Уже давно запала мне мысль в голову побывать на трех вершинах, которые так гордо возвышают свою голову надо всем Кавказским хребтом. Много пришлось собираться и готовиться. Но сознание, что без тренировки нельзя и думать о подъеме, заставило несколько подготовиться к такому трудному делу. Для этого прежде всего пришлось походить по горам вообще. И вот в 1910 году мне удалось отправиться долиной Баксана с целью подъема на Эльбрус. Попытка окончилась полной неудачей. Удалось подняться только до середины. Эта попытка указала на все недостатки нашего снаряжения и нашу неопытность, но сильнее укрепила желание во что бы то ни стало побывать на вершине гиганта Эльбруса. К 28 июня 1911 года мне удалось снова организовать экскурсию. В состав вошли следующие лица: Я.И.Фролов, В.М.Ройхель, В.И. Дьячков и И.Г. Лейзерович. Экскурсия отправилась под флагом Кавказского Горного Общества в Пятигорске. По дороге к нам присоединилась компания из 4 лиц: К.В.Писнячевский, А.М.Вербов, О.М.Милюгина и А.А.Ейбоженко. Пунктом, с которого мы предполагали начать подъем, назначен был Кругозор, так я и Ройхель уже поднимались именно с этого пункта. Первого июля мы прибыли к сторожке, находящейся около ледника Азау. Погода стояла ясная, и мы, не теряя времени, в этот день поднялись на Кругозор с целью переночевать в Лейцингеровской хижине Кавказского Горного Общества. Утром 2 июля в 5 часов 35 минут мы выступили в путь, имея проводниками Сеида Ходжиева и Бочая Урусбиева. Но уже на Кругозоре желающих идти на вершину осталось 6 человек. Прошли ледники и в 2 часа 30 минут прибыли в Приют Одиннадцати, расположенный на фирновых полях и состоящий из двух скал с проложенной между ними маленькой стенкой. Здесь мы предполагали ночевать. Четверо из наших спутников идти не решились дальше и с проводником Бочаем спустились на Кругозор. Остались среди снегов под скалой я, Ройхель, проводник Сеид Хаджиев и носильщик-сванет. Жалко было расставаться со своими спутниками, хорошими знакомыми, и жутко оставаться среди снегов. Часов в 6 вечера мы разгребли снег, вскопали немного землю и легли спать. Предположение наше отправиться в путь в 12 часов ночи окончилось неудачей. Поднялся страшный холодный ветер. Пришлось переждать. И только в начале шестого утра нам удалось выступить. На Приюте Одиннадцати мы оставили все наши тяжелые вещи и излишнюю провизию, захватив в карманы шоколад, печенье, сыр и по кусочку хлеба. Вооружив свои ноги кошками, мы бодро зашагали по ледяному склону. Разреженный воздух давал себя чувствовать. Дорога затруднялась благодаря крутизне обледенелых склонов. Через каждые 20-30 шагов приходилось делать остановки. Чем дальше, тем путь становился все труднее и труднее. У меня началась горная болезнь. Я не знаю, каков путь на вершину со стороны седловины, но прямое восхождение на восточную вершину довольно тяжелое. Перед самой вершиной мы настолько устали, что легли на снег и целый час спали крепким сном. Сил стало как будто больше. Мы чуть не бегом взбежали на восточную вершину Эльбруса, несколько правее тура, сложенного Лысенковым в 1907 году. Страшный ветер буквально валил с ног. А сильный мороз украсил наши усы и бороды ледяными сосульками. Ветер и мороз дали нам возможность пробыть на вершине несколько минут. Возглас проводника «Айда! Домой!» двинул нас вниз. Как знак нашего пребывания на вершине Ройхелем на ледорубе Лысенкова навязано новое полотенце с французскими буквами D.R.
Самое раннее восхождение на Эльбрус, сколько я знаю, совершено было 13 июля. Естественно, что наше восхождение вызвало перед своим осуществлением толки. Но большинство сходилось на том убеждении, что такое раннее восхождение - просто мальчишеский задор. Указывали на массу снегов, на их сползание большими площадями. Но как оказалось на месте, снегу на склонах уже не так много, а о сползании и говорить не приходится. Нельзя не указать на то, что в это время южный склон Эльбруса покрыт почти сплошным льдом. Нам этот лед затруднений особенных не причинял, благодаря новым стальным восьмизубым кошкам по швейцарскому образцу. Нам нигде не приходилось рубить ступеней. Если рубил, и то для себя ступени, так это проводник, который шел без кошек в туземной обуви чобурах.
Примечание: Это восхождение чрезвычайно важно в том отношении, что доказало возможность раннего восхождения на вершины Эльбруса, преимущество Кругозорского пути, необходимость постройки каменной хижины у Приюта Одиннадцати. Преимущества Кругозорского пути перед Терскольским следующие: значительно более короткий подъем на Кругозор, чем на Терскол, возможность заночевать (Приют Одиннадцати), ближе к вершине и меньшая затрата времени.
Более подробный рассказ Я.И. Фролова был опубликован в Ежегоднике Кавказского Горного Общества позднее:
Источник: Я.И.Фролов. На вершину Эльбруса. Заметки и практические указания участника восхождения на восточную вершину Эльбруса 3 июля 1911 г. Ежегодник Кавказского Горного Общества. Пятигорск, №5, за 1911 – 1912 гг. Под редакцией члена Правления Общества В.М.Будрика. Пятигорск, типо-лит. бывш. А.П.Майорова, 1913 г.
Еще давно, когда я впервые попал на Кавказ, когда я впервые увидел белые головы, поднимающиеся над хребтом, - еще тогда появилось у меня желание побывать на них, осмотреть их, перечувствовать то, что чувствует человек, побывавший там.
Много и долго смотрел я на них снизу, не решаясь ступить своей ногой на то, что, по мнению туземцев, доступно только Богу, но не человеку. Из туземцев теперь не многие верят, что смертные могут подниматься на такую высоту.
Приходилось и читать о подъеме на Эльбрус, но все эти записки говорили о той трудности, которую не всякий человек может преодолеть. Что же касается сторонней публики, так та вообще-то не особенно верит тому, чтобы кто-нибудь достиг вершины Эльбруса. Не раз приходилось слышать, как иронически отзывались об альпинистах, побывавших на не всем доступной вершине. «Пускай себе говорят о восхождении. Проверить их никто не может, так как никто туда не взберется!»
