Мерлет Э.
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: журнал "Alpinismus" №12, Мюнхен, декабрь 1980 г.
Перевод с немецкого
Эрвин Мерлет (1887-1939)
Врач и художник, изображавший горы, из Южного Тироля.
Ходил в связке с Гюнтером Лангесом.
Здесь автопортрет перед кулисой башен Селла
В июне 1886 года еще не достигший семнадцати лет гимназист из Мюнхена Георг Винклер впечатлил бывшего намного старше его доктора Алоиса Цотта из Аугсбурга своим искусством скалолазания на горе Тотенкирхль, да так, что доктор пригласил его в поездку в Доломиты. После Кляйне Цинне и Крода да Лаго они пришли в Палу. Хозяин в Сан-Мартино рассказал им о не покорённой Сассо делла Мадонна, западной соседней башне горы Сасс Маор. 12-го августа, в 15.30 часов, они вступили на её вершину. Грозы и ливни были виноваты в том, что был столь поздний час. Оба пытливо смотрели на Мадонну, которая Цотту представлялась «как могучая, непобедимая крепостная башня с вертикальными стенами». Они быстро спустились и в 17.15 снова стояли в узкой седловине между двумя вершинами. Что делать? Размышления перевесили в пользу Чима делла Мадонны. Идущий впереди Винклер получил от Цотта его скальные ботинки с пеньковыми подошвами, он использовал пока ещё кошки. Ключевой точкой (IV) был проходящий через всю башню вершины камин (камин Винклера). Преодоление узкой щели Цотт считал «одним из величайших примеров искусства скалолазания из когда-либо выполненных туристами и проводниками в Альпах». Винклер также думал, что это было «наихудшее место из тех, какие он когда-либо преодолевал» 20 часов - это время стало моментом победы. Вершина стала площадкой для бивака в холодную, лунную ночь; на следующий день - спуск с пустыми желудками, скорей в Сопра Ронц и там напиться вдоволь молока. Это произошло ровно через сто лет после первого восхождения на Монблан.
Три недели спустя пришли два француза с проводниками Барбарией и Беттегой и оценили Чима делла Мадонну «как настоящий пример опасной для жизни горы, на которой можно свернуть шею». В 1887 году британцы Рейнор и Филлимор с проводниками Беттегой и Димаи открыли забытый сегодня маршрут по южной стене. Затем в течение трех десятилетий ничего особенного на Мадонне не происходило. Ждали «Шляйерканте».
В 1920 году нужное время, наконец, подошло. Исполнители: 21-летний Гюнтер Лангес из Сан-Мартино и 34-летний Эрвин Мерлет из Мерана. Оба незадолго до начала Первой мировой войны ходили в одной связке с Гансом Дюльфером, звездой скалолазания того времени. Лангес - по юго-западному ребру на Делаготурм, Мерлет - на «сумасшедший Тотенкирхль-U».
При первой попытке эти двое идут через ленточную плиту до первого контрфорса ребра. Погода стоит не подходящая для лазания. Дождь с шумом падает на скалы. Они находят прогнившие стропы, - наверное, раньше когда-то здесь были проводники из Ампеццаны. Неудовлетворённые они оба возвращаются в Сан-Мартино. Два дня спустя, 20-го июля Лангес и Мерлет принимают решение. Рано утром они идут к ещё холодным скалам. Лангес преодолевает нависающую трещину и «стену Оргельпфайлен» на первом контрфорсе.
Дальнейший путь, прямо наверх, кажется непроходимым. Мерлет пытается обойти, слева по гладкой северной стене, пять раз за два часа. Безнадежно! Мерлет злится и предоставляет Лангесу преимущество на ребре. Он справляется с этим, и его вердикт гласит: «Понадобилось всего две длины веревки, пожалуй, этот отрезок самый прекрасный, самый крутой и с самыми лучшими зацепками из того, что может испытать свободно лазающий альпинист. Ощущение риска, незащищённости здесь невероятно сильно. Поскольку верхний подъём второго контрфорса ребра и правда не проходим, необходимо сделать несколько шагов в стене налево поперёк, те несколько шагов, которые висят наполовину в воздухе, но пройти их нужно так же уверенно и надёжно, как каждый дюйм на «Шляйерканте», несмотря на то, что эти участки, «пассажи» на скале самые сложные, и нервы натянуты как струна».
