Розенфельд М.
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Розенфельд Михаил Константинович (1906-1942) - русский советский писатель, ленинградский журналист и сценарист, фантаст, путешественник.
Учился в Ленинграде. В 1925-40 гг. работает журналистом в Ленинграде, известный корреспондент газет "Смена" и "Комсомольская правда" . Его называли «королем репортажа». Автор романов "Морская тайна" и "Ущелье аламасов". Участник экспедиций в Монголию (1930), Среднюю Азию (1932), эпопеи по спасению челюскинцев на ледоколе «Красин» (1934).
Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года , погиб в 1942 году в боях за г.Харьков при проведении Изюм-Барвенковской операции.
Библиография:
1. Очерк о наборе команды на ледокол «Красин». 1933
2. Очерк о пребывании в лагере О.Ю.Шмидта. 1934
3. Воспоминания о путешествии на ледоколе «Красин». 1935
4. В ущелье Алмасских гор. Серия очерков. 1935
5. В легендарных горах желтой пустыни. 1935
6. Азиатская хроника. 1935
7. Золото Ленской тайги.
Огни Бодайбо.
В золотых пещерах.
В золотой тайге.
8. Очерк о московских улицах и переулках.
9. Путешествие на ледоколе «Малыгин». 1928
10. Новогодние рассказы.
11. Рассказ о праздновании 1 мая на катере «Памир»
12. Солнце и звезды (весенний рассказ)
13. Сценарий туристического кинофильма «Давайте путешествовать»
14. Сценарий приключенческого фильма «Пленники звезды»
15. Сценарий фильма «Тайна погибшего острова»
______________________
М. Черненко о М.Розенфельде
Источник: Предисловие к книге М.Розенфельда "Ущелье Алмасов". Государственное издательство детской литературы. Министерства Просвещения РСФСР. Москва, 1955 г.
Михаил Константинович Розенфельд, автор этой книги, на протяжении более пятнадцати лет был сотрудником «Комсомольской правды». Он пришел работать в «Комсомолку» в дни основания газеты, весной 1925 года, когда ему было девятнадцать лет, и связал с ней всю свою жизнь.
Розенфельд был корреспондентом отдела информации, репортером. Редакция поручала ему самые разнообразные задания. Вначале это была хроника столичного дня, отчеты о спортивных состязаниях. Потом, еще в 1925 и 1926 годах, вместе с международными делегациями рабочей молодежи он объездил многие города страны, побывал на Украине, в Грузии, на Урале, в родном Ленинграде, где учился и вошел в жизнь. Он не только знакомил иностранных друзей с родной страной, но и сам знакомился с ней, постигал ее широкие планы, пафос великого индустриального строительства, развертывавшегося повсюду. Постепенно у него вырабатывался свой «журналистский почерк», стремительный и вместе с тем экономный и выразительный. Его заметки (даже если они и не имели подписи) всегда можно было узнать. Он писал репортаж со съездов и конференций, его голос не раз слышали москвичи во время передач с Красной площади. Редакция посылала его участвовать в автопробегах и испытании аэросаней, летать на опытных аэростатах.
Он много путешествовал. Вспоминается большая, красочно оформленная карта, составленная ко дню десятилетнего юбилея «Комсомольской правды». На ней были обозначены маршруты сухопутных путешествий, плаваний и полетов специальных корреспондентов газеты. Маршруты Михаила Розенфельда из края в край пересекали всю страну. Соединенные в одну линию, они могли несколько раз опоясать земной шар.
Журналистика, работа в газете были его призванием, потребностью его непоседливой, живой и энергичной натуры. В нем никогда не угасал беспокойный интерес ко всему новому, что совершалось в стране. Возвращаясь из очередной поездки, он часами мог восторженно и увлекательно рассказывать о людях, с которыми познакомился, о разнообразных случаях и приключениях, которые всегда сопутствовали ему в пути. Блестящий рассказчик, он старался и на страницах газеты говорить с читателями так, чтобы читатель сам переживал вместе с автором взволновавшие его события. С каждым годом его все больше увлекали темы о смелых и находчивых людях, преодолевающих неожиданное и необычное. И вместе с тем ему уже становилось тесно на газетном листе.
Первые его книги - «В песках Кара-Кума» и «Клад пустыни Кара-Кум» — были хроникой интереснейшей экспедиции академика А. Е. Ферсмана и геолога Д И. Щербакова летом 1929 года в безводные «Черные пески» Туркмении. Розенфельд сопровождал экспедицию.
