Опыт экспедиции на Северный полюс в 2000 г.
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Георгий Карпенко - российский путешественник, руководитель экспедиции на Северный полюс в 2000 г. Его экспедиция состояла из двух групп путешественников: русской и корейской. Путешествие осуществлялось при температуре ниже 40 °С. Корейская группа использовала палатки желтого цвета, отапливая их бензиновыми обогревателями.
Экипировка путешественников из Кореи состояла из комбинезонов и пуховых курток красного цвета, пуховых спальных мешков, пластиковых лыж, пластиковых нарт, снабженных каячными веслами, металлического ящика из нержавейки, в котором устанавливались бензиновые горелки, двух айсбалей, нескольких ноутбуков и большого количества солнечных батарей.. «Пуховая одежда и пуховые спальники были эффективны в горах и в Антарктиде, но только не в Арктике, это мы знали железно. Лыжные крепления у них были современные, пластиковые, мы их называли «лапти», глядя на них, трудно было найти какой-нибудь изъян. Но для переходов через торосы эти крепления не годились, я поломал две штуки таких креплений в более спокойных местах - на застругах в тундре. У нас были отработанные годами, кондовые, нержавеющие пружинные крепления, изготовляемые серийно, но до сих пор подпольно, на почтовом ящике уральского военного завода. В них можно было спокойно пускаться в любую костоломку.
На одежде у корейцев было множество шевронов спонсоров, все для моего понимания было предельно качественным, что вызывало дикую тоску от созерцания наших собственных, доморощенных вещей. Но от чего нельзя было оторвать глаз, так это от их нарт. Это были настоящие, качественные изделия из прочного пластика, с возможностью состыковывать их друг с другом и переплывать через разводья. Нарты были объемные и легкие одновременно, длиной более двух метров, что позволяло им ровно идти в торосах по глыбам льда. У каждого на случай пересечения водных преград имелось пластиковое каячное весло, это было логично, и я предложил корейцам плыть через полынью».
Корейская группа двиналась автономно до точки финиша. Ее участники не имели рюкзаков: весь их груз крепился на нарты.
В комплект снаряжения русской группы входили следующие предметы: палатка, посуда, примусное хозяйство, расходная сумка, ремнабор, рейпсшнур длиною 50 м, десятилитровые дюралевые канистры с бензином, продуктовые рационы в черных мешках, телефоны «Ири- диум», аптека, пятизарядный карабин «Сайга» с патронами, буй-каспас, двухлитровые пластиковые бутыли со спиртом.
«Мы отказались от использования под тару для бензина пластиковых бутылок, понравившихся российским туристам после их появления в нашей стране. Это действительно прочная, легкая тара, которая после использования выбрасывается без сожалений. Однако после того как у Чукова в каждом походе на Полюс на этой адовой дороге не выдерживали истязания даже прочные пластиковые бутылки и бензин, выливаясь, приводил в негодность лежащие в нартах продукты, - мы взяли три десятилитровые дюралевые канистры с законтренными намертво крышками. Получилось чуть тяжелее, но зато мы избавились от проблемы потери бензина. В пластиковых двухлитровых бутылках мы хранили спирт». Груз равномерно рапсределялся по нартам участников группы.
В русской группе использовалась двухслойная палатка - полубочка, которая ставилась на трех трубчатых сборно-разборных дугах. Изнутри пристегивался внутренний более легкий слой. Из-за большой парусности такая палатка не подходила для климата с сильными ветрами: для районов Полярного Урала, Таймыра, но вполне устраивала путешественников в Центральной Арктике, где ветра были слабее материковых. Палатка была просторнее шатровой и имела больший верхний объем, что давало существенное преимущество во время утренних сборов.
