Розенцвейг Г.
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Розенцвейг Григорий Львович (1899-1938) - врач-альпинист. В составе первой Советской Памирской экспедиции РГЛ был врачом экспедиции и в числе восьми участников взошел на вершину п. Ленина (7134 м.) 16 августа 1937 г.(Л.Бархаш, Е. Белецкий, С. Ганецкий, П. Альгамбров, Б. Искин, В.Мартынов, А. Поляков).
Родился в г. Вязьма Смоленской области. Образование высшее, заведующий травмотологическим отделением больницы "Медсантруд". Проживал: Москва, Телеграфный пер., д. 9, кв. 12. Арестован 10 февраля 1938 г. Комиссией НКВЛ и Прокуратуры СССР от 23 марта 1938 г.по обвинению в принадлежности к контрреволюционной терротистической и шпионской организации и подготовке терактов против руководителей ВКП(б) и советского правительства назначена высшая мера наказания - расстрел. Приговор приведен в исполнение 7 апреля 1938 г. Реабилитирован 2 октября 1989 г. (БП -4 -182).
Инструкторы похода САВО на Памир в 1936 г. Врач Розенцвейг второй слева
Фото из статьи Розенцвейга "Обморожение в горах" в журнале "На суше и на море", №2, 1937.
__________________
Источник: Головкова Л., редактор книги памяти «Бутовский полигон»
В один день со Слуцкиным расстреляны еще два альпиниста, обвиненных в принадлежности все к той же «шпионской» организации альпинистов и туристов — 25-летний студент института инженеров транспорта им. Сталина Анатолий Леопольдович Левинсон (ГА РФ. Ф. 10035. Д. П-29316; «Бутовский полигон» . Вып. 1. С. 257.) и Григорий Львович Розенцвейг, 39-летний врач, доцент МГУ, зав. травматологическим отделением больницы «Медсантруд» (Больница «Медсантруд» у Яузских ворот в Москве с начала 20-х гг. была ведомственной больницей ГПУ-ОГПУ и печально знаменита тем, что в 20-х гг., а в отдельных случаях и в начале 30-х гг. во дворе ее тайно хоронили тех, кто были расстреляны в московских застенках.). Г. Розенцвейг был опытным альпинистом и незаменимым врачом на сложных горных маршрутах. Его статьи о том, как предупредить различные травмы, печатались в спортивных журналах. Со знанием дела и любовью к своим собратьям-альпинистам дает он подробнейшие советы, как вести себя в тех или иных случаях в условиях высокогорья. Высшим достижением Розенцвейга как альпиниста было восхождение на пик Ленина в августе 1937 г. (об этом уже упоминалось выше). Но... рассказывая о восхождении на страницах журнала, и доктор Розенцвейг не может обойтись без обязательных для того времени трескучих фраз: «На вершине 7 127 м в 6 часов вечера, — пишет он в завершение статьи, — обнаруживаем бюст Ленина, покрытый красным сукном. Мы кладем рядом с бюстом Ленина экземпляр Сталинской конституции. Отряд поет «Интернационал». Раздается дружное «Ура!» в честь нашей великой Родины, в честь руководителей партии и правительства, в честь великого Сталина».
Нам не понять теперь, чего тут больше: слепого фанатизма или, может быть, скрытой иронии. Как бы то ни было, никого не спасли ни сильные мира сего, ни верноподданические слова и чувства (Г. Розенцвейг. На пик Ленина // На суше и на море. 1937. № 10; ГА РФ. Ф. 10035. Д. 29219; “Бутовский полигон» . Вып. 4. С. 182.).
__________________
Источник: Розенцвейг Г. На пик Ленина. На суше и на море, №10, 1937, ОГИЗ Физкультура и туризм.
Наш отдых подходил к концу. После акклиматизационного похода 1 августа отряд спустился в основной лагерь, в ущелье реки Ачик-Таш. Во время этого похода был организован промежуточный лагерь.
