Визе Ю.В.
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Владимир Юльевич Визе
Из вступления А.Лактионова к книге В.Ю.Визе "На «Сибирякове» и «Литке» через ледовитые моря" (Два исторических плавания 1932 и 1934 гг.). Издательство Главсевморпути, Москва – Ленинград, 1946 г.
Владимир Юльевич Визе — выдающийся представитель старшего поколения полярных исследователей. Недавно научная общественность Ленинграда отмечала 60-летие со дня рождения Владимира Юльевича и 35-летие его кипучей научной деятельности.
Владимир Юльевич родился 5 марта 1886 года в Петербурге. После окончания средней школы в Царском Селе он уехал за границу, учился в университете в Геттингене и в Галле. Здесь он избрал своею специальностью химию и с большим интересом работал в лабораториях известных в то время Фольгарда и Таманна, изучая свойства жидких кристаллов.
Однако вскоре, как это случалось со многими полярными исследователями, пришло нечто другое, сильное, завладевшее всеми мыслями молодого экспериментатора. Новая страсть не оставила места ни для химии, ни для чего иного.
В руки Владимира Юльевича, который до того, по-видимому, никогда и не мечтал о деятельности полярного исследователя, попала книга Фритьофа Нансена о его замечательной экспедиции в Полярный бассейн на знаменитом «Фраме». Владимир Юльевич, не отрываясь, прочитал эту чудесную книгу, затем перечитал ее несколько раз подряд. Тогда у него впервые и зародилась мысль посвятить свою жизнь Арктике, продолжить работы, начатые Нансеном, разрешить те проблемы, которые встали перед наукой, когда судно великого норвежца пронеслось через Полярный бассейн.
Осуществить это намерение без подготовки, без достаточного багажа специальных знаний не представлялось возможным. И Владимир Юльевич прежде всего взялся за глубокое изучение истории полярных путешествий. «В Геттингене, — вспоминает Владимир Юльевич, — где я в то время жил, имелась богатейшая государственная библиотека, и я стал ее постоянным посетителем. Книг, которые мне следовало прочесть, было так много, что я не мог их унести на себе, приходилось нанимать извозчика, на которого я складывал груды старых фолиантов в свиной коже, толстые и тяжелые отчеты современных полярных экспедиций и кучи других книг и книжек». Особенное внимание его привлекали старые книги по полярным странам, написанные на голландском языке. Чтобы читать подлинники, он начинает изучать голландский язык и для этой цели едет в Голландию. По возвращении оттуда Владимир Юльевич приступает к изучению плавания Баренца по оригиналам.
Неудивительно, что Владимир Юльевич является лучшим нашим знатоком истории полярных исследований.
«Понемногу предо мной открывался новый мир — мир, окованный льдами, таящий в себе многие загадки жизни Земли, прекрасный не менее чем все другие части земного шара, и зовущий, манящий своими тайнами...»
Так вспоминает Владимир Юльевич эти первые дни увлечения Арктикой.
Лаборатории профессора Таманна были окончательно заброшены. Пробирки и колбы на рабочем столе Владимира Юльевича в химической лаборатории университета покрылись пылью. Профессор Таманн неоднократно посылал к нему на квартиру студентов, чтобы узнать, куда пропал молодой студент.
А Владимир Юльевич тем временем разрабатывал свой первый проект экспедиции на Новую Землю.
В 1910 году Владимир Юльевич возвратился в Россию. Он прекрасно понимал, что знаний по химии и истории исследования Арктики еще далеко не достаточно. В течение 1910 и 1911 годов он слушал лекции по физическим наукам на физико-математическом факультете Петербургского университета. В результате тщательного изучения истории полярных исследований Владимир Юльевич вполне правильно оценил значение личной тренировки. Летние месяцы 1910 и 1911 годов вместе с геологом Павловым он проводит на Кольском полуострове. Эта небольшая «лапландская экспедиция», как называл ее Владимир Юльевич, организована была на деньги участников экспедиции, причем паевой взнос каждого выражался суммой в 50 рублей. Участники экспедиции исходили вдоль и поперек Ловозерскую и Хибинскую тундры, забирались в самые глухие места, где, кроме лопарей, никто никогда не бывал, открывали озера и речки, никем не обозначенные на картах. Павлов занимался преимущественно геологическими изысканиями, а Владимир Юльевич производил маршрутную съемку, собирал материалы по географии края, «Вечером в палатке, — вспоминает Владимир Юльевич дни «лапландского бродяжничества», — Павлов развивал мне идеи о возможности использования обнаруженного им в Хибинах апатита. О том, что мы сделали ценнейшее открытие, никто из нас и не подозревал, а собранные Павловым коллекции, вероятно, и сейчас еще мирно покоятся в геологических кабинетах университета».
В 1912 году появляются первые печатные работы Владимира Юльевича: «Лопарская музыка» и «Лопарские сейды».
