Антология экспедиционного очерка

Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Источник: Сусов Михаил Васильевич. Геология в письмах. Москва, издательство Рунета, 2010 г.

Река Сюнгююдэ

1960 год

Здравствуй, моя дорогая!

Снова я в Жиганске. В этот сезон я буду заниматься изучением алмазоносных верхнеюрских конгломератов в долине реки Сюнгююдэ. От координации, как таковой, я отказался, не афишируя это начальству. Собственно, и координировать-то вроде некого. В 1960 году усилиями Прокопчука и при поддержке начальника экспедиции П.Ильина, поиски алмазов приобрели сугубо старательский характер. Была организована трехотрядная поисково-опробовательская партия с огромным объемом опробования. Этой партии ставилась одна задача — мыть алмазы, качать шейкер, пока чертики в глазах не запрыгают. Координировать же раскачку шейкера мне как-то не с руки, да и не обучен я такой профессии. И оставил я тогда эту миссию самому начальнику Прокопчуку. Опыт качать шейкер до одури он приобрел прошлым летом. И теперь своим примером он вполне может зажечь своих поисковых партийцев-качателей и скоординировать их работу. Я же, внешне сохраняя персону координатора, сначала тихонечко вклинился в поисковый отряд Л .Израилева, а потом разделил этот отряд надвое. Далее одну половину я отдал самому начальнику отряда качать без оглядки шейкер, а себе забрал вторую половину, чтобы с помощью персоналий этой половины поближе познакомиться с верхнеюрскими алмазоносными конгломератами. Обе операции под названием «Внедрение» и «Разделение» прошли успешно, и вскоре мой поисковый полуотряд выгружался из самолета на косу реки Молодо недалеко от устья Сюнгююдэ. В его

составе оказались кроме меня минералог Наталья Михайловна, известная мне еще по съемке на Тюнге, двое рабочих - проходчик и промывальщик и геоботаник Инга Букс - недавний мой ведущий в маршрутах по Мерчимдэну.

От посадочной площадки на Молодо оба полуотряда отправились вместе к единственному обнажению верхнеюрских конгломератов, расположенному на небольшой речке Кюрююк, правом притоке Молодо. Здесь я очень внимательно осмотрел все обнажение, потом занялся изучением состава галек и сделал 100 замеров элементов залегания больших галек по их длинной плоской стороне. Из элювиально-делювиальных накоплений у самого подножья обнажения отмыл большой шлих. После этого полуотряд Лени Израилева отправился в сторону первой речушки, из аллювия которой была взята мелкообъемная проба, оповестившая начало в этом сезоне алмазного шейкеротворчества отрядом Израилева. Мой полуотряд с двумя связками оленей направился в долину реки Сюнгююдэ и расположился лагерем около семи километров выше устья реки. Отсюда мы начали брать пробы из элювия верхнеюрских конгломератов и промывать шлихи.

Пласт верхнеюрских конгломератов очень хорошо дешифрируется на аэрофотоснимках, и из-за пологого его залегания он прослеживается в уступе правого борта долины Сюнгююдэ от устья до вершины. Если борт долины основной реки прорезает долина небольшого притока, пласт конгломерата уходит вглубь от реки, оставаясь на уровне верхнего уступа долины притока. Опробование конгломератов проводилось по такой схеме: вскрыша пласта и проходка по нему до подошвы шурфами-закопушками; отбор пробы в шурфе-закопушке из элювия конгломерата вблизи подошвы пласта (объем пробы 8 литров); перевозка пробы на оленях к реке, промывка шлиха из пробы и передача шлиха минералогу Наталье Михайловне. Весь процесс осуществлялся с применением аэрофотоснимков, по которым мы ориентировались на местности и на которые наносились пункты опробования, а также контур самого пласта. Пробы отбирались через 500 метров. В итоге верхнеюрские конгломераты были опробованы на 40 км по простиранию пласта в правом борту долины Сюнгююдэ. Шлихи, которые мы передавали в нашу маленькую лабораторию, Наталья Михайловна очень быстро их обрабатывала, потом описывала и считала в шлихе минералы-спутники алмаза. Уже первые шлихи дали очень интересные данные о минеральном составе верхнеюрских конгломератов. Поэтому я решил составить шлихо-минералогическую схематическую карту правобережья нижнего течения Сюнгююдэ — области распространения верхнеюрских конгломератов. Топооснова для этой карты в масштабе 1:60 000 была мастерски составлена Ингой Букс по аэрофотоснимкам. На эту схематическую карту были вынесены контур пласта верхнеюрских конгломератов, пункты его опробования и результаты минералогического анализа шлихов из этих конгломератов. Когда последние легли на карту, отчетливо обозначились локальные участки с очень высоким содержанием в конгломератах пиропа, присутствием хромдиопсида и пикроильменита. А в одном пункте выявлены единичные зерна оливина и маленький кусочек (зернышко) серпентинита. При этом многократно отмечено, что многие зерна пиропа имеют хорошую сохранность и не несут никаких следов транспортировки водным потоком или перемещения в прибрежно-морской зоне. Встречаются зерна с фрагментами келифитовой оболочки. Создается впечатление, что зерна пиропа прямо здесь, на этом месте или вблизи высыпались из кимберлита. Поэтому уже сейчас можно сделать предположение, что материнские породы спутников алмаза и возможно самого алмаза — кимберлиты располагаются поблизости, в поле развития среднеюрских песчаников. Работа по опробованию верхнеюрских конгломератов оказалась очень трудоемкой и довольно затратной по времени. Работы было настолько много, что я ни разу не взял в руки спиннинг, чего со мной никогда не случалось. Хотя рыбы в реке было всякой очень много.

Где-то в середине августа, может чуть раньше, в лесу появились грибы, море грибов. В здешней местности растут исключительно маслята, они не червивеют, так как на мерзлоте черви не водятся. Грибы растут большими семьями, образуя очень большие косяки серповидной формы. Во время опробования, когда проходчик трудится над закопушкой или шурфом на участке отбора пробы, а это продолжается от получаса до часу времени, олени стоят и ждут недалеко, пока не загрузят на них пробу. В это время я хожу вокруг, собираю грибы во вьючную суму и приношу грибы оленям. Насыпаю перед каждым по огромной куче, и они с большим аппетитом съедают все до единого гриба. Олени очень любят грибы. Всегда, когда они появляются, у оленеводов нет покоя, так как олени за грибами убегают далеко и надолго. Их порой часами приходится искать. О грибах якуты-оленеводы говорят так: «Грибы оленю — симбирь масло» (симбирь по-якутски — все равно, что). Мы также не упускаем случая полакомиться жареными грибами, особенно, когда над ними колдует у костра Инга.

Так же с середины августа зеленое море тайги стало одеваться осенним золотым покрывалом, желто-золотистый цвет которого становился все ярче и ярче с приближением сентября. Иногда где-нибудь на обрыве сядешь на лесину, задымишь сигарой-самокруткой и посмотришь вокруг на всю эту таежную красотищу, так другой раз усталость даже пропадает. Сколько уж я шастаю по таежным сибирским просторам, и в каждом новом месте как-то по-новому дух захватывает от неповторимых горно-таежных или равнинно-таежных пейзажей дикой природы. Особенно красивы осенние пейзажи в горно-лиственичной местности. Да и южные Хамар-Дабанские горно-кедровые пущи неповторимы по своей красоте. А уж заснеженная тайга — это вообще фантастика. На Мерчимдэне за одну ночь желто-золотистая красавица тайга превратилась в другую — ослепительно-белую красавицу.

Перед тем, как нам уйти с последнего лагеря на Молодо на косу-аэродром, появился Леня Израилев со своими молодцами.

Леня также закончил опробовательские работы, закончил высокоинтеллектуальное шейкеротворчество на косах Сюнгююдэ. Вместе мы сразу и отправились на Молодо, где расположились лагерем в конце косы, куда должен был прилететь самолет за нами. В очередной сеанс связи Леня запросил базу в Жиганске прислать самолет на Молодо. За дни ожидания мы закончили составление и оформление шлихо-минералогической карты, а потом собрали все имущество и образцы, то есть подготовили все к эвакуации на базу. Через несколько дней Ленькины рабочие устроили бузу, и следом прилетевший самолет вывез их всех вместе с Леней в Жиганск. Мы остались втроем с горой снаряжения, образцов и личных шмоток. Сразу после отлета рабочей команды мы потихоньку стаскали все имущество и образцы на косу к месту, куда мог бы подрулить АН-2, чтобы загрузиться. Потом устроили себе баню в банной палатке, прежде чем ее снять. Баню, конечно, не по-фински, а по-русски - женщины отдельно, мужчины в единственном экземпляре тоже отдельно. После бани Наталья Михайловна принесла из оставшихся лабораторных запасов чуть больше полкружки спирта, и мы торжественно отметили окончание полевого сезона.

Через день прилетел и за нами самолет. В Жиганске нас никто не встретил. Мы вновь втроем теперь уже разгрузили самолет, и я пошел в порт вызвать по телефону вездеход. Вечером, отдохнув малость после погрузок и разгрузок, я пошел к Борису Николаевичу домой (он чаще дома обсуждал все производственные вопросы) и рассказал о нашей работе на Сюнгююдэ. Беседа наша продолжалась довольно долго. В итоге мне подумалось, что Борис Николаевич очень пожалел, что отдал на откуп поиски алмазов Прокопчуку, и что старательский способ решения этой проблемы обречен на провал. Мне он об этом ничего не сказал.

В Жиганске мне придется пробыть до окончания работы НТС, то есть до завершения приемки полевых материалов всех партий. Поэтому это письмо я тебе сразу завтра отправлю и напишу еще из Жиганска.

Пока до свидания. Целую тебя и ребят. Миша. Сентябрь, 1960г.

Здравствуй, моя дорогая жена!

Жизнь в Жиганске бьет ключем. Уже все партии из поля вернулись, скоро начнутся приемки, то есть начнет работать НТС. Мои материалы защищались вместе с материалами Прокопчука. Висела моя карта; Прокопчук что-то начал и о ней говорить, но Борис Николаевич сказал, что об опробовании конгломератов расскажет Сусов. Я подошел к своей карте и подробно обо всем изложил, и даже сообщил о своих гипотезах. Вопросов было много, как-то и про Прокопчука вроде и забыли. Самый интересный вопрос задала Юля Минаева. Она спросила: «Что дает экспедиции и вообще поискам огромный объем опробования на алмазы на реке, где уже известны алмазы в большом количестве?». Я ответил: «Абсолютно ничего. Это тупиковая направленность в поисках алмазов, вернее коренных алмазов». Потом пошли и другие вопросы уже в связи с моим ответом Юле. В итоге была отмечена наша работа как интересная. После зашиты мы, то есть группа геологов и Борис Николаевич, вновь отправились в Якутск на НТС ЯТГУ. В Якутске я отправлю тебе это коротенькое письмо, а приеду — расскажу подробно о моей защите материалов по опробованию верхнеюрских конгломератов. Многие эпизоды этой защиты довольно любопытны.

А пока прощаюсь с тобой. До встречи в Москве.

Целую, обнимаю тебя и ребят. Миша. Октябрь, 1960г.

 

Река Сюнгююдэ во второй раз

1961 год

Здравствуй, моя дорогая!

Уже какой день я в Жиганске. Собираюсь в очередной раз побродить по таежным просторам в поисках алмазных кладов. На этот сезон я взял в помощь поисков сокровища отряд геофизиков, вооруженных нестреляющим устройством с маркой М-2. Это такой ящичек на треноге, который улавливает магнитные волнения земли. В этот раз я со своими коллегами не полечу, а поплыву в район работ. Наш поисковый отряд вместе с отрядом и тоже поисковым Л.Израилева из Жиганска отправят на катере сначала по Лене, а потом по реке Молодо почти до ее середины. Пока же мы получаем продукты и снаряжение. Наш наземный транспорт — как всегда олений — уже находится на месте, ожидая нас. Сережа Лачевский, мой радист, вместе с оленеводами еще ранней весной пригнал 30 оленей из поселка Кыыстатым, расположенный на Лене почти напротив устья Молодо. Олени Лени Израилева мы повезем на баржонке, которую будет буксировать наш катер. Оленей заберем из того же Кыыстатыма. Вот такой у нас план.

Ожидать нам было нечего, поэтому, заполучив все необходимое, мы вышли на катере из Стрекаловки в Лену и понеслись по ее волнам вниз по течению к поселку Кыыстатым. Там загрузили, загнали по настилу 30 оленей (конечно, не мы загоняли, а оленеводы) на баржонку и поплыли дальше по Лене к устью Молодо. Со стороны картина нашего речного каравана была довольно необычная: катер буксирует небольшую баржонку, из-за борта которой высится лес оленьих рогов и торчат оленьи морды. До места выгрузки оленей на Молодо плыли недолго: бедненькие олешки, перестояв в плавучем доме всего несколько часов, были сразу выпущены на волю в свою родную тайгу, как только баржонку причалили к берегу. Наш отряд еще пару часов проплыл по Молодо и также выгрузился с катера на берег, отпустив плавучий транспорт в обратный путь.

Вскоре после нашего приплытия пришел Сережа, пришел, когда мы и палатки не успели поставить. Он сообщил, где находятся олени, и как адаптировался к тайге рабочий нашего отряда - москвич, студент ВУЗа. А потом мы договорились, когда уйдем отсюда в район работ, то есть когда нужно будет пригнать оленей в наш лагерь.

На этот полевой сезон мои планы полевых работ ограничиваются площадной магнитной съемкой небольшого участка, намеченного по результатам прошлогоднего опробования верхнеюрских конгломератов. Без большой надежды на успех я все же решился испытать судьбу. Кроме того, в округе этого участка я намечаю провести шлиховое опробование аллювиальных отложений всех речек и ручьев. Магнитную съемку будет выполнять отряд геофизиков под руководством Валентины Минаевой; шлихи будет обрабатывать и смотреть Зоя Тупикина.

В назначенный день мы, переправившись через Молодо, направились на участок детальных работ. Было самое жаркое время, комаров уродилось как всегда под самое некуда. Хорошо, что мы работали с одного лагеря, и оленеводам не приходилось часто строить олений дом. Олешки, как и мы, ужасно мучились и с трудом терпели постоянные нападения маленьких летающих злодеев. После того, как геофизики разбили на участке сеть маршрутов наблюдений, началась каждодневная их работа. Она прерывалась только дождями и магнитными бурями, которые, как на грех, в это лето случались довольно часто. Обычно магнитные бури многократно повторяются осенью, летом они раньше случались редко. Да и с дождями как-то не повезло, сначала их не было, и светило солнце почти целые сутки, не скрываясь за горизонт, а где-то с августа они зачастили. Одна морока пошла у геофизиков. С маршрутами было проще, ибо магнитные бури с пути тебя не сбивали и старательский лоток из рук не вырывали. Однако постепенно, хотя и медленно, и то, и другое продвигалось мало-помалу.

