Не скоро изгладится из моей памяти лето 1905 года, которое, начиная с мая до половины сентября, я провел почти исключительно среди чудных гор Кавказа.
Несмотря на преклонный возраст, ничто не может доставить мне большого удовольствия, как путешествие в горы в кругу молодежи. Как отрадно слышать их восторженные восклицания! Как приятно смотреть на них, когда они с котомками на спине, с фотографическими аппаратами через плечо, вооруженные горными палками, карабкаются по утесам. Сколько нужно для этого ловкости и быстроты движений!
Сколько прекрасных примеров видел я во время своих экскурсий! Любо-дорого смотреть на таких молодцов! Никак не могу забыть я мальчика Ковалевского, которым нельзя было не любоваться: всегда жизнерадостный, со всеми приветливый, он шутя относился ко всем неудобствам и трудностям путешествий; всегда находил возможность помочь другим и в то же время самому всюду поспевать первым. Вот это действительно будущий альпинист, могущий быть прекрасным руководителем.
Какую богатую пищу дают эти экскурсии уму и сердцу экскурсантов. Они воочию знакомят их с флорой и фауной Кавказа, они научают их любить природу и восхищаться ею. Какой неизгладимый след, какое глубокое впечатление должны оставаться в душе каждого, кто видел красоты и силы природы Кавказа; картины то «грозно величественные, то нежно ласкающие»...
А сколько исторических памятников встречается по дороге, сколько развалин старинных храмов, замков и древних городов! И как грустно видеть, что все эти сокровища седой старины, которые должны были бы быть неприкосновенны и которые одни только могли бы познакомить нас с миром давно отживших поколений, безжалостно растаскиваются хищнической рукой без всякого знания, без всякой системы.
Вообще, глядя на все неисчерпаемые богатства Кавказа, невольно приходишь к заключению, что не умеют пользоваться ими. Ведь Кавказ, попади он в культурные руки, мог бы превратиться в богатейший и прекраснейший уголок земного шара. А вместо того, что же мы видим? На роскошных, сочных пастбищах бродит плохая мелкорослая скотина, тогда как немного понадобилось бы средств и времени, чтобы улучшить породы обмельчавшего скота, снабдив аулы производителями швейцарских пород. (В настоящее время, по ходатайству К. Г. О. в Пятигорске, Его Сиятельством Наместником Кавказа разосланы в аулы и станицы 10 племенных быков).
Невежественные горцы и казаки истощают плодороднейшую землю, засевая ее масленичными растениями (льном, коноплей, подсолнечником), тогда как во сто крат было бы выгодней сеять зерновой хлеб или картофель.
Для искусственного орошения полей и лугов всегда можно бы прекрасно воспользоваться горными реками, и тогда жители аулов вместо одной копны собрали бы 4-5 копен при одном и том же количестве земли и затраты труда. По склонам гор растет масса всевозможных лекарственных трав, которые также никем не утилизируются.
Относительно минеральных богатств Кавказа можно сказать то же самое: все, что до сих пор делалось в этом направлении, носит характер поверхностный и случайный.
Приступая к описанию моего путешествия на Казбек и Эльбрус (конец июля и начало августа, всего 12 дней), я прошу простить мне, если в описании моем попадутся промахи и пропуски, так как, во-первых, я был очень озабочен благополучным исходом этих экскурсий, а во-вторых, был обременен всеми теми обязанностями, которые лежали на мне как руководителе экскурсии.
Тут я должен буду немного уклониться в сторону. Мне часто приходилось слышать от экскурсантов, бывших в Крыму, что там экскурсии очень хорошо организованы, имеются свои лошади, линейки и т. п.
Все это прекрасно, но Крымское Горное Общество в Ялте совершает свои экскурсии все в одном и том же направлении, в одни и те же места, да еще при всем этом по чудным шоссейным дорогам. У нас же здесь совсем другое; конечно, для экскурсий в окрестностях Пятигорска можно иметь своих лошадей и экипажи, но в этом совершенно не имеется настоятельной надобности, так как для этой цели к услугам экскурсантов всегда можно найти извозчиков, а возня со своими лошадьми и экипажами явится только лишней обузой. Что же касается дальних экскурсий, то тут свои лошади и экипажи уж совсем не могут быть применимы. В такие экскурсии, как, например, на Казбек, на Эльбрус, на Голубые озера, в Долину Нарзанов и др. места, надо ехать сперва по железной дороге, потом в экипажах, затем верхом или пешком. Да и в другие места центральной горной полосы в экипажах можно доехать только до известных пунктов, а затем лошади и экипажи должны ожидать возвращения экскурсантов по несколько дней. Это уж совсем неудобно, тем более при плохих дорогах, в чем нетрудно убедиться из моего описания экскурсий на Казбек и на Эльбрус.
1.
Поездка к Казбеку
Хроника восхождений на Казбек и литература. Вершины Казбека достигли:
1) в 1868 г. 19 июня английские альпинисты Фрешфильд, Таккер, Мур и француз Девузи ( The exploration of the Caucasus London 1896 г.).
2) в 1873 г. 15июля. В. Козьмин («Кавказ» за 1878 г. №№ 94 и 95)
3) в 1887 г. Роберт Лерко (Bolletino del club Haliano Italiano, 1887 г.).
4) в 1889 г. 8 июня Рукдешель и Гирш (оба конца в один день) (Mittheilungen des D-u-Ost Alpen Verens № 13 за 1889 г.).
5) в 1889 г. 1 июля. Вули, Анд. Фишер, Каспар Мауер, Джосси и Кауфман
(Zwei Kaukasus Expeditionen von Andreas Fischer aus Grindelwald Bern).
6) в 1889 г. 29 июля. В. А Пастухов (Извест. Кавк. Отд. Имп. Р. Геогр. Об-ва.
Т. 10 за 1889 г.)
7) в 1891 г. Мерцбахер («Reisen im Central Kaukasischen Hochgebirge von Merzbbcher in Munchen» li Mitteil D-u-Ost Alpen Verens № 1 за 1892 г.)
8) в 1895 г. 23 июля Полковник Ерофеев с Штебером (описания нет)
9) в 1897 г. венгерец Мориц Дечи. «Кaukasus».
10) в 1898 г. 30 июля русский альпинист Десулави (описания нет).
11) в 1899 г. 14 июля. А. Сипягин («Казбек и восхождение на его вершину»
отд. брош. Владикавказ, 1900 г.).
12) в 1900 г. М. П. Преображенская (Извест. Имп. Р. Геогр. Об-во 1903 г. Т.39). Выдающияся попытки восхождений:
1) в 1808 р. Вагнера, 2) в 1811 г. Фридриха Паррота и Морица Энгельгардта
Кроме указанных описаний восхождений, можно рекомендовать еще следующие работы, относящиеся к исследованию Казбека и его окрестностей:
Н. Я Динник. Путешествие по западной Осетии (Зап. Кавк. Отд. Имп. Р. Геогр. Об-ва кн. 15 за 1893 г.).
М. П. Преображенская. Вокруг Казбека (Ежегодн. Русск. Горн. Об-ва № 2
за 1902 г.).
Н. В. Погеннполь. По северным долинам казбекского массива. (Еж. Р. Горн. Об-ва № 3. 1903 г ).
А. К. Фон-Мекк. Казбек и Ермоловская хижина. (Там же).
Э. А. Штебер. Поездка на Генал-дон в 1902 г. (Зап. Крымск. Горн. Клуба за 1903 г. №№ 11,12).
А. Г. Сипягин. Краткий очерк восхождений на Казбек.(Зап. Крымск. Горн. Клуба за 1901 г. №№ 3 и 4).
Обвал Генал-донского ледника. (Ежегод. Кавк. Горн. Об-ва за 1902 г. № 1).
М. П. Преображенская и К. Ю. Зоограф. 240 верст пешком по Кавказу. (Там же).
Висконт. Палеозойские сланцы в окрестностях ст. Казбек. (Там же).
В. Дубянский. На Девдоракский ледник. Владикавказ 1902 г.
Но программе К. Г. О. экскурсия на Казбек должна была состояться под моим руководством 26-го июля. В конторах К. Г. О. всех групп записывались желающие принять участие в экскурсии. К означенному числу все было готово: сыр, сухари, консервы, коньяк, мятные лепешки, вообще продукты, могущие сохраняться без порчи продолжительное время, мыло и походная аптечка. Согласно программе, экскурсанты со всех групп должны были выехать с назначенным поездом в 4 часа дня, что и было исполнено.
Всех экскурсантов из Кисловодска, Ессентуков, Пятигорска и Железноводска собралось 13 человек. Все были снабжены бурками и горными палками. Взяв билеты III класса до Владикавказа, мы уселись в вагон. Собравшиеся экскурсанты оказались все народ молодой и жизнерадостный; все живо между собой перезнакомились. Конечно, на меня, как на руководителя, посыпались вопросы, будет ли хорошая погода и т. п., и так как я всякую погоду называю хорошей, то и поспешил их успокоить на этот счет.
Раздался последний звонок, и поезд отошел от Пятигорска. Паровоз, пыхтя, медленно-медленно пополз по довольно крутому подъему. Направо от нас остался Машук (3255 фут.), почти весь до самого верха обросший дубовым и чинаровым лесом. Скоро вдали показался белоснежный памятник Лермонтову на месте его дуэли, красиво выделяясь на темно-зеленом фоне Машука. Владикавказская железная дорога, по просьбе К. Г. О., построила на Лермонтовском разъезде платформу, где поезд останавливается на одну минуту. Эта остановка на Лермонтовском разъезде очень удобна для курсовой публики и туристов, так как отсюда идут дорожки вправо, к памятнику Лермонтову и на Машук, влево - на вершину Бештау, по дорожке устроенной по инициативе Председателя К. Г. О. О. А. Чечотта.
От Лермонтовского разъезда начинается уклон на протяжении 5 верст. Поезд как вихрь мчится через чудный дубовый лес к станции Каррас. Слева, как на лошади, красуется величественный Бештау (4593 фут.); рельефно выделяются острые скалы отрогов его и гребни хребта. С этой стороны он кажется более широким и объемистым, и вершины его выглядят острее, чем со стороны Пятигорска. Справа мелькает Николаевская колония со своими виноградниками и вновь построенной лютеранской церковью красивой архитектуры, а вдали за ней еле заметна крыша бювета Баталинского источника (горькая вода).