Летом 1930 года по приглашению правительства Монгольской Народной Республики в Монголию выехала экспедиция Академии наук СССР. С одной из групп экспедиции Розенфельд за два месяца пересек всю Монголию с востока на запад. Он жадно наблюдал, как пробиваются ростки нового в жизни этой страны, которую в то время, четверть века назад, не без основания считали страной-загадкой. На привалах в степи, на снежных перевалах Гобийского Алтая, в песках монгольских пустынь он вел дневник. Записи о виденном чередовались с документами, справками, выписками из книг. А видел он многое: и зловещие храмовые праздники буддийских лам, и составление первого договора на социалистическое соревнование в монгольском колхозе, и эпитафии Чингисхана на замшелых камнях, которые разыскал престарелый профессор, и организацию ревсомольцами первого в Монголии детского сада. Потом из этих записей, помимо интереснейших газетных очерков, родилась новая книга — хроника путешествия: «На автомобиле по Монголии».
Задания и поездки следовали одна за другой. В 1932 году Розенфельд дважды ездил в Среднюю Азию, на афганскую границу, в Вахшскую долину. Затем летал на первом советском дирижабле. Осень 1932 года он встретил на Ленских золотых приисках, весну 1933 года— в составе спасательной экспедиции у берегов Шпицбергена, где потерпел аварию ледокольный пароход «Малыгин» (эта экспедиция описана в его книге «Ледяные ночи»).
Осенью 1933 года Розенфельд побывал на подъеме парохода «Садко» в Кандалакшском заливе, весной следующего, 1934 года ушел в кругосветное плавание на ледоколе «Красин», спешившем из Ленинграда через Панамский канал на Чукотку для участия в операциях, но спасению челюскинцев.
В этих плаваниях и путешествиях у Михаила Розенфельда окончательно сложились планы нескольких новых книг для детей и юношества. Он избрал для себя жанр приключенческой литературы.
«Ущелье алмасов» — первая его приключенческая повесть.
Она была издана в 1936 году. Конечно, на картах и в справочниках читатели не найдут ни Алмасских гор, ни самих алмасов. Но, прочитав книгу, веришь, что все описанное в ней было в действительности или, во всяком случае, могло быть. Многие картины природы и люди, описанные в книге, запомнились Розенфельду со времени его путешествия по Монголии в 1930 году.
Обложка видеокассеты х/ф "Ущелье Аламасов". 2004 г.
В 1937 году была издана вторая приключенческая повесть Розенфельда — «Морская тайна».
Увлекательный рассказ о тайной японской базе «Крепость синего солнца», приключениях смелого штурмана Головина, веселого и мужественного боцмана Бакуты и амурской рыбачки Нины Самариной с удовольствием читают не только юные, но подчас и взрослые читатели.
Конечно, обе эти повести не лишены недостатков. Далеко не все поступки героев оправданы. Но при всем этом глубокое знание жизни и талант позволили автору создать интересные и запоминающиеся книги.
В первые дни Великой Отечественной войны, оставив работу над новыми темами, новыми занимательными приключениями, М К Розенфельд ушел на фронт. В 1942 году он пал смертью храбрых в боях с врагом на Харьковском направлении. Фашистская пуля сразила его в самом начале большого творческого пути.
______________________
Академик А.Е.Ферсман о М.Розенфельде
Источник: Предисловие к книге М.Розенфельда "В песках Кара-Кума". Красная газета, Л., 1930г.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящая книга представляет собой результат наблюдений и переживаний автора. С одной стороны это почти фотографический снимок с того, что мы видели и слышали в нашей третьей Кара-Кумской экспедиции, с другой — очень удачная бытовая картина, выхватывающая из длинного хода событий то, что типично для жизни песков и песочных людей.
Тем, кто не был в песках, непонятна психология человека, живущего в них и непонятно настроение путника, попавшего в них со стороны. Как море создает своих людей, вырабатывает свои характеры и черты быта, так и пустыня придает человеку свой собственный облик, непонятный нам, жителям разнообразной зеленой природы.
И как существуют люди, созданные морем, которые не могут жить без морского воздуха и морской волны, так не может жить без песков кумли — человек пустыни, сросшийся с ее песчаными грядами, ровными такырами и беспредельным простором однообразной и все-таки многообразной картины.
Каждый раз, покидая пустыню и попадая в цветущие оазисы Туркмении, мы чувствовали эту могучую силу песков и долго не могли отделаться от воспоминаний об их просторе и беспредельности...
Все эти мысли нашли себе прекрасное выражение в книге М. Розенфельда: молодое увлечение слилось с новизной впечатлений, а беллетристический рассказ, почти до мелочей верный, удачно связался с живым описанием страны и людей.