Лагерные будни в самом начале нашей работы чуть колыхнулись в конфликтную сторону. Но быстро мир и порядок были восстановлены и не нарушались больше до отъезда-отлета в Жиганск. Нештатная ситуация возникла из-за одного рабочего-москвича негеологического ВУЗа. Он попал в нашу партию по просьбе Алексея Александровича Арсеньева, который в конце зимы позвонил мне и попросил взять на полевые работы парня — сына его хороших друзей. У парня, зовут его Игорем, сложились нелады с учебой в институте. Поэтому Алексей Александрович предложил родителям, в виде воспитательного варианта, отправить сына в Сибирь на лето поработать с геологами. Я согласился взять Игоря к себе, и ранней весной он вместе с радистом Сергеем Лачевским вылетел в Жиганск. Потом они и оленеводы погнали оленей из Кыысгатым на Молодо. При встрече Сергей довольно красочно живописал про олений перегон всего-то в 10 дней. Игорь оказался негодным к большим физическим нагрузкам и вообще неприспособленным к жизни с самообслуживанием. Олений перегон для него стал, как он говорил: «Каторгой по собственному желанию». Когда мы приступили к работе, стали возникать у Игоря затруднения с дежурством по кухне. Он совсем не умел готовить пищу, да и не хотел. К тому же и с маршрутами не все было благополучно. Тогда по моей просьбе Игорем, вернее, приобщением его к нашей таежной жизни и работе в довольно непростых условиях занялся его напарник по палатке — студент геологического факультета МГУ Володя Андреев, проходивший в нашей экспедиции геологическую практику. Буквально через неделю после начала шефско-воспитательского эксперимента, Игоря стало не узнать, а про его просьбы отправить домой просто все забыли. Итог воспитательного эксперимента оказался на редкость удачным. Прилетев в Москву, Игорь прямо с аэродрома отправился в институт восстанавливать себя в учебе. Его родители долго не могли понять, как это геологи всего за 4 месяца сделали из неуправляемого сына совсем другого и очень хорошего человека.

К концу августа геофизики закончили свою работу. На всей площади магнитной съемки аномальных магнитных возмущений не отмечено. Стало быть, и пород, создающих магнитные явления, в данном случае кимберлитов, здесь нет. Жаль, конечно, но отрицательный результат тоже результат, только результат проделанной работы.

А вот итоговые данные шлихового опробования мне принесли удовлетворение, хотя они тоже завершились с отрицательным знаком. Шлиховое опробование аллювиальных отложений всех рек и речушек района не выявило присутствие в них минералов спутников алмаза. Эти данные достаточно значимы в контексте проблемы алмазоносности района, и особенно в плане поисков месторождений алмазов. Значимы потому, как все опробование проводилось в поле развития верхнеюрских и меловых отложений, то есть пород, залегающих выше по стратиграфической вертикали алмазоносных верхнеюрских конгломератов. Поэтому можно с уверенностью сказать, что эти породы - верхнеюрские и меловые — стерильны от алмазов, и что последняя фаза кимберлитового вулканизма произошла где-то в начале верхнеюрского времени. Поэтому кимберлитовые трубки следует искать в поле развития пород среднеюрского возраста и древнее по всей шкале. Вот такие получаются значения отрицательных результатов работ геофизиков и геологов моего отряда.

Окончание работ отряда по времени совпало с вступлением осени в свои права. В сибирской тайге осень потрясающе красива, о чем я писал тебе, моя дорогая, многократно. В наших краях заметно похолодало, стали случаться заморозки, а с ними мы пооткрывали свои лица от накомарников, ибо комары пропали. Вместо накомарника приходится натягивать капюшон от энцефалитки, так как лиственницы обильно осыпают свою желто-золотистую хвою тебе за шиворот.

Переход на косу-аэродром на реке Молодо занял всего один день. Самолет долго ждать не пришлось, и вскоре мы были вЖиганске.

До скорого свидания. Крепко целую тебя и ребят. Миша. Сентябрь, 1961 год.

 

Северное Верхоянье. Река Куоланда

1962 год

Здравствуй, моя дорогая!

Снова Жиганск, куда мы недавно приплыли на белом речном лайнере из Якутска. На этот сезон у меня будет совсем другая работа. Я вернулся с алмазных поисков на геологическую съемку. Причин на это несколько, но не стану я тратить бумагу на эти причины. К тому же часть из них тебе известна. Район работ тоже новый - Северное Верхоянье, высоченные и очень красивые горы, которые тянутся, чуть изгибаясь, с севера на юг грядой хребтов от Северного ледовитого океана до верховья правых притоков среднего Алдана, более чем на 1,5 тыс. км. Наш район в пределах одного листа топографической карты масштаба 1:200 000 располагается в центральной части Верхоянского хребта, чуть к северу от северного полярного круга.

Геологическое строение нашего нового района съемки относится к категории сложного, поэтому на одном листе мы будем работать три полевых сезона, тогда как на платформе мы разделывались с листом за один полевой сезон. Кроме этого с удовлетворением следует отметить, что в авиации все активнее внедряется вертолет. Для работы в наших горно-таежных условиях лучшего и придумать невозможно. Уже в этот полевой сезон мы полностью будем обеспечены вертолетным транспортом. Тем более, что в Жиганском авиаотряде имеется несколько вертолетов МИ-4 и по нескольку экипажей к каждому. Правда, смена самолета на вертолет озаботила нас проблемой горючего. Чтобы вертолет мог работать в районе партии, ему одной заправки на базе в Жиганске не хватит, он вынужден где-нибудь дозаправиться. Поэтому на участок, расположенный внутри площади работ партии, где зимой может сесть самолет АН-2, экспедиция организует заброску бензина для МИ-4. В нашем районе почти у западной границы листа расположено огромное озеро Куоланда, на лед которого и было заброшено самолетами АН-2 100 бочек бензина. На весеннюю заброску бензина, а заодно и продуктов, и снаряжения выехали из Москвы начальник поискового отряда Борис Мельников и техник Игорь Гончаров. К ним вскоре на озере присоединился техник-радист Сережа Лачевский, который вместе с оленеводами пригнал на Куоланду 60 оленей из Кыыстатыма. Конечно, все бочки с бензином ребята перекатали на берег озера, где выбрали место и поставили на срубы палатки.

В Жиганске мы долго не задержались. Как только получили часть снаряжения и немного продуктов, мы запросили вертолет и по погоде заполучили его. Двумя рейсами все мы перебрались в район на озеро Куоланда и речку Куоланда. Озеро огромное, а в затаеженных высоченных горах оно необычайно красивое. Партия наша была большая, хорошо укомплектованная техниками и геологами, ранее со мной не работавшими, кроме Сергея Лачевского, известного мне по прошлому году. Еще на теплоходе, плывя из Якутска в Жиганск, мы поближе познакомились друг с другом. А уже здесь, в горах, стали чуть ли не земляками. Вообще-то геологи народ коммуникабельный и довольно быстро и легко сближаются друг с другом, тем более, когда завязаны одним узлом - обшей работой.

На берегу озера Куоланда я решил оборудовать базовый лагерь партии на два полевых сезона. Место просто отличное, открытое для вертолета, в озере тьма рыбы, в реке Куоланда, протекающей неподалеку, также полно рыбы, особенно ленков - хищных рыбин по 2-5 кг. Мы сразу соорудили два лабаза Для снаряжения и продуктов; потом поставили многие палатки на срубы из двух-трех венцов; а затем оборудовали и обозначили постоянную площадку для вертолета. Лабазы в тайге обычно сооружают, используя три или четыре, неподалеку стоящие друг от друга и не очень толстые лиственницы. На высоте 2,5-3 метра вершину лиственниц спиливают и на лиственничные столбы сооружают настил из жердей, сбитых большими гвоздями или связанных пеньковым тросом. Учитывая, что в нашем районе много медведей, от их набегов на лабаз лиственничные столбы ошкуривают и обивают гвоздями с откусанными шляпками, то есть острыми с внешней стороны. Такие гвозди вбивают в каждый столб, начиная с высоты в 50-60 см от земли и до 1,5-2 м наверху. Закончив сооружать два лабаза на базовом лагере, мы заказали вертолет, чтобы такой же лабаз оборудовать в верховье Собокола, как промежуточный. К прилету вертолета мы наловили в озере спиннингом целый баульный мешок щук по 2-5 кг каждая, а всего килограммов 60. Этих щук мы отправили потом с вертолетом в Жиганск нашим базовским женщинам на подкорм.

Закончив все хоздела на базовом лагере, мы приступили к нашей основной работе - составлению геологической карты района через маршрутные исследования. Из литературных источников нам было известно, что повсеместно на всей площади съемки развиты осадочные породы так называемого Верхоянского комплекса, представляющего собой алеврито-глинистую толщу мощностью свыше 10 км. Осадочные породы интенсивно дислоцированы и собраны в узкие линейные складки. Магматические породы, а также жильные, в том числе рудные образования, отсутствуют. Возраст осадочных пород Верхоянского комплекса значился как карбон-пермь, при этом отмечалась очень хилая схема стратиграфического расчленения отложений по вертикали. По таким скудным сведениям о геологии района и, особенно, при мало надежной схеме стратиграфии, непросто было подобрать методику нынешней площадной съемки территории в масштабе 1:200 000. Поэтому для более близкого ознакомления с районом и для детального изучения небольшой части разреза палеозойских отложений Верхоянского комплекса мы решили сообща всем составом геологов совершить маршрут по хорошим обнажениям этого комплекса. Для этого выбрали долину небольшой речки, которая прорезает несколько узких линейных структур вкрест простирания. В совместном маршруте участвовали все пять начальников отрядов, четыре съемочных и один поисковый. В результате семикилометрового маршрута был детально изучен разрез палеозойской толщи алевролитов и аргиллитов и установлено его трехкратное повторение в линейных складках. Разрез чрезвычайно однообразный, без каких-либо маркирующих горизонтов - черные, темно-серые алевролиты и черные аргиллиты в переслаивании пачками тех и других. Очень внимательные, в пять геологических молотков, поиски ископаемой фауны результатов не дали. После маршрута в лагере, обменявшись мнениями, мы решили использовать при геологической съемке метод структурного профилирования, безумно трудоемкого и затратного, но достаточно надежного от ошибок и неправильных решений. После этого мы за несколько часов предварительно наметили серию линий геологических профилей от западной рамки листа до восточной. Относительно этих профилей потом будет намечаться сеть маршрутов. Составлением геологических разрезов по профилям будут заниматься Степан Степанович и Володя Буров. Они станут обрабатывать материалы, собранные в маршрутах всеми геологами партии.

Похоже, опять занесло меня, опять морочу тебе голову своей геологией. Видать больной стал и соображать перестал, что и про что нужно писать дорогой жене. Ты уж не сердись на меня. А если неинтересно читать спецопусы - пропускай. Я же постараюсь поменьше наполнять свои письмена профрассказами.

После нашего коллективного маршрута началось многодневное маршрутное творчество. Маршрутный режим строго соблюдался — два дня маршрутов, один день камералки. Вначале в течение недели мы работали с базового лагеря у озера. Первые маршруты проходили тяжело, с большим напряжением и были продолжительными по времени. Главное внимание уделялось изучению разрезов пород Верхоянского комплекса, сопоставлению их и прослеживанию отдельных толщ в чередующихся складках. Потом, когда мы малость подружились с алевролитами и аргиллитами Верхоянского комплекса, стало полегче, и появилось больше времени для поисков ископаемой фауны и флоры. Камеральные дни были очень напряженными из-за большого объема работ по систематизации собранного в маршрутах материала и по составлению геологических профилей. К концу первой недели уже наметились и стали вырисовываться детали геологических профилей или разрезов по двум широтным линейным пересечениям, начиная от западной рамки листа. При этом появилась уверенность, что методика структурного профилирования позволит разобраться со стратиграфией пород Верхоянского комплекса.

Отработав довольно большой участок у западной рамки листа, мы переместили лагерь на десяток километров вверх по реке Куоланда и отсюда продолжили геологическую съемку. По левому притоку Куоланды в долине реки Дьючан обнаружили остатки ископаемой флоры - отпечатки древних папоротников. Здесь же выявили довольно мощную (до 30 см) жилу кварца с полиметаллами — сульфидами свинца и цинка. Далее наметили отработать долину правого притока Куоланды — речки Харьиалаах. Но с оленями пройти в среднее течение этого притока не удалось, недалеко от устья нам путь преградило узкое ущелье с бурным потоком. Пришлось немного вернуться и остановиться на лагерь. Отрабатывать долину Харьиалааха пришлось в пешем варианте. Три отряда, то есть шесть человек, взяли одну палатку, продукты, посуду и ватники вместо спальников и полезли пешком в гору, чтобы пройти верхом каньон и где-то в середине долины устроить на пару дней легкий лагерь. От него за два дня мы отработали большую площадь северо-западной части листа. В первом маршруте по долине правого притока нашей речки в среднем ее течении я обнаружил редкую по морфологии и мощную кварцевую жилу с большим количеством полостей и погребов, стенки которых усеяны мелкими и довольно крупными кристаллами прозрачного кварца. Эта жила облюбовала ложе для себя в своде очень острой антиклинальной складке осадочных пород. Такие жилы называются седловидными. В своде складки мощность кварцевой жилы достигает 2,5 метра, на крыльях ее — жила постепенно выполаживается, выклинивается. Я не мог визуально определить, являются ли некоторые кристаллы кварца монокристаллами. Но все же посчитал, что они здесь есть и их много. Два рюкзака набрали мы с рабочим хороших мелких и больших крупных кристаллов кварца и приволокли их в лагерь. Это было первое значимое открытие месторождения полезных ископаемых на площади Собопольского листа геологической съемки.

Чуть позже в левом борту Харьиалааха недалеко от устья я обнаружил шток или некк карбонатных пород в поперечнике 10-12 м. В карбонате я не обнаружил никаких минеральных примесей. Мне подумалось, что это могут быть карбонатиты, которые чаще являются месторождениями редкоземельных элементов. Поэтому я набрал из этого штока довольно много образцов.

Работая со следующего полевого лагеря, расположенного там же в долине реки Куоланды, мы выявили еще два значимых рудопроявления. Борис Мельников - начальник поискового отряда — открыл сигарообразную хрусталеносную жилу протяженностью около 50 метров и мощностью до двух метров. Эта жила обнажается в скале правого борта долины Куоланды. В ней встречается много больших полостей с многочисленными мелкими и крупными (до 10 см) прозрачными идеально ограненными кристаллами кварца. Эту линзу кварца видно за километр, и как ее могли не заметить съемщики-миллионщики просто непонятно. Кроме кварцевой жилы, в долине левого безымянного притока Куоланды была обнаружена довольно мощная (до 40 см) кварц-полиметаллическая жила большой протяженности. Кварцевая жила включала крупные хорошо ограненные кристаллы сфалерита и галенита, а также значительные по размерам агрегаты мелких кристаллов этих минералов. Конечно, из жилы были отобраны образцы на анализы, на аншлифы и просто образцы.

