Русская гидрографическая экспедиция на судах «Вайгач» и «Таймыр» в 1910-1915 годах

Русская гидрографическая экспедиция на судах «Вайгач» и «Таймыр» в 1910-1915 годах

Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Русская гидрографическая экспедиция на ледокольных судах «Вайгач» и «Таймыр» в 1910—1915 годах была организована с целью описи берегов северной Сибири и совершения гидрографических работ на трассе Северного морского пути. Руководил экспедицией И.С. Сергеев. В ходе экспедиции была открыта Северная Земля, а также совершен сквозной рейс Северным морским путем в западном направлении.

Суда «Вайгач» и «Таймыр» представляли собой два ледокола со стальными корпусами водоизмещением 1200 тонн. Два совершенно одинаковых ледокольных парохода для экспедиции строились на Невском судостроительном заводе в Петербурге осенью 1909 г. Корпус судов был изготовлен из стали. Толщина листов обшивки колебалась от 8 до 22 мм. Форштевень и ахтерштевень отлили по специальным чертежам с расчетом, что суда будут ломать лед на переднем и заднем ходе. Корпусу судна придали несколько округлую форму, что должно было облегчить движение в тяжелых льдах. Через каждые 50 см располагались шпангоуты. Двойное дно и разделение остальной части корпуса продольными и поперечными водонепроницаемыми переборками на 36 отсеков увеличивали непотопляемость корабля.

Размеры этих ледокольных транспортов были сравнительно невелики: длина - 54 м, ширина по грузовой ватерлинии - 11 м, осадка судна на ровный киль - 4,4 м. Паровая машина тройного расширения в 1 220 индикаторных лошадиных сил обеспечивала скорость хода по чистой воде 10,5 мили в час. Кораблестроители утверждали, что судно сможет свободно продвигаться во льду толщиной до 60 см и ломать лед метровой толщины. Впоследствии выяснилось, что эти расчеты были излишне оптимистическими. Суда снабдили небольшим парусным оснащением, которое должно было помогать паровому двигателю.

При разработке проекта была учтена необходимость иметь достаточно большой запас топлива и продовольствия. Угольные ямы могли вместить до 500 тонн угля; при экономичном шестиузловом ходе с суточным расходом в 6 тонн его хватало более чем на 21/2 месяца беспрерывного плавания, на 10 000 миль пути. В провизионных трюмах мог вместиться запас продовольствия для 50 человек на 11/2 года.

Впереди, в носовой части судна, под жилой палубой помещалась балластная цистерна, занимающая пространство от 1 до 10-го шпангоута; за нею разместились правый и левый канатные ящики, а затем от 14 до 34-го шпангоута грузовой трюм. Провизию в носовом грузовом трюме укладывали на специально устроенные стеллажи и в проходы между ними. Настил в трюме состоял из съемных дощатых щитов. Под грузовым трюмом находилась вторая носовая балластная цистерна и запасная угольная яма. Позади грузового трюма располагалась поперечная угольная яма (от 34 до 38-го шпангоута); за ней, в средней части, котельное отделение (от 38 до 58-го шпангоута), а вдоль обоих бортов - по две угольные ямы.

На жилой палубе имелись шкиперская каюта, затем от 11 до 38-го шпангоута - жилые помещения команды, состоящие из трех небольших кают и двух общих помещений, мастерская, умывальная, ванная и уборная; далее, по обеим сторонам котельного и машинного отделений тянулись узкие коридоры, ведущие в кормовое жилое помещение, где находились лазарет, 8 кают начальствующего состава, каюта вестовых, канцелярия, фотографическая каюта, буфетная, ванная и уборная. Между четырьмя задними каютами, по две с правого и левого борта, помещалась кают-компания, через которую и проходили в эти каюты. Освещалась кают-компания светлым люком.

На верхней стальной, покрытой досками из тика палубе помещались штурманская рубка, баня, фонарная, кожух дымовой трубы, используемый как сушильное помещение, камбуз и телеграфная рубка, служащая также лабораторией для производства научных исследований, разборки и обработки коллекций и хранения их. Над штурманской рубкой помещались ходовая рубка и командный мостик, позади ходовой рубки, за дымовой трубой, - две цистерны для пресной и забортной воды, по 0,5 тонны каждая. Обе мачты имели по грузовой стреле; две лебедки в 1,5 и 2 тонны были установлены в носовой и кормовой частях судна.