Мне трудно судить о книге. В ней слишком много наших общих воспоминаний и общих переживаний: но пусть всякий, читая ее, проникнется ее настроением и хотя бы мысленно перенесется в пески Туркмении — туда, где сейчас строится новая жизнь.
Октябрь 1929 г.
Академик А. Е. Ферсман
___________________
Славин Л. о книгах М. Розенфельда
конец 30-х гг.
Источник: Архив РГАЛИ
Перед нами четыре книги М.Розенфельда.
Две из них «В песках Кара-Кум» и «Ледяные ночи» представляют собой описание путешествий, проделанных автором: Каракумской экспедиции академика Ферсмана и арктической экспедиции ЭПРОН для спасения ледокола «Малыгин».
В одной из этих книг автор пишет: «В нашей книге нет ничего от литературы и книжного искусства. В книге читатель прочтет факты экспедиции 1929 года. Упуская многие и многие эффектные возможности, без лишних лирических прикрас автор расскажет о том, что было – так же, как ежедневно он пишет в газете…»
Это неверно.
Розенфельд дает описание действительных событий с подлинными именами и фактами, но пользуется при этом приемами беллетристического письма.
Он занимательно располагает материал, превращает хронологическое течение событий в сюжет острый и напряженный, изобилующий неожиданными поворотами, насыщает его интересным бытовым содержанием, дает живые характерные образы людей, живой естественный диалог, не отходя в то же время от точности описаний.
Это хорошие образцы художественного репортажа, жанра, редкого в нашей литературе, вследствие чего работы Розенфельда представляются нам особенно ценными.
Это достоинства. К недочетам следует отнести некоторое злоупотребление внешне эффектными поворотами повествования и местами – небрежный язык. Иногда автору недостает сдержанности в описании душевных движений, он впадает в сентиментальность или переполняет свои психологические характеристики «глухими рыданиями» и «презрительными усмешками».
Две другие книги М. Розенфельда – «Ущелье Алмасов» и «Морская тайна» - произведения чисто беллетристические. В сущности, это те же экспедиции, но совершившиеся в воображении автора.
Это жанр фантастических приключений, роман для юношества. Розенфельд нашел для них остроумные увлекательные сюжеты.
Это книги о мужественных поступках, о научном энтузиазме, о любви к природе, о сильных и смелых характерах советских людей.
По сравнению с двумя предыдущими книгами, эти повести написаны более сдержанно и зрело с хорошим сочетанием романтики и юмора.
Розенфельд дает описание действительных событий с подлинными именами и фактами, но пользуется при этом приемами беллетристического письма.
Материалы из Российского архива литературы и искусства:
___________________
Источник: Станислав Гольдфарб. Комсомольская правда 1925-2005. Очерк истории. Иркутский государственный университет, 2008 г.
...Чтобы быть в курсе событий, «комсомолята» не останавливались ни перед чем. Юрий Корольков нанялся рулевым-матросом и в этом качестве совершил плавание на буксире из Ленинграда в Одессу, а затем во Владивосток. Позже Юрий Корольков ушел палубным матросом на «Трансбалте» в Испанию. На том же судне матросом плыл другой репортер «Комсомолки» - Михаил Розенфельд, имевший к тому времени опыт путешествий по пустыне Гоби, боевых действий в ОКДВА. Став моряками, Ю.Корольков и М.Розенфельд смогли пробиться к берегам охваченной огнем гражданской войны Испании.
...На стене в репортерской висела карта страны, испещренная пометками, где находились журналисты «Комсомолки». Сергей Диковский отправился на яхте вокруг Скандинавии. Юрий Жуков и Роза Измайлова уехали на Амур и приняли самое активное участие в строительстве города юности. Семен Нариньяни работал в выездной вагон-редакции «Комсомолки» на строительстве металлургического гиганта за Уралом. Леонид Коробов, вспомнив свою старую профессию, пошел в электросварщики и со стройки вел репортаж в газету. Александр Лазебников мчался в район Новороссийска, где «колхозники поймали крейсер». Его репортаж воскресил историю гибели эскадры, потопленной, чтобы она не стала добычей врага. В атмосфере постоянных поисков, отчаянно смелых экспедиции и я загорелся мечтой о сверхдлительном полете, и обязательно в Арктику, в самые глубины ее тайн и загадок» (Солдаты слова. М., 1981. С. 16-19).
