Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Черепов И. Шесть дней на Ушбе. Из сборника "К седоглавым вершинам Кавказа". Составитель сборника альпинист В. А. Никитин. Ставропольское книжное издательство, г. Ставрополь, 1962 г.
Очерк «Шесть дней на Ушбе» написан на основе дневника одного из участников траверса Ушбы, пройденного с юга на север группой под руководством ныне заслуженного мастера спорта И. В. Юхина с мастерами спорта А. Лапиным, В. Мухиным и И. Череповым. Как и большая часть других технически сложных восхождений, прохождение этого маршрута было связано с преодолением многих трудностей и капризов погоды. Очерк интересен широкому кругу читателей как описаниями природы Кавказа, так и рассказом о дружных и настойчивых действиях маленькой группы советских альпинистов в борьбе с силами природы.
* * *
Чтобы от подножия Эльбруса пройти на Тульский ледник, необходимо перевалить Главный Кавказский хребет из Кабардино-Балкарии в Сванетию.
В разгар лета по первой части этого пути, через перевал Бечо, каждый день проходят жизнерадостные группы туристов. Незабываемые впечатления заполняют дни этого перехода. Из знойного лета, с пыльных дорог Баксана туристы поднимаются выше сосновых лесов на изумрудные склоны прохладных альпийских лугов. Не сходя с тропы, они собирают букеты белых, кремовых и розоватых анемонов, голубых колокольчиков, незабудок, сиреневых астр и розовых ромашек.
Так с букетами в руках они незаметно поднимаются к «Северному приюту». Здесь – ночлег, а наутро – перевал Бечо и спуск в Сванетию. До перевала уже близко. Остается пройти морены и небольшой участок крутых скал, в которых высечена тропа.
До чего ж приятно после каменистых троп выйти на чистый снег перевала, подставить лицо и грудь свежему горному ветру! Остались позади северные склоны Кавказских гор и туманные дали голубых хребтов приветливой Кабардино-Балкарии.
Спуск с перевала – это необычайно быстрое возвращение от зимы к лету. Со снега – на камни морен, с морен – к первым цветам весны и на зеленые, в полном расцвете луга, с лугов – в густые еловые и буковые леса с зарослями спелой малины и смородины.
Все ближе и ближе селения таинственной высокогорной страны с многочисленными башнями – свидетелями многих войн и суровых обычаев прошлого, героики и эпоса смелого сванского народа.
Эти замечательные картины не отвлекли однако внимания альпинистов, не в первый раз проходивших через этот перевал. Согнувшись под тяжелым грузом снаряжения и продуктов в оттягивающих плечи рюкзаках, они молча шли на подъем без отдыха и передышки уже несколько часов. Им приходилось спешить по многим причинам. Во-первых, они вышли на длинный и трудный маршрут, а устойчивой хорошей погоды не ожидалось. Во-вторых, они представляли себе ожидавшие их трудности. На этой туристской тропе можно было ускорить шаг без каких-либо опасений. Кроме того, руководитель группы мастер спорта Иван Васильевич Юхин составил в лагере на Баксане сжатые контрольные сроки возвращения и старался выгадать немного времени на случай непредвиденных задержек. Остальные члены группы – электромонтер Ваня, слесарь Леша и конструктор Виктор, – все из одного заводского коллектива, имели ограниченный отпуск. Поэтому они тоже спешили, опасались за погоду и, обливаясь потом, не просили передышки. Без остановки миновали «Северный приют», Бечо и только на перевале сбросили рюкзаки и немного подсушили на ветру взмокшие рубашки.
Внизу над Баксаном клубились облака, заполняя ущелье и скрывая склоны хребтов. Над ними поднимался старик Эльбрус, как всегда потрясая величием, строгостью и простотой своих очертаний.
Продолжали спускаться дотемна. На ночлег остановились поблизости от леса. Палатку не ставили. Ночь была ясная, звездная. Умывшись в холодном ручье, забрались в теплые спальные мешки и, пока не уснули, глядели на сверкающий звездными алмазами небосвод. А внизу, в недалеких сванских селениях, вспыхивали красные огоньки костров.
Чуть свет альпинисты были на ногах. К селению Мазери подошли, когда солнце уже согрело землю и теплый ветер осушил росу. На широкой поляне, посреди маленького болотца, кипела полная бездонная бочка нарзана. Вода переливалась через ее край и растекалась вокруг. Земля поблизости покраснела от ржавчины, и небольшой ручей струился в желтых берегах. Перейдя по мосткам через болото, все собрались у бочки. По первой кружке выпили залпом, затем начали добавлять. Уж очень хорош нарзан в Мазери...
– Не увлекайтесь! – испортил альпинистам удовольствие Иван Васильевич, убрав кружку и поднимая рюкзак. Он был опытнее своих товарищей, поэтому иногда говорил им нужные неприятности.
И вновь альпинисты потянулись гуськом по узкой горной тропинке. Под оковкой ботинок хрустели камешки.
В селении Гуль встретили Бекну и Георгия – старых друзей по совместным горным походам. Надо отдать должное Ивану Васильевичу, не поддавшемуся убедительным уговорам друзей отметить встречу за столом. Друзья вначале обиделись, но вскоре согласились с необходимостью спешки. У них также были сомнения в устойчивости погоды:
– Слишком хорошо видны звезды по ночам. Скоро пойдут туманы. Ну, ничего, с маршрута не собьетесь, искать дорогу вам не впервые, – сказал Бекну.