Особое внимание при постройке ледокольных пароходов обратили на устройство возможно более совершенной теплоизоляции помещений, а также отопления, вентиляции и освещения на случай зимовки в Арктике, когда главную машину следовало разобрать и стало бы невозможным поддерживать центральное отопление. На этот случай установили 10 печей для угольного и дровяного отопления. Обе ванны также снабдили приспособлениями для нагревания воды отдельной топкой. Для большей пожарной безопасности между печами местного отопления и ближайшей переборкой поместили оцинкованные экраны из двух слоев металла, разделенных воздушной прослойкой в 5 см, а дымовые трубы печей покрыли толстым слоем нетеплопроводных материалов.

На судне имелся аппарат для опреснения воды системы Круга. Однако когда перед путешествием по Колыме запасенные 180 тонн воды оказались солоноватыми, было решено пополнить запасы из ручья, стекавшего в море с покрытых снегом гор. Участник экспедиции вспоминает: «Воду из ручья накачивали насосом в чисто вымытые шлюпки, затем их буксировали к ледоколам. Там воду перекачивали в цистерны. Работа тяжелая. Матросы у насоса стоят по колено в холодной воде. Температура воздуха не превышает 3-7°, дует свежий ветер, часто моросит дождь. Воды из ручья приняли на «Таймыр» 120 тонн».

Для теплоизоляции жилых помещений стальные листы корпуса судна и шпангоуты покрыли слоем мелко искрошенной пробки, затем слоем капока (волоски внутренности плодов баобабовых растений, негниющая набивка) толщиной в 7,5 см и слоем рубероид. После этого была оставлена воздушная прослойка, затем шел слой тонкого теса, рубероид и слой капока в 5 см толщиной. Наконец, использовалась обшивка из 1,5-сантиметрового соснового теса. Таким образом, внутренняя тесовая обшивка отстояла от стальной отбивки борта на 25 см.

Между верхней стальной палубой и внутренней обшивкой потолка также находился слой измельченной пробки, затем капок, рубероид, воздушная прослойка, рубероид и деревянная обшивка. Была теплоизолирована и следующая жилая палуба. Штурманская и ходовая рубки, лаборатория, баня и камбуз имели между наружной стальной стенкой и внутренней дощатой обшивкой пространство в 10-15 см, заполненное нетеплопроводными материалами.

В местах нахождения иллюминаторов в деревянной обшивке сделали отверстия, закрывающиеся изнутри деревянными рамами со стеклами; рамы снабдили резиновыми прокладками и задрайками, позволяющими закрывать световое отверстие наглухо. Такие же рамы устроили у внутренних краев раструбов, сделанных в изоляционных слоях под верхней палубой в месте нахождения палубных иллюминаторов.

На случай отсутствия во время зимовки электрического освещения суда снабдили запасом пиронафта (тяжелое осветительное масло из нефти), соответствующими лампами и запасом свечей и фонарей.

Как в отдельных одно- и двухместных каютах, так и в общих помещениях команды имелись постоянные койки с волосяными матрацами. В двух многокоечных помещениях койки располагались в два ряда, в одной трех- коечной каюте - в три ряда. Одно- и двухместные каюты имели умывальники.

Довольно тесные каюты личного состава были удобны, маленькая кают-компания уютна. Большую часть ее занимал укрепленный в середине длинный стол с 8 прикрепленными к палубе вращающимися стульями. У передней переборки стояло пианино, у задней - сплошной с большим, во всю ширину зеркалом диван, перед которым находились два круглых столика. По длинным сторонам кают-компании располагались буфетный и книжный шкафы и по две двери, которые вели в каюты. Массивная печь у одной из входных дверей в носовой переборке дополняла обстановку этого помещения, в котором весь офицерский состав, в том числе и командир корабля ежедневно собирался для общих трапез.

В телеграфной рубке только часть помещения заняли приборы маломощного радиотелеграфа. Пользуясь им, можно было вести переговоры на расстоянии лишь до 150 миль. Здесь же помещалась лаборатория: стояли два стола, шкафы с приборами для гидрологических и биологических исследований.

Небольшой камбуз был оборудован плитой, баком с паропроводом для кипячения воды и хлебопекарной печью, могущей дать за одну выпечку до 200 кг хлеба.

