Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Очерк И. Ошер. В горы на учебу. На суше и на море, №8-9, 1933. Орган ОПТЭ и ЦК ВЛКСМ, ОГИЗ Физкультура и туризм.
— Эй, ребята, помогай! — снова кричит Ходокевич.
Лошади из последних сил рвутся из упряжи на крутом подъеме — кошки, ледорубы, палатки и продовольствие на тридцать человек составляют немалый груз.
Медленно продвигаемся мы по Балкарскому ущелью — красивейшему ущелью Кавказа. За Голубыми озерами, где дорога, извиваясь, ведет все выше и выше, то и дело останавливается перегруженная телега, пара лошадей выбивается из сил, хлещет их возчик, пятеро из нас упираются в задок телеги, а шестой подкладывает камень под колесо, чтобы телега не покатилась вниз.
На третий день пополудни прибыли в последнее селение Балкарского ущелья — Кунюм. Селение, раскинувшись по обоим берегам реки, доходит до самой подошвы скал западного склона ущелья, где видны три старинных башни.
Располагаемся в сельсовете. В помещение все больше и больше набивается народу. Вертят в руках ледорубы, щупают кошки, рук не могут оторвать от веревок. Женщины и дети предлагают купить чуреки, сыр, айран, кур, молоко, яйца. Русский подросток, сын секретаря сельсовета, служит переводчиком. Покупаем на ужин шестьдесят штук яиц, благо дешево — два рубля десяток.
Сквозь толпу энергично пробивается семилетняя балкарка. У нее в руках большая деревянная чашка с жирным, густым айраном. Но она не дает мне чашку и настойчиво пробивается к Данилову. Оказывается, он дал ей конфетку, и девочка пришла его отблагодарить.
Несколько позже приходит начальник работающей здесь геологической партии, у которого заболел ребенок. Наш доктор Маслов оказался весьма кстати, так как больница близ Кунюма оказалась в это время без врача.
* * *
От Кунюма начинается вьючная тропа, и на другой день мы вышли по ней длинным караваном: семь ишаков, две лошади, старик-балкарец с двумя девятилетними помощниками и нас шестеро.
Конец пути каравана - В. Балкарская караулка, откуда мы предполагали обследовать район с целью подыскания места для учебного лагеря. Разбив лагерь, мы должны были встретить остальных участников похода во главе с руководителем т. Василием Логиновичем Семеновским.
Как хорошо идти по живописному ущелью в прекрасный день, когда весь груз во вьюках и нет телеги, которую приходится толкать! По пути плещемся в ручейках, сбегающих со склонов ущелья; накрываем головы кто мокрым полотенцем, кто снятой с себя ковбойкой — жарко.
В два часа дня — обеденный привал, в семь вечера, минуя мостик Н. Балкарской караулки, ставим палатки на ночлег.
На другой день, когда перешли второй мост и направлялись к крутому подъему, что на пути между Нижней и Верхней караулками, маленький балкарец, понадеявшись на свою лошадь, отпустил повод; лошадь, ринувшись направо, поскакала галопом, разбросала вьюк, словом, наделала хлопот на час.
Ущелье здесь весьма широкое, покрытое мелкой травой и большими камнями. Когда-то все оно было ложем колоссального ледника, от которого остались валуны и обтертые скалы — так называемые «бараньи лбы». Справа, если стать спиной к Нальчику, у лесистого крутого склона, прилегающего к Фытнаргину, прорывается к Череку Балкарскому река Кара-су — «черная вода».
***
На открытом месте перед В. Балкарской караулкой разбили временно палатки. Обследовали район и выбрали прекрасное место среди сосновой рощицы.
Неподалеку шумит, ворочая камнями, речка. На склонах скалистых холмов, защищающих наши палатки от ветров, изобилие ягод: брусники, черники, малины.
Группа иностранных альпинистов (дрезденцы) расположилась с нами по соседству; вечерами у костра разговариваем с ними на немецком языке, набирая фразы общими усилиями. Франц Брюгге, приложив к губам гармошку, играет немецкие народные и революционные песни. В середине — большой костер, пламя которого подымается высоко вверх, озаряя лица вокруг. Вблизи — свисающий ледник; вдали — вершины громоздятся одна над другой.
