Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Гутман Л. Экспедиция на Тянь-Шань. Журнал «На суше и на море» №1, 1939 г.
1 июня Всесоюзная секция альпинизма утвердила нашу экспедицию, а приказ Всесоюзного комитета мы получили лишь 5 июля. Это было возмутительно поздно. На подготовку к экспедиции остались считанные дни.
Согласно приказу, мы должны были составить схему ледника «Звездочка», обследовать верховья ледника Инылчек и совершить восхождение на безыменную вершину (около 7000 м) к югу от Хан-Тенгри и на пик «Комсомолец». Последнее задание было ошибочным, ибо в связи с таким поздним изданием приказа экспедиция задерживалась с выездом по крайней мере на 15 дней, и потому следовало сократить все второстепенные задания.
Еще в 1936 г. мы с вершины Хан-Тенгри наблюдали эту безыменную вершину. Как сейчас помню, все кругом под нами было закрыто густой облачностью, и только на юге массив безыменной вершины возвышался над облаками. Стараясь выяснить местонахождение вершины, мы пришли к выводу, что вершина находится в системе ледника «Звездочка».
Вершина Хан-Тенгри. Вид с юга
Через год группа проф. Летавета также наблюдала эту вершину с пика Нансена. Оттуда она казалась одной высоты с Хан-Тенгри.
В районе Хан-Тенгри в течение 5 лет (1929-1934 гг.) работала украинская экспедиция под руководством т. М. Погребецкого. Она исследовала массив Хан-Тенгри и прилегающих ледников и составила географическую схему этого района. В 1931г. группой т. Погребецкого было совершено первовосхождение на вершину Хан-Тенгри.
***
Главный вопрос, которому мы уделяли максимум времени и внимания, было обеспечение участников теплым снаряжением для успешной борьбы с холодом — пожалуй, главным врагом альпиниста на больших высотах.
В отношении продовольствия мы решили использовать концентраты Института общественного питания, который снабжал экспедицию Папанина. Институтом для нас было изготовлено четыре так называемых рациона. В рационе был обед из трех блюд, сухари трех сортов (с мясом, белковые и черные), кусочки сыра, сухое молоко. Как мы испытали позднее, первые блюда, особенно борщ, были очень вкусны. Зато вторые блюда для наших походов оказались совсем непригодными: они были скверны на вкус и к тому же готовились более получаса. При варке на кухне «мета» это уже непозволительная роскошь. Кроме того, мы взяли обычные консервированные продукты: молоко, мясо, разную рыбу, икру паюсную и зернистую, колбасы, сельди в бочонках, шоколад с орехами, миндаль, грецкие орехи и пр.
Пока заготовлялось снаряжение в Москве, Мирошкин и я во Фрунзе, а затем в г. Караколе снаряжали караван экспедиции. В г.Фрунзе нам оказало содействие правительство Киргизии.
К этому времени выяснился точно состав экспедиции. Из москвичей в нее вошли проф. Летавет А. А. — начальник экспедиции, Распутин А. И. — заместитель по политчасти, Гутман Л. А. — заместитель по альпинистской части, Черепов И. А., Сидоренко А. И., Иванов Е. И., Мирошкин И. В., Юхин И. В., Мухин В. Ф., Гожев А. С. В большинстве — все люди молодые, комсомольцы. Четверо — Летавет, Гутман, Черепов и Мухин — бывали на Тянь-Шане и раньше.
От Киргизии были включены альпинисты-комсомольцы Рацек В. И., участник прошлогодней экспедиции проф. Летавета, и совсем еще молодой альпинист Асан Чайбеков. Радистом экспедиции был работник фрунзенской радиостанции Наркомсовхозов Заикин А. Ф.
* * *
18 августа караван экспедиции выступил из Каракола. Часть людей задержалась, дожидаясь высланной рации.
21-го все собрались в ущелье Тургень-Ак-Су. Караван состоял из 45 лошадей. 22-го мы выступили вперед и за 4 дня прошли: ущелье Тургень, ущелье Копкия, перевал Чон-Ашу, долину Оттук, перевал Беркут (из ущелья и в ущелье того же названия), долину Сарыджаса, ущелье Тюз, перевал Ачик-Таш и, наконец, долину Инылчек — таков наш путь к леднику Инылчек. В 5 км от языка ледника Инылчек разбили базовый лагерь «Большой камень». Здесь остались до нашего возвращения караванщики с лошадьми и с частью груза. 28 августа, после дневки, мы выступили на ледник с караваном из 16 лошадей. Вначале путь идет серединой ледника. Весь ледник от языка и почти до развилки засыпан камнями. Постепенно с середины караваны отходят к правому берегу (по течению ледника) и входят в рандклюфт — береговые углубления ледника вдоль склонов, образованные от нагревания скал и таяния вследствие этого льда. В рандклюфте шумит разлившаяся бурная речка.
