Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Брэдфорд Уошберн. Исследование Ледников Юкона. Нэшнл Джиографик, № 6, 1936 (National Geographic, 1936, № 6 ) Перевод с английского.
Почти тридцать лет назад Национальное географическое общество и Международная Пограничная Комиссия организовали несколько экспедиций с целью нанести на карты западный участок границы между Аляской и Канадой. Было решено там, где она проходила через сердце колоссальных пиков массива Сент Элиаса изучить движения ледников в этом краю великого Ледникового периода в Северной Америке.
После этого картирования все еще оставались абсолютно чистые листы неисследованных регионов площадью почти 5000 квадратных миль на юг и запад от Озера Клуане.
В прошлом году на субсидиях Общества была организована экспедиция с целью попытки первого пересечения горного массива Сент Элиаса и нанесения на карту насколько возможно полно этой неизвестной области Канады в восточном направлении от Аляски до Реки Алсек.
Остановленные с запада гигантской массой горных хребтов Сент Элиаса, а на востоке 150 милями горной дикой местности картографы фактически условно нанесли это пространство на карту, поскольку передвижение по этой области изучения сам по себе представлял решительно затруднительную проблему. Летняя погода в прибрежной Аляске особенно предательская для фотосъемки или геодезических изысканий и поверхности ледников в тот сезон изобилуют сотнями непроходимых расселин в леднике.
Зимой, однако, несмотря на постоянные холодные и частые бури, небо намного яснее, чем летом. Ледники скрыты под глубоким снежным покровом, который покрывает опасные трещины, и передвижение на лыжах от лагеря до лагеря безопаснее и быстрее, чем пешком.
Почему был нужен самолет
Из-за перечисленных фактов и из-за отдаленности региона единственная разумная транспортировка в эту область была возможна самолетами с лыжами.
Группа Юконской Экспедиции сформировалась в добросердечную, трудолюбивую команду мужчин с альпинистским опытом или с опытом в лыжном спорте.
Костяк экспедиции составляли:
Эндрю М. Тэйлор из Пикскилла, Нью-Йорк, многие достижения которого на Аляске помещают его в высший разряд американских альпинистов-исследователей;
Роберт Х. Бэйтс из Филадельфии с двухлетним опытом интенсивных исследований на горе Криллон на Аляске;
Адамс Картер из Бостона. С ним я совершил свое первое восхождение на Криллон годом ранее.
Участниками группы были также Хартнесс Бердслей из Спрингфилда, Вермонт и Оум Дэйбер из Сиэтла.
Из Сиэтла мы телеграфировали Тэйлору, что нужно взять запасы только до Карскросса, приблизительно в 60 милях к северу от Скагуэя и начать полет к Озеру Клуан.
Регион, который люди еще не видели
Несколько дней жесточайших метелей заблокировали железную дорогу в область исследования вскоре после того, как Энди достиг Каркросса, куда Дэйбер и я прибыли 25 февраля. Картер, Бэйтс и Бердслей были должны прибыть на следующей лодке через три дня. Погода была прекрасная — ясная, свежая и холодная — и было решено сразу сделать разведывательный полет.
Удача сопутствовала нам. Мы проснулись от ужасного звонка нашего будильника в шесть часов утра. Несмотря на температуру почти 30 ниже нуля, работа по заправке самолетом была закончена в 7:30, и в десять минут девятого мы взлетели. Это был один из самых великолепных полетов, которые я когда-либо совершал.
Когда мы катились по взлетно-посадочной полосе, отмеченной тонкими палочками, воткнутыми в сугробах на поверхности льда, солнце только что поднялось из-за холмов на востоке.
Медленно и устойчиво поднимаясь, мы скоро оставили далеко позади себя и озеро Беннетт, и море неизвестных зубчатых пиков, лежащих под нами. Далеко к югу высились величественные вершины Криллона и Фэйрвэтера. Несмотря на то, что до них было более 100 миль, они были четко видны в холодном зимнем небе.
Мы постепенно поднимались от пустынного хаоса выбеленных пиков и двигались по направлению к могущественным горам Сент Элиаса, находящиеся все еще низко на горизонте в 150 милях впереди. Солнце поднималось выше, и термометр на нашем крыле показывал до десяти градусов ниже нуля. В девять часов далеко впереди, но все еще в ясном и блестящем свете, мы четко увидели огромный ледник, спускающийся в восточном направлении с горы Хаббард.
Когда мы приблизились, то отчетливо рассмотрели долину русла реки Aлсек в ее устье; мы изучали область, которую человеческий глаз не видел прежде. Мы были столь взволнованы открытием нового ледника протяженностью по крайней мере в 40 миль как Эверетт Уоссон, наш пилот, воскликнул: «Да ведь тут еще есть и другой» Он указал налево, южнее нашего нового ледника. Второй, возможно, еще длиннее, простирается в сердце диапазона от узкой долины Алсек теперь непосредственно под нами. И затем, прежде, чем мы смогли снова собраться с мыслями после обнаружения двух новых ледовых потоков, длиннее любых ранее известных в Северной Америке, третий, значительно больше первых двух, появился дальше на юге!
Мы сравнили наши находки с большим чистым белым пятном на нашей карте. Все прекрасно соответствовало. На восток от нас лежало озеро Бэйтс, заключительный пункт, нанесенной на карту в Юконе, а перед нами простирались три новых открытых нами ледника, и высились пики Международной границы.
В десять часов мы пролетели над центром нашей неизвестной области и взяли курс к северу от горы Хаббард. Когда мы скользили мимо огромных утесов Хаббарда, пролетая на высоте в 14 000 футов, перед нами внезапно возник колоссальный пик горы Логан (19850 футов). Он устремился вверх над бесконечными ледяными просторами Ледников Сьюарда и Хаббарда. С левой стороны от нас была 15690-футовая гора Ванкувер, вершину которой человеческий глаз прежде не рассматривал с этой точки зрения, и в 50 милях севернее, еще дальше, блестел ледяной конус высокого Сент Элиаса.
Ледник Хаббарда не заканчивался около горы Ванкувер, как мы предварительно отметили на нашей карте, а распространялся далее на север еще на тридцать миль, исчезая из поля зрения за восточными стенами Логана. К востоку от него были обнаружены два ошеломляющих новых пика, один намного выше 12 000 футов, другой возможно почти 13 000 — ни один ранее не был отмечен на наших картах!
Снежные склоны на восточной стороне высочайшего из наших двух новых пиков мягко снижались, сформировывая огромный ледник, который исчезал среди массы гор, расположенных около Озера Клуане. Это было, вероятно, одним из ответвлений гигантского Ледника Каскавулша, конец которого был виден на всех ранних картах, но чье происхождение всегда оставалось тайной.
Кружась над ледником Хаббарда, мы делали фотографии. Опасаясь исследовать Каскавулш, мы повернули на восток и начали спускаться ниже, к тому месту, которое, как мы считали, должно было быть его южным ответвлением. Сначала появилась серия широких, гладких снежных равнин, которые быстро сузились в глубокое ущелье шириной в две мили или более с высокими скалистыми стенами с обеих сторон.
По мере того, как мы снижались, мы видели, что другой огромный ледник присоединился к тому, который лежал внизу слева от нас - это был, бесспорно, Каскавулш. Впереди, когда мы огибали острый изгиб, сияла замерзшая поверхность озера Клуане. Закончился ледяной хаос, и внизу появились деревья, которые в виде точек усеивали долину под нами.
В полдень мы уже кружили над группой кабинок в южном конце озера и приземлились около нашего газового контейнера на берегу.
Поиск места для базового лагеря
В то время как Уоссон и несколько мальчиков из расположенного поблизости селения заправляли газом самолет, мы с Тэйлором обсуждали жизненно важную проблему нашего базового лагеря. Мы оба чувствовали, что самым мудрым решением будет выбрать центральную точку проведения исследовательских операций, лежащую на полпути к нашему первому новому леднику, который спускался с горы Хаббард до Алсека. В этом месте ледник разветвлялся. Его начало было на возвышенности к северу от горы Хаббард. Другое ответвление резко отклонялось на юг, покрывая южные пропасти Хаббарда, и присоединялось к леднику Хаббарда немного восточнее границы Аляски.
После обеда мы решили, что прежде, чем возвратиться в Каркросс, надо сделать другой короткий полет к основанию Каскавулша и затем вниз по северной развилке нашего нового ледника к реке Алсек, сделать детализированные снимки области, которая поможет нам в выборе окончательного места для нашего базового лагеря.
