Предисловие
По общему согласию всех тех, кому дорого изучение Кавказа, наступило время опубликовать некоторые давние сведения относительно этой великой, но малоизвестной горной цепи. Открытие области выше снеговой линии, победа над большинством высоких вершин и частичное нанесение на карту ледников, исполненное англичанами, иллюстрация морозного (обледенелого) Кавказа чудесной коллекцией фотографий, снятых на высотах до 16500 футов Витторио Селла, Клинтой Дент, Вуллей и покойным В.Ф. Донкин и новая геодезическая съемка центральной цепи Кавказского главного управления под руководством покойного генерала Жданова и после его смерти генералом Кульбергом доставили в мое распоряжение массу разнообразного материала. Материал этот в настоящее время разбросан и трудно доступен для публики. Ранние описания горных восхождений англичан или распроданы, или являются редкостью на книжном рынке; более современные исследования описаны и погребены в темных (тяжелых) трудах научных обществ и альпийских клубов; фотографии гор могут быть найдены в некоторой полноте лишь в прекрасной, но слишком мало известной коллекции Картографического Зала Географического общества в Савиль Ро (улица в Лондоне, где помещается Королевское Географическое общество); листы одновременной русской карты до сих пор далеко не все опубликованы.
В этом труде я сделал попытку сосредоточить некоторые из этих разнородных сведений и сделать главы моего труда такой серией очерков Центрального Кавказа и его живописных видов и народов, чтобы они оставляли и приятные воспоминания для бывших там, и возбуждали приятные ожидания в тех, которые собираются туда, а также представляли интерес для тех многочисленных читателей, которые любят горы и любят узнать об их исследовании. План сочинения в общем топографический, то есть я отказался от хронологического порядка и последовательности одного и того же путешествия для того, чтобы сконцентрировать в одной или нескольких следующих друг за другом главах факты, относящиеся до одной и той же области или части цепи. Этот метод имеет свои недостатки, но таковые, по моему мнению, в настоящее время более чем уравновешиваются преимуществами такого изложения. Описание приключений может быть выйдет от этого менее живое, но картины жизни и страны и ее жителей должны выиграть от этого и легче выбрать характеристические факты из мелких подробностей изложения.
Я не стремился к тому, чтобы сделать нижеследующие главы подробной хроникой деяний членов Альпийского Лондонского клуба или иностранных горных экскурсантов в центральном Кавказе, за исключением впрочем приложения, куда занесены все новые экспедиции, которые мне стали известны.
В тексте этого сочинения кажется как будто я предоставил слишком много места описанию моих собственных деяний. Если я согрешил в этом направлении, то это произошло отчасти вследствие желания сохранить некоторое литературное единство описания, отчасти вследствие того, что я путешествовал в стране больше и дольше, чем кто-либо из моих соотечественников. Во время трех путешествий, в 1868, 1887, 1889 гг., мне посчастливилось перейти главную цепь Кавказа одиннадцать раз, восемью различными перевалами и побывать в Сванетии, уходить оттуда восемь раз семью разными дорогами. Я принял участие в первых восхождениях на три большие вершины: Эльбрус, Казбек, Тетнульд и на многие более низкие вершины, а также во многих ледниковых экспедициях, которые представляли большие трудности, чем эти восхождения. В моих путешествиях мне удалось, я думаю, побывать в каждой из значительных долин у подножия главной цепи между Эльбрусом и Адай-Хохом, и я проник в бестропинные леса Схали и Кодора.
Что касается собственно горных восхождений, то мои удачи всецело затмеваются деяниями моих друзей Вуллея, Коккина и Гольдера с их восхождениями на Адай-Хох, Бурджулу, Цихварга, Коштан-Тау, Дых-Тау, Мижирги-Тау, Шхары, Джанги, Котуин-Тау, Айламы, Ушбу. Я приношу им мою глубокую благодарность за их готовность предоставить в мое распоряжение описание их удач, которые от времени до времени сообщали Альпийскому клубу.
Я только что назвал лишь соавторов этой книги, но в любом каталоге англичан-исследователей Кавказа необходимо прибавить имена покойного Донкина, Фокса и Меммери. Г.Меммери описал свои восхождения в недавно вышедшем сочинении, и Дент, как я с удовольствием узнал, в скором времени расскажет историю своего и своих спутников путешествия и будет иметь преимущества иллюстрировать свой труд прекрасными рисунками Мак-Кормика.
