Давно уснул укрощенный временем Эльбрус. Снег и лед сковали его вершины. У подножья, на северной стороне бьют горячие нарзанные источники. Здесь река Малка, вырываясь из каменного ущелья, образует красивый водопад Султан-Су. Он низвергается с высокой, отвесной скалы, наполняя долину шумом. На скале высечена надпись в честь экспедиции Российской академии наук, впервые проложившей путь к вершине Эльбруса.
***
Экспедиция эта была почти забыта. Честь первовосхождения на Эльбрус приписывалась, а на Западе и поныне приписывается англичанину Дугласу Фрешфильду, который с помощью местных проводников поднялся на восточную вершину Эльбруса в 1868 году. Но это неправда! Высочайшая вершина в Европе впервые достигнута за 39 лет до Фрешфильда нашим соотечественником Килларом Хашировым. Мы говорим: неправда, а не заблуждение, так как Фрешфильд, как будет видно из дальнейшего, заведомо знал, что идет по следам Киллара.
Вместо одиночек, поднимавшихся на Эльбрус до революции, тысячи человек побывали на его вершинах в наше время, но редко кто шел по пути первовосходителя — с северной стороны.
В июле 1948 года группа московских альпинистов спортивного общества «Наука» — в составе С. Репина, А. Констансова, И. Евсеева и автора этих строк — решила пройти по пути экспедиции Российской академии наук, чтобы окончательно развенчать легенду о Фрешфильде и подтвердив новыми данными, что первым достиг в 1829 году вершины Эльбруса наш соотечественник.
...Утром мы выехали из Кисловодска. Прекрасный день, на небе ни облачка. Машина медленно набирает высоту, и наконец мы въезжаем на гребень. Отсюда открылся изумительный по красоте и величию вид. На юге, за волнистым морем зеленых предгорий, возвышается двуглавая, сверкающая на солнце вершина Эльбруса. Мощные ледники голубовато-серебряными лентами стекают вниз с его склонов. Нигде не видно гор, сравнимых с Эльбрусом, и грандиозность этой панорамы превосходит памирские виды, где горные великаны теряются в массе вершин и хребтов.
Шофер легко убедил нас в том, что, продвигаясь дальше пешком, мы даже «сократим» дорогу. Поверив ему, мы надеваем увесистые рюкзаки и только к концу дня приходим в Долину нарзанов. При лунном свете продолжаем путь, стараясь наверстать потерянное время. Ночью ставим нашу маленькую палатку и засыпаем под шум дождя.
На следующий день мы шли при дожде и сильном ветре. Трудно, но мы обязаны прибыть в альпинистский лагерь «Большевик» по ту сторону Эльбруса в установленный срок, иначе нас будут разыскивать спасательные группы. На отдых останавливаемся у костра гостеприимных пастухов кабардинского колхоза имени Сталина. Они подробно расспрашивают нас о жизни страны и о новостях за ее рубежом. Наше намерение подняться на Эльбрус встречается недоверчивыми улыбками.
Утром при отличной погоде идем дальше. Путь к вершине кажется очень длинным. Мы затрачиваем много сил переходя через хребты предгорий, пересекая многочисленные ручьи и речушки.
Эльбрус все ближе и величественнее. Наконец мы на гребне хребта, за которым видны долина реки Малки и мощный каскад водопада Султан-Су. Позже, в темноте, вдали белеют вершины Эльбруса, залитые светом луны. И вот еще одна ночь позади. Переходим перевал Кояшек и спускаемся в широкую, совершенно плоскую котловину Ирахик-сырт.
В середине дня отдыхаем на красивых альпийских лугах у светлых ручьев. Сверяем по карте путь подъема. Выясняется, что здесь 120 лет назад стоял лагерь экспедиции генерала Г. А. Емануеля.
После того как первая попытка генерала Эристова в 1817 году подняться на Эльбрус кончилась неудачей (его отряд в 200 человек попал под лавину и почти весь погиб), в 1829 году была снаряжена Российской академией наук экспедиция для исследования горы.
Отравившись из Петербурга в середине июня, экспедиция в конце месяца выступила из Пятигорска и прибыла в отряд генерала Емануеля. Отряд шел долиной Малки. Проливные дожди сильно мешали продвижению. Емануель стал лагерем на высоте 8 тысяч футов. 21 июля он собрал казаков и кабардинцев, сопровождавших экспедицию, и объявил, что выдаст награду в 400 рублей каждому, кто достигнет вершины.
