Антология экспедиционного очерка

Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Источник: Джордж Д.Абрахэм. Справочник альпиниста. Изд. Мэтюэн и Ко, Лондон, 1923 г.

Шамони и Монблан

То, что Монблан - самая высокая гора в Европе, нам было известно со времен нашего детства, а те, кто может похвастаться хорошей памятью, даже могут помнить, что она возвышается на 15782 фута над уровнем моря. Многие из тех, у кого сохранились великолепные воспоминания о «Большой Белой Горе», и те, кто, возможно, никогда не уходил дальше порога своего дома, предпочтут верить в истинность этого утверждения, хотя авторитетные источники сегодня утверждают, что некоторые из Кавказских пиков выше. Однако существует широко распространенное и успокаивающее мнение, что они расположены в Азии.

О чудесах Ушбы, Дых-Тау, Эльбруса и многих других вершин рассказывается в некой неуверенной манере, поскольку хорошо известны опасности путешествия в этом регионе из-за предательского, можно сказать практически убийственного поведения местных жителей, обитающих у подножия этих гор. Лично я предпочитаю славу более доступных вершин Маттерхорна, Юнгфрау и Монблана и более приветливый прием, который оказывают альпийские крестьяне, понимающие, что не стоит убивать свои жертвы прежде, чем ограбить их...

До подножия Монблана теперь можно удобно доехать по железной дороге через Париж и Женеву; и местечко Шамони, расположенное на северной, или французской стороне горного массива, быстро приобретает очертания большого города. К Курмайеру, во главе Вэл д’Аоста, и очень близко к подножию итальянской Вэл Феррет, которая формирует южную границу горы, можно обычно добраться от Шамони через перевал дю Жеан или через некоторые другие проходы по снегу в горной цепи.

Монблан с запада ограничен Вэл Монтджои с Сент Джервэйс и Контаминэ как основными деревнями, в то время как Вэл де Шампе и швейцарскую Вэл Феррет можно считать его восточной границей.

Только этот восточный конец цепи находится в Швейцарии; Шамони и северные склоны горы находятся во французском департаменте Хотэ Савой (Haute Savoie), а южная часть находится на итальянской территории и в большой степени является частью Герцогства Аоста.

В районе Монблана находится более сорока важных пиков, и на большинство из них можно подняться и исследовать их, если основной штаб-квартирой для этого выбрать Шамони.

Большая часть горной цепи состоит из игл Шамони, которые выталкивают свои скалистые гребни из обширных ледниковых систем, расползающихся по всей долине во всех направлениях от вечных льдов купола Монблана. Фактически все альпинисты рано или поздно совершают паломничество в эту «тихую башенку из старого снега», которая много лет назад была известна под названием Мон Мауди, или «Проклятая гора». Современные альпинисты, которые совершают длинный, утомительный поход, когда снег глубок и мягок, могут решить, что это название оправдывает себя, и задаваться вопросом, почему название это было перемещено к соседнему пику.

Теперь, когда железнодорожный транспорт подвозит путешественника слишком быстро к Шамони, его первый вид на Монарха Гор может оказаться разочаровывающим, поскольку долина располагается слишком близко под его обширной массой, из-за чего вершину как таковую трудно рассмотреть и оценить.

Несколько лет назад заключительная часть поездки в Шамони совершалась на дилижансе. Моя память еще хранит яркие впечатления от первой поездки в более ранние времена, поскольку последние посещения этого места по железной дороге достаточно банальны, чтобы забыть те, самые первые.

Был влажный, облачный день в июне в Ле Фае (Le Fayet), когда мы вышли из роскошного железнодорожного вагона и пересели на ветхое и неудобное транспортное средство, которое в Альпийских долинах известно как дилижанс. Слово всегда ассоциировалось в моем уме с медленным старательным движением черепахи; конечно, поездка на дилижансе должна быть осуществлена терпеливо и многострадально, чтобы бодро вынести этот способ передвижения.