Вот слова, которые приходилось слышать. Ироническое замечание строилось на том, что проверить подъем действительно трудно и не всякому под силу. Только побывавши там, убеждаешься, что явился туда не первым. Не скрою, придерживался отчасти этого взгляда и я. Как, в самом деле, проверить то, к чему относишься не с особенным доверием и что вообще-то трудно проверить? Оставалось одно - или поверить безо всяких доказательств или огульно отвергнуть заявление о достижении вершины.
Но так до истины никогда не доберешься!
Нужно избрать другой путь проверки.
Нужно самому попробовать подняться. Вот и стал я готовиться к этому трудному делу. Само собою разумеется, что о немедленном подъеме и думать нельзя. Нужно себя подготовить, потренироваться. И стал я как можно чаще подниматься на близ лежащие вершины около Пятигорска - Машук и Бештау. Потом отправился путешествовать в горы Кавказа, где, знакомясь с Кавказом вообще, я в то же время поднимался на более низкие вершины и переходил через перевалы.
Только летом в 1910 году удалось составить компанию из нескольких лиц, желающих подняться на Эльбрус. Начали подъем 8 августа. Смешно было наше снаряжение и сама компания!
Застала нас снежная метель на высоте четырех тысяч метров. Тут-то и сказалась наша неопытность. Тут-то мы ясно увидали, чего нам не хватает, - опыта.
Некоторые из нас оказались в таком смешном и в то же время печальном положении: одному одеть на ноги нечего, другому нечем закрыться от ветра и вьюги. Посидели мы, послушали печальную тягучую песню эльбрусской вьюги и пошли обратно. Но неудачи умудряют человека. Эта неудача не остановила меня. Наоборот, удачный подъем хотя бы на 4000 метров н. ур. м. вселил еще большее желание побывать там, куда так редко и не всякий человек может забраться.
Я решил во что бы то ни стало побывать на Эльбрусе.
И вот к 28 июню 1911 года снова удалось организовать группу желающих подниматься.
Сюда вошли я, В.М. Ройхель, В.Н. Дьячков, И.Г. Лейзерович. К нам присоединилась еще группа, состоящая из четырех человек: О.М. Милютиной, К.В. Писнячевского, А.А. Ейбоженко и А.М. Вербова. Первого июля мы уже были в ветеринарной сторожке под ледником Азау, так как подъем решили начать не с Терскольского пика, откуда обыкновенно начинают подъем некоторые русские альпинисты, а за ними и иностранные, а с Кругозора (11,800 ф.).
Погода стояла ясная. Жалко терять такое время. Не всегда его имеешь около капризного Эльбруса. К вечеру этого же дня мы уже были на Кругозоре, где и заночевали в Лейцингеровской хижине Кавказского Горного Общества в Пятигорске.
Расположились на деревянных нарах. Жалкий ночлег! Холод и сырость не навевают снов волшебных. В 5 с четвертью утра двинулись мы в путь, имея проводниками Сеида Хаджиева и Бочая Урусбиева (ум. в 1911 г.). Но уже на Кругозоре один из семи почувствовал себя плохо и возвратился обратно (А. А. Ейбоженко).
Весело двинулась наша группа. Вступили на ледники. Радостное настроение! Легко перепрыгиваем через открытые трещины и осторожно ступаем на снег, закрывающий их. Идем быстро. Проводнику приходится останавливать бегунов. Случайный провал в снег одного вызывает у других смех. Как быстро он оправляется, как энергично вытягивает он провалившуюся ногу! Как мячик, вылетает он!
Но не долго шли так. Некоторые стали как-то иначе дышать, часто вздыхать и просить отдыха. То и дело слышен возглас «Тохта!» (садись!).
Некоторые стали как-то вянуть.
Нет уж той живости, которая была раньше заметна. Раньше падение одного вызывало шутки и остроты, теперь на это уже не обращается внимания, как будто так и должно быть. На лицах некоторых заметна бледность. В чем дело? Это легкие признаки горной болезни.
Проходим несколько групп скал. Они как-то не интересуют нас. Но вот вдали на снегу обрисовалась небольшая группа. Все как-то сразу обрадовались, повеселели! Некоторые из товарищей, забыв, что снежное поле, а горные места в особенности, сильно скрадывают расстояние, порешили добраться до них в каких-нибудь полчаса; но горько было их разочарование, когда пришлось тащиться до них часа полтора! Но эта группа манила к себе, давала силы. Что-то знакомое, родное видишь в них. Это «Приют одиннадцати», где в 1910 году 8 августа я сидел, согнувшись в комок, под камнем и целых восемь часов пережидал страшнейшую метель - крещение молодого альпиниста. Радостно забилось сердце при виде старого пристанища.
Но редкие облака, разбросанные по ярко-бирюзовому небу, стали вызывать опасения относительно погоды. Страх невольно закрадывается в душу. Не делишься только им ни с кем. Гонишь его от себя прочь, стараешься как-нибудь отвлечься, но он назойливо забирается в душу. Воспоминание о прошлогодней метели не на шутку начинает волновать. Единственным успокоением является то, что иду теперь во всеоружии. Теперь мы не будем одевать на руки теплых носков вместо перчаток, теперь мы не будем драть полотенец, чтобы обернуть их половинками ноги, или греть их на бумажном костре, разведенном под буркой.
В 2,5 часа дня мы пришли на «Приют одиннадцати» (4000 мет.), где уже заранее нами намечен был ночлег.
С радостью сбросили со своих плеч надоевшую ношу. У одного начались в сильной степени приступы горной болезни, сопровождаясь рвотой. Пришлось уложить его на снегу и закрыть буркой, так как сам-то приют состоит из двух скал с проложенной между ними низенькой стенкой, в то время занесенной снегом. Быстро расположились и принялись дружно закусывать. Некоторые, по-видимому, вспомнив домашнюю привычку, сладко заснули на солнышке.
Как-то странно было смотреть здесь на сладко спавших людей. С лицами, обильно смазанными цинковой мазью, они казались мертвецами, лежащими среди белоснежной фантастической обстановки. Я лично не мог сомкнуть глаз и уныло бродил по скалам, не обращая внимания на те грандиозные виды, которые оттуда открывались. Жутко! Я готов был разбудить их! Но они, как бы сочувствуя моему одиночеству, стали друг за другом подымать головы.
Солнце уже склонялось к западу, и долины, углубления которых мы ясно видели, наполнялись из глубины чёрною тенью.
Отдохнули. Теперь нужно подумать и о ночлеге.
Этот вопрос занял головы многих. И разрешен он был, нужно сказать, несколько неожиданно - часть решила возвращаться обратно в этот же день. Один, как я уже сказал, заболел горной болезнью, а остальные или не надеялись на свои силы или просто не ставили целью взойти на вершину.