Этот полет закончился самым горьким разочарованием за время экспедиции. Как мы ожидали после нашего утреннего полета, красивая естественная ледниковая посадочная площадка была только в нескольких милях к северу от развилки в нашем леднике. Ширина ее была в несколько тысяч футов и по крайней мере на четыре мили простиралась она в высоту, это была долина, полого поднимающаяся к горе Хаббард.
Мы кружились низко над его поверхностью снова и снова, чтобы убедиться в природе снега. Казалось, площадка расположена не выше, чем на 6 000 футов. Но когда мы попросили пилота приземлиться, он покачал головой, объяснив, что самолет не достаточно мощен, чтобы взлететь снова в более разреженном воздухе, после спуска на такой высоте.
У нас было уже мало топлива и ничего не оставалось, как только возвратиться к Каркроссу, и придумать некий новый план.
Нелегкая работа по проявке наших фотографий в очень темном подвале при температуре всего несколько градусов выше ноля принесла нам удивительные результаты. На высоте приблизительно 30 миль ниже нашего потенциального аэропорта и приблизительно в трех милях от более низкого уровня ледника находился красивый, гладкий участок заснеженного льда, который был идеальным местом для приземления.
Один день полета и ночь отчаянной реорганизации преобразовали современную экспедицию с самолетом в виде ее основы, в экспедицию, которая должна была использовать самолет как можно меньше, полностью полагаясь на спины наших мужчин и собачьи упряжки!
На рассвете на следующий день Энди и Уоссон вылетели к леднику на самолете, полностью загруженным едой и бензином (топливом для наших печек). Дэйьер и я остались в Каркроссе, чтобы проверить и собрать все наше оборудование, которое все еще заполняло багажное отделение крошечной станции. В полдень Бэйтс, Картер и Бердслей прибыли в приподнятом настроении на движущемся на север поезде из Скагуэя, и наконец, мы все собрались вместе.
Высокая завеса облаков, несущаяся с запада, укоротила и без того недлинный зимний день, он приближался к концу. Начался сильный снегопад, и темнота накрыла почти полностью Каркросс, когда Уоссон и Энди, начали заходить на посадку. Они посадили самолет успешно и точно в заданном участке, где мы надеялись, что они смогут сесть.
После создания склада наших запасов, способного выдержать шторм, в высокой насыпи около середины ледника, они полетели в Клуан, 80 миль на север, и наняли Джека Хэйдона, мальчика из местного поселения, и шесть его собак, чтобы помочь нам перевозить наши припасы — поскольку мы должны были переместить их все на расстояние хотя бы 20 миль вглубь ледника для организации базы. Тогда, загрузив нарты, 50 галлонов бензина и 250 фунтов корма для собак в самолет, они проделали свой маршрут на юг к леднику еще раз.
Пятидневная буря и отдых
Разгрузив эти драгоценные запасы в нашем быстрорастущем тайнике, они поднялись на борт еще раз и успели ночью проскользнуть в Каркросс, измученные, но в высшей степени счастливые.
Великолепная безоблачная погода наших первых нескольких дней в Юконе исчезла следующим утром, началась метель при температуре почти 20 градусов ниже нуля. Шторм навалился на нас со всей своей яростью в тот день и продлился в течение пяти дней.
К 4 марта каждый элемент нашего снаряжения и каждая деталь планов были изменены в соответствии с новыми условиями. Той ночью мы легли спать под великолепным звездным небом при температуре уже в 25 градусов ниже нуля, и она все еще продолжала быстро снижаться.
Зимой на Юконе все выполняли свою работу очень интенсивно во время коротких периодов ясной морозной погоды между бесконечными сериями мощных снежных бурь. Жуткий холод ранним утром 5 марта задержал нас в Каркроссе почти до 9 часов, и только потом мы смогли прогреть самолет и отправить первый груз в наш лагерь на леднике.
В 8:50 утром мы с Энди и Оумом Дэйбером взлетели с тысячефунтовым грузом палаток, продуктов и лыж на самолете Фоккер.
Мы приземлились около нашего склада - тайника в 10:15 при температуре в 45 градусов ниже нуля. Холодный западный ветер принес к нам вниз с ледника горы Хаббард снегопад. Втроем мы все утро устанавливали палатки базового лагеря и готовили их для проживания.
Уоссон полетел обратно к Каркросс после нашего отъезда и возвратился поздно в тот же день с Картером, Бердслеем и следующим грузом запасов. Вдали ревели бензиновые примусы, нагревая для нас кофе на ужин. Флаг Национального географического общества трепетал на главном креплении для палатки.
Работа этого дня была полностью выполнена и экспедиция благополучно устроилась у подножия горы. Мы с Уоссоном полетели назад к Каркроссу над захватывающим дух незабываемым морем диких, покрытых снегом пиков, которые медленно меняли цвет от слоновой кости до пламенной красноты переходя во внушающую страх черноту. Наконец мы заскользили вниз к озеру Беннетт, совершив прекрасное приземление в сумерках.
На следующий день, в то время как мы с Бобом Бэйтсом ждали возвращения самолета Фэйрчайлда с его почтового полета к ручью Телеграфа (Telegraph Creek) с тем, чтобы мы смогли еще сделать фотографический полет, Уоссон совершил еще один полет с грузом оборудования к базовому лагерю.
Такие полеты, как эти, когда любой момент отказа мотора означал бы фатальную катастрофу среди хаоса ледяных гранитных пиков, вызывали у нас неограниченное уважение к нашим пилотам и к механике.
Вершины, названные в честь Короля Джорджа и Королевы Мэри
Хорошая погода сопутствовала нам в течение еще одного дня 7 марта. Мы с Бобом Бэйтсом и пилотом Бобом Рэндаллом вылетели на рассвете для завершения двух заданий: во-первых, пролететь на запад мимо базового лагеря и через центр массива Сент Элиас по пути к горе Логан; во-вторых, подобрать Джека Хэйдона и его шесть собак в Клуане и отправить их самолетом к базовому лагерю, чтобы дать возможность нашей наземной команде закончить работу по быстрой отправке грузов на ледник.
Сделав остановку в лагере на торопливую чашку кофе, трое из нас опять выдвинулись на запад, медленно набирая высоту, поскольку нас плотно окружали южные отроги горы Хаббард. Двигаясь к северу по обширным ледяным полям Ледника Хаббарда, мы пролетели над высокой горой Ванкувер и ее двойными соседними пиками, позже названными нами Король Джордж и Королева Мэри в честь Королевского Британского Юбилея.
С высоты почти 18000 футов над уровнем моря мы наблюдали картину за картиной, мы были первым самолетом, когда-либо нарушавшим вечную неподвижность великого ледника Сьюарда, который простирается между этими могущественными твердынями Логаном и Сент Элиасом.
Чрезвычайно низкая температура, когда мы оторвались от земли, была повышена весьма любопытными воздушными потоками до 20 градусов ниже нуля, когда мы приблизились к высоте 16 000 футов. Затем мы благополучно продолжили наш полет сквозь зубчатый лабиринт пиков к северу от Логана, и дальше к северу через большой ледниковый проход между горами Логан и Лукания.
Температура и видимость были прекрасны, но ветер был ужасающим. Массивные, кудрявые скопления облаков нависали над Тихим океаном и высокий, угрожающий туман устойчиво продвигался к нам с запада. Мы приземлились в лагере в 2:30 днем и Боб Рэндалл и Энди сразу же вылетели в Клуане забрать собак.
В это время мы с Бобом Бэйтсом давали заключительные инструкции для отправки грузов к леднику, что следовало начать сразу же после прибытия собак. Картер и Энди уже провели тщательную разведку долины на своих снегоступах и сочли движение превосходным, но расстояние намного больше, чем мы ожидали.
В 4:30 Фэйрчайлд возвратился из Клуане, загруженный до предела самой сумасшедшей массой грузов, который я когда-либо видел. Рэндалл сидел в кабине пилота, а позади него в небольшом салоне того самолета были зажаты Энди, Джек Хэйдон, маленькие нарты и шесть здоровенных эскимосских собак хаски!
Мы с Бобом почти сразу улеглись спать в лагере, свернувшись в своих спальных мешках, когда самолет, наконец, появился.
Мы только успели влить в него еще десять галлонов бензина и снова поднялись в следующий полет в сумерках. Белые пики, казалось, плавали под нами в море затененных долин, поскольку солнце зашло уже за горы на западе. Океанские туманы быстро собирались с силами, готовя нам проблемы. Облака стремительно следовали за нами. Логан исчез из вида, а Хаббард был почти скрыт зловеще выглядящими черными массами, обернувшими его высокую вершину.