Транспортное средство было загружено членами сопровождаемой группы, и басни, которые их проводник плел относительно гор, были достаточно удивительны, если не сказать забавными. Недавнее обнаружение после несчастного случая, произошедшего много лет назад, у подножия одного из ледников человеческих останков, определило тему разговора, которая всех заинтересовала. Было удивительно услышать, что многие из проводников Шамони наживаются, охотясь за ужасающими реликтами, которые остаются в льдинах основного ледника на Монблане, и монополизируют эти постоянно обнаруживающиеся ценности. Проводник пересказывал смешные детали и описывал несчастные случаи. происходившие во время занятий альпинизмом.

Когда наша повозка приблизилась к Ле Ушу (Les Houches), было большим облегчением заметить, что впереди туман рассеивается и в вышине появляются участки синего неба. Внезапно, когда мы проехали поворот дороги, раздался возглас удивления. Далеко в светло-голубом небе, практически на самом верху, постепенно перед нашими глазами открывались волшебные очертания большого белого пика, сияющего в ярком свете. Легкий, тонкий туман лениво дрейфовал через верхние уровни, но ниже все было скрыто, кроме склонов, одетых сосной, которые удачно вырисовывались через туман на более близком расстоянии. Вид был великолепен, и наша космополитическая группа отреагировала на это зрелище почтительной тишиной. Однако это оказалось только временным явлением, поскольку эффект был быстро испорчен резким голосом проводника Кокни. Он холодно заявил, что мы видели «перед собой гигантский пик Монблана, и подняться на него настолько опасно и безрассудно, что один из четырех, кто отважились на это, погиб». Когда американский джентльмен рядом со мной немедленно сказал, что «только дурак отважится подниматься на Монблан», я почувствовал, что это было общее мнение толпы, и почти расстроился по поводу запланированного нами подъема. Чувство было минутным, однако, поскольку англичанин позади усердно кричал «Чепуха!», у меня хватило здравого смысла не обсуждать более этот вопрос.

Между прочим, гора, которую мы увидели, была не Монблан, а Егиль дю Гутэ, и среднее количество жертв среди любителей-альпинистов, которые на нее поднимаются, являются настолько небольшим, что оно фактически незначительно. Альпинизм, как вид спорта, сильно страдал от таких вводящих в заблуждение и оскорбительных популярных утверждений, но в настоящее время общепризнано, что среди всех мужчин, которые поднимаются в горы, так же, как и тех, кто играет в гольф, футбол и другие спортивные игры, есть и глупцы, и мудрецы. Тем не менее, критика Янки была слишком обобщающей.

Прибыв в Шамони, до которого теперь легко доехать железной дорогой, мы окунулись в сравнительно спокойную атмосферу гостиницы «Куттет», где главным образом собираются английские альпинисты. Там мы провели несколько дней, отходя от сложностей поездки и совершая короткие экспедиции для ознакомления и обучения.

Прогулка вверх по Бревенту (Breмent), расположенному с противоположной стороны долины, напротив Монблана, стала превосходным средством изучения топографии района. Большой пик с разнообразным множеством острых игл раскинулся перед нашим взором, и карта Курц-Имфельда с четкими деталями переднего плана разъяснила нам картину. Эта замечательная и точная карта Ла Шэн дю Монблан (La Chaine du Mont Blanc) обязательна для всех альпинистов, которые посещают эту горную цепь.

Весь Монблан был видим: от крошечных шале в долине, едва ли выше, чем на 3500 футов над уровнем моря, до заснеженной, выпуклой вершины на более чем 12200 футов высоты. Едва ли где-нибудь еще в Альпах есть такая большая вершина, не закрытая более низкими вершинами. Обширная масса ледника де Боссона, казалось, висела как большой белый занавес причудливого дизайна, скрывающий вершину, а недавно выпавший снег смягчил резкие контрасты скалистых оплотов и ее мрачных, более низких сосновых склонов.

