В. Г. Орловский, А. И. Ендржеевский и я предприняли 20 августа 1900 г. из селения Дзинага экскурсию на ледник Бартуй. (Селение Дзинага расположено в ущелье реки Караугом-дон, правого притока реки Уруха).
Главною целью нашей была охота на туров, которая, впрочем, во время экскурсий отошла на задний план, ибо мы увлеклись восхождением на Цагордорисар (Цихварга).
Из селения Дзинага мы выступили около часу пополудни в сопровождении 5 проводников и 3 вьючных ишаков (ослов), из которых два были заняты фотографическим аппаратом. Перейдя по дрожащему мосту на левый берег реки Караугом-дон, мы прошли селение Ноакау (Новакау) и левым берегом Бартуй-дона тронулись к леднику. (Мы придерживаемся правописания Караугом, а не Карагом, как пишется это название на одноверстной карте, ибо местные жители произносят второй слог в виде дифтонга очень мягко и без ударения на букву у. Во всем слове ударение приходится на последний слог — Караугом).
С левого берега дорога скоро переходит на правый и идет по роскошной сосновой роще, где мы лакомились в обилии растущими черникой и земляникой. За рощей ущелье суживается и тропка выходит на русло Бартуй-дона, заваленного громадными валунами.
Левый склон этого ущелья, начиная от слияния рек Бартуй-дона и Караугом-дона, почти до ледника Бартуй, образован черными глинистыми сланцами, лишенными растительности, покрытыми в нижних частях ледниковыми отложениями, которые во многих случаях сильно перемыты водою. Правый склон, помимо глинистых сланцев, образован массивно-кристаллическими породами гранитного типа с переходными формами к слоисто-кристаллическим породам; он густо зарос почти на всем протяжении соснами, среди которых кое-где разбросаны березы и рябина.
Ишаки подвигались с большим трудом (в нескольких местах их пришлось развьючивать), и, не доходя 1,5-2 километров до оконечности ледника, мы добрались до группы березок и рябины, где решили заночевать с тем, чтобы после восхода луны, около 1-го часа пополуночи взойти на ледник и, добравшись до турьих тропок, ждать на восходе солнца возвращения их с пастбища.
Мы рассчитывали подкараулить туров на леднике Бартуй, а потом пройти ледниками Шика и Гудурота на ледник Караугом и на последнем еще суток двое посвятит туриной охоте.
С вечера пошел изрядный дождик, валежник намок; с большим только трудом удалось развести костер; напившись чаю, мы улеглись, но спали очень мало, так как под бурками нас пробирал порядочный холод.
Около 12 часов ночи мы встали, напились чаю и навьючили ишаков, которых отправили обратно с тем, чтобы они прошли на Караугом, на место предполагаемого ночлега ущельем; с собою мы взяли только фотографический аппарат и немного провизии.
В час ночи мы выступили, луна ярко светила. Долина реки Бартуй-дона у нижней оконечности ледника имеет сравнительно большой уклон, благодаря чему ледниковые отложения, под действием проточных вод, утеряли свою характерную форму и представлены рядом неправильных куч ледникового материала.
Метров 200 пришлось идти по валунам, а дальше мы поднялись на старую боковую морену, высота которой не менее 80-100 метров. По этой морене мы дошли до нижней оконечности ледника.
Ледник Бартуй оканчивается довольно крутым ледопадом. Взойти на ледник возможно только с правой стороны и то не без затруднения. Конечной морены по причинам, указанным выше, нет; ледниковый грот ничтожен.
Ледник Бартуй имеет общее направление с юго-запада на северо-восток; по своей величине и положению он должен быть отнесен к долинным ледникам; в нижней части он резко суживается и оканчивается на высоте 2.361 метра; длина его с фирновыми полями около 8 километров, ширина в средней трети доходит до 1,5 километра. Поверхность ледника очень чистая, только в нижней трети он несет щебень и камни, но последних немного и нет выдающихся по величине.
Взобравшись на ледник, мы продолжали держаться правой стороны ущелья. Нижняя треть ледника, хотя и изборождена трещинами, но трещины эти узкие, небольшие, нет здесь и больших столов, колодцев и мельниц.