Огромные камни завалили путь. Караван то и дело переходит с одного берега на другой. Русло речки тоже все завалено камнями, лошади спотыкаются, сбивают ноги. Ребята, прыгая с камня на камень и оступаясь, черпают ботинками воду. Все это тормозит движение, утомляет.
На морене впадающего ледника упала лошадь и сломала в двух местах ногу. Лошадь пристрелили. Пока возились с лошадью, оказалось, что дальнейший путь преградило озеро. В 1936 г. его здесь не было. Видимо, произошли какие-то передвижения ледяных масс Инылчека.
Мы вынуждены были разбить бивак на берегу этого каверзного, но красивого озера, красивого причудливостью форм, айсбергами, зелеными массами его ледяных берегов.
Ранним утром, когда выпавший за ночь снег еще не стаял под лучами солнца, мы уже рыскали по леднику, намечая трассу для каравана.
Пришлось мобилизовать всех, и началась прокладка тропы по леднику. Рубили ступени, местами вырубали целые траншеи для выхода в удобную котловину, выкладывали путь плитами, очищали от больших камней.
Обойдя озеро, мы вновь вошли в рандклюфт и, наконец, добрались до удобной полянки. Остановились на ней кормить лошадей.
Следующий день прошел опять в прокладке тропы. Уже совсем близко был черный нож контрфорса, заканчивающий массив Хан-Тенгри, разрезая Инылчек на южную и северную ветви.
Вход в северную ветвь закрыт так называемым озером Мерцбахера. Озеро занимает ледник во всю ширину и углубляется в него на 4 км. По внешнему виду это «кусочек» Ледовитого океана.
Утомительна разведка пути. Идешь немного впереди каравана и бегаешь с одного ледяного бугра на другой, намечая и маркируя путь пирамидками (турами) из камней.
31 августа утром, после ночёвки у ледника «Комсомолец», на ослепительном свежем снегу делали гимнастику. Полуголые, мы выполняли вслед за Юхиным все упражнения с ледорубом, бегали; влезали на сераксы, скользили вниз. Это хорошая зарядка и специфическая тренировка.
Когда мы бродили в лабиринте трещин ледника «Звездочка», погода начала портиться. Темно, большими хлопьями повалил снег, и подул ветер. Началась метель. Но мы шли, борясь с ветром, снегом и усталостью. На высоте 4000 м на морене ледника «Звездочка» мы остановились. Здесь предстояло организовать основной лагерь. В этом лагере мы сгрузили все снаряжение и питание, привезенное на лошадях. Здесь мы установили рацию, наладили связь с Караколом и Фрунзе. Отсюда же велась разведка, составлялась схема ледника, собирались образцы горных пород.
1 сентября мы праздновали МЮД, провели митинг.
На другой день погода испортилась. Опять началась метель. Мы лежали в палатках, теряя драгоценное время.
Лишь 4 сентября мы приступили к разведке, ведя ее тремя отрядами. Отряды выходили по одному в день, причем третий отряд мог уйти только после возвращения первого отряда. Остающийся в основном лагере отряд являлся одновременно спасательным. Разведка проложила путь от основного лагеря в верховья ледника «Звездочка». У подножия вершины был разбит большой лагерь, из которого предполагалось начать восхождение. Этот лагерь являлся промежуточной базой при разведке и при спуске с вершины. Разведка определила начало восхождения и наметила путь к вершине. Второму отряду удалось забросить первый лагерь на высоту 4800 м, а первый отряд при повторном движении выкопал там пещеру.
Проведя разведку, мы повели заброску первых двух лагерей на склоне безыменной вершины: «4800» и «5200» (так называемое второе плато).