В 10 часов утра академики А. Купфер и Э. Ленц с помощниками вышли из лагеря и в 4 часа дня достигли снеговой линии. На рассвете 22 июля они начали дальнейший подъем. Вскоре путь сделался очень трудным. Приходилось вырубать ступеньки в твердом снегу. Вот как описывал восхождение Купфер:
«Хотя долина позади нас была закрыта туманом, погода была прекрасной. Луна достигла середины небесного свода, и светлый блеск ее диска составлял приятный контраст с синевой неба, которое было цвета индиго. Туман пеленой расстилался у наших ног, но вскоре лучи солнца разорвали его. Долина открылась нашим ослепленным глазам, и перед нами развернулась панорама гор, образующих первую цепь Кавказа».
«Мы двигались то по прямой линии, то зигзагом, смотря по трудности пути. Поспешность, с которой мы стремились достигнуть вершины раньше, чем снег будет размягчен солнцем, истощала наши силы, и мы в конце концов должны были останавливаться для отдыха почти на каждом шагу. Разреженность воздуха такова, что дыхание не в состоянии восстанавливать потерянные силы. Кровь сильно волнуется. Мои губы горели, глаза страдали от ослепительного блеска солнца, хотя я по совету горцев зачернил порохом лицо около глаз. Все мои чувства были притуплены, голова кружилась. Наконец, мы решили отдохнуть под огромной скалой черного трахита».
«Ленц, сопровождаемый двумя горцами и казаком, подвигался все выше по лестнице скал. Добравшись до последнего уступа, он увидел, что от вершины его отделяет еще снежное поле, но снег сделался настолько мягок, что они на каждом шагу проваливались до колен. Полдень уже миновал. Наконец, Ленц решил вернуться».
«Спуск был очень труден и опасен. Снег проваливался, под нашими ногами образовывались дыры, которые позволяли видеть ужасающие пропасти. Казаки и горцы связали себя попарно веревками. В течение этого замечательного дня Емануель наблюдал за нашим движением при помощи превосходной зрительной трубки. Он заметил одного человека, который опередил всех и вышел на гряду скал, образующих самую вершину. Емануель не мог более сомневаться, что один из нас достиг вершины».
«Генерал приказал ударить в барабан и произвести несколько ружейных салютов, чтобы оповестить весь лагерь об этом замечательном событии».
«Киллар, который достиг вершины, сумел лучше нас воспользоваться утренним холодом. Он значительно раньше нас миновал границу вечных снегов, и, когда Ленц достиг места своей последней остановки, Киллар уже возвращался с вершины. Будучи бесстрашным охотником, он отлично знал страну и поднимался на значительнее высоты. Он вернулся в лагерь раньше нас, чтобы получить от Емануеля награду за свою отвагу, но тот ждал возвращения всех нас, чтобы сделать церемонию более торжественной. Он вручил награду на глазах всего лагеря; подняли также бокалы».
Так описывалось первое восхождение на Эльбрус.
***
Основательно отдохнув последний раз на траве, мы идем дальше к Малиен-дерку, по которому поднимались первовосходители. Этот ледник сильно изрезан. Двигаемся по правым скалам, быстро набирая высоту, и устраиваем площадку для палатки метров на 100 ниже снега. Где-то здесь провели ночь и первовосходители.
Нам надо выйти как можно раньше, чтобы воспользоваться смерзшимся ночью снегом. Еще при свете луны мы снимаем палатку и идем вверх. Твердый снег очень удобен для движения. Крутизна склона увеличивается, мы надеваем кошки и, обходя трещины, держим путь на гряду скал. Затем поднимается над гребнем солнечный диск, и яркий блеск сверкающего снега заставляет надеть защитные очки. Вскоре мы минуем начало гряды и начинаем брать подъем. Далеко внизу, слева, видно большое плато перевала Ирик. Его острые скалы напоминают черные паруса среди снежного моря.
К 8 часам наша группа поднялась от места ночевки на 1100 метров. Это очень хорошо. Ведь в отличие от обычных восхождений на Эльбрус с юга мы идем на этот раз с грузом снаряжения и продуктов, и к тому же без предварительной тренировки. На высоте 4300 метров встречаем удобную площадку под скалой, защищенную от ветра ледяным гребнем, и устраиваемся на завтрак, полная кастрюля льда с помощью маленького походного примуса быстро превращается в кипяток и в кофе. Внезапно рядом я замечаю железное острие, которое на несколько сантиметров торчит из груды камней. Бросаюсь туда и с криком: «Штык экспедиции Емануеля!» — с трудом вытаскиваю его из камней. Но это не штык, а своеобразная, двузубая стальная вилка длиной в 30 сантиметров, с отверстиями на полукруглой части, — очевидно, для прикрепления деревянной рукоятки. Несомненно, это образец ледового снаряжения экспедиции 1829 года. В то время не было ледорубов, и такие вилки облегчали движение по ледовым и фирновым склонам. Я располагаюсь для завтрака на большом плоском камне, но Евсеев тянет меня: «Встань, посмотри!». На камне выбита глубокая, четкая надпись «1829» и высечен крест. Сомнений нет, мы на месте остановки экспедиции. Отсюда Емануель наблюдал за Килларом и мог с достоверностью установить, что он достиг вершины, которая близка и четко видна.