Не очень успокоенные его замечанием, провожаемые добрыми пожеланиями сванов, альпинисты вскоре оказались за околицей селения и начали подъем на морену Тульского ледника.
Во второй половине дня они вышли на лед и, чтобы лучше осмотреть свой маршрут, отошли от склонов Ушбы на террасы левого берега ледника. Здесь сбросили рюкзаки и начали просматривать неприветливые склоны длинного зубчатого гребня, протянувшегося от Ушбы до пика Мазери, отвесные стены Южной и особенно Северной вершины.
– Отдохнем, друзья, завтра встать придется рано, – сказал Иван Васильевич. Затем объяснил, как «отдыхать»: – Виктору придется сходить вниз, наломать рододендронов для костра, Ване – приготовить обед вместе с ужином, Леше – выровнять на морене площадку и поставить палатку, а я поднимусь на этот склон уточнить маршрут.
В сумерках появился туман. Ваня выглянул из палатки. Холодные сырые облака медленно ползли по леднику на хребет. Погода портилась.
– Туман разойдется, – успокоил Виктор.
В таких вопросах ему доверяли, и вскоре все спокойно уснули.
Действительно, утром сплошного тумана не было. Наверху стало светлее, отдельные облачка проносились по небу, обволакивали вершины. Снизу по леднику ползло последнее большое облако. Альпинисты, выйдя с бивака, сразу оказались в тумане. Послышался голос Виктора:
– Не заблудимся?
– Ну, что ты! Перейдем этот ровный ледник, и снежный кулуар выведет нас прямо на Мазерскую зазубрину, – ответил ему Ваня.
Они быстро пересекли ледник, но значительно замедлили ход с увеличением крутизны широкого снежного склона. Постепенно его края сблизились, между скальными стенами поднимался узкий желоб. На плотном снегу вытаптывались хорошие Ступени. Альпинисты вскоре поднялись выше облака и подошли к небольшой осыпи под гребнем. Преодолели ее и, сбросив рюкзаки, расправили плечи. Восходители оказались на узенькой седловине и заглянули на ту сторону гребня.
Что же это? Там спускался снежный кулуар, такой же длинный, узкий вверху и широкий внизу, как и пройденный ими на подъеме. Тумана на той стороне не было. У подножия виднелась извилистая трещина, а за ней широкий Ушбинский ледник.
– Туман подвел, – подтвердил общую догадку Иван Васильевич. – Вот она, Мазерская зазубрина, – указал он на огромную скалу, поднимавшуюся над ними стометровым отвесом.
Однако надо исправлять ошибку... Спускались по своим следам в досадном молчании. Им казалось, что тяжелее стали напрасно поднятые на большую высоту рюкзаки.
Была уже середина дня, и Тульский ледник освободился от тумана. У подножия склона альпинисты перешли в соседний кулуар. На этот раз пошли по верному пути. Но когда они оказались в верхней части узкого желоба, начало смеркаться. Нашли широкую впадину под нависшей скалой и расставили в ней палатку. В этот вечер все были неразговорчивы и быстро легли спать. Надежное укрытие защищало их от ветра, а изредка падавшие по желобу камни ударялись о выступ и отлетали в сторону.
На рассвете, пока мороз сковывал камнепады, альпинисты прошли верхнюю часть желоба. А когда солнце поднялось, они уже были на седловине Мазерской зазубрины и просматривали свой дальнейший путь.
На этом самом месте у многих восходителей возникали сомнения в возможности продолжения подъема. По описанию маршрута, отсюда следовало немного спуститься, пересечь снежник, так называемый галстук Ушбы, и подняться с другой стороны этого снежника по скалам на Красный Угол.
Но скалы на той стороне и самый «галстук» казались непомерно крутыми. Все немного приуныли, а Ваня не пожалел времени и зарисовал эти скалы, намечая несколько вариантов подъема.
– Подготовьте крючья и молотки. Будет работа! – подтвердил Иван Васильевич.
Вспомнились рассказы о том, как несколько альпинистских групп от этой зазубрины поворачивали обратно, а одни опытные скалолазы предпочли другой, более трудный путь по гребню и достигли вершины на пятый день.
Наконец Ваня вышел вперед, за ним остальные. С большой осторожностью спустились на «галстук» и быстро его пересекли, поглядывая наверх, откуда начинали лететь мелкие камни. А «неприступные» скалы на другой стороне снежника оказались настолько отлогими, что через три часа вся группа собралась на Красном Углу и посмеивалась над своими опасениями.
– Хоть бы один крюк забили в эти скалы!
– А кто-то еще схему рисовал! – подшутил Леша. Ваня только улыбнулся в ответ. Подробная схема легко пройденного пути по скалам так и осталась в его записной книжке напоминанием о непонятном оптическом обмане с Мазерской зазубрины.
Красный Угол предоставлял восходителям на Южную Ушбу редкие на этом маршруте удобства. Ровная, сухая площадка, достаточно просторная для двух палаток, напоминает балкон на стене вершины. Для хорошего обзора дальнейшего подъема этот балкон расположен слишком близко от скалы. Зато на юго-запад с него открывается широкий вид. Из-за снежного массива Донгуз-оруна поднимается двуглавый Эльбрус, за скалами Мазерского пика зеленеют леса, желтеют поля и пестрыми пятнами вкраплены дома селений Сванетии. А в темной двухкилометровой глубине, под отвесной скалой вершины, извивается Ушбинский ледник. На другой его стороне стоит черная пила пиков Шхельды. За ней с Баксана поднимались клубы белых облаков.
