С байдаркой в Альпах
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: журнал "Alpinismus" №2, Мюнхен, февраль 1981 г.
Перевод с немецкого
Вольфганг Ренгер
Альпийская байдарка (Кайяк)
Четыре долгих года каждый из нас продолжал контролировать уровень воды в Рейтбах. Когда мы подъезжали к чудесным горным потокам Кельзауэр и Бранденбургер Ахе, Вайсбах, Штруббах и Инн, наши мысли на Ахенпас постоянно возвращались тоскливо к Райтбах, который чуть ниже Пасхёе впадает в Вайсбах. Он питает многие источники в Райтберг, Райтштайн и Штахельек. У подножья Миттерэк было бы возможным отправиться вдоль Бодисберг к Вайсбах.
Нигде нет достаточно воды! «Обычный» сезон разочаровал нас. Только после первого таяния снега была достаточно воды. Однако обе лесные дороги, ведущие к возможным местам сплава расположены севернее, трудный снег делает тенистые стороны до поздней весны непроходимыми. Пешком, волоча за собой лодки, мы сделали попытку. И снова по пояс в снегу, один километр за два часа – а что поделать! Промокшие до нитки от снега и пота, мы были вынуждены отказаться от нашей затеи. Поражение угнетало нас. В вечернем трактире, согреваясь обстлером, мы обдумывали план мести.
Заманчивые идеи Вольфганга испугали нас. Несмотря на это мы попались снова на его удочку. И на этот раз решение было у него уже в кармане, тщательно расписанное в записной книжке. Игра мыслей, просто невозможна, подумал он нерешительно. Что, невозможно? Мы захотели, однако, все исследовать!
------------------------------------
Вот некоторые моменты:
Два дня на подготовку, подъем, исследования,
Подъем с лыжами, лодки на буксире,
Палатки, продовольствие, снаряжение для подводного плавания (неопреновое), канаты и прочее в собачьих упряжках.
Ночевка в палатке,
Собачьи упряжки вернуть вместе с не пригодившимся снаряжением через проводника,
Одновременный спуск с крутизны на веревке и исследование ручья (водоема).
-------------------------------------
«Хорошая идея. Давайте собираться!» Радостные крики перебивали друг друга, все казалось очень простым. Однако….
Позволим Вольфгангу продолжить доклад, который единогласно был избран руководителем экспедиции. Никто из нас не предполагал, как тщательно следовало бы проводить подготовительные работы.
В первую очередь это собаки. Во всех многочисленных лыжных туров, в которых мне приходилось участвовать, только две овчарки в упряжке слушали мои команды. Моя жена (золото!) единственная вызвалась, отвезти сани назад в долину вместе с остатками груза. Длительная и напряженная тренировка обязательна, чтобы у «злобных дурашливых псов» выработалась привычка.
Рисбахталь оказывается оптимальной дорогой, там я могу по возможности с лодки управлять упряжкой. Вверх в гору, к хижинам, все идет просто замечательно. Но едва погрузив на сани лыжи, я, в резиновом костюме с лодкой в руках, иду к воде, веселье быстро проходит. Откуда ни возьмись, появляются зрители, моя жена начинает нервничать. Собаки чувствуют это и, бегая, путаются в веревках. Внезапно они рвутся вперед, за мной. Все барахло разом лежит в водоеме – и я в центре. Молодая пара ворчит что-то о мучении собак и жалобе. С трудом мне удается убедить глазеющих соблюдать больше дистанции и спокойствие.
И опять все сначала. Но… как только готов к старту, сижу в лодке, начинается спектакль. После десяти разбегов наконец-то воцаряется тишина. Подозрительно я еще раз оглядываюсь, – мирно чавкая, лежат перед куском мяса собаки. Я должен сейчас смеяться или злиться? Ведь животные ничего не ели во время работы. Моя жена слишком хорошо это понимала. И нам обоим, в особенности мне, нужно было перекусить.
Затем тяжело идя к водоему, я сажусь в лодку и жду – ничего не происходит. «Ну, тогда, вперед!». Послушно подбегают собаки. Обманут ли меня сейчас эти собаки? Все равно, это сработает.