В течение двух дней прибывали участники похода, и наконец явилась основная группа с т. Семеновским во главе. Едва последний поставил свою палатку, как к нему подошел т. Данилов:
— Разрешите доложить, т. Семеновский? — и затем: — Осмотрены согласно ваших указаний ущелье Дых-су, ущелье к Гюльчи от Кара-су, урочище Штулу, Балкарское ущелье к Шари-Вцеку и найден легкий подъем на ледник Фытнаргина.
Далее т. Данилов подробно информирует Семеновского о результатах обследования.
В тот же вечер — заседание штаба учебного похода. Всех участников похода разбили на группы и к каждой из них прикрепили по инструктору. Заслушали Василия Логиновича о программе занятий: два дня на скаловую технику, день — на льду и затем двухнедельные походы, в которых практически будут закреплены навыки первых дней занятий и освоена техника хождения по снегу, охранения на нем и методика восхождения на вершину.
Поздно окончилось заседание. Но на утро, в пять часов, пронзительный свисток Семеновского дает сигнал к подъему. Назойливо лезет в уши свист, пробивается сквозь палатку, и не спрячешься от него в спальном мешке. Долго пришлось свистеть в это утро Василию Логиновичу, пока вылезли ребята.
Закусив, пошли к скалам. После краткой общей беседы с практической иллюстрацией разбрелись по своим участкам.
Взбирались на скалы, осваивая технику охранения, подъема и спуска и привыкая находить себе всюду дорогу, не угощая товарищей внизу камнями из-под рук и ног. День прошел весьма удачно, так что было решено второй день на скалы не тратить.
Вечер. Горит костер, потрескивают ветки. Вокруг весь лагерь — тридцать с лишним человек. Василий Логинович ведет беседу о технике горовосхождения, доктор Калиновский — о режиме питья, еды, ходьбы.
***
Наутро - на ледник. Надели кошки. Потренировались рубить ступеньки на нетрудном склоне. А после — на приступ ледопада.
Перед нами были узкие, острые ледяные гребни и между ними глубокие, широкие трещины. Гребень то круто подымается вверх, то опускается вниз, а порою вдруг обрывается, не давая выхода дальше.
Ударяя сильно ногой при каждом шаге, вгоняешь шипы кошки в лед. Но этого недостаточно, чтобы удержаться на крутизне. Клювом ледоруба рубишь ступеньку, лопаткой его зачищаешь ее и медленно под соответствующим охранением продвигаешься вперед.
По соседнему гребню слева рубит ступеньки В. Полторацкий. Вот он взмахнул слишком сильно ледорубом, потерял равновесие и полетел в трещину. Связанный с ним на веревке Прокудаев бросается на другую сторону гребня, и, повиснув на веревке, оба выбираются наверх. И опять они продвигаются вперед, крепче держит Полторацкий ледоруб в руках, и еще внимательнее следит теперь Прокудаев за каждым его движением.
Ледопад прошли. Идет туман. Это значит, что время — 3.30; таков закон Балкарского ущелья. Семеновский пользуется им, чтобы ознакомить нас с ориентировкой в тумане. Возвращаемся другой дорогой, обогнув ледопад.
На следующее утро мы не услышали обычного свистка. Взамен его — мерная дробь по верху палатки. Дождь. Пасмурно.
У нас шустеровские палатки с плоским верхом из хаки и резиновым дном. Сквозь верх протекает вода и постепенно нac затопляет. Перевернули вверх дном палатку, и перестало течь. Однако день пропал.
У нас не было большой палатки, и мы не могли во время непогоды, собравшись вместе, послушать т. Семеновского, обогащаясь его опытом и обширным знанием высокогорной техники.
К полудню дождь прошел. Мы обсушились и сразу провели три беседы, стремясь нагнать упущенное время.
***
Длинной вереницей вышли мы на Гезе-Вцек — один за другим, двадцать четыре человека. У каждого в руках ледоруб, за плечами большой рюкзак, кое у кого через плечо веревка. Группа Воентурбюро из четырех человек забрала все свои пожитки, чтобы сразу перевалить в Сванетию.
Без больших приключений пришли к началу ледника. Расчистили площадку на морене, поставили палатки, закусили и завалились спать.
Ранним утром следующего дня, оставив палатки на морене, спустились на лед и, став на кошки, двинулись к вершине. Пересекли ледник, прошли через скалистый выступ и — снова по льду. Лавируя среди трещин ледника, где прыгая, где обходя, мы понемногу приближались к цели. Преодолев этот лабиринт, вышли на снежник, что ведет к вершине. След в след идем гуськом. Веревки (группа, связанная между собой называется «веревкой») спорят между собою за право сделать первый след. Но слово Семеновского решает спор. Во время передышек наблюдаем группу военных, берущих перевал. С большим трудом удается разглядеть их на колоссальных снежных склонах перевала.