От Бревента дорога от Шамони к вершине отчетливо видна, и мы легко могли следовать обычным маршрутом. Монтань де ла Кот, который делит ледники Боссон и Таконн, приводит Ваш взор к той точке, где находятся любопытно выдающиеся вперед скалы, известные как Гранд Мулле, с их знаменитым «домом на полпути». Воображение альпиниста помогает проследить маршрут через ледник де Боссон, выше самых сложных трещин в леднике, пока не достигнет точки ледника де Таконн, расположенного выше Монтаня де ла Кот. Это место, известное как Соединение, и мы знали, что часто сталкиваться с трудностями там приходится в районе ниже хижины Гранд Муле.

Верхняя часть Монблана обладала любопытно обманчивым внешним видом. Великое Плато выглядело легко доступным от Гранд Муле, и даже заключительные участки пути или по Боссу дю Дромадеру (Bosses du Dromadaire), или по Коридору (Corridor) казались смехотворно короткими по сравнению с расстоянием от Шамони до нашего ночлега.

Мы были значительно отрезвлены несколько дней спустя верхними пределами склона Монблан. Гранд Муле стоит на высоте приблизительно 10000 футов, на второй день остается подъем на более чем 5 780 футов. Если снег находится в плохом состоянии, то второй день, требующийся для завершения подъема, заставляет сравнить предыдущий день однообразного механического труда с детской забавой.

При помощи карты и описаний, которые мы прочитали, легко было осознать внушительность той большой пустоты на Великом Плато, которая находится почти непосредственно под самой высокой точкой. Длинные тени, брошенные солнцем с западной стороны наискось огромного снежного пролета, подчеркивали тяжелую большую часть Иглы и Дома дю Готи справа. Противоположная сдерживающая стена была сформирована более сложным фасадом Егиля дю Миди, с Монт Мауди (Maudit), выглядывающей из-за южного плеча. Дальше налево и к востоку от ледника де Perins возвышался фасад основной массы Игл Монблана. Соседние снежные монархи несколько затмевали их, но мы знали, что они предлагают самое великолепное восхождение для опытного альпиниста.

Егиль дю План не пробуждал особого энтузиазма; он имеет те же недостатки, что и Егиль дю Миди. На оба из этих пиков обычно поднимаются окольные маршрутами с их дальних или южных сторон. Скалолазание на их склонах не особенно интересно. Тройная вершина Blaitifre привлекает больше внимания, поскольку подъем на нее был включен в намеченную нами программу.

Но более всего влекли восточные вершины центрального ряда. С левой стороны от них была глубокая пропасть у Мер де Глэйс, а отделял их от Блайтиер (Blaitiere) трудный и выглядевший очень опасным ледник де Нантиллон. Доминировал над этой группой Егиль де Грепон с зазубренными пиками Гранд Шармо (Grands Charmoz) впереди и Иглой де ла Репюблик, на которую не поднимаются, но которая настойчиво и агрессивно выталкивала свой острый пик над длинным северным горным хребтом. Перед этим горным хребтом и на более низком уровне достойное завершение горного массива создает Петит Шармо, их выветренные гребни выглядели чрезвычайно привлекательными.

Пики с другой стороны Мера де Глэса нарушают пропорции, потому что Игла Верте, видная в полную ее высоту, отбрасывала тень на более значительных, хотя и более низких спутников. Среди них Гранд (Большой) Дрю и Петит (Малый) Дрю с Егилем дю Мойном позади были легко узнаваемы, и можно было увидеть в профиль известный горный хребет, приводящий к Верте. Все дальше на восток, но уже слишком далеко, чтобы привлечь серьезное внимание, были Егиль дю Шардонне и д’Аргентир (d'Argentiere) с Дент Бланш, Егиль дю Тур, и многими незначительными вершинами поблизости.

Время быстро пролетело за разъяснениями этих топографических моментов, и прохладный вечерний воздух загнал нас в убежище, имеющее вид маленького кафе на вершине Бревента.