Спешная подготовка к спуску, спешная передача необходимых запасов остающимся. Передаются то сахар, то сыр, то шоколад... Уходящие надели рюкзаки, участливо распрощались с оставшимися. Жалко было расставаться со своими знакомыми, близкими людьми и жутко оставаться на этом «Приюте одиннадцати», заброшенном в снежные поля Эльбруса. Остались я, В. М. Ройхель, проводник Сеид Хаджиев и носильщик сванет.
Долго мы смотрели вслед уходящим.
И когда они скрылись из наших глаз, только тогда мы стали приготовлять наше жесткое ложе. Становилось холодно. Разрыли ледорубами снег, вскопали камни; крупные камни разбросали, а мелкими сравняли дно. Получилась яма, или как мы назвали ее шутя «могила», длиною в рост человека и шириною аршина 1,5. И в этой «могиле» мы вчетвером стали укладываться спать в 6 часов вечера.
Пришлось лечь попарно, ногами друг к другу, так что ноги противоположного соседа находились под головой или боком другого.
Все имеющееся теплое платье пришлось одеть на себя. Подостлали бурку на низ, остальными укрылись. Верхняя бурка была тщательно подвернута под нас, а сверху еще придавлена камнями, так как поднимался сильный ветер, который ночью мог сорвать ее с нас. Мягкую подушку заменял собою рюкзак, наполненный банками, склянками, коробками. Неудобно, но терпимо. Здесь мы с завистью вспомнили об удобствах лейцингеровской хижины.
Решили мы встать часов в 12 ночи и продолжать наш путь на вершину. Но к 12 часам поднялся такой ветер, что невозможно было удержаться на ногах. Он рвал снег и гнал мелкие камешки. Пришлось продлить удовольствие лежания в яме, в которой, кстати сказать, нельзя «ни охнуть ни вздохнуть». Лежим. Боязно взглянуть на чистое небо. Чувствуешь, что сейчас же за буркой, кроме сильного ветра, еще и мороз, довольно большой мороз. Часам к пяти ветер стал утихать.
Встали... Мороз. Снег скрипит под ногами, холодно. Но чувствуется бодрость. Мы все-таки спали, хоть и не особенно много. Собрали мы свои вещи, разобрали их, выбрали самое необходимое. Необходимое это - фляга с водой, шоколад, сыр, хлеб - дневной запас провизии. Бурки же и альпийские мешки оставили здесь.
Уже на месте пришлось вооружиться кошками. Медленно двинулись мы вверх, делая зигзаги и сильнее опираясь на ледорубы. Отсюда начался уже почти сплошной лед, ярко блестящий на освещенных солнцем склонах. Наши восьмизубые кошки по заграничному образцу оказали нам неоценимую услугу. Нам нигде не приходилось рубить ступеней. Если кто рубил для себя ступени, так это проводник, который шел без кошек в туземной обуви - чобурах. Разреженный воздух давал себя чувствовать. Около Пастуховского приюта я стал замечать у себя приступы горной болезни. Горная болезнь проявляется в головокружении, тошноте, рвоте, общей апатии, шуме в ушах. Но желание побывать на вершине пересиливало страдания. Дальше мы заметили на себе явление, которое наблюдается в разреженном воздухе, - тяжесть всех членов тела, особенно рук и ног. Движение рукой или ногой требует больших усилий. Явление это, по-моему, можно объяснить разностью в давлении воздуха. Наши руки и ноги в сочленениях поддерживаются, кроме мускульных и сухожильных связок, еще и давлением наружного воздуха. Если это давление уменьшить, то нарушается та связь, которая должна быть. Вот это явление приходится особенно сильно переиспытывать, поднимаясь на большую высоту. Чем выше поднимались, тем сильнее чувствовалась тяжесть. Но кровоизлияний ни у кого не было, кроме проводника. У него было кровоизлияние в мочевой пузырь. Моча выливалась с сильной примесью крови. И это явление можно нередко наблюдать на больших высотах. Это происходит тоже от разницы в давлении воздуха. На обыкновенной высоте на кровеносные сосуды давит наружный слой воздуха. Если же кровеносные сосуды подходят близко к поверхности кожи и на них давление меньше обыкновенного, то сосуды как бы вспухают и иногда прорывают верхний эпидермидальный слой кожи. Особенно сильно чувствовалась разреженность воздуха и общая усталость перед самой вершиной.
Самая дорога здесь становится довольно трудной - крутой подъем, масса камней, лед. Здесь мы почувствовали такую слабость, что дальнейшее движение казалось невозможным. Мы легли на снегу и проспали крепким сном больше часа, не обращая внимания на сильный ветер и морозный воздух. Сон восстановил наши силы. Мы быстро двинулись вперед. Наша цель была взойти на восточную вершину Эльбруса, а потому на седловину мы и не заходили. Заход на седловину отнял бы время и удлинил путь. Перед самой вершиной очутились мы несколько восточнее обыкновенного пути альпинистов.
Но сейчас я считаю наше отклонение для себя удачным. Если бы мы пошли южнее, то трудно сказать, удалось ли бы нам побывать на вершине. И вот почему. Идя восточнее, мы были скрыты от западного ветра, который царил на вершине и на открытых для этого ветра склонах. Что там царил сильнейший ветер, мы ясно видели по снежным вихрям, которые почти беспрерывно носились в седловине и иногда показывались из-за восточной стороны вершины. Силу этого ветра и его действие мы испытали на себе, взойдя на вершину 3-го июля в 2 часа 35 минут дня. На самой вершине мы очутились несколько правее ледоруба П. Г. Лысенка, оставленного им в 1907 году. Первым нашим желанием было осмотреть ледоруб с навязанным на него полотенцем. Ледоруб, наклоненный к востоку, был виден, но полотенца на нем не оказалось. Только небольшой клочок от него валялся около. Он лежал примерзшим к обледенелому снегу, восточнее ледоруба. Сорвал ли его западный ветер в то время, когда на вершине была оттепель, или он, благодаря воздуховороту, не отлетел далеко от ледоруба. Не это, конечно, важно. Важно то, что на вершине бывает температура, при которой начинается таяние снега.
Определить, какова эта температура, мы не сможем до тех пор, пока там не будут оставлены максимальный и минимальный термометры. А сделать это давно уже пора!...