Уже в этих работах сразу определилась изумительная способность Владимира Юльевича умело и тонко наблюдать, глубоко анализировать и делать широкие обобщения, даже когда для этого и не вполне достаточно материалов. Эти особенности остаются характерными для многих экспедиционных наблюдений и «кабинетных», если так можно сказать, исследований Владимира Юльевича. Можно назвать десятки исследований, выполненных им на сравнительно небольшом материале, и это не мешает ему с поразительной новизной и оригинальностью творческой мысли вскрывать сущность того или иного процесса или явления.
Характерна в этом отношении работа, выполненная Владимиром Юльевичем в 1928 году на «Малыгине». Эта экспедиция имела в основном оперативное задание — участие в спасении экспедиции на дирижабле «Италия». Владимир Юльевич собрал крайне небольшой по объему материал. Тем не менее, ему удалось вскрыть весьма интересные, характерные гидрологические особенности еще слабо изученной в то время северо-западной части Баренцева моря.
Однажды после доклада Владимира Юльевича «О результатах гидрологических исследований на «Малыгине» мне пришлось возвращаться домой с покойным почетным академиком Николаем Михайловичем Книповичем. Последний вполне заслуженно считался большим знатоком гидрологии Баренцева моря. Весьма содержательный доклад Владимира Юльевича произвел на Николая Михайловича огромное впечатление.
Делясь своими впечатлениями, Николай Михайлович сказал: «Это поразительно. Так мало материала, а такие глубокие и важные выводы. Как ни странно, но они ускользнули от нас, обладающих значительно большими материалами. Перед нами, — добавил Николай Михайлович, — настоящий, крупный ученый, сочетающий в себе самые лучшие качества научного работника — умение наблюдать, анализировать, обобщать и строить теории. Такой ученый легко может отыскать жемчужины знаний там, где другие пройдут мимо и не обратят внимания».
Мне вспоминаются в этой связи вдохновенные слова Алексея Максимовича Горького: «Я думаю, что именно фантазия и «выдумка» создала и воспитала... одно из удивительных качеств человека — интуицию, т. е. «домысел», который приходит на помощь исследователю природы в тот момент, когда его мысль, измеряя, считая, останавливается перед измеренным и сосчитанным, не в силах связать свои наблюдения, сделать из них точный практический вывод. Тогда на помощь исследователю является «домысел»: «А может быть, это вот так». И, дополняя разорвавшуюся цепь своих наблюдений, ученый создает гипотезу, которая или оправдывается дальнейшим изучением фактов, — и тогда мы получаем строго научную теорию, или же факты, опыты опровергают гипотезу».
Весьма характерным в этом отношении примером является теоретическое открытие Владимиром Юльевичем острова Визе, основанное не только на анализе фактов, но и на огромной интуиции ученого. Об истории этого открытия мы расскажем ниже.
Молодому исследователю, отдавшемуся с юношеским энтузиазмом любимому делу, трудно было прокладывать себе дорогу. Студента, прогуливающего летние семестры и явно зараженного духом «бродяжничества», всюду преследовало недоверие. Материальных средств, достаточных для выполнения задуманных исследований, у Владимира Юльевича не было. Во время путешествий по Кольскому полуострову он весьма заинтересовался изучением озер. Научные учреждения Петербурга, куда он обратился за помощью и инвентарем, никакого содействия оказать ему не смогли. Профессор физики Боргман отделался, например, таким платоническим советом: «Постарайтесь наблюдать в Лапдандии в течение полярного дня северные сияния (?!). Это еще никому не удавалось». Между тем по вопросу, как и чем наблюдать, маститый физик ничего конкретного сказать не смог.
Скитания по Лапландии определили всю дальнейшую судьбу Владимира Юльевича. И когда в 1912 году в газетах появились сообщения о предстоящей экспедиции Г. Я. Седова к Северному полюсу, Визе и Павлов решили сделать все возможное, чтобы попасть в заманчивую экспедицию, сразу открывавшую дверь в ту заповедную часть Арктики, о которой Владимир Юльевич мечтал, еще будучи за границей. Вскоре мечты стали реальностью — Владимир Юльевич и Павлов стали участниками седовской экспедиции.
Невольно возникает вопрос: почему Г. Я. Седов, к которому письма с просьбой о зачислении в экспедицию приходили со всех концов России, который имел немало товарищей по прошлым своим полярным экспедициям, остановил свой выбор на этих двух неразлучных, начинающих ученых? На этот вопрос мы находим ответ в воспоминаниях Владимира Юльевича.
«Сперва направился к Седову, — рассказывает он, — Павлов. Определенного ответа он не принес, но сказал, что Седов просит нас вдвоем зайти к нему на следующий день. Входил я с трепетным сердцем, а вышел с ликующим: и я и Павлов были приняты в экспедицию. Возможно, что тут сыграло роль то увлечение, с которым мы рассказывали Седову о наших лапландских скитаниях. Если это так, то пусть будут благословенны лапландские тундры».
Одно обстоятельство все же чуть было не сорвало все планы Владимира Юльевича. Как известно, экспедиция Седова финансировалась газетой «Новое Время». Нововременцы не очень были уверены в «благонадежности» Владимира Юльевича. Один из них даже высказал сомнение: «Не еврей ли Визе? Фамилия-то какая-то очень странная». Нововременцы сильно советовали Седову не брать Владимира Юльевича в экспедицию.