Для подготовки ледоколов и членов экипажа к зимовке на судах разобрали главные машины, а затем и вспомогательные механизмы, а также приступили к чистке котлов. На верхней палубе поставили тенты и полки для защиты от ветра и снега, салом залили кингстоны, из цистерн удалили пресную воду. На «Таймыре» плотнее заделали течи. Для отепления ледокола оба борта обложили слоем снега толщиной в 50 - 60 см. Оставлен был только один выход из жилой палубы на верхнюю возле камбуза. Второй выход был закрыт, но не заделан, так как он должен был служить в экстренных случаях, третий выход заделан наглухо.

В носовом и кормовом помещениях установили по три печи: две больших и одну малую. Для вентиляции ежедневно открывали вентиляционные каналы, выходившие на верхнюю палубу. Под внутренними отверстиями вентиляционных каналов подвесили жестяные коробки, в которые стекала вода, конденсировавшаяся из влажного воздуха помещений.

Ледокольные пароходы входили в состав военного флота. На каждом было установлено по два 57-миллиметровых орудия, по два 37-миллиметровых орудия и по два пулемета. Экипаж получил личное оружие, принятое в военном флоте. Кроме того, на судах имелось охотничье огнестрельное оружие - пулевые и дробовые ружья разных систем.

Дополнительными транспортными средствами на каждом корабле служили моторный катер, учебный катер, два 6-весельных вельбота, две двойки, две шлюпки- ледянки, четыре байдарки (две двухместные и две одноместные). Для всех шлюпок были изготовлены полозья на случай, если потребуется перетаскивать шлюпки к берегу по льду.

Были также и лыжи, но их на всех участников экспедиции не хватало. Имевшиеся на судах несколько саней не выдерживали никакого сравнения с настоящими санями полярных экспедиций, так как они не были приспособлены для собачьих запряжек и не годились для продолжительных переходов по льду с большим грузом. Собаки также не были предусмотрены для участия в экспедиции.

Впервые в истории исследования Арктики в экспедицию отправлялся летчик. На «Таймыр» погрузили гидросамолет. На свой гидроплан экспедиция возлагала большие надежды.

В состав участников экспедиции входили научные работки, около 25-30% ее участников являлись матросами срочной службы, военными моряками различной специальности, гарантийными механиками с судостроительного завода. Одни из них раньше побывали в Северном Ледовитом океане, другие плавали здесь впервые. Как те, так и другие смутно представляли себе зимовку в Арктике и к ней не готовились. Они пошли в плавание с уверенностью, что осенью вернутся во Владивосток или прибудут в Архангельск.

Большинство офицеров также не предполагали зимовать. Во время плавания они работали с интересом и усердием, свою роль играла привычная воинская дисциплина. Зимовка была для них тяжелым и необычным испытанием. Часть командного состава оказалась совершенно не приспособленной к лишениям и неудобствам, неизбежно связанным с зимовкой. «Не было у нас самого главного, самого необходимого - дружного, спаянного коллектива, готового к борьбе и лишениям, уверенного в своих силах, спокойного за собственную участь, твердо знающего, что родина о нем заботится и в случае необходимости придет на помощь», - писал участник похода Л.М. Старокадомский.

В экипировку членов экипажа входили следующие предметы одежды и обуви:

совики - самоедские шубы из оленьей шкуры шерстью вверх с капюшоном, надеваемые поверх малицы;

малицы - самоедская одежда в виде рубахи из тюленьего меха. Также малицами называли верхнюю одежду ненцев из оленьего меха в виде рубахи с капюшоном. Малицы носились мехом вниз, снаружи они были обшиты материей;

полушубки;

теплые рукавицы;

шапки меховые;

шапки войлочные с наушниками;

шерстяное белье;

меховые сапоги;

валенки, преимущества которых, по воспоминаниям участников экспедиции, состояли в высокой проницаемости для воздуха в сухом состоянии, за счет чего ноги в них не очень сильно потели.

Участник экспедиции Л.М. Старокадомский вспоминал: «Прибыла зимовочная меховая одежда, доставленная из Петербурга и Архангельска. Она состояла из полушубков, постовых тулупов, малиц и совиков из оленьих шкур, валенок, меховой обуви, теплых шапок - меховых и войлочных с наушниками, шерстяных рукавиц и шерстяного белья».

Как пишет исследователь В. Шестов, во время плавания транспорта «Таймыр» в 1909 г. «для всего экипажа были выданы совики, малицы, полушубки, теплые рукавицы и шерстяное белье». Всем членам экспедиции выдавались меховые сапоги и валенки.

В экипировку не входили защитные очки. Специальных предохранительных очков на кораблях было мало, поэтому после окончания полярной ночи и при наступлении солнечных дней обнаружились случаи заболевания «снежной слепотой». Команда самостоятельно занялась изготовлением кожаных и парусиновых оправ для очков, в которые вставлялись красные и зеленые куски стекол отличительных фонарей.