Сила ветра была настолько велика, что трудно не только двигаться вперед, но даже держаться на месте. Не скрою, что когда я бросился к ледорубу, то сильный ветер не просто остановил меня, но свалил с ног назад. В. М. Ройхель стал навязывать на ледоруб новое полотенце с меткою французского алфавита D.R.; я же принялся отыскивать на вершине другие признаки человеческого пребывания.
Разрывал около тура (каменная грудка) снег, обшарил самый тур, но ничего, кроме ледоруба, мною не было найдено.
Только он один молчаливо и гордо свидетельствовал, что наше пребывание здесь не первая новость. Сильный холод не позволял оставаться там дольше. Мороз и ветер были так сильны, что, несмотря на нашу теплую одежду, ледяной ветер проникал до самого тела.
Только бегло пришлось осмотреть вершину и открывающиеся с нее виды.
Сама вершина представляет довольно большую площадь - котловину, несколько вытянутую с востока на запад, являя собою кратер громадного былого вулкана. Глубина кратера не особенно велика. Углубление имеет с южной стороны пологий спуск, а с северной более крутой, даже обрывистый; прорыв на восток. Кратер и наружные края воронки покрыты не особенно крупными лавовыми обломками. Снегу было сравнительно мало - только тонкий обледенелый слой его покрывал дно воронки и края, оставляя открытыми обломки лавы.
Это беглый обзор. (Имеется в изд. Кавк. Горн. Общ. статья «На Эльбрус по Баксану» В. В. Дубянского, где дается описание восточной вершины Эльбруса. Но оно тоже, к сожалению, очень кратко). Более тщательное изучение поверхности Эльбруса - дело вообще всех альпинистов, преимущественно будущих, при более благоприятных условиях и более привычных к перенесению разреженного воздуха. Благоприятная погода даст возможность осмотреть вершину не бегло, а тщательно, давая точные цифры длины воронки, ширины, глубины и т. д.
Навязав полотенце и осмотрев вершину, мы не знали, что дальше делать. Как-то все сразу обратились друг к другу с вопросом: «Что же дальше?»
Нельзя не сознаться, что мы были страшно измучены. Каждый из нас ясно видел, что дальнейшее пребывание на вершине невозможно. Лицо и руки буквально коченели. И это 3-е июля! Даже как-то совершенно забылось, что там где-то внизу теперь тепло, где в это время ищут тени, скрывая себя от знойных лучей солнца. Само собою разумеется, что общим желанием нашим было продлить время пребывания, но невозможность и сильный отчаянный крик проводника «Айда!» вывели нас из того, теперь не могу сказать, приятного или неприятного положения. Мы все бегом молча бросились вниз. И только пройдя некоторое расстояние, мы стали обмениваться друг с другом своими мыслями, передавать друг другу свои впечатления и ощущения.
С запада потянулись через вершины Эльбруса белые облака. Побежали по нем серые тени. Только временами как-то хмуро глядел он на окружающее и на скользящие по его склонам человеческие фигуры, дерзнувшие ступить своею ногою на его седую голову. Спуск занял 7 часов времени. По дороге мы захватили свои вещи, оставленные на «Приюте Одиннадцати», и в 10 часов вечера были уже в ветеринарной сторожке. С Кругозора выстрелом из винтовки мы дали знать вниз о своем возвращении.
Там нас ожидали остальные наши товарищи, радостно выбежавшие к нам навстречу. С каким аппетитом елся шашлык и пилось бесчисленное количество какао, приготовленные к нашему возвращению нашими добрыми товарищами! Как приятно спалось на дощатом полу, на разостланной бурке! Остроты соседей на счет «удобств» спанья на досках вызывали дружный веселый взрыв смеха.
Что сказать о видах со склонов Эльбруса? Мнения на этот счет расходятся. Одни считают их красивыми, другие самыми обыкновенными. Я лично скажу, что эти виды мне нравятся. Красива сама по себе долина Азау. Эту долину знатоки красот Западной Европы считают одной из самых красивых мест. Высокие горы, покрытые сосновым лесом, с просвечивающими сквозь него, а иногда поднимающимися выше него снеговыми вершинами. А сам Донгуз-Орун - царь Баксана! Стоит только подняться несколько выше Кругозора, как открывается красавица Ужба со своими двумя серыми вершинами, как бы выглядывающими из-за лежащего ближе хребта. Красивы сами по себе ледники со своими сначала темно-голубыми, а глубже черными трещинами. А хрустально-чистые, веселые ручейки, бегущие иногда по верху, а иногда где-то внизу в глубине? Слышен только их предостерегающий туриста шум. Чем выше поднимаешься, тем меньше становятся как бы сторонящиеся Эльбруса вершины соседних гор. Здесь уже показывают свои головы Дых-Тау, Каштан-Тау и масса других далеко лежащих вершин.
Отсюда видны и сванские Альпы.
Лес еще можно различать. Но если подняться еще выше, то вся зелень приобретает вид зеленого ковра. Зато какими кажутся отсюда долины, прорезающие хребет по всем направлениям! Они то зияют темною пастью, редко допускающею к себе солнечные лучи, то представляют гигантских размеров сосуды, наполненные массою яркого света. А ночь..., чистая, лунная ночь! Что может быть красивее той картины, когда яркая луна медленно выкатывается из-за снежного хребта, находящегося на одном с тобой уровне? Как грозно и в то же время красиво выделяются темные вершины с окаймленными причудливым ореолом краями. Они кажутся увенчанными золотыми коронами, драгоценные камни которых разливают разноцветные лучи.
Здесь вы найдете самые разнообразные оттенки цветов, и цветов не кричащих своею фальшью, а мягких, нежных, благородных...
Красиво и утро на склонах Эльбруса.
Первые лучи сначала робко касаются самых высоких вершин, а потом постепенно захватывают все большую и большую площадь и, наконец, заливают ярким светом всю массу гор.
Только глубокие долины и ущелья еще долго должны ожидать теплого и веселого луча.
Как-то странно видеть себя залитым лучами солнца в то время, когда соседним вершинам и долинам приходится еще дожидаться его. Если подняться тысяч на пять метров, то можно при хорошей погоде простым глазом увидеть на юго-западе темно-голубую полосу - это Черное море. Говорят, можно видеть и Каспийское море. Но мне видеть его не удалось.
Восток был затянут молочного цвета пеленой. Оригинальна при восходе солнца тень от Эльбруса. Она отбрасывается на запад в виде конуса и оканчивается где-то далеко-далеко.
К этой полосе темного цвета, в конце ее, под углом приблизительно в 45° к северу идет другая полоса такой же темноты, как и первая. Эта вторая полоса отбрасывается в воздух. Из образованного ими угла идет целый ряд лучей, напоминающих солнечный спектр.