Виктор сделал несколько снимков и присоединился к товарищам, не уделявшим должного внимания открывшемуся виду. Они занимались поисками удобных для подъема направлений на отвесной стене вершины. На каждом сложном альпинистском маршруте есть своя «изюминка» – наиболее трудный, ключевой участок. На траверсе Ушбы с юга на север таким «ключом» является подъем по западной стене Южной вершины. Альпинисты слышали много рассказов о западной стене и запомнили совет – начинать подъем прямо против Красного Угла и не отходить далеко в стороны от взятого направления. Но совет советом, а надо и самим хорошо присмотреться к этим скалам. Повсюду взгляд встречал такие отвесы и гладкие стены, что невольно искал удобных обходов в стороны.
Хотелось найти достаточно трещин для забивки крючьев, больше выступов, впадин и неровностей для опор и хоть несколько маленьких площадок для передышки. Посоветовавшись, решили начать подъем несколько левее, чтобы выйти к расщелинам и полочкам, сулившим больше возможностей для лазания.
Все эти наблюдения и поиски закончились только перед заходом солнца, когда оно погрузилось в затянувшую горизонт темную тучу и окрасило ее край огненной каймой. Черный провал широкой долины Ушбинского ледника казался бездонным. Вершины загорались красными отсветами заката и быстро погасали одна за другой. Стемнело.
Ветра не было. Необычная тишина охватила эту немного мрачную картину, оживленную светлым пятном освещенной изнутри палатки.
Поднялись рано, но с выходом особенно не торопились, ожидали, когда потеплеет и остывшие за ночь скалы согреются. Наконец солнце осветило Красный Угол. Редкие облака лежали в долинах. Над вершинами Ушбы синело ясное небо.
Начали подъем, как было раньше намечено, немного левее Угла. Леша уверенно поднялся вдоль широкой расщелины, закрепился и принял к себе Ивана Васильевича. Вслед за ними двинулась вторая двойка. Расщелины сменялись плитами, стены – каминами, но пригодной для отдыха площадки не попадалось. Попытка вернуться вправо к Красному Углу не удалась. Вместо этого пришлось отойти влево. Альпинисты оказались на середине западной стены, над отвесным обрывом к Ушбинскому леднику.
С самого утра Леша шел впереди, выбирая и прокладывая путь для своих товарищей. Он лез по отвесным скалам, цепляясь исцарапанными руками за острые выступы. Постоянное напряжение утомляло, а неполный отдых в висячем положении – на стремени, пристегнутом к вбитому крюку, – не снижал усталости, трудность подъема все возрастала. Уже давно болели у него руки и ноги, но молодость и упрямство толкали все дальше вперед и вверх. Ему очень хотелось весь этот трудный участок маршрута пройти первым.
Полтораста метров отвесной стены осталось внизу, верхняя ее часть так приблизилась и нависла над головами, что появилась уверенность в близости гребня. Привязавшись к выступу, Леша расположился поудобнее, отклонившись от скалы и упираясь в нее широко расставленными ногами. Он выбирал закинутую на уступ веревку и смотрел вниз. Вот из-за камня появилась рука, затем шляпа, другая рука и наконец к нему приблизился Иван Васильевич и облегченно вздохнул:
– Фу! Вот так кусочек! Перелезая навес, я совсем повис на веревке. Спасибо, друг, ты хорошо страхуешь. А что видно дальше? Дальше не было ничего похожего на пригодный для прохождения путь. Вправо уходила крутая и гладкая плита, влево скалы обрывались стеной. Над головой углом сходились две плиты, а в месте их стыка змеилась узкая трещина. На самом верху, примерно в десяти метрах, торчал старый, заржавленный крюк. На нем сосредоточились взгляды и мысли.
– Если здесь кто-то прошел, может быть, и мы...
Леша с трудом поднялся до середины угла и забил короткий крюк в узкую трещину. Повиснув на этом крюке, он долго искал, но так и не нашел возможности двинуться дальше, наконец, он спустился, руки и ноги у него дрожали от напряжения.
– Дальше нельзя, стены гладкие, ни трещин, ни уступов... Скорее всего здесь только спускались, а пути для подъема нет.
– Попробуйте немного правее! – вмешался Ваня. Он уже давно был поблизости и всматривался в верхний участок скалы. Рядом с ним висели объемистые рюкзаки, а вниз уходила веревка к Виктору, который не мог подойти, пока для него не освободится место.
На этой широкой, кажется, такой просторной стене альпинистам все время не хватало места, чтобы стать рядом. Приходилось ожидать, пока идущие впереди продвинутся и пригласят к себе легким рывком веревки.
До Виктора было недалеко, но товарищи уже давно его не видели. Он висел под выступом на цепи из нескольких карабинов. Одна его рука и одна нога имели на скале какие-то незначительные опоры.
Теперь высоко возвышалась белая громада Эльбруса. На его отлогих склонах блестела крыша «Приюта одиннадцати», а на вершинах лежало странное облако, похожее на шляпку огромного гриба.
На выступе Красного Угла было заметно оживление. Несколько черных альпийских галок обследовали место покинутого бивака. Одна из них, энергично махая крыльями, с завидной быстротой поднималась вверх. Убедившись, что альпинисты заняты смешным, с ее точки зрения, делом и на своем пути не оставили ничего съедобного, галка вытянула свой красный клюв, поджала ноги и стремительно спикировала обратно, на Красный Угол.