Боковые морены выражены слабо в сравнении с Караугомским ледником; они идут не в виде высокого непрерывного вала, а отдельными небольшими кучами щебня и ледникового ила. С правой стороны, впрочем, сохранилась одна большая морена, которая начинается приблизительно в 0,5 километра от нижнего конца ледника и тянется километра на 1,5 с одним небольшим перерывом у скал Гудурота, где ущелье суживается и ледник сжат в вертикальных гранитных берегах. От морены ледник отступил метров на 20-30. Верхний конец этой морены находится у нижнего края ледникового цирка, который на прилагаемой карте мы обозначили буквой а.
Ширина ледника во всей этой части, т.е. от нижней оконечности его до верхнего конца морены, колеблется от 300 до 1200 метров.
Ближе к левому краю ледника проходят две нерезко выраженные срединные морены.
Солнце только начинало золотить верхушки окружающих пиков, когда мы достигли верхнего конца морены, за которой и расположились цепью, на расстоянии 200 метров друг от друга, в надежде на то, что туры, которые обычно ночью переходят на пастьбу на левую сторону ледника, т.е. на юго-восточные склоны ущелья, возвращаясь с восходом солнца на правую сторону, т.е. иа северо-западные склоны, наткнутся на кого-нибудь из нас.
Ждать пришлось довольно долго; мы изрядно промерзли: ни у кого не было теплого платья. Мы уже потеряли всякую надежду, как вдруг увидали вдали два туриных стада, которые медленно, шажком, подвигались к нам. Сытые туры чувствовали себя, видно, в полной безопасности, и молодежь то и дело затевала оживленные игры: одни становились на дыбы, другие причудливыми прыжками носились во все стороны, иные затевали борьбу, по временам все стадо пускалось карьером и после нескольких громадных прыжков останавливалось, как вкопанное.
У тура нет тех грациозных движений, какими отличается дикий козел (Capreolus saprea); тур слишком массивен и тяжел, но в своей родной обстановке он все же удивительно красив; нельзя не любоваться его уверенными сильными движениями. Медленно, тяжело даже, взбирается старый тур, вожак стада, чуть не по вертикальному склону; вот он взобрался на острый, как нож, гребень хребта и уверенно остановился, чутко осматриваясь по сторонам; как бронзовое изваяние выделяется его силуэт с громадными крутыми рога на лазури неба; слабый ветерок нанес на него какой-то подозрительный запах, чуткое ухо уловило какой-то едва слышный шорох; резким пронзительным свистом вожак предупреждает стадо об опасности, но затихло еще последнее эхо, а туров уже нет: с невероятной быстротой скатываются они по круче; глазом трудно уследить за отдельными прыжками; кажется, как будто туры летят по воздуху, и только громадные камни, падающие с треском и шумом, убеждают в противном.
С полного карьера, как вкопанный, останавливается тур над обрывом, куда, казалось, он неминуемо свалится, зорким глазом схватывает несколько ничтожных выступов и карнизов, лишь бы поместились все 4 копыта, и смело бросается вниз. Тур обладает способностью сближать ноги, так что он может стоять на площадке с ладонь величиною. Рассказы о том, что с большой высоты туры спрыгивают вниз головою на рога, относятся к области фантазии.
Жадными глазами мы всматривались в приближающихся туров: забыты холод и усталость.
На срединной морене оба стада остановились: с восходом солнца поднялся еле заметный ветерок, дувший от нас. Несколько секунд томительного ожидания, и оба гурта круто повернули: один бросился вверх, в скалы Нехата, другой спустился куда-то вниз по леднику.
Всего мы видели 18 туров. Охота наша кончилась неудачно, и мы занялись фотографией и осмотром ледника.
Выше я уже имел случай заметить, что на нижней половине ледника нет выдающихся по величине столов, трещин, мельниц и колодцев.