Той ночью мы с Бобом Бэйтсом и Рэндаллом устроили серьезное совещание. Пересечь массив Сент Элиаса - одно дело. Чтобы нанести его на карту, все сфотографировать, пройти его - совсем другое. Чтобы достаточно быстро установить нашу верхнюю базу и закончить работу до июньского таяния снегов надо или привлекать большее число собак, или продолжать задействовать самолет.
Рэндалл пилотирует «летающий груз»
В тот день во время нашего полета мы сделали одно открытие — Боб Рэндалл - потрясающий пилот. Мы с Бэйтсом изложили ему нашу проблему, отмечая тот факт, что самолет, который взлетал с нами тремя на борту весь день на высоте 16 000 футов, не должен испытывать никаких затруднений, взлетая с утрамбованной ветром посадочной площадки всего в 5 000 футов — предполагаемая высота развилки ледника.
На следующий день, работая под свинцовыми небесами, мы приземлились в Каркроссе, причем Рэндалл прилетел с двумя нашими грузами из более низкого лагеря к развилке, сажая машину точно, где мы хотели. Когда облака свернули к озеру Беннетт, и мы поняли, что снова пойманы в ловушку бурей, мы ликовали от сознания того, что спасли мужчин на базе от многодневного изнуряющего труда.
В то время как находящиеся в базовом лагере упорно трудились, поднимая запасы выше на 20 миль на ледник, который отделил их от убежища самолета в развилке, Бэйтс и я находились в Каркроссе с нарастающим беспокойством, поскольку буря за бурей не давали нам возможности сделать наш последний, короткий фотографический полет.
Когда небо однажды действительно очистилось, взлет с грубого льда разрушил жизненно важную часть подвески двигателя на Фэйрчайлде. Это означало потерю еще трех золотых дней безоблачной погоды, поскольку пришлось сваривать и ремонтировать самолет, беззащитный на поверхности озера.
Мои кончики пальцев потеряли чувствительность от холода, поскольку пришлось бесконечно привинчивать и отвинчивать болты ветрового стекла, чтобы дать возможность наконечнику факела из ацетилена достичь треснувших секций трубки.
Едва только самолет снова обрел возможность летать, как началась новая буря, ее рев был слышен от побережья. Уже через двадцать секунд шторм долетел до нас. Итак, спустя почти две недели после нашего последнего полета на ледник облака снова закрыли все небо.
Погода никак не улучшалась и мы не могли сделать наш последний фотографический полет. Барометр внезапно начал падать, и небо очистилось ветром вечером двадцать первого. Мы поняли, что должны предпринять попытку лететь к леднику с последним грузом корма для собак.
Мы надеялись объединить эти два полета, делая снимки после выгрузки 600 фунтов фуражного зерна и говядины для собак в лагере, мы не могли отложить доставку еды ни на минуту дольше. Последний корм для собак в лагере по нашим расчетам, уже был съеден, и собаки быстро сделают огромные прорехи в наших хлебных запасах и масле.
Пока мы разогревали самолет на рассвете, на холмах сформировались зловещие штормовые шапки, над Каркроссом и над озером навис толстый, морозный туман. Только Боб Рэндалл и я решили взлетать. Мы очень сильно надеялись, что другие мужчины смогут пробиться к самолету. Если бы погода совсем испортилась, то мы могли бы даже помочь им с последним грузом или двумя от их более низкого лагеря.
Низко кружась после быстрого взлета, мы поднялись круто на запад к горам. Облака собрались в мрачные, свинцовые группы на западе и юге. Бушующий северный ветер снес огромные массивы порошкообразного снега с пиков, лежащих под нами. Время от времени, летя на высоте 10 000 футов, мы находились в участках угрожающего тумана. Более высокие облака появились спереди, образовав плотные группы, и мы поднялись на 12 000 футов, чтобы увидеть мерцающие гребни гор.
Через полтора часа полета из Каркросса появился крошечный промежуток в туманах, только к востоку от огромной высокой массы горы Хаббард. Наш ледник лежал под нами, раскинувшись широкой серебряной полосой с болезненными серыми тенями облаков, стремительно несущимися к нему. Мы выключили двигатель и начали широкими кругами плавно спускаться вниз.
Более низкий лагерь совсем не был виден. То место, где он находился, было закрыто бесконечными сгустками свежевыпавшего снега, похоронив любой остаток следа. Одна крошечная черная точка, наполовину скрытая снегом и льдом, могла бы быть одинокой палаткой. Мы не знали, так ли это.
Новый лагерь обнаружен через просвет в облаках
Ускоряясь вверх по долине, мы кружились над верхним складом в радиусе восемнадцать миль. Там к нашей радости уже был раскинут новый лагерь, укрытый уютно утесами с левой стороны большого ледяного гребня, который отделяет верхнюю часть ледника от нижней.
Мы нырнули под облака и прекрасно приземлились в перистом снегу в четверти мили ниже палаток. Ветер дул настолько сильно, что мы остановились почти в ту же секунду, как коснулись земли. В течение наших беспокойных часов ожидания в Каркроссе Боб Бэйтс и я сделали небольшую сборно-разборную (beaverboard) хижину из древесно-волокнистых плит, которая будет использоваться в качестве административного здания базового лагеря. Мы поспешно разгрузили секции домика, в то время как Джек Хэйдон, Энди и собаки помчались из лагеря, чтобы встретить нас.
Корм для собак был полностью съеден, как мы и рассчитывали, за два дня до этого, и щенки уже с удовольствием сожрали шесть рационов нашей овсянки и риса! Все с самолета, кроме одного груза, было перевезено на собаках на ледник в периоды между бурями. Когда мы сгрузили секции домика и мешки еды на снег около самолета, мы с тревогой приглядывались к изменениям погоды. К нам ползла отвратительная стена тумана с севера. Наша «дыра» в облаках наверху быстро закрывалась. Мы не смели оставаться ни на миг дольше, даже ценой целой недели труда на упряжках. Мы доставили почту и дали Энди несколько поспешных инструкций о Картере и Дайбергере, которые как только позволит погода двинутся к главному лагерю. Буря с северо-запада погнала нас домой в потрясающем темпе. Облака пытались нагнать нас и мы летели одни в ледяном ослепляющем мире над бесконечным морем тумана. Время от времени крошечное отверстие таяло, приоткрывая ниже нас массу серых зубчатых гранитных пиков, не позволяющим лететь ниже надвигающегося шторма.
Но все обошлось. В двадцати милях от Каркросса как раз перед полуднем пасмурное небо под нами начало просветляться и вскоре мы благополучно совершили посадку на озеро.
Последнее ожидание не было таким длинным. 28 марта одна из самых диких и самых страшных снежных бурь, которые я могу вспомнить, закончилась, и Рэндалл приземлил нас с Бобом Бэйтсом в верхнем лагере после короткого, но важного полета с целью фотосъемки местности почти над Тихим океаном вдоль ущелья реки Алсек вниз.
Готовы к зимовке в лагере на леднике
С этим полетом фактически подошли к концу авиационные работы Юконской Экспедиции. Практически мы увидели самолет в предпоследний раз, когда он улетал в тот же день в Каркросс и не видели до тех пор, пока он не возвратился в конце апреля для заключительного исследовательского полета на север к горе Лукания.
Перед нами стояли бесчисленные трудности точной картографии на протяжении 40 миль от нашего ледника, от реки Aлсек до горы Хаббард. Наземные исследования распространялись на юг и на запад более чем на 30 миль по дикой горной местности до Международной Границы.
Чтобы закончить картографию нашего ледника и ландшафта в северном направлении, нам придется установить одну из самых высотных картографических станций, когда-либо использующихся в Канаде. Провести эту работу вплоть до границы Аляски означало за первые три недели мая пройти весь горный массив Сент Элиаса до небольшого прибрежного города Якутата, то есть почти семьдесят миль.
Планы, построенные в нашем дсп-домике
Небольшой домик из древесно-стружечных плит, который мы окрестили «Эмпайр Стейт Билдинг», был установлен напротив большой палатки повара, и, после ужина, когда общее чтение почты завершилось, мы собрались в моем «офисе» на «военный совет».