Мне стало как-то немного не по себе - за неполный месяц открыть три крупных рудопроявления на площади, ранее считавшейся стерильной в отношении полезных ископаемых — это уже слишком. Но никуда не денешься - и руда, и кристаллы кварца идеальной формы и насквозь прозрачные, да еще и здоровенные, лежат, упакованные в мешках. Поскольку этих образцов набралось сверх меры, и возить их за собой по району нет смысла, я отправил весь каменный материал на оленях на основную базу у озера Куоланда.

На геолого-съемочном главном участке нашей работы также складывается все удачно. Геологические профили-разрезы с каждым маршрутом наращиваются, все отчетливее вырисовывается структура заснятой территории, а, главное, уже удалось выявить отдельные пачки осадочных пород довольно приличной мощности и уложить их по стратиграфической вертикали.

Наши геологические успехи в значительной степени зависят от хорошей организации полевого лагерного быта. В этом мы обязаны Сергею Лачевскому — технику-радисту. На нем лежит организация лагерной жизни, перебазировка-переезд на новое лагерное местожительство, регулярная выпечка хлеба-лепешек, своевременное и качественное питание. Недавно он организовал охоту оленеводов на горных баранов-муфлонов. Организовал — это значит просто попросил. Теперь изредка мы, придя из маршрута, балдеем у костра, поедая изумительные шашлыки из баранины. Еще одна интересная инициатива выразилась в следующем. Наша партия состоит сплошь из мужчин, причем многие из них из числа рабочих были обитателями околюченного пространства, просматриваемого с вышек. Так в нашем полевом лагере никто не ругается и не выражается плохими словами. Так установил Сергей.

Сегодня после вечерней связи по рации с базой Сережа сообщил мне, что завтра прилетит вертолет к нам с Б. Н.Леоновым, запросили наши координаты. Поэтому это письмо я закончу и отправлю с вертолетом в Жиганск и далее в Москву. Пока до свидания.

Целую тебя. Миша. Июль, 1962г.

Здравствуй, моя дорогая!

После посещения нашей партии Борисом Николаевичем прошло больше двух недель. Главный геолог пробыл у нас около часу и сразу же улетел. Наши материалы ему понравились, особенно геологические профили. Ну а нашими рудопроявлениями он вообще был поражен. За время после его отлета у нас происшествий никаких не случилось. Если не считать встречу с медведем Димы Башлавина и его рабочего. Как обычно, сразу после завтрака все отряды разбрелись всяк в свою сторону, я еше был в лагере, сидел с Сережей на связи, то есть около рации. Связь закончилась, я вышел из палатки и уже собрался податься в горы — неожиданно прибегают и Дима, и его рабочий, оба бледные, до ужаса напуганные. Дима увидел меня, сел около костра и слова сказать не может. Я подошел, спросил что случилось. Он молчит, потом рабочий, стоящий рядом, произнес тихо: «Медведь напал». Дима ушел молчком в палатку, я отправился в маршрут. И только вечером он рассказал, как все было. Вкратце рассказ Димы свелся к следующему. Шли они с рабочим потихоньку, Дима на обнажении записывал, брал образцы. Прошли чуть больше километра, стали выходить из-за склона небольшой горушки — а перед ними здоровенный медведь в метрах 30. Завидев ребят, медведь присел на задние лапы и уставился на нежданных гостей. Дима и рабочий принялись кричать во весь голос, бить молотком о камни, рабочий греметь котелком, ударяя им о камни, и одновременно пятиться назад. Чуть замолкли, мишенька поднялся и сделал несколько шагов к ребятам. Они снова кричать и стучать — тогда медведь снова сел и принялся наблюдать. Далее Дима и рабочий, не прекращая орать и стучать, стали активнее пятиться назад и, едва скрывшись за поворотом горушки, опрометью бросились бежать в лагерь. Пробежав метров 200-300 и загнув еще за следующую горушку, обернулись назад - зверя нет, не видно. Дальше побежали до самого лагеря, делая небольшие передышки и переходя на шаг. Как сказал Дима, медведь был до ужаса близко, он был очень большой, просто огромный, с белой салфеткой на шее спереди. Дня три Дима не мог нормально говорить, потом все прошло. Долину речки Кёлюе, где Дима и рабочий встретили медведя, отработали позже два отряда вместе, и оба с карабинами на всякий случай.

Время летит очень быстро, работа продвигается, согласуясь с ним, и не так уж много ее осталось в этом сезоне. Мы закончили маршруты в верховье Куоланды; перевалили в бассейн верхнего течения реки Собопол; закрыли съемкой большой участок на северо-востоке листа.

После первых недель изнурительных маршрутных исследований и отыскания ключика для раскрытия тайн верхоянского мироздания мы, наконец, смогли поднять головы и посмотреть вокруг себя на чарующие горно-таежные ландшафты. А они действительно ослепительно бесподобны. Иной раз диву даешься, каким великим художественным и композиционным даром обладала Ее Величество Природа, сооружая и создавая естественные горно-таежные композиции удивительной красоты и величия. Высоченные горы с некоторыми пиками свыше 2 тыс. м укрыты хвойным лесом более чем на половину высоты. Выше лиственничное, поразительно красочное осенью одеяло уступает место покрову из разнотравья и изумительных по красоте цветов, или проще - лиственничная тайга уступает место альпийским лугам. Среди цветов во множестве растут редкие по красоте и редкие в природе рододендроны. Альпийские луга — это прекрасные пастбища для горных полярных баранов - муфлонов, редких и очень красивых животных. Забираясь иным маршрутом выше лиственниц в зону альпийских лугов, я не раз наблюдал или пасущихся муфлонов, обязательно вместе со своим потомством - ягнятами; или идущих обязательно гуськом муфлона-папу с могучими красивыми рогами, муфлониху-маму с маленькими чуть загнутыми рожками и три или четыре маленьких муфлонят.

Последнюю неделю мы работаем по левым притокам Собопола вблизи восточной рамки листа. Наши профили день ото дня наращиваются, уже северный достиг восточной рамки, скоро и второй дотянем. Остались нам несколько бассейнов правых притоков Собопола. Думаю, дней через 10 вообще закончим этот полевой сезон. Самое, пожалуй, ценное, что произошло за последнее время — мы обнаружили раковины брахиопод, пока несколько штук. Сначала эту новость принес из маршрута Степан Степанович, потом Володя притащил две раковины. Конечно, их прочно привязали к нашему, еще схематическому, стратиграфическому разрезу и поставили звездочкой на профиле. Находка фауны - очень большая удача, теперь у нас уже два стратиграфических уровня с органикой: на Дьючане находки флоры (древних папоротникообразных) и вот сейчас брахиоподы, заведомо выше по вертикали, то есть в более молодых породах, хотя и в штучном исчислении. Во всех маршрутах было тихо и спокойно, медведи больше не мешали нашей работе; вместо них часто встречались с горностаями. Я не раз наблюдал, увидев их и сидя тихо, за целым семейством из 8-10 штук этих шустрых беленьких небольших зверьков, снующих меж камней. Когда они тебя заметят — мигом куда-то исчезают в камнях. Уже здорово запахло осенью. Ребята ходят без рубашек даже в маршрутах. Утренние заморозки поубавили кусучих и сосущих лютых комариков, а днем здорово солнце припекает. Правда, иногда среди жаркого дня океан, который Ледовитый и который недалеко, как дыхнет пару раз, то сразу достаешь из рюкзака теплую куртку и загорать как-то уже не хочется. Вообще весь сезон погода нас баловала, была теплой, дождей было мало, а комаров тьма тьмущая. Несмотря на жаркое лето, наледь в долине средней Куоланды не растаяла. Это довольно большой по плошали ледяной панцирь, который в долине от ее края и до края и по длине метров на 300-400. Река прорезает наледь узкой промоиной; толщина наледи до одного метра. Они образуются или формируются теплыми источниками (так мне объяснили). Как такое может быть в условиях сплошной мерзлоты, я не знаю. Возможно, в таких молодых складчатых зонах как Верхоянье, это возможно. Кроме наледей, на самых высоких, близких к 2 тысячам метров, вершинах отдельных гор сохраняются снежники-перелетки, расположенные обычно у вершины на склоне северной экспозиции. До таких снежников иногда приходилось мне подниматься. Они по площади не очень большие, снег в них очень крупнозернистый. Когда поднимаешься на такой снежник и идешь по нему, то снимешь накомарник, стряхнешь с него на снег всех комаров и с куртки тоже опустишь их на снег - они быстренько замерзают. Другие налетают, когда уже входишь с альпийских лугов в редкий лиственничный лес.

Последние наши маршруты по правым притокам Собопола принесли еще одно открытие в этом сезоне. Володя Буров, возвращаясь из маршрута, решил сократить путь в лагерь и пошел напрямик через высокий, но плоский и широкий перевал двух речек. На этой плоскотине он набрел на три мощные и достаточно протяженные кварцевые жилы с большим количеством пустот и каверн, стенки которых сплошь усеяны не очень крупными, но насквозь прозрачными хорошо ограненными кристаллами кварца. Этих кристаллов и других больших кристаллов кварца Володя и его рабочий приволокли два рюкзака. Рудопроявление это Володя назвал «Верхнее». Оно действительно верхнее, выше в округе нет больше ничего.

Сразу после завершения работ в верховье Собопола, мы вернулись на свой базовый лагерь на озере Куоланда. Отправившись очень рано, за один день мы прошли почти всю долину Куоланды. На озере, капитально обосновавшись, занялись камеральной обработкой всего собранного за лето материала по геологической съемке и поискам на площади Собопольского листа в Северном Верхоянье. Как пришли, на следующий день отпустили оленеводов со своими питомцами оленями домой в Кыыстатым. Попрощались мы очень тепло, и я предложил им в следующий сезон снова работать с нами. Под камералку у нас была оборудована 6-и местная палатка с печкой. В камералке мы проводили полный день. Иногда лишь позволяли себе порыбачить на озере или на реке Куоланда.

В результате очень удачного полевого сезона нами было выявлено четыре весьма перспективных рудопроявления: одно полиметаллов и три пьезооптического сырья. Но, главное, нам удалось расшифровать структуру центральной зоны Верхоянского меган-тиклинория, свод которого оказался прогнутым, и пока приблизительно схематически наметить последовательность напластования отдельных литологических толщ по вертикали мощного и исключительно однообразного по составу пород Верхоянского комплекса. При этом на двух стратиграфических уровнях этого комплекса были обнаружены органические остатки. Геолого-структурные построения и стратификация отложений Верхоянского комплекса успешно проведены в результате очень трудоемкого, но достаточно надежного и информативного метода - структурного профилирования, удачно примененного нами в этом сезоне. Камералили мы около 10 дней, после чего, заказав вертолет, оказались на базе в Жиганске.

При встрече с начальником экспедиции П.А.Ильиным я презентовал ему огромный хорошо ограненный кристалл кварца и рассказал о результатах наших поисковых работ в этом сезоне. Потом, разделавшись с хозделами и отправив рабочих по домам, мы стали ждать наш НТС. Он состоялся через несколько дней. Особенно интересно прошла защита материалов нашей партии из-за обилия информации и по геологии района, и по полезным ископаемым.

На этом я закончу тебе писать. Если полечу в Якутск на НТС ЯТГУ, то, может, еще напишу. А пока до свидания.

Целую тебя крепко, крепко. Миша. Сентябрь, 1962г.

 

Северное Верхоянье. Река Собопол

1963 год

Здравствуй, моя дорогая жена!

Две недели, как я уехал-улетел, пронеслись метеором. Москва-Якутск - самолетом, Якутск-Жиганск - теплоходом, Жиганск-Куоланда - вертолетом. И вот уже я снова во второй сезон умываюсь по утрам чистейшей водой из сказочно-красивого озера Куоланда. На ее противоположном от нас берегу сразу за рекой Куоланда вздыбливаются и поднимаются на большую высоту скалистые горы, еще кое-где заснеженные на верхушках. У их выположенного подножья и по слабо наклоненным редким расселинам растут лиственницы сплошной стеной или островками-косяками. Берег озера, на котором раскинулся наш полевой лагерь, равнинный. Он представляет ложе долины реки Куоланды, которая к востоку вливается в долину реки Собопол. Значительная часть площади обеих долин, главным образом вблизи их бортов и по ним залесена.

Как только стих шум мотора улетевшего вертолета, ты сразу погружаешься в благостную тишину, тишину до звона в ушах. И далеко не сразу привыкаешь к такому покою. Обычно первые два-три дня пребывания в районе работ мы просто отдыхаем и ничем серьезным не занимаемся. На этот раз много рыбачили, пойманную в большом количестве рыбу солили и вялили для еды в будущих маршрутах. Еще мылись в банной палатке, стирались, чинились - в общем, готовились к полевой работе - геологической съемке. В один день нашего горно-таежного курорта я с Игорем Осташкиным (он в этот сезон в партии является начальником поискового отряда вместо Бориса Мельникова, ушедшего в другую экспедицию) сходил на кварц-полиметаллическую жилу, открытую нами в прошлом году. По данным химического анализа в рудах этого рудопроявления содержится в большом количестве свинец и цинк, а также присутствует редкий элемент германий. Этим германием очень заинтересовались геологи из ИМГРЭ и планировали в этот сезон посетить и детально изучить Куоландское полиметаллическое рудопроявление (так мы назвали кварц-полиметаллическую жилу). Мы с Игорем проследили по простиранию жилу насколько смогли и взяли бороздовые пробы в двух пунктах. Протяженность ее составила немногим более километра при мощности в 0,3-0,45 м. На обратном пути в лагерь на Куоланду мы встретили двух геологов из специализированной экспедиции под № 109. Она разведует и ведет поиски кварц-хрусталеносных жил. Все наши три рудопроявления пьезокварца очень заинтересовали руководство этой экспедиции. Уже зимой этого года экспедиция №109 обосновалась в Жиганске и ранней весной начала вести разведку моей седловидной кварцевой жилы, которой дали название «Подкова» и трех жил рудопроявления «Верхнее». В обоих рудопроявлениях присутствуют кристаллы горного хрусталя, то есть монокристаллы кварца, поэтому две разведочные партии приступили к разведке этих жил, чтобы подсчитать запасы. Одновременно с разведкой рудопроявлений партии ведут попутную добычу горного хрусталя. Для отбраковки монокристаллов в пробах в Жиганске организован на нашей базе обогатительный цех. Горный хрусталь или пьезокварц очень ценное стратегическое сырье. На мировом рынке 1 кг пьезокварца высшего сорта стоит 10 тыс. долларов. Вот почему, как только мы в конце прошлого года сообщили о наших находках, немедленно на разведку кварцевых жил была направлена целая экспедиция.

