Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Валиахметов Айдар Касымович. Лыжня не тает. Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», Москва, 1968 г.
Рекордсмены лыжных трасс
Итак, кто и когда прокладывал гигантскую лыжню?
Считается, что основоположниками лыжного сверхмарафона в России были представители Сокольнического клуба лыжников Москвы: Михаил Гостев, Александр Елизаров, Иван Захаров и Александр Немухин – впервые прошедшие из Москвы в Петербург за двенадцать с половиной суток.
Вот что писал об этом событии журнал «Огонек» № 2 за 1912 год: «Длительные пробеги на лыжах в Центральной России сопряжены с целым рядом трудностей, осложняющих спортивную задачу. Это не помешало, однако, четырем членам Сокольнического кружка лыжников г. г. Елизарову, Гостеву, Захарову и Немухину отправиться 20 декабря из Первопрестольной в Петербург для пробега расстояния, превышающего 600 верст.
Наш корреспондент снял экскурсантов в г. Крестцах Новгородской губернии, куда они прибыли в бодром настроении 27 декабря. ... В Петербург смелые туристы прибыли 1-го января в 3 часа дня».
Что имел в виду под словом «трудности» автор этой заметки, сказать трудно. Но вот что рассказал об этом ныне здравствующий Александр Андреевич Елизаров: «Договорились мы встретиться 20 декабря в шесть часов утра в кружке. Собрались. Внимательно приглядываюсь к товарищам и вижу: что-то они погрустнели. Да и у меня какое-то беспокойство. У каждого в голове сотни вопросов. Что нам предстоит? В состоянии ли мы довести дело до конца? Как к нам отнесутся?
В Валдае, например, даже за деньги отказались пустить в гостиницу. А на улице мороз – градусов двадцать. Призадумались: что делать? Вышел я на площадь да как закричу: «Караул, городовой!» Полицейский пришел, посмотрел на нас и, ничего не сказав, ушел. Едва добились в трактире одного тюфяка на четверых.
В другом месте было хуже. Догоняют нас двое на лошадях: «Стой!» – кричат и без всякого разбирательства хватают за руки Гостева. Он выскакивает из лыж и становится в оборонительную стойку. Тогда другой хватает его лыжи и хочет ударить Михаила по голове. Выхватил Гостев револьвер, и мы едва утихомирили пришельцев. Один из них оказался местным помещиком. Револьвер брали против волков, а обороняться приходилось от людей...»
В 1917 году в России свершилась Октябрьская революция. Окончилась гражданская война. Несмотря на трудности, вызванные разрухой и голодом, в первой в мире Стране Советов по-новому зазвучали понятия о спорте.
Большая заслуга в развитии и лыжного спорта принадлежала Красной Армии. Вот что об этом рассказывает заслуженный мастер спорта и заслуженный тренер СССР В. Серебряков: «5 – 6 февраля 1923 года был проведен первый массовый звездно-лыжный пробег Московского военного округа.
Газета «Известия» писала тогда: «Первое место заняла команда школы имени товарища Ленина, вышедшая со старта в городе Ленинске во главе с чемпионом России по лыжному спорту Серебряковым и прошедшая 122 версты в 13 часов. В первые восемь часов команда прошла при полуторапудовой нагрузке 78 верст и тем самым поставила мировой военно-лыжный рекорд, который до сих пор числила за собой шведская регулярная армия, прошедшая в 1913 году 65 верст в 8 часов».
– В 1935 году, – рассказывает далее В. Серебряков, – по Советскому Союзу уже было зарегистрировано более пятидесяти сверхдальних пробегов.
Пожалуй, самым продолжительным был переход Байкал – Мурманск. В нелегкий путь через незаселенные северные районы, тайгу и тундру, где морозы стояли до 55 – 64 градусов, отправились пять комсомольцев-пограничников Е. Егоров, К. Бражников, А. Шевченко, А. Куликов, И. Попов. Отважные комсомольцы прошли 9000 километров за 151 день.
Заслуживает внимания и переход семи комсомольцев-ударников Александровского порта, которые за 72 ходовых дня покорили на лыжах расстояние из Александровска-на-Сахалине до Николаевска-на-Амуре и обратно – всего 5300 километров.