Проехав ст. Каррас, на правой стороне остается колония Каррас с несколькими очень красивыми дачами, цветниками и фруктовыми садами. Поезд быстро несется к станции Бештау. Со станции Бештау ведет железнодорожная ветка в Железноводск. Отъехав немного от станции Бештау, поезд выходит из леса на открытое место, и тут открывается чудный вид на Железноводск, приветливо выглядывающий из своей зеленой рамки лесов. Рядом с ним возвышается Железная гора (2810 фут.) и гора Развалка (3031 фут.). У подошвы Змеиной горы приютился хутор Строганова, с небезызвестным конским заводом.
Следуя далее, поезд приближается к Змеиной горе (3255 фут.), совершенно одиноко стоящей среди степи. Очертания ее утесов очень причудливы: с левой стороны она имеет вид огромной черепахи, а на вершине ее красуется как бы окаменелый орел. С правой стороны Змеиной горы, у ее подошвы раскинулось громадное роскошное имение владетельного князя Султан-Гирея.
Приближаясь к станции Минеральные Воды, местность уже принимает вид совершенно плоской долины. Вдали виднеются постройки имения Пеховского, где разводятся овцы-мериносы и лошади английской породы. Далее, среди степей вырисовывается острый конус горы Кум или Кинжал-горы (2887 фут.), у подошвы которой находятся горячие серные ключи, пока еще не эксплуатируемые. Станция Минеральные Воды, или так называемый Султановский поселок, имеет вид чисто фабричного поселения, и, действительно, там почти все 7000 человек жителей- служащие Владикавказской железной дороги, работающие большей частью в депо и в мастерских.
Резкий свисток локомотива прервал нашу оживленную беседу. Быстро собрав свои вещи, мы сошли с поезда на минераловодский вокзал, к слову сказать, довольно обширный и благоустроенный, и ввиду того, что до отхода ростовского поезда был впереди еще целый час, мы отправились закусить в вокзальный ресторан. Плотно и вкусно пообедав и выпив пива пятигорского производства, мы, наконец, уселись в вагон ростовского поезда.
Раздался третий звонок, и поезд медленно, черепашьим шагом двинулся вперед по довольно крутому подъему. В открытые окна вагона мы могли свободно наблюдать за всем окружающим. Полевые работы были в полном разгаре: сено уже убрали в стога и теперь принялись за уборку хлебов.
Мы разговорились на тему о ведении сельского хозяйства терским казачеством. Даже неопытному сельскому хозяину бросается в глаза неумелое, можно сказать, варварское ведение полеводства и земледелия терскими казаками. Поля засеяны клочками, вспаханы «miserablement», хлеба посеяны неровно, нет и помина о том, чтобы хлебные поля здесь когда-нибудь пололись. Масленичные растения, которыми казаки большею частью засевают свои поля, только истощают их плодороднейшую землю. И как грустно становится, когда подумаешь, что такая богатейшая страна, как Кавказ, попала в такие неумелые руки. Теперь, пока еще не поздно, нужно бы взяться за это дело знающим людям и разъяснить казакам все их ошибки, указать на необходимые улучшения. Непременно нужно бы устроить на Кавказе несколько земледельческих школ, а то, стыдно сказать, - нет ни одной.
Разговаривая таким образом, мы и не заметили, как поезд стал подходить к станции Незлобной. В пяти верстах от Незлобной лежит городок Георгиевск, бывший когда-то губернским городом Кавказа и славившийся своими двумя ярмарками, теперь же до такой степени потерявший свое прежнее значение, что даже железная дорога миновала его. Остатками его прежнего величия являются только лишь военный арсенал и пороховые погреба для всего Северного Кавказа.
Подъезжая к станции Зольской, мы залюбовались открывшейся нашим взорам чудной картиной Кавказских гор.
На правой стороне красовался Эльбрус, на левой - Казбек. Экскурсанты оживились и стали осыпать меня вопросами, я спешил удовлетворять их любознательность. Так как поезд двигался параллельно цепи гор, то я мог последовательно объяснить им названия и высоты главных вершин, начиная с Эльбруса. Эльбрус иначе еще называется Минги-тау, казаки называют его Шат-Горой, черкесы - Иахшамако, а татары - Яльбус-даг (позлащенная гора). Обе его льдом покрытые вершины вулканического происхождения; западная вершина имеет 5629 м, а восточная - 5593 м; соединены они седловиной, высота которой над уровнем моря 5320м. На юго-восточной стороне Эльбруса берет свое начало река Баксан, на северной же находится громадное ледяное море, которое, постепенно понижаясь, тянется на восток. Западная его сторона, где берет свое начало река Кубань, очень крута и образует во многих местах недоступные обрывы с глетчерами.
Ледяной покров Эльбруса составляет 22 кв. мили и общую длину имеет в 10 километров. Южнее Эльбруса поднимается гора Донгуз-орун (4469 м.), на юго-западе - красивая пирамида Чавла, а немного восточнее - краса Сванетии - двуглавая Ушба (4700 м). Севернее Ушбы - Шхельды-тау (4322 м) и Бжедух (4271 м). Всех этих вершин достигли в 1905 году иностранцы Дистель, Пфанн и Лейкс, причем мне пришлось оказать им некоторое содействие - я провожал их до Эльбруса.
При этих восхождениях были сняты фотографические карточки; они были при мне, и я показал их своим спутникам. Особенно восхищались они снимком восхождения на Ушбу. Ушба до тех пор считалась недосягаемой, и англичане альпинисты неоднократно пытались достигнуть ее вершины, но все их попытки были безуспешны.
Далее на восток от означенных вершин находятся вершины: Улгу-Кара (4302 м), Баш-Кара (3120 м) и Тешан-Гутан (3899 м).
На южном конце Адыр-Су, упирающегося в Баксанскую долину, поднимаются Лацка (3999 м), Чиста-Тау-Чань (4199 м) и Гулинчи (3805 м), а восточнее от них Уллу-Тау-Чань (4208 м). Перед главной цепью между Урусбиево и Чегемом находится предгорье Адыр-Су-Баши (4259 м.), а также двуглавый Шихтен-Ген (4614 м.); от них нижние концы ледников доходят до 2030 м высоты.
Далее к востоку от средней части центрального Кавказского хребта наиболее выделяются Гетола (4860 м), Адыш (4968 м), двуглавый Чонга-Тау (5051 м), Коштан-Тау (5145 м), Шкара (5185 м), Дых-Тау (5198 м.); на всех этих грандиозных вершинах побывали Пастухов, Волей (Уоллей), Гольдер, Кокин (Коккэн), Мерцбахер и Фрешфильд.
Дальше к востоку выделяется гора Три Святителя (4320 м) с тремя остроконечными вершинами в виде пирамид. Затем к юго-востоку красуются двухвершинный Цихварга (4136 м) и Карагом-Хох (4358 м), а рядом грандиозный Адай-Хох (4647 м), ледники которого - под названием Карагомских - простираются на 36 кв. миль, имея в длину 15,5 километров, их нижние концы доходят до 1765 метров. Это самый большой ледник не только на Кавказе, но и в Европе.
Пока я все это сообщал своим спутникам, незаметно надвинулись сумерки. Солнце скрылось. Мягкие густые тени окутали долину, подножия и предгорья, и только снеговые вершины великанов стояли все залитые розовым блеском последних лучей заходящего солнца. Мы, как очарованные, смотрели на эту панораму.
Постепенно краски бледнели, тени ползли все выше и выше; наконец погас и последний луч на самой высокой вершине, и все погрузилось в непроглядную тьму.
Мы уже проехали станции Солдатскую, Прохладную и Котляревскую, откуда идет дорога в Нальчик, к Голубым озерам и в Балкарию; еще позднее проехали Бароково, Эльхотово и Дар-Кох, от которого проектируется по Военно-Осетинской дороге проложить шоссейный путь на Алагир, а с урочища св. Николая будет проведена тропа к Цейскому леднику, близ которого, по инициативе Кавказского Горного Общества, предполагается соорудить приют для туристов и санаторий для грудных больных.
Я и мои уставшие спутники немного вздремнули до ст. Беслан, куда мы прибыли в 11 час. ночи. Собрав свои пожитки, мы пересели на другой поезд, шедший во Владикавказ, куда и приехали в час ночи. На общем совете решили не терять даром времени и продолжать скорее путешествие. Так как извозчики заломили неимоверную цену, то я, не медля, отправился на почтовую станцию и заказал два омнибуса на 14 человек; такая комбинация оказалась гораздо дешевле.
В два часа ночи я приехал с омнибусами на вокзал, где меня ожидали спутники, и ровно через полчаса мы тронулись в путь по темным улицам Владикавказа. Свежий ночной воздух на время разогнал сон моих спутников, и один из них даже так расшалился, что выстрелил из револьвера; эта неосторожность могла окончиться для нас не совсем приятно: встревожились постовые солдаты, стоявшие около кадетского корпуса.
Ночь была темная, и спутники мои, не видя окружавших нас красот, заснули, убаюкиваемые однообразным шумом Терека.
Приехав на ст. Балту, мы переменили лошадей, уплатили какой-то государственный сбор и отправились дальше.
Стало светать. Сон прошел, все встрепенулись и с восторгом стали любоваться картиной наступающего утра в горах. В это время мы уже въехали в местность, где природа Кавказа действительно очаровывает и подавляет своей волшебной красотой. Теперь мы были, так сказать, в самом центре кавказского хребта. Некоторые экскурсанты, никогда еще не бывавшие в горах, так были поражены красотой и величием окружающей природы, что сначала даже оглядывались со страхом и недоверием по сторонам. Местность эта, бесспорно, может считаться красивейшей из всех альпийских пейзажей, и при всем том она легко доступна всем, благодаря знаменитой Военно-грузинской дороге, удобной для всякого рода экипажей, автомобилей, велосипедов и для пешеходных экскурсий.