Три дня отдыха закончились. Прилетел вертолет, и мы разом перебрались на Собопол в юго-восточный угол площади для проведения здесь геологической съемки. Одновременно с помощью вертолета мы соорудили в долине Собопола значительно ниже по течению от места высадки лабаз для продуктов. Еще до прилета вертолета мы отправили оленеводов с оленями порожняком с Куоланды на Собопол. К нашему прилету они были уже на месте. Осмотревшись и оглядевшись на новом месте, мы, не теряя даром времени, впряглись в нашу геолого-съемочную телегу и потащили, поволокли ее по рекам, горам и долинам, без передыху до глубокой осени. Заработал наш съемочный конвейер - два дня маршрутов, день камералки, иногда только брали тайм-аут из-за дождя.

Распределение рабочих обязанностей оставалось прежним, то есть таким же, как и прошлый сезон. Степан Степанович и Володя Буров продолжали строить структурные профили, используя при этом мои и Димы Башлавина полевые наблюдения. Дима больше занимался геоморфологией и четвертичными отложениями. Игорь Осташкин половину времени уделял поискам, а половину - описанию разрезов. Все мы во всех маршрутах изо всех сил стремились найти ископаемую фауну или флору. Сережа Лачевский по прежнему оставался начальником полевых лагерей и оленеводов, он же связывал нас через эфир с внешним миром.

Наши отчаянные поиски фауны, наконец-то, дали результаты - мы обнаружили довольно много экземпляров гониатитов, что-то вроде прародителей аммонитов. Это была очень большая удача. Володя вскоре поместил толщу алевролитов и аргиллитов с гониатитами на определенный уровень разреза Верхоянского комплекса. То есть нами были обозначены уже три возрастных уровня в разрезе палеозойских пород комплекса, развитых в пределах геологической съемки.

На бытовом фронте у нас тоже обозначились некоторые успехи. Два отряда - Степана Степановича и Игоря - направлялись в свои маршруты по долине небольшой речке вместе, еще не разойдясь в разные стороны, встретили враз несколько горных баранов и, не растерявшись, двух подстрелили. На себе ребята приволокли баранов в лагерь. А вечером, когда все возвратились из маршрутов, Сережа в первый раз в этом сезоне угощал нас шашлыками. Мы сидели у костра и балдели, вкушая мягкие, сочные, ароматные кусочки горной баранины, искусно обжаренные на деревянных шампурах Сережей.

Время летит быстро. Мы уже сменили два лагеря, добрались до среднего течения Собопола. Здесь много медведей. Володя дважды пообщался с ними, оба раза уносил ноги на предельной скорости. В середине июля нам сообщили из Жиганска, что прибыла из Москвы из ИМГРЭ Ольга Вершковская и хочет попасть на Куоланду на рудопроявление «Куоланда». Нам как раз был нужен вертолет, поэтому я сразу сообщил в Жиганск, чтобы Ольга прилетала к нам, а потом мы ее отвезем на Куоланду. Ольгу я знал по институту, откуда она попала в ИМГРЭ, где защитила диссертацию. Она хороший специалист по геологии месторождений редких элементов. Прежде, чем отправить нашу гостью на Куоланду, я попросил пилотов перебросить десяток оленей с оленеводом и геологическим отрядом в верховье довольно большого левого притока Собопола, в низовье которого расположено ущелье, непроходимое для оленей. Если мы забросим отряд вместе с оленями в бассейн этой реки, тогда мы отработаем значительную площадь. Экипаж согласился. Все оленеводы пришли и помогали завести-занести оленей в вертолет, потом их привязали к поручню у борта, забрался в вертолет оленевод и Володя Буров с Игорем Гончаровым. Через полчаса вертолет вернулся, забрал Ольгу, Игоря Осташкина и рабочего, ихние шмотки и улетел на Куоланду. Забрать обратно всех с Куоланды договорились с экипажем вертолета через 5-7 дней.

После того, как Володя Буров отработал весь бассейн левого притока Собопола, а мы в три отряда зачистили большую площадь по обе стороны долины Собопола и бассейн ручья Былыкат, нам осталось совсем немного площади для геологической съемки в этот сезон. Володя Буров с большим трудом вывел оленей со своей речки. Почти одновременно, как вышел Володя, прилетел с Куоланды и Игорь с рабочим. Ольга за короткую стоянку вертолета на нашем собопольском лагере немного пообщалась со мной. Она была в восторге от поездки на рудопроявление. Кроме работы и отбора разных проб из кварц-полиметаллической жилы, она с Игорем ходила на хрусталеносную жилу «Сигара», что была недалеко от их лагеря, набрала там много хороших кристаллов кварца и красивых друз этого минерала. Еще Ольга пообещала сделать быстро все анализы рудных проб, в том числе и на германий, а также описать полированные шлифы.

После отлета Ольги в Жиганск, мы, собравшись снова все вместе, несколько дней сводили собранные в маршрутах материалы, рисовали геологическую карту и чертили профили. В самом начале нашей несколько растянутой по времени камералки Игорь рассказал о своем посещении месторождения «Подкова», где проводит разведочные работы партия экспедиции №109. Разведка с последующим подсчетом запасов проводится с применением буро-взрывных работ. Только с маленькой корректировкой - без слова «буро», то есть разведку ведут взрывным способом, не пробуривая шпуры (дырки в породе) для взрыва, а закладывая взрывчатку в полости и погреба с щетками кристаллов пьезокварца. Такое варварство могло придти в голову только преступнику. Во время разведки уничтожать ценнейшее минеральное сырье, ради которого и ведутся разведочные работы, мог додуматься или полный идиот, или законченный преступник. Несмотря на это, рабочие, разбирая участок кварцевой жилы, извлекают из развалов довольно много крупных и мелких кристаллов кварца, иногда целые щетки кристаллов, чтобы потом вертолетом отправить в Жиганск в обогатительный цех. По результатам отбраковки кристаллов пьезокварца в этом цеху уже сейчас можно заключить, что «Подкова» заведомо является месторождением ценнейшего минерала. Подсчет запасов пьезокварца в недалеком будущем даст ответ, к какой категории это месторождение относится.

Закончив камералку, мы отправились в последний закидон почти на две недели. Появилось много ягод, особенно черной смородины. Здесь ее называют «моховкой». Смородина растет на низких кустах, и на каждом ее бывает очень много. Ягоды крупные, с какими-то ворсинками и очень вкусные. Еще встречается красная смородина, малина, чуть позже будет брусника. В маршрутах мы поедаем всякую ягоду очень помногу.

В конце августа полевые геолого-съемочные работы на Собопольском листе в плане этого сезона были закончены. Мы подыскали очень хорошее место на правой террасе Собопола вблизи большой галечниковой косы на реке для базового лагеря. Несколько рабочих, набранных на работу в экспедицию в Новосибирске, оказались хорошими плотниками. За очень короткий срок они срубили срубы в два венца под все жилые палатки, а также камеральную, столовую и банную палатки. Причем рубили углы срубов в фигурную лапу, намертво соединяющую бревна по углам. Поставив на срубы все палатки и установив в некоторые печки, мы засели за последнюю перед НТС в Жиганске камералку.

Оленеводы увели оленей на следующий день, как мы стали на лагерь. Они оставили нам половину сохатого, убитого совсем недавно. К мясу в виде добавки была постоянно и рыба, которой в Собополе водилось неограниченное количество. Плохо было только с овощами. Собственно овощей, свежих овощей мы никогда не видели в поле. Нас сверх всякой нормы снабжали во все годы сушеными овощами: сушеная картошка целыми фанерными коробами, сушеные капуста и лук в кругах, морковь, свекла — все сушеное, причем, хорошо сушеное. Свежий был только чеснок, который каждый из нас привозил из дома в количестве одного килограмма на все лето. Его ели и едим регулярно по два зубца в день. Кроме сушеных овощей, сколько хочешь круп всяких, макарон и вермишели, потом сгущенное молоко, масло и такое, и такое, тушенка в неограниченном количестве банок. Правда, тушенку мясную мы забирали на складе мало, на всякий случай. Всегда надеялись на свежее мясо и рыбу. И всегда надежды сбывались.

Через несколько дней после нашей собопольской оседлости из Жиганска Сережа принял радиограмму, в которой сообщалось, что к нам собирается прилететь главный инженер экспедиции и одновременно начальник группы верхоянских партий Л.П.Зоненшайн. Мы сообщили свои координаты и буквально на следующий день прилетели Л.П.Зоненшайн, его жена Ирина — начальница партии, соседствующей с нами с севера, и старший геолог этой партии Марина Дуранте. Все трое в Вилюйской экспедиции появились в этом году в виде усиления нашей экспедиции опытными геологами-съемшиками, немало поработавшими в складчатых областях со сложным геологическим строением. Инициатива такая исходила от Г.Ф.Лунгерсгаузена, главного геолога ВАГТа.

После приветствий мы повели Льва Павловича и его спутниц прямо в камералку, где были подготовлены все наши материалы по геологии района. Под камералку у нас была приспособлена 6-и местная палатка, натянутая на каркас, установленный на двухвенцовый сруб. В ней было просторно, светло и тепло от железной печки. У окна палатки был сооружен длинный стол и по обе стороны скамейки. На этом столе мы расстелили листы миллиметровки в 1,5 метра с геолого-структурными профилями, схему стратиграфии Верхоянского комплекса и саму геологическую карту района. Лев Павлович сразу склонился над профилями и стал молча, очень внимательно, их изучать от одного края до другого. Потом сказал: «Хороши, ничего не скажешь. По ним без переводчика можно много о чем уяснить о складчатости, разрывной тектонике, стратиграфии района. Просто замечательный материал. И мне очень интересно, как вы смогли выполнить такую огромную работу? И кто рекомендовал вам структурный анализ?». На это я подробно рассказал нашим гостям, как мы в начале прошлого сезона близко познакомились с Верхоянским комплексом через первый коллективный маршрут на одном разрезе; как потом впряглись в тяжелейшее структурное профилирование; как почти сразу обозначились в этой работе две коренные лошади по имени Степан Степанович и Володя Буров; как меня и Диму Башлавина оба коренника терпели в виде пристяжных, то есть держа на подхвате; как, наконец, приручили структурное профилирование, то есть освоили метод в полной мере; и как теперь жить, а точнее вести геологическую съемку в Верхоянье без структурного профилирования просто не можем. Далее я сказал, что этот метод очень давно нам, студентам МГУ, озвучил Алексей Алексеевич Богданов, и что я вспомнил об этом и предложил применить в условиях Верхоянья. И теперь можно сказать, что эксперимент удался. Далее я сказал: «В результате детального структурного профилирования в сочетании с постоянным дешифрированием аэрофотоснимков удалось смоделировать строение Верхоянского мегантиклинория, при этом четко обозначился прогнутый свод антиклинория; еще достаточно детально удалось отрисовать сеть дизъюнктивных нарушений, среди которых впервые в этом районе выявлены и прослежены левые сдвиги северо-западного простирания, со значительным, более километра, смещением блоков по горизонтали; и последнее — нам удалось с помощью этого метода разместить последовательно по вертикали все толщи алевролитов и аргиллитов Верхоянского комплекса, отличающиеся мало заметными микропризнаками и обнаружить в них органические остатки: в самой нижней толще — древние папоротникообразные, в середине — гониатиты, ближе к верху - брахиоподы. Границы толщ мы вывели на северную рамку листа и можем подарить их северному соседу». Потом были вопросы и ответы на них, а потом гости засобирались улетать, отказавшись от чая. Обратный путь Лев Павлович решил сделать через Куоланду, чтобы посмотреть с вертолета на обозначенные нами структуры. Я предложил ему взять с собой Володю Бурова в качестве экскурсовода. Лев Павлович обрадовался этому предложению, и Володя, мигом собравшись, уже бежал к вертолету. Попрощались гости с нами очень тепло и на редкость дружелюбно.

После отлета наших гостей мы снова засели за камералку. Через два дня выпал обильный снег. Внизу он сильно растаял, а горы все оделись уже теперь на зиму в белые шубы. Одна ночь всего, а кругом все так преобразилось и превратилось в какую-то сказочную страну. Утром, как всегда, я пошел умываться на реку Собопол. Вышел к краю террасы, и открылась передо мной такая панорама заснеженных хребтов и отдельных гор, что оторваться было невозможно. Даже больше, я вернулся в палатку, взял фотоаппарат и пошел фотографировать всю эту красотищу. И только потом пошел к реке умываться. Делать это стало не так просто — появились забереги от утренних заморозков. Поэтому сначала палкой у берега льдинки порасшибаешь и прогонишь их по воде, а потом уже холоднющей водой умоешься. Лицо как-то не очень мерзнет при умывании, а вот руки просто коченеют.

Уже давно полетели гуси. Иногда они ночуют на Собополе или озерах поблизости. Володя, сходив на охоту, приволок одного здоровенного гуся. Дима Башлавин частенько берет спиннинг и уходит по Собополу то в одну, то в другую сторону от лагеря. Постоянно он приносит одного или двух ленков килограммов по 3-5 каждый.

Через неделю мы закончили все камеральные работы, что намечали; я рассчитал, подсчитал задолженность всех по продуктам по деньгам и составил соответствующие ведомости для бухгалтерии. А дальше заказали вертолет и все приготовили к возвращению на базу в Жиганск. За два рейса вертолета вся наша партия была вывезена. Началась базовская беготня - целый день как заводной носишься туда-сюда. Через пару дней после приезда Ира и Марина, что были у нас на Собополе, пригласили нас всех геологов в гости и устроили торжественный и обильный ужин. Вообще-то осенью, когда в Жиганск съезжаются геологические партии, то каждая устраивает торжественный ужин и приглашает по симпатии многих геологов. Эти приемы или банкеты проходят очень весело, конечно с достаточным питьем и всякими яствами. Приемы-встречи после поля имеют обязательное повторение в виде банкетов по поводу успешной зашиты полевых материалов на НТС.

Пожалуй, на этом закончу и отправлю завтра в Москву. Если задержусь надолго в Жиганске и Якутске, напишу еще.

А пока до свидания. Целую тебя. Сентябрь, 1963г.

 

Бассейн реки Биллях (система реки Бытантай)

1966 год

Здравствуй, моя дорогая жена!

Около недели, как я в Жиганске. Партия наша полностью укомплектована рабочими, полностью обеспечена снаряжением и продуктами и уж какой день пребывает в ожидании погоды, чтобы покинуть жиганскую базу до осени.

