Ночь на биваке
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: журнал "Alpinismus" №5, Мюнхен, май 1976 г.
Перевод с немецкого
Рассказ Эмиля Цопфи
Ночь на биваке
Когда они достигли вершины, уже приближался вечер, а на склонах сгущался туман. Холодные чёрные тучи ползли с отрогов далеко на юге. Ветер бросал им в лицо ледяную крупу, сыпавшуюся с небес. На голой каменистой осыпи, простиравшейся под обрывом, не за что было зацепиться глазу. А первый крюк, которым было помечено место спуска со склона, прятался где-то в крутой промоине, среди камней.
Они не говорили друг другу ни слова. Они спустились на один уступ вниз. Камни были влажными и скользкими. Затем они снова начали блуждать среди камней, по крутым скалам и ещё более крутым заснеженным косогорам – вниз!
Несмотря ни на что, в их сердцах теплилась надежда.
Внезапно младший из них поскользнулся, едва не упав. Они были на краю обрыва, через который существовала лишь одна переправа. А между тем наступила ночь.
Старший остановился. Луч его налобного фонаря, словно ножом, рассёк покрытую туманом бездонную тьму ущелья. Ничего.
«Нам нужно разбить лагерь», произнёс он.
«Лагерь?» Парень посветил по сторонам. В свете его фонаря блестели лишь голые сырые скалы. Небольшой выступ. Белое пятно снега во тьме. И где-то там, внизу – ужасное бездонное ущелье.
«Здесь?»
Старший кивнул.
«Здесь.»
Они начали обустраивать бивак. Вбили в трещины в скалах несколько страховочных крюков. Из крупного гравия соорудили заслон от ветра. Чтобы крюки лучше держались, трещины утрамбовали снегом. Работалось хорошо. Работая, забываешь о холоде, который то и дело прокатывается по взмокшей спине. Забываешь о том, что ты голоден. Забываешь о многом…
Старший думал, что сейчас они будут ждать. А ведь я обещал ей вернуться не позже восьми. А сейчас уже девять. Наверное, она уже убрала со стола и уложила детей. А теперь? Я не знаю, что она будет делать, если я не приду. Ведь я ещё ни разу за все годы не нарушал своих обещаний, ни единого раза…
И как назло, именно сегодня. Зачем я вообще пошёл этим проклятым маршрутом? Зачем?
Полплитки шоколада и кусок салями – вот и вся оставшаяся еда. Жуя, они сидели на мотках тросов, которые старший заботливо разложил. Ноги они прятали в пустые рюкзаки – их единственную защиту от холода.
«Это твой первый бивак?» - спросил старик некоторое время спустя.
«Да,» ответил молодой парень. И свернулся в клубок, сжав кулаки бёдрами, пытаясь сохранить тепло. Но это мало помогало. Он насквозь промок и вспотел, и холод волнами прокатывался по его спине. Он со всей силы сжимал зубы, чтобы они не стучали. Другой не должен думать, что он новичок, раз это его первый бивак. Очень многие именитые альпинисты ни разу не проводили ночь на биваке – об этом он читал. И вообще, бивак разбивают только на очень протяжённых маршрутах. А они у него ещё впереди, хотя он уже и так прекрасно их знает – из книг, журналов. Он уже тысячи раз преодолевал их в своих мечтах, когда стоял за фрезерным станком…
«Мёрзнешь?» - спросил его старик. «Можешь взять немного газетной бумаги, не самый худший вариант, если под рукой ничего другого нет. Когда-то на Мармоладе погода преподнесла нам тот ещё сюрприз, и у нас тоже не было ничего, кроме газет…»
«Обойдусь»- ответил парень.
«Уже полдесятого. А после полуночи поднимется туман. Вот тогда-то станет холодно по-настоящему»
Тот промолчал.