О восхождении Киллара не мог не знать Фрешфильд. Он поднимался с проводником Ахия, тем самым кабардинцем, который дошел с Ленцем до седловины. Ахия в своих воспоминаниях рассказывает, что Фрешфильд положил бутылку с запиской о восхождении в груду камней, сложенную Килларом. Заметим, что умер Ахия в 1918 году, прожив 130 лет, а при восхождении с Фрешфильдом ему было 80 лет!
Налицо явная недобросовестность Фрешфильда, присвоившего себе честь первовосхождения. С обычной спесью английских колонизаторов он относится к «туземцам», как именуются в его мемуарах проводники, так много сделавшие для успеха дела, хотя сам Фрешфильд пишет, что проводники указали весь путь подъема и что был момент, когда он хотел уже повернуть обратно, но настойчивость проводников спасла положение.
Первый победитель Эльбруса, Киллар Хеширов, имея примитивное снаряжение, добился успеха благодаря личной отваге, настойчивости, уменью правильно выбрать путь и время подъема, рассчитать силы. Его не устрашили и суеверия того времени, предсказывавшие гибель всякому, кто осмелится ступить на вершину Эльбруса.
Емануель в своем рапорте доносил, что Киллар в 11 часов достиг вершины, «показав первую возможность быть на высочайшей из гор в Европе, почитавшейся доныне неприступной».
В целом экспедиция Российской академии наук на Эльбрус имела полный успех.
...После отдыха и завтрака мы поднимаемся дальше вдоль гряды скал. Безоблачное небо и ослепительное солнце. Справа широкие трещины и мощные ледяные сбросы.
Но в горах очень быстро наступают перемены. Вскоре становится жарко. Мы останавливаемся и ищем спасения от теплового удара. Дует горячий ветер — фен, верный признак приближения плохой погоды в горах. Я залезаю в узкую щель между скалами, непрерывно наполняю шляпу снегом и сижу под струями душа. Фен исключительной силы держит нас в плену с 11 до 4 часов. К вечеру он слабеет, но мы достаточно устали. Ставим палатку, выложив вокруг нее барьер из камней.
Вскоре начинается шторм. Резкий ветер рвет палатку, снежная пыль бьет в лицо. Каменная ограда оказывает нам большую помощь: без нее палатку могло бы снести. Утром и весь следующий день шторм продолжается с неослабевающей силой. Не видно дальше, чем на 20 метров. Еще ночь, и опять такое же утро. Мы находимся на высоте 4900 метров, и до седловины по вертикали остается только 400 метров. В середине дня ветер ослабевает. Складываем палатку и идем вверх, но не долго. На высоте 5100 метров ветер нарастает, наступают сумерки, и мы принуждены вновь укрываться. Ветер рвет застежку палатки, примус зажечь не удается.
Медленно приближается утро. Мнения разделяются: Констансов за спуск по знакомому, уже раз пройденному пути. Евсеев предлагает обогнуть восточную вершину Эльбруса по той высоте, на которой мы находимся, а затем спуститься на юг, к Приюту одиннадцати, Релик и я за продолжение пути, ибо седловина близка; мы связываемся веревкой, чтобы ветер не снес нас по одиночке, и медленно идем вверх. Чем ближе к седловине, тем сильнее ветер. Наконец вот и седловина. Ветер достигает предельной силы. Продвигаемся спиной к нему, в облаках снежной крупы, которая волнами приносится с южной стороны. При особенно сильных порывах мы принуждены останавливаться. Я вспоминаю парашютный прыжок и прихожу к выводу, что на крыле самолета ветер слабее.
Справа и слева вершины Эльбруса. До них только 300 метров! Конечно, обидно после всего пройденного пути не одолеть этого расстояния, тем более что теперь мы можем сбросить рюкзаки и идти налегке. Но мы понимаем, что если ветер еще усилится, нас просто снесет с горы. Я смотрю на восточную вершину, где впервые получил альпинистское крещение, в тот раз мы пять суток пережидали шторм на Приюте одиннадцати. Да, погода зачастую устраивает серьезный экзамен восходителям.
Начинаем спуск ветер постепенно слабеет в середине дня приходим к Приюту одиннадцати. Утром при ярком солнце спускаемся вниз, в долину, к цветущим альпийским лугам м стройным лесам. Белые конусы Эльбруса остаются позади.
Вот она, двузубая вилка экспедиции Емануеля.
На камне выбита глубокая четкая надпись. «1829».
