В. Г. Клементьев. — «Через Сванетию на Эльбрус» Представляет собой описание похода группы военных туристов по диким и мало исследованным местам горного Кавказа. Военный туризм у нас еще только зарождается, и книжка может принести туристам несомненную пользу; в ней уделено много внимания организации и выполнению «похода» и медицинскому исследованию участников. Книга написана простым, безыскусственным языком и рассчитана на широкий круг читателей Красной армии.
От автора
Военный туризм делает в Красной армии свои первые шаги. К сожалению, военному туризму и альпинизму до сих пор еще не придают того значения, которое он должен занимать в системе обучения.
Закавказская пехотная школа имеет за собой два восхождения: в 1927 г. на Казбек и в 1928 г. — на Эльбрус.
Выпуская настоящую книгу, посвященную походу на Эльбрус через Сванетию, мы надеемся, что военный туризм заинтересует широкие массы красноармейцев и начальствующего состава Красной армии.
Считаем необходимым выразить благодарность товарищам, принимавшим участие в обработке материала: врачу Чубинидзе, преподавателям — Стрелецкому, Майорову и Мириманову.
В. Г. Клементьев.
Пo тропам и ледникам
Тифлис — Зугдиды.
Величественная горная природа, грозные препятствия, которые она воздвигает на пути туриста, и своеобразный уклад жизни горного населения — все это привлекало и манило наше воображение.
С весны, после предварительной теоретической подготовки, мы приступили к организации экспедиции на Эльбрус через Главный кавказский хребет и загадочную малоизученную страну вольных сванов.
Разработанный нами маршрут сложился в следующем виде:
Тифлис — Зугдиды по железной дороге; дальнейший путь — верхом и пешком на с. Джвари, по ущелью рек Ингур и Накры через трудно доступный перевал Донгуз-Орун и по ущелью реки Азау — на Эльбрус. Обратный путь предполагался через перевал Дженьги (Бечо), но он оказался непроходимым для лошадей, и мы возвратились, спустившись из Верхней Сванетии в Нижнюю, по Военно-осетинской дороге (на Кутаис).
Предстоящий поход был серьезным испытанием для его участников. После тщательного медицинского освидетельствования, из 150 курсантов ЗПШ, выразивших желание участвовать в экспедиции, оказались отобранными 23 курсанта; в качестве руководителей к ним присоединились 6 человек начальствующего состава.
Много внимания было уделено также выбору лошадей.
Наконец все приготовления закончены, снаряжение, инструменты и продовольствие уложены, лошади завьючены, и 17 августа 1928 г. экспедиция находится в пути.
Поезд медленно выбирается из горной безлесной котловины, в которой лежит Тифлис. Кругом все окутано утренним туманом. Над Тифлисом скользит голубая мгла.
Поезд осторожно крадется вдоль бурливой Куры, взбирается на подъемы, стремительно срывается в долины и, несколько раз перебегая Куру, уходит все дальше и дальше на запад.
Вокруг лежат виноградники, сады, кукурузные поля, широкие пастбища и невысокие округлые горы, покрытые кустарником и серо-зеленым лиственным лесом.
Едем дорогой, каждая развалина и каждый камень которой еще и поныне хранят предания прошлого. Оттуда, с Черного моря, привлекаемые необычайной легендой о сказочной стране — Колхиде, пробирались предприимчивые греки, шли воинственные легионы римлян, и плыли галеры пронырливых генуэзских купцов, имевших в Грузии свои торговые фактории.
Этой же дорогой прошли дикие орды хозар и гуннов. Привлекаемые тем же видением золотого руна, обрушивались на Грузию арабы, персы, тюрки, турко-сельджуки. Как потоки, скатывались с окружающих гор полчища горских племен, разрушая города и уводя в плен взрослых и детей, мужчин и женщин.
Под давлением ненасытных хищников столица Грузии была перенесена из Мцхета далее на восток, в Тифлис. Но бегство не спасло столицу от вражеских полчищ, и Тифлис 29 раз подвергался разграблению и полному разрушению.
Мцхет, первая грузинская столица, был когда-то большим, оживленным торговым городом. Вокруг него, на вершинах гор, стояли статуи богов, в честь которых совершались торжества и приносились человеческие жертвы. Многие десятки раз его разрушали арабы, персы, тюрки, горские племена; он теперь опустел и превратился в маленькое дачное местечко.
Полные воспоминаньями прошлого, мы с нетерпением ожидали увидеть Уплис-Цихе, — замечательный пещерный город, выстроенный на отрогах гор, еще дохристианской эры, живший какой-то неведомой подземной жизнью. Наконец мы увидели пещеры, высеченные в горах в несколько ярусов, соединенные лестницами, улицами и площадями. Кто-то напомнил о «Дворце царицы Тамары», — изящной пещере с красивой беседкой, высеченными арками и карнизами, расположенной в западной части города.
В 8 километрах от Уплис-Цихе поезд пробежал мимо древней крепости Гори, которая была основана 800 лет тому назад армянами, и все-таки не спасла их от лезгин, спускавшихся с гор, и турок, захвативших в XVI веке и самую крепость.
Схема движения экспедиции 3. П. Ш. на вершину Эльбруса и обратно в 1928 году.
Наконец мы доехали до Сурамского перевала, этой единственной связи между Главным кавказским хребтом и Малым Кавказом, являющегося водоразделом между восточной и западной Грузией (Карталиния и Имеретия).
Поезд нырнул в Сурамский тоннель. Стало сыро и темно: пришлось зажечь свечи. Сурамскпй тоннель — самый длинный в СССР, в 4 километра длиною. Открыт он в1890 г., около 2000 человек пробивали его два года.
Несколько однообразный и скудный ландшафт восточной Грузин, на котором лежит печать знойного полупустынного востока, резко изменился. Дорога вьется, как змея, по склонам крутых и узких ущелий, пересеченных бурными потоками. Горы покрыты густой и сочной зеленью. Вереницей тянутся сады и виноградники. Перед нами лежал край, покрытый пышной растительностью, недра которого таят неисчислимые ископаемые богатства.
У станции Молиты идут разработки известняка. В горах у станции Харагули есть какая-то особая глина, которая употребляется местным населением вместо мыла. Как говорят местные жители, глина укрепляет волосы и способствует их росту. У станции Дзерулп — большие залежи кварца. От станции Шаропани начинается узкоколейная ветка в Чнатуры, ведущая к мировым запасам марганца. Недалеко от станции Зестафони находятся богатые залежи барита, необходимого для выработки анилиновых красок и каменной посуды.
У станции Рион начинается Верхняя Имеретия.
Рионская долина — кормилица всей Имеретии — поражает глаз туриста необыкновенным разнообразием растительного мира. Здесь вечная весна: розы цветут почти весь год, и в середине осени деревья часто зацветают вторично.
С необычайной быстротой выросла перед нами станция Самтреди — узловой пункт для Поти и Батума. До Самтреди ходили речные суда, и это место играло в истории Грузии крупную роль. Сюда шли товары с юга — из Гурии; с запада — из Мингрелии; с северо-востока — из Имеретии.
К утру 18 августа поезд прибыл ни станцию Ахал-Сенаки. Ахал-Сенаки стоит, как в ботаническом саду; вдоль чистых мощеных улиц города рассажены камфорные деревья, магнолии и другие субтропические растения. Мы увидели здесь поражающую своей величиной клещевину, из которой приготовляется касторовое масло.
От Ахал-Сенаки начинается строящаяся Черноморская железная дорога, которая пока открыта до станции Зугдиды (42 км). По сторонам дороги лежат сплошные болота, и наш поезд двигается черепашьим шагом, так как прошедший недавно дождь подмыл насыпь, и рельсы гнутся под тяжестью вагонов.
От Ахал-Сенаки чаще попадаются субтропические вечнозеленые растения: гранаты, пальмы и лавровое дерево.
В 14 часов 18 августа прибыли на станцию Зугдиды. Наше железнодорожное путешествие кончилось.
Выгрузившись и оседлав лошадей, по прямому шоссе едем в город, который расположен в 3 километрах от станции.
Зугдиды — древняя столица Мингрелии. Это — небольшой, очень растянутый в длину город. В нем находится богатый музей Мингрелии.
Болотистая тропическая черноморская низменность наложила на население и животных отпечаток тропической неизлечимой малярии. У людей бледно-желтый цвет лица, скот мелкий и малорослый.
Наконец, усталые, мы расположились на ночь. Впервые задымилась наша походная кухня. Курсанты погнали лошадей на водопой. Солнце уже скрылось за горами, но ночь приближалась медленно и тихо.
Первая дорога
19 августа. Светает. На небе потухают яркие звезды. В 5 часов начинается трудовой день. Приготовление и вьючка лошадей занимают меньше времени, чем вчера при выгрузке из вагонов. Производится первая запись в дневниках. По команде измеряем пульс, дыхание, записываем показания наших метеорологических приборов и отвечаем на вопросы дневника об особенностях местности, почвы и растительности.
В 8 часов 30 минут выступаем по ровному шоссе в 31 км длиной; Зугдиды — Джвари.
Вдоль шоссе часто попадаются деревянные домики на столбах. При домиках — сады, огороды и кукурузные поля.
Всюду обильная растительность. Встречаются: виноград, табак, пальма, лавровое дерево и чайные плантации. Кое-где видны осушительные работы. И все же, к нашему удивлению, громадные пространства земли сплошь покрыты кустарником и зарослями высокого папоротника, в то время как в западной Грузии не хватает земли.
Далеко впереди вырисовывается первая гряда Сванетского хребта. Внизу она покрыта лиственной растительностью, выше — хвойной, а еще выше — вздымаются бурые каменные глыбы. Нам кажется, что с этих гор как будто веет прохладой, но тем не менее жарко, и безветренно. Поднимаемая нашими конями пыль стоит неподвижно в воздухе.
Движение идет попеременно — верхом и пешком.
Среди пути внезапно, заболевает, очевидно коликами, одна лошадь. Она упала, и бока у нее неимоверно вздулись. Пришлось расседлать ее и, влив ей в рот раствор глауберовой соли, отправить вперед по дороге. Все это не помогло, и при вступлении в селение Джвари лошадь пала.
Гибель ее удручающе подействовала на всех. Второй неприятный случай. У нас уже одна лошадь тяжело ранила дорогой переднюю правую ногу. Мы плотнее усаживаемся в седлах и крепче сжимаем повода. Впереди предстоит тяжелая дорога, и невольно рождается опасение за судьбу остальных лошадей.
К вечеру вступаем в Джвари. Воздух напоен запахом спелых плодов. Празднично одетое население (по случаю воскресенья) встретило нас приветливо.
Прекрасная погода дала возможность расположиться бивуаком на зеленой лужайке у устья реки Маган, при впадении ее в бушующий Ингур.
Впервые разбили плащи-палатки, взятые для опыта. При содействии председателя исполкома купили в Лесозаготовтресте сена по 1 р. 66 к. за 16 кг (пуд). Подножного корма здесь нет, и предисполкома предупредил нас, что до Сванетии фуража не будет. Мы оказались в затруднительном положении...
Сварили рисовый суп и кашу с мясными консервами: барана купить не удалось.
Луна выскользнула на безоблачное небо и матовым блеском осветила горы, ущелья и долины. Все селение уснуло. Кругом безмолвно. Тишину ночи нарушают только частые драки лошадей да крики дневальных, которые зорко следят, чтобы они не засекли друг друга острыми шипами подков.
Ингур
20 августа. Предрассветный крепкий сон внезапно нарушается громким криком дневального:
— Вставай!
Сборы и седловка проходят гладко. Уже в 8 часов, предварительно записав все в дневники, выступаем. Очевидно мы начинаем втягиваться в походную жизнь.
До первого Сванского селения Хаишти 45 км тяжелого пути. Мы с нетерпением ожидаем увидеть загадочную Сванетию.