В те годы сверхдальние переходы молодежи носили яркую политическую окраску, многие из них проводились под девизом «Крепи оборону Родины».
1936 год. Японские самураи бряцали оружием у наших дальневосточных рубежей. В это время из Москвы в гигантский лыжно-пеший переход в Комсомольск-на-Амуре вышли пятеро комсомольцев орехово-зуевского завода «Карболит»: Константин Власов, Василий Аборкин, Виктор Сидоров, Владимир Моисеев, Михаил Астафьев. Восхищаясь подвигом отважной пятерки, молодежь на всем протяжении маршрута – от столицы Родины до берегов Амура – вступала в кружки Осоавиахима, клялась по первому зову встать на защиту завоеваний Октября от врагов. Смельчаки тогда преодолели путь в 9400 километров за 126 ходовых дней. Сидоров и Моисеев остались служить в Дальневосточной Краснознаменной Амурской флотилии.
Интересен переход пяти комсомолок-буряток, совершенный по маршруту Улан-Удэ – Москва на расстояние 6045 километров за 90 ходовых дней. Бурятский обком ВЛКСМ поставил перед ними задачу: рассказать в пути о новой жизни некогда забитой и угнетенной окраины царской России, продемонстрировать смелость и решительность женщин-буряток, освобожденных от векового рабства.
С этой задачей отважные комсомолки успешно справились. Вот их имена: слесарь Соня Тыхеева, студентка музыкального училища Настя Сункеева, инструктор физкультуры Вера Любимская, колхозница Лиза Константинова и медсестра Маша Хахалова. Все они были награждены орденами «Знак Почета».
И наконец, еще об одном лыжно-пешем переходе. Его совершили в 1936 году семь курсантов-комсомольцев Киргизского аэроклуба по маршруту Фрунзе – Москва в честь X съезда ВЛКСМ. Идею этого перехода предложил Киргизский обком комсомола, который и поставил ребятам задачу: вести в пути агитационную работу, рассказать о достижениях комсомола республики, агитировать молодежь вступать в спортивные кружки и аэроклубы.
Отважных посланцев горного края – Айтыша Самтырова, Александра Перлова, Ишена Туркменова, Николая Красникова, Александра Назарова, Ивана Николаева и Рашида Шарипова чествовали на X съезде Ленинского комсомола. Здесь же им были вручены грамоты Центрального Совета Союза Осоавиахима СССР. Вот несколько строк из грамоты: «...За исключительный по дальности лыжный переход Фрунзе – Москва на расстояние 3768 километров, блестяще выполненный в течение 54 ходовых дней». И подпись: «С. М. Буденный. 10 марта 1936 года».
А спустя 30 лет автограф С. М. Буденного появился и на кубке, который учредила газета «Комсомолец Киргизии» для тех, кто решил заочно повторить на лыжах путь из Фрунзе до Москвы. Военно-спортивные команды (батальоны) школьников участвуют в соревнованиях «Серебристая лыжня», организованных газетой. Победа присуждается тому батальону, который быстрее остальных «дойдет» до Москвы, то есть наберет 3768 километров в походах выходного дня.
Начальником штаба «Серебристой лыжни» был политрук перехода Фрунзе – Москва 1936 года Р. К. Шарипов.
Так вот и родились традиции покорителей гигантских лыжных трасс тридцатых годов и спортсменов шестидесятых годов. И если юные фрунзенцы совершают символические переходы по трассе своих отцов, то комсомольцы Московского высшего технического училища имени Н. Э. Баумана первыми возродили забытые традиции дальних переходов. В 1966 году в честь XXIII съезда партии они совершили пробег из Ленинграда в Москву, преодолев 724 километра за 6 суток 3 часа 42 минуты. Более 120 километров в день! Таким образом был побит неофициальный всесоюзный рекорд на этой трассе. В этом же году из Москвы в Ленинград за семь с половиной ходовых дней прошли на лыжах московские девушки-комсомолки: В. Кузнецова, А. Лунева, А. Юрьева, В. Курепкина, Э. Лебедева и Т. Корнеева.
В 1927 году группа советских лыжников совершила переход по маршруту Москва – Гельсингфорс – Стокгольм – Осло. Вот воспоминания В. П. Савина – участника этого перехода.