Джек Хэйдон и Харти Бердсли предложили работать ежедневно без отдыха с рассвета до сумерек, чтобы запасы, сложенные на полпути внизу в долине, срочно переправить к базовому лагерю. Боб Бэйтс, Энди Тэйлор и Эд Картер сделают несколько долгих поездок, устанавливая еловые шесты в качестве геодезических маркеров в ряде точек как вверх по нашей долине, так и в южном направлении к границе с Аляской.
Мы с Дайбером, а также помогавший нам Картер, должны были измерить 2000-футовую базисную линию для картографирования плоских снежных равнин нашего «аэропорта» базового лагеря и расширить ее при помощи теодолита так, чтобы перед концом первой недели мы знали точное положение реки Алсек, что в 20 милях от нас на восток.
Замечательная погода ускорила нашу работу. Каждый вечер мы сообщали об установке нового тригопункта. Провиант, бензин и корм для собак привозились ежедневными грузовыми санями из более низкого склада, в девяти длинных милях вниз по долине. Последний груз по графику был доставлен из более низкого склада 4 апреля, и на следующий день Харти и Джек доставили на санях 500 фунтов запасов в новый склад в восьми милях дальше долины, выше Каскадного Лагеря.
Шестого числа Харти взял заслуженный отдых. Мы с Джеком бежали на лыжах за собаками без багажа, только взяв с собой обед и камеру, покрывая первые 20 миль маршрута к побережью, чтобы удостовериться, что, по крайней мере, первая часть пути в Якутат будет столь же проходима, как казалось из окна самолета.
Только 8 апреля, когда базисная линия была измерена и расширена, первая снежная буря остановила наше продвижение. Мы не унывали – занимались геодезическими расчетами. Всегда было много желающих взяться за эту работу. Мы даже учили одного участника группы, который ничего не знал о логарифмах, что это такое и как их использовать.
При подготовке к нашей экспедиции высоко в горах нам надо было рассортировать еду и упаковать ее по порциям. Весь этот поход следовало завершить перед нашим приходом к побережью, который, как намечено, произойдет не позже 10 мая.
Мы ожидали облачную погоду в начале апреля, поскольку холодные зимние дни приближались к концу, но наши ожидания были перечеркнуты серией снежных бурь, которые стегали наш лагерь почти непрерывно с 8-ого до 21-е.
Как только погода прояснилась и прекратил дуть ветер, целый день пришлось потратить на очистку полозьев от льда, причем этим занимались четыре человека. Теперь собаки могли успешно совершить длинные маршруты по порошковидному снегу с любым видом груза на санях.
Работая только в ясных интервалах между бурями, мы быстро продвигались по карте и создали на леднике большой запас продовольствия и топлива до прибытия самолета утром 22 апреля для нашего последнего фотографического полета.
Боб Бэйтс, Энди и Джек отправились на санях вниз на 20 миль вдоль узкого ответвления ледника за два дня до этого в поисках свежей медвежатины, чтобы накормить собак, так что только четверо мужчин оставались в лагере. Тут Фэйрчайлд с дружественным ревом приветствия низко пролетел над палатками и приземлился. Хотя у нас было много ясных дней в марте, это был наш первый безоблачный день, так как самолет улетел за три недели до этого.
В 9 часов утра, спустя только несколько мгновений после того, как самолет коснулся земли, Боб Рэндалл и я снова улетели, поскольку надо было исследовать последнюю неизвестную дикую местность в лабиринте пиков и ледников, которые простирались в восточном направлении от горы Логан и горы Лукания почти у вод озера Клуане.
Летя на юг очень низко над поверхностью льда, мы сначала удостоверились, что нигде между нашим базовым лагерем и побережьем не было никаких преград для продвижения.
Пока, однако, нашей главной проблемой был заключительный трехмильный спуск вдоль ледника Нунатак к океану. Его лед был слишком изломан и весь покрыт расселинами – невозможно было спуститься вниз к середине ледника. Стены долины высились с обеих сторон в виде гладких, вертикальных утесов на несколько сотен футов выше разрушенной поверхности льда.
Или мы должны найти маршрут в хаосе битого льда вдоль стен долины у самого подножия этих утесов, или нам придется подняться на крупный горный кряж, чтобы добраться до воды залива.
Позже мы пролетели на самолете к северу от ледника Хаббард вдоль почти того же самого маршрута, по которому следовали 8 марта. Но когда мы приблизились к горе Логан, вместо того, чтобы отклониться на запад по леднику Сьюард между ним и горой Сент Элиас, мы сдвинулись немного на восток, проходя справа от великолепных пиков Юбилея, Короля Георга и Королевы Мэри и поднялись выше на достаточную высоту, чтобы пересечь 12000-футовый проход между горами Уолш и Стил.
Полет по этому разделу, мимо утесов Стил, Лукания и Уолш, и затем вниз по не нанесенным на карту ледникам, которые спускаются в восточном направлении от этих пиков, показал нам картину дикой местности, голых скал, льда и снега.
Высушенные на холоде восточные склоны и ледники, оказались массой подвижных снежных дюн и грудами грубого льда с примесями обломков скал, сошедших с лавинами с гор. Эта область на северо-востоке была слишком далека от прибрежных ветров и глубоких зимних снегопадов, которые разгладили бы шероховатости поверхности.
Несмотря на сравнительно теплую весну в базовом лагере в течение прошлых двух недель, верхние слои воздуха все еще были чрезвычайно холодными. После того, как мы отсняли достаточно много в пустынных районах к востоку от горы Стил, мы летели в юго-западном направлении в течение часа, чтобы получить несколько последних фото крупным планом пиков Логана и Сент Элиаса. На пути домой мы несколько раз кружились над верхней частью нашей долины, для того, чтобы во-первых, определить точное положение тайника, который Джек и Харти на санях перенесли вперед от вышеупомянутого Каскадного Лагеря, и во-вторых обнаружить какой-нибудь реальный способ достигнуть высокой шпоры к северу от Гор Хаббард и Альверстоун, на которой мы надеялись разместить наш самый высотный опорный пункт.
В 1:45 мы благополучно приземлились в лагере на обед после 4 часов и 25 минут в воздухе.
Легким двухчасовым полетом с целью фотографирования ландшафта к югу от лагеря завершились все наши авиационные работы, и в тот апрельский день мы попрощались с Бобом Рэндаллом.
Теперь, собравшись все вместе и работая каждый день с рассвета до темноты, мы передвинули наши палатки на ледник, сначала к тайникам (складам) Харти и Джека, на девять миль выше Каскада, и затем на десять миль дальше на крутой, покрытой расщелинами ледник на высоте 8300 футов у самого подножия великолепных восточных утесов горы Хаббард.
Время оставалось в обрез, поэтому необходимо было задействовать всех людей и собак для того, чтобы тянуть сани с грузом.
Когда мы, наконец, разбили высокогорный лагерь, перенеся весь свой скарб и оборудование на расстояние 20 миль за четыре дня, все были на грани истощения.
На следующее утро выдался чудесный безоблачный рассвет. В такой великолепный день, с таким ошеломляюще красивым ландшафтом вокруг трудно было предполагать, что ситуация с погодой обернется против нас. Тем не менее, показания в течение всей ночи продолжали ухудшаться.
Мы надеялись лишь на то, что трое из нас любой ценой смогут пробиться к более высокой геодезической станции и, если шторм начнется на следующий день, они смогут вернуться к нашему последнему лагерю прежде, чем снег снова заметет следы.
Джек Хэйдон и Харти Бердсли добровольно вызвались совершать поход, в то время как другие были проинструктированы остаться в лагере и отдыхать, в случае любой чрезвычайной ситуации быть готовыми прийти на помощь.
Вооруженные кошками, ледорубами и веревками, с нашим теодолитом, журналом для записей и рационами на случай чрезвычайных ситуаций, Джек, Харти и я вышли из лагеря в семь часов утра навстречу свежему северному бризу. Все мы плохо спали предыдущей ночью, частично потому что мы разместились по двое в наших спальных мешках, чтобы сэкономить вес в нашем стремлении пройти в верхние лагеря, и частично из-за неуместного колышка палатки, который всю ночь тыкал меня прямо в середину спины из-под днища палатки.
Первые 2500 футов мы круто поднимались вверх по узкому заснеженному ледяному выступу приблизительно в миле позади палаток. Справа высилась вертикальная стена льда. Слева внушал страх колоссальный гранитный утес, приблизительно на высоте 6000 футов.
Эта полоса льда служила нам единственным мыслимым подходом к восточному концу ровного снежного шельфа, протянувшегося во всю длину северной стороны горы Хаббард.