Трещины достигают значительной величины только в месте соединения ледника с правой его ветвью, которая представляет из себя широкую, короткую котловину, окруженную крутыми скалами, сложенными из массивно-кристаллических пород. У нижнего края этого цирка начинается описанная выше морена, на которой мы поджидали туров. Морена эта в одном месте прерывается выступающими скалами Гудурота, ледник вдоль всей морены отступил метров на 20-30, и на этом пространстве можно заметить образование нескольких небольших морен, параллельных главной. Другая, правая, морена, достигающая 80-100 метров высоты и более 1 километра длины, находится ниже конца ледника; по ней мы шли к леднику с места ночлега. Вся морена довольно густо покрыта травой и рододендронами.
Одна слабо выраженная серединная морена начинается у верхнего края цирка, почти у подошвы Нижнего-Цагордорисара (она видна на фотографии), и тянется почти до самого конца ледника, не достигая нигде высоты более нескольких метров; вторая середина морены начинается возле ледника, спускающегося с Нехаты; эта морена совершенно ничтожных размеров.
Со скал, окаймляющих правую ветвь Бартуя, спускаются в цирк несколько ледников, образующих величественные ледопады (один помещен на фотографии). Вся поверхность цирка изборождена громадными; пересекающимися трещинами.
Выше цирка ледник образует большой ледопад, в области которого трещины достигают наибольшего развития как по количеству, так и по величине. С правой стороны ледник получает несколько незначительных снежников с Нехати. Горы по левой стороне ледника настолько круты, что здесь нет места для образования более или менее значительных скоплений снега.
Горы эти, благодаря сильному выветриванию и неоднородности слагающих пород, представлены то высокими отдельно стоящими столбами, то целыми рядами острых громадных пиков, которые окрашены окислами железа в ярко-коричневый цвет, почему вся эта местность имеет чрезвычайно причудливый рельеф. Впереди нас ослепительно сверкала снежная шапка Цагордорисара (Цихварги). Соблазн был слишком велик: мы решили сделать попытку восхождения. Наскоро закусивши взятой провизией, мы тронулись к манившей нас вершине. Фотографический аппарат пришлось оставить с одним проводником. Мы сразу очутились среди трещин; до ледопада, впрочем, дело шло недурно, и мы довольно быстро подвигались, но в области последнего трещины расположены весьма неправильно, к тому же здесь круто спускаются ледники с Нижнего Цагордорисара, и таким образом получаются две системы пересекающихся трещин; тут мы еле-еле двигались.
Лед был покрыт мощной толщей снега, который под жгучими лучами солнца настолько размяк, что мы поминутно проваливались по колена, а то и выше.
Мы шли то вправо, то влево, то возвращались назад, ища снежные мостики для перехода через трещины, из глубины которых доносился сдавленный рев потоков. Трудности пути значительно усиливались крутостью подъема и происходящим отсюда сильным уклоном многих мостиков.
Идти было настолько скользко, что мы одели кошки.
В. Г. Орловский и. А. И. Ендржеевский, несравненно лучшие ходоки, чем я, не теряли бодрости. Выше ледопада начинаются фирновые поля, достигающие значительного развития. Снежники, питающие Бартуй, покоятся среди слоисто-кристаллических пород, гнейсов, слюдяных сланцев и других.
Когда мы прошли Нижний Цагордорисар, трещины стали значительно реже, и мы сделали небольшой привал, которым я воспользовался, чтобы сосчитать пульс у себя и у товарищей; у проводников пульс доходил до 98 ударов, а у нас до 118.
Этой же остановкой воспользовались для починки «арчей», ибо мы были не в подкованных сапогах, а в местной горной обуви, называемой арчи, которая представляют из себя сыромятной кожи лапти без подошвы, вместо которой укрепляется решетка, сплетенная из ремешков. Арчи делаются всегда очень просторными, что дает возможность набить их обильным количеством сена. Обувь эта очень легка и при ходьбе по скалам очень цепка. Главный ее недостаток — малая прочность ременного переплета и быстрое перетирание сена, которое в течение дня нужно менять 4-6 раз, в противном случае придется ходить босиком.