Когда стали организовывать спасательную экспедицию за участниками первой в мире арктической станции «Северный полюс», в Гренландское море направили ледокол «Ермак» и ледокольный пароход «Таймыр». Корреспонденты «КП» С. Виноградов и М. Черненко исхитрились и устроились в экспедицию на работу: один стал матросом первого класса, а второй - секретарем руководителя экспедиции. В спасательной операции участвовал и Михаил Розен-фельд. Его называли лучшим репортером газеты. И он был одним из шестнадцати военных корреспондентов «Комсомольской правды», погибших в Великой Отечественной войне. Он, как и Гайдар, оказался в окружении и погиб.
Михаил Розенфельд пришел в газету в 1925 году. А начинал он свою трудовую биографию сторожем на ленинградской табачной фабрике - типичное начало для многих журналистов и писателей.
То, что он делал, было удивительно красивой и романтичной журналистикой.
Один из своих очерков он начал так: «Удивительный случай произошел с одним горячим другом «Комсомольской правды», когда он был еще малоизвестным пилотом.
На рассвете 30 сентября 1933 года над столицей вознесся стратостат. Диковинный гигантский воздушный шар чуть заметной сияющей точкой мелькал в таинственной атмосфере, и к вечеру из голубой гондолы пришло радио о мировом рекорде. Когда стратостат стал опускаться на землю где-то возле Коломны, редакция решила послать навстречу ему в воздух фоторепортера. Чтобы получить сенсационный снимок, накануне для этой цели был нанят специальный самолет».
Весь день самолет искал стратостат. И все это время пилот подбадривал журналиста: «Поймаем». У самолета кончалось горючее, когда вдруг пилот увидел стратостат. И в тот момент когда, казалось, искомый объект установлен, стало ясно, что бензин на исходе и нужно садиться. «Самолет безрезультатно вернулся в Москву. Убитый горем фоторепортер сошел на землю, случайно взглянул вверх и вскрикнул от изумления. Стратостат висел над Москвой, над самым аэродромом. Раздосадованный пилот посмотрел на небо, медленно стащил с головы шлем, протер глаза и тихо ахнул:
- Ничего сказать... поймали! Да это луна!».
Летчиком, который «поймал» Луну, был будущий Герой СССР Михаил Водопьянов, тот самый, который спасал впоследствии полярников с затонувшего «Челюскина».
В качестве спецкора М. Розенфельд ходил на легендарном ледоколе «Красин», летал на первом отечественном дирижабле, путешествовал по Монголии, пустыне Каракумы, пробирался в Испанию, когда там шла гражданская война.
Подсчитано, до войны он участвовал в 14 экспедициях «Комсомольской правды».
«Известный советский публицист Евгений Кригер как-то заметил: «По утрам у газетных киосков выстраивались в очередь молодые читатели: «Розенфельд прислал продолжение!» Можно добавить к этому и признание составителей книги «В редакцию не вернулся». Когда они обратились к московским журналистам с предложением написать свои воспоминания о павших на войне товарищах, многие, к кому обращались, говорили: «Хочу написать о Михаиле Розенфельде» (КП. 1981. 21 июня).
В 1935 году ему вручили орден Трудового Красного Знамени за участие в спасении ледокола «Малыгин».
Легко сказать - участвовал. Приходилось преодолевать порой немыслимые преграды. Об одном таком случае мы узнаем из письма ответственного редактора Бубекина В. В. Куйбышеву, А. В. Косареву и А. И. Стецкому, и связано оно с историей по спасению челюскинцев из ледового плена. Вот что писал Бубекин: «Правительственной комиссией по оказанию помощи челюскинцам и Культпропом ЦК ВКП(б) редакции «Комсомольской правды» была предоставлена возможность командировать нашего специального корреспондента (одновременно и корреспондента ТАСС) на ледокол «Красин».
Вопреки этому решению, нашему корреспонденту - т. Мих. Розенфельду - после уже соответствующего оформления его участия в плавании у начальника экспедиции т. Смирнова и получения необходимых документов (мореходной книжки и пропуска в Кронштадт), было заявлено, что с экспедиции он снимается. Об этом ему было заявлено работником ленинградского ОГПУ т. Беловым в момент, когда т. Розенфельд садился на ледорез «Трувор», который должен был его и других участников экспедиции доставить из Ленинграда в Кронштадт.
На протесты т. Розенфельда ни зам. Начальника ГУСМП (Главное управление северного морского пути) т. Иоффе, ни зам. начальника экспедиции т. Ев-генов не обратили никакого внимания и, ссылаясь на распоряжения, якобы полученные ими из Москвы и от т. Чудова, заявили Розенфельду, что он снимается с экспедиции, и даже не разрешили ему пойти на «Труворе» в Кронштадт, хотя бы для того, чтобы проводить «Красин» (потом выяснилось, что никаких распоряжений ни из Москвы, ни от т. Чудова на этот счет не поступало. Все произошло за несколько часов до отхода «Красина»).