Старый скалолаз внезапно подумал: а вдруг туман не рассеется? Тогда даже днём мы не сможем найти крюк для спуска в этом киселе! Это невозможно… Надо было точнее спросить у тех, кто здесь ходил. Старею. Раньше любой бы из нас знал всё о предстоящем маршруте, каждую лазейку. Может быть, здесь существуют и другие проходы, а не только этот, над ущельем. Но сейчас это не имеет значения – мы сидим здесь, необходимых вещей для обустройства лагеря у нас нет, и, наконец, я несу ответственность не только за себя, но и за мальчишку…
«Я недооценил этот маршрут,» - произнёс он в ночь. Обращаясь даже больше к себе, нежели к своему замёрзшему компаньону. «Знаешь, раньше, когда я ходил в горы с Карлом, мы бы, наверное, посчитали его простым. А теперь я все реже хожу в такие походы…»
Раньше, подумал парнишка. Раньше… Проклятье, вечно они говорят о своих «золотых годах». А кто знает, правда ли то, о чем они рассказывают. Пик Бонатти, «Диретиссима» на северной стене Чима Гранде ди Лаваредо, Эйгер по маршруту Лаупера… Обо всём этом можно и прочитать. А потом с умным видом говорить: «Вот мы-де в наше время…»
Его руки начало ужасно жечь, словно они лежали в пылающей печи. Подушечки пальцев были исцарапаны о шершавый известняк, а костяшки и тыльные стороны кистей он содрал, вбивая и вынимая крюки. Да, то был сложный маршрут. Его компаньон все время называл его «голой шестеркой». Было ужасно трудно… У него и сейчас, словно далёкий, нереальный сон, перед глазами стоял день, проведённый ими двумя на отвесной скальной стене. Так похожий на те сны наяву, которые скрашивали ему когда-то будни за фрезерным станком. Среди светло-серых известковых скал часы ползли мучительно долго. Они висели на них, словно посреди гигантского плоского зеркала. А когда он запрокидывал голову, чтобы попытаться разглядеть вершину, он на мгновение слеп, потому что небо, скалы и даже мысли начинали сливаться и нестерпимо мерцать. Мучительно было думать, что их цель не становилась ближе ни на сантиметр. Что вершина по-прежнему так же далека. Склон, по которому они взбирались, начинал казаться бесконечным, вершина – недостижимой, а их восхождение по этой отвесной стене – бессмысленным. И так продолжалось, пока далёкий раскат грома не вырвал их из полудрёмы. Над горными вершинами вдали нависала чёрная стена грозовых туч, она, подобно гигантской гидре, поглощала остатки неба. Раскаты грома приближались, неся с собой то, что вытесняло из голов людей все прочие мысли: страх, страх…
Интересно, а они, когда ходили в свои долгие и трудные походы, они тоже боялись? Надо бы его спросить, подумал парнишка. Глупый вопрос, наверное. Но мне нужно знать. Я бы мог спросить его прямо сейчас. Он наверняка знает, можно ли альпинисту бояться.
Но он так и не спросил. Внезапно между ними повис туман. Белая, плотная, непроницаемая стена.
«Когда-то мы уже были на этом маршруте с Карлом», - произнёс старик где-то в тумане, - «почти десять лет назад. Мы хотели совершить второе восхождение.»
«Вот как,» - послышалось из-за белой пелены. «С Карлом…»
«Да, с Карлом Хубером. Но ты его не знаешь. Мне тогда во время восхождения стало плохо. Вырвало даже. А через три недели…»
Старший замолчал. Его язык внезапно стал сухим и таким большим, что ему даже показалось, что он начал задыхаться. Фляжка, быстро! Но она уже давно пуста, ещё с той стоянки перед началом спуска. Он размял кусочек снега и положил его в рот. Прохладная вода имела противный вкус, между зубами осталось немного песка.
Зачем я пошёл этим маршрутом? - подумалось ему. Да потому что он все эти годы не идёт у меня из головы. Последний рубеж, который мы с Карлом по сей день не смогли преодолеть… А, бред! Разве ты до сих пор не научился отличать реальные проблемы от тех, которые человек сам для себя придумывает, чтобы… чтобы отвлечься от реальных? В пятницу вечером ты, как обычно, пошёл домой. Снова спорил с Сюзанной (в который раз уже?), потому что не хочешь, чтобы старший сын шёл в бойскауты… Проблема? Несомненно. И вот ты внезапно очутился в клубе. Чёрт его знает, почему. Он ведь в последние годы так тебе надоел, надоело бывать там каждую пятницу. А там, как обычно, пили пиво. Вспоминали былое.
А когда кто-то спросил: «Кто из вас свободен в выходные?», ты просто ответил: «Я свободен». А действительно, почему бы нет? Снова уйти в горы. От всего уйти…
«Что было три недели спустя?» - спросил парнишка, подумав: Докатился, уже снег ест. Я где-то об этом тоже читал…
«Что ты сказал?»