И все-таки летом 1912 года Владимир Юльевич, географ экспедиции Г. Я. Седова к Северному полюсу, отправился на борту «Св. Фоки» в свой первый рейс в Арктику. С этого времени он целиком отдает себя делу изучения арктических пространств.
Два года, проведенные в экспедиции, сперва на Новой Земле, а затем на Земле Франца-Иосифа, дали Владимиру Юльевичу очень много. Он усиленно занимался, пополняя свои знания во всех областях геофизики и океанографии. Прекрасной школой для него была сама природа и упорный, настойчивый труд как сотрудника экспедиции.
«Многие научные проблемы, — писал Владимир Юльевич спустя много лет после возвращения экспедиции, — которые таит в себе Арктика, с полной ясностью предстали предо мной только там, в стране ночи и льдов. В экспедиции Седова я приобрел необходимый каждому полярному исследователю опыт полевой научной работы в специфических условиях Арктики. Громадное значение подготовки и снаряжения стало ясно мне только во время экспедиции. Вспоминая теперь те времена, я даже доволен, что попал в экспедицию плохо оборудованную. Из этой суровой практической школы я вынес, пожалуй, больше, чем вынес бы из экспедиции, снаряженной по последнему слову науки и техники».
Во время пребывания на Новой Земле и Земле Франца-Иосифа, а также во время плавания «Св. Фоки» в Баренцевом море Владимир Юльевич собрал обильный материал по метеорологии, океанографии, геофизике, гляциологии и другим отраслям знаний; он занимался топографической съемкой побережья Новой Земли и многих островов Земли Франца-Иосифа. Во время пребывания на Новой Земле весной 1913 года Владимир Юльевич на собаках пересек северный остров Новой Земли по ледниковому куполу с западной стороны на Карскую и доставил сведения о природе внутренней части этого острова.
Как и при зачислении в экспедицию, так и во время пребывания экспедиции на Земле Франца-Иосифа Владимир Юльевич не раз заявлял Седову о своем желании сопровождать его к Северному полюсу. Однако Седов, вполне разделяя желания и стремления Владимира Юльевича, нашел более целесообразным на время своего отсутствия оставить его руководителем научных работ.
После возвращения экспедиции Г. Я. Седова Владимир Юльевич занялся обработкой научных материалов. Интерес к этим материалам со стороны учреждений и лиц, финансировавших экспедицию, давно пропал. Неоднократные попытки Владимира Юльевича опубликовать труды экспедиции не привели к успеху. Они увидели свет только в советское время.
В годы первой мировой войны в Арктике, которая почти никого не интересовала, наступило продолжительное затишье. Владимир Юльевич, лишенный возможности продолжать экспедиционные исследования, в течение 1915 — 1916 годов работал в Морском генеральном штабе по перевозке военных грузов с Мурмана через Лапландию к северным пунктам Финляндской железной дороги.
Все лучшее, к чему стремился молодой ученый, покрывалось мраком. Порой он искренне жалел, что не остался на Земле Франца-Иосифа.
«Я ходил, как очумелый. Не сразу мне стало ясно, что из этого ужаса и мрака родится светлое время», — вспоминает эти тяжкие дни Владимир Юльевич. И оно, это светлое время, скоро пришло. Великий Октябрь, первые героические годы молодого советского государства вызвали неиссякаемый прилив творческих сил и энергии. Владимир Юльевич пишет:
«Нет, все-таки хорошо я сделал, что не остался отшельником на Земле Франца-Иосифа. Видеть своими глазами, как навсегда уходит прошлое, как с каждым днем крепнет и ширится новая жизнь, участвовать в строительстве этой новой жизни — не каждому поколению суждено это».
В 1918 году Владимир Юльевич поступил в Главную геофизическую обсерваторию, где сначала как адъюнкт, а затем в должности физика, занимался проблемами геофизики и океанографии. Здесь Владимир Юльевич получил полную возможность доработать многие мысли, возникшие у него еще во время экспедиции Седова.
Первое время он удовлетворялся разработкой теоретических вопросов, работой кабинетного характера. Но его тянет в Арктику, он стремится к экспедиционным исследованиям. С этой целью Владимир Юльевич в 1921 году поступил на действительную военно-морскую службу по Гидрографическому управлению в качестве старшего производителя работ. В том же году его назначили руководителем океанографических работ в Карском море. В 1923 году он участвовал в работах отдельного Северного гидрографического отряда по постройке геофизической обсерватории в Маточкином Шаре. В 1922 году Владимира Юльевича пригласили на должность ученого метеоролога в Центральное управление морского транспорта. В то же время он поступил в Гидрологический институт, сперва на должность гидролога, затем старшего гидролога. Здесь Владимир Юльевич работал до 1930 года. Этот период (1918 — 1927) был чрезвычайно продуктивным в научной деятельности Владимира Юльевича. Многие ранее зародившиеся мысли, теории и гипотезы удалось проверить на опыте. С огромным увлечением и поразительной работоспособностью, не жалея времени, Владимир Юльевич со свойственной ему инициативой работает во многих областях знаний: он успешно разрабатывает и развивает теории Бреннеке, Шотта, Мейнардуса и Нансена о влиянии атмосферных и гидрологических условий на ледовитость морей, решает различные вопросы океанографии полярных морей. Дрейф льдов, приливы, температурные условия, динамика вод, ледовый режим и многие другие проблемы полярной океанологии находили отражение в его оригинальных исследованиях.