Переехав вброд реку Маган, мы круто поднялись в гору по узкой тропе. Выезжаем на интересную горно-вьючную тропу от ½ до l½ м шириной, которая вьется по крутым горным скатам. Местами она проходит над отвесными обрывами или изгибается под нависшими скалами, образуя полутоннель.
Тропа эта два года тому назад проложена саперным батальоном Кавказской Краснознаменной армии, получившим за это орден Красного знамени. До прокладки этой тропы, с наступлением зимы Сванетия совершенно была отрезана от всего мира: только смельчаки рисковали ходить, но и они часто гибли. За два года тропа в некоторых местах осыпалась и занесена камнями и щебнем. Кое-где она настолько узка, что мы пробираемся с трудом. Сразу стало тихо, не слышно ни одного слова, только звук падающих из-под ног камней глухо отдается где-то внизу. Все внимание отдано опасным местам.
Вскоре переваливаем через незначительный водораздельный хребет. Глубоко внизу узкой полосой блестит Ингур. Мы спускаемся и двигаемся по его левому берегу. Голубовато-молочный цвет Ингура, одной из самых быстрых рек Кавказа, поражает своей оригинальностью. Начало он берет с ледников высочайшей вершины Главного кавказского хребта — Шхары (5184 м) в том месте, где Сванетский хребет соединяется с главным.
Нет сомнения, что в недалеком будущем сила падения реки будет использована для получения электрического тока и, превратившись в свет и тепло, до неузнаваемости изменит весь облик изумительной Сванетии.
Чем дальше, тем тропа становится уже, извилистее и опаснее. Крутые обрывы от 50 до 300 м и отвесные скалы вызывают головокружение и страх.
Незабываемые живописные ущелья открываются перед нами. Сверху на тропу шумно падают ручьи, в некоторых местах вода низвергается каскадами, окутывая нас холодной водяной пылью. Склоны гор покрыты лиственным лесом, выше — идет хвойный, еще выше — лежат альпийские луга, бурые скалы и блестят белоснежные вершины.
На фоне ближайших зеленых ущелий и далеких синих гор снеговые вершины создают яркую гамму красок, которая порой буквально ослепляет нас.
Мы и наши лошади, недостаточно привыкшие к горным условиям, идем с большой осторожностью, и все-таки не избегаем опасности.
Один из курсантов случайно отпустил свою раненую лошадь. Седло свалилось ей под брюхо, посуда с лекарством с грохотом упала ей под ноги, и она галопом бросилась вперед, сбивая ближайших лошадей. С большим трудом удалось ее остановить и предотвратить неминуемую катастрофу.
Но вскоре мы пережили еще более неприятные минуты. Лошадь одного из курсантов, испуганная чем-то, стала пятиться назад к обрыву, оступилась и, ударяясь о камни, покатилась вниз. Курсант успел спрыгнуть на тропу. Мы думали, что она погибла; однако густой кустарник, покрывающий склоны обрыва, задержал лошадь, и вскоре, к нашему удивлению, она самостоятельно выбралась на тропинку.
По склонам лесистых гор попадаются ровные, как стрелы, желтые узкие полосы — это просеки, по которым спускается вниз срубленный строевой лес, сплавляемый по Ингуру.
Лесоразработки тянутся вдоль всей реки.
Узкая тропа вьется по крутым горным скатам.
Она проложена Кавказской Краснознаменной армией.
На узкой тропе и особенно по карнизам, высеченным в скале, встречи со всадниками или с прогоняемым из Сванетии скотом создавали большие затруднения. Требовалась находчивость и предприимчивость. Одни прижимались к изгибам или выбоинам скал, другие же осторожно обходили.
В 18 часов стало темнеть. До намеченного селения Хаитши еще далеко. Двигаться по горной тропе в темноте опасно, но остановиться нельзя, так как нечем кормить лошадей.
Наконец поздно вечером доходим до первого сванского селения Хапшти и располагаемся на левом берегу шумного притока Ингура — Тхеишти, на каменной площадке.
Семь человек отстали и в темноте прошли в стороне от места нашей стоянки. После долгих поисков впереди, они принуждены были возвратиться назад в Ханшти и здесь встретили нас.
Мы предполагали, что в селении не менее 10 домов, но оказалось, что их всего около 4. Избы сложены из целых бревен, щели между которыми шириною в 3-4 пальца. Труб у изб нет, поэтому дым от очага расстилается по всему помещению. Грязь невероятная. Жизнь течет здесь так же, как тысячу лет тому назад.
В этот переход люди и лошади сильно устали. У лошади с хозяйственным вьюком набита спина; опухоль натерли денатурированным спиртом и покрыли потником. Утром опухоль спала, и это дало возможность оседлать ее под верховое седло.
В том же Лесозаготовтресте мы достали сена по 3 р. 50 к. за 16 кг. Такая дороговизна сильно смутила нас. Мясо приобрели по 1 р. 25 к. за килограмм.
После ужина, выставив дневального, весь лагерь быстро погрузился в сон.
Прохоровские скалы
21 августа. Барометр несколько упал. Но не успели мы собраться, как солнце ярко осветило склоны ущелья.
Умываясь в Ингуре, с удивлением отмечаем, что вода поразительно мягкая и плохо смывает мыло.
В 9 часов выступили в дальнейший путь, по левому берегу Ингура. Неожиданно узкая тропа, загроможденная камнями и корнями деревьев, поднимается круто вверх. Спотыкаясь, тяжело дыша, мы карабкаемся по ней. Лошади едва удерживаются на этой крути все. Вьючная лошадь задела дерево, оттолкнулась, упала и покатилась вниз. Опять ее спасает кустарник. На этой же тропе лошадь с походной кухней вдруг пошла прыжками; корзина, в которой были наши два примуса, накренилась, и все полетело. Позже мы обнаружили, что утеряны колпачки от примусов, и только тогда поняли, насколько это была ценная потеря.
Мы вступили на деревянный мост через бушующий Ингур.
Прошли 2 км и вступили на деревянный мост через бушующий Ингур. Из-за быстрого течения реки этот типичный для Сванетии мост не имеет никаких промежуточных свай или устоев. Основными опорными точками моста являются обе стороны берега, на которых уложены и ряд бревна, прикрепленные анкерами и заваленные землей с камнями. Сверху первого ряда бревен, составляющих береговой лежень, идет еще один ряд бревен, также скрепленных. Между такими двумя опорными пунктами и висит мост.
Когда мы гуськом переходим его, он сильно качается. Под ним с ревом и невероятной быстротой несутся мутные воды реки.
На правом берегу Ингура тропа вьется по отвесному склону гор. Идем под сводами нависших скал, через перекинутые деревянные навесы над непроходимыми пропастями до километра глубиной. Идем немые, полные трепета. Из-под наших ног сыплются камни. Случайно оступись конь или оползи груда камней ... и тогда...
Тропа под одним из скалистых сводов носит название «Прохоровских скал».
Осенью 1921 г. во время борьбы с меньшевистскими бандами был окружен отряд Красной армии в 300 человек. Отрезав с обеих сторон тропу, меньшевики расстреливали красноармейцев с противоположного берега Ингура. В живых осталось 13 человек. Был убит начальник отряда т. Прохоров. Существует легенда, что он бросился вниз со скалы в Ингур.
На деревянном мосту, перекинутом через Ингур, стоит одиноко столб с почтовым ящиком для писем. Как странно видеть этот почтовый ящик в глубоком, безлюдном ущелье!
Осыпи камней состоят из глинистого черного сланца (шифер), песчаника и красивого серого гранита.
Более 1000 лет тому назад в ущельи Ингура были устроены римлянами каменоломни гранита и мрамора. Мрамор отправлялся на колесных деревянных арбах для построек городов Фазиса (ныне Поти) и Севастополя (ныне Сухума) В бассейне Ингура римляне добывали и золото, особенно при впадении реки Ненскрыры в Ингур.
После Прохоровских скал мы несколько раз встречались со сванами, провозившими гранит на примитивно сделанных санях. Странно видеть летом сани. Однако, другие способы передвижения здесь неприменимы из-за отсутствия колесных дорог. Это редкое зрелище не только удивило нас, но и напугало наших лошадей. Мы с трудом удерживали их.
По обеим сторонам ущелья виднеются сванские хутора. Вокруг бревенчатых изб расположены кукурузные поля и пастбища.
Высоко вздымающиеся мощные горные утесы слоисты, как пирог. Попеременно чередуются почти вертикально стоящие пласты песчаника, разноцветной глины и известняка.
Тропа пошла зигзагообразно, круто вверх. Поднявшись на невысокий водораздельный хребет, отделяющий Ингур от Накры, мы оставили позади зону лиственных лесов с преобладанием бука и вечно зеленым подлеском из лавровишни и понтийского рододендрона и вошли в зону хвойных лесов.
Перед нашими глазами открылось плато, на котором построено несколько изб. Вдали мы увидели первые сванские башни — селений Лахраш и Таврар.
По среднему течению Ингура сваны живут с недавних пор, лет 70 — 80. Ранее эти места были почти необитаемы. Первобытное воображение населило их дикими лесными людьми. Суровая природа пугала человека, и только малоземелье толкнуло сванского крестьянина поселиться в этих местах.
По обоим почти отвесным склонам ущелья, как свечи, вытянулись вверх высокоствольные мачтовые ели. Клокочущая белая Накра, которая берет начало с вечных снегов Донгуз-орунского перевала, круто низвергается вниз, образуя изумительные каскады воды.
Неожиданно из-за ущелья выползла черная туча. Поднявшийся ветер закрутил в воздухе сухие листья. Пошел сильный дождь. Молния и громовые раскаты отражались эхом. Несмотря на то, что мы основательно промокли, необыкновенная красота природы отодвигала далеко на задний план все наши личные мелкие неудобства. Туча скрылась так же быстро, как и упала, но бурные многочисленные ручьи еще долго шумели вокруг нас.
От моста через Накру пошла широкая и удобная, как в культивированном саду, тропа.
В сумерках мы подошли к селению Лохамули. Жилища сванов — столетние каменные дома и четырехугольные башни с бойницами, остаток феодального средневековья.
Население и предисполкома встретили нас приветливо и радушно. Отвели нам две комнаты в помещении школы.
Цены на съестные продукты баснословные. Мы с трудом купили сено по 2 р. 50 к., кукурузу по 4 р. за 16 кг и небольшого барана за 20 р.
Предстоящий путь по Накре через перевал Донгуз-Орун к Эльбрусу — безлюдный и трудно проходимый. В Тифлисе мы проектировали подняться на Эльбрус и перевалить через другой перевал Главного кавказского хребта — Бечо. Однако местные жители сообщили нам, что Бечо перейти на лошадях невозможно. Поэтому мы решили вернуться обратно тем же путем: через Донгуз-Орун, по Накре в Лохамули.
Барометр несколько упал. Все мы с нетерпением ожидаем, какая погода будет завтра. Неужели дождь?
По ущелью реки Накры
22 августа с зарей мы были на ногах. Погода ясная. Спешно собираемся в поход. Впереди наиболее трудная часть пути.
В селении Лохамули много пустых построек. Это — жилища тех, кто перешел на хутора. Жители Лохамули раньше считались евреями. Окрестное население их чуждалось, с ними не вступали в браки, относились к ним с некоторым высокомерием. Насколько их еврейское происхождение верно антропологически, судить трудно. По типу лохамульцы мало чем отличаются от прочих сванов.
Нас проводили до подножия горы, на которой стоит деревня Таврар, того же общества. В этих местах кровная месть не изжита еще до сих пор, и некоторые жители Лохамули опасаются ходить по таврарской земле.
Начался крутой подъем. До Таврара считается 4 км, но дорога весьма утомительна. Однако, когда выезжаешь на изумрудный луг Таврара, раскинутый, как ковер, на высоком плато, то забываешь об усталости и всех неудобствах, связанных с крутым подъемом.