На этот полевой сезон и последующий я выбрал площадь для геологической съемки за Верхоянским хребтом, если смотреть из Жиганска, то есть в восточных отрогах этого хребта и в бассейне реки Биллях. Здесь нет высоких гор, поверхность полого-увалистая, конечно покрыта лиственничными лесами. Обнажения коренных пород встречаются только по рекам. В район мы добирались из Жиганска сначала на самолетах АН-2 до аэродрома Саккырыр у якутского поселка Батагай-Алыта, потом на вертолете прямо в район. Площадь нашей сегодняшней съемки относится не к Жиганскому административному району, а к Верхоянскому. Авиаотряд, обслуживающий нас летом, также поменялся, теперь мы приписаны к Батагайскому авиаотряду. Лишь Якутская АССР сохранилась, ибо оба района входят в ее состав. Моя съемочная партия также претерпела изменения, то есть была укомплектована наполовину геологами и техниками, не работавшими со мной ранее, но во всех случаях опытными специалистами. Из моих давних сотрудников вернулся Борис Мельников (начальник поискового отряда) и Нонна Макарова (минералог).

Плошадь бассейна реки Биллях была выбрана мною для проведения геологической съемки не случайно. Во-первых, этот район расположен в области сочленения двух региональных структур: Верхоянского мегантиклинория и Яно-Индигирской синклинальной зоны. Линейно-вытянутая область сочленения спроецирована на зону разломов глубокого заложения, то есть зону, в пределах которой вероятность размещения рудных полезных ископаемых довольно высокая. Во-вторых, к югу от нашего района съемки, точнее на сопредельной с юга плошали, якутскими геологами обнаружены многочисленные зерна киновари (сульфида ртути) в аллювии многих речек. Эта киноварь и послужила обоснованием спланировать работу нашего поискового отряда, начав ее вблизи южной рамки листа. Для этого отряд Бориса Мельникова вместе с минералогом Нонной Макаровой был сразу из Саккырыра заброшен в верховье речки Отто-Юрях - правого притока реки Биллях. Отсюда Борис приступил к поискам на довольно большой площади. Съемочные отряды партии, естественно и я в их числе, приступили к геологической съемке в северо-западной части нашей площади, двигаясь на юг по левому водораздельному пространству реки Биллях. Через две недели, как было договорено с Б.Мельниковым, я отправился в его отряд. Меня сопровождали Игорь Гончаров, конюх-якут и две лошади. За один день мы добрались до лагеря поискового отряда. Борис подробно рассказал мне о результатах поисковых работ в верховье реки Екючю, притока реки Дулгатах и в бассейне верхнего течения речки Отто-Юрях, правого притока Билляха. И там, и там было обнаружено в аллювии многих мелких речушек большое количество зерен киновари. Чтобы детальнее заняться поисками в этом районе, мы перебазировали лагерь в район небольшой речушки Холодный Ключ, левого притока Отто-Юрях. И уже со следующего дня отправились в верховье Екючю. На этой речке в аллювии двух самых верхних ее притоков-истоков особо много было киновари. Изучив повнимательнее аэрофотоснимок, я отметил на водоразделе этих ручьев четко обозначенный разлом и сразу направился на вершину водораздела. Борис с рабочим тоже пошли со мной. Потом Борис, сказав, что отмоет в ручье пару шлихов, ушел. Я определил на местности зону разлома и указал ребятам два места для шурфов. Одно место непосредственно на разломе, второе - в пяти метрах западнее. Ребята начали рыть, я примостился на упавшую лесину, свернул сигару-самокрутку и задымил на всю тайгу. Сижу себе, курю и рассматриваю аэрофотоснимок. Неожиданно Игорь, проходивший шурф в зоне разлома, бросает мне к ногам довольно большой обломок породы и спрашивает: «Это что такое?». Это был образец руды, состоящий из красной киновари и кварц-карбонатной жильной массы. Покрутив живую киноварь в руках и вконец убедившись, что это не наваждение, я сразу переставил рабочего с его шурфа ближе к Игорю и велел рыть канаву длиной в 2 метра, чтобы вскрыть рудную зону на всю мощность. К этому времени вернулся Борис. Увидев здоровый образец с красной киноварью, его удивлению и восторгу не было границ. Потом ребята отрыли канаву и вскрыли всю рудную зону, на которую без восхищения смотреть было невозможно. Зона более метровой мощности была густо расцвечена красной киноварью. В переменном количестве ее сопровождала по зоне кварц-карбонатная жильная масса. Рудная зона с боков крепко была зажата серыми песчаниками. Картина, будоражащая и вызывающая восторг от открытия.

После этого мы с Борисом сели на недавно облюбованную мной лесину и стали внимательно изучать аэрофотоснимок, чтобы уяснить, на сколько, на какое расстояние прослеживается зона разлома, к которой приурочено ртутное оруденение. Рассматривая снимок, Борис заметил, что рудовмешаюший разлом пересекается другими нарушениями, образуя фигуру, похожую на звездочку.

Отметив это, Борис предложил окрестить наше рудопроявление «Звездочкой». Так в дальнейшем ртутное рудопроявление в верховье реки Екючю и стали называть — «Звездочка». Рудную зону мы достаточно опробовали и набрали много образцов руды. Вернувшись в лагерь, мы рассказали Нонне о нашем открытии и дали ей несколько образцов руды для изучения. Не один день она потратила на это и не безрезультатно. Она установила присутствие диккита среди жильных минералов карбоната и кварца, а среди рудных и редких минералов ею отмечены пирит, марказит и очень редко халькопирит, галенит, сфалерит. Тем временем мы с Борисом занялись вторым участком с названием «Холодный Ключ». Здесь киноварь присутствует не только в аллювии ручья-ключа, но и в делювиальных отложениях левого склона долины. Найти же коренной источник киновари нам не удалось.

После этого основное внимание было уделено геологосъемочным работам, которые были завершены в начале сентября. Почти вся западная часть площади к западу от Билляха была покрыта съемкой. Здесь я познакомился с триасовыми отложениями, ранее мне неизвестными. В пределах изученной площади развиты позднепермские и раннетриасовые отложения. В последних было обнаружено много фауны. Новым был и транспорт, мы работали, используя для вьючного транспорта лошадей, которых арендовали в поселке Батагай-Алыта.

Несколько изменился и состав рыбьего царства, как везде в Сибири очень обильного. Здесь в реках много хариуса — сибирской форели. Рыбешки в 300-500 г в изобилии плавают по рекам и ручьям. Их отлов оказался очень простым. Хариус ловится на муху, паута, комара. Мы быстро использовали склонность хариуса в еде и стали его ловить на удочку. В маршруте во время перерыва на обед снаряжаешь удочку, то есть привязываешь к длинной палке леску с крючком, насаживаешь на крючок пару комаров и через минуту хариус прыгает на берегу у воды. Поймаешь штуки 2-3 хариуса, сразу рыбин очистишь и выпотрошишь — и на сковородку. Во все маршруты мы теперь приспособились носить кроме чайника и кружек еще и сковороду с маленькой бутылкой масла. Работая в Верхоянье или на платформе на обед в маршруты чаше брали соленую или вяленую рыбу, иногда жареную. Теперь свежезажареный хариус стал любимым блюдом и в маршруте. Осенью хариус, населяющий в огромных количествах все реки и речушки в районе, спускается в большую реку. Рыба идет сплошняком. В больших реках хариус перезимовывает в яминах в глубоких уловах. В мелководье хариус вмерзает в лед, так как морозы в здешних местах -50-60° почти что норма.

Закончив полевые маршруты в начале сентября, мы вышли к реке Биллях и расположились лагерем на ее террасе. Оборудовав свое временное поселение, засели, как всегда, за камералку. Осень уже была в полном разгаре и лиственницы при малейшем дуновении ветра сыпали дождем золотистую хвою на землю. По утрам регулярно морозило. В отличие от 50-х годов полевой быт наш стал комфортнее - каждая палатка была снабжена железной печкой. А это в наших условиях самая что ни есть благодать. Приведя в порядок свои полевые геологические материалы, упаковав весь каменный материал в сумы, мы заказали вертолет. Далее, с пересадкой в Саккырыре с вертолета на самолет АН-2, длившейся 4 дня, мы оказались в столице Жиганского края на своей давно обжитой базе.

Определившись с жильем, я отправился в контору доложиться начальству о возвращении партии с полевых работ. С собой я прихватил приличный образец киновари. В кабинете П А.Ильина находился и Борис Николаевич, то есть начальник и главный геолог были вместе. Поприветствовав обоих, я рассказал очень коротко о результатах работ и, упомянув об открытии месторождения ртути, выложил Павлу Алексеевичу на стол красный с алмазным блеском образец киновари - руду ртути. Борис Николаевич встал со стула, подошел к столу, взял в руки рудный образец и произнес: «Ничего себе!». Пошли вопросы и мои ответы. Пришлось рассказать все, как было, и рассказать подробно. В заключение Павел Алексеевич сказал мне, что с сообщением об этом открытии я полечу на НТС ЯТГУ.

На этом я закончу писать, отправлю письмо сразу из Жиганска.

До свидания. Целую тебя крепко, крепко. Миша. Сентябрь, 1966 год.

Здравствуй, моя дорогая жена!

Я уже несколько дней нахожусь в Якутске. Скоро, видимо дня через 2, состоится НТС Якутского геологического управления, на котором наша Вилюйская экспедиция отчитается за свою работу в этом полевом сезоне. Вся наша команда геологов в шесть человек остановилась в якутской гостинице «Лена». Живем по два человека в номере, чистенько, тепло. Кстати в больших домах, да и небольших тоже, оконные рамы делают тройными, то есть в одном окне сразу ставят три рамы, застекленные и хорошо промазанные замазкой. Когда холод на улице опускает отметку градусника до -60^е и даже ниже, в доме с тремя рамами сохраняется тепло. При гостинице хорошая столовая, где можно отведать жареной зайчатины или жеребятины, рыбы всякой, а на десерт - блюдечко брусники по 20 копеек за порцию. В Якутске у меня много друзей, конечно геологов, к которым я обязательно захожу, когда бываю в городе. Здесь уже несколько лет живут мои однокурсники по МГРИ, это Сережа Смирнов с женой Ладой и дочерью, а также Шура Перелыгина с дочерью. И Сережа, и Шура преподают в Якутском университете на геологическом факультете. Дочь Сережи Оля очень музыкальная девочка. Чтобы она могла заниматься музыкой, Сережка выписал из Москвы пианино. Когда я бываю у них, а бываю по несколько раз за приезд в Якутск, я, изголодавшись по роялю, играю подолгу, тем более, что у Оли много нот. Наши встречи всегда бывают оживленными, с бесконечными рассказами за обильно уставленным яствами столом. На эти встречи всегда приходит Шура, она живет в этом же доме. Иногда у Сережи с Ладой я остаюсь ночевать. В этот свой приезд я уже дважды побывал у Сергея. Оля делает большие успехи в музыке и собирается ехать в Москву поступать в музыкальное училище.

Еще я заходил к давнему приятелю, палеонтологу-стратиграфу, Владимиру Андриянову. Ему еще в 1963 году я передал коллекцию гониатитов с Собопола для определения видового состава древней фауны и возраста вмещающих отложений. Володя сообщил, что собирается поехать на Собопол, чтобы пополнить нашу коллекцию новыми формами гониатитов. Ну и в какой уже раз Володя повторил, что считает наши находки гониатитов на Собополе самым значимым событием в последние годы в расшифровке стратиграфии Верхоянского комплекса.

Наконец НТС состоялось. Как всегда Борис Николаевич очень подробно рассказал о работе экспедиции в этот полевой сезон. Закончив с геологической съемкой, он предоставил мне возможность рассказать об открытии перспективного рудопроявления ртути «Звездочка» в верховье речки Екючю. Я сразу это сделал: рассказал — что, где и когда. Вопросов было много. Потом якутяне стали выступать, главным образом по рудопроявлению ртути. Тон задал Биланенко, который прямо заявил, что наша экспедиция геолого-съемочная, и что у нас нет ни опыта, ни денег для проведения даже детальных поисков. Поэтому он предложил взять якутским геологам у нас все имеющиеся материалы по рудопроявлению и начать разведку силами ЯТГУ. Другие геологи выразились в том же духе. Однако присутствующий на НТС начальник ЯТГУ И.А.Кобеляцкий высказался иначе. Он предложил вполне разумный и достаточно корректный вариант. Первое - рекомендовать Вилюйской экспедиции своими силами провести детальные поиски на рудопроявлении «Звездочка»; ЯТГУ ходатайствовать перед Министерством геологии о выделении Вилюйской экспедиции дополнительных денежных средств. Второе — рекомендовать экспедиции включить в план на 1967 год проведение детальной геологической съемки в масштабе 1:50 000 на площади порядка 300-400 км². И также ЯТГУ ходатайствовать перед Министерством о выделении дополнительных средств на эти работы. Третье — после детальных поисков на рудопроявлении передать все материалы ЯТГУ для дальнейших разведочных работ. Предложение И.А.Кобеляцкого никто не стал оспаривать, и оно было вписано в протокол НТС ЯТГУ, а потом передано нам.

На этом я закончу писать тебе. Сразу же и отправлю.

До встречи. Целую и крепко обнимаю тебя. Миша. Октябрь, 1966 год. 

Екючю-Билляхский рудный узел. Реки Екючю и Биллях.

1967 год

Здравствуй моя дорогая жена!

Преодолев всяко все реки, горы и долины, я снова оказался на Верхоянской земле, всего в 60-ти километрах от столицы этой земли. В этом сезоне многое, что изменилось. Министерство геологии, удовлетворив ходатайство ЯТГУ, утвердило нам план на проведение детальной геологической съемки в масштабе 1:50 000 на площади в 430 км² и выделило дополнительные денежные средства на проведение детальных поисковых работ на ртутном проявлении «Звездочка». Поэтому в экспедиции была организована отдельная партия подетальной съемке, в которую включили поисковый отряд с большим объемом горных работ. Этот отряд ранней весной был заброшен в район рудопроявления ртути на речку Екючю, в ее верховье. Начальником отряда стал вновь принятый на работу в экспедицию Валерий Масленников, недавно окончивший ВУЗ. Валера имел документальное право вести буровзрывные работы. Большой объем таких работ и был запланирован на рудопроявлении. В отряд были включены радист, техник-геолог Игорь Гончаров и четверо проходчиков, всего 7 человек. Отряд был заброшен вертолетом из Батагая, откуда была завезена и взрывчатка. К нашему появлению в районе все горные работы на рудопроявлении были закончены и проведено по всем канавам бороздовое опробование рудной зоны. Протяженность рудной зоны составила 800 м, в этом интервале обозначены три отельные рудные жильные тела.

Вся наша партия была заброшена вертолетом на удобную и открытую поляну, недалеко от Холодного Ключа. Отсюда я сходил в лагерь Масленникова на речку Екючю, где потом он показал мне все канавы, пройденные по рудной зоне. А затем весь отряд Масленникова перебазировался на Холодный Ключ, и оттуда мы приступили к детальной геологической съемке. Кроме меня и Валеры в партию была включена Юля Минаева - опытный геолог-съемшик, проработавшая в экспедиции более 15 лет. Вот мы втроем и впряглись в новую для экспедиции детальную геологическую съемку территории, перспективную на ртутную и другую рудную минерализацию.