Из оленьих шкур был сшит большой спальный мешок по образцу, принятому итальянской полярной экспедицией на «Стелла Поляре», предназначенный для береговых партий. Испытание этого мешка производилось в походных условиях. После часовой прогулки в обычной, не меховой одежде два испытателя забрались в мешок, лежавший на мостике. Испытания показали, что мешок вполне отвечает своему назначению. Обнаружили в нем лишь один дефект - неудовлетворительную систему завязок входного отверстия. Мешок исправили и в дальнейшем пользовались им с успехом. Позже из имевшихся на корабле оленьих шкур сшили еще несколько таких мешков.

Список продуктов, использовавшихся участниками экспедиции, включал в себя следующее: солонина, соленая рыба, сушеная зелень, сливочное масло, сыр, яйца, ветчина, колбасы, пшеничная мука, кофе, печенье. Свежими продуктами и витаминами экспедиция была снабжена недостаточно. По распоряжению высшего морского начальства путешественников в изобилии снабдили различными консервами (солониной в бочонках и жестянках, соленой рыбой, сушеной зеленью) и в очень ограниченном количестве свежими продуктами.

В рацион питания офицеров входили солонина, соленая рыба, сушеная зелень, горох, чечевица, сало, ржаной хлеб, сельдь, картофель, овощи, гречка, макароны, чай. На военных кораблях командный состав питался отдельно от матросов; офицеры получали специальные «столовые деньги», к отпущенным казной суммам все члены кают-компании добавляли по раскладке свои личные средства и на эти деньги покупали различные продукты и нанимали повара. За счет офицеров были приобретены добавочные припасы: сливочное масло, сыр, яйца, ветчина, колбасы, пшеничная мука, кофе, печенье, кое- какие деликатесные консервы и др.

Офицеры получали обед из трех блюд и имели возможность разнообразить меню. Пищевой рацион команды был более однообразный. Матросы получали ржаной хлеб, обеды и ужины состояли обычно из одного блюда. На обед готовились щи из солонины, суп из солонины, горох с мясом, чечевица с салом; на ужин - селедка, щи, картофель, винегрет, гречневая каша, солонина с макаронами. Три раза в неделю команда получала на обед сладкое: кисель или компот. Завтрак состоял из чая, свежего хлеба и топленого масла.

Перед выходом в тропическое плавание суда, помимо обычного продовольственного пайка, снабдили большим количеством пищевых продуктов, выдерживающих длительное хранение: свежеприготовленными мясными и смешанными консервами, топленым маслом, мукой, гречневой крупой, сахаром, солью и пр. Эта провизия, во избежание порчи от сырости при продолжительном плавании в тропических морях, хранилась в тщательно запаянных жестянках. Они заполняли стеллажи грузовых трюмов.

На случай возможной зимовки из Петербурга прислали ежедневное расписание пищевого довольствия, одинакового для всего личного состава экспедиции.

Имелся также неприкосновенный запас продуктов, который не был израсходован и вернулся во Владивосток.

Таблица 1. Ежедневное расписание пищевого довольствия

 

Таблица 2. Меню на время зимовки

Во время зимовки питание было вполне достаточное по количеству продуктов, но очень однообразное. Многих оно не удовлетворяло. Судовой врач «Вайгача» доктор Арнгольд писал: «Оказалось, что я совсем не приспособлен к полярной еде. К кашам прямо чувствую органическое отвращение. В конце концов я прекратил их совершенно есть. Через месяц мне опротивели макароны, словом, я каждый день оставался голоден, как собака.

Так продолжалось месяц, а может быть и два. Наконец, в конце декабря я слег с отеками, и довольно большими».

На все время зимовки начальник экспедиции утвердил следующее меню:

На каждом корабле для команды ежедневно выдавалось: хлеба ржаного - 16,3 кг, сухарей ржаных - 5,3 кг, масла топленого - 2,45 кг, чая - 200 г, клюквенный экстракт. Раз в неделю каждый человек получал 400 г белого хлеба, 1/2 банки сгущенного молока, 400 г варенья, которое иногда заменялось 1/2 банки консервированных фруктов или 100 г шоколада или 400 г пастилы, мармелада, карамели, орехов. Еженедельно на всю команду выдавалось 400 г кофе натурального, 400 г какао, 800 г сахара, 400 г горчицы, 800 г сушеного хрена. Каждый член команды получал на месяц 1,6 кг сахара.