По получении радио от т. Розенфельда о том, что он с экспедиции снят, я получил вторичное подтверждение, что распоряжение тт. Куйбышева и Стецкого о посылке т. Розенфельда остается в силе. (Это распоряжение было в 8 час. 15 минут передано по телеграфу начальнику экспедиции т. Смирнову).
Встал вопрос, как т. Розенфельда перебросить из Ленинграда в Кронштадт. Времени до отхода ледокола оставалось два с половиной часа. И вот уже в темноте, с помощью работников нашего ленинградского отделения т. Розенфельд вынужден был пробираться на машине из Ораниенбаума в Кронштадт с большим риском для себя и сопровождающих его товарищей, так как продвижение по льду залива было категорически запрещено.
В это время «Красин» уже ушел. В Кронштадте помощником начальника особого отдела т. Нефедовым был предоставлен буксир, на котором т. Розенфельд решил догонять «Красин». Буксир был задержан льдом в фарватере ледокола. Пом. нач. особого отдела гор. Кронштадта т. Н. Н. Нефедов дал распоряжение ледорезу «Трувор», стоявшему на кронштадском рейде, поднять пары, догнать буксир и взять на борт Розенфельда. Это распоряжение «Трувор» не выполнил, хотя на нем находился т. Иоффе. Только лишь благодаря тому, что на помощь буксиру подошел ледокол «Ермак», т, Розенфельд смог пересесть сначала на борт «Ермака», а затем только в 3 часа ночи - на борт «Красина» (РГАСПИ. Ф. 1, оп. 23, д. 1074, л. 85-86).
Однажды корреспонденты И. Корольков и М. Розенфельд, устроившись на советские торговые суда палубными матросами, дошли до Барселоны. В Испании была революция, а вскоре должна была начаться гражданская война.
Редкий случай, когда газета пишет о своем собственном сотруднике. Материал о Л. Коробове назывался «Военный корреспондент». Коробов готовил себя к этой работе специально и много лет. «Он окончил школу пилотов и школу инструкторов-летчиков. Он научился метко стрелять из винтовки, пистолета, автомата, ручного и станкового пулеметов. Он может уверенно сесть за руль автомобиля, трактора, танкетки. В любых условиях он может производить фотосъемку».
Боевое крещение журналист Коробов принял на финском фронте, куда отправился с первым эшелоном. Крещение было в буквальном смысле боевым - он с оружием отражал атаки, а потом помогал перевязывать раненых. Нередко, чтобы написать эти самые 100 - 200 строк, он становился стрелком-радистом и летал вместе с экипажами на задания. В другой раз ему пришлось заменить раненого пулеметчика на передовой. Известно, что в одном из боев он принял командование батальоном, командир которого погиб под обстрелом. Л. Коробова наградили орденом Ленина.
Юрий Жуков вспоминает: «Я был тогда литературным сотрудником промышленного отдела, а Николай Маркевич работал разъездным корреспондентом редакции - есть в газетах такая, наверное, самая увлекательная во все времена газетная должность. Наши спецкоры той поры - А. Том, Н. Колесников, М. Розенфельд, Е. Кригер, С. Диковский, Н. Маркевич, А. Крылов, 3. Полякова и еще несколько человек - постоянно колесили по стране, подмечая ростки новой жизни, гневно обрушиваясь на пережитки жизни старой, повествуя о новостройках первой пятилетки, о первых успехах колхозов...
Помнится, в коридоре стоял дряхлый, продавленный диванчик, и на нем постоянно усаживались, вернувшись в Москву из длительных странствий, эти молодые, чертовски энергичные, неутомимые ребята. Ни кабинетов, ни даже столов в их распоряжении не было, в этом уголке длинного коридора слышался веселый смех, шли оживленные разговоры, а подчас и о делах вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего дня» (Жуков Юрий. Журналисты. М., 1984. С. 117-118).
В газете был отдел, который назывался производственный, один из самых важных в ту пору в газете.
З. Полякова вспоминает: «Заведовал им Мирон Перельштейн, великолепный газетчик, неутомимый выдумщик, автор блестящих шапок и рубрик, многие из которых перекочевали в словесный обиход литераторов-пропагандистов. Это ему принадлежал знаменитый лозунг «Пятилетку - в четыре года». Маленький, очень подвижный, неиссякаемо остроумный, Мирон был душою редакции, ее светлой головой. По счастливой случайности меня, молодого по возрасту и стажу литработника, отдали «под крыло» этого опытного журналиста» (Солдаты слова. М., 1980. С. 74 ).
Михаил Розенфельд - первый слева во втором ряду