«Наша палатка-полубочка была объемнее и выше, и в этом было ее преимущество по части комфорта. Она быстро собиралась, была двухслойной, пошита из тормозного парашюта. Материал продукции нашей авиапромышленности делал ее прочнее любой другой палатки, но то, что она была белого цвета, пускало насмарку все ее преимущества». Палатки изнутри не отапливались. Во время ночевок температура в ней была чуть выше 40 °С. Один из участников похода пишет о своих ощущениях от путешествия в таких условиях и ночевок в таких палатках: «Дубак. Все вещи превращаются в жестяные. Перчатки после кратковременного использования издают звуки кастаньет. В фотоаппарате зеркало поднимается не спеша, надеюсь, что затвор отрабатывает верно. Пишу только потому, что чудом не выбросил ручку с металлическим корпусом, грею ее прямо в пламени свечи, и она пишет даже на холодной бумаге около двух строчек. От теплой куртки срезал манжеты - смерзаются, и руки не просунуть, а дома было очень удобно. Капюшон анорака превращается в каску и гудит как скорлупа».
Для движения использовались нарты с грузом весом 130 кг. Каждый участник имел рюкзак, в котором переносился спальный мешок и личные вещи. Вес рюкзака - не более 10 кг.
Продукты расфасовывались по суточным рационам на троих. В рацион питания входили два вида крупы, пакет сухого картофеля, три пакета супов, орехи, халва, сухофрукты, колбаса, корейка, сливочное масло, конфеты, сыр, сухари, шоколад. «На обед мы варили пакетный суп, засыпали туда сублимированное мясо, резали колбасу, крошили сухари, и в итоге получали достаточно густой, калорийный суп». «На ужин готовилась каша, а перед этим в миски засыпался сублимат - пять с половиной столовых ложек на каждого, туда же отправлялись последние запасы этого дня, у кого что было: мелко нарезанные кусочки колбасы, кусочки сыра или сливочного масла. На все это выливался кипяток из-под каши, а сверху и сама каша. Провернув ложкой содержимое, чувствуешь, как разбухает в бульоне сублимат, как плавятся кусочки сыра и тает масло, желтым пятном расползаясь по поверхности каши. Ломаются сухари, бросаются вдогонку и приминаются ложкой».
Для приготовления пищи использовались скороварки - атвоклавы, а также металлический двухлитровый чайник для кипячения воды. «Каша в автоклаве снимается с огня и три минуты «доходит» под давлением. За это время по мискам рассыпается сублимированное мясо (по пять с половиной ложек), кладется масло, режется на мелкие кусочки колбаса, все это заливается кипятком из скороварки, а затем раскладывается по мискам каша. И как только пища готова, мы отключаем примус, и, пока едим, мы согреты».
Распорядок дня русской группы:
подъем - 5.00,
выход группы - 7. 15,
10 переходов по 30 мин с десятиминутными перерывами;
обед - 14.00; 10 переходов по 30 мин с десятиминутными перерывами;
ужин - 21.00;
отбой - 23.00.
Утром, в обед и вечером местоположение в пространстве определялось по GPS. Прибор посылал сигнал на спутник и получал ответную информацию - координаты заданной точки. Прибор отображал путь на маленьком дисплее, и можно было корректировать направление движения, определять долготу дня, точное время восхода или захода солнца, расстояние до Полюса с точностью до 5 м.
По ходу движения ориентировались по компасу и по солнцу. «В хорошую погоду не надо было смотреть на компас, достаточно было знать время и держать определенный угол между собственной тенью и направлением на истинный Полюс. Так, например, в полдень солнце было строго на юге, поэтому, чтобы идти на север, нужно было наезжать лыжами на собственную тень, и далее, по мере передвижения, по истечении каждого часа мы прибавляли 15° к углу между тенью и направлением движения. Так, например, в 18 часов мы шли перпендикулярно собственной тени, а в полночь надо было идти на солнце. Но это будет в апреле, а пока солнце ходит за нашими спинами низко над горизонтом. Погода в основном солнечная, но когда тучи закрывают солнце, можно держать определенный угол к ветру. Если ветер гонит поземку, ориентироваться легче, достаточно один раз определиться по компасу с учетом магнитного склонения по этому району и потом уже держать этот угол между вьюнами поземки и лыжами. Труднее всего идти в белую мглу, когда исчезают ориентиры, нет солнца и теней, нет объема материального мира, пропадает ощущение пространства, торосы и особенно заструги растворяются в мутной белой атмосфере, ты натыкаешься на них и удивляешься своим частым падениям. Движение в белой мгле - малоприятное занятие, во всяком случае, ходить в пургу было проще».