Вот перед нами, наконец, последний снежный склон, ведущий круто на вершину.
Поднимаемся все выше и выше, и огромный зигзаг нашего следа четко ложится на снегу. Вершина все ближе и ближе. Вот уже первая группа на вершине. Вскоре подходят остальные. Обозреваем великолепную панораму. Облака стелются под нами по снежным полям, переплетаясь белоснежными вершинами и угрюмыми голыми скалами.
Hа юге видим Сванетию и цепь горных вершин, замыкающих ее с юга. Целая страна—как на ладони!
В. Л. Семеновский помогает разобраться в расположении горных цепей и вершин.
Холодно. Сильный ветер. Исчерпав фотозаряд, тороплюсь обогреть руки.
***
Переночевав еще раз на том же месте, часть группы пошла на вершину, лежащую к западу от перевала; те, кто не рассчитали своего аппетита и взяли мало продуктов из основного лагеря, направились «домой». На это, второе, восхождение пошли две веревки. Первая - В. Л. Семеновский, С. Ходокевич и В. Полторацкий и вторая - О. Гринфельд, Л. Шмидт, В. Маслов и И. Ошер. Мы поднялись по крутому ледяному склону, фирном подошли к скалам и по ним полезли к снежнику, ведущему на вершину. У всех было прекрасное настроение.
Но вот небо затянуло облаками, заморосило. Скалы стали мокрыми, скользкими. По нашему кулуарчику покатились камни, пока мелкие. Спустившийся туман окутал все. Василий Логинович кричит нам:
— Спускаемся обратно! - И это было самое разумное, что можно было сделать: под дождем восхождение затруднилось, и мы могли бы на обратном пути оказаться в темноте.
Поредело в лагере после этой вылазки. Меньше стало палаток, меньше костров вечером. Обязательная часть занятий кончилась, у многих истекло время отпуска.
После восхождения на Гезе-Вцек пришлось потратить день на просушку; одновременно это было днем отдыха. А на следующий день — вылазка к вершине Шари-тау. Семь человек пошли на восхождение, и трое попутчиков направились в Сванетию.
Без труда дошли до перевала, легко вышли на снежник. У самого начала его — большая груда костей и рогов. Это суровое напоминание, что перевал не всегда бывает так приветлив, что опасно здесь проходить, когда разыгрывается непогода.
Проходим снежником к подножью Шари-тау. Подыскиваем место на ночлег. Расчистили площадочку на скалах, устлали щебнем, обнесли стеною.
Погасло солнце. Стало холоднее. На небе засверкали звезды. Все облака ушли. Тихо... Совсем вблизи перед нашей скалою — вершина Шари-тау. Внизу под нами снежник Шари-Вцека, по сторонам вершины и вершинки под вечным снегом.
Семеновский с Полторацким устроились в палатке Здарского, а Гринфельд, Ходокевич, Черепов, Шмидт и я — в двухскатной палатке. Живо развели примус. Его веселый шум, предвкушение ужина, удачный день, хорошая погода — все это создало прекрасное настроение, и над вечными снегами вдруг понеслись звуки дружной песни.
***
Наутро прекрасная погода. Мы быстро завтракаем и готовимся к вылазке. И когда уже вот-вот должен был раздаться свисток Василия Логиновича к отправлению — вдруг возглас:
— Люди, двое!
Подходят ближе, видят нас на скалах, машут руками. Узнаем: Марк Гинзбург с Францем Брюгге. Плохую весть они нам принесли снизу. Нальчикский предисполкома т. Ульбашев прислал письмо Семеновскому с сообщением о том, что группа из трех немецких альпинистов ушла на Дых-тау и не вернулась, и с просьбой перебросить группу в соседнее ущелье — Безингийское — для поисков.
Все сильно взволновались этой вестью. Забыты и вершина Шари-тау, и намеченное восхождение на Суган. Быстро все спустились вниз.
***
В лагере заседание штаба. Учебный поход закончился. Лагерь свернули, и в тот же день семь человек вышли к перевалу Дыхни-ауш. Состав такой же, как на Шари-тау, лишь вместо Шмидта взят немец Рудольф Ландграф, пожелавший принять участие в поисках.