Мы хотели установить нашу геодезическую станцию на какой-нибудь выступающей из снега скале как можно ближе к дальней западной точке этого шельфа.
Передвижение по местности методом «Отдыхай и беги»
Подъем по ледяному уступу был вполне легок, но в одном месте чрезвычайно опасен. В этой точке путь пролегал на уровне огромного оврага, который часто сыпал лавины на наш более низкий ледник с ледяного утеса почти на вершине 14000-футового пика. Пересечение этого оврага нужно было сделать бегом, так как мы сильно рисковали быть уничтоженными падающим сверху льдом.
Перед тем, как пересечь конус остатков лавины у основания оврага, мы устроили длительный отдых. Потом мы начали движение с такой скоростью, какую только могли развить наши ноги на трудной поверхности, состоящей из хаоса блоков рассеянного льда. Когда силы совсем стали иссякать, мы еще в течение пяти минут двигались и, наконец, достигли другой стороны, задыхаясь, как скаковые лошади, ноги дрожали, как соломинки на ветру. Мы удобно устроились в снегу на наших ранцах и отдохнули полчаса, пока набрались сил. Дальше мы медленно, но устойчиво пошли по длинным, легким склонам снега верхнего шельфа.
Утесы нашего безымянного пика, теперь располагались впереди и с левой стороны от нас. Вершина горы Хаббард была вне поля зрения позади Альверстоуна. Наш небольшой пик устремился строго вверх, резко контрастируя на фоне ясного синего неба.
Чтобы дойти до этого выступа, нам потребовалось больше двух часов. Поднимались по длинному непрерывному склону. Когда мы покинули место отдыха, мы были уверены, что выступ не мог быть больше чем 11000 футов высотой; когда мы прошли эту метку, наш барометр, показал намного более 12000 футов выше уровня моря.
Обедая морожеными сардинами, финиками, булочками и горячим кофе из нашего термоса, мы почувствовали, что температура начала падать и со стороны моря туман стал затягивать ледник Хаббарда.
Великолепный раскрывшийся перед нами ландшафт навсегда останется в моей памяти.
Позади нас высился Альверстоун, на 2000 футов выше нашего выступа, одинокий среди дикого свирепого торнадо со снегом. Хаббард находился строго за ним вне поля зрения. За ледником Хаббарда на западе возвышался Логан, огромный и величественный, даже на расстоянии 50 миль от нас.
Вершины Короля Георг и Королевы Мэри, Лукания, Уолш и Стил, даже при том, что две из них были более 16000 футов в высоту, казались лишь небольшими предгорьями у основания этого могущественного монарха, второго по высоте после Мак Кинли в Северной Америке.
К востоку острые скалистые горные цепи одна за другой простирались до самого горизонта в направлении Каркросса. Впервые далекие горы выглядели темными вместо белых; весна приближалась к низинам, поскольку уже наступил май.
Майский день при десяти градусах ниже нуля
Каким же гротескным был этот майский день для нас!
После обеда мы надели кошки и начали карабкаться из нашего убежища на выступ, который должен был стать нашей новой геодезической станцией. Когда мы поднялись на последние 50 футов скалы, ветер валил с ног с жуткой силой. Затем мы приступили, я уверен, к одному из самых диких геодезических изысканий в истории!
Температура опустилась к отметке десять градусов ниже нуля. Облака собирались позади Альверстоуна. К темноте буря настигнет нас. Боясь, что порывистый ветер переместит наш инструмент, мы засыпали ножки треноги теодолита кучами камней. Записи приходилось вести в таком холоде, что Джек и Харти работали по очереди, каждый вел записи стоя спиной к ветру, пока его пальцы могли удерживать карандаш.
Считывание показаний и выравнивание теодолита были кошмаром. После каждого порыва ветра мы должны были возвратиться к нашим показаниям, сделанным на горе Логан, чтобы убедиться, что тренога не сдвинута. Часто порывы ветра, набрасывающиеся на нас сзади, сбивали инструмент и опять надо было обращаться к показаниям, снятым на Логане, чтобы установить снова правильные значения. В два часа, когда мы точно установили место нахождения приблизительно дюжины главных пиков, зловещие облачные шапки начали спускаться на Логан и Луканию. Ветер удваивал свою силу, и порывы сверкающего снега кружились и танцевали в небе над гребнем Альверстоуна. В 2:30 наша работа была завершена. Мы убрали драгоценный теодолит в его алюминиевый чемоданчик, связали треногу с вьючной сумой, и построили огромную пирамиду из камней, чтобы отметить нашу высокую геодезическую станцию.
Казавшийся бесконечным шельф на пути вниз был просто прогулкой. Глядя на овраг, образованный лавинами с вышеупомянутого шельфа, он казался сверху еще более удивительным, чем снизу - шатающаяся стена льда, крепящаяся к почти перпендикулярной гранитной стене – высоко в воздухе над нашей тропой!
На полпути я растянулся всей массой на куске льда, разорвав ремень своего снегоступа. Джек был впереди, бежал во весь опор, как будто дьявол хватал его за пятки, и Харти следом за ним. При каждом моем следующем шаге я проваливался по колено, но наконец, мы достигли более низкой стороны ската, пыхтя, как морские свинки.
Все следующее утро, в то время как мы с Харти вели картирование со станции около лагеря, а Боб и Эд ходили на лыжах за пять миль, чтобы сделать серию ценных фотографий в целях картографии, Ом Дайбер, Джек и Энди разобрали лагерь и упаковали сани.
В полдень, когда налетел сильный снегопад, мы пошли вниз по леднику; до темноты нам нужно было спуститься как можно ниже. Джек и Эд вырвались вперед на лыжах с собаками. Остальные на снегоступах тащили сани вручную.
Преодолев десять миль вниз по долине сквозь начавшуюся уже бурю, мы услышали радостные звуки собачьего лая впереди и увидели Джека на лыжах, буквально пролетевшего над небольшим возвышением за собаками на максимальной скорости. Мы запрягли собак в наши сани, подтолкнули их, и они легко помчались в наш старый кемпинг, на девять миль выше Каскадного Лагеря, где Джек оставил свой груз.
Той ночью был сильный снегопад и весь следующий день низко над ледником нависал толстый противный туман. Джек, Боб и я прокладывали занесенный путь к базовому лагерю в течение семи часов душераздирающей работы с санями и передвигаясь при помощи снегоступов и собак. Другие следовали за нами, тянули сани вручную, проламывая снова и снова себе путь. Была еще одна сильнейшая снежная буря.
Расселина в леднике поглотила трех собак
Рано утром 6 мая Джек поднимался на крутой склон, который возвышался за лагерем, обрамляя край ледяного каскада. Он был на пути с последним санным грузом, который было так трудно тащить, что днем ранее его не смогли спустить.
Я карабкался вверх, немного опережая Джека, в то время как Энди, Ом, Харти и Эд шли вплотную за ним. Боб был все еще в лагере. Чуть в отдалении за нашими палатками собаки резвились справа от нашей тропы. Внезапно одна из них исчезла. Две другие собаки понеслись, чтобы увидеть, куда она делась, и тоже беззвучно исчезли в порошкообразном снегу.
Джек прыгнул за двумя из оставшихся собак, которые тоже уже побежали к крошечному отверстию, которое поглотило их товарищей. Харти крепко схватил третью собаку и держал ее изо всех сил. Тогда мы стали отчаянно кричать и звать Боба, чтобы он взял веревки и ледорубы. Он быстро поднялся на склон со всеми веревками, которые смог быстро найти, и в мгновение ока мы опустили веревки в ледниковую трещину.
Джек отчаянно звал собак, кричал вниз в ледяную темноту, но только эхо его собственного голоса нарушило тишину в той огромной заснеженной расселине в леднике. Отверстие было настолько глубокое, что основание его было не видно. Вероятно, собаки Манки, Фанни и Домовой были мертвы! Мы почувствовали, будто внезапно потеряли трех человек, наших товарищей.
Привязанный к веревке и используя ту, которую мы уже опустили вниз, я был спущен вниз в отверстие. В 40 футах внизу мне показалось, что-то переместилось. В 50 футах закончилась веревка, и я был поднят вверх, в то время как все веревки связали, и я был привязан к концу веревки, приложенной к моей талии. Обе стороны расселины в леднике клонились внутрь к вершине, и я качался бесцельно туда и сюда как пескарь на леске.
