История Австралийской антарктической экспедиции 1911-1914 гг. под руководством Д. Моусона
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Дуглас Моусон. 1952 г.
Жилища
В процессе постройки дома обнаружили, что нет одного ящика с гайками и болтами, из-за этого каркас во многих местах пришлось укреплять гвоздями. «Сначала я несколько сомневался, сможет ли выдержать эта постройка сильные напоры ветра, однако вскоре успокоился, так как первые две пурги намели вокруг дома такие высокие сугробы, что даже при ветрах ураганной силы стены почти не дрожали».
«28 февраля дом был готов, в нем установили плиту, и теперь мы варили горячие блюда и питались в условиях относительного комфорта. Внутреннее помещение дома имело размер 20 х 20 футов, но эта площадь сокращалась за счет входного коридора площадью 3х5 футов, темной комнаты 3х6 футов, расположенной по одной из стен, и моей комнаты размером 6 ф. 6 д. х 6 ф. 6 д., помещавшейся в одном из углов дома. 7 коек для моих товарищей размещались с промежутками у стен. На оставшейся свободной площади были удобно размещены плита и стол.
Крыша выступала с трех сторон за стены дома на 5 футов, образуя веранду, которая была обшита досками и служила прекрасным складским и рабочим помещением. Мы воспользовались замечательной идеей доктора Моусона, и веранда обеспечивала нам прекрасное место для работы во время жесточайших штормов, когда в доме было тесно. Кроме того, веранда создавала дополнительную изоляцию, сохраняя тепло во внутреннем помещении. Основные стены и крыша дома были двойными и обшиты ветронепроницаемым войлоком. Дневной свет в дом проникал через четыре застекленных световых люка в крыше».
Много хлопот доставляли частые пурги и сильные снегопады: дом настолько заметало, что «из-под снега выступала только вершина остроконечной крыши. Все грузы, оставленные около дома, занесло снегом. За час мы разгребли выход из дома. День ушел на рытье входного тоннеля через сугроб длиной 40 футов. Теперь ветер не сможет задувать снег внутрь тоннеля и нам легче будет выбраться из дома».
«Около 5 часов вечера частично сдуло снег с укрепленного на «земле» края палатки и она во многих местах вздулась».
«Теперь в палатке стало теснее, так как парусину ветром сильно прогибало внутрь, а кроме того, в палатке много места занимали походная кухня и мешки с продуктами».
«Воскресенье, 24 марта. Сегодня провели очень трудную ночь. Ураганный ветер менял направление от юго-восточного до северного. Одну сторону палатки вдавило внутрь более чем на половину помещения, и мне пришлось выйти и подтянуть парусину веревками, снятыми с мешков. Затем ветер стал задувать в вентилятор и нанес в палатку, на спальные мешки двухфутовый слой снега. Правда, нам стало теплее, но невозможно было уберечься от попадания снега внутрь спальных мешков. В конце концов мы совершенно вымокли, а мешки стали, как губки. На нас лежало более 100 килограммов снега, наметенного через щель шириной в 3 дюйма.
Как мы потом узнали из рассказов обитателей второй палатки, у них дело обстояло значительно хуже: в их палатку нанесло четырехфутовый слой снега. Все это произошло из-за перемены направления ветра, в результате чего вентилятор оказался на наветренной стороне».
«Палатки почти полностью занесло снегом, из-под сугробов только фута на два выступали верхушки. А это означало, что нанесло пятифутовый слой свежего снега, причем верхние два фута представляли собой мягкий, легкий рыхлый снег, а под ним лежал тоже мягкий снег, так что мы то и дело проваливались по бедра, а зачастую и по пояс».
«Суббота 4-го — день уборки. Мы вымели и привели в порядок веранду, тоннель и пещеры, вычистили печь. Дом и темную комнату вымыли, протерли окна. Самой неприятной работой оказалась чистка окон: в течение недели в результате конденсации влаги на окнах, сделанных в крыше, намерзал слой льда толщиной от 1 до 3 дюймов. Откалывание льда было исключительно утомительным делом, при этом в одежду работавшего набивалось множество мельчайших кусочков льда».
«30 декабря после напряженной работы мы смогли, наконец, разместиться в доме. Входная дверь нашего нового жилья была обращена на восток, а скала защищала небольшую площадку, занимаемую домом, от постоянно дующих в этих широтах сильных западных ветров. Размеры дома 20х13 футов, передняя стена имела высоту 9 футов 6 дюймов, снижаясь до 7 футов 6 дюймов на противоположной стороне. Все строительные детали были изготовлены из сосны и ели орегонских пород. Особое внимание было обращено на скрепление деталей и придание прочности всей постройке, установленной на столбах, очень близко от песчаной поверхности. Стены и потолок внутри дома мы обили досками. Крыша из оцинкованного железа находилась на одном уровне с передней стеной, спереди и с боков она была обшита досками, предохранявшими от задувания снега через щели на потолок. Дом мы окрестили «Виллой Георга V», но никогда его так не называли, и в дальнейшем он всюду будет именоваться лачугой».