Но чем выше поднимается солнце, тем тень становится все бледнее и бледнее и, наконец, совсем исчезает. Хорошо видны разбросанные повсюду вершины и луга Закавказья. Далеко на юге поднимаются два холма, покрытые белоснежными шапками. Они как бы боятся или чуждаются остальных вершин. Это Арарат и Алагез.
Вид на север, по-моему, тоже должен быть характерным и даже красивым. Но серая пелена туч, расстилавшаяся далеко ниже нас, закрыла от наших глаз то, на что особенно приятно было бы взглянуть с вершины Эльбруса - Пятигорск и его окрестности.
Относительно времени подъема существует довольно веское мнение, что самым удобным временем для этого нужно признать первую половину августа,
В это время, говорят, около Эльбруса устанавливается самая лучшая летняя ясная погода, трещины уже все открыты, снег стаял и мало льда на склонах. С этим, конечно, спорить едва ли кто станет. Всем известно, что к концу лета на горах стаивает весь тот снег, который должен стаять. Но мне хочется сказать, что подъем можно совершать и раньше, в первой половине июля. Конечно, трудно разубедить людей во мнении уже установившемся. Когда я отправлялся на Эльбрус в начале июля, то не раз приходилось выслушивать о своем предприятии нелестные отзывы. Большинство относилось к этому, как к мальчишеской дерзкой затее.
Единственно, кто верил в успех нашего дела, так это наша компания.
Многие указывали на то, что трещины еще не открылись, что со склонов Эльбруса в это время скатываются вниз снеговые лавины площадью в несколько десятков кв. саженей и что на склонах вообще в это время лежит глубокий, непроходимый снег. Самым благоприятным концом, по предсказаниям, должен быть обратный спуск с небольшой высоты и худший провал в замаскированную трещину или полет вместе со снежной лавиной в какой-нибудь глубокий овраг, где и должна закончиться жизнь туриста. И если бы я располагал временем, то, безусловно, перенес бы свое восхождение на август.
К сожалению, с 10 июля вся остальная часть лета была занята. Приходилось или отложить подъем на неопределенное будущее, или же, вопреки всем противным доводам, отправляться в начале июля. Я взял последнее. Тут я или бы поднялся или воочию убедился в том, что в это время подниматься нельзя.
Что же оказалось на самом деле?
А оказалось то, что трещины были совершенно открыты. Закрыта была часть трещин тех, которые и в прошлогодний мой августовский подъем были так же закрыты. Следовательно, трещин бояться в это время совершенно нечего. Сползание снегов? Ничего этого не приходилось видеть. Уж, наверное, пришлось бы где-нибудь заметить если не самое сползание лавин, то след их. Но, повторяю, этого не было. Правда, снегу было больше, чем в прошлом году, в августе.
Но он не затруднял подъема. До 12 часов дня он был совершенно крепок и только после 12-ти становился рыхлым, а потому кое-где приходилось проваливаться, но не особенно глубоко. Да, наконец, в опасных местах можно пустить в ход веревку.
Льду же, должен сказать, было гораздо больше, чем в прошлом году. Но и он подъему не препятствовал. Рубить его, как я уже сказал, нам не приходилось. Стоит для этого обзавестись хорошими кошками. Какой же отсюда вывод? А вывод тот, что подъемы на Эльбрус можно совершать с первых чисел июля. Я счастлив, что мне удалось доказать это собственным восхождением. Самое раннее восхождение, сколько я знаю, совершено было 13 июля. Что касается погоды, так это дело случайности. Эльбрус и его окрестности настолько капризны в смысле погоды, что поручиться за последнюю нельзя.
Прошлогодний мой подъем был приноровлен к первой половине августа, но на «Приюте Одиннадцати» нас застала такая страшная метель, какой я никогда не видал здесь на низу. Да, наконец, мое желание этим же летом подняться на Казбек не осуществилось только потому, что весь июль и первую половину августа он очищался только изредка, самое большое на один день.
Вот тут и разбирайся в погоде.
А ведь говорят, что самым лучшим временем подъема на Казбек считается июль месяц или начало августа.
Теперь относительно температуры на склонах Эльбруса и на вершине.
В прошлом году в августе на склонах было теплее, чем в этом году в июле. В. В. Дубянский, поднявшийся 9 августа 1910 года на восточную вершину, говорит, что температура на вершине не превышала -4° R при сильном ветре.
В этом же году при сильном ветре было, по моему, не менее 10-12° R.
К сожалению, по вышедшему недоразумению мы остались без термометров, а потому я лишен возможности указать здесь точную температуру.
----------------
Теперь мне хотелось бы сказать несколько слов о практической стороне подъемов, о выборе для этого времени, снаряжения и т. д. На эту сторону необходимо указать потому, что от незнания часто практической стороны затрудняется и сам подъем. Правда, в русской литературе по альпинизму имеются статьи о снаряжении, но они или слишком кратки или помещены в журналах, достать которые, особенно для начинающего альпиниста, затруднительно (В. А. Меркулов - Путеводитель по горам Кавказа; В. А. Новицкий - изв. Русск. Императ. Географич. общ., т. 39).
Прежде всего скажу, что гораздо удобнее совершать подъем в полнолуние. Это имеет двоякое значение. Во-первых, эстетическая сторона будет удовлетворена. Горные ландшафты удивительно отличаются дневной от ночного. Во-вторых, лунный свет даст возможность ночью свободно идти вверх или спускаться вниз. Пользуясь лунным светом, можно взойти на вершину ранним утром, что, по-моему, даст совершенно новый вид. И вообще-то замечено, что в полнолуние погода отличается большим постоянством. Таким образом, поднимаясь на высоты или уже будучи на них, мы получаем большее удовольствие и большее удобство для самого подъема.
Самое снаряжение имеет большое значение. Нельзя идти на высоты, не ожидая перемены погоды. Поэтому, прежде всего, нужно подумать об одежде. Самым удобным и лучшим верхним костюмом нужно признать теплую и в то же время легкую куртку на меху или на вате и теплые брюки. На низ же необходимо теплую фуфайку. Фуфайку хорошо одевать на остановках. Во время ходьбы в ней нет надобности, так как поднимающийся согревается движением. Да часто бывает на снегах так жарко, что можно смело идти в легком пиджаке. Фуфайка же во время ходьбы вызывает сильное потение, что является крайне нежелательным и даже опасным.