* * *
1925 год. В Останкине, где сейчас высится башня Союзного телецентра, дается старт лыжной гонки. Дистанция – 30 километров. Старт – общий.
Вместе с нашими сильнейшими лыжниками стартуют гости из Финляндии: победитель Северных игр 1912 года Юсси Ниска, Тани, Вихерналехто.
На ногах у наших лыжников пьексы, лыжи длинные, крепление – только носковым ремнем, палки высокие, деревянные, без ремней.
У финнов – лыжи короткие, рантовое крепление, ботинки с рантом, палки бамбуковые до плеча и с ремнями.
Погода морозная. Прогремел выстрел, и со старта в передней группе уходят финские лыжники. Они идут удивительно легко, преодолевая подъемы на большой скорости. Первые три места финские лыжники разыграли между собой.
Через несколько дней соревнования шли по пересеченной местности на Воробьевых горах. Из финнов выступал один Вихерналехто и выиграл гонку с большим преимуществом, продемонстрировав отличную технику преодоления подъемов.
Выигрыш соревнования на 60 километров Дмитрием Васильевым у Тани – слабое утешение. Было ясно, что мы еще далеко отстаем от наших северных соседей не только в технике лыжных гонок, но и в производстве спортивного инвентаря.
Крепко задумались тогда наши спортсмены над тем, как ликвидировать отставание. Задумались над этим и мы, лыжники клуба «Октябрьская революция».
Летом мы не разлучались. Кто играл в футбол, кто в теннис, кто занимался легкой атлетикой. После игр и тренировок ребята снова и снова обсуждали наши зимние неудачи, спорили, анализировали, думали.
Так и родилась идея перехода на лыжах по маршруту Москва – Гельсингфорс – Стокгольм – Осло.
В зимнее солнечное утро 26 декабря 1926 года в Сокольниках, на том месте, где теперь станция метро, был дан старт перехода на лыжах из Москвы в Норвегию. Нас провожали спортсмены, и, конечно, больше всего среди провожающих было наших друзей-железнодорожников.
И сейчас помню, подходит один рабочий прямо с дежурства и говорит мне: «Володя, ты посмотри там в Финляндии, как рабочие зимой проверяют участок на железной дороге: на лыжах или пешком?»
Были простые теплые слова, крепкие рукопожатия. Грянул «Интернационал», и вот мы трогаемся в далекий путь. На минутку остановились там, где сейчас поворот на аэропорт Шереметьево, посмотрели друг на друга и сказали: «Еще сто раз по столько, и придем в Норвегию!»
Наша команда
Много было споров о составе команды для перехода из Москвы в Осло. И много было сторонников комплектования команды из лыжников разных обществ.
Но никто не решался ответить на вопрос, будет ли такая команда дружным коллективом, сможет ли она преодолеть трудности перехода и пронести с честью знамя Советской страны. Победило разумное предложение: идти должны лыжники одного общества, и, конечно, в первую очередь такого, как наше. Ведь в команде должны быть не только сильные лыжники, но и объединенные дружбой товарищи. Вспоминается такой случай в переходе.
В первый день прошли 85 километров, ночуем в Клину. За ночь выпало много снегу. Температура около 0°. Если и сейчас такая температура для лыжников враг номер один, то тогда при отсутствии хороших мазей дело было совсем плохо.
Мокрые пьексы не просыхают, а идти нужно. На второй же день стираю пальцы на ногах. Вместо запланированных 85 прошли 50 километров. На третий день – еще хуже. Каждый раз после отдыха трогаюсь, превозмогая невыносимую боль. Раны лопаются, боль становится легче только после того, как кровь смочит ноги.
В дополнение ко всему еще простудился и угорел. Есть ничего не могу – рвота. За день съел всего лишь одну баранку. Иду с трудом. Тошноту стараюсь скрыть от товарищей, но ведь того, что не могу идти, не скроешь. Что-то надо было предпринимать. Оставить меня? Об этом друзья и слышать не хотели.
Никогда не изгладится из памяти 31 декабря 1926 года. С трудом продвигаемся к городу по горам Валдайской возвышенности. Лыжи только и держатся, что на носковом ремне. Ноги вихляют.