9 сентября. После долгих сборов в 10 час. 30 мин. наш (первый) отряд выступил из лагеря на штурм безыменной вершины. В отряде — изменения. Вместо Мухина, у которого не готов спальный мешок, с нами отправляется Рацек. Через полчаса начался подъем на второе плато. С первых шагов мы убедились в трудности подъема на высоте по северному склону. Снег рыхлый, сухой и легкий, как пух. Это зимний несмерзающийся снег, в котором можно «плыть», но не выбивать ступеньки. Мы, собственно, и «плыли». В самом мелком месте снег по колено. На крутых склонах, составляющих 80 % пути, продираешь снег коленом, затем таранишь грудью, разгребаешь руками до более или менее плотного основания и только тогда бьешь ступеньку. Часто, встав на выбитую ступеньку, съезжаешь обратно. Рюкзаки весят по 18-20 кг, высота 4250-4800 м, воды ни капельки. Кажется, не будет конца этому изнурительному и однообразному пути.
Лишь к 4 час. 30 мин. вечера мы добрались до ниши «4800», в которую второй отряд раньше забросил продукты и снаряжение. За 6 час. мы поднялись на 550 м по вертикали. В 5 час. приступили к копке пещеры. Пещера получилась тесноватая, но уютная. Углубиться нам помешал слой леденеющего фирна, в котором ломались наши алюминиевые лопатки. Расположившись в пещере, залюбовались сверканием стен от света свечи. Усталость отошла, нам стало веселей, но вместе с тем почему-то сильнее почувствовалась ответственность нашего задания.
Беспокоит недостаток сухого спирта — «меты». Днем сверху мы видели, как медленно двигались с нартами второй и третий отряды. Этак они не поспеют к сроку. В чем дело?
10 сентября. Утро встретило двумя неприятностями. Володя Рацек плохо спал ночь, у него разболелись десны. Погода испортилась, туман и снег. Но так как по плану сегодня к нам должны прийти снизу, то мы решаем все же двигаться вверх, но не всем. Володя Рацек и Женя Иванов остаются ждать т. Летавета. Он решит, куда идти Володе; Ваня Мирошкин и я уходим.
Снег такой же, как вчера. Два часа плутаем мы между сбросами и склонами. Туман сгущается, ориентировка потеряна, и мы вынуждены вернуться в пещеру. Снизу никого нет. Остаток дня режемся в домино.
«Мета» у нас плохая, разложившаяся, она, видимо, сильно подмочена на складах Всесоюзного комитета, расходуется ужасающе быстро: вместо обычных 12 – 14 палочек на кипячение миски уходит 30 – 35 палочек. Так «меты» не хватит.
11 сентября. Проснулся рано, видимости опять нет. Но и снегопада, метели тоже нет. Ждем просветления. К 8 час. вышло солнце, туман рассеялся. Увидели лагерь внизу. Людей как будто там нет, жизни не заметно. Как-то сразу начинает подбираться тревога. Неужели что-нибудь случилось?
В 8 час. 45 мин. вышли Мирошкин и я — вверх, Иванов и заболевший Рацек — вниз. Прощаемся без слов. Печальные глаза Рацека все говорят. Женя Иванов должен вернуться обратно с Сидоренко.
Едва мы тронулись, как раздался крик Жени:
— Смотрите, люди!
Мы оглянулись вниз. Оттуда, по направлению к лагерю «4800», двигались две черные точки. Мы стали кричать знакомое всем альпинистам «И-оо-го-го». Точки остановились. Затем стали писать какое-то слово на снегу. Было смешно смотреть, как две черные точки крутят какую-то загогулину. Слово это мы так и не разобрали.
Еще раздаю Жене указания относительно сроков выхода к нам и на всякий случай контрольный срок нашего спуска. При спуске прошу соблюдать особую осторожность.
Через полтора-два часа мы встретили снежно-ледяную стенку. Стали искать путь. В это время снизу донесся крик. Вглядываясь, мы увидели скопление людей у ледопада и что-то похожее на палатку. Мы забеспокоились. Стали считать звуки. Шесть раз в минуту — сигнал бедствия — никак не получалось. Не желая ошибиться, мы дали ответ по три раза в минуту с интервалом в одну. Ответ опять несуразный. Вскоре там стали расходиться. Тогда мы продолжали путь.
Обойдя стенку винтообразным траверсом по крутому фирновому склону, мы через три часа изнурительного подъема вышли на второе плато. Открывшийся вид нас не очень обрадовал. Плато было большим, сильно изрытым трещинами и большими сбросами. Пошел снег. Каждый день погода к вечеру портится.