Я должен прибавить несколько слов относительно формы настоящего труда и относительно иллюстраций и карт. По мудрому изречению древних, «большая книга есть большое зло» и мода настоящего времени соглашается со старой поговоркой. Наши библиотеки пополняются маленькими книгами более или менее великих людей. У нас полок нет для фолиантов и первое замечание об этих томах будет, вероятно, таким, - «слишком толсты». Но я должен аппелировать к интеллигентному и симпатизирующему мне читателю против такого приговора. О других критиках я не забочусь.
При выборе формата книги основывались на том принципе, что размер книги должен быть приспособлен к ее назначению. Когда книга больше, чем это требуется, то покупатель имеет право быть недовольным. Я сам чувствую мало любви к таким, которые не имеют цели и отличаются лишь большими полями страниц. Но в таких случаях как настоящий случай, где фотографии и карты требуют известных размеров, обрезать формат книги мне кажется признаком скупости и неразумности. Французы не боятся больших книг, и общее мнение считает наших соседей обладателями хороших библиографических традиций и вкуса. Я мало знаю более обидных вещей, чем контраст между сочинениями путешественников, изданных в Париже, и искалеченными воспроизведениями тех же трудов, преподносимых нам на этой стороне английского канала. Я не думаю, что следует искать причину такого явления в скупости или отсутствии вкуса в английских изданиях или английской публике. Мне кажется, что это скорее результат долговременной тирании библиотек для чтения и железнодорожных книготорговель.
Выбор способа иллюстрации книги всегда представлял трудности для автора, и в особенности это трудно в настоящее время. Мы, по-видимому, переживаем переходное время. Старые гравюры на дереве исчезают, и публике часто преподносят взамен их мазки и пятна на красивой глянцевой бумаге под названием цинкографий. Когда таковые являются воспроизведениями фотографий, то они имеют одно только достоинство, когда дело касается ландшафтов, это их достоверная передача. В прежние времена гравер или скорее художник, который подготовлял рисунок для гравера, изменял резкости воспроизводимого наброска или фотографии сообразно своим соображениям, а его соображения бывали очень часто условного свойства. Он пропускал или уничтожал особенности в строении гор или архитектуре. Я не говорю здесь про такие произведения искусства, как произведения Уимпера, а про обычные иллюстрации, какие появлялись двадцать лет тому назад. В самое последнее время художники или становились спутниками самих путешественников, или им поручалось делать дома рисунки карандашом или пером по фотографии. Я не желаю критиковать моих друзей и исследовать, насколько детали данной местности были принесены в жертву желанию произвести эффект или насколько механическое воспроизведение соответствует таланту художника. Мне кажется так же, что здесь не место длинным спорам об общих вопросах относительно ценности фотографий или рисунков. Как материал для иллюстрации книг, я полагаю, это было бы праздным вопросом, ибо точка зрения художника и путешественника, а также читателя путешествия различны. Если главная цель издания – художественность, то конечно, желательно, чтобы автор нашел художника и, найдя его, имел результат в виде хорошего живописного воспроизведения своих описаний. Но если книга представляет собой описание путешествия и ее цель – представить верное изображение новой страны, то, несомненно, что фотограф даст наилучший материал для иллюстраций. Солнце регистрирует с точностью значительно больше подробностей, чем художник, и его лучи не имеют личных причуд. Рисунок, напротив того, есть прежде всего продукт человеческой руки, а потом уже воспроизведение природы. Ценность каждого наброска зависит и ограничена относительной чувствительностью натуры художника и мастерством и техникой руки создавшего рисунок.
Что касается меня, то я предпочел бы старые иллюстрации книги, труды художников и граверов на стали или литографщиков всему тому, что может дать нам солнце. Сознаться в этом – значит сознаться, что я предпочитаю искусство точности – или я лучше скажу так6 общую правду предпочитаю местной подробности. Но факты должны предшествовать обещаниям Во всяком случае, документальные иллюстрации составляют подходящее дополнение к моим прозаическим страницам. Я с интересом буду ждать романтических художников и писателей, для которых я надеюсь облегчить путь в описании Кавказа.