Внутри домика было тесно, но благодаря некоторым хитростям полярники устроились относительно удобно. «Блейк соорудил в лачуге, в своем углу, что-то вроде рабочего стола и в соответствии с этим осуществил полное переоборудование. Свою койку он поднял до высоты примерно 5,5 фута, очень близко к потолку, и поэтому ему приходилось всячески изощряться, если он хотел влезть в спальный мешок. Зато под койкой освободилось достаточно места для стола».
«Комфорт в конечном счете понятие относительное, но мы были довольны тем, как мы устроились».
«Туда 9 декабря отправились Стиллуэлл с Лейзероном и Клоузом. Когда они уходили с Базы, погода стояла ужасная, и, пробиваясь к пещере Аладдина, им пришлось выдерживать обычную в этих местах борьбу с ветром и метелью. Зная по опыту первого похода об опасности, связанной с плохой вентиляцией пещеры, они расчистили вход в нее, чтобы можно было легче выбраться наружу, если отверстие забьет снегом. Именно это и произошло в первую же ночь, и хотя все, казалось, было в порядке, наутро из-за недостатка кислорода все чувствовали себя плохо, но не догадывались о причине этого».
Борьба с холодом
Готовясь к зиме, полярники утепляли жилища. «Чтобы защитить себя от холодных ветров, мы начали заклеивать бумагой все щели и пазы во внутренней обшивке нашей лачуги. После достаточно долгих трудов ликвидировали щель около дымохода, припаяв кольцо на трубу в том месте, где она проходила через крышу. Топливо играло первостепенную роль в нашей жизни, поэтому каждый из нас ежедневно приносил домой несколько охапок прибитой волнами древесины, пока мы не собрали запас, достаточный на несколько месяцев».
«Для отопления лачуги мы использовали ворвань морских слонов: очень небольшой кусок этого жира, время от времени подбрасываемый в огонь, обеспечивал хороший жар. Морские слоны стали попадаться реже, поэтому, чтобы запасти топливо для следующих нескольких недель, мы 3 мая отправились к Антенной бухте, и здесь нам удалось убить самое крупное из всех встреченных нами ранее животных. Ворвань нам пришлось носить к лачуге по кружной дороге — шли через пещеру «Поймай меня».
Устройство лагеря
«До конца апреля почти все время ушло на сооружение кладовых в снегу и на поиски занесенных снегом грузов. Иногда приходилось прорывать шахту на 8-12 футов. Местоположение различных грузов было отмечено воткнутыми в снег бамбуковыми шестами. Один из шестов, отмечавший место, где был сложен карбид, унесло ветром, и Доверс потратил целых два дня, пока, наконец, не добрался до карбида. К 30 апреля вырыли достаточно просторные пещеры, которые могли вместить все наши грузы. Пещеры соединялись тоннелем. Теперь мы стали независимы от погоды: все грузы были доступны и защищены от периодических буранов.
Кстати, вход в пещеры представлял собой люк, сделанный над тоннелем и выдававшийся достаточно высоко над наружной поверхностью, чтобы его не заносило снегом. Снизу к нему вела лестница, но конец тоннеля оставили открытым с тем, чтобы в хорошую погоду по нему можно было провозить сани с грузом льда. В пургу этот вход совершенно забивало, и, чтобы снова расчистить его, приходилось двоим работать целый день».
План дома на острове Адели: а - продовольственные склады, б - главный вход в ангар, в - ангар, г - главные склады, д - склады биологических коллекций, е - собаки, ж - входной туннель для собак, з - зимний вход, и - обсерватория полярных станций, к - туннель для помоев (зимой), л - склады, м - туннель для собак, н - туннель для складов, о - мастерская, п - печь, р - темная комната, с - койка, т - уборная, у - радиолаборатория, ф - сени, х - веранда, ц - вход в погреб, ч - дверь в крыше, ш - летний вход, щ - вход, э - генератор переменного тока, ю - генератор постоянного тока.
Организация быта
«Суббота, 23 марта. Когда пришло время вставать, за стенами палатки бушевал очень сильный ветер, поэтому мы решили еще поспать и отложили завтрак до 8.30. Доверс на этой неделе выполняет обязанности повара в нашей палатке. Пока он приносил походную кухню и мешок с продуктами, вся его одежда оказалась забитой снегом. В течение дня ветер усилился, начался сильный шторм и весь выпавший вчера остававшийся рыхлым снег унесло».
«Но нагребать на оборку палатки снег было бесполезно — его немедленно сдувало. Поэтому я снял с саней мешки с продуктами и свалил их на оборку. В это время ветер и метель свирепствовали так сильно, что я вынужден был несколько раз уходить на подветренную сторону палатки, чтобы перевести дух и снять с лица налипший снег».
«На острове множество крыс, и мы часто слышали, как они бегают по потолку лачуги и спускаются вниз между внутренней обшивкой и наружной стеной. До сих пор они ограничивались только этим, но в ночь на 7 марта несколько крыс шлепнулись одна за другой на пол и разбудили нас. Я обнаружил дыру в обшивке, примерно в 7 футах от пола, и увидел двух или трех крыс, рыскавших по полкам. После продолжительной охоты за ними удалось, наконец, их убить».