Какой восторг вызвала местность от ст. Ларса до Крестового перевала! Сколько здесь богатого материала для художников и естественников! Насколько сурова природа ущелья Военно-Грузинской дороги, насколько боковые ее разветвления приветливы и полны идиллических ландшафтов. Мрачные, грозные скалы и ущелья (Саровская балка, Дарьяльское ущелье, Чераховское и Кистинское ущелье) сменяются роскошными мягкими лугами; густые, темные леса - грандиозными водопадами и ледниками. (Кистинский ледник 182,5 сажени ширины). Удивляет меня только то, что все эти ущелья так редко посещаются туристами; единственные надписи, которые я нашел там, это геологов Россикова и известного по подробному исследованию (геологическому) Казбека с его окрестностями В. В. Дубянского.
На ст. Ларс мы с аппетитом выпили чаю, закусили, осмотрели известный Ермоловский камень, находящийся на правом берегу Терека (29 метров длины и 13 метров высоты) и двинулись дальше. Настроение экскурсантов все время было восторженное, но по мере того, как природа становилась суровее и грознее, они делались все серьезнее и сосредоточеннее. Мы въехали теперь в самое узкое ущелье, называемое «Ворота Аланов», «Portal Caspial», или «Caucasica»; дорога еле-еле умещалась между почти отвесными доходящими до 180 метров стенами скал и бешено рвущимся навстречу нам не признающим никаких преград Тереком. Подъезжая к Дарьяльскому мосту, мы все вылезли из экипажей и пошли пешком, чтобы лучше любоваться этими дивными местами. Здесь бешенству Терека нет предела! С яростью кидается он на громадные камни, преграждающие ему путь, и скачет и прыгает, или же разбивается о них в мелкие брызги и весь покрытый от бешенства белой пеной, с воем и ревом стремится дальше.
Вдоволь налюбовавшись Тереком, мы медленно двинулись к утесу, на котором виднелись мрачные останки замка царицы Тамары; его дикий, угрюмый вид вполне гармонировал с окружающей его природой.
Поднявшись немного выше, нам удалось несколько минут видеть снежный конус Казбека, вскоре после чего, к сожалению, надвинувшаяся на наших же глазах туча окутала его непроницаемой мглой.
В воздухе почувствовалась близость дождя. Мы поспешили сесть в свои омнибусы и отправились дальше к месту, назначенному нами для остановки, а именно - к Гвилети; там, на левом берегу Терека, приютился сторожевой домик, откуда большинство туристов поднимаются на Девдоракский ледник и Казбек. Уже начал накрапывать дождь, когда мы подъехали к Гвилети. Ямщики отпрягли лошадей и верхами поехали обратно в Ларс, оставив экипажи при сторожке.
Нас приветливо встретил мой старый знакомый Муса Безуртанов, который не замедлил приготовить нам чай и шашлык. Но так как дождь не переставал идти, то нам нечего было и думать добраться до Девдоракской хижины, и потому решили пока отдохнуть, хотя было всего еще 10 час. утра. Напились чаю, закусили шашлыком, приготовления Мусы, и, воспользовавшись любезностью хозяина, даже выпили кахетинского вина, которое оказалось у него. Дождь тем временем продолжал лить, как из ведра, и мы решили пока прилечь и соснуть. Часа через три я проснулся и, видя, что дождь начинает стихать, хотел будить своих спутников, чтобы отправиться в дальнейший путь, но в это время дверь сторожки отворилась, и вошел человек, в котором я узнал В. В. Дубянского, геолога, известного исследователя Казбека и его массива. Мы очень обрадовались друг другу. Он, весь промокший, оборванный, только что спустившийся с гор, но бодрый, веселый, полный жизни и энергии, с блестящими глазами стал мне рассказывать о своем житье-бытье, показывал свои работы. Действительно, надо удивляться его выносливости и силе. Каким лишениям и опасностям подвергает себя этот человек ради науки!
Около трех часов дождь перестал, небо стало проясняться, и я поспешил разбудить своих товарищей. Ровно в 4,5 часа, предварительно наняв арбу для одной барышни и для наших вещей, мы двинулись в путь. Молодежь, выспавшись, шла весело. Скоро дошли до поселка Гвилеты; навстречу нам выбежала детвора, предлагая разные кристаллы, преимущественно медный колчедан, но так как нам не было никакого расчета тащить эти вещи с собою в горы, то мы и обещали детишкам купить их на обратном пути.
Мы шли все дальше и дальше, поднимаясь в гору, любуясь чудными видами. Дорожка зигзагами вьется все выше и выше; доходим, наконец, до края глубокого ущелья; отсюда - чудный вид на водопады речки Чачи, берущей свое начало с двух глетчеров того же названия. Глетчеры были хорошо видны с того места, где мы стояли, и, казалось, будто они находились от нас в нескольких стах шагов. Чача стремглав летит с громадными уклонами, образуя как бы светлую ленту на зеленом фоне лугов; на дне оврага она сливается с мутными водами реки Девдорака.
Чем выше мы поднимались, тем уже становилась дорога, но так как она хорошо устроена, то и не представляет ни малейшей опасности ни для пешеходов, ни для арбы. Стало вечереть, потянул ветер, и в конце концов пошел снег, но настроение моих спутников нисколько от этого не ухудшилось, а наоборот, - они без конца удивлялись и восторгались такими быстрыми переменами погоды и вообще всеми метеорологическими явлениями – «в июле месяце и вдруг снег!».
Наконец, в полумраке стал виден -высоко против нас - Девдоракский приют, до него еще оставалось не менее, как полчаса ходьбы. Стало совершенно темно, но я и спутники мои не унывали: весело и безмятежно напевая себе под нос песенки, продолжали идти на приветливо мерцавший огонек. Наконец добрались. Нас встретил Исаак Безуртанов.
(27-го июня, в 9 час. вечера) Он немедленно распорядился развести очаг, а сам стал хлопотать около объемистого самовара, в то время, как по его приказанию растапливали печь. Исаак сообщил мне по секрету, что он может хорошо угостить нас, так как сегодня ему удалось убить двух туров, одного старого, другого молодого. Я, конечно, попросил его приготовить нам шашлык из молодого тура. Моментально запылал костер. Молодежь моя начала обсушиваться и обогреваться. Штуки и смех не умолкали ни на минуту. Когда же Исаак со своим слугою Казбеком приволокли убитых туров, молодежь пришла в такой восторг, что подняла Исаака на ура.
Началось чаепитие, на столе появилась своя провизия, выпили, чтобы обогреться, по рюмке коньячку, захваченного с собой из дому, причем в этом не отставали от нас и дамы. Сыпались остроты, много говорилось о впечатлениях дня. С появлением шашлыка общее веселое настроение возросло еще больше. Чтобы не обидеть хозяина, пришлось выпить по стакану кахетинского за процветание К. Г. О.
Наконец, надо было подумать и об отдыхе. Мужчины отправились в отдельное помещение, где для них уже приготовили постели; комната оказалась натопленной, и все, радуясь теплу и возможности полного отдыха, улеглись спать под шум разгулявшейся в горах вьюги.
В три часа ночи буря утихла, а в четыре стало рассветать. Все кругом было покрыто снегом, хотя на крышах он уже начал таять. С рассветом облака сползли с Казбека, и ясно стал показываться Девдоракский ледник. Нижний конец его кончается на высоте 2097 метров; тут, т. е. у нижнего конца ледника, на большом валуне постоянно отмечают расстояние от нижнего конца глетчера, чтобы следить за глетчеровыми движениями.
Исаак сообщил мне, что, по его наблюдениям, Девдоракский ледник, сравнительно с прошлым годом, подался на 4 сажени.
Когда я ему намекнул, что мы хотим сегодня попасть в Ермоловскую хижину, он покачал головой, подозрительно посматривая на облака, однако согласился нас сопровождать. Недолго думая, я разбудил экскурсантов. Все живо оделись, умылись, напились чаю, закусили и собрались в путь. Все чувствовали себя бодро и весело. Проходя мимо рабочего приюта рудокопов, все от души пожелали успеха этому новому предприятию (выработка медной руды).
Повернув направо, Исаак повел нас на ледник, который мы перешли без особенных затруднений. Мы шли тем путем, которым в настоящее время всего удобнее восходить на вершину Казбека, а именно через Ермоловскую хижину. Дойдя до середины глетчера, мы были поражены великолепным зрелищем: облака раздвинулись, подобно завесе, и нашим глазам во всей своей красе представляется Казбек. Но недолго пришлось нам любоваться этой чудной картиной: скоро завеса опустилась, и Казбек окутали серые тучи. Мы двинулись дальше. В одном месте нашли порядочное озерцо, должно быть, довольно глубокое. К северу от того ледника, по которому мы перебирались, почти параллельно ему, спускается с Казбека ледник Чач, отделенный от верхней половины Девдоракского ледника скалистым хребтом Барт-Корт; от средней части этого хребта идет в восточном направлении хребет Цхар-Крот, с которого спускается громадная красноватая осыпь Шалал. По ней мы и начали взбираться, оставляя в стороне Девдоракский ледник. Дойдя до Казначеева камня (громадный валун), мы остановились подождать отставших от нас экскурсантов. Погода переменилась: пошел маленький снежок. Большинством голосов было решено оставить попытки добраться сегодня до Ермоловской хижины. Тем же путем стали спускаться обратно и довольно быстро спустились. Проходя мимо спуска в рудники, взяли несколько хороших экземпляров медной руды для музея К. Г. О. Ровно в 10 час. мы уже были в Девдоракском приюте. Решили отправиться на ст. Казбек и переночевать там, чтобы иметь возможность при восходе солнца любоваться Казбеком.
Распростившись с Исааком Безуртановым и поблагодарив его за радушный прием, мы двинулись в путь. Погода разъяснилась, настроение моих спутников было самое хорошее. Дорогой мы любовались великолепным видом Казбека.
Казбек - бывший вулкан, но давно потухший; кратеры его покрылись белыми саванами вечного льда и снега. Подобно многим другим вершинам кавказского хребта, отроги Казбека покрыты громадными глыбами и обломками сланцево-лавового конгломерата, моренными отложениями и андезитами. Только многочисленные горячие серные ключи, в большом количестве стекающие по склонам кавказских гор, напоминают нам, что в недрах их не погас еще очаг могучих подземных сил, когда-то потрясавших поверхность всего края.