Местные власти в Тавраре были предупреждены о нашем приходе по телефону из Лохамули. Трудно себе представить, после тех диких мест, по которым мы прошли, что здесь есть телефон. Он проведен 2 года тому назад саперным батальоном ККА. Предсельсовета рассказывал нам, что таврарскне крестьяне долго не верили в возможность разговора по телефону, пока не услышали в трубку голоса своих соседей-лохамульцев.
Предсельсовета рекомендовал нам проводника, с которым мы сговорились пройти до подножия Эльбруса. Наш проводник Ефрем Циндалнани — ловкий, подвижный, пытливый горец, — быстро завоевал себе симпатию всех участников экспедиции. Особенно нас поражала его любознательность. Он пользовался каждым случаем, чтобы укрепить свое знание русского языка, и старательно записывал русские слова в переводе на сванский язык в свою записную книжку.
Ефрем учился у себя в деревне, в местной школе, знает русский и грузинский языки. Он очень вспыльчив и обидчив, раздражается по пустякам. На его бешмете нашиты серебряные пуговицы местного сванского производства. Войлочная шляпа и каломаны на ногах дополняют его сванский костюм.
Из Таврара мы выехали оживленные и бодрые. Свежий горный воздух прогнал усталость и подымал настроение.
Вокруг — зеленые луга, ласкающие взор рощицы хвойных деревьев и мягкие долины. На противоположном берегу Накры ослепительно блестят на солнце снежные вершины Штавлер, Гергильдаш и других гор. На полях и на лугах работают сванские девушки, которые весело приветствуют гордо шагавшего впереди Ефрема. Наконец мы углубились в густой лес и стали спускаться по крутому склону к берегу реки. Узкая тропинка идет среди могучих стволов и корней деревьев. Где-то, далеко внизу, как отдаленный гром, бурлит Накра. Мы осторожно крадемся по самой крутизне склона, укрытого кустарником.
Спустившись, мы вышли на лужок, посреди которого стоит сарай, служащий летом жилищем для пастухов. Из врытой в землю на берегу реки бочки без дна бьет целебный ключ железистой воды.
После короткого отдыха на лужайке мы снова пошли вперед. Тропа приняла характер совершенно неудобный для передвижения: то крутой спуск, то подъем. Груды камней, завалы древесных стволов, щебень — все это преграждало тропу. Лес стал гуще: порой приходится топорами валить деревья, чтобы наши вьюки и кухня могли пройти. Тропинка то углублялась в гущу леса, то шла по крутому речному берегу. Глыбы прибрежного камня переплетены бесчисленными корнями лесных гигантов. Лошади, непривычные к подобным тропам, неумело ставили ноги и сильно страдали от этого. Движение замедлилось и дошло до 2 км/час.
Темнота в узком ущелья Накры, среди густого леса наступила очень рано и заставила нас остановиться. Трудно было выбрать подходящее место для ночевки, где бы можно было найти подножный корм для лошадей. Овса оставалось на одну дачу.
Решили ночевать в лесу. Лошадей выгнали на болотистый луг, метров на 100 от нашей стоянки. Сгустилась тьма, и в лагере запылали два больших костра, которые осветили наши конусообразные палатки, сухой валежник и толстые стволы деревьев, уходящие в высь. В огне костров трещали ветки елок, и феерверком рассыпались искры. Многие так устали, что, не дожидаясь приготовления нашей рисовой каши, тут же повалились на землю и немедленно заснули.
Ночь была полна какой-то особенной тишиной и странными звуками большого девственного леса. Вдруг фыркание и беспокойство лошадей, крики ночных птиц, шуршание невидимых крыльев, какие-то непонятные шорохи дали нам знать о близости диких зверей. Это породило разные предположения, и мы долго вслушивались, пытаясь разгадать таинственную жизнь, которая клокотала вокруг нашего лагеря.
Гибель Егеря (Кличка лошади)
23 августа. Медленно светало. Солнце долго не могло справиться с темнотой и проникнуть и узкое ущелье сквозь густую листву и хвою леса. А мы, сильно промерзшие за ночь, ждали его с большим нетерпением. Влажный и холодный воздух заставлял нас дрожать.
После обычных сборов тронулись в дорогу. С первых же шагов вчерашние трудности усилились, движение стало еще более медленным. Лошади спотыкались на каждом шагу. Мы шли гуськом по обрывистому скату берега Накры, по едва заметной тропе. Под скатом, покрытым влажной, скользкой травой, ревела река. Тропа то спускалась, то круто поднималась кверху. Неожиданно под одной лошадью обрушилась тропа. Остановиться не было времени. Сзади напирали, идущий впереди товарищ перепрыгнул опасное место, но, получив резкий удар сзади от сделавшей скачок лошади, вылетел из седла на тропу. Его лошадь не удержалась, качнулась и покатилась вниз. Осыпающиеся камни и поднявшаяся пыль скрыли ее от нас. Бешеная река мигом подхватила бедного Егеря. Вода с ревом и шумом била его о камни, перебрасывала с одного порога на другой. Тяжелый вьюк перевернулся вниз, и Егерь, беспомощно отбиваясь и дрыгая ногами, был увлечен стремительным течением.
Пока люди спустились вниз к месту падения несчастной лошади и веревками подтянули ее к берегу, она уже захлебнулась. Бока ее сильно раздулись. Пришлось разрезать подпругу, чтобы снять вещи и седло с вьюком. Все это заняло много времени и сильно затормозило движение. В этот день падали и другие лошади, но результаты не были столь печальны.
Недалеко от слияния Накры с Уцздой (приток Накры), где кончился лес и шел только густой альпийский кустарник, с высокого камня сорвалась в реку другая лошадь. Один из курсантов самоотверженно бросился за ней в воду и вывел ее на противоположный берег.
После переправы в брод через бурную Уцзду мы остановились еще засветло на большой поляне на ночлег. Наш лагерь расположился в большой котловине, вокруг простирались альпийские луга, с окрестных гор опускались ледники.
Солнце медленно садилось за горные вершины. Лошади мирно пощипывали траву. Некоторые сушили промокшие вещи, приводили в порядок свое обмундирование и снаряжение. На завтра — перевал Донгуз-Орун. Нужно экономить и набирать силы. Все скоро уснули.
Переход через Донгуз-Орун
24 августа. Ветер хлопает полотнищами палаток. Просыпаемся от резкого холода. 3 часа утра. Термометр показывает 3°С. Это холод перевала. Солнце еще не встало из-за горных вершин, но повсюду разлит свет белесого утра. Вдали на лугу — лошади. Некоторые спят лежа, другие неподвижно замерли на ногах, вытянув морды. Вокруг высятся немые великаны в снежных шапках: Ледешт, Куармаш, Гергильдаш.
Долина, в которой мы расположились, — большой амфитеатр, где берут начало из спускающихся глетчеров две быстрые ледниковые речки: Накра и Уцзда. Они клокочут и стремительно несутся вниз по ущелью, увлекая с собой громадные камни.
Но вот все зашевелилось. Побежали за лошадьми. Сворачиваем палатки. Трудовое утро экспедиции в полном разгаре. Пока мы копошимся в глубине долины, верхушки ледяных гор уже окрасились в розовый цвет, и первые яркие лучи солнца прорываются к нам в низины. Мы тотчас же забываем о холоде ночи. Пьем чай, седлаем и вьючим лошадей. Наконец все готово, мы трогаемся, и начинается медленный подъем к Донгуз-орунскому перевалу.
Это — один из малодоступных перевалов центральной части Кавказского хребта. Через него изредка гонят мелкий и крупный скот с северного Кавказа в Сванетию. Торговлей скотом еще до сих пор занимаются частные предприниматели-барышники. В их караванах редко попадаются вьючные лошади; большая часть грузов перевозится на ослах и мулах, так как даже горная лошадь с трудом берет Донгуз-Орун. Нам же предстояло подниматься с лошадьми, вообще непривычными к горным условиям.
Мы пересекли большое снежное поле, под ним журчит вода: это под снегом пробивает себе путь верхняя Накра. Миновали несколько каменистых нагромождений и осыпей и наконец подошли, к подножию перевала. Донгуз-Орун с южной стороны внизу покрыт травой, выше — скалы и кое-где снег. Тропинка зигзагами вьется до самого верха, теряясь и обрываясь. Крутизна ската достигает 40°. Здесь лошадям, без усиленной помощи людей, пройти немыслимо; медленно ползем с ними на штурм Донгуз-Оруна. Лошади спотыкаются, съезжают седла, люди выбиваются из сил
Начинается работа по прокладыванию тропы.
— Берегись ... камень ... — кричат сверху.
Нижние сторонятся и инстинктивно прячут головы. Сверху, развивая бешеную скорость, летит большой камень, сорвавшийся из-под чьих-то ног. Тут каждый из нас убедился в том, насколько трудно совершать подъем при недостатке шанцевого инструмента.
Вдруг лошадь доктора сорвалась с тропинки и покатилась вниз. Она летела, как бесформенная туша, видимо потеряв сознание, так как ноги и голова ее трепались о камни. Два курсанта бросились за ней, скатываясь по откосу. Один из них, потеряв равновесие и перевернувшись несколько раз, удачно задержался и схватил падающую лошадь за повод. Испуганное животное лежало без движения. Но, когда лошадь расседлали и подняли на ноги, она стала щипать траву. После этого случая, и наиболее опасных местах всех лошадей привязывали к канату.
Переходим одно за другим три снежных поля, и вершина перевала уже недалеко. Кажется нас отделяет лишь 100 м, но какие это метры?.. Лошади тяжело дышат, бока их раздуваются, как кузнечные меха. У людей тоже учащенное дыхание и сердцебиение. Снег ослепительно сверкает и режет глава. Груды хаотично насыпанных камней и щебня напоминают какую-то гигантскую стройку. Кругом тишина, и только откуда-то сверху, с острых зубцов скал, над самым перевалом раздается клёкот орла. Там наверху — орлиное гнездо, а над ним — голубое и безмятежное небо, с которого сияет солнце. Солнце жжет только лицо, оставляя спину дрожать в холоде. Несколько минут отдыха, и опять на приступ ... Теперь тропа вьется по очень крутой и мокрой скале. Усилия людей и лошадей достигают своего предела. Через 4 часа подъема перевал достигнут, и мы торжествуем. Но тут падает одна лошадь, и разбиваются последние склянки с лекарствами. Всевозможные запахи — одеколона, валерьянки, йодоформа — несутся с перевала.
Донгуз-орунский перевал — граница Европы и Азии, Грузии и РСФСР. Самый перевал занимает такую незначительную площадь, что все наши лошади не могут поместиться на ней.
Начинаем спуск на северную сторону. Резкая грань севера и юга. Северный склон покрыт снегом, южный почти весь обнажен. На гребне перевала снег срезан точно ножом.
С перевала (3200 м) перед нами открылся необычайный вид: на юг — ущелье Накры, горные массивы Куармаша, Гергильдаша, Штавлера, перевал Басса; вдали стоит Сванетский хребет; на север, по склонам хребта лежат снежные поля; они переходят в ледник, круто обрывающийся в небольшое безыменное горное озеро; направо высится снежный массив Донгуз-Орун, Ваши и Юсенги; впереди — долина реки Донгуз-Оруна с озером того же наименования и долина Баксана.
Начинаем спуск по снежному полю. Снег глубок, и наши кони проваливаются по брюхо. В некоторых местах — глубокие трещины. Постепенно снег переходит в лед. Журчат тысячи ручьев, сливаясь в бурные потоки. Скользко. Лошадей спасают только шипы. Наконец переходим на морену и останавливаемся.
Темнеет. Солнце зашло за горы. Подул резкий холодный ветер. А некоторые еще не появились на вершине перевала. Наконец вытянулись все. Длинный ряд — далекий караван — медленно сползает по снегу. Выясняется, что многие лошади падали с круч. Много оброненных вещей, но все целы и невредимы. Двигаемся дальше в поисках ночевки. Идем в вечерних сумерках по берегу обрывистой котловины. Там в глубине недвижно застыло в своем молчании изумрудное озеро Донгуз-Орунгель. Каменные осыпи, узкие тропинки, переправа через бурную речку, — все это происходит в темноте. Для ночевки нам нужна поляна и хорошая трава. Усталость дает себя знать. Есть отставшие.