Необходимо тщательно изучить и другие области. Эрих дает указания нашим не лыжникам. Очень трудно, подниматься к холму с 20-килограмовой и 4-х метровой лодкой, волоча лыжи, и на другой стороне снова – на этот раз сидя и с трудом управляя – нестись вниз.
Как хорошо, что я не могу читать мысли других. Но озлобленные взгляды часто говорят более чем достаточно. Так что я больше не настаиваю на «пробном сне» на лоне природы.
Три недели напряженных тренировок изматывают команду. Несмотря на это я счастлив. Даже если они халтурят, они великолепные товарищи.
Пять недель спустя. Фён и пятница. Настало идеальное время. Быстро покончили со всеми приготовлениями, телефон долго занят. В субботу после десяти часов у таверны Гласхютте, так звучит пароль.
Даже семейные явились без опоздания; надеюсь не для того, чтобы отпраздновать наше второе поражение. В таком случае они могли остаться дома. Все необходимые приготовления улажены, каждый знает свои обязанности. На нас устремлены сочувственные взгляды – для лыжников на длинные дистанции мы, вероятно, как с другой планеты. За улицей сразу идет крутая дорога вверх. Радостно бегут собаки, моя жена едва поспевает за ними. Послушно тянутся за нами байдарки, все кажется до смешного простым. Мы великие парни!
Но совсем скоро движения становятся все труднее, вожак часто сбивается с пути, уже нет шутливых замечаний, все слышимее становится одышка.
Через полтора часа первая короткая передышка, которая в первую очередь нужна собакам. И нам тоже, даже если мы не хотим этого признавать. Невероятно, сколько сил отнимает подобное мероприятие по передвижению по снегу. В дальнейшем выясняется: неплохой ритм, с остановками каждые полтора часа, он необходим людям и собакам в равной степени во избежание перенапряжения. Некоторые недовольно игнорируют уже на третьей остановке мой совет не делать слишком долгий перерыв на обед. Они сожалеют и отходят. Сытым быстрее переутомляешься.
Прошло шесть часов с момента нашего отправления, когда мы, наконец, достигли нашей цели дня – деревянный кемпинг (место для лагеря). Тотчас разворачивается бурная деятельность, так как надо в полной мере использовать дневной свет. Одни устанавливают и разравнивают место для лагеря, другие ищут распорки для палаток (типи), древесина для костра, еловые ветки для спальных мест, кто-то строит туалет. Мой сын Франц старательно строит, он испытывает себя в строительстве снежного дома. Эрих и я прокладываем путь через лес к ручью и втаптываем след по возможности глубже в снег. Так мы сможем легче нести байдарки пешком 400 метров до места спуска.
Когда мы вернулись, лагерь уже стоял. Из палатки виднеется синий дым, запах гуляша и поджаренного хлеба ласкает наши носы и слюнки текут. Собаки подпрыгивают ко мне, просят хлеба. «Вас должна кормить жена, она сегодня за это ответственна».
Постепенно темнеет. Еще долго мы сидим в палатке у костра, но разговор не клеится. Мышцы и кости становятся свинцовыми, желудок сытым. Усталость так и гонит нас к спальным мешкам.
Пронзительные крики будят меня. Франц и Герберт так «уютно» растопили свою палатку и спокойно уснули. И их спасло то, что дым поднялся над лагерем.
Откашливаясь, рассыпая проклятия, сморкаясь и ругаясь, они выбирались из спальных мешков и снежных масс. Моя ухмылка прошла, когда я услышал, как кричал Герберт. Вдобавок к несчастью он серьезно обжег руку об продолжающие тлеть остатки костра. Хватит с него. На следующий день он обязательно должен вернуться назад.
Из-за этого несчастья насмешки стали немного реже. Однако скоро почувствовалось равномерное дыхание в палатке, в которой сидели все тесно, прижавшись друг к другу.
«Надо было предугадать все до мелочей» - внезапная мысль осенила меня. Затем нежные руки Морфея подхватили меня (я уснул), чтобы завтра с новыми силами продолжать задуманное...