Главной трудностью путешествия была борьба с постоянным холодом. «Наш день начинается в пять утра, когда звонит будильник, но мы еще лежим, я собираю волю в кулак, чтобы подняться. В палатке на пять градусов теплее, чем снаружи, но самое главное - здесь нет ветра. Все вокруг покрыто густым слоем инея: стенки палатки, верхняя накидка спальников - все в белом, готовом в любой момент осыпаться на тебя.. .Хоть я совсем не жаворонок, встаю я всегда первым, только потому, что я руководитель экспедиции, и тут-то я должен выжимать из себя все соки. Но пока я собираю волю в кулак, собираются в кучу и мысли: нужно выскочить из спальника и быстро надеть внутренние войлочные чуни моих канадских ботинок, дальше, особенно не шевелясь, дотянуться до входа - там лежит щетка-сметка - и аккуратно обмести иней с внутреннего полога палатки. Медленным движением от конька вниз - иначе иней будет сыпаться не по периметру, а в центр палатки, на спальники и вещи. Это - пытка, руки мерзнут. Я знаю, что поморозил пальцы не в «бою», а на этих неприметных, безобидных операциях. Потом нужно развязать вход и вытолкнуть на лед сначала накидуху со слоем инея, затем охапку спальника - пусть вымораживается, потом на освободившееся на коврике место один за другим установить примусы, накачать их, сделав по 15-20 качков, снять перчатку и из внутреннего кармана достать полиэтиленовый мешочек, из него извлечь коробок спичек, приоткрыть его и снова надеть перчатку. Дальше, пока откручиваешь пробку от пластиковой бутылки, нужно замедлить движение перед тем, как начнешь переливать необходимые три грамма спирта из этой бутылки в чашку сначала одного, потом второго примуса (перелить или недолить крайне нежелательно). Снова скинуть перчатку, чтобы поджечь спирт, по одной спичке на примус, оставляя горящую спичку в спирту. Спичка горит, и нехотя начинает загораться спирт. С этого момента у меня есть приблизительно 12-15 секунд на то, чтобы бросить в котлы куски плотного снега, но здесь нельзя опоздать, нужно открыть вентиль подачи топлива именно в тот момент, когда, выгорев, начнет гаснуть спирт. Когда заработают примусы - поставить на один из них скороварку, на другой - чайник. Затем можно уже спокойно добавлять в них снег и лед».
Серьезные трудности были связаны с обморожениями конечностей и лица. «В палатке чуть меньше сорока, но то, что нет ветра и нагрузки от нарт, превращает пребывание в этом месте в райское наслаждение. Но главное ждет впереди. У Славки к этому времени процесс готовки находится в самом разгаре, и есть минут десять, чтобы скинуть с себя ботинки (но оставить на ногах внутренний войлочный чулок), разложить свое барахло, но спальник не расстилать, а закинуть рулоном вглубь, чтобы он не вбирал в себя конденсат от варки. Надо успеть открыть аптеку, достать крем и смазать отмороженные пальцы на руках. На кончиках пальцев волдыри, кое-где они сошли, и старую, мороженую кожу, сидящую на конце пальца, я сдвигаю на ноготь как напальчник, и под нее выдавливаю крем из тюбика, затем надвигаю кожу на место. Крем как камень -приходится кончик тюбика держать в пламени примуса, пока крем не разогреется. Славка в это время пытается снять с себя маску, на которую за день пути намерзает от дыхания полкилограмма льда. Он снимает ее вместе с куском кожи с кончика носа. Нос разбух и кровоточит. Славка не хочет идти без маски, бережет лицо. Это, наверное, глядя на мои отмороженные щеки, успевшие покрыться коркой болячек. Я же достаточно в свое время носил маску, она требует постоянного ухода от обмерзания и сползает на глаза, а когда на тебе еще две шапки и сверху капюшон, маска переполняет оптимальное число атрибутов и больше мешает тебе, чем помогает. Нижнюю часть моего лица защищал поларовый тобус, находившийся на моей шее все время экспедиции. При необходимости я мог натянуть его до самых глаз, что я и делал. Обморожения происходили незаметно и безболезненно, поэтому я не успевал на них реагировать»