Геологическая съемка в масштабе 1:50 000 отличается от двухсотки детальностью, то есть более детальным стратиграфическим расчленением осадочных горных пород с достаточно надежной датировкой выделенных отдельных литолоптческих толщ по собранной фауне и флоре; подробной характеристикой разрывных нарушений и пликативных структур и очень густой сетью поисковых маршрутов с большим объемом различных форм опробования. Кроме того, в задачу детальной геологической съемки входит вскрыша горными выработками всех выявленных рудопроявлений и опробование рудных тел. Для этого в план съемки включен значительный объем горных работ с применением взрывчатки. Отсюда маршруты стали короче по своей протяженности и не такие изнурительные, как на двухсотке. Несравнимо больше стало уделяться времени на поиски ископаемой фауны и флоры. Стало возможным с одного лагеря отрабатывать большую площадь. Постепенно мы приспособились к новому рабочему распорядку, и потекло-полетело время полевое. В пределах площади детальной съемки этого года развиты пермские и триасовые отложения приличной мощности. На них мы набросились, изучая разрезы и выискивая ископаемую фауну. В поисках последней преуспели Валера и Юля. Почти в каждой толще они находили ракушки. Мне как-то попадались древние зверюшки нечасто. С поисками нам также сопутствовала удача. Севернее «Звездочки» Игорь обозначил шлихами небольшое рудопроявление, и к северу от Холодного Ключа было также шлихами нащупано комплексное рудопроявление. Здесь на большом протяжении небольшой безымянной речушки в шлихах нашли киноварь, сфалерит и галенит. Оба шлиховых ореола детализированы и намечен примерный план вскрыши коренного источника на следующий сезон.

Лето нынешнее выдалось с дождями, иногда продолжительными. Перед одним таким дождичком мы, меняя лагерь, остановились на залесенной 1-ой надпойменной террасе довольно большого безымянного правого притока Билляха. Дождь закончился, а речка здорово вздулась и разлилась. Неожиданно мы оказались на острове. И в это время к нам прилетел вертолет с новым начальником экспедиции Филипповым. Вертолет сел на противоположной стороне реки, к нам не смог из-за леса вокруг. Филиппов подошел к реке, я тоже подошел, только с другой стороны, и мы малость поговорили. Потом вертолет улетел; а на другой день я получаю радиограмму, в которой Филиппов объявил мне выговор за нарушение техники безопасности. Для разнообразия эта глупость начальская вполне сгодится. Конечно, вскоре вода спала, мы отработали площадь вокруг и сменили недавний остров на очень красивую поляну у другой речки.

Так день за днем, из маршрута в маршрут мы подобрались к золотой осени. С ее приходом мы забыли про накомарники, но не забывали ставить печку в палатке. Как всегда в начале сентября собрались все отряды вместе, задымила труба в камеральной палатке — мы засели прочно за сведение полевых геологических материалов воедино. Площадь, намеченная планом, бала полностью покрыта геологической съемкой масштаба 1:50 000 при достаточно высокой кондиции. Особо радует, что вновь выявлены два весьма перспективных ореола киновари, на которых необходимо в следующем сезоне провести детальные поисковые работы.

А потом вертолет, пересадка в Саккырыре на самолет АН-2 и родной Жиганск. Докладывать начальнику экспедиции о прибытии партии на базу я не пошел; вместо него пообщался с Борисом Николаевичем. Ему рассказал о разведке «Звездочки» и детальной съемке. Беседовали мы с ним долго у него дома. И разведкой, и детальной съемкой, проводимой экспедицией впервые, Борис Николаевич остался доволен. На другой день я пошел в бухгалтерию с разными отчетами. Неожиданно вошел Филиппов, увидев меня, поздоровался. Потом он сказал, чтобы я написал рапорт о случившемся потопе. Я ответил, что писать нет необходимости, так как приказ уже издан, и я его получил. С этим я ушел из бухгалтерии.

Пожалуй, все написал тебе.

Пока, до свидания. Целую тебя много раз. Миша. Октябрь, 1967год.

Екючю-Билляхский рудный узел. Холодный Ключ.

1968 год

Здравствуй, моя дорогая!

Я еще в Жиганске. Начальник экспедиции у нас поменялся. Моего «друга» Филиппова куда-то дели; назначили Владимира Лиховицкого, моего однокурсника по МГРИ. До этого Володя был начальником Алданской экспедиции нашего ВАГТа. Переходить к нам он ужасно не хотел - это потом мне говорил. Когда я прилетел в Жиганск, Володя уже был там и обживал свое новое жилье. Сразу же после появления в Жиганске на базе идешь пред ясные очи начальства. Так и тут, устроившись с жильем, я пошел в контору и прямиком в кабинет начальника экспедиции. Немного пообщались с Володей, а потом он пригласил меня к нему вечером домой, как он выразился: «Для деловой беседы». Засиделся я допоздна у Володи. Он меня расспрашивал о наших геологах и начальниках партий. Сказал, что ему трудно вжиться в нашу экспедицию, и что он жалеет о перемене работы. Потом сколько я был в Жиганске до отлета в поле, я заходил к начальнику экспедиции или домой, или в контору.

Продолжаю писать тебе с живописного берега Холодного Ключа, где разместился наш обширный лагерь. Наша съемочная партия была расширена за счет четырех проходчиков и топогеодезического отряда из 5 человек. Рабочие-проходчики были набраны для проведения буровзрывных работ в районе двух ореолов киновари в аллювии речек и по делювию склонов долин этих речушек. Для этого Володя Просин с радистом и рабочим завез на вертолете из Батагая взрывчатку и детонаторы. Склад взрывчатых веществ находится метрах в 400 от лагеря. Топогеодезический отряд организован в связи с пожеланиями якутских геологов иметь детальную топооснову масштаба 1:25 000 на месторождение «Звездочка».

Топоотряд с геофизиками сразу по приезде в Холодный Ключ перебазировался на лошадях на Горелый Ключ вблизи «Звездочки», где и будет находиться до осени. Горный отряд с Просиным во главе сразу приступил к проходке канав на рудопроявлении (пока шлиховой ореол) Холодный Ключ. В этом отряде буду работать и я, только наполовину. Кроме заложения горных выработок на участке, описания вскрытых рудных тел и их опробования, я буду заниматься детальной геологической съемкой вблизи каждого участка детальных работ. Валера и Юля тоже, не мешкая, отправились в свой район и впряглись в съемочный процесс.

В этот сезон Просин подыскал в Москве профессионального повара из ресторана и соблазнил его съездить в Сибирь полюбоваться красотами тайги, а заодно и деньжат подзаработать. Какой соблазн оказался сильнее, мы так и не узнали. Но мастерство Кости — повара высочайшего класса мы познавали и ощущали каждодневно. Однако сам он таежной жизни хватил выше некуда и не единожды сокрушался, что поехал на сибирскую каторгу самовольно и спрашивал часто, как мы можем в таких первобытных условиях работать, не унывая и не хныча. Что поварская работа в тайге, да еще при нашей непоседливой жизни сущая каторга знает каждый, кто прошел сквозь этот ад или был неподалеку. Конечно, нашего Костю мы не оставляли один на один с ведрами и кастрюлями. Дровами, а их уходило очень много за день, обеспечивал кухню Валера - наш радист. У него было достаточно свободного времени, чтобы заботу о дровах взять на себя. К тому же в его распоряжении находилась бензопила «Дружба», впервые выданная нам на базе, чтобы облегчить нам заготовку дров. Кроме Валеры довольно часто Косте на кухне помогала Алина - техник-лаборант при минералоге Нонне. Заканчивая знакомить тебя с устройством пищеблока и его фигурантами, сообщу, что в этот полевой сезон мы добавили в свой рацион, то есть к насквозь высушенным овощам и разным крупам, одну свежую овощ, правда в маринованном виде. В Москве Володя Просин усмотрел в продаже квашеную капусту в маленьких, всего по 10 кг, бочонках. Мы купили 4 бочонка такой капусты, забили их в ящики и отправили вместе со снаряжением и различными экспедиционными материалами в Жиганск. Теперь мы наслаждаемся ароматной вкусной капустой в квашеном виде или обалдеваем от кислых щей с сохатиной.

И еще важной новостью у нас на пищеблоке стала выпечка нормального хлеба. Вместо содовых лепешек, которые мы ели раньше практически весь полевой сезон, мы освоили, кстати, уже второй год, выпечку хлеба из заквашенного теста. Для этого мы соорудили хлебопекарную печь: отрыли ровик в пологом склоне и накрыли его сверху железной полубочкой, то есть половинкой от разрезанной вдоль 200-литровой железной бочки. В эту печь уместились 6 форм от хлеба. В первый раз печь топили очень долго, чтобы прокалить и прогреть землю вокруг. Потом в деревянной квашне изготовили тесто на дрожжах и, залив его в формы, выпекли хлеб.

Кроме повара, причем повара-профессионала, В.Просин подыскал в Москве среди своих знакомых и знакомых своих знакомых несколько человек для работы в нашей партии проходчиками и лагерными рабочими. Все ребята - народ работный, с разных предприятий; ребята молодые, к труду приученные. В прежние годы долгое время экспедиция набирала рабочих поближе от жиганской базы: в Якутске и Тахтомыгде - перевальном городе, где экспедиционные грузы перегружались с железной дороги на самолеты и следовали далее по воздуху в Жиганск. Делалось это с целью экономии экспедиционных расходов на транспортировку. В этих городах многие рабочие, принятые на работу в экспедицию, были из числа недавних обитателей лагерных нар, попавших на них из-за плохого воспитания и поведения. Среди них встречались фигуранты, хорошо владеющие нескладывающимися ножичками или монтировками, нередко попадались таланты умыкнуть чужое. За многие годы моей работы в Якутии, кто только не побывал и не поработал с нашими геологами в сибирской тайге. И никогда после окончания полевого сезона у меня не было повода сказать о ком-либо что-то плохое. Мы всегда расставались довольные друг другом.

В этот полевой сезон мы впервые набрали ребят в Москве, из них четырех проходчиков горных выработок. Перед набором ребят Володя Просин рассказал всем о работе проходчика и порекомендовал каждому взять с собой ломик из хорошей граненой стали длиной 80-90 см, кувалду по своей руке для долбления шпуров в мерзлоте под взрывчатку и небольшие ложечки на длинной, сантиметров в 40, ручке для извлечения из шпура измельченного ломиком мерзлого грунта.

В этом сезоне горные работы мы начали на ртутном рудопроявлении Холодный Ключ. Здесь были заданы сразу две канавы для вскрыши отдешифрированной на аэрофотоснимках зоны разлома, к которой предположительно приурочено ртутное ору-денение. Проходкой канав занялся В.Просин со своими московскими проходчиками. Поначалу проходка канав у московских ребят шла тяжело. Они впервые привыкали к кувалде с ломиком и совковой лопате. Постепенно все пообвыклись, и тяжелейший, в общем-то, труд проходчиков не стал для них таким уж и тяжелым. Все вошло в обычный ритм, и Володя стал делать не одну отладку в день. Вначале с поверхности по всей площади канавы рабочие вручную лопатами и кайлами снимали намерзлые грунты на глубину 0,2-0,4 м. Затем уже в мерзлоте долбили с помощью ломика и кувалды шпуры, в которые В.Просин закладывал аммонит (взрывчатка такая) и взрывал. После взрыва проходчики очищали канаву лопатами от обломков, равняли стенки канав и снова принимались бурить ручным способом шпуры до тех пор, пока канава не вскроет коренные породы. На Холодном Ключе делювиальные мерзлые отложения оказались большой мощности, поэтому канавы проходили долго. Рудовмещающий разлом, вскрытый обеими канавами, прослеживался в пермских песчаниках и алевролитах и имел субмеридиональное простирание. Разлом сопровождался зоной дробления мощностью от 1,5 до 2,0 метров. По зальбандам зоны развиты прожилки карбоната и кварца с убогой киноварной минерализацией.

Во время документации канав я решил немного передохнуть и, усевшись на упавшую лесину, закурил. Ко мне подсел один из москвичей-проходчиков и тоже задымил махоркой. Чуть погодя я спросил его, не жалеет ли он, что поехал с нами в Сибирь. Его ответ оказался довольно занятным, и я хочу тебе, моя дорогая, кратко пересказать его. Он сказал: «Никто из нас москвичей не жалеет, что приехал сюда в сибирскую тайгу. Все мы благодарны Владимиру (Просину) за то, что он устроил нам такой замечательный летний отдых. Да еще в таких красивых таежных лесах. Работа нам не в тягость, хотя и наломаешься за день — спина и руки ноют. Но мы все здесь отдыхаем, отдыхаем от водки. В Москве за смену так накрутишься у станка, что идешь домой, точно в тумане. Идешь, а на дороге шалман - зашел туда, стакан бормотухи или 100 грамм с прицепом за воротник. Как будто тебе полегчало, а на самом деле стало от тебя полчеловека. Доплелся домой и в подушку, никому ты не нужен такой, да и самому ни на кого смотреть не хочется. И так ведь не один день. Здесь же в тайге одна сплошная благодать. Всего две недели, как мы на канавах горбатимся, а хочется, чтобы продолжалось это еще долго. У нас у всех душа отдыхает, а тело только здоровеет от работы, хотя и такой тяжелой. И все это оттого, что нет в тайге водки».

Оказывается, моя дорогая жена, как все просто, чтобы стать нормальным человеком и в жизни, и в общении с себе подобными.

После Холодного Ключа мы перебрались в район рудопроявления «Загадочное», где застряли надолго. Оно расположено в 7 км к северо-западу от «Звездочки» и размещается в верховьях ручья Загадочный - правого притока реки Биллях в поле развития пород пермского возраста. Вскрытые канавами рудные тела - их четыре - приурочены к субширотному разлому протяженностью около 2,5 км. На всем протяжении разлом сопровождает зона дробления мощностью от 0,5 до 1,5 м. Западные два тела обшей длиной около 1,5 км сложены полиметаллическими и сурьмяными рудами. Киноварь в них играет подчиненную роль. Два восточных тела протяженностью 50 и 450 метров и мощностью 2-6 м и 0,5-3 м — мономинеральные киноварные. Спорадически в них присутствует метациннабарит (минерал ртути). В киноварных рудах отмечена вкрапленность антимонита. Рудопроявление «Загадочное» представляет несомненный интерес, оно изучено совершенно недостаточно — только канавами с поверхности. Поэтому на нем необходимо провести разведочные работы с бурением и проходкой разведочной штольни по восточному рудному телу.