Особенно охотно Владимир Юльевич разрабатывает вопросы мировой погоды, законы общей циркуляции атмосферы, роль полярных областей в этой циркуляции.
Следуя принципу единства теории и практики, Владимир Юльевич особое внимание в своих исследованиях уделяет применению открытых законов для целей предсказания погоды и ледовитости арктических морей.
В кратком очерке нет возможности изложить более или менее полно исследования Владимира Юльевича за этот период, хотя весьма интересно проследить, как формировались и развивались многие его взгляды, гипотезы и теории. Достаточно сказать, что за этот сравнительно небольшой по времени (десятилетний) период им написано свыше 40 оригинальных работ по гидрологии полярных морей, метеорологии и географии, не считая десятков мелких заметок по различным вопросам гидрологии и метеорологии, рецензий и рефератов.
Многие из этих работ получили признание и очень высокую оценку как среди наших ученых, так и среди ученых Западной Европы и Америки. Исследования Владимира Юльевича «О поверхностных течениях в Карском море», «Новые данные по гидрологии Карского моря», «О долгосрочном предсказании времени очищения от льдов горла Белого моря», «Льды в полярных морях как индикатор общего состояния гидросферы и атмосферы», «Гидрологический очерк моря Лаптевых и Восточно-Сибирского», «Льды в полярных морях и общая циркуляция атмосферы», «Значение режима льдов весной в Гренландском море и Восточно-исландского течения для температуры воздуха в последующую зиму в Европе», «Климат Якутии» и ряд других, до настоящего времени не утратили теоретического интереса и практического значения, несмотря на то, что опубликованы более двадцати лет назад.
Несколько подробнее хочется остановиться на двух исследованиях Владимира Юльевича этого раннего периода его научной деятельности. В исследовании «О поверхностных течениях Карского моря» (1924) Владимир Юльевич, изучая дрейф «Св. Анны», поставил вопрос о существовании неизвестной земли на севере Карского моря — большого препятствия, обусловившего большую аномалию в дрейфе льда между 78 и 80° северной широты. Он ищет случая проверить эту гипотезу.
Накануне полета дирижабля «Италия» (1928) Визе обращается к Умберто Нобиле с просьбой обследовать этот район. Пролетев почти над островом, Нобиле его не заметил. В 1929 году Владимир Юльевич предполагает достигнуть гипотетической земли на ледокольном пароходе «Г. Седов». Вследствие больших повреждений судна от этой попытки пришлось отказаться. Понятно, с каким нетерпением ожидал Владимир Юльевич разрешения загадки, когда в 1930 году представилась возможность на ледокольном пароходе «Г. Седов» пересечь северную часть Карского моря, проложить курс от мыса Желания до Северной Земли через место гипотетической земли.
Предвидение Владимира Юльевича оправдалось. В августе 1930 года «Седов» стал на якорь вблизи острова, который получил имя острова Визе. Владимир Юльевич не скрывал своей радости; все находившиеся в то время на борту судна искренне радовались за него. Однако спустя несколько часов я был несколько огорчен, услышав от Владимира Юльевича, успевшего побывать на берегу, следующую фразу: «Ну и паршивая земелька!»
Надо думать, что эта фраза Владимира Юльевича относится не столько к природе острова, сколько к его размерам. Действительно, небольшой остров не мог так сильно искажать дрейф «Св. Анны», как предполагал Владимир Юльевич в своем исследовании. Речь шла о более значительном препятствии, что Владимир Юльевич снова подчеркнул в 1931 году в статье «К вопросу об островах в северной части Карского моря».
Дальнейшие исследования северной части Карского моря показали, что приблизительно по 80-му меридиану с юга на север тянется обширное мелководье, несущее на себе острова Уединения, Визе, Ушакова и мелководье «Садко».
Известно несколько исследований, опубликованных уже после работ Владимира Юльевича, которые также доказывали наличие островов, мелководий в районе, на который обратил внимание Владимир Юльевич еще в 1924 году. Приоритет в этих открытиях несомненно принадлежит Владимиру Юльевичу. Теоретически открытое Владимиром Юльевичем большое препятствие, искажавшее дрейф «Св. Анны», была впервые обследовано им же в 1930 году во время плавания на «Седове». Названо оно «Центральным подводным хребтом». Может быть, было бы более правильным и справедливым именовать его «хребтом Визе».
Вторая работа, о которой следует сказать подробнее, — это статья «О возможности предсказания состояния льдов в Баренцовом море».