Виктор сделал несколько снимков Эльбруса «в шляпе» и, еще раз убедившись, что на стене невозможно фотографировать товарищей, убрал аппарат под штормовку. Сверху слышались тихие голоса, стук молотка и певучий звон стального крюка.
Стук прекратился, крюк забит, по-видимому, основательно, и чтобы его вытащить, Виктору придется немало повозиться.
Внезапно глухой грохот встревожил альпинистов. Они невольно прижались к дрогнувшей скале. Огромный утес – часть западной стены Ушбы – раскололся по вертикали, paзвалился на сотни осколков, многие из которых были с четырехэтажный дом, и со страшным грохотом обрушился вниз.
Громовые раскаты обвала долго отдавались в ушах. Снизу поднималось желтое облако пыли, а далеко на леднике прыгали и дробились обломки скал, заваливая трещины и откалывая глыбы льда. Встревоженные галки улетели. Альпинисты, довольные редким зрелищем, а также тем, что скала, на которой они висели, находилась выше обвала, улыбались друг другу. Только утихли внизу камнепады, как склон снова дрогнул. Обрушились остатки утеса, и громадные обломки покатились по проторенной дороге. Ледник стал грязным от покрывших его осколков и пыли. А западная стена Ушбы, сбросив тысячи тонн гранита, стала еще неприступнее.
Отдохнув, Леша еще раз попытался подняться по углу. Иван Васильевич следил за его движениями, выдавал или подтягивал веревку. С некоторой досадой он сравнивал медленный подъем по этой стене с быстрым подъемом по крутому снежному склону. Выходило в десять раз медленнее, чем на снегу. Кроме того, теперь стало ясно, что они отклонились от наиболее легкого и короткого пути. Близится ночь, пора думать о ночлеге, все устали и хотят пить. Но еще далеко до возможного бивака, не видно места, где можно было бы остановиться.
Вспомнив, что ему, как руководителю, приходится за все отвечать, Иван Васильевич нахмурился и сказал Леше, спустившемуся после очередной неудачи:
– Теперь я попытаюсь, становись на мое место и отдохни.
Подтянули Ваню, и Виктор занял его место у крюка с висящими на нем рюкзаками. Обсудили новый план подъема. Ваня подставил Ивану Васильевичу свои руки и плечи в качестве лестницы. Пустили в ход вторую веревку, завязав на ней стремя для левой ноги. Один из оставшихся внизу следил за страховкой, а второй – за стременем.
Однако Ивану Васильевичу также не удалось взобраться наверх, и он сдался, не дотянувшись до «чужого» крюка. Опять все собрались внизу, опять судили и рядили, но, кроме новой попытки преодолеть скалу, ничего не придумали. Вперед вышел Ваня, а Иван Васильевич встал вместо «лестницы».
Солнце клонилось все ниже. Подул прохладный ветерок, Виктор жаловался на холод, а у Леши заболела шея от непрерывного наблюдения за товарищами, находящимися над его головой.
Одному Ване было жарко, когда он взобрался в верхнюю часть угла, цепляясь за незначительные выступы и шероховатости сглаженных скал. После нескольких попыток ему удалось поставить ногу на крюк своей страховки, сбросив стремя и освободив натяжение веревки. Одна его нога стояла на крюке, а другая в поисках опоры царапала скалу триконями ботинок. Одной рукой он цеплялся за незначительную выемку в скале, а другой тянулся к «чужому» крюку. Но вместо ожидаемой опоры.... крюк легко вынулся. Он был странной формы, с загнутым вверх неприваренным кольцом. Стараясь не потерять равновесия, Ваня нащупал суженную часть трещины, с трудом вынул из кармана молоток и осторожными ударами снова забил крюк. Схватившись за него рукой, он наконец выпрямил затекшую ногу. Стоять стало легче. Забит второй крюк, веревка вдета в карабин, товарищи снизу подтягивают стремя, и веревка прижимает Ваню к крюку. Приятно было ощутить прочную веревку, охватившую грудь, и сильные руки товарищей на другом ее конце. Минутный отдых, веревка ослаблена, и снова подъем.
Выше этого угла скалы оказались чуть отложе, но после отвесных стен они показались Ване чуть ли не ровным местом. Сделав несколько шагов поперек скального желоба, он забил длинный крюк, следя одним глазом, как тонкая струйка воды выбивается из трещины. Пристегнул к крюку веревку, напился и с улыбкой подумал, как будут рады товарищи, когда поднимутся прямо к воде.
Большой камень нависал у него над головой, перегораживая желоб. Под ногами скользкие, обледенелые плиты, а рядом – обрыв.
Разыскав не без труда опору для обеих ног, альпинист уперся спиной в мокрую стену и, вытягивая веревку, помогал подъему своих спутников. Когда последний рюкзак, цепляясь за выступы скалы и крючья, был вытащен наверх, когда последний из альпинистов, прижимаясь всем телом к скале и повисая на веревке, преодолел стену и все четверо собрались под нависшим камнем, уже наступила ночь.
Замерзла веселая струйка воды, вытекавшая из трещины. Пришлось довольствоваться быстротающими во рту сосульками. Облака закрыли небо. Наступившую тишину нарушил негромкий разговор. Речь шла об одном – надо отдохнуть после длинного дня тяжелой работы, но место, где они собрались, для этой цели не годилось.