Исходя из этих соображений я без колебания перевел фотографии моих друзей на страницы моей книги без всякого другого, кроме механического посредника. Эти фотографии доказывают, что солнце в состоянии сделать. Оно не может сделать всего: есть передние планы, которые охотно можно было бы изменить, есть тучи, которые с радостью хотелось бы приподнять. Но был ли бы выигрыш равен потере? Ответ на этот вопрос в моем уме не представляется сомнительным. Иллюстрации, в этом я уверен, когда какая-либо таинственная область была так внезапно и всецело открыта во всех своих деталях, как это случилось с центральным Кавказом благодаря В.Селла, его предшественнику Де-Деми и его последователям Г.Вуллей и К. Денту.
В.Селла был столь добр, что сделался моим компаньоном при издании настоящей книги и посвятил много времени и бесконечного труда иллюстрациям книги. В. Селла – племянник К.Селла, итальянского государственного деятеля, на бронзовых плитах подножия памятника которому его родной город увековечил два факта: он присоединил Рим к Италии и основал итальянский альпийский клуб. В.Селла наследовал от своего дяди любовь к горам и активность во всем том, что он затевал. Его фотографические труды в областях выше снеговой линии являются недосягаемыми образцами как в отношении техники, так и по разнообразию снимков. Что он сделал в Альпах хорошо известно. На Кавказе он носил свой аппарат и стекла на высоты, превышающие Монблан, и образцы его искусства, воспроизведенные в настоящих книгах, суть лишь незначительная часть видов и панорам его коллекции.
Карта, приложенная к настоящему сочинению в масштабе 5 верст в дюйме (около 3 миль) есть в главнейших частях сокращение новой одноверстной съемки производимой в настоящее время, листы которой еще не опубликованы. Достоинства этой карты являются заслугой правительственных геодезистов, и я считаю долгом выразить им мою глубокую благодарность, в особенности начальнику топографического отдела генералу Кульбергу и его достойным помощникам Жукову и Богданову, за скорое и любезное исполнение моих просьб о помощи. Господину Жукову в особенности я признателен за многие ценные заметки и манускриптные рисунки. Я сам ввел некоторые поправки в верхних ледниковых районах и нанес цепь Лейлы, к югу от Сванетии, на основании частных документов и по фотографиям. Это первая достоверная карта всего центрального Кавказа, какая опубликована, хотя части ее были обнародованы путем тех окружных карт, которые я от времени до времени приготовлял для журнала Королевского Географического общества. Техническая работа редакции была исполнена для меня с большой аккуратностью и знанием дела г. Ринсом, помощником хранителя картографического зала Королевского Географического общества.
В основу геологической карты были положены геологическая карта Российской империи (1893 г), геологическая карта Кутаисской губернии (1889 г) и геологическая карта г. Эрнеста Фавра, изданная в 1875 году. Я сделал некоторые детальные добавления, попытавшись обозначить, где, по моему мнению, в кристаллических скалах заменяются гнейс и гранит, а также показал более вероятные размеры известковой цепи к западу от Чегема более верно, чем это делалось раньше. Приношу благодарность моему другу профессору Бонней за некоторые ценные замечания на характеристику Кавказской горной цепи, какой она является на основании этой карты.
Два меньших вопроса доставили мне много хлопот. Это определение названий и орфографии имен. Сначала я думал, что нашел простой выход из всех затруднений и освобождение от ответственности, то есть я думал во всех случаях придерживаться предварительных листов новой съемки и переписывать русские слова латинскими буквами по методу, принятому в Королевском Географическом обществе. Но на практике это оказалось невозможным. За немногими исключениями предварительные названия, принятые геодезистами, были настолько неподходящими и создали бы неясности, что я счел своим долгом не употреблять их. Затем, когда я начал переписывать, согласно правил, русские написания турецких названий, то результаты получились несовместимыми с английскими картами других областей, где распространен турецкий язык. Грузинские названия, написанные сперва по-русски и потом переписанные на английский язык выразились в «страшных словах», неприятных для глаза и неудобно произносимых для английского и американского читателя.
Вследствие этого я в некоторых случаях пошел на компромисс и под свою ответственность придал названиям местностей Кавказа такую форму, которая, я надеюсь, будет удовлетворительна для первичных потребностей, то есть будет удобно произносима путешественниками и понятна для местных жителей. В этом вопросе, я боюсь, я мало удовлетворю всех и могу только ответить товарищам-исследователям словами Горация.
Примечание: Некоторые отделы этого сочинения были ранее опубликованы в трудах Королевского Географического общества и в Альпийском журнале и несколько страниц перепечатаны из книги автора.