Работа эта является первой научно обоснованной попыткой связать теорию с практикой, дать прогноз деловитости» другими словами — дать в руки капитанов и хозяйственников могучее средство: знание льда, обеспечивающее успешное выполнение оперативных заданий, успешное осуществление арктической навигации. Этой работой, собственно говоря, заложен фундамент молодой советской науки о ледовых прогнозах. Наука о прогнозах быстро росла и развивалась и за прошедшие 23 года, отделяющие нас от появления первого указанного выше исследования, добилась больших успехов, приобрела права гражданства, в не малой степени способствовала развитию мореплавания в арктических морях.
Упорно и много работая над проблемой циркуляции атмосферы и над прогнозами деловитости, Владимир Юльевич еще тогда подчеркивал, что на многие вопросы можно получить ответ только при развитии в Арктике сети научно-исследовательских станций. Он пользовался каждым удобным случаем, чтобы устно и печатно пропагандировать эту мысль. «Принципиально со мной соглашались почти все, — говорил спустя несколько лет Владимир Юльевич, — но практическое выполнение этой задачи считалось делом очень трудным. А когда я говорил о необходимости устройства станции на Земле Франца-Иосифа, на которой тогда не бывало ни одного советского судна, многие смотрели на меня, как на фантазера».
Не менее плодотворным оказался и следующий период научной деятельности Владимира Юльевича, 1928 — 1937 годы. Это период интенсивной экспедиционной деятельности в советском секторе Арктики. Почти ежегодно Владимира Юльевича можно было видеть на борту какого-либо судна в арктическом плавании.
В 1928 году Владимир Юльевич был назначен начальником экспедиции на «Малыгине» по оказанию помощи экипажу дирижабля «Италия», потерпевшего аварию к северу от Шпицбергена. Он с радостью принимает это предложение, хотя ему предписано было идти таким путем, который заведомо обрекал экспедицию на неудачу. Владимиру Юльевичу, не раз до этого анализировавшему ледовые условия северо-западной части Баренцова моря, было ясно, что пройти на север вдоль восточных берегов Шпицбергена в июне невозможно. Владимир Юльевич решительно протестовал, он предлагал более верный путь, но, к сожалению, руководители Осоавиахима, на средства которого была снаряжена экспедиция, не прислушались к голосу ученого, и опасения последнего оправдались.
Плавание на «Малыгине» знаменует собою два интересных момента в развитии арктической науки. Здесь, на борту «Малыгина», Владимир Юльевич впервые начал составлять краткосрочные ледовые прогнозы. Впоследствии эти прогнозы были им введены в практику и широко использовались капитанами судов, на которых он плавал в 1929 — 1932 годах.
В 1933 году, находясь на борту ледокольного парохода «Сибиряков», Владимир Юльевич давал рекомендованные курсы, основанные на краткосрочных ледовых прогнозах, капитанам судов Карской экспедиции. Таким образом, Владимир Юльевич является пионером краткосрочного ледового прогноза.
Здесь же, на борту «Малыгина», Владимир Юльевич, следя за полетами участника экспедиции летчика М. С. Бабушкина, приходит к твердому убеждению, что в развитии мореплавания в арктических морях, а также в изучении их ледовитости огромную роль должны сыграть самолеты. В статье «О применении самолета в условиях арктического плавания для целей ледовой разведки» он обстоятельно излагает возможность использования этого нового мощного средства для освоения Арктики.
В 1929 году Владимир Юльевич принимает участие в экспедиции на «Седове» на Землю Франца-Иосифа и в организации полярной станции в бухте Тихой, о которой мечтал много лет. В том же году он переходит на службу в Арктический институт, где вскоре занимает должность заместителя директора.
Мне вспоминается ночь под новый 1930 год, когда у нас в Арктическом институте, собрались полярники подвести итоги прошедшего года и наметить, пожелать, как это принято, и себе и своим товарищам успехов на избранном им поприще.
Я не могу забыть горячих споров, которые происходили вокруг различных арктических вопросов и проблем, так же как не могу забыть разгоряченного спорами возбужденного Владимира Юльевича, который с исключительной убедительностью говорил: «Дайте нам такую экспедицию, и мы докажем, что мы, вооруженные современными знаниями, мощной современной техникой, страстностью в исканиях, настойчивостью и непоколебимой верой в благороднейшее дело, сможем пройти из океана в океан, и так пройти, как никто еще до нас не ходил».
Так высказал тогда Владимир Юльевич твердую уверенность в возможности планомерного и безопасного плавания Северным морским путем.
Владимир Юльевич остался последовательным до конца. Он настойчиво искал пути разрешения новой, большой и весьма важной проблемы.
В 1930 году мне посчастливилось быть в экспедиции вместе с Владимиром Юльевичем. Я часто наблюдал, как он, подолгу прогуливаясь на палубе «Седова», о чем-то беседовал с начальником экспедиции О. Ю. Шмидтом. О чем они беседовали, нетрудно было догадаться.