Они спустили меня еще на десять футов, уже не было видно дневного света надо мной. Я спустился ниже полки выступающего льда. Пятна крови на остром ледяном выступе заставили меня задрожать. Там, ниже, в тусклом свете лежали собаки, в тесном клубке, настолько испуганные, что не могли шевельнуться. Массивный кусок льда был зажат в трещине ниже меня, и я должен был сделать паузу, чтобы мужчины наверху перестроили мои веревки так, чтобы я сместился к собакам. Пошла в ход веревка — 60, 65, 70 футов — и наконец, моя нога коснулись устойчивого льда около Манки.
Собаки были в шоке. Не одна из них не шелохнулась, когда я подсовывал под них дополнительную веревку через ремни под их упряжи. У Обезьянки медленно сочилась кровь из одного глаза, когда она жалобно посмотрела на меня. Фанни поскуливала. По крайней мере, все три были живы.
Я крикнул снизу и меня отбуксировали вверх быстро, как мешок. Затем пришла очередь собак. На полпути внезапное ослабление веревки и унылый глухой стук дал нам понять, что одна из веревок лопнула. Какая это была собака? Казалось, ни одно живое существо не смогло бы пережить такое падение дважды. Другие две скоро показались на поверхности, забрызганные кровью и облепленные снегом. Не было только Манки!
Повторное спасение Манки
В один миг Эд Картер спустился за ней по моей веревке. Пятнадцать минут спустя сначала Эд и затем Манки были отбуксированы на поверхность. Как только Манки отвязали, она села. Потом собака поднялась и унеслась к другим собакам, рвущимся на волю, поскольку Джек увел их от расселины в леднике и удерживал на безопасном расстоянии!
Единственные раны, которые мы смогли обнаружить на них, были поцарапанная бровь Манки и недостающий коготь на пальце задней лапы. Кровь на других появилась из-за ранений Манки. Боясь, что они могли бы пострадать от внутренних ран или шока, мы дали этим троим день отдыха, в то время как Джек спустил последний груз с другими собаками: Teксом, Типом и Крекером.
На следующий день, когда мы начали отправку первого груза к побережью, Фанни и Домовой вернулись в упряжь, а Манки выла весь день, потому что ей не разрешили работать.
Поездка к побережью была длинной, но без происшествий. Последний перегон должен был сделан к двадцатому числу, или нам придется рисковать нашими запасами продовольствия. Мы тянули сани с тяжелым грузом, работая плечом к плечу с собаками.
Семь мужчин в поисках сна
Наконец, утром от 17-ого мая, мы стояли на последнем участке пути. Вершины гор на границе с Аляской возвышались перед нами. Изгиб в леднике на расстоянии в 15 миль показал нам, где последний горный массив спускался к морю.
И вот мы в последний раз все вместе разбили лагерь на площадке ниже водораздела. Видимо, чтобы мы не расслаблялись, случилось следующее: из-за неправильно установленной печи одна из наших палаток обрушилась прямо во время ужина и перевернула все мои вещи, кроме тех, что были у меня в рюкзаке за спиной. Энди спас лишь свой спальный мешок и надувной матрац; мой же сгорел, так же как все мои носки и запасные штаны. К счастью для других, они жили в другой палатке.
Семеро человек вместе в одной палатке размером девять на девять превратили ту ночь в весьма «веселое» времяпрепровождение, особенно когда настало время готовить завтрак среди дикого нагромождения спальных мешков, одежды и матрацев.
Мы попрощались с Бобом Бэйтсом и Омом - они вышли в поход обратно на ледник на Юкон, Джек и собаки должны были следовать за ними следующим утром после того, как помогут нам поделить последний груз.
Тридцать миль было до Каскадного Лагеря и больше семидесяти к озеру Бэйтс. У них было 15 дней на этот путь; у нас - 14, чтобы пройти 80 миль к Якутату.
Первая половина их похода шла по нашему отчетливому следу к Каскадному Лагерю; вторая же половина была для всех загадкой. Заключительный этап нашего маршрута должен был пройти по воде; главное было не попасть в тяжелый шторм или не заняться безнадежной транспортировкой лодки по суше милях в двадцати от Якутата.
18 мая на рассвете при сильном холоде мы пожелали удачи Джеку Годспиду и помогли ему запрячь собак. На прощание мы погладили с любовью каждого пса, и они исчезли за холмом под хриплый крик Джека "Маш!"
Едва мы достигли места завтрака на десять миль ниже водораздела, как сани стали биться об утреннюю подтаявшую ледяную корку.
Два часа спустя, всего в 10 милях от Фьорда Нунатак, но на высоте 3000 футов выше уровня моря, на нас навалилась худшая снежная буря за всю зиму. В течение 120 часов снег валил без остановки, похоронив все вокруг, кроме последних 18 дюймов нашей 8-футовой палатки!
Шестидневное ожидание в самом конце путешествия
Совершив всего один дневной переход от фьорда, мы застряли на шесть дней, пока солнце не растопило снег, чтобы можно было снова двигаться вперед.
Когда у нас под ногами вновь появилась твердая ночная снежная корка, мы, выйдя до рассвета, достигли линии снегов только к восходу солнца. Когда мы повернули на пути по долине – это был поворот, за которым лежала самая большая тайна всего нашего исследования — наши сердца подпрыгнули от радости, поскольку перед нами искрились воды Фьорда Нунатак!
На две мили под нами простирались длинные, мягко понижающиеся склоны скалы, усеянной участками тающего снега. На последней миле утесы и ледники, казалось, встретились в объединенном усилии помешать нашему спуску к фьорду.
Сотни футов полированной скалы с правой стороны от нас высились, как казалось, до самого неба. С левой стороны от нас был лабиринт зияющих расселин и шатающиеся ледяные глыбы. Между этими двумя сторонами в виде глубокой раны простирался каньон, выложенный развалинами, упавшими сверху, часто настолько узкий, что мы должны были вырубать ступени во льду среди смешанных блоков, чтобы пробиться мимо них.
Спустя четырнадцать часов после того, как мы покинули лагерь, когда солнце уже садилось и было низко на западе, мы прокладывали себе путь через последний завал того предательского ущелья, и в 4 часа дня у наших ног блестели покрытые льдом воды Фьорда Нунатак.
Мы наполнялись теплом и радостью от скал, которые высились над нами. Мы снова стояли на твердом камне для некоторых из нас в первый раз почти за 90 дней.
Роскошно усевшись на крошечном защищенном от ветра выступе среди груды зубчатых валунов, мы жевали наш поспешный ужин, состоявший из чая и булочек. После этого наша группа раскололась еще раз. Харти и Эд вернулись в лагерь, который мы покинули в тот полдень. Они должны были передать наше снаряжение и отчеты исследований вниз по вспомогательной дороге «Helps Highway» к воде.
А мы с Энди с нашей миниатюрной 8-футовой резиновой лодкой, «Восточной Звездой», должны были потихоньку перевозить груз все 55 остающихся миль в деревню Якутат.
Наше путешествие на «Восточной Звезде», было финалом великолепной экспедиции. Наша дополнительная палатка сгорела, таким образом, мы жили под опрокинутой лодкой и натянутым брезентом.
За первые два дня мы покрыли расстояние в 30 миль и достигли начала десятимильной зоны, по которой надо было переносить на себе лодку через полуостров, разделяющий Фьорд Рассела и залив Якутат. Мы не решились идти на веслах вокруг конца этого одинокого мыса из-за тяжелых океанских волн на его западном берегу и почти непроходимого массива льда, который обычно блокирует фьорд около конца ледника Хаббард.
В течение двенадцати часов в первый день мы настойчиво продвигались, сначала брели через тающие наносы зимнего снега, лежащие высоко в истинных джунглях искривленных кустов ольхи, затем пробираясь вниз вдоль ручья к узкому озеру. Это место мы пересекли, надув лодку, но сумерки застали нас безнадежно потерянными в середине огромного болота, по крайней мере, в пяти милях от конца перехода!
Рано следующим утром мы встали на след трапперов (охотников, ставящих капканы) через плотный девственный лес, который вел нас примерно милю и легко привел к приливной воде, но там тропа полностью исчезла.
Последняя миля по склону к заливу Якутут через нагромождение корней, мертвых деревьев, и мокрого мха заняла у нас семь часов.
Только в сумерках 28 мая, мы прорвались через последнюю чащу и оказались на открытом широком скалистом пляже.
Бескрайние воды синего Тихого океана простирались перед нами до линии горизонта и там, на крошечном острове, едва ли в полумиле от того места, где мы стояли, из-за деревьев радостно выглядывал симпатичный белый дом.