Почему-то всем казалось, что на верхушке большого камня есть ровная площадка. Наверно, там можно удобно сесть или даже лечь. Соблазнительная картина расставленной палатки стояла перед глазами. Ваня пошел на разведку. Ему очень хотелось найти хорошую площадку, но оказалось, что она существует только в мечтах. Вскоре он спустился и все дружно захлопотали, устраиваясь на ночлег на том же самом неудобном месте. Зацепив веревку за два больших выступа по сторонам желоба, навесили «качели». Все накрепко привязались к выступам и крючьям. Отдельно укрепили рюкзаки. Расположились сидя: двое на «качелях», двое под «качелями», повернулись лицом к склону, а ноги болтались в воздухе.
Спать не полагалось. Потянулись томительно длинные ночные часы, их монотонность изредка нарушалась отдельными репликами по поводу незначительных переживаний от врезающихся в тело веревок. Вспоминали примеры других неудобных ночевок. Постепенно разговоры утихли и тяжелая дремота одолела альпинистов.
Внезапно кто-нибудь вздрогнет, постучит ботинком о ботинок, потрет онемевшую ногу... Все слышат эту возню, но сидят тихо, будто спят. Хотелось, чтобы поскорее прошла эта ночь, но в сознании все преломлялось по-иному. Казалось, что день прошел слишком быстро, а ночь затянулась на двое суток. Мысли обрывались сонными видениями. Представлялось далекое: ровные поля, леса и реки, милые, родные лица...
Ослепительный свет пронизал облака. Скалы отразили громовой раскат. Дремота разом слетела. Кто-то сказал:
– Представление начинается...
Новые вспышки молнии сливались с сухим треском грома. В блеске молнии освещались лишь ближние скалы, все остальное скрывал белый туман.
Встревоженные восходители поднимали капюшоны штормовок и укрепляли углы накинутой на плечи палатки. Снежная крупа не заставила долго ждать, и порывы ветра бросали ее пригоршнями в притаившихся на скалах людей. Крупа сыпалась все гуще, вспышки молнии освещали вокруг стену белого снежного ливня. Быстро заполнились снегом все впадины, мелкие и крупные углубления в скалах. Стало немного светлее. Со скал в желоб потекли ручьи снежной крупы, и по нему пошел снежный поток. Разбиваясь на два русла о большой камень, половина снежной струи пролетала над головами альпинистов, а другая, ударившись о скалу, поворачивала на них и била по спинам. Снег забивался во все складки одежды, заполнял пространство между людьми, скалой, рюкзаками и покрывавшей их палаткой. Снег хлестал в лица и таял, холодные струйки пробирались под одежду.
Тревожное состояние людей поддерживалось сознанием нарастающей опасности. Они знали, что снежная крупа не задерживается на крутых склонах и сразу образует лавины. Представлялись наверху широкие и крутые поля, где выпало много снега, и его пласты начинают сползать вниз. Снежный поток беспрерывно бьет по спинам. Это только предвестник большой лавины, которая как нитку оборвет «качели» и сбросит всех далеко вниз на ледник, куда летели обломки обвалившегося утеса. К шуму грозы присоединился грохот лавины, сорвавшейся с ближайшего склона.
Что делать? Сидеть сложа руки и чего-то ждать? Или искать выход, что-то предпринимать, на что-то решиться?.. Ваня и Виктор не выдержали бездействия, выбрались из-под палатки и, забившись под выступ большого камня, прижались друг к другу и к скале. Каменная громада над головами представляла реальную защиту, если только лавина не сдернет их за ноги. Скрипел снег, уминаемый их телами, выступы скалы давили бока и спины. Буря не унималась, и вскоре их засыпало снегом так же, как и окружавшие камни. Но на душе стало спокойнее под защитой этого скального выступа.
На «качелях» остался сидеть один Леша. Ему была понятна опасность положения, но под палаткой тепло и не хочется менять свои относительные удобства на сомнительную безопасность. К тому же под камнем третьему не было места, а лавина, может быть, будет, а может, и нет.
Иван Васильевич находился под ними, он накрылся спальным мешком, одной ногой уперся в уступ и так прочно привязался к скале, что в это время больше всего на свете боялся отвязаться. Лавина может ударить каждую минуту. Так пусть она попробует его сорвать, когда он так прочно привязан, а не в момент перехода на другое место.
В шуме непогоды настороженный слух альпинистов улавливал гул новых лавин, и по его нарастанию они старались угадать направление потока. Лавина проходила стороной. Вздыхали облегченно и снова слушали, слушали...
Не осталось и тени сна. Сознание, пробужденное опасностью, становилось исключительно ясным. Тысячи мыслей теснились в голове и, вспыхивая одна за другой, исчезали. Из того, что за эту ночь передумалось, казалось, можно было бы составить целую книгу.
Ночь шла к концу. Гроза утихла. Вместо крупы пошел мелкий снег. Ветер вил из него нити, оплетал выступы скал и прижавшихся к ним людей. Наступил белесый рассвет. Альпинисты на скалах зашевелились, и с них скатились груды снега.
Двигаться, двигаться, скорее уйти от этого неприятного места. Стучали ногами, колотили себя руками, и кровь теплыми волнами стала согревать тело.
Но уйти оказалось не так просто. Узлы на мокрых веревках замерзли и образовали ряд проблем, разрешаемых с помощью зубов и ногтей. Часа через два старые узлы были развязаны, новые завязаны, и Ваня снова начал подъем. Каждый уступ ему приходилось очищать от снега, пласты которого обрушивались на головы товарищей.