Через два часа мы уже были около поселка Гвилеты. Нас встретили опять те же ребятишки, и мы, исполняя свое обещание, накупили у них разных пород руд, камней и кристаллов. Некоторые экскурсанты давали им подарки, захваченные с собой из дому, -браслеты, кольца и пр., которые приводили детишек в восторг. Придя в шоссейную будку, мы немедленно послали за почтовыми лошадьми в Ларс, а пока, пользуясь свободным временем, сделали чудную прогулку на водопад Гвилети, находящийся в 1,5 версте от шоссейной будки. Не хотелось уходить оттуда, но, ввиду того, что уже начали надвигаться сумерки, пришлось вернуться в сторожку. Там мы застали г-на Дубянского, который также только что вернулся с работы по геологическим изысканиям. Через два дня он собирался сделать восхождение на Казбек, и так как его анероид показывал только лишь до 4000 метров, то он попросил меня одолжить ему мой, показывающий до 6000 метров, что я и исполнил с удовольствием, понимая отлично, насколько он был ему необходим при работах.
Распростившись с Дубянским и пожелав ему удачного восхождения (что, к слову сказать, ему удалось вполне), а также распростившись и с Безуртановым, мы сели в омнибусы и тронулись в путь, по направлению к ст. Казбек. Дорога здесь во многих местах вырублена в скалах, поднимающихся вертикально на 100 метров и больше; крутой подъем в этом месте тянется более чем на десять верст. Мы медленно поднимались все выше и выше; с одной стороны дороги тянулись грандиозные утесы и скалы, местами нависшие над головой, угрожая обрушиться на нас; с другой -головокружительный обрыв с дико ревущим Тереком на дне. Картина эта подавляюще подействовала на настроение некоторых моих спутников, так что они рады были, когда мы спустились, наконец, в котловину. Уже совсем стемнело, когда мы прибыли на ст. Казбек.
Поспешно закусив, все улеглись спать (28-го июня в 9 ч. вечера).
Ночью одна из наших спутниц заболела, но благодаря тому, что среди экскурсантов оказался доктор, все обошлось благополучно. На другой день встали все очень рано, еще до света; наскоро умывшись, все вышли посмотреть на восход солнца, но, к сожалению, на востоке были тучи, и восхода мы не увидали, зато Казбек был совершенно чист, и мы любовались им вдоволь. Потом все отправились осматривать грузинское селение Казбек. Осмотрели около церкви памятник грузинскому поэту князю Александру Казбеку, изображающий высеченную из мрамора гору Казбек и на ней бронзовый бюст поэта (умершего в 1893 г.). Горские грузины занимаются земледелием, скотоводством и охотой на туров, хотя, к слову сказать, охоту на туров следовало бы прекратить на несколько лет, а то скоро эти животные исчезнут у нас на Кавказе. Народ здесь, как мы узнали, почти весь грамотный. После нескольких часов скитания по селению мы пошли на станцию, напились чаю, закусили и в ожидании лошадей, осмотрели перед станцией фонтан с обелиском, построенный в память посещения станции Императрицей Марией Федоровной в 1888 г. Затем уселись в омнибусы и поехали той же дорогой в Ларс. Снова проезжая мимо замка Тамары, невольно вспомнили балладу вдохновленного певца Кавказа, Лермонтова:
В глубокой теснине Дарьяла,
Где роется Терек во мгле,
Старинная башня стояла,
Чернея на голой скале.
В той башне, высокой и тесной,
Царица Тамара жила, -
Прекрасна, как ангел небесный,
Как демон, коварна и зла.
В Ларсе переменили лошадей и покатили дальше во Владикавказ. Приехав благополучно на владикавказский вокзал, мы оставили там свои вещи, а сами, пользуясь тем, что до отхода поезда на Ростов оставалось еще несколько часов, отправились осматривать город, который и объехали почти весь на трамвае. Особенно понравился нам летний сад (трэк), роскошно устроенный полковником Ерофеевым, где мы провели целых два часа, в течение которых качались на качелях, бегали на гигантских шагах и катались на лодке. Мне на силу удалось вытащить моих спутников из этого прелестного уголка. Мы чуть-чуть не опоздали на поезд, что было бы весьма нежелательно, так как я, по программе К. Г. О., 1-го августа должен был отправиться с экскурсантами к Эльбрусу. Из нашей компании изъявили желание отправиться в эту экскурсию две дамы и двое мужчин, остальные же не имели на это возможности за недостатком средств или времени и завидовали своим счастливым товарищам.
По приезде в Пятигорск, расставаясь, экскурсанты благодарили меня, и это от души сказанное «спасибо» вполне вознаградило меня за все труды и хлопоты. И в самом деле, сколько неизведанных и неиспытанных раньше ощущений пережили мои сотоварищи по экскурсии за эти несколько дней, сколько было прочитано нового из живой книги природы! Эстетическое чувство удовлетворилось чудными картинами природы, не исковерканной, не обезображенной невежественно-эгоистичной рукой человека. Они говорили мне: «Никогда в жизни не забудем мы эту, во всех отношениях удавшуюся прогулку».
II.
Поездка в Баксанскую долину и к Эльбрусу
Хроника восхождений на Эльбрус и литература.
Вершины Эльбруса достигли:
Восточной:
1) 19 июля 1868 г. англичане Фрешфильд, Таккер и Мур (The exploration of the Caucasus London 1896 г.)
Западной:
2) 16 июля 1874 г. англичане Грове, Уокер и Гардинер. (Грове К. Холодный Кавказ. Изд. 1879 г.).
3) 8 августа 1884 г. венгерец Дечи. Kaukasus.
4) в 1889 г. итальянец Селла. (Vittorio Sella Nts Caucaso Centrale. Note di excursioni collo camera obscura. 1890 г.).
5) в 1889 г. англичанин Уоллей.
6) 13 июля 1890 г. А. В. Пастухов. (Зап. Кавк. Отд. Имп. Географич.Об. №15 за 1898 г.).
7)в 1891 г. немцы Мерцбахер и Пуртчелер. (Merzbacher. Aus den Hochregionen des Kaukasus. 1901 г.).
8)29 августа 1896 г. А. В. Пастухов.
9)12 августа 1903 г. немцы Дистель и Пфанн. (Ежег. Кавк. Горн. Об-ва № 1).
Выдающиеся попытки восхождений:
1)Первая сделана академиком Ленцом 10 июля 1829 г. до 15700 ф. (Описание. Merzbacher. В Пятигорске, в Николаевском цветнике, в гроте Дианы хранится
чугунная плита с надписью в память этого восхождения).
2)в 1865 г. Г. И. Радде до 14300 ф. по западн. склону.
3)в 1879 г. Н. Я. Динник по северному скл. до 15000 ф. (Извест. Кавказск. ауд. Географич.
Об-ва. Т. 6. 1880 г.).
4)в 1881 г. профес. И. В. Мушкетов, Н. Я. Динник и Измаил Урусбиев
до 15340 ф. (Мушкетов. Геологич. поездка на Кавказ в 81 г. Извест. Имп. Рус. Географ. Об-ва, Т. 18 за 82 г. Динник. Горы и ущелья Терской области. Зап. Кавк. Отд. Имп. Геогр. Об-ва).
5)24 августа 1884 г. Д. Л. Иванов по южному склону до 15340 ф. (Извест.
Имп. Геогр. Об-в, Т. 20 за 1884 г.).
6 и 7) в 87 и 88 г.г. К М. Голомбиевский до 17150 ф. (Извест. Кавк. Отд. Имп. Русск. Геогр. Об-ва, Т. 16 за 1903 г.).
8)12 августа 1896 г. В. Ф. Новицкий до 18000 ф. (Там же Т. 39).
9)21 августа 1898 г. Н. В. Поггенполь до 17500 ф. (Там же Т. 85. 1899 г.).
1-го августа должна была состояться экскурсия к Эльбрусу. На приготовление к такой дальней экскурсии нужно было бы больше времени, чем выпало на мою долю. В моем распоряжении был всего только один день. Нужно было заготовить провизию, нанять экипажи и пр. Записавшихся на эту экскурсию оказалось 9 человек новых и четверо участвовавших в экскурсии на Казбек, всего 13 человек. Ввиду большой компании, отправляясь в такую дальнюю экскурсию, я решил взять себе в помощники г-на Золотарева.
Председатель К. Г. Об-ва О. А. Чечотт со своим семейством тоже пожелал принять участие в этой экскурсии. Много мне пришлось хлопотать и беспокоиться относительно экипажей. Наконец, удалось нанять две линейки по 4,5 р. в сутки и два фаэтона по 6 руб. (цена высокая).
Сборный пункт был назначен около моей усадьбы на Теплосерной ул. 1-го августа в 7 час. утра.
Только тогда я успокоился и вздохнул спокойнее, когда, наконец, в 8,5 ч. утра все уселись на свои места и тронулись в путь.
Погода стояла благоприятная, было не очень жарко. Спустившись к Подкумку и переправившись через него, мы повернули налево и мимо Горячеводской станицы стали подниматься в гору, направляясь по дороге к Тамбуканскому озеру.
Перед спуском к нему мы сделали пятиминутную остановку, чтобы дать передохнуть лошадям, а самим полюбоваться чудным видом на Пятигорск и Горячеводск, приютившиеся у подошвы Машука. За Машуком рельефно выделялся красавец Бештау, вправо от него выделялась Лысая гора, влево Верблюд и Шелудивая.
Спустившись к Тамбуканскому озеру, остановились посмотреть, как рабочими вытаскивается знаменитая Тамбуканская грязь и рассол, известные своей целебной смолой при лечении ревматизма; отсюда их развозят по всем группам К. М. В. Дальше дорога пошла полями, частью уже убранными, частью же еще не убранными и засеянными подсолнечниками и картофелем. Вперед подвигались очень быстро.