Во все время восхождения нас томила сильная жажда; на плоскости даже в самую сильную жару не испытываешь ничего подобного. Снег не только не утоляет ее, но даже усиливает; лучшим средством является несколько капель tincturae colae в рюмке хотя бы снежной воды.
Снизу казалось, что подъем на вершину Цагордорисара начинается непосредственно с видимой линии перевала, но, взобравшись наверх, мы увидали, что снежник образует здесь впадину, и высшая точка перевала, откуда можно было начать восхождение на конус Цагордорисара, находится за этой впадиной. Около двух часов дня мы взошли на перевал. Осетины называют его «Каиновцек» (по-видимому, Каиновцек — это пункт, помеченный на карте Мерцбахера высотою в 3924 метра).
Где-то далеко внизу виднелась залитая солнцем Имеретия, вокруг нас безбрежное море снегов. К северо-западу льды и снега тянулись непрерывной полосой, насколько хватал глаз.
Суровая красота этого места не поддается описанию; мы невольно, молча, остановились в глубоком раздумье, особенное, торжественное настроение завладело нами, не хотелось нарушать голосом или движением тишину, царящую здесь. Долго стояли мы так, пока один из проводников не напомнил, что время двигаться.
На южных склонах перевала появляются песчаники и глинистые сланцы; склоны эти спускаются в верхнюю Рачу, к селению Геби крутыми, почти вертикальными обрывами, на которых снег не может удержаться, поэтому здесь нет сколько-нибудь значительного ледника.
Вершина Цагордорисара с южной стороны, как и перевал, обрывается вертикально и недоступна, северные же и северо-восточные склоны покрыты мощными толщами снега, прорезанного глубокими трещинами. На этих склонах и ниже видны были следы многочисленных лавин; некоторые из них достигали, должно быть, чудовищной величины. На самой вершине Цагордорисара снег навис в виде шляпки гриба (снеговой карниз), угрожая ежеминутно падением; нижележащий тоже не внушал доверия к своей прочности. В трещинах ясно замечались годичные пласты снега; некоторые поражали своей толщиной, достигая нескольких метров высоты.
Сопровождавшие нас горцы утверждали, что при первых же наших шагах образуется лавина, которая снесет нас в трещины. Ввиду явной опасности, мы тщательно рассматривали вершину, чтобы выбрать удобный пункт для дальнейшего восхождения.
Мы были прерваны в этом занятии одним из проводников, который увидел на южном склоне перевала трех туров. Бросившись к нему, мы на ходу зарядили ружья и при виде туров, которые находились шагах в 300, открыли, нужно сознаться, довольно беспорядочную стрельбу, сулившую весьма слабый успех. От выстрела А. Ендржеевского один тур упал и покатился далеко вниз. Проводники отправились вытаскивать его.
Тур оказался старой рослой самкой породы тура обыкновенного (Сарrа Саuсаsiса, Guid), единственной, водящейся в средней части кавказского хребта. Тур обыкновенный занимает пространство к востоку от Эльбруса до Военно-Грузинской дороги; западнее этой области вместе с ним живет тур Северцова, восточнее — за Военно-Грузинской дорогой — тур Палласов.
Мы провозились с туром до 4часов; о дальнейшем восхождении нечего было и думать, нужно было как можно скорее спускаться.
Снежники, питающие Бартуй, соединяются со снежниками небольшого ледника Оби, через который проходит малодоступный перевал Обиевцек. Ледник Оби отделяется от Бартуя крутыми скалами Нехаты и Сенори.
Возвращаться по прежней дороге мы не решались; спуск среди бесчисленных трещин был слишком опасен; мы решили перейти снежниками на ледник Оби, обойти Нехату и спуститься на Бартуй где-нибудь между последней и Сенорой.
Хотя путь этот был значительно длиннее, но мы много выгадывали в быстроте движения, так как не ожидали особенно трудных мест.
Спуск был очень крутой; к счастью, на нашем пути не было трещин. Особенно крутые места оказались в верхней части ледника Оби, где пришлось даже вырубать в снегу ступени, что сильно замедлило спуск, так как ни у кого не было ледоруба и мы вынуждены были пользоваться кинжалом. За исключением одного этого места, дорога на всем остальном пути была вполне удовлетворительна, и мы подвигались довольно быстро.