Солнце собиралось скрыться. Снег был сухой, пластинчатый, и на каждой снежинке играли лучи заходящего солнца. Сыпались миллионы серебряных блесток, отсвечивающих всеми цветами радуги.
С юго-запада опять двигались облака. Там, как мы убедились, был «гнилой» угол.
14 сентября. Два дня мы пролежали здесь, в лагере «5100». Два дня ветер трепал палатку, сбивая на нас иней. Два дня палатку засыпало снегом. Температура в палатке колебалась от 10 до 14 мороза. «Мета» истощилась, мы имеем по литру воды в день на двоих, да и этот запас кончается.
Сегодня день замечательный, но холодно. Часов в 10 вылезаем из палатки. Собираемся. Подхожу к началу спуска. Кричу. И мне отвечают. Вот радость! И отвечают где-то близко, видимо, из первой пещеры.
Значит, к нам идут, несут «мету». Конец страданиям — начало штурма.
Мы решаем идти вперед, так как нужно выбрать и проложить путь к ребру на востоке, по которому предполагаем начинать подъем. Идем медленно. На высоте отсиживанье, подобное нашему, всегда сказывается отрицательно на спортивной форме.
Снег такой же глубокий, рыхлый, идти так же утомительно, только подъема почти нет.
Через час мы присели отдохнуть и увидели вылезающих на плато альпинистов. Их было трое. Мы стали перекликаться.
Затем, осмотрев путь впереди, я убедился, что перед нами всего один сброс, а дальше ровное поле, ведущее к гребню. Путь ясен. Мы решили ждать товарищей. Это были Саша Сидоренко, Женя Иванов и Саша Гожев. Они рассказали нам о случившемся внизу.
«9-го была метель. 10-го она кончилась. Погрузив продукты на трое самодельных нарт, второй и третий отряды отправились из основного лагеря в промежуточный, у подножия вершины. Вышли поздно, после 12 часов, снег раскис, люди и нарты проваливались. Тащить нарты было страшно тяжело.
Шли, все время ориентируясь на старые следы, которые были почти засыпаны снегом. На ледопаде со следов сбились и стали обходить одну трещину слева, а не справа. Метров через 20 это обнаружилось, было уже часов 5, до лагеря оставалось идти 1,5-2 часа. Все устали. Поэтому здесь же поставили палатку. Утром нарты, которые везли Черепов, Юхин и Мухин, пошли первыми. Но едва они прошли 5-6 шагов, как Мухин исчез в трещине. Это произошло на ровном чистом снегу, под которым оказалась трещина. Склонившись над трещиной, Юхин окликнул:
— Виктор, Виктор!
Ответа не было. Минуты через 2 – 3 Виктор отозвался. Он, видимо, терял сознание. Спросили, нужно ли спускаться к нему, но он попросил веревку. Спустили 25-метровый конец, Мухин обвязался, сделал «люльку», и его вытащили. Оказавшись на поверхности, он впал в забытье.
Тов. Летавет немедленно осмотрел его. У Виктора была сильно повреждена челюсть. Видимо, перелом. На теле заметных следов ушибов не было. Август Андреевич — профессор физиологии, но здесь он быстро превратился в хирурга. Стерилизовав жесть консервной банки, он сделал скрепки и наложил швы. Пострадавшего уложили на нарты и повезли к основному лагерю «4000». Оттуда вызвали радиограммой самолет из Фрунзе. Но самолет мог сесть лишь в 100 – 130 км от нас. Поэтому Рацек и Чайбеков пошли в базовый лагерь, чтобы вызвать лошадей».
Уже потом, после спуска, во Фрунзе мы узнали подробности транспортировки Мухина.
Рацек и Чайбеков 60-километровый путь по ледникам «Звездочка» и Инылчек проделали в один день. А наш проводник охотник Николай Трусов провел туда лошадей за полтора дня. Обычно этот путь проходят в три дня. В результате Мухин на условленное место был доставлен 17 сентября, а санитарный самолет с врачом прилетел лишь 20-го. Сопровождать Мухина ушли Летавет, Черепов, Юхин, Чайбеков и Рацек. У «Большого камня» к ним присоединился наряд пограничников. Летавет и Чайбеков вернулись в лагерь, а остальные ушли в Каракол. У Рацека окончательно разболелись десны.