На ногах должны быть ботинки, крепкие и просторные, дающие возможность при случае одеть до двух или трех пар чулок. Разумеется, чулки тоже должны быть теплые. Необходимо, чтобы ботинки были смазаны чем-нибудь таким, что делало бы их непромокаемыми. Дело в том, что много приходится идти по проваливающемуся снегу. Вода от таяния на верхней части сапога проходит внутрь его и смачивает ногу. При ходьбе эта вода не дает о себе знать, но стоит только остановиться, как нога сильно охлаждается. Тут, помимо испытывания неприятного ощущения, можно сильно простудиться.
Ноги от подъема до колена должны быть обмотаны суконной лентой (бинтом) шириною вершка 2,5 и длиною до 2,5-3 арш. Эти обмотки (молитьеры) согревают ногу и не дают возможности снегу засыпаться в ботинок, да и ноге в них гораздо удобнее, чем в голенище сапога. Такие обмотки продаются в спортивных магазинах. Но их легко приготовить и самому из так называемого солдатского или другого подобного сукна. Ботинки должны быть из грубой крепкой кожи, на шнурах и с толстой (в палец) подошвой, подбитой гвоздями с торчащими наружу головками (лучше специальными гвоздями для альпийской обуви). Толстая подошва предохраняет ногу от ударов о камни, а гвозди дадут возможность свободно ходить по ледникам и обледенелым склонам. Конечно, при подъеме необходимо иметь кошки. Лучшими кошками, безусловно, нужно признать швейцарские на шарнире, на всю подошву. Кошки, подвязывающиеся только к подъему ноги, совершенно не годятся. Они часто соскальзывают набок. Кроме того, в них крайне неудобно идти по осыпям, что не так редко встречается при подъемах. А снимать и подвязывать их снова едва ли может доставить удовольствие.
На голове лучше иметь мягкую шляпу (кабардинскую) и вязаный теплый шлем. Вместо шлема можно взять башлык; для рук необходимо иметь теплые перчатки. Кроме того, для защиты глаз от яркого света нужно запастись дымчатыми очками-консервами. Сила и яркость света бывает настолько сильны, что можно сильно пожечь глаза. Да и самое лицо необходимо защищать от лучей солнца, так обильно согревающего и освещающего снежные поля высот. Чем выше подниматься над ур. м., тем больше увеличивается сила и яркость солнечных лучей, проходящих через меньшую толщу воздуха. Сила лучей бывает так велика, что лицо мало привычного человека может быть обожжено до пузырей, несмотря на морозный воздух. Самой лучшей защитой от этого нужно признать зеленую вуаль.
Для утоления сильной жажды при подъеме необходимо иметь во фляге (алюминиевой, а не стеклянной, которая легко разбивается) воду. Лучше иметь воду, взятую на низу. Впрочем, воду можно найти на ледниках или, наконец, получить ее из снегу. Но полученная таким образом вода не особенно пригодна для питья. Она, мне кажется, лишенная минеральных примесей, напоминает дистиллированную воду, которую не всякий желудок в состоянии перенести. У проводников, между прочим, имеется такая примета, что высоко не пойдет тот, кто пьет воду из ручейков на ледниках. Пьющий такую воду, по их мнению, быстро заболевает. Вместо воды, по-моему, хорошо брать с собою айран. Он, помимо утоления жажды, служит хорошим питательным продуктом.
Какую провизию брать для подъема? Самый последний пункт, где можно кое-что достать из молочных продуктов - это азауская ветеринарная сторожка. Там, на соседнем коше, можно достать молоко, айран, сыр, масло и барашка. Приобрести все можно, но по повышенной цене. Горцы знают, что провизии больше нигде нельзя достать, а потому вздувают цены. Лучше всей провизией (непортящейся) запастись на месте.
Самой удобной провизией для подъема нужно считать хлеб, мясо (вареное или жареное), сыр, масло, консервы, шоколад, фрукты, сахар. При этом провизия, как консервы, должна быть, безусловно, свежа, сытна и не особенно солона. Не мешает иметь для подъема мятных лепешек. Для приготовления жидкой пищи необходимо иметь чайник или небольшую кастрюлю, а проще - маленькое ведерко, в котором можно было бы вскипятить воду. Конечно, варить суп или кашу где-нибудь на снежных полях едва ли кто-нибудь согласится. Поэтому лучше иметь консервированный бульон (магги, лакто и проч.). Они быстро растворяются в горячей воде и дают довольно сносный суп. Понятно, для этого нужно иметь легкую спиртовку с сильным пламенем и запас спирта. Так называемый твердый спирт для этой цели совершенно не пригоден. Спирт нужно иметь только для подъемов, внизу же, можно иметь всюду дрова. Лично каждый должен иметь нож, ложку, кружку (эмалированную или алюминиевую), нитки, иглу, пуговицы. Все снаряжение, провизия и хозяйственные принадлежности должны иметь по возможности меньший объем и вес. Провизии нужно иметь при подъеме на Эльбрус дня на 2-2,5, на случай непогоды, если придется последнюю пережидать где-нибудь на склонах. В общем вес рюкзак за плечами поднимающегося не должен весить более 12-15 фун. Сюда, конечно, не входит бурка (или спальный мешок). Ледорубов можно иметь 1 - 2 человека на четыре. Я говорю здесь о поднимающихся с наименьшей затратой средств, т. е. тех, которые предполагают сами вести на себе свои вещи. Понятно, тот, кто в состоянии заплатить лишних десять-двенадцать рублей, будет избавлен от необходимости тащить весь вьюк на себе - можно всегда найти носильщика-туземца.
Для общего пользования должна быть аптечка, содержащая самые необходимые медикаменты: бинты, гигроскопическая вата, кровеостанавливающая вата, дезинфицирующие средства, валериановые капли, вазелин, слабительное, средства от головной боли, коньяк или ром и проч. Специальные лекарства каждый при себе имеет сам.
Вазелин и слабительное особенно рекомендуется отправляющимся в горы. Вазелин необходим для частого смазывания после мытья ног, за которыми в пути особенно нужно смотреть. Пригоден он и для смазывания лица (борный вазелин). Слабительное тоже необходимая вещь. По аулам часто приходится есть туземную пищу, вроде кукурузного полусырого хлеба, который желудком непривычного к нему человека принимается не особенно ласково. Для общего пользования необходимо иметь запас шпагата, спичек, одну бечеву для связывания при хождении по опасным местам ледников и скал, складной фонарь с запасом свеч. Я не говорю здесь о таких мелочах, например, сколько брать в экскурсию пар белья, носовых платков и пр. Это зависит от того, будут ли ехать верхами, в экипаже, идти ли за вьючной лошадью или идти пешком и нести все на себе. Конечно, если будет вьючная лошадь, то хорошо иметь вьючные мешки для укладки вещей и палатку. Все это вещи, безусловно, нужные, но требующие лишних затрат на их приобретение и лишней силы на их переноску.