На правой стороне у нас остались горы: Юца (3181 ф.), снабжающая весь Пятигорск и станцию Минеральные Воды чудной, чистейшей родниковой водой, и Джюца (3939 фут.). После довольно долгой езды по полям, в буквальном смысле, засыпанным всевозможными цветами, переехав речки, первую и вторую Золку; мы вступили на территорию, так называемой Большой Кабарды. Тут начинается большой и трудный для лошадей подъем на плато, с которого открывается чудный вид на широкую Малкинскую долину; направо вдалеке выделяется кряж Джинал, в семи верстах от которого, вверх по течению реки Малки, находится источник, замечательный содержанием небольшого количества мышьяка. Дебет этого источника - в сутки около 100000 ведер. Ближе к нам виднелись аулы Бабуково и Конево, а кругом тянулись волнообразные степи. Переехав вброд несколько русл реки Малки, - две из них были довольно глубоки, - мы опять стали подниматься на плато. Тут к нам подъехали два верховых и спросили, не встречали ли мы туземцев с четырьмя лошадьми. По их рассказу оказалось, что еще рано утром эти лошади были у них угнаны. К сожалению, мы не могли сказать им ничего утешительного, т. к. никого не встречали. Подъехавшие оказались жителями одного из ближайших поселков, все население которых, принадлежащее к секте баптистов, живет очень зажиточно и вольготно, только туземцы, воруя лошадей и рогатый скот, нарушают их мирную жизнь.
Продолжая подниматься все выше и выше в гору, мы скоро подъехали к Ашабову аулу (3600 душ населения); здесь мы хотели было сделать привал, но извозчики наши просили проехать еще версты три, до речки Кархужамки, на что мы и согласились. У речки мы расположились под скирдой только что обмолоченной соломы и с волчьим аппетитом принялись закусывать, запивая водой из реки.
Настроение экскурсантов, всех без исключения, было бодрое и веселое. Еще вчера все друг другу незнакомые, они теперь так сошлись, что, глядя на них, можно было подумать, будто это все члены одной семьи или давным-давно знакомые люди. Дав лошадям хорошенько отдохнуть, покормив и напоив их, снова отправились в путь. От Пятигорска мы уже отъехали на 37 верст. Проехав еще верст 12, мы, наконец, спустились в долину Баксана. Местность тут представляет одни сплошные пастбища и сенокосы. Повернув от этого места направо, т. е. в юго-западном направлении, направились по дороге к селению Атажукино 1-ое, куда прибыли в 8 час. вечера и остановились, по старой памяти, у лавочника Абрама Грузина, живущего почти на конце аула, около дороги. Сейчас же поставили самовар и напились чаю. Для дам приготовили отдельное помещение, а мужчины предпочли ночевать на дворе, т. к. дождя не предвиделось. Я из предосторожности отправился к старшине и заявил ему, что в селении ночуют экскурсанты под флагом К. Г. О. Затем все стали укладываться спать. Два молодых экскурсанта-студента не захотели ложиться вместе со всеми и, несмотря на общий протест, легли отдельно в палисаднике. Все, конечно, заснули крепким сном. Я проснулся в 3,5 часа и велел хозяину приготовить самовар, яйца и т. п.
В 4,5 часа все стали одеваться, но увы! у наших студентов не оказалось сапог. Их растерянный вид и смешное положение вызывали у всех гомерический смех. Несмотря на поиски, сапоги нигде не находились; когда же оказалось, что с седла председ. К. Г. О. срезаны все серебряные украшения, то мы позвали старшину и составили протокол, который, конечно, нам ничем не помог. К счастью, я нашел в своем саквояже пару штиблет для одного пострадавшего, а другому пришлось купить в лавочке пару чувяк (обувь туземцев).
Ровно в 6 ч. утра переехали речку Гунделен; (селение того же названия находится в 5-ти верстах от нее). Еще дальше, верстах в четырех от селения, в громадном ущелье, где впадает р. Тизил в Гунделен, находятся большие залежи свинцово-серебряной руды, которые я осматривал в 1898 году. Отъехав версты четыре от реки Гунделен, на правой стороне дороги, мы увидели более десятка оригинальных построек; это были древние гробницы и памятники. Мы все отправились туда, чтобы осмотреть их и снять фотографии.
Еще два года тому назад памятники эти были нетронуты, теперь же заметно было, что и их не миновала хищническая рука человека: амбразуры во многих местах были проломлены, и внутри, очевидно, были сделаны раскопки. К какой эпохе принадлежат эти исторические памятники - местные старожилы не знают, но все эти часовни со стенами и сводами из тесаного камня сохранились очень хорошо. Удивительно, что Императ. Археологич. Общ. так мало обращает внимания на исторические памятники на Кавказе. Проведя почти целый час около этих памятников, мы отправились дальше. (Для сравнения помещаем снимки Санибанского памятника и его внутренности.
Через 1,5ч. проехали хутор Тау-Султан Наурузова, отсюда местность меняется: из Баксанской долины мы въехали в Баксанское ущелье По кругой утесистой дороге спустились к р.Баксан.
Через нее перекинут мост из сосновых балок без перил, благодаря чему все предпочли выйти из экипажей и перейти его пешком. Переправившись на левый берег Баксана, мы поднялись на возвышенное место и расположились около маленького водопада, где принялись за завтрак; набрав сухого валежника, развели костер и заварили чай.
После часового отдыха, вдоволь налюбовавшись чудными ландшафтами, отправились дальше мимо Кудахурте по животрепещущему мосту опять на правый берег Баксана. Отсюда идет довольно сносная узенькая дорожка, по которой можно пробраться верхом или пешком к Чегемскому ущелью. Дальше, вдоль подножья гор, мимо Балкароковского хутора, мимо Озрокова аула, состоящего из нескольких саклей, доехали до большой речки Гестенди (Кысанте), впадающей справа в Баксан. Тут моста не оказалось и пришлось переправляться по валунам, что было очень неудобно и опасно, боялись поломать экипажи, но, к счастью, все обошлось благополучно. Переправившись на другой берег р. Кысанте, я заметил сажен на 50 выше дороги кабардинца с фургоном; я подошел к нему, он оказался моим знакомым и сказал, что едет из-под Эльбруса и везет в Нальчик двух убитых сванетами в Азауской сторожке. Я попросил его ничего не говорить об этом моим спутникам. Вернувшись к своей компании, я попросил извозчиков ехать повеселей, чтобы засветло доехать до ночлега. Вскоре пошел мелкий дождь; с Эльбруса с громом и молнией надвинулась большая грозовая туча, пошел сильный дождь. Конечно, все немного вымокли, но никто не обратил на это внимания. До наступления темноты все-таки успели добраться до аула Кархужана. Аул этот стоит на довольно высоком месте (1380 м), в полуверсте от дороги. Нам пришлось на лугу отпрячь лошадей, а самим со всем своим фуражом в темноте отправиться до аула пешком. Остановились мы у моего старого знакомого, который немедленно притащил штук восемь кур, чтобы приготовить нам ужин. Расположились мы в двух саклях на правом берегу Каиарта-су, который тут впадает в Баксан. Хорошо поужинав, легли спать и крепко заснули.
Утром, когда мы встали, туземки принесли нам парного молока и яиц. Мы были этим очень довольны и пополнили свой запас провизии. Пришли некоторые кабардинцы нас приветствовать, в том числе и слепой старик 80-ти лет (Миолек Позу), который, как он рассказывал, поднимался с англичанином Муром на вершину Эльбруса. Явился и другой мой знакомый, старик Кинчау Удынаев, когда-то бывший хорошим охотником и всегда раньше снабжавший меня верховыми лошадьми, служивший мне проводником. Он благодарил меня за то, что я два года тому назад научил его и его односельчан удобрять луга навозом и орошать их; по словам старика, урожай сена у них был вчетверо больше. В семь часов утра мы пешком отправились к своим экипажам и скоро тронулись в путь. Около поселка Тутем переехали по мосту через р. Каиарта-Су. Потом по животрепещущему мосту переправились опять на левый берег Баксана. С этого места открывается чудный вид на Донгуз-Орун (14569 фут.).
В ауле Чатуляре (3 сакли) напились айрану (молочный продукт, вроде кефира), который почти всем экскурсантам очень понравился. Проехав несколько очень красивых мест, в 12 часов дня прибыли в Урусбиев аул. Тут Черная речка впадает в Кыртык-Су, которая вместе с рекой Сюль-Тран-Су впадают в Баксан, производя при этом такой шум, что у непривычного человека могут расстроиться нервы (р. Сюль-Тран-Су берет начало из того же названия горы и из озера Сюль-Тран, 10500 ф. н. у. м.).
Урусбиев аул, последнее более значительное, постоянно населенное место Баксанского ущелья, (1500 м над уровнем моря), находится в конце ущелья, из которого вытекают бушующие речки Кыртык-Су и Сюль-Тран-Су. На дне довольно широкой долины быстро несется река Баксан. Тщательно огорожены валунами местечки для посевов и сенокосов князей Урусбиевых и местного населения. Хороший мост перекинут через бешеный Баксан по дороге к аулу. Небольшие сосновые леса покрывают кряжи, поднимающиеся от долины Баксана, выше поднимаются громадные стены из гнейса и гнейс-гранита. К юго-востоку от Урусбиева открывается грандиозное своими видами, водопадами и глетчерами, дивное боковое ушелье Адыр-Су, на заднем фоне которого выделяется ледниками покрытый Адыр-Су-Баш (4370 м), откуда бешено несется между грандиозными скалистыми теснинами речка Адыр-Су, соединяясь в долине с Баксаном, а дальше на юге виднеется широкоспинный, льдом покрытый массив Донгуз-Оруна (4487 м.).
Въехав в аул, я отправился к князю Науруз Измаиловичу Урусбиеву, который приветливо пригласил всех нас к себе и предоставил нам особое помещение. Я, конечно, предупредил его, что мы согласны на все это только под тем условием, что он согласится взять с нас за все плату. Князь очень обрадовался, когда узнал, что с нами едет и председатель К. Г. О. О. А. Чечотт, известный в России психиатр, с которым он давно хотел посоветоваться.