«Плавая в 1930 году совместно с профессором О. Ю. Шмидтом на «Седове», — писал впоследствии Владимир Юльевич, — я не раз беседовал с ним по вопросу о северо-восточном проходе. Господствовавший крайне пессимистический взгляд на возможность практического использования Северного морского пути на всем протяжении я не мог разделять, в особенности после вполне осязательных успехов советских научных экспедиций и хозяйственных организаций в деле освоения полярных морей. Не разделял этого взгляда и О. Ю. Шмидт. Здесь на борту «Седова» мы впервые конкретно поставили вопрос о необходимости коренного пересмотра проблемы практического использования Северного морского пути». Это было продолжение мыслей, высказанных под новый 1930 год.
В 1932 году экспедиция осуществляется на ледокольном пароходе «Сибиряков», и Владимир Юльевич принимает в ней участие в качестве заместителя начальника и руководителя научной части.
Хорошо известно, что это смелое предприятие, вопреки мнению многих скептиков и пессимистов, было горячо поддержано советским правительством и лично Иосифом Виссарионовичем Сталиным. По существу это была правительственная экспедиция. За каждым ее шагом следила вся страна. Владимир Юльевич был настолько уверен в успехе экспедиции, что перед отплытием говорил нам: «Что бы ни случилось с ледоколом, мы пройдем». Предвидения его оправдались. Как известно, экспедиция на ледокольном пароходе «Сибиряков», несмотря на аварии судна, блестяще выполнила возложенную на нее задачу и открыла новый этап в истории освоения Северного морского пути и северных окраин Советского Союза.
Я помню яркое, взволнованное выступление Владимира Юльевича на встрече с общественными и партийными организациями г. Петропавловска-на-Камчатке, куда прибыл «Сибиряков» после успешного завершения операции. Он говорил: «Мы прошли, но этого мало, — мы должны закрепить успех «Сибирякова». Мы должны превратить его в победу, мы должны отдать все свои знания, силы и опыт на успешное освоение наших полярных морей, на развитие нашего полярного мореплавания».
Это была клятва полярника, которую Владимир Юльевич в течение всей своей последующей деятельности никогда не нарушал.
В 1934 году Владимир Юльевич, также в качестве руководителя научной части экспедиции, совершил второе сквозное плавание Северным морским путем — из Владивостока в Мурманск на ледорезе «Литке». Интересно отметить, что в заграничной печати, где успех плавания «Сибирякова» в 1932 году объясняли тем, что, мол, большевикам просто везет, на этот раз писали осторожнее и утверждали, что успех плавания «Литке» «обеспечен тем, что... на борту его находится такой опытный полярный советский исследователь, как профессор Визе».
Описанию двух исторических плаваний — на «Сибирякове» и «Литке» — и посвящена эта книга. Записки Владимира Юльевича, написанные им после возвращения из экспедиций, имеют не только документальный, но и большой познавательный интерес, так как рассказывают о том, какой была наша Арктика пятнадцать лет назад — в период, когда начиналось широкое большевистское наступление на ледовые твердыни Севера.
Участие в этих исторических экспедициях принесли В. Ю. Визе широкую известность. В 1933 году он был избран членом-корреспондентом Академии Наук СССР. За выдающиеся заслуги в деле организации и проведения экспедиционных исследований правительство наградило его орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и грамотой ЦИК СССР.
В 1935 году Владимир Юльевич был избран членом Географического общества США, членом Международного метеорологического общества, членом Американского полярного общества и, наконец, членом Норвежского географического общества.
В 1936 и 1937 годах Владимир Юльевич принял участие в высокоширотных экспедициях. Он руководил научными работами и лично вел экспедиционные исследования.
Все эти годы Владимир Юльевич горячо защищал идею Нансена об организации полярной станции на дрейфующих льдах Центрального полярного бассейна. После смерти Нансена (1930) эта идея активно пропагандировалась советскими полярными исследователями, в особенности В. Ю. Визе. В 1931 году он писал: «Проект устройства постоянного жилья на дрейфующих льдах Центральной Арктики, казавшийся нелепым в те времена, когда Пири совершал свои удивительные походы к полюсу, теперь, после завоевания человеком воздуха и изобретения радио, стал вполне осуществимым».
Хорошо известно, что создание дрейфующей станции и изучение центральной части Арктики этим методом было блестяще осуществлено в 1937 — 1938 годы И. Д. Папаниным, П. П. Ширшовым, Э. Т. Кренкелем и Е. К. Федоровым. B подготовке дрейфующей экспедиции деятельное участие принимал Владимир Юльевич. Он и сам должен был принять участие в ней, но осуществлению его мечты помешало состояние здоровья. С огромным вниманием Владимир Юльевич следил за работой папанинцев. Он искренне восторгался беспримерным в истории полярных исследований подвигом советских ученых; глубоко переживал тревогу тех дней, когда папанинцам уже в Гренландском море стал угрожать разлом льдов, мысленно сопровождал героическую четверку на всем их огромном пути доблести, труда и славы. Не зря Иван Дмитриевич Папанин считает Владимира Юльевича пятым членом папанинской экспедиции.