Теперь о проводниках. Едва ли найдется человек, не бывавший на высотах, решившийся подниматься на вершину без проводника. Проводник должен быть, и проводник опытный, знающий, если не всю дорогу до самой вершины, то по крайней мере путь через ледники, трещины которых могут настолько утомить туриста обходом или перепрыгиванием их, что он в конце концов может махнуть рукой на свой подъем или же провалиться в замаскированную трещину. А таких трещин немало на ледниках. Я не говорю об опытных альпинистах. Они сравнительно легко ориентируются. Хотя могут указать как на пример предосторожности опытных альпинистов - на швейцарцев, которые в 1910 году в один день взошли на обе вершины Эльбруса. Они предварительно за день до подъема устроили рекогносцировку, осмотрели внимательно ледники, их трещины и наметили путь к вершине. А ведь это были опытные альпинисты, начавшие, но их словам, с 13-летнего возраста ходить по горам! Следовательно, начинающий или малоопытный альпинист должен иметь проводника. В выборе его нужно быть очень осторожным. Дело в том, что тамошние туземцы почти все считают себя «мастр ходить на глава» (мастер ходить на вершины). На самом же деле они ни только не знают пути на вершину, но едва ли бывали когда-нибудь на леднике в его самой величественной части - на леднике. У них укоренился такой взгляд, что «курсовой» (турист) ходит только к началу ледника и по краям его. Вот поэтому-то они и считают себя опытными проводниками. Конечно, такой проводник поведет не вас, а вы его. Как на опытного проводника по ледникам Эльбруса и на вершину его можно указать на Сеида Хаджиева (живет в Иткольском поселке, около Тегенетской ветеринарной казармы). Он бывал на вершине. Ему, как охотнику на туров, хорошо известны и ледники, куда он часто забирается, гоняясь за турами. Сам он порядочно говорит по-русски, услужливый и расторопный проводник. Без лишних разговоров он может помочь поднимающемуся несением части его багажа. Понятно, что проводник тоже не должен перегружаться вьюком. Лучше взять носильщика-туземца. Плата проводнику по установленной Кавказским Горным Обществом в Пятигорске таксе на вершину Эльбруса - 25 руб. При этом нужно заметить, что больше 2-3 человекам идти с одним проводником не рекомендуется. Лучше взять с собою носильщика, который, в случае нужды, мог бы свести обратно отставших, потому что проводник, по установившемуся у них очень хорошему правилу, возвращается обратно с последним. Если, предположим, я устал и дальше идти не в состоянии, а мой товарищ возвращаться не намерен, то проводник не бросит моего товарища и не пойдет со мной назад. Возвратится он только тогда, когда мой товарищ возвратится. Тут носильщик, знающий хоть немного ледники, окажет большую услугу отставшему. Вообще, я бы сказал, что лишний проводник и носильщик делу подъема не повредят. Первый может свести обратно отставших, а второй поможет нести поклажу, которая очень и очень утомляет поднимающегося. Обычно в групповых экскурсиях почти все пытаются подняться на вершину.
Как поступать с отстающими? Нужно ли с первым отставшим отправлять на низ проводника? Самое лучшее дело устроить таким образом. От Кругозора до «Приюта Одиннадцати» ходьбы 9 часов. Представим себе такую картину. На этом пути отстает постепенно по одному человеку. Ведь с каждым из них нельзя отправлять на низ по одному проводнику или носильщику! Нужно каждого из отстающих оставлять на месте, уложив его где-нибудь под скалой и укутав буркой. Бояться холода не стоит. Он не так велик. В хороший тихий день можно смело разгуливать по скалам в летнем костюме. Пришли на «Приют Одиннадцати». Здесь лишний проводник берет всех остальных, не желающих идти дальше, и спускается с ними вниз, захватывая по дороге отставших. Таким образом, один проводник может свести обратно до десяти человек.
Где устраивать ночлеги при подъеме? Первым ночлегом нужно призвать «Лейцингеровский приют» на Кругозоре. Здесь можно сравнительно удобно переночевать на общих деревянных нарах. (Не могу не указать на вандализм экскурсантов, посещающих этот приют. Они бьют, ломают, режут, чертят стенки, окна, двери). Этот пункт нужно признать удобным и для ночлега и как панорамный пункт. Отсюда открывается грандиозный вид на хребет и днем и лунной ночью. Здесь можно отдохнуть после подъема от азауской ветеринарной казармы. А подъем этот довольно труден, крут (3 часа ходьбы). Хорошо взойти на Кругозор часов до 4-5 вечера, чтобы иметь возможность насладиться красивым зрелищем угасающего дня и наступающей ночи. Второй ночлег нужно устроить на «Приюте Одиннадцати» уже под открытым небом, на высоте 4000 метров. Это самое удобное место для будущей горной хижины на склонах Эльбруса. Здесь имеются две скалы, расположенные по линии север-юг. Расстояние это от Кругозора можно пройти часов за 9 при медленной ходьбе. Если отправиться с Кругозора часов в 5 утра, то часа в 2 – 2,5 дня можно прийти к этим скалам. Правда, есть еще выше группа мелких камней, так называемый «Пастуховский приют». Но он очень неудобен для ночлега. На «Приюте Одиннадцати» можно, в случае непогоды, найти защиту за скалами. Там же место совершенно открытое. «Приют Одиннадцати» я считаю самым удобным конечным пунктом для возвращающихся в этот же день обратно. Самым поздним временем для возвращающихся с этого пункта обратно нужно считать 4 часа по полудни. Спуск до Кругозора занимает часа 3,5-4. Таким образом, часам к 7 вечера будут пройдены самые опасные места по ледникам. Если к этому времени ледников не пройти, то придется ожидать лунного света или следующего дня.