«Что стало с Карлом Хубером, о котором ты рассказывал, три недели спустя?»
«Карл? Ах да. Через три недели его не стало. Замёрз насмерть. На Монблане»
Карл Хубер, замёрзший на Монблане? Ни разу не слышал. Парень беспокойно поёрзал на тросах. Жёстко. Холодно, никакой теплоизоляции. Холод медленно полз снизу, обволакивая ноги, ягодицы, крестец… Всё застывало. Замёрз на Монблане! А я ещё думал, что знаю всех известных альпинистов в нашем городе. В клубе же о них часто рассказывают. И о тех, кого давно уже нет… Вполне может быть, что десять лет тому назад и жил этот Карл Хубер. Десять лет – долгий срок, даже известные имена могут забыться…
Он подтянул ноги, обхватил их руками и упёрся подбородком в колени. Так было чуть теплее.
«Спроси кого-нибудь здесь,» - шепнул ему кто-то, когда он искал себе компаньона для похода в горы. «Вон тот когда-то был одним из лучших». К его удивлению, тот согласился пойти с ним. И сам предложил забраться на крутой скальный пик. «Мы сможем,» - засмеялся он, похлопав его по плечу. «Никаких проблем, не волнуйся…» Тогда он, старший, был слегка навеселе.
Но реальность расставила всё на свои места: уже первые шестьдесят метров вверх им пришлось не подниматься, а натурально преодолевать. Пик был почти отвесным и гладким, от основания до вершины. Горный известняк. Слоистый и шершавый, словно наждачная бумага. Даже вбить крюк в скалу было очень трудно. Первые шестьдесят метров они преодолевали два часа. А затем старик попросил его лезть впереди, чтобы самому идти сзади с тяжелым рюкзаком и вытаскивать вбитые крюки. «Я несу рюкзак, ты – ответственность», - усмехнулся он. Но там, на крошечном выступе, эта громкая фраза прозвучала несуразно. В итоге он сам полез впереди, по бесконечным трещинам в скале, перемежающимся с желтоватыми выступами. По гладким скалам, кое-где покрытым редкими пучками жёсткой травы…
Крюки вбивались очень трудно, каждый следующий ему удавалось вбить только со второго-третьего раза. А солнце тем временем нещадно нагревало склон. Со временем они привыкли к тому, что находятся на отвесной скале. Но силы постепенно покидали их, а время тянулось мучительно медленно…
Наконец, он присел на корточки рядом со старым альпинистом. И попытался вспомнить каждый метр их восхождения, чтобы скоротать время. Каждую передышку. Каждый вбитый крюк. Но это ему никак не удавалось, кое-где в памяти оставались белые пятна, словно на киноплёнке, отдельные кадры которой упорно не желали складываться в единую картину. Деревянный клин с проволочной петлёй. Переправа через пропасть. А потом — нестерпимый, палящий свет солнца, отражающийся от известковых скал.
Вот он на скале, хватается за крошечные выступы, вжимается в шершавый известняк. Где-то там, наверху — скальная ступенька. Она всё ближе, ближе... Вдруг — его ноги соскальзывают. Под ним качается пропасть. Каменистые откосы, острые края морен... А внизу, в голубоватой дымке пряталась долина. И не было видно ни одного выступа, за который можно бы было ухватиться в случае падение. Ничего — лишь гладкая скала.
Уснул, подумал старик. Он смотрел на фигуру паренька, свернувшуюся калачиком на тросах. Прислушался — и услышал ровное дыхание.
Перевалило за полночь.
Неужели стало светлее? Ему показалось, что он уже может различить горные вершины вдалеке. Такие же приземистые, словно сидящие на корточках, как они сами. Они стали частью этих бесконечных скал.
Что за шум вдалеке? Голоса? Нет... Или всё-таки?.. Где-то далеко глухо прогремела машина. Туман рассеивался.
Он сидел на мягких подушках. В его ушах звучала музыка. «Под чужими звездами» Фредди Квинна, да, та самая...
К нему наклонилась стройная, благоухающая прекрасными духами женщина, кончики её волос касались его рук... А он смотрел в окно, на горные вершины, тонувшие в тумане. Туда, где растворялись последние лучи заходящего солнца. Она спросила, чего он сейчас хочет. У неё были странные, матовые глаза...