Тьма сгустилась, а мы все идем и идем ... Тропинка бесконечно вьется, и чередуются каменные осыпи и травянистые скаты. Вот вдали мелькнул огонек, залаяли собаки, потянуло тем смешанным необычайным запахом дыма и бараньего сала, который всюду сопровождает кочевников. Подходим ближе: навес из досок, горит костер, вокруг несколько горцев-балкар. Тут же на склоне горы не видно, но слышно овечье стадо. Это — кош. Летняя кочевка. Решили здесь остановиться. У костра ловкий балкарец — хозяин стада, должно быть местный кулак, — ведет бойкую торговлю молоком и айраном. Айран — живительный, питательный и игристый напиток наподобие кефира. Как он чудесен после Донгуз-орунского перевала! Разбили палатки и легли спать. Готовить ужин сил не хватило.
По Балкарии
25 августа. Громадина Донгуз-Орун-Башн возвышается по ту сторону речки. На его вершине нависли толстые слои снега. Все это отливает зеленоватым лунным светом. На черном небе, усыпанном мириадами звезд, плывет одинокая луна. Костер потух. Под навесом, растянувшись под бурками, спят пастухи-балкарцы вперемешку с нашими курсантами. На склоне горы, на траве, прилегли полусонные козы и овцы. Лениво бродят, изредка тявкая, сторожевые псы. Всю ночь гремели обвалы.
Но вот потянул ветер, нагнал облака, и погода резко изменилась. Облака сгустились, клубясь в ущелье. Целый океан волнующихся облаков. Кош казалось парил в воздухе. Над разволновавшимся хаосом облаков вздымался лишь величественный Баши.
Утро нас встретило пасмурное: накрапывал мелкий осенний дождь. До хижины Азау оставалась немного — километров 7 — 8. Идем в молоке тумана. Но вот подымается солнце, туман исчезает. Перед нами — альпийский луг. Внизу, в ущелье и в долине Баксана, высокие хвойные леса.
Встречаем несколько человек косцов-сванов, которые весело приветствуют нас. Оживленно идет косьба, и покорно ложится сочная альпийская трава под их косами. Лошади наши голодны, и стоит больших усилий удерживать их от соблазна — наклониться пощипать траву.
Наконец мы вступили в большой хвойный лес. Перешли по шатающимся бревнам моста через Баксан и остановились у коша Иткол, где живет родственник одного из наших курсантов — Маргиани, лесной стражник.
Маргиани живет здесь давно, принял мусульманство, женился на балкарке, и его считают своим человеком. Он советует нам идти дальше и остановиться на опушке леса, у хижины Азау, построенной специально для туристов.
Следуем его совету. Еще 2 км, лес редеет, и мы — на полянке. Перед нами: домик, зеленый лужок и два коша. Впереди — крутой подъем на так называемый «Кругозор». Останавливаемся и развязываем вьюки. Здесь мы решили оставить наших лошадей и идти дальше на вершину пешком. Хижина Азау расположена на высоте 2300 м над уровнем моря.
После непродолжительного отдыха доктор произвел медицинский осмотр и антропометрические измерения всей экспедиции. С вечера занялись отбором снаряжения, пищи, и инструментов для восхождения на вершину. Стены домика, в котором мы расположились, испещрены надписями многочисленных посетителей. Все экспедиции на Эльбрус и на его ледники начинаются с привала в этой хижинке. Она требует ремонта: в стенах щели, печка разрушена. Вторую такую же будку необходимо соорудить в «Приюте одиннадцати». Сюда легко на вьюках доставить необходимые материалы. При этом надо брать с собой ослов и мулов, а не лошадей.
Завтра — на Эльбрус!
«Приют одиннадцати»
26 августа. Ждали с нетерпением, какая будет погода. Поэтому, когда раздалась команда — «Вставай», — все бросились к окну. На небе ни облачка. Мы не успели отдохнуть. Но терять времени нельзя. Даже в незначительный туман совершать путь по ледниковым полям слишком трудно и опасно.
Укладываем свое теплое белье, консервы, сухари и другие съестные продукты в ранец. Берем пищу на четверо суток. На базе, по слабому состоянию здоровья, остались 4 человека и 2 курсанта по наряду, для обслуживания наших лошадей.
В 8 часов в полном походном снаряжении выступили в поход. Груз наш основательный — от 20 кг до 27 кг на человека. Двигались медленно, с периодическими остановками. Подъем до «Кругозора» был очень крут: 4 км шли 2½ часа и поднялись вверх на 1000 м.
«Кругозором» называется выступ Эльбруса между ледниками Большим и Малым Азау. Белоснежные и многочисленные вершины Главного кавказского хребта и верховья реки Баксана стоят перед ним толпой. Отсюда мы впервые увидели двуглавую вершину Эльбруса. Напряженно всматриваемся в него. Некоторые разочарованы. Величайшая вершина Главного кавказского хребта и вceй Европы — 5633 м — и такая на вид низкая и доступная! Один из курсантов даже выражает желание идти вперед и быть там через два часа. Впоследствии ему было смешно вспоминать об этом. Величина снежных горных вершин, ярко освещенных солнцем, очень часто обманывает зрение недостаточно опытного путешественника. Далекие окружающие нас мощные вершины, лавовые осыпи, альпийская растительность и особый шум ледниковых ручьев — все это пробуждает у каждого удивительные переживания. Горные громады кажутся застывшими, неизменными и безжизненными. Когда же немного присмотришься, то видишь, что они стираются медленно движущимися ледниками и размываются многочисленными ручьями. Кипучая жизнь движется закономерно и упрямо.
С каждым шагом идти труднее. Воздух разреженный. Дыхание и сердцебиение увеличились (давление воздуха, по нашему альтиметру, — 552 м). Аппетит хорош, но мясные консервы не нравились; рыбные ели с удовольствием: сухари и сахар своего вкуса не потеряли.
После привала на «Кругозоре», мы гуськом взбираемся по скалистым отрогам, по крутым мореновым осыпям и широким ледникам.
Солнечные лучи, отражаясь от поверхности ледника, настолько ярки и сильны, что без дымчатых или цветных очков нельзя идти, не рискуя ослепнуть. Ультрафиолетовые лучи солнца беспощадно обжигают руки и лица, и приходится защищать их перчатками и широкими белыми войлочными шляпами.
Идем молча, только изредка отдельные возгласы обращают внимание на причудливые вершины и зеленые каскады низвергающихся ледяных глыб. Кошки на ноги можно было не надевать, так как благодаря солнцу поверхность ледника оттаивает и ноги не скользят.
Одышка, сердцебиение и общая усталость оказывают влияние на моральную устойчивость.
Чем ближе подходим к белоснежному Эльбрусу, тем сильнее чувствуем его недоступность.
— Где же «Приют одиннадцати»? — спрашиваем все чаще и чаще нашего проводника.
Только к 17 часам он наконец-то показался.
Большой черный гранитный остров, высоко вздымающийся среди обширного ледяного моря.
Три московских туриста, вышедшие из хижины Азау часа на два раньше, ожидали нас, забравшись на острые скалы «Приюта».
В 18 часов мы, в количество 23-х человек, достигли долгожданного «Приюта». Высота его около 4200 м. На этих скалах в 1909 г. ночевали 11 альпинистов Кавказского горного общества перед восхождением на Эльбрус, закончившимся неудачно. Отсюда и название — «Приют одиннадцати».
Спешили разбить палатки, так как после захода солнца температура резко падает и быстро наступает темнота.
Наконец мы подошли к «Приюту одиннадцати»...
Запаслись водой из источника, возле скал «Приюта», пока она не замерзла. До вершины Эльбруса больше воды нет.
Сильная усталость клонила ко сну. Наши два примуса без колпачков, потерянных на Ингуре, горели плохо. Здесь мы оценили нашу потерю. Чай был готов лишь поздно ночью, и то не для всех. Большинство уже спало глубоким сном. Вкус съестных продуктов изменился еще больше. Мясные консервы стали совершенно неприятны, рыбные — хороши; сгущенное молоко, столь вкусное до 3200 м, потеряло свою прелесть. Неизменно сохраняли свои вкусовые качества только сахар и сухари.
Разреженность воздуха вызывало учащенное дыхание. Ночь прошла дли некоторых кошмарно. У нас было три спальных мешка, замечательно удобных и теплых. При закрытых клапанах мешка временами нечем было дышать; когда открывали клапан, становилось холодно, но дышать было легче.
Ясная, лунная ночь среди ледников великана Эльбруса застала нас спящими.
Эльбрус
27 августа. Алеет восток. Предрассветный холод пронизывает до костей. Люди жмутся друг к другу. Некоторые, не выдерживая холода, вскакивают и усиленно топчатся на месте. Откуда-то из палатки слышится выкрик:
— Тпру-у-у, стоп! Куда лезешь? — и невнятный, полусонный лепет прекращается.
— Вставай-а-й! — раздается команда дневального, и палатки сразу оживают.
Берем с собой только съестное на сутки, флягу с водой и инструменты. Оставили курсанта, которому врачебная комиссия разрешила идти лишь до подошвы. Курсант сильно огорчен.
Кошки на 4 шипах
Поверхность ледника замерзла. Без кошек идти нельзя. Кошки у нас двух образцов: одни с 4 стальными шипами, привязываемые ремнями к подошве под изгиб ступни, и другие с 8 шипами, сгибающимися на шарнире под подъемом ноги.
В 5.30 военно-научная экспедиция в числе 22 человек выступает на последний и решительный приступ. С нами идет проводник-сван, также подиимающийся впервые на Эльбpyc.
Из трех московских туристов, переночевавших с нами на «Приюте», двое не пошли вперед из-за отсутствия теплого белья. Они возвратились вниз на базу Азау, а один вышел на Эльбрус на 1,5 часа раньше нас.
На небе ни тучки. Солнце немилосердно жжет. Близость белоснежных вершин вселяет бодрость и уверенность! Медленно, с регулярными остановками, один за другим двигаемся по скользкому леднику. Впереди на белоснежной поверхности торчат груды низких лавовых скал. Это — «Приют Пастухова». Одышка и сердцебиение увеличиваются с каждым шагом. В полушубках жарко. Спокойно, без приключений доходим до «Приюта Пастухова»!
Решаем снять полушубки. Снимают почти все участники и камнями приваливают их, чтобы не унесло ветром. Идти в летнем обмундировании легче.
Чем выше, тем труднее взбираться на конус Эльбрус Снега нет — блестит глетчерный лед. Несмотря на когти и альпенштоки, которые мы с усилием вбиваем в ледяную поверхность, трудно сохранять устойчивое равновесие. Понятно, почему Пастухов в 1880 г., пытаясь взять конус Эльбруса, несколько раз впадал в бессознательное состояние, и проводники свозили его вниз на бурке.
Через каждые 5 минут ходьбы делаем остановки на 30 — 40 секунд для восстановления нормального дыхания сердцебиения.
С конуса Эльбруса, на высоте 4700 м открывается грандиозная панорама ледяных пустынь и величайших гор Главного кавказского хребта. На юго-восток — вершина Ужба (4598 м), Дых-Тау (5198 м), Шхара (5184 м) и Казбек (5043); к западу — груда белоснежных вершин самых причудливых форм; на юго-запад — Черное море до турецких берегов.
Эта незабываемая панорама малодоступных великанов вызывает ряд вопросов, когда, как и почему появились Кавказские горы со множеством удивительных вершин.
Эльбрус — потухший вулкан, лава которого спускается на 2000 м ниже вершины его. Но под ледяной внешностью бьется горячее сердце Эльбруса. Слабая вулканическая деятельность обнаруживается до сих пор в виде выделения сернистых и углекислых газов, многочисленных углекислых горячих и холодных источников, а также в виде землетрясений.