Путь по желобу не был особенно сложным, но рукавицы быстро намокли, приходилось их часто снимать в поисках зацепок. Руки мерзли и немели. Чтобы их согреть, надо было делать остановки. Наконец вылезли на ледяной гребень, покрытый глубоким слоем рыхлого снега. Ботинки скользили, пришлось одеть кошки. Сильный ветер сметал снег, и с подветренной стороны гребня клубились облака снежной пыли.
Натянув капюшоны штормовок, альпинисты пошли вверх, вдоль гребня. Ноги глубоко вязли в снегу, идти было все труднее. Вершина была уже близко, но после бессонной ночи на «качелях» мысли были заняты только тем, как быстрее найти ровную площадку, поставить палатку, выпить горячего чая и спать... спать...
Снег перестал. В просветах облаков появлялись и вновь исчезали то близкая заснеженная вершина, то скалистые склоны соседних гор, то кусок зеленой и солнечной долины Сванетии. Наконец выглянуло солнце, ледяная броня штормовок подтаяла и осыпалась.
Гребень стал круче. Лежавший на нем глубокий снег перемежался с участками скал. Согнувшись под рюкзаками и внимательно глядя под ноги, альпинисты незаметно вышли на вершину Южной Ушбы (4 710 метров).
Отсюда должен был открыться хороший вид на Центральную часть Главного Кавказского хребта. Но облака опять сомкнулись, и сильный ветер почти сбивал в ног. Все старались повернуться к ветру спиной, а когда нужно было смотреть вперед, прикрывали лица руками от острых льдинок и режущего ветра. У Леши сорвало с головы капюшон, из-под него выпорхнула фетровая шляпа и мгновенно скрылась. Идти дальше было неразумно, решили отступить. Спустившись немного по своим следам, вышли на укрытый от ветра ледяной склон и стали вырубать площадку. Через полтора часа под натиском четырех ледорубов на склоне образовалось относительно ровное место. Внутрь палатки уложили сначала веревку, затем штормовки, а поверх всего спальные мешки. Забравшись в mix, альпинисты блаженно вытянули ноги, предвкушая заслуженный отдых. Только Иван Васильевич хлопотал снаружи, согревая на походной кухне котелок с чаем. Когда позавтракали, солнце уже поднялось высоко. Но для восходителей как бы пришла долгожданная ночь, глаза закрылись, и они уснули крепко, без сновидений. Солнце пригревало палатку, в открытый вход задувал ветерок, шевелил взлохмаченные волосы и гонял выбившуюся из спального мешка пушинку... Вечером проснулись от жажды. Пока из снега получали чай, Ваня успел записать в свою тетрадку события минувших дней. Потом снова все уснули...
Утром подниматься по своим следам было совсем легко. Ветер гнал облака на северо-восток, они цеплялись за вершину, окутывая альпинистов густым туманом. Иногда выглядывало солнце, но быстро скрывалось в новом облаке... Вскоре Иван Васильевич с Лешей разобрали тур на вершине, а Ваня написал записку о совершенном восхождении. Подписались все.
Приятно бывает посидеть на вершине, отдохнуть и полюбоваться видом. Но в этот день не удалось. Просветов в облаках становилось все меньше, приходилось спешить. Спуск с Южной Ушбы на седловину проходил по крутым скалам. Обледенелые плиты чередовались с отвесными стенами, попадались широкие трещины и крупные выступы. Ваня понадеялся на затупившуюся оковку ботинок и поскользнулся. Он задержался, с размаху ударившись о скальный выступ. Виктор сильно натянул веревку, и дальнейшее падение прекратилось. После этого случая стали внимательнее. Много времени заняли несколько спусков по веревке.
Через седловину переваливались густые облака, закрывая гребень, видимость была меньше длины веревки, и альпинистам приходилось окликать друг друга. Спускаться по веревке, конечно, проще, чем подниматься по отвесным скалам. Поэтому при встречном траверсе Ушбы с севера на юг «изюминкой» считалось бы это самое место – подъем с седловины на Южную вершину. Седловина представляла собой острый ледяной гребень, круто обрывающийся в обе стороны. Спускаться в тумане опасались, как бы не промахнуться! Спуститься мимо, а потом вылезать обратно никому не хотелось. Вспоминалась Мазерская зазубрина.
Но к концу дня облака разошлись, и альпинисты убедились, что находятся на правильном пути, на скалах, как раз над ледяным ножом седловины. Гребень с двумя группами скал и огромными снежными карнизами был очень красив. Первая связка проходила вдоль насквозь просвечивающего на солнце карниза, и Виктор приложился к своему ФЭДу. Но при последующем знакомстве гребень оказался довольно коварным. Тонкий слой снега плохо держался на льду, и пришлось надеть кошки. Может быть, в другом случае до кошек дело и не дошло, но идущий впереди Иван Васильевич внезапно сорвался и соскользнул вниз. Леша не растерялся и прыгнул на другую сторону гребня. Оба повисли на своей веревке над бездной. Затем они поочередно вылезли наверх, потратив на это много времени.
Этот срыв насторожил всех: забили ледовые крючья и пустили в дело ледорубы. Искрящиеся осколки полетели с седловины в глубину темного провала, где уже нельзя было различить трещины и сбросы ледника Ушба.