«Куда же мы с тобой полетим?» - прошептал он ей. Она наклонилась к его уху. «Всё равно куда. Просто, куда-нибудь. Подальше отсюда...»
Как же часто он хотел вот так просто уйти от всего, улететь. Даже, наверное, тогда, когда согласился пойти этим маршрутом. Сбежать...
Есть много способов убежать от проблем.
Ждёт ли она его сейчас? Волнуется ли? Что она сказала детям? Он ведь обещал ей больше не ходить в экстремальные походы. Но это было уже давно. А сейчас он точно решил: всё, хватит. Довольно риска. Теперь он будет ходить только безопасными маршрутами, только чтобы душу отвести. Его товарищ, с которым они преодолевали самые опасные преграды, уже давно на том свете. А времена уже давно переменились.
Однажды ночью он возвращался из долгого и трудного похода. Улицы в его городе были перекрыты. Демонстранты, полиция... Много полицейских. Он припарковал машину, вышел. Случайно впутался в уличную драку, получил несколько ударов дубинкой, инстинктивно ударил в ответ. Так сильно, словно вбивал страховочный крюк в скалу...
В итоге — два дня в следственном изоляторе. Приговор: нападение на полицейского.
Надо было принять решение. Он больше не мог лазать в горах, когда на улицах его города творилось такое, когда малейшее сопротивление жестоко каралось. Тогда он решил осмотреться — и нашёл тут, внизу, новых товарищей. Ему, знаменитому скалолазу, казалось, что он словно открыл новый мир. Он был похож на неприступную гору: крутую, изрезанную ущельями, открытую всем ветрам. И чтобы взобраться на неё, нужно было еще найти правильный маршрут. Научиться сперва ходить, снова, как в далёком детстве, а потом уже и взбираться...
Прекрасное было время. Именно тогда он познакомился с Сюзанной, своей будущей женой. Они вместе участвовали в уличных шествиях. Но это было так давно... Волнуется ли она? Разумеется, она позвонит в полицию, или сразу же в службу спасения. А те уже будут искать нас, если туман не рассеется. «Но туман рассеется,» - тихо сказал он сам себе. «Должен рассеяться. И тогда я уже разбужу мальчишку, чтобы он подвигался, иначе совсем замёрзнет. Я допустил ошибку, да.» И внезапно он почувствовал сильное покалывание в пальцах ног, на которых после того страшного бурана на Эйгере не было ногтей.
А парнишка не спал. В его голове роились мысли, образы, которые он силился удержать, но они рассыпались. Агнес, девушка, с которой он три недели назад познакомился во время похода клуба на Глетчхорн. У неё были длинные ногти, покрытые серебристым лаком. И ни одного сломанного. Следя, как она карабкается по скале, он думал, что у неё природный талант, так ловко она забиралась, несмотря на то, что это был её первый поход. Он помогал ей со страховочным тросом. А на вершине она его поцеловала. Не просто так, нет. «Мой проводник,» - сказала она ему и поцеловала в губы. Сегодня вечером она ждёт его у себя. Она работает секретарём... Он попытался представить, что будет делать вечером. Как будет рассказывать про восхождение на этот пик, «голую шестерку», и про то, какой известный альпинист согласился пойти с ним и даже доверялся ему, отправляя вперёд... Но и эта картина рассыпалась, разорванная внезапным раскатом грома, вернувшим его из грёз на холодный камень возле ущелья. Здесь царил только страх.
Старик полез вперёд после того, как он поскользнулся на гладкой скале и повис на тросе. Лёгкость, с которой он карабкался вверх, казалась почти невероятной. Откидывался слегка назад, чтобы осторожно поставить ногу на очередной уступ и прощупать следующий, а потом на мгновение вжимался в скалу. В его действиях чувствовалась уверенность профессионала, знающего своё дело... А потом погода испортилась, с неба посыпалась крупа. И на паренька нахлынул страх.
Может быть, он тоже боялся? Однако, этого не было заметно. Нигде, даже на заснеженной вершине, когда туман начал сгущаться. Он очень мало говорит. Такие уж они молчаливые, великие мастера. Никогда не треплются попусту, замкнуты. Может быть, так они прячут от посторонних свой страх...
Старый скалолаз потрепал его за плечо.
«А, что?»
«Подвигайся немного, холодает.»
Парень только пробурчал: «Да нормально мне».