На высоте 5100м мы оборудовали палатки, приготовили запас продуктов. Часть груза была занесена на плечах, часть — сброшена с самолета командиром авиазвена орденоносцем М. А. Липкиным. Он долго кружил над снежной площадкой, предназначенной для лагеря. Каждый раз, когда самолет делал новый круг, летавшие с Липкиным штурманы (сначала Зайцев, затем Сысоев) прямо в намеченные точки сбрасывали ящики с консервами и горючим, галетами и шоколадом...
Теперь предстоял штурм пика Ленина. Сначала он был назначен на 5 августа. Но из Ташкента мы получили по радио неблагоприятные известия о погоде. Они скоро подтвердились. 4 августа к вечеру пик скрылся в облаках, усилился ветер. Утром 5 августа мы проснулись среди зимнего пейзажа. Наши палатки, площадка лагеря, холмы вокруг — все покрылось толстым слоем снега. Стало холодно, мокро, неуютно. А ведь еще вчера мы загорали здесь, лежали в трусиках на берегу ледникового озерка рядом с лагерем, купались, забывая, что находимся на высоте 3700 м над уровнем моря!
Непогода продолжалась до 9 августа. Наконец — радостная радиограмма из Ташкента: «Прохождение холодного фронта в районе Памиро — Алая закончится ночью 11 августа. До 16 — 17 августа ухудшения погоды не ожидается».
У нас все давно готово к штурму. Выходить решено 10 августа.
Идет десять человек. Все разбиты по парам (в наших высокогорных палатках устраиваются с мало-мальскими «удобствами» только по два человека). Начальник отряда Л. Л. Бархаш, заслуженный мастер альпинизма, идет с ленинградцем Мартыновым (одним из лучших альпинистов-лыжников Ленинграда, взявшим в 1935 г. Северную Ужбу). Вторая пара — ленинградцы: мастер альпинизма Е. А. Белецкий (взявший в 1935 г. в паре с Мартыновым Ужбу, а в 1936 г. в паре с Федоровым — пик Дзержинского в Заалайском хребте) и Трапезников. Четвертую пару составляют слушатель Военно-воздушной академии Искин, участвовавший в Памирском походе командиров РККА 1934 г., и лейтенант Альгамбров, участник похода Среднеазиатского военного округа (САВО) на пик Ленина в 1936 г. Наконец, пятая пара — заслуженный мастер альпинизма В. Л. Семеновский и я.
Выступаем в 12 часов. Быстро и легко проходим поросшими травой холмами до высоты 3900 м, где в 1934 г. был лагерь командиров РККА; оттуда дальнейший путь — по леднику. Груз — рюкзаки, палатки — везет наш «караван» — шесть терпеливых и неутомимых ишачков; они на попечении караванщиков Исамедина и Торсуна.
Вот и ледник. Идем тропой, сохранившейся с прошлого года. Тропа сначала вьется по морене, делая самые невероятные зигзаги в обход трещин и ледниковых озер, затем переходит на лед и приводит нас в 6 часов вечера к подножью бокового отрога пика Ленина, где в прошлом году был основной лагерь альпинистов САВО. Ночуем здесь, на высоте 4200 м, на последней травянистой площадке...
11 августа. Погода хорошая. Выходим в 9 часов и по леднику Ленина доходим до высоты 4400 м. Отсюда ишаки должны вернуться обратно. Тяжелые рюкзаки взваливаем на свои спины. Подымаемся по крутой каменной осыпи. Кой-какие остатки прошлогодней тропы сохранились, но идти все же трудно. Камни под ногами осыпаются, солнце немилосердно жарит. А подниматься по осыпи надо 500 м! Эти 500 м отняли около 3 часов. Но вот осыпь преодолена. Получасовой привал. Съедаем несколько банок консервов, пьем воду, взятую снизу в термосах и флягах, — здесь и дальше вверх воды уже нет, начиная с высоты в 5000 м снег, тающий под лучами солнца, сразу испаряется.