Когти на 8 шипах. А = 9см; В=9 см; С = 2cм; D = 33 см; Е=1,5 см.
1 марта 1923 г. было сильное землетрясение Эльбруса, которое разрушило Садопские серебро-свинцовые рудники.
Существует много легенд о происхождении Кавказских гор. Одна из них говорит, что бог, создав землю и все находящееся на ней, в последний момент творения создал рай на земле — Кавказ — и заснул. Добрые и злые ангелы, окружавшие бога, ринулись с неба на Кавказ, чтобы захватить его (небесные империалисты). Добрые пошли с запада, злые — с востока (отражение истории нашествий на Кавказ). Началась между ними борьба. Отрывая громадные глыбы земли, они бросали их друг на друга. Наконец схватились в рукопашный бой и подняли такой шум, что бог проснулся. Увидев, во что превратился созданный им земной рай — Кавказ, он очень разозлился и приказал всем добрым и злым ангелам окаменеть на месте. Так появились Кавказские горы.
Греческая мифология связала с Эльбрусом сказание о жизни греческого героя-великана Прометея, который похитил у бога с неба огонь для людей. Отец греческих богов (Зевс) приковал Прометея к скалам Эльбруса и приказал орлу ежедневно клевать печень Прометея. От этих ужасных мучений Прометея спас другой греческий гepoй-великан Геракл, который убил орла и примирил Зевса с Прометеем.
Таковы легенды, но мы скоро забываем о них.
Чем выше, тем больше препятствий. Четырехзубые когти для крутой ледяной поверхности совершенно не пригодны и часто свертываются с ноги. Вот с ледяного конуса сорвался курсант, сбил соседей, и втроем молниеносно летят кубарем прямо на камни. Ниже идущие бросились на помощь и успели ослабить удар о камни. Альпенштоки их покатились по леднику. Что делать? Без альпенштоков идти нельзя: надо спускаться за ними, вновь подниматься, догоняя экспедицию. Вот сорвался еще один товарищ и быстро летит на корточках, но как-то задержался, пролетев с 1/4 км.
Головная боль с каждым шагом увеличивается; чувствуется тошнота; во рту отвратительный вкус. Мятные лепешки поддерживают свежесть и прохладу. Физические силы ослабевают, некоторые отстают и теряют надежду достичь вершины. Так здесь (4800 м) отстают три товарища.
Очень медленно, с большим трудом двигаемся по крутому и скользкому глетчерному льду к седловине между западной и восточной вершинами Эльбруса. Отдыхаем все чаще и чаще. Обманчивые складки и гребни сбивают с толку. Вот кажется выйдем сейчас на этот гребень, и будет видна седловина. Выходим на один гребень, выходим на другой, на третий, но седловины все нет и нет. Кажется, что до ближайшего гребня около 400 шагов, проходим их и еще 400, а гребень все далеко. За час делаем не больше 300 м. Доходим до высоты 5360 м, до седловины восточного конуса. Делаем остановку. Некоторые закусывают, но таких оказалось немного. Поджидаем отставших.
У врача слабеют силы. С большими усилиями приближается он к нам. Жаль, что он отстает и возвращается обратно, не проделав намеченных медицинских исследований на вершине.
С седловины, по незнанию местности, мы выходим на восточную вершину не с западной, а с южной стороны, по крутым каменистым скатам, осыпавшимся из-под наших ног. Этот путь оказался наиболее тяжелым. Скатываемся на несколько метров вниз и снова поднимаемся. Труден каждый шаг: уши заложило, голова трещит от боли, одышка увеличивается.
Некоторые готовы повернуть назад, не достигнув цели.
Уже видна вершина, но нам не верится, так как складки местности не раз вводили нас в обман.
Подул пронизывающе холодный ветер, поднялась снежная метель. Нависшее облачко идет на нас, грозя серьезными препятствиями. Нас осыпают снежные хлопья, но мы безудержно двигаемся вперед и вперед!
Наконец в 16 часов с криками «ура» мы в числе 17 человек вбегаем на восточную вершину Эльбруса (5596 м).
Кавказ весь под нами. Стоим на Эльбрусе, объятые гордым сознанием победы! К югу отчетливо виден Главный кавказский хребет — широкая белая пелена со множеством причудливо торчащих вершин; к северу — безбрежная равнина с незначительными синеющими холмами.
На восточной вершине Эльбруса дугообразные края кратера диаметром до 100 м, торчащие с севера, запада и юга, сточены льдом и ветром. На севере вздымается бесснежный остро-скалистый обломанный край. Восточная стена кратера совершенно разрушена. Воронка кратера занесена снегом метров на 20.
Резкий ледяной ветер пронизывает нас до костей. Дрожим, как в лихорадке. Зуб не попадает на зуб. Садимся, прижимаясь ближе друг к другу, но это не помогает.
Надо торопиться назад, чтобы до темноты вернуться на «Приют одиннадцати». Не удалось осмотреть необъятный горизонт, обойти стены кратера и спуститься вниз в воронку.
Чтобы согреться, быстро спускаемся по крутому лавовому скату, усеянному мелким щебнем. Беремся за руки вдвоем, втроем. Сначала ноги не чувствуют никакой усталости, одышка меньше мучит. Чем ниже спускаемся, тем больше разговоров.
Наши когти скользят по твердому глетчерному льду. Идем медленнее и с большой осторожностью. Один курсант случайно оступился и покатился вниз. Все затаили дыхание. Летит кувырком, как стрела ... Кажется, что время остановилось ... Виднеется только точка. Что с ним? Лежит без движения. Мы впились в лежащую точку ... Но вдруг он поднимается, садится. Мы облегченно вздыхаем.
Несмотря на продолжительный полет, он не получил никаких повреждений.
Неожиданно скатывается лицом вниз, как лягушка, другой товарищ. Летит прямо на скалистый гребень камней... Ударится и убьется насмерть... Но он удачно планирует и останавливается у самых камней.
Миновав опасные ледяные скаты, мы видим «Приют одиннадцати». Спешим дойти засветло. Головная боль уменьшилась. В 19½ часов пришли на «Приют одиннадцати» и быстро разместились в палатках. Здесь уже разбиты две новые стального цвета палатки — это прибыло 12 московских туристов. Из 12 человек три женщины.
Скоро все засыпают. Лунная, ясная ночь омрачается бешеным холодным ветром. Сильно хлопают полотнища палаток, вот-вот сорвутся. Спальные мешки незаменимы. Многие не могли спать от пронизывающего холода. Один из туристов, едва дождавшись утра, быстро ушел вниз обратно в Азау, не в силах перенести тяжелых лишений.
Возвращения пропавшего туриста
28 августа. Из московских туристов 5 человек, не имевших хороших кошек и альпенштоков, решили идти обратно вместе с нами. Из них — две курсистки. Остальные 5 мужчин и 1 женщина остаются дожидаться хорошей погоды, так как в такой ветер нечего было и думать начинать подъем на Эльбрус.
Много разговоров вызвало отсутствие москвича, который вышел вчера утром и крик которого мы слышали с западной вершины Эльбруса. Где он? Почему он не вернулся вчера вечером? Что с ним?.. Большинство предполагало трагический конец «индивидуалиста». Этот редкий оригинал, по его рассказам, неоднократно поднимался на перевалы со спальным мешком за спиной. Нам казалось, что подниматься одному и скучно и опасно. Если он сорвался и полетел в трещину ледника, то искать его было бы бесполезно.
Мы готовы были к выступлению из «Приюта».
В 7½, часов мы выступили с «Приюта». Идти вниз по фирновым полям и ледникам приятно. Улучшилось общее состояние организма. После трехдневных ледяных пустынь мы с радостью встречаем землю и растения.
На «Кругозоре» мы сделали привал и в последний раз любовались могучим двуглавым Эльбрусом. Ясный солнечный день, свежий воздух, альпийская растительность и незабываемые виды диких вершин восхищали нас.
Вот и наши лошади, пасущиеся на альпийском лугу. К нашему восторгу некоторые, увидев нас, приветствовали наше возвращение ржанием.
В 12 часов прибыли в Азау. Настроение прекрасное. К вечеру врач произвел антропометрические измерения. Встреченные нами туристы-студенты просят принять их в нашу экспедицию, чтобы вместе с нами пройти Верхнюю и Нижнюю Сванетию до Кутаиса.
Мы конечно согласились.
В этот день одинокий турист не вернулся с Эльбруса, невидимому сорвался с кручи и погиб или замерз, настигнутый ночной темнотой.
Но каково наше радостное удивление, когда утром 29 августа он явился. У него отморожены пальцы рук и лицо. Он рассказывает, что 27 августа взошел на западную вершину Эльбруса, переночевал там с 27 на 28 августа, а 28 августа поднялся на восточную вершину.
Идем вниз по фирновым полям и ледникам.
ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
29 августа. Главная цель достигнута: величайшая вершина Европы — Эльбрус — побеждена. Но отдыхать еще рано. Перед нами обратный путь. Он сулит нам не мало новых затруднений и препятствий.
Утром выступаем в обратный путь. Лошади отдохнули, люди от сознания достигнутых результатов держатся бодрее. Погода нам благоприятствует.
Как хорошо идти не спеша, в ранний утренний час по полянам большого леса!... Журчат ручьи, тихо шелестят вершины сосен. Ярко брызжут лучи солнца, отражаясь на гладкой поверхности сползающих справа и слева ледников. Живительный горный воздух быстро восстанавливает наши силы.
Лагерь был расположен на небольшом плато.
Доходим до ветеринарного пункта, у которого при слиянии рек Азау и Донгуз-Оруна образуется Баксан.
На обязанности стражников ветеринарного пункта лежит наблюдение за прогоном скота через перевал во время чумных эпизоотии.
Небольшой подъем — и мы выходим на сочные альпийские луга. К часу дня мы достигли того коша, где после перевала пили айран, но пастухи уже покинули это место. Мы прошли еще с полкилометра и остановились на небольшом плато, где и расположились лагерем на дневку.
Плато круто обрывается; на дне глубокой котловины лежит ледниковое озеро — Донгуз-Орунгель. Часть поверхности озера затянута коричневой пеленой, остальная — изумрудного цвета. На той стороне озера высится грандиозный массив Донгуз-Орун-Юсенги. Громадные массы снега лежат на его вершине и склонах.
Приятная теплота и свежесть разлиты повсюду. Настроение у всех замечательное. В палатке слышатся рассказы о былых походах и анекдоты, группа курсантов-грузин хором поет грузинские народные песни.
Лишь только солнце стало склоняться к вечеру, загремел снежными обвалами старина Донгуз-Орун. Шум обвала далеко разносится в горах. Мы выбегаем из палатки. Звук доходит медленно, и лавина снега уже рухнула.
Погасли последние лучи солнца, потянуло ледяным дыханием с ледников, и мы плотнее кутаемся в свои полушубки. Через час — лагерь уже спит. Горит костер из сучьев, набранных нами по дороге в лесу. Изредка фыркают лошади. Немного тревожит мысль о Донгуз-орунском перевале, некоторым он даже снится, но опыт уже есть, есть и закалка. Донгуз-Орун больше нестрашен!
Опять в ущелье реки Накры
30 августа. С большой осторожностью приблизились мы к Донгуз-Оруну. Благодаря принятым мерам не было ни одного несчастного случая. Нужно однако принять во внимание, что форсирование перевала с севера несравненно легче, чем с юга. Большую роль сыграл также приобретенный нами в походе опыт.
За время нашего отсутствия снежный покров во многих местах сильно стаял: видимо стояли хорошие солнечные дни. Быстро спустились мы к месту слияния Уцзды и Накры, перешли в брод Уцзду и углубились в лес по ущелью Накры.
На этом участке пришлось убедиться еще раз в том, что люди и лошади привыкли к горным условиям. Все наиболее рискованные места были пройдены относительно легко.