Вскоре подъехали и все остальные экскурсанты. Здесь они узнали об убийстве разбойниками-сванетами на Азау сторожа и гостившего у него учителя из Нальчика. Это известие всех очень встревожило, многие не захотели ехать дальше, да и князь не советовал. Мне стоило большого труда убедить экскурсантов, что теперь, после убийства, безопаснее чем когда-либо ехать к Эльбрусу, что убийство было совершено совсем не ради денег, которых не было у убитых, а только ради того, чтобы взять у них берданки, т. к. в Сванетии начиналось восстание. Большинство экскурсантов, особенно молодежь, согласились с моими доводами и решили продолжать путешествие до места нашего назначения; отказались только три дамы, чувствовавшие себя не совсем здоровыми.
Мы решили после обеда продолжать путь, чтобы сегодня же успеть доехать до Терскола. Князь был так любезен, что дал нам еще проводника-туземца. Уже было 4 часа дня, когда мы наконец тронулись в путь. Все же в настроении экскурсантов чувствовался какой-то диссонас, даже извозчики как-то лениво стали запрягать лошадей, но роскошные виды скоро заставили забыть все страхи и опасения. Только тут, собственно говоря, и начинаются настоящие красоты природы Кавказа. Можно смело сказать, что местность от Урусбиева до Эльбруса является поистине одним из лучших перлов по своей красоте не только на Кавказе, но и во всей Европе. На юге, между ущельями, поросшими сосновым лесом, рельефно красуется двухвершинный Уллу-Тау-Тчана. Слева, высоко над ближайшими горами, вырисовывается покрытый снегом конус Куртычи (4058 м); направо, на фоне голубого неба ясно выделяется белая голова Бубасанте; роскошные горы Ундырге дополняют эту великолепную панораму. Река Буксанте с левой стороны впадает в Баксан, превращая в этом месте каждую каплю воды в пену. Далее на правом берегу Баксана поражает своей оригинальностью гора Джиапирстало, у подножия которой приютился аул того же названия, состоящий из 4-х саклей; дальше - мельница, затем хуторок Кунтаре на Баксане (1825 м).
Ущелье становилось все тесней, начинало темнеть. Извозчики остановились и заявили, что ехать дальше невозможно, т. к. вся дорога загромождена громадными камнями. Они не разобрали в сумерках, что дорога идет между глыбами камней обвалившегося утеса. Я, чувствуя себя не совсем здоровым и усталым, не стал настаивать на продолжении пути. Кстати, и Председатель нашего общества заявил, что он не имеет достаточно свободного времени, чтобы доехать до Эльбруса, и должен торопиться назад. Пришлось повернуть оглобли и тем же путем отправиться обратно в Урусбиево. Уже совсем стемнело, когда мы прибыли туда. Наскоро поужинали и улеглись спать. Молодежь еще долго беседовала о виденном в эти дни и делала всевозможные предположения, строила проекты и, решив, наконец, что «утро вечера мудренее», заснула крепким сном. Встав утром очень рано, мы прежде всего стали обдумывать, что предпринять, чтобы всем экскурсантам доставить удовольствие, наконец, решили разделить отряд на две партии: одна партия, под руководством председателя Чечотта, отправится на ближайший ледник Уллу-Тау-Тчан, по ущелью Адыр-су, а другая - более надежная в физическом отношении - на Эльбрус. Предложение это было принято и после чая и завтрака стали снаряжать партию, идущую на Эльбрус. Князь согласился взять на себя руководительство ближайшей экскурсией, за что экскурсанты любезно его поблагодарили. Я решил во что бы то не стало со своей партией добраться на линейках, если не до Терскола, то, по крайней мере, до Иткола, а затем верхами - до Азау. Я попросил князя дать нам для фуража арбу, запряженную волами, конечно, за плату, что князь и исполнил с удовольствием. Во время всех этих сборов трое молодых экскурсантов из моей партии, никому ничего не сказавши, ушли, захватив горные палки и ледорубы, по направлению к близ лежащему леднику Курмычу. Между ушедшими был и мой любимец Ковалевский, и т. к. все был народ молодой и надежный, то я и не стал о них беспокоиться, а оставил записку, чтобы они по возвращении постарались бы нас догнать. Наконец, сборы были окончены, и мы в числе 8 человек и верхового проводника с арбой, по вчерашней же дороге отправились в путь. То место, от которого мы вчера вернулись, теперь проехали без всяких затруднений. Переехали по мосту через р. Ирык, которая бешено мчалась в объятия к своему старшему брату Баксану, чтобы вместе продолжать свою дикую скачку. Наши взоры привлекали вершины Козылты, до верху покрытые сосновым лесом; громадное, утесистое предгорье Кел-Чад закрыло от нас белоснежный Донгуз-Орун; вправо от дороги одиноко стояли, словно часовни, Буке-баши и Кош-Туруклу. Под горой, между Вуке и Ирыком, приютился поселок Кягиш, где туземцы приветливо предлагали айран; один из экскурсантов, бывший в Казбекской экскурсии, раздавал туземкам разные безделушки, за что они пожелали нам благополучного пути. Тронулись дальше. Оглянувшись назад, все были поражены очаровательным видом на Адыль-тау (4120 м) и чудным водопадом того же названия. Еще четверть часа езды, и перед нашими взорами в грандиозном ущелье проглянул ослепительно белый Чатын-тау (4363 м). Это одно из очаровательнейших мест всего Кавказа, здесь обязательно нужно устроить приют, где туристам можно было бы остановиться на более долгое время и отсюда совершать разные экскурсии на водопады, а также и в другие очень интересные боковые ущелья, до которых по лесной тропе очень легко добраться. Переехав по мосту опять на правый берег Баксана, экскурсанты положительно не знали, куда смотреть, так были великолепны окружающие картины. Еще немного езды, и мы въехали в громадный сосновый бор, который скрыл от нас на некоторое время все чудные виды; и нужно же было дать отдых глазам. В бору попадались сосны в два и даже более обхвата. Флора здесь преимущественно Atrigene Alpina, Globulara cordifolia, Phyteuma orbiculara, Geranium sylvaticum, Gentiana ciliate, Orchis globosa, Aquilegia alpine, Companula pusilia, а также Rhamnus tortuosa. Обогнув гору Буке, въехали в ущелье Тиныкле (1880 м); здесь сторожка направо от Баксана, того же названия, как и ущелье. Наконец-то, далеко впереди показался ледник Азау, конечная цель нашей экскурсии!
Снова пришлось переезжать по мосту на левый берег Баксана; отсюда идет дорожка мимо Донгуз-Оруна (4468 м), а также другая дорожка на Адыр-су к его ледникам. По обеим дорожкам встречаются дивные, грандиозные виды, приманивая путешественников к себе. Тут невдалеке от дорожки находятся казармы ветеринарной стражи, которая должна охранять и осматривать перегоняемый из Сванетии через перевал Юзенги или Бечо скот. В казармах мы никого не нашли, т. к. все, бывшие там стражники разбежались после убийства на Азау.
Высотометр при казарме показывал 1900 метров (6194 фут.) над уровнем моря. Опять едем. Немного далее за ущельем Юзенги, налево от дороги показалась гора Чугхур с замечательно причудливой обрисовкой контуров; с горы этой падает красавец - водопад Чугхур. Опять подъезжаем ближе к Баксану. Здесь на правой стороне находится великолепный альпийский сенокос, огороженный каменным забором; по мере надобности сенокос этот искусственно орошается. От горы Чугхур, проехав некоторое время сосновым лесом, выезжаем на чудную луговую поляну, известную под названием Ойсюругле (1950 м), часть ее засеяна ячменем (ячмень созревает в конце августа). Отсюда уже показывается глетчеровая поляна Азау; дальше, во всей красе виднеется большая гора Донгуз-Орун со своими ледниками. Наконец, приезжаем на хутор Иткол (конец колесному пути). До Азау осталось еще каких-нибуть 7 верст. Хозяева хутора приняли нас очень приветливо. Пока отпрягали и седлали лошадей, мы закусили и, веселые, бодрые и жизнерадостные, стали продолжать путь уже верхами. На продолжении трех верст узкая тропинка ведет по очень крутому подъему (2200 м); с одной стороны тянутся чудные альпийские луга, с другой - почти отвесно головокружительный обрыв в 200 метров глубины. Многим из моих спутников, не привыкшим к подобным путешествиям, пришлось очень жутко, сидя на лошадях, пробираться по такой тропинке. Казалось, один неверный шаг влечет за собой неминуемую гибель; поэтому почти все предпочли слезть с лошадей и идти пешком, только некоторые, более опытные экскурсанты, знающие, что на кабардинских лошадок можно положиться, спокойно продолжали ехать и любоваться окружающей природой.
Вдалеке рельефно выделялся белый хребет Кавказских гор, а внизу в пропасти темнел сосновый бор, по которому зигзагами, точно змея, извивался разъяренный Баксан. После подъема, достигавшего 2200 метров высоты, начался спуск. В 4 часа дня приехали на Болкароковский хутор Терскол, где нас приняли очень радушно и предоставили отдельную саклю. В виду того, что до вечера еще оставалось много времени, я предложил своим спутникам сейчас же, немедля, отправиться к Терскольскому леднику, на что все охотно согласились. Мы перешли по мосту, под которым бушует Терскол, на левый берег реки и стали подыматься по роскошному лугу, усеянному чудной альпийской флорой.
После получасовой ходьбы подъем уменьшился, и в четверть версты от дороги мы увидели кош с барантой. Затем подъем опять стал круче, и мы вступили в область морен; здесь пришлось идти совсем медленно между обломками утесов и морен ледника Терскола, который за последние два года сильно подвинулся назад, сажень на 5. Анероид показывал 2653 метра над уровнем моря. Ввиду наступающих сумерек нужно было спешить обратно. Становилось совсем темно; мы быстро спустились и в 9 часов вечера пришли на хутор, где нас ждал вкусный ужин из горного барашка.