Остановились в доме крестьянина. Все готовятся к встрече Нового года. Мои товарищи Саша Немухин, Митя Васильев и Боря Дементьев, уходя бриться, уложили меня в постель. Принял я три порошка аспирина и еще какое-то лекарство. Ребята, кроме одеял, укрывают меня тремя матрацами и говорят:
– Володя, сделай нам новогодний подарок: выздоравливай. Проснулся в три часа ночи и почувствовал страшный голод. Тотчас съел попавшие под руку плитку шоколада, кусок сыра, да и закричал:
– Ребята, я выздоровел!
Друзья так обрадовались, что даже не ругали меня за то, что я их разбудил.
За границей
В сопровождении лучших лыжников Ленинграда проходим последнее расстояние по нашей земле. Через 42 километра – Финляндия.
Застава.
Двух пограничников разделяет мост шириной 40 – 50 метров, оба хорошо видят друг друга. Боец с нашей стороны – в длинной шинели, на голове буденовка, на ногах валенки, рядом длинные широкие лыжи с носковыми ремнями, высокие палки, винтовка с одним ремнем.
Солдат с другой стороны – в короткой шинели с меховым воротником, полы поднимаются и застегиваются на пуговицы; короткие лыжи с носковым креплением и пяточным; короткие бамбуковые палки с ремнями; короткий карабин с двумя ремнями; на голове – финская шапочка-ушанка; на ногах – сапоги с фетром внутри, загнутым носком и каблуком, с расширением для пяточного ремня лыж.
Через несколько минут направляемся в сопровождении офицера-финна к первой станции – Райяски. Он удивленно рассматривает наше давно устаревшее снаряжение и спрашивает:
– Неужели на этих лыжах вы идете по девяносто километров в день?
Первая ночь за рубежом в Териоках. До Выборга 90 километров. На другой день до обеда прошли 40 километров. Обедаем в кафе, вдруг звонит наш консул из Выборга. Поздравляет, желает успехов, спрашивает:
– Когда вы завтра будете в Выборге?
– Почему завтра? В Выборге будем сегодня, – отвечает за всех Васильев.
В кабинете консула, оказывается, сидели представители спортивных организаций города, они хотели организовать нам хорошую встречу, но, сказал консул, они сомневаются, что мы пройдем расстояние в 90 километров за один день.
Трудно передать, как задело это наше самолюбие и как хотели мы доказать, что в нашей стране есть хорошие лыжники.
После обеда весь путь в 50 километров проходим в сопровождении финских лыжников, которые сменяют друг друга от одного населенного пункта до другого.
Километровые столбы замелькали один за другим. Только утром из газет узнали, что 50 километров прошли за 3 часа 19 минут. Да, за такое время не каждый гонщик проходил это расстояние.
Успех первого дня был прекрасной гарантией самого теплого, самого радушного приема в чужой стране.
У Юсси Ниска
Идем по дорогам Финляндии. На одном из перекрестков увидели знакомую фигуру лыжника. Это встречает нас приезжавший в 1925 году на соревнования в Москву знаменитый финский лыжник Юсси Ниска.
Объясняемся жестами. Потом переводчик сказал, что Юсси Ниска живет недалеко (в двадцати пяти километрах от нашего пути) и приглашает нас к себе. Дома он и его братья сделают с нашими лыжами все, чтобы дальше нам идти было легче, и мы быстро покроем это отклонение в 50 километров.
Мы охотно согласились. Еще бы, побывать дома у «самого» Ю. Ниска!
В доме короля лыж все напоминает о его внушительных победах в различных гонках. Здесь и большая ваза под стеклом – за победу на Северных играх в 1912 году.
Наши лыжи были просмолены и поставлены на ночь в станки, они очень нуждались в этом после тысячекилометрового пути. Ю. Ниска сказал, что он очень признателен нашим лыжникам И. Бычкову и Б. Немухину за то, что от них он узнал о применении бамбука для изготовления лыжных палок.
В 1912 году Бычков и Немухин тоже были участниками Северных игр и приехали на соревнования с палками из бамбука, правда, двадцатипятимиллиметрового диаметра. Финские лыжники тогда ходили с деревянными палками.
Обмен опытом тогда закончился тем, что финские лыжники стали использовать бамбуковые палки, уменьшив их диаметр до 12 – 15 миллиметров, а наши – деревянные палки.
Что такое «Лямпинен»?