Той же ночью мы спали на деревянных кроватях под роскошью железной крыши. Следующий день прошел быстро на веслах на 16 миль вниз по заливу, который отделял нас от Якутата.
Полет к брошенной группе
Но на этом наши проблемы еще не были закончены. Той самой ночью мы узнали, что группу Боба Бэйтса оставили на Юконе, где озера все еще были абсолютно замерзшими после самой поздней весны за все годы.
На самолете мы совершили короткий полет назад через горы и забросили в их одинокий лагерь на березу Озера Бэйтс продукты, патроны, рыболовные крючки и веревки на десять дней. 7 июня лед сломался, и последние остатки нашей рассеянной группы благополучно объединились.
Поскольку я пишу заключительные слова об истории Юконской Экспедиции, хочу поделиться своим главным ощущением - отлично быть лидером этих шести компаньонов. Только потрясающая вера в победу и сильный дух этих товарищей перед лицом каждой мыслимой и немыслимой трудности и разочарования позволили нашей экспедиции пересечь горный массив Сент Элиас.
И Национальное географическое общество, и я, как лидер группы, едины в высшей оценке их великолепной работы.
Минутка для игры с собаками. Роберт Бэйтс из Филадельфии, делавший записи во время аэрофотосъемок и Гарольд Доусон из Каркросса играют с собаками из упряжки, пока самолет загружают для полета к базовому лагерю на Леднике Лоуэлла. Эскимосские собаки очень сильны. Если к ним хорошо относиться, они будут для Вас лучшими компаньонами.
Юный лидер и его флаг, готовые к новому походу в неизведанную область. Почти дюжина полетов была сделана этим самолетом из Каркросса в неизвестные области гор Юкона для фотогеодезических исследований и доставок груза в лагерь. Чтобы защитить крылья от ночного мороза, который препятствовал взлету самолета, к ним были привязаны белые покрытия из хлопковой материи. Эти ткани спасали нас от больших затрат энергии по очистке ледяных кристаллов с крыльев перед полетами. Двигатель самолета был закрыт снаружи брезентовым покрывалом с паяльной лампой нагревания внутри.
Остерегайтесь вынужденных посадок на таких зубчатых горных кряжах, как эти! Эти горы, которых не было ни на одной карте, настолько высоки, что самолет с грузом должен был придерживаться высоты не менее 10 000 футов, чтобы быть в безопасности от предательских потоков ветра. Горы появились на некогда плоской местности в результате ужасного землетрясения миллионы лет назад.
Замерзшая поверхность озера Нарес (Nares) послужила нам ледяным аэропортом. Холод был столь интенсивным, что перед тем, как налить бензин в топливный бак, его надо было нагревать в небольшой хижине на льду. Безопасность экспедиции целиком зависела от осторожности на этом открытом всем ветрам озере около Каркросса, где не было ангара для убежища.
Когда ведущая собака останавливается, другие толпятся вокруг – в результате – безнадежный клубок! Здесь Хэйдон и автор на лыжах с собаками в маршруте пытаются распутать своих "коней". Каждый взял трех собак и буксировался ими от одной геодезической станции до следующей на высокой скорости. Собаки никогда не устают за весь день, а лыжник может просто держаться одной рукой в течение многих часов за один переход. Хэйдон несет один из тяжелых геодезических маркеров, пустую 5-галлонную канистру из-под бензина, прибитую к 8-футовому еловому шесту. Через горный массив была проложена линия этих станций на протяжении 50 миль.
Вторая по высоте в Северной Америке гора Логан возвышается над ледником Хаббарда. Это – первая фотография, сделанная с южной стороны этого 19850-футового пика, который возвышается над ледником. Двойная вершина Пика Мак Артура (горизонт, центр) затмевается огромным размером горы Логан. Зубчатая тень слева отброшена горой Ванкувер. Гора Короля Джорджа находится правее центра.
Поверхность разрезанного расщелинами огромного ледника Хаббарда, чешуйчатая как рыба, в месте, где она врезается в залив Разочарования (Дизенчатмент). Каждая крошечная черная трещина на фото – зияющая ледяная пещера по крайней мере шириной 40-50 футов. Этот ледник, названный по имени Гардинера Грина Хаббарда, одного из основателей Национального географического общества и его первого президента, был открыт экспедицией, которая обнаружила, что его длина более 90 миль и в нескольких местах он был шириной в десять миль — в три раза шире ее ранее известного размера. В двадцати пяти милях за горами в левом верхнем углу находится деревня Якутат (Yakutat).
Как корабли пустыни, собаки санных упряжек тащатся через пустынные поля ледника Лоуэлла. Такая поверхность обеспечивает превосходное скольжение, но по глубокому, новому снегу было невозможно проехать, пока ветер, дующий в течение 36 часов, не упаковал все это в устойчивую основу. Основой экспедиции были собаки, которые тащили груз по 18 миль день за днем в течение апреля и мая с немногими периодами отдыха. Все имели собственные ремни безопасности, специально скроенные по личным меркам. Ремень прикреплялся к ремню упряжки собаки позади.
Даже индейским мальчикам нравится «наряжаться». Сэнди Мак Клеоуд из Каркросса надевает арктическую куртку на меху на своего маленького брата. Для индейских детей построена великолепная школа приблизительно в двух милях к востоку от города через Озеро Нарес.
Бердсли за работой в нашем "Эмпайр Стейт Билдинг". Эта крошечная лачуга со стенами из ДСП была привезена на самолете в готовом виде и поставлена на льду в лагере. Хижина обеспечивала теплый уголок для проведения геодезических расчетов и составления карты. Справочники и журнал хранились на полках, сделанных из сахарных коробок. Освещалась хижина бензиновой лампой.
Великий ледник Каскавулш, извиваясь, вытекает из области, которую никогда прежде не видели глаза человека. Камень на переднем плане делит его пополам. Правая половина потоков 1300 миль длиной, течет в Берингово море, а воды от левого потока попадают непосредственно в Тихий океан. На горизонте в крайнем левом углу – гора Альверстоун, в центре – гора Ванкувер и в крайне правом углу – гора Короля Георга. Это - одна из фотографий, снятых г-ном Доу 20 марта 1936, срочно отправленная в Сиэтл лодкой, а оттуда самолетом в Бостон, чтобы помочь заполнить последнее белое пятно на карте.
Собаки, палатки, люди и сани были перевезены этим самолетом на ледник Лоуэлла, утрамбованном до гладкого и ровного состояния зимними снежными бурями. Все скалы, горные хребты и трещины полностью скрыты под сильно утрамбованным снегом. Много полетов было сделано самолетом над горными хребтами, которые видны на заднем плане, на них были переправлены все запасы с базы на Озере Нарес в лагеря на ледниках. Широкие лыжи самолета были сделаны из трех слоев твердой гибкой древесины. Чтобы предотвратить погружения самолета в снег и предотвращения его «кувыркания» при приземлении, от крыла до наконечника каждой лыжи были прикреплены огромные резиновые ленты.
Потерянный снегоступ сделал возможным снять это драматическое фото. Снежные лавины с этого утеса сходили постоянно, тропа была очень крутая, поэтому люди, переносящие груз к лагерю спускались в этом месте буквально бегом. Здесь пришлось остановиться на достаточно долгое время Джеку Хэйдону на пути домой в лагерь от самой высокой геодезической станции, чтобы закрепить свою разболтавшуюся обувь. Гранитные восточные утесы горы Хаббард, украшенные перистой изморозью и льдом, величаво возвышаются почти вертикально на 6000 футов над лагерем. Такие пропасти часто встречаются в скалах в Гималаях.
Гора короля Георга (12300 футов), обнаруженная Национальным географическим обществом и названная в честь покойного британского монарха. В небольшой радиорубке в Якутате, на Аляске, лидер экспедиции получил следующее сообщение от сэра Джона Саймона, британского Министра иностранных дел: «Король приказал мне выразить вам искреннюю благодарность, за честь, которую Юконская экспедиция Национального географического общества оказала его величеству и королеве при выборе названия двух недавно обнаруженных вершин. Его величество король поздравляет экспедицию с... осуществлением первого пересечения массива гор Сент Элиас от Юкона до Аляски».
Ледопад был настолько крутой, что сани пришлось переносить на спине. Горнолыжные очки защищают глаза от слепящего солнца, шерстяная шапка – уши, а большие меховые рукавицы предотвращают обморожение рук. Порошковый снег и крутой склон сделали езду на санях выше Каскадного Лагеря совершенно невозможной.