Так чувствует себя переполненный эмоциями первопроходитель. Следующий эффектный номер: широкий шаг (в распор)! Хочется пожелать себе ноги, как у штатива. Мерлет захватывает строповочной петлёй маленький скальный выступ (зубец) на противоположной стороне щели, перебирается маятником туда, взбирается на вертикальную стену и исчезает из поля зрения. Затем сверху поступает разочарованное сообщение: «Не получится! Изогнутый наклонный камин нельзя достичь, обхода слева или справа никакого нет!» Так что, сдаться совсем близко от вершины, спускаться? Лангес поднимается вверх на стене и подходит к ухмыляющемуся с ехидцей товарищу, который сидит на корточках у начала камина, который теперь легче приведёт к вершине. «Шляйерканте» не представляет собой больше проблемы. Да, вот такие у Мерлета шутки!
Мероприятие удалось. «Одно из самых гениальных воплощений Гюнтера Лангеса», - писал великий итальянский альпинист Этторе Кастильоне без зависти. В своем руководстве по скалолазанию в Доломитах Лангес тоже не поскупился на похвалу и поощрения: «По мнению большинства это одно из самых красивых восхождений в Доломитах, некоторые полагают даже, что самое красивое в известняке».
Романтический неологизм «Шляйерканте» («Schleierkante“, нем. Schleier – вуаль, Kante – ребро) ввёл Гюнтер Лангес. Если смотреть внимательно на сидящую Мадонну, то можно увидеть, что северо-западное ребро как бы обозначает линию откинутой вуали. Итальянцы переняли это обозначение на их языке: Спиголо дель Вело (Spigolo del Velo). Весть об изысканной манере этого элегантного лазания по Доломитам дошла до альпинистских кругов. Повторно проходили этот маршрут скалолазы с такими известными именами, как Штёссер, Бехтольд, Меркль и Мадушка, но толпы желающих «у входа» не собиралось. В первую книгу записей о восхождениях, которой хватило до 1938 года, было занесено 317 восхождений. Между тем, это число уже давно стало четырехзначным.
Однако в «книге учёта» восхождений на «Шляйерканте» имеются пробелы, потому что с течением времени, страницы Книги записей о восхождения стали неразборчивы или были утеряны. Вторыми проходителями была связка «Лангес»: Гюнтер со своим братом Зигурдом. Время восхождения: 2.10. В 6-м прохождении приняла участие первая дама, госпожа Хоксель из Голландии со своим мужем и Карло и Микеле Цагонел, двумя проводниками из Сан-Мартино, сыновьями старого Бортоло, восходившим на южную стену Мармолады (1901). Карло, у которого не было подробного описания, посчитал, что трещина и Оргельпфайлерванд (стена Оргельпфайлер) находятся слева и поднялся до первого контрфорса ребра напрямую. Конечно, вскоре люди в альпинистской гильдии Альпинисты стремились пройти по ребру: Малькнехт, Мельхиори, Мумайтер, Ператонер, Кёлленшпергер, Рудольф ... Первой южной тиролькой была Хильде Ператонер (11-е прохождение). Первое одиночное прохождение удалось в 1929 году проводнику из Зайсерадо Фиделю Бернаррду (46-е прохождение за 2:05 часов), второе осуществил его коллега из Картине Дампеццо Анджело Димаи (96-е прохождение, 1932 г.).
99-я связка пришла тем же летом и состояла из короля Бельгии Альберта I, Пауля Визингера и Ганса Штегера. Связка из Розенхайма Эдмайер-Коглер округлила число до 100. До безумия увлечён ребром был американец П. Л. Эдвардс, который посетил гору пять раз за два года, и один раз (1931) прошёл маршрут за 1:45. Также стоит упомянуть первое зимнее покорение «Шляйерканте» 21-го января 1953 года скалолазами Калло Гаденцец и Джакомо скалетом из Примьеро. Почти ни об одном другом скалолазании не было написано так много и с таким восхищением, как о «Шляйерканте», и поэтому он стал своеобразным местом паломничества к Мадонне в Доломитовых Альпах.