В один из наших походных дней наметили мы пройти до Борго (Порвоо).
Морозно. На шоссе много слежавшегося плотного снега. Луна. Идем лесом. Впереди фигуры двух лыжников. По снаряжению и судя по тому, как они сделали разворот, нетрудно было догадаться, что встретили нас опытные гонщики.
– Порвоо! Порвоо! – быстро заговорили они. – Лямпинен! Лямпинен!
Первое – название города, это нам понятно. Но что такое «лямпинен»? Все выяснилось позднее.
Финские лыжники занимают левую половину дороги, мы – правую. Нам сразу предлагается очень высокий темп, мы приняли его без труда.
До города 20 – 25 километров. Проходим 10, идем дружно. Я иду впереди. Не оборачиваясь, чувствую состояние всех остальных – проснулся дух соревнования и появилось огромное желание не только выдержать темп, но и предложить еще более высокий.
Сначала негромкое:
– Дон-Кихот, прибавь!
Дон-Кихотом прозвали меня, так как при распределении сшитых для похода брюк, мне, самому длинному, достались самые короткие, в которых я имел довольно странный вид.
Постепенно прибавляю скорость. Поглядываю налево, на финских лыжников. Фуфайки у них сплошь в инее, движения не так уж легки, как при встрече. Вторично слышу:
– Дон-Кихот, прибавь!
Ярко освещенное небо на горизонте предвещает появление большого города.
Еще раз: «Дон-Кихот, прибавь!» – и, наконец, выходим вперед. У города, где нас уже встречает большая группа людей, мы оказались впереди финнов метров на триста.
Приближаются встречающие нас финские лыжники. Первое, что они сделали, – это при всех подкатили к нам и стали похлопывать и палками и рукавицами, и все восклицают: «Хюве! Хюве!» – что по-русски значит: «Очень хорошо!»
Откуда-то из толпы появились пледы – их накинули на наши плечи заботливые финны.
Переводчик объясняет, что господин Лямпинен приглашает нас к себе на фабрику, где он и проживает. Конечно, соглашаемся, тем более что нам предоставляется возможность узнать, где и как делаются самые лучшие в мире лыжи.
Довольные, что не подкачали, не уронили марку русских лыжников, усаживаемся в поданные машины иедем к Лямпинену.
Дорога идет лесом. Вдруг неожиданно перед нами предстали открытые заранее ворота. Налево – фабричные корпуса, впереди – большой красивый особняк. Машины от ворот поворачивают направо и останавливаются у одноэтажного рубленого здания. Да ведь это же баня! Знаменитая финская баня – сауна!
В этой стране дорогим гостям всегда предлагают воспользоваться с дороги баней с хорошей парилкой.
Если последний раз мы были в бане еще в Москве и после этого прошли уже 1350 километров, то нетрудно представить, как нас обрадовало это предложение.
Запарились, видимо, сверх нормы, пока не появился человек и не передал, что господин Лямпинен и сотрудники советского полпредства из Гельсингфорса нас давно ожидают.
За столом оживленно говорили о лыжах.
– Из чего вы делаете свои лыжи? – спросили мы у Лямпинена.
– Из мелкослойной березы, – ответил он, – той, которая у вас растет на Урале и которую я закупаю через Экспортлес.
Потом Лямпинен внес лыжи, на которых я шел. Лыжи были самарской фабрики «Динамо». Можно представить, какие у нас в то время выпускали лыжи, если Лямпинен сказал, что из них он может сделать две пары.
– И как только можно было идти на таких лыжах почти по сто километров в день? – удивлялись финны.
На новых лыжах
После осмотра фабрики Лямпинена и его убийственной характеристики нашего снаряжения все, с кем мы встречались в пути, выражали взглядами недоумение и сочувствие. Мы твердо решили сменить наше снаряжение.
Утром выбрали на фабрике «Спортартикляр» новые лыжи, палки, ботинки и прочее. Днем все приладили и на следующий день двинулись снова в путь. Как хорошо, что уходим рано утром, когда провожающих мало, и нам не так стыдно за наши неуклюжие движения.
Научиться ходить хорошо на лыжах с новым снаряжением необходимо немедленно, иначе много не пройдешь. Постепенно наши движения становятся все увереннее. И ноги уже не болтаются. Лыжи держатся пяточными ремнями, и что особенно радует – это палки. Отталкиваешься лучше, легче, а после длинного толчка палки с запястья сами лезут в руки.