Крэкер отдыхает в необычной позе! Внезапно остановившись на склоне, он соскользнул в это положение и сохранял его, пока его не сфотографировали. На заднем плане – расселины в леднике, возвышающегося от Каскадного Лагеря до верхней долины ледника Лоуэлла.
Собаки здесь были бесполезны – людям пришлось тянуть и толкать сани вручную. Склон был столь крутым, а глубокий снег настолько рыхлым и пушистым, что все, что могли сделать собаки – подняться сами без упряжки. Шесть человек тянули разгруженные сани на веревках, а один тащил груз на спине. При достижении вершины сани были загружены вновь, собак запрягли, и команда опять двинулась вперед к новому лагерю. Лавин мы не опасались, но каждую ночь снег, нанесенный ветром, скрывал тропу. Приходилось снова прокладывать ее с помощью трудоемкого «вспахивания», утопая по талию в снегу вдоль маркеров тропы.
Ланч в маршруте при лыжной буксировке собаками (skijoring), для определения местонахождения новых геодезических станций. Однажды Джек Хэйдон (сидит) с автором покрыли на лыжах расстояние в 35 миль без усталости, просто держась за длинные веревки, прикрепленные к ремням упряжки собаки. Здесь собак привязали к флагу маркера, чтобы упряжь не перепуталась. Термосы сохраняли горячим обед – кофе и бульон – каждый день.
Исследователи были «похоронены заживо», когда снежная буря навалилась на этот лагерь. Единственным предметом, видимым на поверхности после 120-часового шторма был кончик пары лыж. Снег был настолько глубоким и перистым, что поход на санях с собаками был невозможен, пока теплое майское солнце не растопило выпавший снег. Буря застала нас всего в десяти милях от Фьорда Нунатак.
Сильные ветры очень затруднили геодезические изыскания на такой «орлиной» высоте. Картер записывает углы, считывая показания теодолита на этой станции на 6 000 футов выше Каскадного лагеря на леднике. Каждый главный пик получил название, были отмечены его высота и положение на местности, изображаемые позже. На авторе (ведет наблюдения) – теплая рубашка из кожи карибу, она использовалась в качестве костюма для полетов (flying suit).
Редкие мхи – единственные живые существа в этих «нечеловеческих» условиях. Крошечные субарктические растения были найдены в укромных уголках и трещинах на солнечной стороне скалистых обнажений, где снег таял. Они составили целую коллекцию и были направлены в Норвегию для тщательного их исследования.
Путевые отметки часто становятся желанной линией жизни. Найти путь назад к палатке, когда тебя застала в пути внезапная снежная буря – фактически невозможно без такой «палочки»-маркера из черного клена. Сильные ветры со снегом быстро заметают все следы. Сотня таких аккуратно связанных палочек весят всего пять фунтов и ими можно отметить четыре мили пути…
Он тащит на спине лодку! Резиновый плот в собранном виде тащили на себе через ледники для сплава вниз по заливу Якутат. Однажды, подойдя к озеру длиной в три мили, группа решила, что легче надуть плот и взять в руки весла, а затем свернуть ее снова, вместо того, чтобы прорубать дорогу через плотные кусты вдоль берега.
Манки спасена из ледовой трещины после двух падений на 70 футов. Три собаки провалились чуть выше Каскадного Лагеря в заснеженную трещину. Два человека на веревках спустились вниз, обнаружив ошеломленных и стонущих собак на дне. В то время как животных поднимали, веревка Манки оборвалась уже на самом верху и она снова упала. Удивительно, но собаки были целы за исключением нескольких незначительных царапин.
После сильной бури спальные мешки и одежда были разложены для просушки на снегу. Когда снаряжение высохло, группа спустилась на три мили к приливной воде, и спустили на воду лодку «Восточная Звезда» (Hesperus). Потом двое из них прошли немного на веслах и затем перетащили лодку по суше вниз к Якутату, после чего отослали рыбацкую лодку за другими.
Двадцать пять лет назад этот укромный уголок для завтрака был похоронен под 2000 футами льда. Массивный ледник однажды полностью забил Фьорд Нунатак, но его основная часть отступила на шесть миль с тех пор, как экспедиция Национального географического общества исследовала эту область в 1909. Здесь группа автора спала на сухой, хотя и скалистой земле, после проживания в течение почти трех месяцев в лагерях с ледяным полом. Пресная вода была снова под рукой после многих недель необходимости растаивать снег при потребности в воде. Хесперус стартовал именно отсюда и был проведен через плавающий лед на расстояние 55 миль в деревню Якутат на Тихоокеанском побережье.
За все время путешествия вниз к фьорду Нунатак на «Восточной звезде» не было ни одной аварии. Когда надутый воздухом плот касался плавающих в воде кусков льда или его тащили по скалам, прорезиненная кожа предотвращала проколы. Небольшая 8-футовая лодка весила всего 35 фунтов и сворачивалась в тугой пакет, размером 36 на 12 дюймов. Его несли на санях и в рюкзаках через Юкон и спустили на воду на забитом льдом фьорде. Хотя и сильно нагруженное, это судно поплыло по морю, как пробка.
После того, как весной сломался лед, «Ковчег» вышел на озеро Бэйтс, чтобы подобрать группу поддержки. Белая линия в отдалении – массив льда, сходящий в озеро. Лед быстро приближался. Самолет не смог взлететь с полным грузом, поэтому пришлось совершить три полета вместо одного с людьми и собаками. Гидроплан, пилотируемый Л. Ф. Барром, только что совершил долгий полет из Каркросса через Уайтхорс.
Собачья упряжка покидает лагерь, расположенный под высоким безымянным пиком. У его подножия – ореол наносимого ветром снега. Кажется, на вершине всех этих гор всегда ревет буря в массиве Сент Элиаса. Эти палатки Национального географического общества Юконская экспедиция установила на твердой поверхности снега Ледника Лоуэлла, в девяти милях выше Каскадного Лагеря и на полпути к горе Хаббард.
Нет ни одного слишком далекого северного региона, если установлен знакомый флаг. Отделения Королевской канадской Конной полиции чувствуют себя дома везде, где существует юрисдикция Доминиона. Их уважают белые, индейцы и эскимосы, поскольку даже самый скромный местный житель знает, что может рассчитывать на их помощь, руководство и правосудие. Это здание на Озере Харбор (Портовом) находится на Баффиновой Земле. Каждое лето правительственное судно привозит сюда провиант, почту и смену для мужчин, находящихся в этих отдаленных заставах. В настоящее время члены этих известных полицейских сил часто перевозятся на быстрых гидропланах или моторных лодках.
Как арктическое побережье поддерживает контакт с внешним миром. Констебль Терренс Г. Парслоу Королевской канадской Конной полиции дислоцируется в Порту Бернарда, на самом северном краю континента, к северу от Залива Коронации. Тем не менее, в любой момент по радио он может общаться со штабом в Оттаве и с постами "конной полиции" повсюду в огромной северной Канаде.
Зияющая трещина так и манит путешественника в ловушку в замерзшем Арктическом море. Весной походы на санях с собаками по льду особенно трудны и опасны. Чтобы пересечь эту трещину на льду Залива Коронации, группа использовала одни из нарт в качестве моста для людей и собак.
До экспедиции национального географического общества почти 5 000 квадратных миль, три восьмых земельной площади на этой карте, были чистым листом. Юконская экспедиция картографировала этот регион.
В дополнение к многим полетам с картографическими целями зимой и весной 1935 года группа приземлилась на самолете на ледник Лоуэлла и пересекла ледниковую область на собачьей упряжке к Фьорду Нунатак, делая осторожный обзор маршрута. Отсюда они отправились в лодке к небольшому консервному заводу в Якутат (Yakutat). Ледник Хаббарда, как обнаружили, возвышался далеко за пределами Международной Границы, его бывшего воображаемого источника, около подножия горы Лукания на расстоянии 70 миль от залива Дизенчатмент (Разочарования). Пики Юбилеев Короля Джорджа и Королевы Мэри – новые имена на карте, напечатанной в Институте Географического Исследования, в Кембридже, Массачусетсе. Три небольших района все еще остаются несфотографированными. Прибрежный район был нанесен на карту Международной Пограничной Комиссией в 1906-1908, и результатом этой работы является появившаяся на карте зубчатая линия, отделяющая Британскую Колумбию и Юконскую Территорию от Аляски.