Пока мы раскапывали и откапывали руду на «Загадочном», наши два конюха-охотника приволокли на лошадях третьего убитого сохатого (лося). Еще в самом начале полевых работ, когда к нам пришли из Батагай-Алыта конюхи с лошадьми, я спросил у них, смогут ли они обеспечивать нас весь сезон мясом взамен на бензопилу «Дружба». То есть охотники бесперебойно добывают в тайге лося или оленя для нас, а осенью я отдаю им пилу. Они с радостью согласились на такой обмен, поэтому мы еще ни одного дня не сидели без мяса. Вот и на «Загадочном» наш договор не нарушается. Конечно, сохатиной все лето обеспечен и наш съемочный отряд. Нужно сказать, что тяжелейшая работа проходчиков требует постоянного пополнения калорий в организме, причем в больших количествах. И ничего лучше свежего прекрасного на вкус мяса сохатого придумать для этого невозможно.

С лагеря у «Загадочного» я продолжал, как и в районе Холодного Ключа, ходить в маршруты вокруг лагеря до 10 км. В конце августа полевые работы были закончены. Мы все собрались на месте нашего основного лагеря на речке Отто-Юрях, недалеко от Холодного Ключа. Конюхи-охотники приволокли еще одного сохатого для нас на период камералки. Потом Володя Просин взял две лошади с седлами и вьючными сумами и отправился в нижнее течение Отто-Юряха. Пошел с малых речек в большие хариус, и Володя хотел порыбачить. Уйдя утром, ребята к вечеру вернулись с четырьмя полными сумами хариуса. Игорь сказал, что столько рыбы никогда не видел, хариус спускался по речке сплошняком. Часть привезенного хариуса Володя Просин искусно со специями засолил в двух бочонках из-под капусты, один бочонок себе, другой мне. Остальную большую, часть хариуса мы съели, еще находясь в полевом лагере на камералке. После возвращения ребят с рыбалки конюхи, забрав обещанную «Дружбу», отправились домой.

Мы засели за камералку. В конце полевого сезона в некоторые годы, когда оставалось прилично сахара, рабочие ставили в канистрах или молочных бидонах брагу. В этот сезон у нас осталось довольно много его, поэтому ребята заложили целый молочный бидон. Потом оказалось, что один из ребят прихватил еще из дому змеевик для выгона из браги самогона. Брага бродила долго, поиздевавшись над самим бидоном. Далее рабочие соорудили перегонный, довольно примитивный аппарат, и процесс пошел. Чтобы не было какого соблазна у кого-нибудь, заглавному специалисту по перегонке проходчику Коле по кличке Лошадь выдали карабин с обоймой боевых патронов. Коля сидел у аппарата, поддерживал огонь в печке, следил, чтобы литровая банка, куда капала жидкость не переполнялась ею. Когда банка наполнялась доверху, Коля выливал жидкость в бутыль и шел ко мне в палатку с докладом: «Взял флакон» и уходил обратно на свой общественно-важный пост. В награду за тяжелую и ответственную работу Коля из первой литровой банки наливал чуть больше полстакана первака, по его определению, и выпивал. Закончив перегонять всю брагу из бидона, Коля перегонял весь первый самогон во второй раз. Это уже был самогон-люкс, горящий от спички, очень приятный на вкус и сшибающий при передозировке наповал.

Как всегда по расписанию пришла зима. Навалило снегу, засыпало лиственницы, уже сбросившие свою желто-золотистую хвою, вдарил морозец. Все говорило, что пора на зимние квартиры - очередной полевой сезон закончен. А дальше по заведенной схеме: вертолет, самолет, вездеход ГТТ через Стрекаловку и в полной красе наша жиганская экспедиционная база. Салют тебе, приют-пристанище бродяг и доходяг таежных! На этом я закончу писать.

Целую тебя крепко-крепко. Сентябрь, 1968 год.

Здравствуй, дорогая жена!

Прошлое письмо я отправил сразу, как мы устроились на жилье на нашей базе. После этого, уже ближе к вечеру рабочего дня, я пошел в контору, отдал все бумаги в бухгалтерию и зашел к начальнику экспедиции Владимиру Лиховицкому. Застал у него и Бориса Николаевича. Сразу обоим коротко рассказал о результатах работ нашей партии. Вечером общался с Володей уже в домашней обстановке, то есть у него дома. Засиделись допоздна. Володя сказал мне, что окончательно решил уйти из нашей экспедиции в свою Алданскую и что будет меня рекомендовать на должность начальника. Его предложение поддерживает Борис Николаевич. Мне эта перспектива не очень понравилась, но возникать я не стал — до Москвы еще далеко, и что будет там, никто толком не знает. Когда я уходил от Володи, он попросил меня напоследок, чтобы я приходил к нему каждый следующий вечер. Видно, действительно ему не пришлась по душе работа в нашей экспедиции.

Со следующего дня потекла суматошная жизнь на базе: на склад нужно сдать снаряжение; рассчитаться с рабочими; в бухгалтерии много всяких бумаг написать и отдать и многое другое. Когда бухгалтерская, плановая, складская отчетность утряслась, подошли дни сплошных заседаний НТС по приемке полевых материалов всех партий и отрядов. На очень многих защитах присутствовал В.Лиховипкий и нередко задавал вопросы, показывая свою профессиональную осведомленность в области стратиграфии, тектоники и особенно полезных ископаемых Верхоянья. Наша защита прошла успешно. Кроме всяких разных перипетий, происходящих на заседаниях НТС, со мной произошел довольно интересный эпизод. Как-то среди дня я шел по главной улице Жиганска, где расположены многие административные здания районного масштаба, в том числе и Главрыбохотнадзор, начальником которого является хорошо мне знакомый Савва. С ним меня близко познакомил Сережа Лачевский. И вот иду я и прохожу мимо домика этого Надзора. Когда я уже метров 20 прошел, слышу голос, меня зовущий. Это Савва увидел меня в окно и, выбежав на крыльцо, позвал. Мы тепло поздоровались, потом он повел меня в свой кабинет, усадил на стул и, вытащив из ящика стола лист бумаги, подал мне. Я взял и стал читать. Это была докладная записка геофизика Тетельбаума из нашего топографо-геодезического отряда, работавшего на «Звездочке». В записке сообщалось о моих злодеяниях в виде отстрела лосей (сохатых) в количестве более 10 штук. Я прочитал, подивился немало гнусной подлости человека, который не раз был у меня дома в Москве и хорошо знал и меня, и мою жену. Видя, как я помрачнел и расстроился, Савва сказал, чтобы я не переживал; что эта бумага пойдет только в печку на растопку; что экспедиция каждый год выкупает 10-12 лицензий на отстрел сохатых; и что никто об этой бумаге, кроме него, Саввы не знает. Он, Савва, вообще не хотел говорить об этой бумаге, но подумал, что так называемый «писатель» может еще что-нибудь изобрести изуверское. Потом Савва сказал: «Давай забудем про это все, лучше приходи ко мне вечерком, Аня (жена его русская) будет тебе рада. К тому же я приготовил тебе хорошую и крупную нельму (рыба такая) слабо посоленную, повезешь в Москву». Я поблагодарил, сказал, что обязательно зайду, о чем заранее предупрежу. Об этой подленькой акции Тетельбаума я рассказал Борису Николаевичу и Володе; оба немало подивились. Причем Володя добавил, что экспедиция имеет 10 лицензий на отстрел сохатых, так что эта докладная подонка не имеет никакого значения. Позже, уже в Москве, не знаю, кто и как сделал, но Тетельбаума я больше не видел ни в экспедиции, ни в тресте. В партии об этом я никому не говорил.

После того, как работа НТС закончилась, небольшая группа геологов и начальников партий как всегда стала готовиться к отъезду в Якутск. Я попросил В. Лиховицкого направить вместо меня В.Масленникова, на что получил добро.

На этом кончаю писать. Дорасскажу в Москве и привезу большую рыбину — нельму, которую вручил мне при встрече Савва.

До свидания. Целую тебя крепко, крепко. Миша. Октябрь, 1968 год.

 

 Междусловие

В 1969 году моя геолого-съемочная партия в прежнем, очень удачном, составе продолжила начатую двумя годами ранее детальную в масштабе 1:50 000 геологическую съемку Екючю-Билляхского ртутно-рудного узла. Несомненные успехи при геологическом картировании данного района были достигнуты в части фаунистической обеспеченности литолого-стратиграфического разреза пермских и триасовых толщ осадочных пород. Эти чрезвычайно важные при картировании любого масштаба данные или точнее находки фауны на разных уровнях всего разреза осадочных пород, стали реальностью благодаря удачного спарринг-партнерства двух талантливых блистательных геологов — Юлии Минаевой и Валерия Масленникова. Не менее успешными в этот сезон были и работы поискового отряда, возглавляемого Игорем Гончаровым. Отрядом значительно расширен список ртутных рудопроявлений в районе. К ранее известным рудным зонам Игорь добавил три рудопроявления: «Грива», «Кордон», «Прямое». При этом все рудные зоны были вскрыты канавами, а рудные тела опробованы. Все было очень хорошо, я от своей любимой работы неизменно получал только постоянное удовлетворение. Но неожиданно, или почти неожиданно, в конце года в нашем тресте события закрутились так, что моя геологическая судьба взяла и забросила меня совсем в другую плоскость.

В один день декабря меня вызвали в трест к управляющему Евгению Николаевичу Воскресенскому. Когда я появился в его кабинете, там уже находились главный геолог ВАГТа и председатель профкома. Без вступительного монолога Евгений Николаевич сообщил мне, что по настоятельной просьбе В. Лиховицкого решено направить его обратно во 2-ю экспедицию и по его же рекомендации при их одобрении назначить меня начальником Вилюйской экспедиции. Я чего угодно ожидал, но не такого разворота. Оклемавшись от услышанного, я сказан: «Во-первых, я не член партии, что необходимо в таких случаях; во-вторых, я не знаю достаточно ни экономики, ни бухгалтерии; и

 в-третьих, вообще это начальство мне, как зайцу лыжи». На мою тираду Евгений Николаевич с улыбкой заметил: «Зайца мы оставим в покое, пусть бегает без лыж по снегу; а касательно Вас, Михаил Васильевич, скажу: вопрос о членстве в партии практически решен — имеется согласие двух поручителей, в январе будет партсобрание по вашему вопросу, от Вас требуется только заявление о приеме в партию; в отношении экономики - Вы включены в список слушателей экономических курсов, которые пройдут во МГРИ в марте-апреле. Тогда и будет приказ о Вашем назначении». Потом в таком порядке все и происходило. А в марте Володя Лиховицкий собрал в своем кабинете всех начальников партий, приехал из треста главный инженер Игорь Михайлович Петренко и зачитал приказ о моем назначении начальником Вилюйской экспедиции. Греби, выгребай на стремнину, экспедиционную махину. И греб, и не без успеха целых 4 года. Потом случился другой разворот в моей судьбине, но об этом чуть позже.

Жиганск

1970

Здравствуй, моя дорогая жена!

Снова я в Жиганске. Только теперь это моя главная резиденция. Здесь я буду находиться весь полевой сезон, изредка вылетая в полевые партии. С жиганского аэродрома, куда я прилетел из Якутска, меня доставил водитель Колодей на вездеходе ГТТ прямо к моему дому, в котором я буду занимать целую квартиру. Она состоит из большой комнаты, маленькой кухни, небольшого коридорчика, откуда затапливается дровами печка, и застекленной терраски. Перед окном комнаты на улице расположен небольшой палисадник. На кухоньке стоит телефон, по которому я могу в любое время говорить с Москвой, конечно за деньги.

В Жиганск я прилетел, когда все 10 геолого-съемочных двухсоттысячных партий, одна геолого-съемочная пятидесятитысячная партия с отдельным поисковым отрядом и три тематических отряда уже находились в поле, в горах. На базе в обычном ритме работали бухгалтерия, экономисты, лаборатория, все хозяйственные службы. Контора экспедиции - мое рабочее пристанище, находится через один дом от меня. Туда я сразу и направился, приведя себя в порядок после приезда. В конторе мне отведен большой кабинет, где я буду пребывать большую часть своего рабочего времени. Перед кабинетом располагается маленькая прихожая, где стоит письменный стол с телефоном и пишущей машинкой. За этим столом сидит мой секретарь. В углу прихожей на невысокой тумбочке лежит огромный, килограммов на 20, кристалл кварца с моего месторождения «Подкова». Этот кристалл привезли из гор и водрузили на постамент еще при П.А.Ильине. Не успев, как следует, осмотреться в своем новом кабинете, в котором я ранее много раз бывал при прежних начальниках, как вошла секретарь и сказала, что до моего приезда многие звонили и спрашивали меня, особенно часто звонил первый секретарь Жиганского райкома. Потом сразу пришли и главный бухгалтер, и старший экономист. С ними обсуждали много вопросов, в том числе о финансировании экспедиции. Трест очень нерегулярно переводит деньги, поэтому у экспедиции накопилась куча долгов. Договорились, что завтра отправим обстоятельную телеграмму в Москву. К этому я добавил, что Е.Н.Воскресенский обещал мне оказывать помощь и поддержку нашей экспедиции во всех вопросах. Следом за милыми дамами пришел мой заместитель по хозяйству Руденко, с которым обсуждали дела по авиации. Там тоже не все ладится. Затем появился главный радист нашей базы Г.Н.Алексеенко с кипой радиограмм от начальников партий, а дальше пошло и поехало с остановкой в конце рабочего дня. Между производственно-деловыми встречами пришла ко мне Софья Ильинична - старший бухгалтер. Она где-то год назад перевелась к нам из 8-й экспедиции. Очень опытный бухгалтер и замечательная женщина. Свое появление она объяснила очень просто - она предложила мне питаться с ней вместе. То есть она будет готовить еду и кормить меня у нее на квартире, которая находится в соседнем с конторой доме. Расходы за продукты мы делим пополам. Для моей колготной холостяцкой жизни здесь, в Жиганске, такое предложение можно назвать просто чудом. Я, конечно же, согласился и спросил только про свои обязанности в нашем неожиданно для меня возникшем колхозе. Короче, уже с завтрашнего утра за полчаса до работы я должен быть у Софьи Ильиничны на завтраке. Так удачно решился самый сложный вопрос моей жиганской жизни - вопрос с питанием.

Рабочий день закончился в 18 часов по местному времени. Я направился домой, чтобы разобраться, прибраться и обустроить свое нехитрое жилье на новом месте. Через два часа пошел на радиостанцию на вечерний сеанс радиосвязи с полевыми партиями. Георгий Никитич (базовый радист) уже работал с радистами некоторых партий. Связь осуществлялась только ключом, фоном переговоры категорически запрещались. Г.Н.Алексеенко принимал радиограммы, печатая текст на пишущей машинке.