В праздничные дни добавочно выдавались различные консервы для изготовления вторых блюд.

Те же продукты получал и начальствующий состав, для которого вся провизия на месяц отпускалась сразу. Вольнонаемный повар, готовивший пищу для кают-компании, должен был изготовлять из этих продуктов разнообразные кушанья. В дело пошли также остатки небольших запасов, закупленных на личные средства офицеров перед началом плавания.

Еще во Владивостоке на корабли были взяты поросята и куры. Птицу забили и заморозили, и она подавалась на офицерский стол в особо торжественных случаях. Поросята за время плавания значительно подросли, их также берегли для особо торжественных случаев.

Некоторое количество сгущенного молока, сушеных яиц, консервов, бульона, шоколада и какао получили в свое распоряжение судовые врачи. Эти продукты предназначаюсь для выдачи больным и нуждавшимся в усиленном питании.

Рацион пополнялся за счет свежего мяса. Экипаж «Вайгача» за все время плавания убил восемь медведей, в том числе одного уже после постановки кораблей на зимовку. Экипаж «Таймыра» - четырех.

Для питья во время зимовки сначала пользовались водой, которую получали при таянии многолетнего, почти пресного льда, а затем перешли на снеговую воду. Глыбы плотно слежавшегося снега расплавляли в больших кастрюлях.

Пока в судовых котлах еще поддерживались пары, весь личный состав вымылся в бане и команда выстирала белье. Впоследствии ванная топилась только раз в неделю и по очереди мылась четвертая часть команды. Тогда же стирали свое белье, которое затем вымораживалось на верхней палубе. Таким образом, каждый мылся в ванне раз в месяц. Для ежедневного умывания и мытья рук пресной воды всегда было достаточно. Особенно тщательно следили за чистотой полости рта.

Судовые ватерклозеты пришлось закрыть. Вместо них на верхней палубе устроили гальюн в виде вынесенной с левого борта пристройки с деревянным каркасом, дощатым полом и брезентовыми стенками и потолком. Для большей прочности под пол гальюна подвели со льда ледяные стены. Кухонные отбросы, остатки пищи и мусор выбрасывались на лед в определенном месте в стороне от судна. С верхней палубы на лед сделали удобные сходни.

В снаряжении экспедиции принял участие Зоологический музей Академии наук. На каждый корабль были приняты разнообразные приборы для морской и береговой съемки, метеорологических, астрономических и магнитных наблюдений, для исследования высоких слоев атмосферы, для физико-химического и бактериологического исследования воды, почвы и воздуха; специальные буры и пилы для работ со льдом; приборы для измерения глубины, взятия образцов воды с разных глубин и определения ее температуры, захвата образцов грунта, наблюдения за морскими течениями; тралы, драги, планктонные сетки; приборы для собирания на берегу зоологических и ботанических коллекций, образцов горных пород; специальная посуда для консервирования, хранения и пересылки биологических сборов, хорошие микроскопы.

На время зимовки неподалеку от кораблей были установлены метеорологические будки и сделана прорубь для батометрических исследований и наблюдений за нарастанием льда. Впоследствии измерение толщины льда производилось через специально пробуравливаемые отверстия. О характере научных работ во время зимовки дает представление инструкция начальника экспедиции, посланная 18 октября командиру «Вайгача»: «Благоволите приступить к составлению полного самостоятельного отчета согласно инструкции отчетности по гидрографическим работам, в первую очередь проложите промер и съемку, зимой займитесь обработкой журналов. Научные наблюдения ведите возможно шире и разностороннее, постройте дождемер, ведите наблюдения над образованием льда, возможно обстоятельную регистрацию сияний, установите минимальный термометр на расстоянии от корабля и организуйте все, что найдете возможным и интересным».

Среди других предметов снаряжения были также взяты стиральная машина, механическая выжималка, полозья для шлюпок, оружие, пулеметы.

Помимо этих предметов, участники экспедиции были снабжены литературой. Для проведения досуга приобрели художественную литературу, научные книги, экземпляр энциклопедического словаря.