Теперь путь идет по крутому ледяному склону. Предстоит взять три ледяных уступа (мы их называем «лобиками»). Ботинки на триконях здесь не держат. Приходится вырубить больше cтa ступенек и брать подъем шаг за шагом.
Подъем становится положе. Мы входим на большое снежное плато. Издали видны палатки, оставленные при акклиматизационном походе. У самого края плато возле обрыва стоит самолет. Это самолет Липкина: камень, слетевший со склона, раздробил винт, и пилот вынужден был сделать здесь посадку.
Высота 5100 м. Дневной переход закончен. Устраиваемся на ночлег. Все здоровы, кроме Семеновского, у которого резко болят мышцы шеи.
12 августа крутым фирновым склоном поднимаемся до высоты 5600 м. Груз увеличился: несем, кроме личных вещей, палатки, кухни «Мета» (одна на двоих) и запас продуктов на три дня.
13 августа мы выходим рано, выслав вперед Белецкого, Ганецкого и Пекина: они должны дойти возможно раньше до высоты 6200 м, связаться по радио с аэродромом в Сары-Таше и принять груз, который сбросят самолеты. От успеха этой операции зависит план штурма,— ведь продуктов, которые мы несем, для штурма не хватит...
Как мухи по стенке, ползем мы по крутому склону. Снег под ногами то плотен, то вдруг уступает весу тела, и мы проваливаемся выше колен. То и дело обходим предательские трещины.
Вдруг - гул моторов; плавно, кругами набирают высоту два самолета. Поднявшись выше 6000 м, они скрываются и затем быстро пролетают над нами. Потом проносятся снова и снова. Мы не видим, что они делают над площадкой, намеченной для лагеря, но уверены, что груз сброшен удачно.
Издали показались альпинисты нашего авангарда. Они успели разбить палатку, а сейчас собирают груз, сброшенный Липкиным и Шапоровым. Ящики глубоко вошли в снег, и, чтобы достать их и снести в лагерь, понадобилось два часа упорной работы ледорубами и лопатами (на высоте 6200 м это довольно утомительно).
Погода портится. То и дело густой туман заволакивает все вокруг. Пошел снег. Вокруг ледяной глыбы, свалившейся когда-то со склона, образовался глубокий ров. Стены рва несколько защищают от ветра, зато снег засыпает нас беспрепятственно.
14 августа снегопад продолжается. Лежим в палатках. Настроение неважное. Есть не хочется. Влажный снег тает, и тонкими струйками вода протекает сквозь крышу. Спальные мешки мокнут. Мой сосед Семеновский мужественно переносит боль в шее и категорически отказывается спуститься. Трапезников уже третий день ничего не ест: все, кроме маленьких глотков воды, вызывает у него рвоту.
Ночью — мороз. Холодный ветер треплет палатки, набивает в них снег, не дает спать. А наутро небо чисто, нет ветра, сверкает солнце.
Выступаем в 11 часов, нагрузившись рюкзаками, палатками и запасом продуктов на четыре дня.
Весь день пробиваемся сквозь глубокий снег. Идущие впереди меняются каждые пятнадцать-двадцать минут — очень утомительно протаптывать тропу, на каждом шагу проваливаясь выше колена. Мы идем по широкой снежной террасе. Повсюду видны следы лавин, которые накануне прошли со склона. Наша цель — дойти до бокового скалистого гребня и выбраться по нему на главный гребень.
К вечеру разбиваем лагерь на скалистой площадке. По вертикали мы за день напряженной работы сделали не больше 150 — 200 м, но зато обошли по террасе крутой участок склона, заваленный глубоким снегом.
Морозная ночь. Ветер. Утром Семеновский сам говорит мне, что вернется вниз. Я же твердо решаю отослать и Трапезникова, который накануне опять ничего не ел и идет только благодаря своей железной настойчивости. Он неохотно подчиняется.