Труп погибшей по пути на Эльбрус лошади виден на краю порогов Накры, шкура с нее содрана.
Подготовка и итоги путешествия
Подготовка
На ряду с основной целью — преодоления сложных горных препятствий, восхождения на Эльбрус и изучения своеобразного уклада жизни местного населения — мы поставили себе задачу:
1) определить способности курсантов к передвижению по крутым и узким тропинкам высокогорной местности;
2) испытать степень пригодности всего обмундирования и снаряжения в горной обстановке;
3) проверить работоспособность лошадей в тяжелой горной обстановке под верхом, с хозяйственным вьюком и с вьючной походной кухней.
Предварительную теоретическую подготовку мы проводили с участниками экспедиции в кружке краеведения Закавказской пех. школы. В течение года (1927/1928) изучали грузинскую и азербайджанскую союзные республики и подробно разработали маршрут похода.
Руководили кружком следующие товарищи: В. Г. Клементьев (начальник школы) — председатель кружка и руководитель военного отдела; Г. И. Мириманов (штатный преподаватель) — секретарь кружка, руководитель по картографии и топографии; С. Н. Стрелецкий (штатный преподаватель) — руководитель по вопросам археологии, этнографии и географии; В. Ф. Майоров (штатный преподаватель) — руководитель по вопросам геологии, ботаники и зоологии.
Особенно много забот взяла хозяйственная подготовка. Необходимо было обдумать каждую мельчайшую деталь.
Из 150 человек, изъявивших желание участвовать в походе, было отобрано после медицинского освидетельствования 23 курсанта и 6 человек начальствующего состава, физически наиболее развитых, со здоровыми легкими и сердцем.
Участники экспедиции были распределены на 8 групп
(начальник экспедиции — В.Г. Клементьев):
1) Топографическая группа. Мириманов — руководитель группы и курсанты: Носов, Бурьянов, Матиашвили.
2) Фотографическая группа. И. Н. Обозов — руководитель и курсанты: Ванжа, Костяев, Ткачук.
3) Метеорологическая группа. С. Н. Стрелецкий — руководитель и курсанты: Калинин, Машталер, Бочаров.
4) Геолого-ботаническая группа. В. Ф. Майоров — руководитель и курсанты: Тринчук, Егиазарян.
5) Медицинская группа. Доктор Т. П. Чубинидзе — руководитель и курсанты: Катамадза, Кетеладзе.
6) Политическая группа. Коваль — руководитель и курсанты: Шавлиашвили, Певзнер, Козьменко.
7) Связь. Жежель — руководитель и курсанты: Кремлев, Сванидзе.
8) Хозяйственная группа. Салмин — руководитель (кузнец) и курсанты: Николаев (повар), Маргиани.
Мы произвели также отбор конского состава Закавказской пехотной школы.
В течение лагерного периода было проведено несколько занятий по обращению с метеорологическими инструментами и др.
Перед самым отправлением весь состав экспедиции подвергся тщательному медицинскому осмотру в Тифлисском военном госпитале.
Подбор пищевых продуктов, инструментов и снабжении был сделан на основании опыта прошлогодней экспедиции на Казбек.
В поход были взяты следующие предметы:
I. Одежда и обувь.
Нательное белье - 3 пары
Летнее обмундирование - 1 комплект
Теплое белье - 1 пара
Полушубок - 1
Ботинки красноармейские - 1 пара
Гетры легкие на подкладке - 4 пара
Суконные портянки - 2 пара
Летние портянки - 2 пара
Шерстяные перчатки - 1 пара
Шлем красноармейским - 1 штука
II. Снаряжение
Плащ-палатка - 1 шт.
Альпийские когти (кошки) - 1 пара
Альпеншток - 1 шт.
Гранатная сумка - 1 шт.
Синие очки (консервы) - 1 пара
Ранец - 1 шт.
Манильский трос (веревка в 25 метров) - 2 шт. на экспед.
Кирка - 1 шт. на экспед.
Лопата малая - 1 шт. на экспед.
Топор - 8 шт. на экспед.
Спальных мешков - 3 шт. на экспед.
Примусов - 2 шт. на экспед.
Чайников (20-стаканных) - 4 шт. на экспед.
Фонарей («Летучая мышь») - 3 шт. на экспед.
Винтовок - 15 шт. на экспед.
III. Имущество геолого-ботанической группы.
Набор инструментов и реактив для определения минералов -- 1
Ботанизирка жестяная - 1
Прибор для определения точки кипения воды - 1
IV. Имущество топографической группы.
Планшеты полевые - 5 шт. на экспед.
Компасы - 5 шт. на экспед.
Карандаши, бумага, резинки и проч. - 1 комплект экспед.
Рулетка - 1 шт. на экспед.
Английский шнур - 1 шт. на экспед.
Бинокль - 1 шт. на экспед.
Карта 5-вер- 2 экз. на экспед.
Карта 2-вер - 2 экз. на экспед.
Полевые книжки- 5 шт. на экспед.
Тетрадь-дневник - 29 шт. на экспед.
V. Метеорологические инструменты.
Максимальный и минимальный термометры -2
Нормальный термометр - 1
Гигрометр - 1
Барометр-анероид - 4
Альтиметр, малый (5 тыс. метров) - 1
Компас-буссоль - 1
VI. Медицинское имущество.
Лекарств -1 комплект
Перевязочный материал - 1 комплект
Мед. инстр. для исследов. - 1 комплект
VII. Продовольствие.
Хлеба - на 3 суток
Мясные консервы - 6 банок
Рыбные консервы - 2 банки
Сгущенное молоко - 1 банка
Сухари - на 6 дней
Чай, сахар - на 20 дней
Колбаса Московская - 30 кг
Рис - 130 кг
VIII. Политическая часть.
Литература на грузинском языке для раздачи населению.
IX. Фотопринадлежности.
Фотоаппарат большой - 1
Фотоаппарат малый - 1
Пластинки к аппаратам - 2 комплекта
X. Хозчасть.
Лошадей - 32 головы
Верховых седел - 29 шт.
Хоз вьюков - 2 шт.
Вьючная кухня (системы Грум-Гржимайло) – 1 шт.
Принадлежности холодной ковки - 1 комплект
Английская палатка - 1 шт.
Обесп. фураж - на 2 суток
Зерновой фураж - 3 суток
Личный состав
Курсанты за летний период были втянуты и физически подготовлены к походу текущими занятиями в поле. Это оказалось чрезвычайно полезным, и, несмотря на недостаточно регулярное питание, они были в силах преодолевать горные, в том числе и атмосферные, препятствия, часто с большим напряжением и риском для жизни. Степень выносливости и способности выявилась по категориям в зависимости от служебного стажа; например более крепкими в походе оказались курсанты старшего и младшего классов. Моральная устойчивость, быстрота соображения, расторопность и уменье справляться с различными обязанностями в походе были у них несравненно выше; чем у курсантов подготовительного класса.
Конский состав
Лошади в первые дни переходов по тропинкам были недостаточно цепки и неспособны ставить ноги среди камней, отчего часто спотыкались и скользили, получая царапины и ранения. Непривычная высокая горная местность и узкая тропа вызывали страх и неуверенность, почему они шли медленно, боязливо и осторожно.
На большой высоте (выше 1000 м) лошади делались слабосильными. Более выносливыми оказались лошади Хевсурского (горной местности) происхождения.
На обратном пути, после колоссальной тренировки этот же конский состав совершал переходы легче, и, не смотря на недостаток фуража, чувствовалась большая сила и способность совершать переход по сложным горным тропинкам.
Таким образом для свободного передвижения и действия в горах необходимо отказаться, от ограниченной формы подготовки только на равнинной местности и перейти к тренировке людского и конского состава отдельных частей в горной обстановке.
Продукты питания
Мясные консервы последнего приготовления — ценный продукт питания в горах, но они скоро приедаются. Причины — пожалуй общего порядка приготовления. Мясо — невысокого качества, жировой прослойки недостаточно, и сварено не удачно.
На высоте, большей 3000 м, консервы противны, и их никто не ел.
Рыбные консервы — бычки и судак — не теряли вкусовых качеств на любой высоте. Их всегда ели с большим удовольствием.
Сгущенное молоко — очень питательный и вкусный продукт, казалось приятным до высоты в 3200 м, но выше его вкусовая прелесть понизилась. Это происходит потому, что на горных высотах, с разреженным воздухом, во рту появляется неприятная, как бы металлическая окись, которая является предвестником тошноты и вообще горной болезни. В связи с этим ощущения вкуса продуктов вообще понижаются. Чувствуется потребность в острых продуктах, как-то: сыре, копченой колбасе, соленых огурцах, луке, чесноке и т. п.
Айран, игристый напиток из овечьего и козьего молока, приготовленный наподобие кефира, оказался очень полезным и приятным по своему вкусовому качеству продуктом на любой высоте.
Хлеб, сухари, сахар и чай были неизменяемы по своим положительным качествам.
Обмундирование и снаряжение
На высокогорной местности температура дня и ночи резко изменяется. Необходимо иметь каждому во всякое время года теплое белье, а при передвижении на вершинах альпийской зоны, покрытых снегом и ледниками, нужен еще и укороченный полушубок.
Зимний шлем летом в горах не пригоден: он не защищает кожу лица и щек от солнечных ожогов, а при опущенных клапанах препятствует проникновению воздуха. Наилучший головной убор в горах, это — войлочная широкополая шляпа. Нужен запас вязаных подшлемников (для низких температур).
Ботинки лучше сапог, если они более прочные. Перед выступлением были выданы новые сапоги, и они все порвались к концу похода. Обмотки не годятся. Мы брали гетры с ремнями и завязками. Гетры оказались удобны, так как они заменяли голенища, скоро снимались и надевались.
Ранцы с широкими наплечниками во время привалов легко снимаются и надеваются; прикрепление скатанной шинели вокруг ранца представляет в горах больше удобств, чем ношение через плечо.
Необходимо изменить пригонку гранатной сумки, фляги, шанцевого инструмента, револьвера и других предметов снаряжения. Существующий порядок ношения стесняет свободу действий бойца во всех случаях, особенно когда приходится ложиться и вставать.
Вьючная кухня системы Грум-Гржимайло, проверенная нами на маневрах и во время последнего похода экспедиции, заслуживает большого внимания.
Действительный вес ее превышает указанный в описании двойной кухни и без воды 78 кг, а при полной нагрузке, т. е. наполненной водой, = 140 кг. Такой груз еще возможно перевозить во время маневров, на местности мало пересеченной и на незначительное расстояние; в продолжительном же походе и в сложной горной обстановке такую тяжесть не под силу перевозить даже на хорошей лошади. Кроме того, кухня слишком громоздка и задевает по тропе скалистых гор за камни, а в лесу — за деревья, отбрасывая толчком животных в сторону обрыва.
Во время передвижения и действий в горах физических сил затрачивается больше, чем на равнинной местности. Необходимая поэтому полная обеспеченность бойцов горячей пищей требует такой конструкции горной вьючной кухни, которая бы соответствовала горной обстановке и была пригодна к перевозке на лошадях или мулах во время приготовления пищи.
Плащи-палатки. При практическом применении в гоpax они оказались несравненно более пригодны, чем солдатские, палатки. В походе в пасмурное время мы использовали их как плащи, а во время остановок на бивуаке — вместо палаток. Положительное свойство этой палатки заключается также в том, что она в короткий срок устанавливается и свертывается, расположение ее более удобно, и вместо стойки используется винтовка. Отрицательными свойствами являются промокаемость полотна (материал) защитного цвета и ничтожная прочность.
Плащ-палатка отвечает своему назначению в горной обстановке, если она построена из легкого, прочного и непромокаемого материала.
Спальные мешки представляют совершенно необходимую принадлежность среди ледниковых полей. Независимо от горного холодного ветра, в них удобно и тепло. Спрятанные под резиновую подушку в стальном мешке, фляга с водой и другие предметы не замерзают.