По ступенькам и на кошках идти стало удобнее и не так опасно, но времени истратили так много, что к первой группе скал седловины добрались в сумерках. Как только Леша вышел на скалы, он принялся за устройство площадки, а Иван Васильевич уселся на выступе и стал растапливать снег для чая. Пока подходила вторая связка, площадка была уже готова, а из котелка шел пар.
На узком выступе палатку поставить не удалось, расположились сидя на рюкзаках и свесили ноги. В эту ночь Ване не спалось. Болел ушибленный бок, лечь было невозможно, и он примостился полусидя. Фигуры спутников, сидевших в спальных мешках, обвязанные сверху веревкой, напоминали кипу приготовленного к погрузке товара. Казалось, опустится сейчас сверху большой крюк на стальном тросе, подцепит кипу и... «вира помалу».
Ночью все вершины освободились от туч. Яркие звезды засверкали на бархатном небе. Из долин, клубясь, поднялся туман. При свете луны поверхность облаков напоминала пенящиеся волны. Как диковинные корабли, выглядывали из облачного моря вершины гор.
На этой стороне было совсем тихо. Но за гребнем слышался свист ветра, оттуда летели тонкие льдинки и со звоном разбивались о камни. Ване захотелось пить. Осторожно, чтобы не разбудить соседей, Ваня вынул из спального мешка вспотевшую флягу со снегом. Потряс ее, и кроме шуршания подтаявшего снега, услышал малообещающее бульканье... Несколько маленьких глотков, и фляга убрана обратно, на случай, если кому-нибудь захочется пить... Дышалось легко. Воздух на высоте всегда был какой-то особенно «вкусный». Сердце стучало ровно, волнения минувших дней отодвинулись далеко. Скоро они будут внизу, и он, засыпая, улыбнулся мыслям о предстоящей встрече с женой и маленькой дочуркой.
Утром они убедились, что на второй группе скал седловины имеется площадка для палатки. Прошли мимо нее, как будто не заметив, и начали подъем на Северную вершину Ушбы. Острый снежный гребень вывел к скалам. Сняв кошки, несколькими зигзагами прошли не очень трудные скалы, затем по правой, освещенной солнцем стороне вышли на вершину. Из тура вынули большую жестяную банку. Пока написали записку, снизу наползли густые облака и снова окутали вершину.
Начали спуск по северному гребню. В молочной белизне пропали все видимые опасности, приходилось только догадываться о высоте и крутизне склонов, о размерах облепивших гребень снежных карнизов. Интервалы на веревке сократили, чтобы было видно товарища.
Леша с Иваном Васильевичем снова вышли вперед. Как любители ходьбы по снегу и льду, они «отвели душу» на этом спуске. Не сразу им удалось определить место спуска с вершины. Воспользовавшись просветом в облаках, выбрали направление, быстро пошли вниз и скрылись в тумане. Вернее, они быстро скрылись, но пошли не так скоро, как хотелось бы. На гребне не было видно никаких следов. В этом году маршрут проходили впервые. Шли по крутым склонам вдоль гребня. Часто приходилось передвигаться боком, лицом к склону, с каждым шагом глубоко вбивая носки ботинок в плотный снег. Держались за головку глубоко воткнутого в снег ледоруба. Пока один шел, второй стоял и страховал товарища, выдавая или выбирая веревку, готовый в любую минуту принять на себя рывок в случае срыва. Шли осторожно, стараясь друг друга не дергать, внимательно выбирали, куда поставить ногу, и вытаптывали аккуратные ступени для следующих за ними спутников. Веревка вселяла спокойную уверенность на трудных местах. Они преодолевали крутые обледенелые склоны и проходили вдоль снежных карнизов, чувствуя постоянную помощь и поддержку товарищей.
Они любили свою маленькую сильную группу, любили свою альпинистскую веревку и трогательно о ней заботились.
– Ваня, не наступи на веревку! Виктор, убери веревку в рюкзак! Затупите край выступа под веревкой! Не волочите веревку по снегу!
А когда вернутся домой, аккуратно перемотают ее и повесят на обернутый тряпкой гвоздь до будущих походов.
Спуск по северному гребню оказался длинным и однообразным. Были все так же круты снежные и ледовые склоны, такие же карнизы висели на гребне и такой же густой туман скрывал дали. В защитных очках было плохо видно, а без очков слепило и становилось больно глазам. Рассеянный ослепляющий свет пронизывал каждую частичку тумана и насыщал каждую крупинку снега под ногами. Снег и туман сливались перед глазами. Только скалы выделялись темными грудами, но обманывали безмасштабной перспективой. Маленький камень казался огромной скалой, вставшей из тумана вдалеке. Сделал три шага, и оказалось, что всю «огромную скалу» можно охватить одной рукой.
Передняя связка давно скрылась в тумане, но если немного повысить голос, можно с ней переговариваться. По ее глубоким следам движется вторая связка.
Предполагали в этот день спуститься до самого Ушбинского плато. Но плохая видимость потребовала большей осторожности, и спуск затянулся. К вечеру они оказались в нижней части гребня. На этот раз на поиски ровного места время не тратили, а сразу взялись за ледорубы. Пришлось вырубить глубокую нишу на ледяном гребне. Лед легко скалывался большими глыбами. Вниз полетели осколки, разбиваясь о выступы скал.
Внезапно туман пожелтел, и тучи разошлись. В просвете показалось оранжевое заходящее солнце, а поблизости из большого облака встала черная башня Шхельды.