Мы продолжаем путь.
Идти по хребту скользко, ноги то и дело срываются с обледенелых камней. Резкий западный ветер обжигает лицо, слепит, забирается под штурмовые костюмы...
К 6 часам вечера мы на гребне Заалайского хребта. Высота — 6700 м.
Постепенно открывается вид к югу. Перед нами встает суровый Памир с его пустынными голыми долинами, мощными ледниками и морем вершин.
Теперь путь наш идет прямо на запад — к вершине пика. Берем один подъем, второй. Солнце садится. Ветер все злее, мороз — крепче. Уже восьмой час. Сквозь глубокий снег пробиваемся к краю гребня и здесь, под защитой небольшого подъема, вырубаем площадки для палаток.
Высота — 6750 м.
В спальные мешки залезаем одетые. Со мной в палатке — Белецкий, который (как и я) остался без спутника. Лежа, варим суп из куриного рагу, кипятим чай. Есть не хочется, но мы заставляем себя есть: ведь завтра штурм...
Радиостанция в моей палатке. Белецкий исполняет в нашем отряде обязанности добровольца-радиста. Мы коллективно донесли эту станцию до лагеря «6750 м». Правда, она весит всего 7 кг, но мощность ее велика — позывные «Говорит Лена» слышит и Сары-Таш, и Ош, и все отряды экспедиции. Конструктор нашей «Леночки» (так мы ее зовем) — слушатель Академии связи С. М. Герасимов — заслуженно гордится своим детищем.
Так же хорошо работают «братья» и «сестры» «Леночки» в других отрядах, связь у нас безукоризненная.
После ужина передаем радиограммы наших многочисленных корреспондентов (из восьми альпинистов шестеро — корреспонденты центральных и республиканских газет).
Спать пришлось только урывками. Намело столько снега, что утром мы с трудом выбираемся из палаток.
День 17 августа настал ясный и морозный.
В 10 часов вышли на штурм, надев на себя все теплое, что у нас было, оставив в лагере палатки и спальные мешки.
Идем по гребню. Снег неглубок, — его отсюда сметает бешеный ветер, поднимающий на десятки метров не только снег, но и мелкие камни.
В 2 часа дня мы у подножья самой вершины. Подъем к ней (около 200 м) крут. Ползем страшно медленно. Приходится рубить ступени, а каждое усилие срывает правильный ритм работы сердца. Как и в прошлый раз, внезапно появляются два самолета. На одном из них — кинооператор Ковнат. Он снимает вершину, нас, бесконечные горные цепи, летчики Липкин и Шапоров несколько раз проходят над нами, словно подгоняя. Мы машем ледорубами. Куда девалась наша усталость!
Склон все круче. Осталось еще 20 м. Переходим на полуистлевшие скалы. При каждом неверном движении здесь срываются потоки камней.
Еще усилие — и в 6 часов вечера мы выходим на большую снежную площадку с рядом скальных выходов, площадка постепенно снижается к западу.
Это — вершина пика Ленина. Высота — 7127 метров!
Во все стороны на сотни километров открыт вид на горы и долины Памира. На юго-востоке видно чудесное озеро Кара-Куль с его причудливо изрезанными берегами. На юге — величайший в мире ледник Федченко. Немного западнее — грандиозный массив высочайшей вершины Союза — пик Сталина...
Мы собираемся у края площадки возле пирамиды, сложенной в 1934 г. В.Абалаковым, Лукиным и Чернухой. На ней — покрытый красным сукном бюст Ленина. Тут же банка. В ней записка с именами восходителей и датой восхождения. Бархаш произносит краткую речь о задачах нашего отряда, восхождение которого посвящено двадцатилетию Великой социалистической революции.
Мы кладем рядом с бюстом Ленина экземпляр Сталинской Конституции. Отряд поет «Интернационал». Раздается дружное «ура» в честь нашей великой родины, в честь руководителей партии и правительства, в честь великого Сталина.