Во время спуска к Шамони с нами случилось некое приключение, продемонстрировавшее, что даже так называемые низкие горы не лишены опасности. Нас сопровождал сильный, молодой носильщик Шамонард (Chamoniard), и когда мы вошли на крутой снежный склон на верху Шемини (Cheminee), он казался удивленным тем, как осторожно мы спускаемся. В начале дня теплое солнце размягчило снег, но в течение нескольких часов эта сторона горы была в тени, и ледяная поверхность требовала, чтобы мы тщательно вырубали в ней ступеньки. Мы никогда бы и подумать не могли, что наш носильщик, который провел всю свою жизнь среди гор, не изучил таких простых приемов альпинизма, но дело обстояло именно так. Он то шел, то соскальзывал к центру ущелья, и прежде, чем мы смогли произнести слова предупреждения, его ноги заскользили, и он полетел вниз. К счастью, ни один из нас не шел непосредственно по его следу, но, зная о том, что прямо под нами находится несколько маленьких пропастей, один из новичков в нашей группе попытался поймать его, остановив падение. Результат был удивителен. Спасатель был просто подброшен его ногами в воздух, где он сделал каскад кувырков прежде, чем упасть среди скал со стороны ущелья. К счастью, он приземлился в том месте, где в скалах были установлены железные прутья, и, мгновенно прекратив свое падение вниз, смог судорожно сжать их, предотвратив дальнейшее падение.

Но его движение вниз продолжалось, хотя предпринятая попытка спасения отклонила курс его падения в сторону ущелья. Там его спина ударилась о скалы с такой потрясающей силой, что он был частично оглушен, и таким образом неспособен сам спасти себя. Мы отчаянно кричали, но его тело медленно повернулось, и сначала он покатился, а потом соскользнул снова вниз еще примерно на двадцать футов. Последовал еще один болезненный удар о скалы. Тогда произошло то, что можно считать актом провидения, поскольку он ударился об одну из более низких железных подпорок, которые были там установлены, чтобы облегчить подъем, и его пальто зацепилось за один из штырей. Мы взывали к нему, чтобы он не двигался, но поскольку он был ошеломлен и оглушен, то он упорствовал в попытке встать. На опасной скорости мы бросились вниз, спустились и с помощью веревки безопасно закрепили его.

В таких ситуациях очень полезны простейшие приемы оказания «скорой помощи», один из нас был в состоянии вполне профессионально проверить все кости упавшего на предмет перелома и столь эффективно обработать его раны, что пациент почувствовал уверенность, будто ему помогает знающий медик, и этот добрый самаритянин был впоследствии известен в округе как «доктор». Фактически повреждения не были серьезными; помимо общих порезов и ушибов, самым неприятным моментом был сломанный большой палец руки. Бутылка коньяка оказала изумительное лечебное действие, и, когда он пожаловался на боль в спине, мы могли по крайней мере внушить ему, что больная спина была гораздо лучше, чем пробитая голова. В результате этого захватывающего эпизода спуск к Шамони продолжился в самом медленном темпе. Было уже совсем темно, когда мы дошли до леса ниже Планпрац (Planpraz), и все были очень рады, когда увидели огни нашей гостиницы.

Два дня спустя тот, кто «скользил по горам», показался украшенным пластырями и бандажами, чтобы сообщить нам: его мать решила, что он не должен идти с нами на Монблан; это нас очень обрадовало, поскольку мы тоже решили, что более не следует подвергать опасности наши жизни с таким компаньоном.

Погода тем временем переменилась, но мы выдумали для себя приятное занятие карабкаться на гору Эгиль де ла Флориаз (9 500 футов), которая является почти самым высоким пиком длинной горной цепи Эгиль Руж на северной стороне долины Шамони. Хотя вершина находилась на той же самой горной цепи, что и Бревент, обзор оттуда был более широким, особенно на великолепную группу пиков, которые возвышаются вокруг верхних пределов Мера де Глэса. Во время спуска с Флориаза мы шли вдоль горного хребта к Игле де ла Глиер и затем свернули резко вправо вниз по разрушенным породам в направлении Планпрац и Шамони.

На следующий день, когда направление ветра снова поменялось на северное и погода соответственно улучшилась, мы посетили Эгле дe'Эльм и Петит Шармоз. Эта экспедиция убедила нас в том, что Шамони является самым неподходящим местом для базы восхождения на эти или другие более высокие смежные с ними пики. Гостиница на Монтанверте (6 303 фута) является единственным подходящим центром, таким образом, мы решили сделать попытку восхождения на Монблан из Шамони на следующий день и затем переместиться наверх к этому более удобному для альпинистов курорту.