Однако, начал сгибать и разгибать колени, разминать руки — это помогало согреться.
«Мне кажется, я могу разглядеть кусочек звёздного неба,» - сказал ему старик. «Погляди-ка ты.»
Но он не увидел ничего, кроме чёрной пелены тумана и ломаной линии гор на горизонте, так похожих на сидящих людей.
«У меня осталось две сигареты,» - произнёс старик. «На, возьми одну.»
Три часа утра. Две тусклые красноватые точки, мерцающие в тишине. Кажется, что эти двое совсем близко друг к другу, но на самом деле их разделяют тысячи световых лет собственных мыслей...
«Вон там звезда, смотри.»
«Ничего не вижу...»
Странно, подумал парень. Что ему до этих звёзд? Где-то в небе снова послышался рёв мотора.
«Я ещё никогда не летал,» - произнёс он. Тишина внезапно стала для него невыносимой. Он хотел поговорить, всё равно о чём.
«Четверть четвёртого. Туман уже давно должен был рассеяться,» - процедил старик. «Если он не рассеется, мы никогда не найдём спуск. А если не найдём...»
Вот сейчас он боится, мальчишка это чувствовал. Да, даже великие испытывают страх. «Если не найдём...» Это и тревожит. Там, на скалах, всё было наоборот. Там он вздрагивал от каждого удара грома. А сейчас — спокоен. Ему ведь нечего терять, в отличие от его компаньона. У него нет семьи, высокого положения — ничего. И если он замёрзнет насмерть на этом склоне, мало кто всплакнёт о нём. Судьба альпиниста, что тут поделать? Если только Агнес...
«Твоя жена тоже ходит в горы?» - спросил он. Старый скалолаз долго молчал. А потом ответил:
«Да. Раньше она часто ходила со мной в походы. Раньше...»
«Я бы не женился на женщине, которая не занимается скалолазанием.»
«Я тоже когда-то так думал. А потом...»
Он снова замолчал.
«Люди меняются.»
Да, он прав. Но парень внезапно подумал: можно ли измениться так, чтобы навсегда забыть горы? Он ещё только учится. Но все будни напролёт, стоя за фрезерным станком, он думает только о них. В своей голове он рисует, как взбирается по скалам. В ушах стоит звон вбиваемого в камень крюка. Видит лучи солнца, пляшущие на камнях. Есть ли вообще в мире люди, которые не любят горы? Которые вот так просто могут сказать: «Всё меняется...»
«Может, тебе дать ещё газет?»
«Если только ноги обложить...»
Температура падала. Холод кусал кожу, вгрызался в плоть и даже застывал в костях.
«Звезда!»
«Правда?»
Высоко в небе, там, где плыли его мысли, куда он хотел улететь от всего на этой земле, тускло засияла далёкая планета. Значит, всё-таки, рассеивается, подумал он. Хвала небесам! Давно пора... Он положил голову на колени, обняв ноги руками.
Помолиться? Глупости. Раньше он часто молился в походах. И тогда, когда они попали в тот страшный буран на Эйгере. Карл этого никогда не замечал. Но с того лета, когда всё так круто изменилось, он больше не молился.
Он думал о Сюзанне, как она сейчас лежит в кровати без сна, беспокойно думая о нём. Он хотел лечь рядом с ней, обнять её, как он всегда обнимал ночами. Прижаться к её шее и прошептать: «Я вернулся, Сюзанна. Я снова с тобой...»
Есть много способов убежать от проблем. Но только один — вернуться обратно в реальную жизнь.
В вышине снова проурчал самолёт. Он поднял голову и увидел серый прерывистый след, оставленный им в утреннем небе. Рядом с ним мерцали звёзды. Над тёмным горизонтом висел тонкий серп луны.
Куда делся парнишка?
Видимо, старый альпинист задремал. Всё тело затекло, промёрзшая одежда похрустывала. Где же он?..
Внизу над пропастью клубился туман, куда-то тёк нескончаемой рекой. Словно по поверхности воды, по нему гуляли волны, которые уже начали розоветь в лучах восходящего солнца. Небо на востоке заалело.
Вдруг он услышал, как где-то упал камень. И увидел на другой стороне разлома фигуру, забирающуюся на уступ. Вот он где! Парень тоже заметил его и помахал рукой. А потом показал на море тумана под ним. Он нашёл его, нашёл спуск.