В 5 час. вечера мы подошли к началу ребра. Подул сильный ветер, закрутил, забил в лицо сухим, острым снегом. Стало холодно. Мы остановились и выкопали пещеру. Копали эту пещеру два с половиной часа. Получилась пещера просторная, высокая, удобная. Это вторая база восхождения. Сюда мы принесли запас продуктов и снаряжения.
15 сентября. Вышли в 10 час. Мы всегда выходили поздно, когда солнце хоть немного нагреет воздух. Сегодня идем очень медленно. Очень много времени ушло на преодоление двух «жандармов». Первый — обледенелые скалы, засыпанные снегом. К «жандарму» выводит очень узкий, снежный гребень. Охранение тщательное, лазанье только поочередное. Крюк вбить нельзя: нет места. Неровности, за которые можно зацепиться, — подо льдом или под снегом. Идущий первым уходит далеко вперед, и охраняющему его не видно.
Второй «жандарм» — выше и больше первого. Двумя зигзагами, комбинированным лазанием с рубкой ступеней в обледенелых скалах мы взяли и его.
16 сентября. Подъем по гребню с подветренной стороны участками проходит в рыхлом снегу. С наветренной стороны наст местами так тверд, что едва пробивается ногой. Путь сегодня скучный. В те дни были «жандармы», «ножи», очень крутые склоны, а в этот только крутой подъем.
Очень плохо идет Мирошкин. Движение из-за этого задерживается. У него странный вид. Он осунулся, посинел, губы черные. Решаю ждать до утра: если он будет так себя чувствовать, нужно отправлять вниз. На одном из плато, когда мы присели закусить, Ваня есть отказался.
— Ваня, ты, вероятно, болен, — сказал я, воспользовавшись удобным предлогом.
— Да, я думаю, что мне лучше идти вниз.
Это была не горная болезнь, а что-то другое, возможно — неполадки с сердцем. Ваня сразу хотел идти вниз, но мы уговорили его дойти до бивака. Остановились поэтому рано. Высота 5900 м. Пещеры копать не стали. В укрытом углублении за гребнем вкопали в снег две палатки и расположились в них.
У нас мало «меты», приходится вводить режим.
Кто же завтра пойдет с Мирошкиным?
17 сентября. Утром решаю, что вниз с Мирошкиным идет Гожев. Мы втроем уходим вверх, а они, вдвоем, вниз.
Подъем начинается с узкого гребня, изрытого провалами. Часть подъемов траверсируем по скалам.
Под самым ледопадом у начала ребра — большая скальная стена. Слева — крутой, градусов 60, обледенелый фирновый склон, справа — скалы. Длинным траверсом по скалам выходим на эту стену, прямо под ледопадом. Еще рано, но мы рискуем не пройти засветло ледопад и поэтому разбиваем лагерь. Пещеру копать негде — лед и камень. Мы ставим палатку. Холодно. Дует сильный ветер.
18 сентября. Ух, как холодно! В палатке иней. Дует морозный ветер. Солнце взошло, но мы ждем, когда оно хоть немного согреет нас.
Готовим чай. «Меты» мало, поэтому воду не кипятим, а только нагреваем. Съедаю на этой высоте плитку шоколада «для храбрости». Это я проверяю, началась или нет горная болезнь. Высота 6280 м.
Надеваем кошки. Ледопад страшен только с виду. Огромные сбросы и сераксы позволяют нам свободно лавировать и продвигаться вперед. Пройдя ледопад, мы опять вышли на снежный склон и по нему без труда поднялись до высоты 6600 м, где и поставили последний лагерь.
Как уже близка вершина!
Сильно мерзнут ноги. Пещеру выкопать нельзя — плотный фирн. Лопатка гнется и ломается. Вкапываем палатку в верхний слой снега.
Хорошо бы завтра после вершины сразу спуститься вниз. Сегодня все очень устали. Завтра окончательный штурм. Очень плохо действует недостаток воды, так как очень мало «меты». Сильно мучают холод и ветер.
19 сентября. У нас такое впечатление, что фетровые валенки «садятся». Они как будто стали теснее и давят ноги. Больше всех недоволен валенками Саша.
Наконец, идем без рюкзаков, налегке. Ничто не мешает, а идти все же тяжело. Главное препятствие теперь — это кошки. Нога кажется пудовой...