Уже к обеду почувствовали, что с новым снаряжением освоились. Правда, в конце дня здорово устали, это и почувствовалось уже на подходе к Сакиярви.
Еще 95 километров, и Або, последний пункт нашего перехода по стране, которая встретила нас хорошей погодой, где так приветливы люди.
Вышли утром из Сакиярви на Або. Чувствуем себя хорошо. У Або нас встретили лыжники города, они идут в быстром темпе, но теперь этот темп мы принимаем легко. И вот последняя теплая встреча в Финляндии! На другой день вечером мы сели на пароход и отправились в Швецию через Ботнический залив.
Полиглоты
Пожалуй, самое большое затруднение в переходе мы испытывали из-за незнания немецкого языка, на котором многие могли объясняться в северных странах, особенно в Швеции и Норвегии.
Был такой случай. По Финляндии идем до местечка Сакиярви. В конце дня в лесу встречаем человека. Спрашиваю:
– Вифиль километр Сакиярви?
Человек показывает нам дорогу, по которой мы идем, и делает два раза руками по 10 пальцев, что означает 20 километров. Он чертит на снегу поворот налево и пальцами показывает 10 километров. В этот день мы сильно устали, и потому сокращение расстояния на целых 10 километров нас соблазняет. Повернули налево, идем уже полтора часа, но никаких признаков Сакиярви. Наконец около дороги видим небольшой домик, и в нем горит огонек.
Стучимся. Нас встречает женщина лет сорока. Мы отчаянно просим:
– Сакиярви! Сакиярви!
Она надевает фуфайку, повязывает голову платком и подталкивает нас к двери.
Устали мы страшно, так и тянет сесть на скамейку. Хотя бы немного отдохнуть. Женщина берет стоявшие у двери лыжи, вдевает в ремешки свои сапожки с загнутыми носками. Ничего не остается, как следовать за ней. Для своего возраста она очень быстро и легко передвигается на лыжах.
Прошли около пяти километров и прибыли в Сакиярви. Заходим в хороший дом. Женщина что-то говорит с пожилым хозяином и, поклонившись нам, уходит.
Пожилой хозяин, к которому мы пришли, газет, видимо, не читал и ничего о нас не знал. Я беспомощно пытался использовать свой незначительный запас немецких слов. В отчаянии показываю в рот и говорю:
– Папа, мяса!
Не знаю, что помогло нам понять друг друга, мое ли: «Папа, мяса!» – или отчаянный жест рукой в широко открытый рот. Однако на столе действительно появилась в обилии вкусная еда. Помню, как нас поразил огромный кусок оленины на блюде.
Потом мои товарищи всегда, как только хотели есть, просили:
– Володя, скажи: «Папа, мяса!»
Да, так вот о полиглотах... Подходим к большому центру сталелитейной промышленности Швеции – Эскильстуне. Здесь в нашу честь устроили хороший вечер, на котором мы прекрасно себя чувствовали, хотя и объяснялись знаками.
На вечер пришел директор одного из предприятий – Стенберг, тот самый, который в 1924 году играл в футбол и был защитником против сборной РСФСР (наша команда тогда впервые выезжала в северные страны и с успехом выступала в баталиях на футбольных полях). Мы беседовали со Стенбергом на немецком языке. Я предупредил его:
– Ихь шпрехе дойтч зер вениг.
Он старался мне доказать, что шведы проиграли нашим футболистам из-за плохого судьи. На мой вопрос, кто судил, он ответил, что судья – швед, но он коммунист.
Обиделся я за моих товарищей-футболистов и стал яро их защищать. Я и так знал очень мало немецких слов, а тут забыл половину из тех, что помнил. Потом в газетах было напечатано, что из четырех русских лыжников полиглот только один – Савин, но его знание немецкого языка чуть больше нуля.
Швеция – Норвегия
Пароход на рассвете подходит к Стокгольму. Но что это? Ведь покинули мы фиорды Ботнического залива в Або с берегами, сплошь покрытыми снегом, а сейчас входим в фиорды с другой стороны залива и снег за ночь пропал. Черные гранитные берега, где снег лежит лишь во впадинах. Сырой туман. Пароход причаливает к пристани. Встречают сотрудники полпредства, фотокорреспонденты.