В тот же самый вечер мы сидели на улице около гостиницы, наблюдая красивый темно-красный закат, постепенно исчезающий со стороны нашего «заснеженного друга», на который мы собирались забраться на следующий день, и обсуждали вопросы оплаты с Симондом (Simond), одним из ведущих местных проводников.

Кстати, тут я хочу вернуться к вопросу выбора проводника в Шамони. Бюро проводников представляет ассоциацию, названную «Ла Компани де Гид де Шамони», правила и законы которой могут стать истинным камнем преткновения для настоящих альпинистов, желающих совершить восхождение на сложные вершины.

Оказалось, что каждый проводник, вне зависимости от того, хороший он, плохой или так себе, стоит в очереди на заказ от альпинистов… В результате складывается такая ситуация, что, поскольку два последних вида проводников преобладают в пропорции приблизительно пятьдесят к одному хорошему, то восходитель может оказаться в неприятной ситуации. Это любопытное правило привело к импорту первоклассных проводников из других альпийских районов, и в течение сезона именно эти посетители, столь непопулярные с местной точки зрения, преобладают в Монтанверте. Однако есть несколько первоклассных проводников в районе Шамони, которые способны провести по самым сложным маршрутам, и я всегда считал, что лучше всего совсем пренебречь услугами этого «Бюро де Гид» и договариваться с подходящим проводником в частном порядке. Встреча с таким проводником легко может быть устроена, если навести справки о нем у владельца гостиницы.

Таким образом, мы обеспечили себе подходящего проводника для восхождения в течение двух недель, и он, в свою очередь, нашел нам швейцарца, «сильного, как лошадь, и согласного нести груз какой мы желаем, включая камеру». Тем не менее, вместе с продовольствием и другим багажом, мы обнаружили, что весь груз в целом нам не перенести. Бедный маленький носильщик, по имени Амауд, выглянул из-под своего огромного груза с жалобным выражением на лице, похожим на то, какое я как-то видел на известном изображении библейского осла. Он выражал протест кротко, и на смеси английского и французского жаргона назвал себя «ун гранд муле». Симонд, который был всегда наготове, чтобы пошутить, перевел это, как «большая задница», и обвинил своего компаньона в том, что он обязался нести хоть что-нибудь к вершине Монблана, пока он не попробовал вес груза. В результате этого, мы наняли еще одного носильщика до ледника ниже Гранд Мулетс.

В то время как мы медленно, но верно брели через сосновые леса, нас очень мучила полуденная жара, поскольку было душно и безветренно. Ниже Пьерре Пуантю и над лесом жаркое солнце очень утомило нас во время подъема крутыми зигзагами, где туристы часто задерживаются во время популярной прогулки к Павильону от Шамони. Монотонность этой части маршрута была несколько разбавлена наблюдением за любопытными методами передвижения некоторых из этих групп. Некоторые почти бежали несколько ярдов и затем садились, чтобы восстановить дыхание. Процесс был повторен раз за разом, но эти спазматические усилия не давали такого эффекта, как простой медленный и равномерный темп движения вверх.

Было также забавно наблюдать, как семья немцев справлялась с крутым склоном. Такие сцены часто можно увидеть на популярных маршрутах. Мать семейства, обычных тевтонских пропорций, поехала на муле с самым младшим сыном на руках, пока ее здравая «лучшая половина» держалась обеими руками за хвост многострадального животного и с помощью фалд своего пиджака помогала двум вспотевшим и одуревшим от усталости дочерям. Сомнительно, чтобы в Альпах процветало общество защиты животных от жестокости!