Когти армейского образца — железные четырехугольные пластинки с 4 стальными шипами, привязываемые к подошве ремнями под изгиб ступни, просты, дешевы и удобны для передвижения по фирну (твердому зернистому снегу); по крутым ледниковым скатам они вывертываются из-под ступни и срываются.
Когти (кошки), сделанные школой по образцу профессора Дидебулидзе, из двух пластинок, соединяющихся шарниром под подъемом ступни, на 8 железных шипах и привязываемые ремнями ко всей подошве ботинка, оказались более удобны для движения по крутым скатам и скользким ледникам. Они скользили и не вывертывались из-под ноги. Шипы необходимо делать стальные, так как железные гнутся.
Шанцевый инструмент, как-то: кирка-мотыга, лопата и топор являются ценнейшими инструментами для команды (части) на походе в горах. Без этих предметов через перевалы и ледники пройти нельзя.
Очки-консервы дымчато-желтого цвета оказались лучше синих, так как последние значительно видоизменяют свет.
Примус крайне необходим в горах для кипячения воды.
Все остальные предметы одежды, снаряжения и инструмента, перечисленные в ведомости, соответствовали своему назначению. Для того, чтобы хрупкие инструменты предохранить от порчи во время падения вьючного животного пли человека, футляры следует делать деревянные или нетвердой кожи.
Скорость движения
В зависимости от характера горной тропы и степени разреженности воздуха скорость движения изменяется от 2 до ½ км в час. На высоте до 2000 м по тропе, не загроможденной камнями и щебнем, движение совершалось со скоростью 2 км в час, а по вертикальному измерению — 300 м в час. По тропе, загроможденной камнями, и на высоте до 3500 м скорость движения — 1 км в час с подъемом по вертикальному измерению около 250 м в час. При подъеме на горные вершины, покрытые снегом и льдами, скорость движения на высоте больше 3500 м постепенно уменьшается в соответствии с расчетом подъема по вертикальному измерению: на высоте 3500м — 250 м в час, 4000 м — 200 м в час, 4500 м — 150 м в час. 5000 м — 100 м в час, 5500 м — 75 м в час.
Исходный пункт для восхождение на Эльбрус
Исходным пунктом для восхождения на Эльбрус с южной стороны является площадка в Азау, у подножия «Кругозора», в том месте, где кончается лесная растительность и начинается суровая альпийская зона. Там имеется деревянный домик для туристов. Необходимо этот домик привести в порядок.
На «Приюте одиннадцати» следовало бы поставить деревянный домик с метеорологической будкой из подручного камня и лесного материала, имеющегося в Азау. Постройку можно сделать внизу, в Азау, и перевести на вьючных животных к «Приюту одиннадцати».
Это было бы большим облегчением для восхождения на Эльбрус и для лучшего его обследования.
Что дало нам восхождение на Эльбрус?
Военно-научная экспедиция прошла по диким трудно доступным горным тропинкам, два раза преодолела с конским составом малопроходимый Донгуз-орунский и один раз Латпарский перевалы и, несмотря на все препятствия, вышла на вершину Эльбруса.
Пройденный тяжелый путь в 405 км (три четверти расстояния пешком) — дал всем участникам экспедиции хорошие навыки движения через ледники высокогорной местности, быстро текущие горные речки, каменистые обрывы и перевалы, имеющие крутые лавовые (осыпи) скаты. Этот поход показал, какое значение имеет в походной жизни тренировка и какая нужна изворотливость, самоотверженность и отвага при преодолении препятствий в горах.
Оторванность походной колонны в горах от основной базы снабжения усугубляет значение бережного отношения к оружию, снаряжению, особенно к шанцевому инструменту (без которого в горах не пройти), к вьючным животным и умения расходовать продовольственные запасы с строгим соблюдением нормы.
Суровая особенность горной обстановки выдвигает настойчивое требование — иметь перевозочные средства, снаряжение и инструменты специального устройства, ни в коем случае не рассчитывая на общепринятые типы, пригодные только для равнинной местности.
Об организации военного туризма
Для военнослужащих, и особенно начальствующего состава, изучение горного края имеет колоссальное практическое значение.
В частях Красной армии немало товарищей, желающих добровольно заняться изучением этого важного дела. Необходимо создать в РККА организацию военных туристов.
Начало в этом отношении сделано Центральным домом Красной армии. Желательно, чтобы окружные дома Красной армии последовали этому хорошему примеру.
Для практического осуществления военного туризма необходимо:
1) Составить маршруты тех районов, которые являются для туристов наиболее интересными.
2) Составить план экскурсий и экспедиций, установив необходимое время и численный состав групп с подразделением по степени сложности задач и целей.
3) Организовать сезонные базы на пути главных направлений для снабжения специальным снаряжением, как-то: ранцами, очками-консервами, когтями, альпенштоками, шанцевым инструментом, продовольствием и т. п., а также по возможности для обеспечения вьючным транспортом.
4) Заготовить необходимое количество комплектов метеорологических, медицинских и других инструментов для научно-исследовательских групп.
5) Установить права добровольной организации военных туристов и порядок содействия со стороны воинских частей и местных советских организаций.
МЕДИЦИНСКИЙ ОТЧЕТ (Автором главы является доктор Т. Т. Чубинидзе, составивший этот отчет специально для нашей книги.)
Сопровождая военно-научную экспедицию на Эльбрус, организованную начальником Закавказской пехотной школы, в качестве врача, я имел возможность произвести целый ряд наблюдений над участниками экспедиции.
На основе прошлогоднего опыта восхождения на Казбек, был выработан обширный план наблюдений. Мы были полностью снабжены инструментарием и аппаратурой для производства врачебных наблюдений. Нужно отметить, что врачебные обследования лиц, подымающихся на высокие горные вершины Кавказа, в Литературе мало известны; только в последние годы частично такие обследования производил доктор Асланншвили.
Мы поставили себе задачей произвести наблюдения за изменением веса, роста, объема груди, жизненной емкости легких, становой силы, силы ручной кисти, кровяного давления, возбудимости сердца, состава мочи, состава крови и над проявлениями и симптомами горной болезни.
Из инструментария и аппаратуры для указанных целей нами были взяты: антропометр Мартина, сфигмоманометр Рива-Роччи, динамометр становой, динамометр ручной, предметные стекла для мазков крови и пробирки для исследования мочи на белок.
К несчастию, мы не учли всех трудностей экспедиции, и часть аппаратуры пропала при переходе через перевал Донгуз-Орун. Мы были лишены возможности производства анализа мочи и исследования крови. Однако оставшимися в целости аппаратами мы произвели целый ряд ценных наблюдений.
Вес
Вес участников экспедиции мы определяли: в Тифлисе — при выходе экспедиции и Кутаисе — в день возвращения. У всех участников вес уменьшился в пределах от 1,5 до 8 кг. Больше всех потеряли участники хорошо упитанные и крупного роста. Так, начальник экспедиции потерял 7,2 кг — при весе 84,4 кг и росте 176 см, в то время как Машталер потерял всего 1 кг — при весе 55,3 кг и росте 160 см.
Потеря веса объясняется во-первых трудностью экспедиции и во-вторых тем, что питание участников экспедиции было неполноценное в отношении калорийности. Так, при тяжелых переходах мы утром принимали только чай с сухарями, ничего не ели до вечера и лишь вечером, на ночевке, в лучшем случае получали рис с бараниной (плов). Конечно при громадном расходе энергии и слабом возмещении наш вес должен был резко уменьшиться.
Рост
Рост стоя мы измерили в трех местах: Тифлисе, Азау и Кутаисе. Падение его произошло в пределах от 0,5 до 4 см. Характерно следующее обстоятельство — рост дал уменьшение в первый период экспедиции (до Азау), после же уменьшения не было, или оно было очень незначительным. Кроме того, уменьшение роста произошло за счет уменьшения роста сидя, т. е. за счет корпуса тела.
Уменьшение роста объясняется тем, что под влиянием тяжести тела, находящегося длительное время в вертикальном положении, межкостные хрящи, главным образом межпозвоночные, уплотнились. Это уплотнение произошло по-видимому в первые же дни экспедиции.
Дальнейшее незначительное уменьшение роста после Азау, отмеченное у некоторых в Кутаисе, находит объяснение в утомлении мышц, поддерживающих тело в стоячем положении.
Объем груди
Объем груди мы измерили в двух пунктах: в Тифлисе и Кутаисе. Измерения показали, что объем груди уменьшился во всех трех фазах: при вдохе, выдохе и покойном состоянии. Объясняется это, во-первых, уменьшением общего веса, следовательно, уменьшением подкожного жирового слоя груди, и во-вторых утомлением инспираторных и экспираторных мышц грудной клетки, которым приходилось усиленнее работать при восхождении на Эльбрус и переходах через перевалы.
Жизненная емкость легких
Соответственно уменьшению объема грудной клетки, резко уменьшилась и жизненная емкость, т. е. количество воздуха, которое может быть выдохнуто при максимальном выдохе, после максимального глубокого медленного вздоха. У некоторых это уменьшение достигло 2 000 кв. см.
Это уменьшение жизненной емкости — следствие переутомления мышц, заведывающих инспирацией и экспирацией.
Становая сила
Характерные изменения претерпела становая сила. В Тифлисе становая сила у всех участников экспедиции была не очень большая. В Азау она дала резкое увеличение, что указывает на высокую натренированность в первый период экспедиции мускулов корпуса и в частности спины. В Кутаисе измерение показало, что становая сила опять резко уменьшилась в связи с переутомлением мышц корпуса. Так, в Тифлисе у начальника экспедиции становая сила была равна 112, в Азау она достигла 210, а в Кутаисе опустилась до 175. Такое же явление мы наблюдали и у остальных участников экспедиции. Характерно, что в итоге все же становая сила увеличилась.
Сила ручной кисти
Противоположного характера изменения произошли с силой кисти руки. Она постепенно уменьшалась, начиная с Тифлиса до конца экспедиции. Так, у начальника экспедиции динамометр ручной показывал: в Тифлисе 53 — 61, в Азау — 36 — 40, в Кутаисе 33 — 40. Подобные же изменения произошли и у других участников экспедиций. Одновременно уменьшилась и окружность плеча в напряженном и покойном состоянии. Приведенные изменения указывают на то, что верхним конечностям пришлось нести непосильную работу, и по-видимому от большого переутомления в них развились, атрофические изменения. На это указывает и то обстоятельство, что левая верхняя конечность в Азау и в Кутаисе выжимала больше, чем правая, естественно потому, что первой приходилось меньше работать, чем последней.
Возбудимость сердца
Возбудимость сердца мы определяли в трех пунктах: в Тифлисе, Азау и Кутаисе. Результаты исследования показали, что возвращение к норме искусственно возбужденного подпрыгиваниями сердца происходило быстрее в Азау и Кутаисе, чем в Тифлисе. Так, у начальника экспедиции в Тифлисе пульс возвращался к исходному состоянию через 90 секунд, в Азау — через 70 секунд и в Кутаисе — через 30. Такие же явления мы отмечали и у остальных. Это указывает на то, что сердечная мышца за время пути натренировалась хорошо и, несмотря на тяжесть экспедиции, все же не сдала своих позиций.
Состояние участников экспедиции в Азау до восхождения на Эльбрус
Несмотря на трудность пути до Азау и уменьшение веса, роста и силы кисти, состояние участником было очень хорошее. На это указывают увеличение становой силы и укрепление сердечной мышцы. Уже с самого начала, даже при достаточно удобной для верховой езды дороге, мы ежедневно проходили определенное расстояние пешим порядком, причем в каждый следующий день это расстояние увеличивали, пока окончательно не привыкли к пешему хождению. Так, в первый день мы прошли пешим порядком около 4 км, во второй 8 км и т. д. При таком постепенном втягивании в поход мускулы корпуса и мышцы сердца хорошо натренировались и окрепли.