Оставшиеся на «Приюте Одиннадцати» должны подумать о ночлеге, ночлеге настоящего альпиниста. Спать здесь можно или на ровном месте или в вырытой яме. Вот тут-то бурки, пледы и одеяла - незаменимые вещи. Конечно, спальные мешки лучше бурок, пледов и проч. Но едва ли кто-либо из молодых альпинистов станет обзаводиться этой, хотя и необходимой, роскошью. Если опытный проводник и тихая погода, то устроиться и на равнине не так трудно и в то же время сравнительно удобно. Тут можно устроить так называемый общий пакет. Для этого стелются одна-две бурки на снегу и на них ложатся ночующие, имея под головами свои рюкзаки. Остальными бурками укрываются сверху, подвертывая под себя концы их. Или же можно вырыть в снегу яму и в ней устроит такой же пакет. Гораздо удобнее ложиться попарно, ногами друг к другу так, чтобы ноги противоположного соседа находились под боком другого. Здесь каждый согревается о тело своего соседа. Конечно, такой ночлег особенно удобным считать не приходится, но он гораздо удобнее, чем спать каждому под своей буркой или одеялом отдельно. Он даст возможность заснуть сравнительно спокойно на несколько часов. Спать, конечно, приходится не раздеваясь. Перед сном необходимо снять ботинки, отпустить помочи, пояса, ремни, отстегнуть крючки, пуговицы. На ногах хорошо иметь теплые сухие чулки, на руках перчатки, а голову лучше закрывать башлыком или же опускать шлем. Нужно помнить и об оставшихся вещах - ледорубах, кошках и проч, Нужно все это сложить в одно определенное место, чтобы налетевший внезапно снег не засыпал их и не заставил бы разыскивать их утром в снегу. Устраиваться нужно так, чтобы все было при себе и около себя.
Настало утро. Нужно думать о дальнейшем пути. Все ли с собой брать? Отсюда до вершины можно при медленной ходьбе дойти часов за 8-9. Здесь уже не нужно брать с собой своих мешков и бурок. Если внезапно налетит непогода, можно быстро вернуться на приют. Таким образом, здесь нет смысла тащить за спиной свой багаж. При редком воздухе (и общей усталости) даже самая легкая ноша кажется большой тяжестью. Я никогда не забуду того, какой тяжестью казался мне мой бинокль, висевший через плечо. Я готов был бросить его! Здесь нужно только одеться в свою теплую куртку и взять в карманы хлеба, сыру, шоколаду и фруктов, а через плечо одеть флягу с водой, крепким чаем или кофе (лучше прицепить к поясу). Эти напитки, по словам опытных альпинистов, являются самыми лучшими. Я же лично обходился водой с выжатым в нее лимонным соком. Эта вода хорошо утоляла жажду, освежала и облегчала страдания горной болезни.
Самый подъем нужно совершать вообще медленно, не торопясь, почаще отдыхая, чтобы не устать раньше времени, не потратить за раз слишком много сил. При таком подъеме, помимо сбережения сил, и сам организм постепенно привыкает к перенесению разреженного воздуха. Ночлег на «Приюте Одиннадцати» имеет в этом отношении громадное значение. Это, конечно, не касается альпинистов, тренированных в сильной степени. Они свободно могут за один день взойти на вершину и спуститься обратно. Было бы лучше и полезнее ночлег устраивать гораздо выше, что приспособило бы организм к перенесению еще более редкого воздуха. Но там, я уже сказал, место слишком открытое, неудобное для ночлега. Сам по себе подъем на Эльбрус особенных технических трудностей не представляет. Там не приходится карабкаться вверх, придерживаясь за веревку. Веревка нужна только в некоторых местах, там, где есть открытая трещина или крутой скользкий склон. В этих местах не лишне связаться веревкой. При провале одного из цепи остальные могут легко удержать его. Склоны же в смысле увечья или гибели безопасны. Здесь можно только скатиться далеко вниз, откуда вылезание отнимет много лишней силы и времени. Зато как хороши и удобны эти склоны при спуске. С такого склона можно просто съехать на бурке, как на салазках, или скатиться, севши верхом на ледоруб. Гораздо удобнее, правда, катиться, присев на корточки и подложив под мышку правой руки ледоруб. При таком способе скатывания можно легко замедлять ход и даже совершенно остановить его. Самое хождение по снегу тоже требует некоторой сноровки. Нужно всегда стараться ступать в след впереди идущего человека. Это имеет двоякое значение. Во-первых, ступая в след впереди идущего, не приходится затрачивать силы на вытягивание ног из снега, во-вторых, впереди идущий обычно лучше знает, можно ли спокойно ступать, не рискуя провалиться. Снег лучше держит, если на него ступать всей ступней враз, а не одним каблуком или носком ботинка. Идя по склону, ледорубом нужно придерживаться за высокий склон, а не за низкий.
Мне приходится здесь говорить о таких мелочах, которые могут показаться слишком элементарными. Но эти мелочи имеют такое громадное значение при подъемах, что не знающий их, на них-то и может себя зарезать. Конечно, опытный турист в таких указаниях не нуждается. Практикой вырабатываются свои собственные приемы хождения. Одежда, общее снаряжение и пища не есть залог полного успеха. Помимо этого нужны энергия и настойчивость. Они все победят. Нужно только при подъеме не теряться, не падать духом, не унывать. В этом случае незаменимыми являются природные весельчаки. Они со своими шутками бодрят всю группу. Все забывают усталость и незаметно подвигаются вперед. Здесь нельзя подгонять отстающих, а нужно спокойно поджидать их, бодрить. Если этого нет, то начинается общее нервничанье, а вместе с ним и общий упадок духа.
Считаю не лишним указать маршрут Пятигорск-Эльбрус. Из Пятигорска лучше всего отправляться в экипаже-линейке или фургоне. В экипаже можно доехать до Тегенетской ветеринарной казармы (в 13 верстах от Азау). Весь путь до Азау можно сделать в 3,5 дня. Первый день Пятигорск 1-е Атажукино (ночевка на постоялом дворе); второй - 1-е Атажукино - аул Куркужан (ночлег в сакле или под открытым небом в сосновом лесу); третий - Куркужан-Тегенетская ветер. казарма (администрация любезно разрешает пользоваться помещением казармы). От Тегенетской казармы до Азау вещи переправляются вьюком. Поэтому в Урусбиеве или в придорожных поселках необходимо запастись вьючными лошадьми или ослами. В Азау имеется домик, принадлежащий Кавказскому Горному Обществу, где можно свободно останавливаться. Обратно можно избрать новый путь: Эльбрус – Урусбиево - Киртыкский перевал - Горячие Нарзаны – Бечесын – Бермамыт - Кисловодск. Этот путь не колесный. Его можно пройти пешком или проехать верхом на лошади. Длина этого пути короче, нежели Пятигорск - Атажукино - Эльбрус. Продолжительность экскурсии из Пятигорска на Эльбрус займет дней 10- 12, если не терять времени.