Последнее время Владимир Юльевич усиленно занимается подготовкой значительного числа научных работ, материалом для которых ему служат наблюдения экспедиций и полярных станций. Особый интерес представляют такие капитальные исследования, как «Метеорологические наблюдения на «Г. Седове» в дрейфе», в котором автор исследования с присущей ему глубиной и конкретностью вскрывает интересные особенности в формировании климата Центрального полярного бассейна; «Дрейф льдов в Карском море в зимнее время и влияние его на ледовитость», в котором вскрываются парадоксальные на первый взгляд явления в ледовитости Карского моря; «Гидрометеорологические условия в области кромки», в котором исследуется ряд характерных гидрометеорологических и гидрохимических явлений, связанных с кромкой льдов; «Колебание солнечной деятельности и ледовитость арктических морей», «Параллактические атмосферные приливы в Арктике» и многие другие. Монография ученого «Основы долгосрочных ледовых прогнозов для арктических морей» обобщает многолетний опыт творческой работы в этой области самого Владимира Юльевича, многих его учеников и последователей, ведущих научно-теоретическую разработку методики ледовых прогнозов с целью обеспечения нормального мореплавания на Северном морском пути.
Научная деятельность Владимира Юльевича продолжалась и в дни Отечественной войны. За заслуги в годы войны он удостоен высоких наград: вторым орденом Ленина, и двумя медалями — «За оборону Заполярья» и «За победу над Германией». В 1946 году за работу по теории ледовых прогнозов В. Ю. Визе присуждена Сталинская премия второй степени.
75 исследований в области гидрологии полярных морей, 25 работ по метеорологии, 27 по географии и истории исследований, 3 по этнографии, около 250 различных мелких заметок, статей, рецензий и рефератов — таков вклад в арктическую науку Владимира Юльевича Визе. Вот почему о нем по праву говорят как о выдающемся географе, океанографе, геофизике-метеорологе и историке. Владимир Юльевич — крупнейший советский полярный исследователь и ученый. Вместе с тем он замечательный популяризатор, многие его книги получили широкую известность. А такой труд, как «Моря Советской Арктики», выдержавший несколько изданий, сделался настольной книгой полярников и всех, кто интересуется Арктикой.
Многие географические пункты Арктики вполне заслуженно носят имя Владимира Юльевича — мыс Визе на Новой Земле, мыс Визе на Земле Франца-Иосифа, бухта Визе, остров Визе, ледник Визе и др.
Имя Владимира Юльевича пользуется большой популярностью в рабочих аудиториях Ленинграда, где он часто выступает с докладами и беседами.
Характеристика Владимира Юльевича была бы неполной, если бы мы умолчали о его музыкальном даровании. В жизни Владимира Юльевича музыка занимает немалое место.
Известно, что у многих выдающихся натуралистов любовь к науке и искусству дополняли друг друга, одно обогащало другое. Точно так же и у Владимира Юльевича (я в этом глубоко убежден) многие блестящие мысли зародились именно под влиянием музыки. Владимир Юльевич не только и не просто музыкант-исполнитель, — он незаурядный художник, музыкальное творчество которого проявилось довольно рано. Будучи еще гимназистом 4-го класса, он выступал с самостоятельными музыкальными произведениями. Он глубоко понимает музыку и воспринимает ее так же тонко, как и многообразные симфонии природы.
Испытав счастье, которое дает познание арктической природы, слияние с ней в одном общем ритме, в одной чудесной гармонии, Владимир Юльевич стремится передать свои чувства другим. Свои скитания по Лапландии он запечатлел в симфоническом произведении под названием «Из скитаний по Лапландии». Лейтмотивом для него послужили лопарские напевы, лопарская музыка, которой, кстати сказать, Владимир Юльевич посвятил одну из своих первых научных работ.
Во время пребывания в экспедиции Г. Я. Седова на борту «Св. Фоки» Владимир Юльевич написал комическую фугу об экспедиции, «нищетой богатой», на слова молитвы, которую «по приказу» Седова каждое утро должны были распевать матросы «Св. Фоки». В настоящее время Владимир Юльевич работает над сюитой, в которой хочет отразить, выражаясь его словами, «чудесные гармонии арктической природы».
Владимир Юльевич очень любит Вагнера. Непрерывное музыкальное напряжение вагнеровских произведений так близко к «чудесным гармониям арктической природы», что порой кажется, будто именно они, эти гармонии, являли собой неисчерпаемый источник вдохновения гениального музыканта. Потому, пожалуй, Владимир Юльевич с особым мастерством исполняет вагнеровские произведения. Не раз этим он доставлял огромное удовольствие своим спутникам по арктическим плаваниям.
Сейчас наша страна вступила в новую, великую эпоху мирного развития. Перед нами грандиозные планы новой сталинской пятилетки, осуществление которых приведет к небывалому расцвету творческих сил великого советского народа, народа-победителя. Товарищ Сталин в исторической речи 9 февраля 1946 года предопределил пути этого развития, начертал пути нашей советской науки. И перед нами, полярниками, впереди большая, напряженная творческая работа.
«Этой работы, — говорит Владимир Юльевич, — мы не боимся, мы идем на нее с полной уверенностью в успехе и к светлому будущему».