Задерживал нас несколько тур, которого проводники по очереди несли на себе.
Около 7 часов вечера мы вышли на Бартуй немного ниже места его соединения с правой ветвью, так что мы миновали всю область больших трещин. Ожидавший нас с аппаратом проводник был очень обрадован при виде нас; он соскучился, проведя день в полном одиночестве.
Несмотря на усталость мы, не останавливаясь, двинулись дальше, так как хотели засветло сойти, до крайней мере, с ледника.
Нижнюю правую морену мы проходили в темноте, почти ощупью; в высшей степени удивительно, что никто из нас не скатился с этой морены, хотя при спуске упавшим камнем был ушиблен один из проводников. Последние 200 метров пути по валунам смело можно назвать хождением по мукам.
Сосчитать, сколько раз упал каждый из нас на этом небольшом пространстве, не представляется возможным.
В начале девятого часа мы добрались до места прошлого ночлега и, несмотря на отсутствие наших вещей, остановились в ожидании восхода луны; всем надоело кувыркаться в темноте по камням. Развели костер и зажарили шашлыки из тура; хлеба у нас не было, но соль нашлась у одного из проводников. Есть нам, впрочем, почти не хотелось, но за стакан чаю, кажется, полжизни бы отдал, а его-то и не было.
За день путешествия по снегам мы изрядно промокли, с ледника задувал резкий холодный ветер; и хотя мы жались к костру, все же зуб на зуб не попадал от холода. Заснуть не было ни малейшей возможности.
Мучительно медленно тянулось время; казалось, луна никогда не взойдет. Только в начале второго часа могли мы двинуться дальше. В пятом часу мы добрались до квартиры А. И. Ендржеевского в селении Дзинага.
Во время экскурсии у нас не было одноверстной карты ледника Бартуй; достать ее удалось только через год. Судить поэтому о ее правильности очень трудно, но все же, насколько я помню, правая ветвь ледника, обозначенная мною на прилагаемом снимке с одноверстной карты буквою а, однако не так длинна, как на карте; ветвь эта широка и коротка и имеет ясно выраженный характер цирка, а не длинного, сравнительно узкого, ледника. Вершина Цагордорисара на карте не обозначена; если же отождествить Цагордорисар с горой, названной на карте Цихварга, то положение последней указано неверно: она должна быть помещена значительно западнее и несколько севернее. Скал, которые я обозначил буквою д, нет в действительности. Перевал Обиевцек назван на карте Гезевцек. Возможно, что на одноверстной карте допущены и другие ошибки, но указать их я не могу, не надеясь на свою память.
На пятиверстной карте ледник Бартуй совсем не назван и нанесен в высшей степени приблизительно.
Примечание. У Мерцбахера на карте, к западу от Цихварги, между Цихваргой и отметкой 3.924 м. (Каиновцек), находится неназванная и непомеченная точка, лежащая на вершине хребта, отделяющего ледник Цихварги от того ледника, который спускается с Каиновцека. Очень вероятно, что это и есть гора, названная осетинами Цагордорисар, и автору статьи не была видна Цихварга, ибо она была, вероятно, скрыта за Цагордорисаром. Считаем полезным указать, что Цихварга имеет две вершины. На более южную совершил в 1889 г. восхождение В. Селла, который определяет ее в 4115 м и говорит, что более северная выше на 80 метров. В том же году на обе вершины взошли гг. Хольдер и Коккин, но не из долины Караугома, как Селла, а из аула Геби, с юга. Если Цагордорисар не есть самостоятельная вершина, то это во всяком случае отдельный выступ горы Цихварги. (Примечание редактора).
Горы: 1 – Каштан-тау, 2 – Дых-тау, 3 – Джанш-тау, 4 – Шхара, 5 – Шари-тау.
Вид на горы Балкарии с перевала Штулу
Верховье ледника Бартуй
Ледники Бартуй и Караугом