В Пьере Пуантю нам на практике напомнили, что мы дошли до более высоких горных районов, по крайней мере, цены за завтрак были столь же высоки, как и место, этот факт, между прочим, еще больше впечатлил нас далее, в Гранд Мулетс. Однако мы несли большую часть нашего провианта, и естественное избавление от него облегчало наш груз. Во время короткой остановки небо стало мрачным и пасмурным. Тяжелая атмосфера означала наступление грозы, и прежде чем мы достигли Пирра ль Эшелль на правом берегу ледника де Боссона, начали падать первые тяжелые капли дождя. Молния ударила среди скал Егиль дю Миди прямо впереди, и отдаленные раскаты грома грохотали на западе. Произошло короткое обсуждение ситуации, и встал вопрос о нашем возвращении, но мы прекрасно знали, что Монблан имеет репутацию «актера, быстро меняющего маски», таким образом, мы решили укрыться под большим плоским валуном в надежде, что буря скоро утихнет.

Мы получили прекрасную возможность наблюдать, как буря постепенно усиливается и растрачивает свою ярость на обширные невозмутимые пустые пространства. Гром перекатывался от края до края долины, а затем он, казалось, повторялся унылым стонущим ревом эха среди глубоких снежных расселин Монблана. Ливень превратился в град и в конечном счете - в снег, затем небо постепенно стало чище, и атмосфера прояснилась. Воздух стал в тот момент чудесно бодрящим. Попрощавшись с нашим вторым носильщиком, мы распределили оставшийся груз между собой и отправились к скалам Гранд Мулетс, которые начинали проглядывать через поднимающийся туман. Свежевыпавший снег сделал лед довольно скользким, к тому же в леднике обнаружились большие трещины, здесь Симонд показал свое умение вырубать ступеньки, начав работать практически немедленно.

Вскоре мы подошли к более легкому леднику, и через полчаса впереди показалась хижина и замечательно сложный ледопад, известный как «Соединение», призвавший применить все навыки альпинизма. Среди самых трудных трещин в леднике мы встретили двух молодых англичан с двумя проводниками из Шамони, возвращающихся с однодневной экскурсии до Гранд Мулетс. Профессионалы энергично использовали веревку. Их подопечные, казалось, были слишком уж рады увидеть нас, и причина этого скоро стала очевидна, поскольку их первый вопрос был следующим: «Как по-французски – «Прекратите тянуть веревку»?». Мы оставили их в успокоенном состоянии души и тела, и час спустя уже взбирались на скалы к месту нашего ночного отдыха.

Хижина де Гранд Мулетс, если использовать полное название, расположена около гребня крутой горной скалы на высоте 10 113 футов выше уровня моря. Скалы крутые с каждой стороны, но на северо-восточном фронтоне имеется понижение на 1 000 футов вниз к серакам ледника де Боссона. Ледопады окружают это место с каждой стороны, и оно имеет поразительное сходство с воображаемыми картинами неприступной крепости из детских сказок. В течение альпинистского сезона в хижину назначаются дежурные от Коммуны, которые ежедневно обслуживают это место, поэтому кажется, что у них имеется огромная команда обязательных и внимательных дежурных. Во всяком случае, мы нашли здесь именно такого человека. Мы отправились спать в 7.30 пополудни после того, как оставили ему инструкцию поднять нас в полночь. Все было выполнено. Все хотели бы еще подремать, а некоторые из нас спали буквально на ходу. Наверно, это обычно для Гранд Мулетса, поскольку прежде, чем мы поняли, что произошло, мы были безжалостно вырваны из наших кроватей и оказались на холодном полу без одеял, потирая ушибленные места. Очевидно, что это было шутливой практикой дежурившего тогда смотрителя. Он долго практиковался и стал специалистом в этой неприятной, но приносящей результат форме «битья». Процесс пробуждения был ускорен ударами наших голов о низкий потолок во время поиска одежды в темноте, которая слишком слабо освещалась при помощи «самодельной» свечи.

Завтрак в таких местах никогда не имеет ошеломительного успеха, но этот завтрак озадачил бы даже покойного Дэна Лено, из-за качества вареных яиц, которые мы пытались съесть. Симонд подбодрил нас замечанием, что было бы желательно побольше поесть, поскольку снег в очень плохом состоянии и на пути к вершине нас ждали семь или восемь часов трудоемкой ходьбы.