Стало еще холоднее. Утром в палатке было на 5-6 см инея. Температура в ней перед выходом, когда солнце нагрело и иней с солнечной стороны стаял, было 22° мороза.
Определить точно время выхода не можем, так как часы сильно отстают, на несколько часов за сутки (интересно, что внизу, после спуска, они опять шли точно). Мы объясняем это застыванием смазки часов.
Вершина совсем-совсем близко. Вот первая полоска скал. Мы ночевали, казалось, рядом. Но прошел час, полтора, пока мы подошли к ним вплотную. Полоской кажутся скалы лишь с ледника, а вообще это отдельные глыбы, запорошенные снегом и обледенелые с восточной стороны.
Проходим в «ворота», склон в них довольно крут, градусов 45. Впереди идет Женя, я иду последним. Идти в кошках трудно и опасно. На середине склона Женя вбивает крюк: так охранять надежней и легче. В маленькой трещинке отдыхаем. Простое дело забивки ледового крюка внизу, здесь, на высоте примерно 6700 м, становится трудным и сложным. Ледовый крюк забивается равномерно и беспрерывно, но руки мерзнут, а прекратить заколачивание нельзя, покуда весь крюк не вбит.
Пока Женя отогревает руки, связка поворачивается, и первым иду я. При выходе в конце склона я тоже испытал все удовольствие забивки ледового крюка на высоте.
Далее пошел простой путь. В общем, мы совершенно изменили направление, намеченное внизу, подъем прямо на юг оказывался крутым и длинным. Более легким был путь на юго-восток по ледяным террасам, образованным сбросами. Этот путь выводил к вершинным скалам.
К этим скалам мы подошли, видимо, часа в три.
Сняли кошки. До гребня меньше 100 м. Стараемся как можно быстрее пройти вершинные скалы — и вот широкий снежный гребень. Это вершина стены. Высота 6930 м. На восток и юго-восток, мельчая, уходят цепи гор. Стройность хребтов горной цепи нарушается. А потом это море мелких пиков исчезает вовсе. С юго-запада надвинулся фронт густых облаков.
Все закрыто, только одна неизвестная еще вершина острым ножом, прорвав гущу облаков, торчит над этим неспокойным морем. Видимо, это очень высокая вершина... На гребне сильный ветер, метет снег. Спустившись немного ниже к скалам, из маленьких камней делаем тур. В него кладем банку с портретом товарища Сталина и запиской о нашем восхождении. Пользуясь правом первовосходителей, назвали покоренную нами вершину им. 20-летия ВЛКСМ.
Сказать правду, мы не обнимались и не целовались. Это нужно было делать внизу. Сейчас мы быстро пошли вниз. Усталые, измученные жаждой, мы очень поздно, часам к семи, добрались до нашей палатки. У Саши закоченели ноги. Мы, ослабевшие, усталые, оттирали их.
20 сентября. Вниз! Скорей вниз! Наш контрольный срок — 22-е. Но мы торопимся. У Саши, очевидно, обморожение ног, которое в дальнейшем, на спуске, может прогрессировать. Но чувствует он себя хорошо. Идет ровно с нами, тем более, что мы достаточно ослабели и двигаемся не быстро. В этот день мы шли 11 час. и дошли сразу до второй пещеры.
22 сентября. Вчера поздно, часов в десять вечера, мы пришли в лагерь «4000». Нас не ждали, но мы торопились, шли 13-14 час. «Мета» кончилась еще 20-го. Жажда подгоняла нас.
* **
Экспедиция возвращалась обратно, минуя перевалы через долину р. Инылчек. Труден был нижний брод через эту реку. Большая, необычная для этого времени года, вода. Густая и серая. Мрачно катилась река, грохоча увлекаемыми камнями.
Найти брод помогли пограничники и охотник Имамбет. Они нашли правильный путь, использовав незаметную отмель. При таких бродах самое важное не сойти с выбранного пути, а то вода собьет лошадь. Тогда могут погибнуть и всадник и конь.
Так чуть не погиб у нас Мирошкин. Его лошадь сошла с пути, и ее моментально сбило водой. Упав, он освободил из стремян ноги и схватился за сбрую. Водой их выбросило на отмель, но встать Ваня не мог, его сбивало течением. Подоспевший Имамбет вытащил Ваню, а потом и лошадь.
1 октября мы были уже в Караколе.
Л.Гутман А.Сидоров
Озеро на леднике Инылчек
Е. Иванов