Поэтому я их мог сразу читать и, если нужно, отвечать. Более часу мы обменивались радиограммами с полевыми партиями. Потом Антонина Васильевна — жена Г.Н.Алексеенко, она же и старший экономист экспедиции, напоила меня чаем с вкусными пирожками. За чаем Антонина Васильевна поподробнее, чем при встрече в конторе, рассказала о делах в нашей экономике и финансах. Домой я вернулся в 10 часов вечера. Правда, вечера у нас в Жиганске как такового просто нет. В это время года в здешних широтах ночи совсем не бывает, все 24 часа — один день. Придя домой, я попытался уснуть, но ничего не получилось. В Москве было всего 17-18 часов, а у нас уже 23-24 часа. Я все еще не вжился в жиганское время, поэтому, покрутившись-повертевшись на моей огромной кровати, я встал, оделся и пошел погулять. Поселок давно спал, никого на улице не было. От моего дома до края обрыва, у подножия которого неширокой песчаной полосой тянется пологий берег Лены, всего метров 150. С края обрыва открывался редкостный по красоте вид на могучую Лену, несущую тысячи кубов воды с юга на север к океану. Ширина Лены у Жиганска порядка 6 километров, поэтому противоположный залесенный берег видится лишь по очертаниям. Вниз по течению реки ее водная широченная гладь сливается с горизонтом. Было полное безветрие, какая-то прозрачная тишина и высокое ясное небо во всю свою ширь. Около полуночи солнце, спустившееся к самому горизонту и пока скрывавшееся за лесом на левом берегу Лены, выплыло, наконец, из-за него и оказалось чуть выше водной глади Лены. Оно было красным, огромным и двигалось медленно к востоку, к правому берегу Лены, оставаясь на одном уровне чуть выше водного простора Лены. Через какое-то время солнце миновало водную Ленскую ширь и, цепляясь за верхушки лесин, медленно стало подниматься вверх от горизонта, знаменуя начало следующего календарного дня. Такое потрясающе красивое и необычное явление с солнечной кругосветкой можно наблюдать не так уж и часто и в довольно ограниченном пространстве, то есть из очень небольшого количества пунктов.

Хотя и нагулялся я, а уснуть все равно долго не мог. В 8 часов мой дорожный будильник с трудом оторвал мою голову от подушки. С этим звонком начинался мой второй рабочий день на базе в Жиганске. В положенное время и в первый раз я завтракал в обществе милой и замечательной Софьи Ильиничны. Ее кулинарное искусство словами не выразишь. Нужно хотя бы разок отведать кусочек зажаренной рыбы или ложечку салата оливье - и все будет ясно. После обильного и вкусного завтрака я пошел в контору, где сначала с Тамарой Евгеньевной (главный бухгалтер) составили телеграмму в Москву в отношении денег, а потом с Г. Н. Алексеенко разделались со всеми радиограммами из тайги от полевых партий. Остальную часть рабочего дня до обеда я посвятил посещению и знакомству с районным разным начальством, а также побывал на складе, где взял у Зинаиды Степановны (завскладом) спальный мешок с вкладышами, и в гараже. Визит к начальству районного масштаба начал с первого секретаря Жиганского райкома, одновременно я был первым представлен и второму секретарю. Такая же встреча произошла и с председателем райсовета. Первый секретарь якут Васильев довольно долго беседовал со мной о всяком разном. В конце беседы он дал мне свой домашний телефон, просил звонить и по рабочему, и по домашнему в любое время, а на прощанье пригласил меня к себе в гости на выходные дни. По пути от высокого начальства домой я зашел в Рыбохотнадзор к Савве и застал его на месте. От Саввы узнал, что экспедиция оплатила 5 лицензий на отстрел сохатых; еще договорились о встрече дома у Саввы в первый выходной.

После обеда был в конторе до вечерних часов, накопилось за мое трехнедельное отсутствие на базе вопросов дальше некуда. Поэтому дверь кабинета, не успев закрыться, вновь распахивалась и со словами «Можно?» входил или входила очередной вопросоноситель. Только Тамара Евгеньевна приходила раза три или четыре. Из всего накопившегося большинство улаживалось без сложностей и в один заход. Лишь по авиации оставалось много неясного, хотя с жиганским авиаотрядом у экспедиции был большой договор по количеству летных часов и вертолетов, и самолетов. Замначхоз Руденко, который напрямую был связан с авиацией, как-то не очень вразумительно и четко объяснял ситуацию. Поэтому мы с ним решили поехать завтра утром в авиаотряд, мне представиться командованию, а заодно уяснить, что и как. Кроме жиганского авиаотряда экспедиция имела договор с батагайским отрядом на 100 вертолетных часов. Этот отряд аккуратно выполнял свои обязательства. Но все равно мне нужно будет в недалеком будущем лететь в Батагай и знакомиться, и договариваться об обслуживании нас вертолетом и малыми самолетами на следующий год.

За ужином я сказал Софье Ильиничне, что на завтрак не приду — поеду в авиаотряд. Конечно, она тут же засуетилась и перед моим уходом вручила сверток, сказав: «Съешьте завтра дома утром». Рано утром следующего дня мы с Руденко на вездеходе ПТ отправились в авиаотряд. Знакомство с летным начальством прошло на редкость дружелюбно. Потом все возникшие между отрядом и экспедицией вопросы были мирно решены. Оказалось, что отряд не всегда выделял нам вертолет только из-за накопившегося за нами денежного долга. После ликвидации этого долга никаких проблем с авиацией у нас не возникнет — так заверил командир авиаотряда.

Покончив с хоз-, бух-, эконом- и авиаделами и совсем маленькими, и довольно большими и непростыми, я, наконец, капитально встретился с Борисом Николаевичем (главный геолог). Мы довольно долго обсуждали разные вопросы, конечно, сугубо геологические и некоторые планы на ближнее будущее. В конце беседы договорились, чтобы вылететь в Саккырыр, за Верхоянский хребет и оттуда на вертолете посетить каждому одну- две геологические партии, а заодно мне слетать в Батагай.

Ну вот, дорогая, любимая жена, как в первые дни закрутилась моя начальственная деятельность на жиганской базе экспедиции. Надеюсь, после подробного жизнеописания на базе, тебе будет понятно, какой фигней я буду заниматься весь полевой сезон этого года. Конечно, без этой фигни экспедиции не обойтись, а полевые партии не смогут заниматься своим делом. Мне от этого никак не легче. Но уж если сам согласился засупониться в эту упряжку, придется горбатиться по полной на этой ниве и горбатиться достаточно.

Кстати, я с большой благодарностью оценил инициативу Евгения Николаевича (управляющий ВАГТа) направить меня на экономические курсы. Уже в первые встречи с главным бухгалтером и старшим экономистом в беседе с ними я вполне понимал, о чем идет речь и даже робко пытался высказываться по некоторым обсуждаемым вопросам.

На этом первое письмо из Жиганска я закончу. Писать буду не часто. Иногда письмотворчество буду заменять телефонными разговорами.

Целую тебя. Миша. Июнь 1970г.

Здравствуй, моя дорогая жена!

Сегодня, до обеда я прибыл в Жиганск из Саккырыра, где пробыл 10 дней, вылетал то в партии, то в Батагай. Вместе со мной там находился Борис Николаевич. Когда я улетал в Жиганск, он на пару дней отправился в партию Битермана. Прошло около месяца, как я отправил тебе свое первое письмо отсюда. За это время многое произошло в жизни экспедиции. Кое о чем я уже говорил тебе по телефону. Сейчас же расскажу немного о поездке в партии и Батагай. Да, получил твоих два письма. Рад, что вы с Димулей хорошо устроились в Крыму и вовсю отдыхаете, купаетесь, загораете на южном солнышке. Я здесь тоже иногда купался в Лене, когда была жаркая погода. Правда, чаще, обычно по субботам, я купался в нашей отличной экспедиционной бане с парной. Баня у нас - лучше не бывает.

Появившись на нашей базе в Жиганске, то есть, прилетев из Сыккырыра, я не усмотрел никаких внешних изменений. Дома как стояли в ряд, так и стоят; контора трудится, как и прежде, в бумажно-творческом порыве. Стараясь не нарушать размеренный канцелярский процесс, я тихонечко проник в кабинет свой, уселся в кресло и позвал свою милую секретаршу. С ее появлением сразу понял, что я никуда и не уезжал, и что уже сейчас, не медля, снова нужно что-то решать, что-то добывать, что-то заменять и еще много раз что-то, а иногда и кого-то.

Раздумья мои прервал обеденный перерыв. Я пошел к Софье Ильиничне и перво-наперво вручил ей на еду тайменя килограммов на 5, которого привез из Саккырыра. Взамен заполучил почти царский обед. Вообще-то раньше я не раз приносил от Саввы и соленую, и свежую рыбу в наш процветающий колхоз. А однажды, съездив на рыбалку с Васильевым - первым секретарем и его помощниками, приволок целый рюкзак осетров. Их было много для нас, поэтому половину мы раздали базовским женщинам. После обеда мы с Софьей Ильиничной посидели с полчаса, и я рассказал ей о своем турне за Верхоянский хребет.

Турне мое в Саккырыр и дальше оказалось удачным. Прилетев в этот аэропорт, я остановился в небольшой портовской гостинице, где уже проживал Борис Николаевич. Он только что вернулся из партии Цейдлера и подробно рассказал мне об этой поездке и, главное, об успешной работе этой партии. Сам я вначале отправился в авиаотряд, где встретился и поближе познакомился с его командиром и заместителем. Никаких претензий друг к другу мы не выявили, поэтому и расстались по-доброму. А я получил заверения командира, что авиаотряд и дальше будет аккуратно выполнять договорные обязательства. Пробыв полдня в Батагае, на следующий день я вылетел на вертолете в партию В.Масленникова, где остался на несколько дней. Вертолет, с которым я прилетел в партию, выполнил еще небольшую работу, забросив поисковый отряд И.Гончарова на участок детальных поисков. Партия В.Масленникова в полном составе находилась в нижнем течении речки Отто-Юрях - правого притока реки Биллях, откуда геологами и проводилось детальное картирование территории. На следующий день после моего прилета рано утром Юля и Валера ушли в маршруты, а я отправился на ртутное месторождение «Звездочка» в разведочную партию якутян. Мне нужно было пройти 10 км по долине Отто-Юрях, преодолеть перевал и спуститься в верховье реки Екючю. Здесь вблизи рудной зоны и разместилась разведочная партия.

Партия довольно большая по численности, включает ИТР, буровиков, рабочих, в основном проходчиков, взрывника. Все они размещаются в нескольких вагончиках или балках, которые еще зимой по зимнику были притащены тракторами из Верхоянска (около 60 км). Вагончики на полозьях, установлены недалеко от рудной зоны на высоком открытом месте. Кроме вагончиков из Верхоянска привезли буровой станок, штанги, обсадные трубы, коронки. И уже ранней весной на месторождении были начаты разведочные работы и бурение, которые продолжаются и до сих пор. Зарезана и пройдена на 20 метров по рудной зоне разведочная штольня. На всем протяжении рудная зона остается в одной довольно большой мощности и несет обильную рудную минерализацию. Руды исключительно киноварные. Со слов геолога-разведчика, сопровождавшего меня в штольне, неожиданно обнаружилось много самородной ртути, заполняющей пустоты и каверны в кварц-карбонатной жильной массе. Техник-геолог партии решил собирать самородную ртуть и так сильно отравился, что был вызван санрейсом вертолет, на котором полуживого парня увезли в Батагай.

Выбравшись из штольни на свет Божий, мы с геологом еще немного пообщались. В конце нашей короткой беседы он сказал, что запасы месторождения «Звездочка» будут наверняка не меньше, чем мы подсчитали при детальных поисках в 1967 году как прогнозные, то есть не меньше 5 тыс. тонн ртути (такую цифру мы высчитали по результатам опробования рудной зоны в канавах с поверхности, условно распространив их на глубину до 50 метров).

После этого я пошел побродить по знакомым мне окрестностям; с трудом определил, но все же нашел место моего первого шурфа на месторождении, ибо все было перекопано, перепахано; посетил буровую и вернулся в лагерь разведчиков. Было уже поздновато возвращаться обратно, поэтому я остался ночевать у разведчиков, а утром рано следующего дня я топал по давно знакомой мне долине Отто-Юряха.

Из партии В.Масленникова я на вертолете переместился в Саккырыр в ту же портовскую гостиницу. А потом неудачно слетал в партию Башлавина. Неудачно потому, что Башлавин, не дождавшись моего появления, покинул базовый лагерь, не предупредив меня об этом. На этом моя поездка за Верхоянский хребет завершилась, и вскоре я на вездеходе переплывал Стрекаловку, направляясь из жиганского порта на базу экспедиции.

Вот и подкралась сибирская красочная осень. Впервые я встречаю ее в Жиганске, на базе, а не в тайге. Уже многие партии, закончив полевые работы, собирают свои отряды на один базовый лагерь. Судя по последним радиограммам, скоро начальники партий запросят прислать вертолет или самолет для эвакуации своих геологов и рабочих в Жиганск.

Долго ждать не пришлось. Первым появился на жиганской базе Борис Николаевич Леонов. Он приплыл на катере с Надеждой Ивановной Гогиной, тематический отряд которой работал на Нижней Лене. Потом стали прилетать геологи съемочных партий. Начальник каждой партии приходил ко мне в кабинет с кратким устным сообщением о работе в поле. Этот порядок был заведен давно, еще со времен П.А.Ильина. Коля Цейдлер пришел ко мне не один. Он привел с собой своего рабочего с большим свертком в руках. В парне я узнал художника Славу Лисенкова, с которым меня познакомил Коля еще весной в Москве при оформлении этого художника к нам на временную работу. Поприветствовав друг друга, Слава распаковал сверток и извлек из него четыре этюда, четыре художественных шедевра. Этюды были написаны маслом на жестком картоне и невероятно талантливо воссоздавали неповторимые по красоте горнотаежные пейзажи Северного Верхоянья. В Москве по этим этюдам, как сказал Слава, он собирался начать писать серию картин по тематике сибирского таежного и горно-таежного пейзажа. В дальнейшем Слава планировал выезжать каждое лето с нашими партиями в Якутию, чтобы пополнять коллекцию этюдов, а потом картин с таежной тематикой.

Это пожалуй все, что хотел написать тебе, моя дорогая жена. Как приедете с Димулей из Крыма, буду звонить по телефону.

До свидания. Целую вас обоих крепко. Миша. Сентябрь, 1970г.

После облета района работ с Б.Н.Леонов на вертолете МИ-1. Северное Верхоянье. 1963 г.

Посадка МИ-4 на косу, залитую водой. Река Собопол. 1963 г.

Прилет вертолета МИ-4 в партию. Река Биллях. 1966 г.

Сезон закончен. Отлет геологов на базу в Жиганск. Река Биллях. 1966 г.

На аэродроме в Саккырыре, слева: М.Сусов, Б.Н. Леонов, В.Колпаков. 1966 г.