В ходе экспедиции было совершено несколько разведок. Еще в первые дни стоянки «Таймыра» в заливе Дика на берег высадилась партия для обследования. На берегу нашли немного плавника, его собрали в нескольких местах кучами, чтобы облегчить пользование им зимой. Через несколько дней с «Таймыра» перетащили на берег два больших вагоноподобных ящика, в которых перевозились части гидроплана. Ящики установили недалеко от моря. Они предназначались для хранения продовольственных запасов и могли также служить временным приютом для части личного состава в случае выхода на берег. В этих береговых базах сложили мясные консервы на 50 человек из расчета на 40 дней. В хорошем состоянии их обнаружила в 1919 году береговая партия экспедиции Амундсена, а в 1930 году группа советских полярников.

Разведка самой северной точки материка производилась на двух санях специальной командой из офицеров и пяти матросов. С собой было взято следующее снаряжение: палатка, меховая одежда, примус, три винтовки, охотничье двуствольное ружье, фотоаппарат и запас продовольствия на рое суток. Участник разведки вспоминает: «Разбили палатку, развели костер из плавника. Палатку хорошо обогревал примус. После утомительного похода приятно было посидеть в тепле на оленьих шкурах. Ночью у костра поочередно дежурили, опасаясь визита непрошеных четвероногих гостей».

После обнаружения экспедиции Свердупа 40 человекам предстояло проделать тяжелый путь в 280 км, чтобы добраться до судна Свердупа «Эклипс». Возникла возможность второй зимовки. Была установлена следующая норма ежедневного пищевого довольствия для каждого отправляемого на «Эклипс»: мясных консервов 638 г, сухарей ржаных 409 г, масла топленого 68 г, сахара 68 г, чая плиточного 5 г, сушеных фруктов 102 г или шоколада 50 г.

Общий вес суточного пищевого пайка без упаковки составлял 1238 - 1290 г. Ежедневный расход керосина для приготовления чая и разогревания пищи принимался в 200 г на человека.

Свердруп сложил в заливе Миддендорфа на острове Рыкачева 310 кг провизии и керосина, на острове Наблюдений на рейде «Заря» -250 кг, в гавани Колин Арчер на рейде «Заря» и на мысе Гелленорм - 220 кг.

С «Таймыра» на полуостров Оскара строить продовольственный склад отправилась партия во главе с лейтенантом Евгеновым. На полуострове сложили 288 кг провизии. Из-за отсутствия ездовых собак и саней для доставки этого продовольствия и вещей на расстояние 45 км потребовалось отправить 13 человек.

Самые серьезные трудности во время экспедиции возникли по причине неожиданной зимовки. Один из участников путешествия писал: «Зимовать в океане, да еще в самом начале плавания, мы не собирались. Никто о зимовке всерьез и думать не хотел. Однако следовало быть готовыми ко всему. Кто знает, какие сюрпризы могла преподнести Арктика! И мы готовились. Впрочем, эта подготовка отнюдь не отличалась особой тщательностью. Был немного пополнен запас пищевых продуктов, на борт кораблей приняли дополнительное количество специальной меховой одежды и теплого белья. Вот и все». Мучительнее всего ощущалось полное отсутствие связи с материком. «Последние сообщения на родину мы послали еще в августе с транспортом «Тобол». С тех пор наши близкие не получали от нас никаких известий. Можно себе представить, как беспокоились родные об участи дорогих им людей!»

Питание и другие условия быта в период зимовки также оказались недостаточно продуманы и подготовлены с учетом условий полярной ночи. «На пароходах было слишком много людей. В плавании скученность не чувствовалась, так как около трети личного состава всегда находилось на вахте - в машине, кочегарке, наверху. Теперь, когда машинное и котельное отделения вовсе опустели, а на верхней вахте дежурил только один человек, в помещениях стало очень тесно. Скученность, холод (камельки давали мало тепла, но сильно портили воздух), скудное освещение пиронафтовыми лампами, необходимость экономить пресную воду - все это, естественно, создавало весьма неблагоприятные условия для жизни».

Упадок духа, апатия в сочетании с ослаблением мышечной деятельности способствовали появлению цинготных заболеваний. Больше всего участники экспедиции страдали от недостатка тепла и света. «Для экономии пиронафта перешли на освещение лампами с маленькими горелками. В жилых помещениях стало еще темнее. Донимал холод. По утрам в каютах температура понижалась до 8°. Пробовали топить вместо одного большого камелька в кают-компании несколько маленьких камельков в жилых каютах, но для всех помещений камельков не хватало, а там, где они были, становилось непомерно жарко. Пришлось вернуться к большому камельку». «Больше всего страдали мы от холода в жилых помещениях. Бывали дни, когда в кают-компании температура не поднималась выше 7°. В каютах на подволоке и на палубе под столом и под койкой было скопление льда».