Вечером нас знакомят с заметками в газетах о нашем приезде. Оказывается, некоторые газеты старались представить нас в самых черных красках. Одна газета писала, что в Швецию идут «красные лыжники, обвешанные гранатами».
«Мы ожидали, – сообщала другая газета в тот же день, как только мы сошли с парохода, – что к нам придут на лыжах четыре громадных, обросших бородами большевика, но пришли четыре джентльмена с очень хорошим аппетитом». Эту последнюю фразу мы подчеркнули, и она спасала нас от бесчисленных повторений мизерных ресторанных порций.
С грустью осмотрели мы город без снега: здесь на улицах его убирают машинами.
А идти нужно. Утром – застава города, шоссе с ледяным покрытием, посыпанным мелким гравием.
Оттепель в стране продолжается давно; трех десятилетий такой погоды не было. Не удивлялись, что никто не встречал нас на лыжах, а любопытные невольно качали головами, наблюдая, как мы усердно, словно хрен на терке, стираем поверхность лыж.
Положение усложнялось еще и тем, что не только тает снег, но почти все время моросит дождь. Если раньше, остановившись на ночевку, мы сушили только рубашки и фуфайки, то теперь садились ужинать в мокрых брюках. И только когда укладывались спать, вывешивали одежду на просушку.
В конце концов мы пересекаем Швецию. Останавливаемся в пограничном городке Магнер, чтобы пообедать. Здесь нас встречают три норвежских лыжника. Они на лыжах, и мы крайне обрадованы и удивлены.
Оказывается, Норвежский спортивный союз, которым руководил тогда Олаф Турсен, поручил трем лыжникам – Амундсену, Юлю, фамилии третьего не помню – быть нашими спутниками по Норвегии.
Старший из них (ему уже за сорок лет), Амундсен, сразу располагает к себе заботой о нас и обширными познаниями в лыжном спорте. Амундсен показывает на лед, уже покрытый водой, чертит 1900 и качает головой, жалуясь, что такой погоды уже не было двадцать семь лет.
И все-таки насколько веселее идти после такой хорошей встречи! Правда, через 3 – 5 километров сразу стал отставать один из молодых лыжников и после переговоров с Амундсеном пошел на поезд. Второй их товарищ – Юль, тоже молодой, смог пройти с нами до обеда и тоже уехал вперед на поезде.
За два дня погода совсем испортилась: идет дождь, дует ураганный ветер. А мы поднимаемся в горы. Навстречу – потоки воды. Спускаемся с горы. Фуфайки леденеют, брюки мокрые, в ботинках полно воды, и все-таки идем.
Но в последний день были вынуждены остановиться, не дойдя до Осло 12 километров. Уже темно, но каждый из нас чувствует, что малейшее неосторожное движение – и вместо одной лыжи на ногах будут две половинки: у всех они стерты до алюминиевой пластинки, к которой крепится пяточный ремень.
Два раза подряд лопаются ремни у Бориса Дементьева. Ему помогаем их связать, но от остановки сразу смерзается одежда. Взгляд Амундсена говорит о многом, а самое главное – о том, что двигаться дальше нельзя. Сворачиваем с дороги на огонек – будка лесной сторожки. Входим в небольшой домик. Печурка раскалена докрасна. В одном углу телефон, в другом – пачка пустых мешков.
Стараемся не замочить пол. Раздеваемся догола, помогаем друг другу выжать на улице воду из брюк, фуфаек. Расстилаем мешки на полу, и пять спортсменов в костюмах Адама делят продукты, которые случайно оказались в сумочках. Да откуда там быть запасам, если мы рассчитывали в этот день добраться до Осло и, конечно, отдыхать в хороших условиях.
Раскаленная печь сослужила нам хорошую службу: мы согрелись, высушились и улеглись спать на мешках. Амундсен связался по телефону с Осло, объяснил обстановку, и нам ничего не оставалось делать, как спать, прислушиваясь, как за окном полощет ливень.
Вышли 30 января утром и закончили наш переход на лыжах из Москвы в Осло, длившийся 29 ходовых дней. Мы прошли 2150 километров. В среднем это составило 74 километра в день.