С другой стороны, на пути к Азау мы перешли несколько перевалов, из которых Донгуз-Орун являлся самым высоким. Ночуя у этих перевалов в горной местности, мы постепенно привыкали к условиям горного климата. Таким образом, в Азау, перед восхождением на Эльбрус, участники экспедиции имели хорошо натренированные мышцы, достаточный опыт по хождению в горных местностях и были довольно привычны к своеобразным условиям горного климата.
Горная болезнь
Материалов о горной болезни имеется весьма незначительное количество, несмотря на то, что эта болезнь известна горцам во всех горных районах.
Горная болезнь была известна и раньше. Так, еще в XVI столетии на данное заболевание обратил внимание ученый иезуит Акоста, который на высоте 1280 м почувствовал некоторые симптомы горной болезни. Развившееся у него затруднение дыхания он объяснил действием «нежного и разреженного воздуха». Следующее наблюдение принадлежит Гумбольдту, который, поднявшись на высоту 4524 м, заметил, что у быков, сопровождающих экспедицию, появилось кровохаркание, а на высоте 5813 м у самого Гумбольдта началось кровотечение из десен, глаз и губ. Германский путешественник Чуда отмечает следующие признаки горной болезни: сильную слабость, затруднение дыхания, шум в ушах, ослабление зрения, головную боль и тошноту.
Горная болезнь развивается и при подъемах на воздушных шарах и аэропланах.
При больших высотах горная болезнь может закончиться гибелью смелых путешественников.
По мере восхождения на высокие горные вершины температура падает, усиливается прямое действие солнечных лучей — инсоляция, увеличивается сухость, уменьшается барометрическое давление, и наконец воздух делается чище.
Означенные свойства горного климата до 2000 м не только не вредны для равнинных жителей, а наоборот полезны, и в такие места направляют для лечения главным образом легочных больных.
Неблагоприятное действие горного климата отмечается на человеке, непривычном к нему, уже на высоте 1000 м, но стоит этому человеку побыть на данной высоте некоторое время, и его организм быстро привыкает к разреженному воздуху. Чем выше подымается он, тем резче и острее развивается горная болезнь. Но, если подъемы будут проделаны с промежутками в два-три дня, горная болезнь в столь резкой форме не проявится.
Рассмотрим причины, вызывающие горную болезнь:
Понижение температуры воздуха, явление обычное в горах. Причины этого: удаление от согревающего влияния земли, сильное теплоизлучение и малая способность воздуха нагреваться проходящими от солнца лучами. Несмотря на то, что горы нагреваются солнечной инсоляцией сильнее долин, их нагретая масса слишком незначительна и поэтому не может нагревать воздух. К этой главной причине присоединяются охлаждающие свойства снега на вершинах и восходящих токов воздуха, который, по мере поднятия, поглощает тепло на расширение, охлаждается сам и охлаждает горную атмосферу. Характерна и быстрая смена температуры в момент заката солнца — температура быстро падает, и все ледяные ручейки моментально замерзают. В момент восхода солнца имеет место обратное явление, резкое колебание претерпевает и суточная температура.
Для людей долин указанные условия температуры непривычны. Особенно чувствителен организм к суточным колебаниям температуры. Резкие изменения ее вызывают нарушение тепловой экономии организма. К этим неблагоприятным условиям присоединялся и напряженный физический труд.
Высокая сухость воздуха зависит от незначительного испарения в горах и скудного поглощения влаги разреженным воздухом. Эта особенность горного воздуха, с одной стороны, усиливает потерю воды организмом, а с другой — вызывает потерю громадного количества тепла. В горных условиях организм теряет большое количество воды, преимущественно легкими, вследствие учащения дыхания, что вызывается усиленным распадом веществ в организме. Усиленная потеря воды вызывает ощущения жажды и сухости в горле.
Ускорению потери тепла организмом способствует сухость горного воздуха.
Прямое действие солнечных лучей — инсоляция. Тепловая и химическая части солнечной энергии поглощаются в атмосфере преимущественно водяными парами и углекислотой. Ослабление световых лучей происходит вследствие лучерассеивания, зависящего от присутствия в атмосфере взвешенных частиц (пыль, микроорганизмы, капли воды и т. д.). По мере удаления от уровня моря способность атмосферы к лучерассеиванию быстро уменьшается: на высоте 2400 м эта способность в 6 раз меньше, а на высоте 5000 м ничтожна (сухость воздуха, чистота и т. д.). Поэтому на больших горных вершинах солнце светит ослепительно ярко, и свет этот богат ультрафиолетовыми лучами. Действием последних и объясняется сильный загар, ожоги открытых частей тела и воспаление слизистой оболочки глаз, незащищённых очками-консервами.
Чистота воздуха. Чем выше мы подымаемся и удаляемся от населенных пунктов, тем в воздухе меньше пыли и микроорганизмов. В виде примера приведем исследование, произведенное ученым Микаелем, около Парижа, который еще в 1883 г. в каждых 10 куб. см воздуха, взятых на разных высотах, нашел:
На высоте 2400- 4000 м - 0 бактерий
На высоте 560 м - 25 бактерий
На бульваре около Парижа - 7600 бактерий
На улицах Парижа - 55000 бактерий
Непосредственных исследований на Эльбрусе по определению количества пыли и микроорганизмов мы не производили. Бесспорно, что ввиду отсутствия вблизи населенных пунктов, большой высоты и т. д. воздух там совершенно чист.
Уменьшение барометрического давления и концентрации кислорода. Чем выше мы подымаемся на высокую вершину, тем разреженнее воздух. Само по себе уменьшение барометрического давления не оказывает на наш организм каких-либо существенных влияний, но это явление связано с уменьшением концентрации кислорода в воздухе.
Уменьшение концентрации кислорода вынуждает организм дышать чаще и глубже, чтобы восполнить потребность в кислороде. Пока организму удается учащением и углублением дыхания компенсировать кислородное голодание, каких-либо болезненных явлений не замечается, но по мере расстройства компенсации организм постепенно сдает свей позиции. Следствием этого является: головная боль, головокружение, тошнота, обморок, сонливое состояние, кровотечения и т. д.
Отчеты разных путешественников, поднимавшихся на горные вершины Кавказа (Пастухов, Жуков, Дубянский, Преображенской, Николадзе и Асланашвили), указывают на то, что ни один из них не избег действия горного климата и тех или иных симптомов горной болезни.
Проявление горной болезни у участников экспедиции
В литературе указаны следующие признаки горной болезни: сердцебиение, одышка, общая слабость, слабость в ногах, головокружение, цианоз лица и рук, головные боли, рвота, кровотечение из десен и носа, в тяжелых случаях — кровохарканье и обморок. По нашим наблюдениям над участниками экспедиции, полного комплекса симптомов горной болезни ни у кого не было. Перечисленные симптомы комбинировались между собой весьма разнообразно, причем некоторые из них выступали в одном случае резче, другие — слабее или совершенно выпадали. Так, ни кровотечения, ни кровохаркания, а тем более обморока — ни у одного из участников не наблюдалось. Резче тот или другой симптом проявлялся у тех лиц, которые были мало привычны к восхождению на горы. У проводника же горца явления горной болезни совершенно не имели места. Объясняется это тем, что горцы в ряде поколений акклиматизировались и освоились с жизнью и работой в своеобразных условиях горного климата.
У наших членов экспедиции мы наблюдали следующие явления.
1. Общая слабость волевых мышц. Это явление развилось почти у всех участников экспедиции и лишило некоторых возможности дойти до вершины Эльбруса. В предыдущие дни мы настолько натренировались в пешем хождении, что без особой усталости преодолевали 20 — 25 км и легко перевалили через Донгуз-Орун. Также без особых затруднений дошли мы до «Приюта одиннадцати». Но выше появилась сильная усталость, и приходилось отдыхать через каждые 15 — 25 шагов. Конечно такое состояние всецело зависело от особых условий горного климата.
2. Учащение пульса и дыхания наблюдалось у всех, и резче оно проявилось после «Приюта одиннадцати». Временами пульс достигал до 130 — 140 в минуту, а дыхание 35 — 40. После отдыха пульс быстро уменьшался, достигая в среднем 85 — 90, а дыхание 23 — 20. Каких-либо расстройств сердечной компенсации не наблюдалось.
3. Сильная жажда наблюдалась у всех. Принимаемая глотками вода (ледниковая) утоляла жажду на короткое время, после чего она возобновлялась еще сильнее. Ледниковая вода с ее особым привкусом не вполне утоляла эту потребность. Спустившись в Азау, мы не могли насытиться имевшейся там родниковой водой. Хорошую услугу нам сослужили мятные лепешки и шипучий порошок; они уничтожали неприятный вкус во рту.
4. Головная боль развилась только у некоторых. Была она не сильная, больше заметная при движениях головы. Шум в ушах и стук в висках наблюдались редко.
5. Аппетит у некоторых пропал, у других, наоборот, усилился. Так, лично я в течение 2½ суток принял только 1 коробку мясных консервов, 100 г молочных консервов и 100 г сухарей. Наоборот, некоторые члены экспедиции за день опустошили весь свой запас продовольствия и следующие дни жили за счет продовольствия безаппетитных. Тошнота и рвота не наблюдались.
6. У некоторых развилось меланхолическое настроение, недовольство самим собой, у других — ослабление воли
7. Ожоги лица и рук, несмотря на принятые нами меры все же наблюдались у многих, даже у тех, которые имели широкополые белые шляпы. Загар появился у всех.
8. Конъюнктивит развился только у одного участника экспедиции, снявшего очки-консервы. Воспаление развилось довольно сильное, с одновременным ослаблением зрения. К счастью, очки-консервы были им сняты на короткое время, и воспаление прошло спустя 10 дней.
Вот те явления горной болезни, которые нам удалось отметить у участников экспедиции. Как видно из вышеуказанного, наша экспедиция перенесла восхождение сравнительно легко и безболезненно, что объясняется тем, что до восхождения на Эльбрус экспедиция прошла хорошую тренировку по передвижению в горах (переход от Зугдиды до Азау) и достаточно свыклась с условиями горного климата (переход р. Накры, перевал Донгуз-Орун).
Состояние экспедиции после спуска в Азау
Спуск с Эльбруса был проделан легко. Врачебная помощь потребовалась только в нескольких случаях незначительных повреждений, полученных некоторыми участниками экспедиции во время срыва по ледяному скату. После возвращения в Азау, развилась необычайная усталость, но жажда, головная боль, отсутствие аппетита и т. д. прошли.
Устроенная в Азау дневка и ночевка возвратили силы участникам экспедиции. Гордые и бодрые, мы направились на преодоление новых препятствий по пути к Кутаису.
Состояние экспедиции по пути к Кутаису
От чувства сильной усталости мы не могли освободиться за все время пути. Полусонное состояние сопровождало нас всю дорогу. Новые перевалы и переходы требовали громадного напряжения. К тому же питание было ограниченное. Мы почти голодными пришли в Лечхумский район, богатый различными фруктами. Последнее обстоятельство сослужило нам плохую службу. Участники экспедиции с жадностью набросились на все съестные припасы, не пренебрегая ничем: ели неспелые лесные горькие груши, ежевику, кислые, негодные к употреблению дикорастущие яблоки. Это отразилось на состоянии желудочно-кишечного аппарата, и у одного из участников развились столь сильные и мучительные колики, что пришлось прибегнуть к энергичным мерам помощи: высокие клизмы, камфара, морфий и т. д.
В общем экспедиция вернулась в Кутаис переутомленной, почти изнуренной, но все же очень бодрой.
Заключение
Учитывая опыт двух экспедиций (восхождение на Казбек в 1927 г. и на Эльбрус в 1928 г.), можно сделать следующие выводы.
1) При восхождении на высокие горные вершины необходимо постепенно приспособляться к условиям горного климата, иначе горная болезнь будет поражать всех участников и притом тем сильнее, чем меньше времени уделено участниками на акклиматизацию.
2) Полная картина горной болезни развивается только у нетренированных и неакклиматизированных лиц.