В свое время, после первой мировой войны, обнажившей все пороки капитализма, прославленный полярный исследователь, народный герой Норвегии, так страстно любивший свою родину и воспевавший ее красоту, 60-летний Фритьоф Нансен с глубоким пессимизмом и безнадежностью писал: «Если европейская культура должна была привести к этому безумию, значит, она изжила себя и ее нужно отправить в литейный ковш для переплавки. Может быть, старое, изношенное горит для того, чтобы на его место могло появиться новое? Но откуда же оно явится? Где же выход? И явится ли такой великий ум, который повернет поезд и поведет его ввысь, к величавой простоте? Если же этого не случится, пассажирам грозит неминуемая гибель».
Не видя перед собой дороги, которая могла бы повести человечество к светлому будущему, Нансен призывал оставить «уродливую ящичную жизнь» и уйти в природу, где он думал найти если не выход, то хотя бы временное облегчение.
Как бы отвечая Нансену, в одном из предисловий к его сочинениям Владимир Юльевич писал: «Нам, советским людям, может показаться странным, что такой светлый ум, как Нансен, поставив этот вопрос, не смог найти ответа. Нансен не усмотрел настоящего освободителя — революционный пролетариат, опираясь на который гениальные Ленин и Сталин действительно повернули поезд, и повели его ввысь».
Недавно Владимиру Юльевичу исполнилось 60 лет. Но какая огромная разница в настроениях и переживаниях советского ученого и великого норвежца.
Начало новой великой созидательной эпохи застает Владимира Юльевича в полном расцвете творческих сил. Там, «где делом руководит твердая воля пролетариата, строящего социализм, — писал ученый несколько лет назад, — неудач и разочарований быть не может».
Владимир Юльевич продолжает успешно и плодотворно работать на благо нашей великой советской родины.
А. Лактионов.
Ленинград.
Июнь 1946 года
Научный состав экспедиции на "Малыгине". В.Ю.Визе - в центре. Справа - М.А.Лорис-Меликов, слева - А.М.Лавров. Фото из книги З.Островского «Над вечными льдами». Государственное издательство. Москва – Ленинград, 1929 г.
__________________
Источник: Магидович В.И. (Научный редактор, составитель). Арктика - мой дом. Полярная энциклопедия школьника. История освоения Севера в биографиях знаменитых людей. Москва, Северные просторы, 2001 г.
Визе Владимир Юльевич (1886—1954), российский метеоролог, океанолог, историко-географ, член-корреспондент Академии наук, исследователь Восточной Арктики, участник 44 арктических экспедиций, лауреат Государственной премии.
Родился в Царском Селе, университетское образование получил сначала в Германии, уехав туда в 1904, затем - в России, вернувшись в Петербург в 1910. В Германии, по его признанию, «заболел» Арктикой под влиянием книг Ф. Нансена, а за годы учебы на физико-математическом факультете Петербургского университета исходил Кольский полуостров, сделав маршрутную съемку обнаруженных озер и рек, собрал обширный материал по геологии и этнографии края.
В составе экспедиции Г. Седова осенью 1912 впервые дважды пересек остров Северный Новой Земли близ 76° с.ш., выяснив, что внутренняя его часть занята ледником. Во время зимовки на Земле Франца-Иосифа, «окруженный насыщенной смертью природой», провел сложнейшие и «утомительные» вычисления. Участвовал в спасательной экспедиции ледокольного судна «Малыгин», направлявшегося к потерпевшей катастрофу экспедиции. У. Нобиле, выполнил океанографические исследования северной части Баренцева моря.
По материалам Г. Брусилова в 1924 предсказал существование острова в Карском море, а в 1930, отправившись на ледокольном пароходе «Георгий Седов», открыл этот клочок суши, получивший его имя. В 1931 пришел к выводу, что климатические аномалии в направлении дрейфа «Св. Анны» вызваны не островом Визе, а гораздо более крупным препятствием. И это предположение ученого блестящим образом подтвердилось: в северной части Карского моря близ 80° в. д. позже была прослежена подводная Центральная Карская возвышенность с вершинами в виде островов Ушакова, Визе и Уединения.
На ледокольном пароходе «Сибиряков» в 1932-1933 открыл острова Арктического института и впервые в истории мореплавания прошел Северный морской путь с запада на восток в одну навигацию. В 1934 ледорез «Литке», где В. Визе руководил научной частью экспедиции, совершил первый сквозной и безаварийный поход по трассе Северного морского пути с востока на запад.
В. Визе принадлежит идея создания научных станций на дрейфующих льдах Северного Ледовитого океана (первая плавучая лаборатория «Северный полюс» работала с мая 1937 по февраль 1938). Он разработал методы ледовых прогнозов, установил влияние арктических морей на круговорот атмосферы в Центральной Арктике и на формирование климата. С 1945 В. Визе - профессор ЛГУ, где организовал и возглавил первую в стране университетскую кафедру океанографии.
Именем Визе названы ледник, мыс и бухта на Новой Земле, мыс на Земле Франца-Иосифа.