Теперь несколько слов об исполнителях: Гюнтер Лангес происходил из семьи, жившей в Бургграфенамте. Он родился 6-го марта 1899 года в Примьеро, жил после Первой мировой войны в сначала в разрушенном обстрелами Сан-Мартино ди Кастроцца, а в последние годы в Зайсе на Ширне. Как альпинист, он покорил около 500 вершин лазанием, а в период 1916-1927 годов совершил более 40 первопрохождений. «Шляйерканте» и Гран пиластер остались блестящими модными маршрутами. Его земляк из Южного Тироля, альпийский хронист Ганс Кине, назвал его «последним рыцарем классического альпинизма в Доломитах». Он также был изобретателем гигантского слалома на Мармолад и занял достойное место в альпийской литературе. Гюнтер Лангес умер 14-го мая 1972 года.
Эрвин Мерлет был на 13 лет старше. Он тоже родился в Бургграфенамте, стал врачом и художником. В Мюнхене он учился в Академии художеств, в 1914 году ушёл солдатом на военную службу и последние три года войны был инструктором военных курсов горных проводников в Валь-Гардене, где ему с товарищами удалось совершить красивые первопрохождения. В 1920 году он начал свои успешные восхождения в связке с Гюнтером Лангесом. Мерлет умер в 1939 г. в возрасте 53 лет.
Я познакомился с Лангесом во время отпуска в Доломитовых Альпах в 1928 году. О Диреттиссиме тогда ещё не было разговоров среди скалолазов, а северная стена Гроссе Цинне считалась тогда абсолютно непроходимой. Не было тогда у скалолазов ни автомобилей, ни камнезащитных шлемов, да и поднимались почти без скальных крюков. С Максом Хюммером из Розенхайма я в конце отпуска пришёл в Палу, чтобы познакомиться со «Шляйерканте».
Придя от южной стены Мармолада, мы ждали в Предаццо как-то в воскресенье возможности поехать через Роллепасс (Rolle Pass). Наконец один из водителей с машиной, которых действительно было очень мало, сжалился и взял нас вместе с рюкзаком и палаткой с собой. Лангес проживал в то время в отеле «Палас Сасс-Маор» в Сан-Мартино, и мы узнали, что он не всегда реагировал гостеприимно, когда его одолевали или неожиданно посещали альпиские «бродяги». Мы хотели избежать того, чтобы о нас так подумали, но нам он был нужен, так как мы должны были передать ему от Альпийского клуба определенную сумму денег для спасательных расходов, которые после гибели нашего друга Франца Куммера из-за попытки одиночного восхождения предназначались как раз для «Шляйерканте».
Это доктор Лангес не должен думать, что мы в его блистательный Мраморном дворце хотим пристроиться. Мы были настроены на палатки. И мы одаривали Лангеса во время поездки на автомобиле через Роллепас замечательными баварскими оскорбительными словечками. Когда мы хотели доставить в Сан-Мартино деньги в Котай, мы были неприятно «ошарашены» и чувствовали неловкость. Наш молчаливый водитель оказался самим Гюнтером Лангесом. Сначала мы друг другу насмешливо улыбнулись, а затем нам как избалованным гостям надлежало переехать на первый этаж «Сасс Маор», и мы жили дешево и сказочно хорошо.
Очень рано мы выгоняли себя каждый день с веревкой и альпинистским снаряжением из спящего отеля. Дежуривший ночной портье передавал нам пикниковые корзины с фруктами и птицей, и фляжки были наполнены вином. При подъемах на окружающие стены мы буквально чувствовали любопытные взгляды через телескопы из отеля на наши порванные сзади штаны. Таким манером мы поднялис и на «Шляйерканте», это было 25-е восхождение.
Фриц Шмитт