Поужинав, мы все улеглись спать и быстро заснули, предварительно попросив хозяина разбудить нас пораньше и приготовить нам чай. Проснулись мы еще до рассвета, живо оделись, умылись холодной водой Терскола, напились чаю, закусили и отправились верхом через сосновый лес по направлению к Азау. Менее чем через час мы были уже в сторожевой будке, стоявшей у опушки соснового бора. Трудно представить себе местность красивей этой! Сзади оставался громадный вековой сосновый лес, на севере - роскошные бархатные луга, на юге громоздились мрачные, дикие утесы, а на востоке белым покрывалом раскинулись снеговые поля Азау. Что за чудная картина! Восхищению экскурсантов не было пределов.
В сторожевой будке, конечно, мы не нашли ни одной живой души. Стены будки, построенной из сосновых досок, во многих местах были прострелены берданочными пулями и обрызганы кровью. На полке мы нашли молитвенник на арабском языке. Оставив в будке проводника с лошадьми, мы поднялись на холм, откуда нужно было спускаться к леднику, находившемуся от нас не более как на расстоянии 150 саж.
Было довольно холодно (+4°к). Спустились по шиферообразному спуску, загроможденному валунами, к конечному пункту ледника Азау или Баксанского; это второй по величине ледник гиганта Эльбруса; он спускается с крайнего южного отрога Эльбруса и хребта Хотю-тау, связывающего Эльбрус с главным хребтом. Подойдя к тому месту, где Баксан вытекает из-под ледника, я заметил, что с июля 1903 года нижняя оконечность ледника Азау сильно изменилась. Во-первых, он подался назад на 5 саж. от того места, где я поставил тогда свои заметки, во-вторых, толщина оконечности ледника уменьшилась по крайней мере на 2 саж.; ледяной свод, из-под которого вырывается Баксан, (Азау) уменьшился на 1 саж. и уже не так красив, как был раньше; бока его с обеих сторон сильно оголились, особенно с левой стороны. Под шиферовыми осыпями еще находился лед, вследствие чего было очень трудно взобраться на один из валунов на левом берегу оконечности Азау для измерения и пометок. Красной масляной краской я написал на валуне, находящемся против оконечности ледника: «5-го августа 1905 года К. Г. О. Р. Л». и рядом на камне меньшего размера – «И 3». В то время, как я осматривал и измерял ледник, спутники мои, в том числе и дамы, очень легко взобрались на ледник, ушли уже вперед на полверсты, но так как они были в обыкновенной обуви, то я им знаками дал знать, чтобы они вернулись назад. Мой план был взобраться до возможной высоты по кряжу, разделяющему ледники Азау и Гара-Баши; для этого нужно было вернуться к сторожке.
Спутники мои благополучно спустились ко мне. Я показал и разъяснил им все мои измерения. Показал довольно глубокий колодец в 2 арш. шириной, который образовался от воды, падающей сначала в небольшую ямку на леднике. Размывая ее все глубже и глубже, вода образовала во льду воронкообразное углубление, в которое со всех концов текут ручьи, образующиеся от тающих лъдов и таким образом получается колодец. Объяснил моим экскурсантам, что там, где они сейчас ходили по леднику, перевал Чипер ведет в Карачай, что по последним измерениям Пастухова (первый русский, достигший вершины Эльбруса), площадь ледников Эльбруса занимает около 250 квад. верст.
На Азауский глетчер нетрудно взобраться, и экскурсанты ходили по нему без особого затруднения; если и есть на Азауском ледяном море трещины, то они преимущественно продольные, не препятствующие особенно переходам на далекое пространство, примером служит перевал Чипер, который по ледяному полю ведет в Карачай.
Недалеко от конца Азауского глетчера виден был глетчеровый или ледниковый столб - весьма любопытное явление. С окрестных утесов падают на поверхность ледника обломки камней и, прикрывая собой лед, образуют род зонтика. Доступа солнца и теплого воздуха ко льду нет; кругом же этой глыбы лед быстро тает, а покрытая камнями часть льда, наоборот, остается нетронутой; таким образом образуется ледяной столб в 2-3 аршина вышиной. Подобные столбы держатся иногда неделями, пока боковой теплый ветер не подточить их. Поднимаясь на более ровные места глетчера Азау, очень часто приходится видеть, что вода, образующаяся от таяния глетчера, просачивается по мелким трещинам или течет по поверхности льда небольшими ручейками, исчезающими в трещинах или ямах, известных под именем «ледниковых мельниц», такие ямы прорезывают всю толщину глетчерного льда. Ручьи, протекая по наклону под глетчеровыми массами, на своем пути соединяются с другими и выходят наружу в конце ледников под так называемыми «ледниковыми воротами», которые, постепенно размываясь вытекающей водой, образуют громадные своды. Иногда к ледниковой воде присоединяются и ключи, находящиеся под ледниковыми полями. Таких ключей здесь много, на это указывает то, что из-под Азауского глетчера и зимой вытекает большое количество совершенно прозрачной воды; летом же, во время таяния льдов, вода мутная, особенно днем. Выше «Кругозора» (подошва конусов Эльбруса), глетчер имеет несколько поперечных трещин. На гребне между двумя глетчерами Азауским и Гара-Баши хождение по леднику более затруднительно: в двух местах глубокие поперечные трещины невозможно перепрыгнуть и тогда приходиться возвращаться обратно или их обходить; приложив ухо к трещине, можно услышать, как бежит и шумит вода.
На поверхности глетчера Азау видны, особенно с правой стороны его, большие морены, образующиеся из обломков утесов, которые встречаются на пути ледника и по мере движения ледника, наконец, падают и остаются; исследуя породу этих обломков, можно узнать, откуда они начали свое путешествие. Азауский глетчер имеет в длину около 7 верст. Насчитывается на Эльбрусе около 70 ледников, из которых самый большой Ирык, спускающийся по восточному склону в долину Баксана; ледник этот имеет около 8 верст длины, тогда как Девдоракский ледник на Казбеке только 3,5 версты. Как уже сказано выше, ледники Эльбруса и Казбека спускались прежде значительно ниже, в настоящее же время замечается колебание в их размерах (согласно моим измерениям в последнее десятилетие). Уже констатировано несколько фактов отступления ледников, следовательно, они находятся в периоде постепенного уменьшения. Согласно указаниям профессора Мушкетова, этот период начался в первой половине 70-х го-дов. Если считать, что продолжительность периодов возрастания и уменьшения, высчитанная недавно Форелом по отношению к Альпийским ледникам, действительно равна 35 годам, то, следовательно, период уменьшения длины Кавказских ледников в настоящее время должен скоро замениться периодом их возрастания; возрастание это должно начаться почти с нынешнего года - qui vivra – verra.
Горные породы Эльбруса и его склонов - трахит, гнейс, базальт и вулканическая лава (в зернах); попадаются куски чистой серы. Присутствие этих пород указывает на то, что Эльбрус когда-то был огнедышащим колоссом Кавказа - очертания кратера обеих вершин его и теперь заметны, несмотря на ледяной покров в несколько сажен толщиною. Проснуться ли опять когда-нибудь подземные силы, это, конечно покрыто мраком неизвестности, но очень возможно, что заснувший, покрывшийся снегом и льдом вулкан Эльбрус снова оживет и начнет свою деятельность: считался же в древности Везувий потухшим вулканом до тех пор, пока в 79 году по Р. X. проявил грозную деятельность и засыпал своим пеплом римские города Геркуланум, Помпею и Стабию. В 18 столетии его опять причислили к разряду недействующих вулканов, кратер покрылся богатой растительностью, даже на краях его красовались дубы, ясени и др. деревья. Затем опять начались грозные извержения, которые несколько недель тому назад стали такими сильными, что вторично засыпали пеплом несколько городков и деревень, кратер же Везувия понизился на 1200 фут. Из всего сказанного ясно, что потухшими нельзя называть не только вулканы, действовавшие в историческую эпоху жизни человечества, но и наши Кавказские, деятельность которых относится к доисторическим временам. Очень возможно, что горячие источники, беспрепятственно выходящие из недр земли, удерживают наши потухшие вулканы от возобновления деятельности.
Что же касается минералов, имеющих огромное значение для человека, то таковые еще спят непробудным сном в недрах Кавказских гор. В различных местах выходят наружу прожилки железной, серебряно-свинцовой, медной и цинковой руд, но они почти не разрабатываются по неимению путей сообщения.
Альпийская растительность и флора на Кавказе доходит до 11 500 фут. над уровнем моря; баранты овец в июле и августе пасутся на кавказских альпийских пастбищах до 11000 фут.; недаром кавказские барашки славятся своим вкусным мясом (карачаевские). Кавказские вершины и ущелья, в том числе и Баксанская долина, очень богаты своей флорой. Начиная от Урусбиева аула, часто встретите Daphne Mererem, Rosa Alpina, Salix reticulate, Salix herbacea, Dryas octopetala (кустообразные, возле Азау), Asalea procumbens (на 1500 футов выше Азау), Rhododenron ferrugineum, Vaccinium Vitis sdaca; около сторожки в основном лесу: Atragene alpine, Helianthemum Vulgare Alpus Viridis, Juniperus nana W, Globularia cordifolia, затем на 11000-12000 футах: Arenaria cilliata, Eritricheum nanum, Silene aculis; на Терскольском и Иткольских пастбищах встречаются часто всевозможные ядовитые растения: Аconitum, разновидности Gentian, Paradica Lilliastrum, разновидности Phyteuma и очень полезные для скота Meum Muttcllina, Plantago Alpina, Plantago Montana, Poa alpine и Aster alpinus. Однако, несмотря на поиски, я не нашел на Кавказских высотах любимого в Швейцарии, растения Leontopodium alpinum coss Edelweiss; следовало бы посеять семена этого чудного бессмертника в различных местах Кавказских гор.
За разговорами и объяснениями мы и не заметили, как добрались до сторожки, где ожидал нас носильщик-карачаевец. Я предложил всем сесть на лошадей и подниматься верхом до тех пор, пока лошадям можно будет идти. Отправились по дорожке мимо железистого источника, держась более вправо, ближе к горе Гара-Баши; затем перебрались через речку того же названия, которая, низвергаясь с отвесной скалы, образует очень красивый водопад у оконечности ледника Гара-Баши. Дорожка становилась все круче и круче, и мы с трудом подвигались вперед. Можно было бы, не затрачивая больших средств, разработать эту тропинку так, что верхами свободно можно было бы добраться до ледникового поля Эльбруса, которое упирается в высокий спинообразный кряж. Наконец, пришлось слезть с лошадей, которые совсем измучились, и продолжать путь пешком.