Чем глубже врубались в ледяной склон, тем медленнее подвигалось дело. Однако к заходу солнца ниша была готова, и в ней с помощью крючьев укрепили палатку. Площадка получилась узковатой. Когда все улеглись, оказалось, что с одной стороны на Ваню давит ледяной свод, а на другом краю Иван Васильевич свисает над бездной. Пришлось привязаться веревкой к забитым снаружи крючьям. Сравнительно с предыдущим сидячим ночлегом в палатке было тесно, но уютно и тепло. Двое легли головами внутрь, двое к выходу. Под головами отличные альпинистские подушки из обернутых рюкзаком окованных ботинок. На ноги натянули сухие, теплые носки, а мокрые сушили под боком.
Трудности пройденного пути теперь казались не столь серьезными. Остались неизгладимые воспоминания о пережитом в эти дни. Закончив восхождение, альпинисты не жалуются на плохую погоду. Они с гордостью вспоминают встреченные и побежденные трудности.
– В хорошую погоду это очень приятный маршрут. А вот мы прошли здесь в грозу и в бурю. Есть что вспомнить...
И несмотря на усталость, они идут дальше, навстречу новым трудностям, холоду и опасностям.
Сумрачный рассвет застал Ваню с открытыми глазами. Взглянул на часы – пять. Повернувшись на бок, он вооружился миской и высунулся из палатки. Снежные крупинки посыпались в миску шуршащим лавинным потоком. Спички отсырели, и слабое пламя долго не разжигало таблетки сухого спирта. Но вот вспыхнул синий огонек, зашипела попавшая в топку вода. Пушистый иней покрывал изнутри оба ската палатки. Снаружи мохнатились от инея воткнутые в снег ледорубы. Холод был хорошим признаком, он вселял надежду на улучшение погоды, хотя туман еще не разошелся. Все продолжали спать, только «дежурный» постукивал ложкой о миску, добавляя снег в подтаявшую массу. Его немного беспокоили опухшие руки. Пальцы сгибались с трудом, а их концы были изрезаны мелкими ранками. Это было как память о шестидневной работе на острых скалах с мокрой веревкой.
Альпинистов разбудил запах горячего кофе. Все были веселы, хотя руки и ноги болели, а мокрые ботинки трудно было натянуть. Наступил заключительный день маршрута. Вечером они будут отдыхать на зеленой траве, возле дымного костра. Наконец-то вдоволь напьются чаю и уснут без страховки на ровном месте. Все шутили и смеялись, вспоминали недавние приключения, обдумывали тексты телеграмм своим близким о благополучном окончании восхождения.
На остатках сухого спирта Ваня натопил вторую миску воды, растворил в ней оставшийся сахар и клюквенный экстракт. Впервые за шесть дней они почти утолили жажду. Облака тумана поднялись и открыли Шхельду. Солнце осветило гребень, оставив в тени нишу, где уже не было палатки. Далеко внизу виднелись сбросы ледопада, по которому предстояло спускаться. Лед был изрезан трещинами, на крутых перепадах торчали сераки, и сверху казалось, что там непроходимый лабиринт. Открылся и Шхельдинский ледник, уходивший в глубину ущелья, к зеленым альпийским лугам и сосновым лесам.
Вниз пошли не так быстро, как этого хотелось. Сказывалась усталость, а кроме того, пришлось сойти с гребня и спускаться с помощью веревки, забивая крючья на крутой ледяной стене. У «Скал Настенко» молча вспомнили погибшего здесь альпиниста...
Ледопада достигли во второй половине дня. Все помыслы альпинистов были направлены вниз, поэтому особенно неприятными и тяжелыми показались вынужденные отступления, когда невозможно было найти выход из тупиков среди трещин.
В нижней части ледопада путь преградила широкая трещина, тянущаяся поперек всего ледника. Пришлось спуститься в нее, чтобы затем подняться по противоположной стене с помощью ступеней и ледовых крючьев. Прошло много времени, прежде чем группа достигла подножия ледопада, где все ощущали себя ничтожно маленькими на дне огромного амфитеатра, зубчатые края которого ограничивали наверху небольшой кусок неба. Усталые люди сняли рюкзаки и отвязали кошки.
– Ну, что же! – обратился к товарищам Иван Васильевич. – Остается ровная дорога по леднику, где от нас требуется только не падать в трещины. Поэтому разрешите поздравить с успешным траверсом Ушбы!
– Ура! Да здравствует Ушба! До свиданья, Ушба! – нестройно ответили остальные. Они осторожно пожали друг другу больные руки, надели рюкзаки, ставшие вдвое тяжелее от мокрых веревок и кошек, и бодро зашагали дальше.
Начинало смеркаться. Ноги с трудом находили опору на шатких камнях. В полной темноте, не зная, куда идти дальше, остановились на гребне морены.
Долго кричали, пока, наконец, получили ответ в виде ярко-зеленой ракеты, взметнувшейся с «Приюта Аристова».
Вот и «Приют». Здесь находился временный спасательный пункт: две палатки на небольшой лужайке. Сегодня дежурил Иосиф, который был рад успеху друзей и, как всегда, приветлив. Он быстро вскипятил на костре воду и принес для восходителей консервов и свежих яблок.
– Кушайте на здоровье!
Когда укладывались спать, Ваня лег возле палатки. Какая благодать! Можно потянуться, перевернуться на другой бок, никого не толкая. Его глаза сонно охватили небо и закрылись, оставив в памяти яркие звезды и темные тучи над Ушбой.