Слева находился склон, по которому мы скорее могли бы достичь места, откуда открывается обширный вид во все стороны (место это названо мною по справедливости «Кругозором»). Зная, что склон этот хотя и оброс травой, но настолько крут, что с него легко сорваться, мы пошли, придерживаясь котловины, по которой несется река Гара-Баши.
Значительно облегчало нам восхождение то, что погода была нежаркая, солнышко лишь изредка выглядывало из-за туч. Трудно себе представить радость моих спутников, когда я нашел несколько цветущих альпийских роз (Rhododendron ferrugineum), которые я встречал только в Швейцарии; мы украсили ими свои шляпы и довезли их до Пятигорска. Наконец, мы добрались до громадного удлиненного плато в 20 саж. шириной, отделяющего Азауский ледник от ледника и ущелья Гара-Баши.
Анероид показывал 3250 метров (10600 фут.). Что за чудный вид открылся нам отсюда! Слов не найдешь, чтобы выразить те чувства, которые испытали все, любуясь этой волшебной панорамой. Гордость Кавказа - Эльбрус предстал пред нами, как на ладони; ясно, отчетливо были видны каждый обрывчик, каждая трещина на вершинах Эльбруса, каждый холмик, каждый камень, выступающий из ледяного моря; ясно было видно, что на южном склоне больше каменных гряд, чем на северном. Внизу, глубоко у наших ног, громадным белым полем тянется Азауский ледник; на востоке - во всей своей красе раскинулась Баксанская долина с громадным сосновым бором, который зигзагами пересекает серебряная нить р. Баксана; а там, вдали, направо - громоздились горы-великаны, блестя своими величавыми белыми вершинами!
На первом плане видны были остроконечная Ушба, Донгуз-Орун (4487 м) со своими грандиозными ледниками и ущельями (даже ясно виднелась дорожка, ведущая в Сванетию); юго-восточнее - пирамида Чавла и рядом с ней горы Шхельда-Тау (4320) и Бжедух (4271); затем, дальше к востоку - Адыр-Су-Баша (4370), Чайлик-Баша (4542), Тихтен-Ген (4614 м), а еще восточнее, в средней части центрального Кавказа - Гетола (4860), Тетнульд (4853 м.), Адыш (4868 м), двухглавый Чанги-Тау (5051), Шхара (5184м), Дых-Тау (5198 м) и Коштан-Тау (5145), а дальше, на втором плане, вырисовывались Карогом-Хох (4358 м.) и Адай-Хох с громадными ледниками и, наконец, двухвершинный Казбек (5045). Я был на Риги-Кульме, на Пилатусе, но они ничто в сравнении с той удивительной, волшебной красотой природы, которая открылась здесь нашим глазам, такого дивного «Кругозора» я еще не видал нигде.
Нет, положительно, здесь нужно построит метеорологическую станцию. Лучшего места не найти! А в сосновом бору, у сторожки, хорошо бы построит климатическую станцию; это будет второй Гриндельвальд, но гораздо величественнее!
Мы поднялись еще на 1000 футов и добрались до конца ледника. Кругом разбросаны громадные глыбы, остатки застывшей лавы Эльбруса.
Весь ледник изборожден трещинами и ручьями; под ногами рыхлый грунт, состоящий из мелких зерен лавы. Однако погода стала меняться, Эльбрус быстро окутался мглистым туманом, можно было ожидать вьюги. Как кстати была бы здесь хижина для туристов, где всегда можно было бы укрыться от непогоды! В ней же могли бы храниться всякие снаряды и приспособления для восхождения на конусы Эльбруса, что очень облегчало бы трудный подъем.
Слегка закусив второпях, мы стали быстро спускаться к сторожке. Не прошло и часа, как мы уже сидели верхом на своих лошадках и, веселые, довольные, отправились в обратный путь, по дороге лакомясь спелой земляникой.
Приехав на Терскол-Кош, мы застали там трех наших, отставших в Урусбиеве, товарищей; они только что вернулись с Терскольского глетчера, куда было отправились для восхождения на Эльбрус, но, видя, что погода начинает меняться, поспешили вернуться. Поблагодарив хозяина и расплатившись с ним, мы поехали дальше в Иткол, где нас ждали возницы. В Итколе напились кто молока, кто айрана и поехали дальше, спеша к ночи добраться до Урусбиева. Волы с арбой шли хорошо и не отставали от лошадей. Только подъезжая к мосту через р. Ирык, быки заартачились и не хотели въезжать на мост; было совсем темно, и мост был еле виден. Пришлось насильно гнать их на мост. Один бык упирал на другого, и дело кончилось тем, что один из них сорвался с моста и упал в речку, другой же с арбой каким-то чудом удержался. Ну, думаем, пропал наш бык, убился насмерть! Слезли с экипажей и пошли к речке с фонарем, смотрим: бык не только жив, но даже с нашей помощью встал, как ни в чем не бывало и пошел дальше. Он просто были ошеломлен, хотя в нескольких местах у него была содрана кожа.
Часов в 10 вечера мы прибыли, наконец, в Урусбиево. Нас встретил князь с тремя дамами, которые давно вернулись из своей экскурсии. Оказалось, что Председатель К.Г.О.О. А. Чечотт со своим семейством еще днем уехал; экскурсия их на ближайший ледник была очень удачна. Было уже 12 часов ночи, когда мы, наконец, поужинав, улеглись спать. Встав утром очень рано, я первым долгом отправился посмотреть на пострадавшего быка; он чувствовал себя хорошо и с аппетитом пощипывал сочную траву. Мне очень хотелось воспользоваться хорошим утром, и я предложил сделать экскурсию к озеру Сюль-трана (10500 фут. над у. м.), но так как многим из экскурсантов нужно было торопиться, то мое предложение было отклонено. Оставалось только напиться чаю, закусить и отправиться в обратный путь. За чаем я высказал князю свои соображения на счет постройки на «Кругозоре» и у Азауской сторожки метеорологической и климатической станций и о том, что нужно бы установить надзор за охотой на туров, оленей и серн. Князь нашел мои соображения вполне справедливыми и целесообразными. В 9 час. утра мы расплатились и распростились с любезным хозяином, князем Урусбиевым, и отправились в обратный путь. С грустью прощались экскурсанты с чудными картинами Кавказской природы.
В Корхужан мы на этот раз не заехали. Около Озрокова аула, на чудной поляне, окруженной каменной стеной, остановились покормить лошадей. Тут же невдалеке находится сыроваренный завод швейцарца Лихте, который я отправился осматривать с некоторыми экскурсантами.
Хозяин, земляк мой, очень обрадовался, увидев меня, предложил нам для ночлега две комнаты, но нам пришлось отказаться от его любезного предложения, т. к. ночлег здесь не входил в нашу программу. Г-н Лихте любезно показал свой завод и познакомил с сыроваренным делом. Он рассказал нам, что работает исключительно только сам со своей семьей, что благодаря своей честности и трудолюбию, он уже успел приобрести любовь, доверие и уважение туземцев. Запасшись у Лихте молоком, яйцами, сыром и даже кофе, который жена и дочь хозяина успели приготовить, мы вместе с г. Лихте и его семьей, отправились на поляну к нашим товарищам. Прощаясь с нами, г. Лихте просил нас на будущее время иметь в виду, что экскурсанты всегда найдут у него приют и здоровую вкусную пищу.
Мы поблагодарили его и двинулись дальше. Вскоре небо стало заволакиваться тучами, а со стороны Эльбруса послышались раскаты грома. Не успели мы доехать до Чертова моста, как уже стало совсем темно. Молния пересекала небо по всем направлениям, раскаты грома оглушали нас. Картина грозы в горах замечательно красива, но страшная тьма и перспектива предстоящей переправы через Чертов мост помешали нам вдоволь налюбоваться ею. Действительно, переправа через Чертов мост ночью, под громадными, нависшими утесами, да еще при страшном ливне - не безопасна. Однако мы переправились, слава Богу, благополучно и скоро увидели на горе приветливо мерцающий огонек в усадьбе Тау-Султан-Наурузова, куда мы и стремились, чтобы переночевать. Ворота нам отворил суровый туземец- приказчик, но после того, как я вручил ему письмо от князя Тау-Султан-Наурузова, он сделался моментально очень любезен и предупредителен. Он дал в наше распоряжение большой дом, где мы поспешили переменить промокшую одежду, а молодежь, чтобы согреться, принялась отплясывать; старый, угрюмый, нежилой дом огласился веселым, здоровым смехом молодежи. Скоро появился самовар, молоко, сыр, и мы с волчьим аппетитом принялись все это уничтожать. Утром 7-го августа, предварительно позавтракав и поблагодарив приказчика, отправились дальше. В Атажукине остановились, чтобы дать хорошенько отдохнуть лошадям, а сами в это время смотрели на туземцев, которые под звуки гармоники в национальных кабардинских праздничных костюмах отплясывали перед нами свою излюбленную лезгинку. Я, узнав, что в Атажукино прибыл пристав Нальчикского округа, отправился заявить ему о краже сапог и серебряных украшений с седла. После 1,5-часового отдыха мы двинулись дальше. Скоро пришлось распрощаться с бешеным Баксаном, а затем и с Малкой. Переехав ее, мы свернули с дороги и заехали на мельницу, чтобы сделать последний привал. Отдохнув часа два, мы поехали другой дорогой через станицу Зольскую по направлению к Пятигорску, куда и прибыли благополучно в 9 часов вечера.
В заключение, я еще раз повторяю, что естественные богатства Кавказа неисчислимы. Это щедро одаренный природой край, он ждет только, когда коснется его, наконец, культура, когда на его роскошных пастбищах будет пастись крупный швейцарский скот, когда будут открыты сельскохозяйственные школы, которые научат туземцев толково эксплуатировать вековые сосновые леса Кавказа, его неисчерпаемые минеральные богатства, бешеную силу его рек, обрабатывать и орошать каждый клочок земли.