Не имея ванны, полярники придумали, как ее можно сделать. «В конце концов мы распилили бочку на две части, и это изобретение прекрасно отвечало своему назначению; оно служило также и корытом, которое поступало в распоряжение дежурного по кухне. Белье сушили внутри лачуги на веревках, натянутых за плитой. Штопка и починка отнимали немного времени, и приобретенный нами опыт наглядно демонстрировал мудрость правила «зашить вовремя».
«Последняя неделя июля была ознаменована тем, что все мы постриглись. По прибытии на остров некоторые из нас очень коротко подрезали ножницами волосы и с тех пор не подстригались, так как волосы росли здесь очень медленно».
Распределение обязанностей
На зимнее время был разработан специальный режим. «Каждый из нас в дополнение к общим работам имел свои особые обязанности. Так, Гарриссон должен был содержать в порядке лампы и регулировать расход горючего. Ходли заведовал продуктами, занимался раскладками, которыми руководствовался повар при составлении меню. В обязанности Ходли входило также вскрытие ящиков и раскладка продуктов в ассортименте по полкам на веранде. Джонс и Кеннеди работали на ацетиленовой установке. В связи с этим я должен упомянуть, что у нас не оказалось некоторых частей этой установки, в том числе тройников и соединений для горелок. Однако Джонс в дополнение к способностям хирурга показал себя еще и прекрасным паяльщиком, медником и жестянщиком, так что освещение у нас в доме все время было хорошее. Что касается Мойеса, то ему как метеорологу приходилось выходить из дома для наблюдений в любое время суток. Уотсон присматривал за собаками, а Доверс помогал другим участникам экспедиции при очередном выполнении ими обязанностей повара. Кроме меня, эти обязанности выполняли по неделе все члены партии. Ночные дежурства нес каждый из нас по очереди. Ночной дежурный приступал к своим обязанностям в 9 часов вечера и обычно использовал эту ночь, чтобы помыться и постирать».
«Выполнявший обязанности повара на эту неделю освобождался от всех других работ. Что касается Кеннеди, то, поскольку ему приходилось проводить магнитные наблюдения в основном ночью, мы условились помогать ему в приготовлении пищи, чтобы дать ему возможность отдохнуть».
«Парикмахерские принадлежности у нас имелись, а обязанности парикмахера выполняли Блейк, Гамильтон и Сандел. Блейк ловко умел обращаться с иглой, он делал действительно изящные заплаты и артистически штопал шерстяной пряжей дырки на своих носках. Блейк был авторитетом в вопросе о том, как, когда и где поставить заплатку, а также в методах стирки белья. Я всегда приходил в изумление, сравнивая только что постиранные им вещи с теми, которые стирал я. Гамильтон занимался драгированием в мелких озерках, а также поисками пестроголовых пингвинов».
Распорядок дня
«Дежурный готовил завтрак, будил всех в 8.30 утра, а в 9 часов мы садились за стол».
«В зимние месяцы работа начиналась в 10 утра и, если не было каких-либо неотложных дел, заканчивалась в час дня, когда подавался ленч. Вторую половину дня обычно занимались спортом или отдыхали».
Снаряжение и оборудование
«Нам очень недоставало швейной машины (небольшая швейная машина, предназначенная для партии Уайлда, случайно была выгружена на Главной базе), машина, прибывшая с нашими грузами, оказалась без челнока, шпулек и иголок. В составе нашего снаряжения имелись большие парусиновые мешки, предназначавшиеся для двухнедельных пайков санных партий из трех человек; мешков меньших размеров из миткаля, какие обычно применяются для упаковки различных продуктов, у нас не оказалось, пришлось шить их вручную. Таких мешков требовалось нам несколько сотен, и естественно, что на это мы потратили довольно много времени».
«К 4.30 дня мы отрыли двое саней и убедились, что все в сохранности».
«В нашем снаряжении имелось два штормовых фонаря, которые ни в коей мере не оправдывали своего названия, так как гасли даже при умеренном ветре. Сандел смастерил фонарь для личного пользования, заявив, что его фонарь не будет гаснуть даже при самом сильном ветре. Я вполне поверил этому, так как фонарь был сделан из маленькой нактоузной лампочки. Он поместил ее в небольшую жестяную банку из-под овсяной муки, в которую вместо стекла вставил чистую фотографическую пластинку, а в донышке и крышке банки пробил отверстия для циркуляции воздуха. Таким образом, лампа получилась в двух футлярах и изобретатель часто демонстрировал, как она выдерживает сильные порывы ветра».
«...Несмотря на то что в последнее время мы строго соблюдали правило «гасить свет в 10 часов вечера», к концу месяца керосин кончился. Теперь мы должны были пользоваться лампами, в которых горел жир морских слонов. Сначала мы просто наполняли жиром жестяную банку и пропускали фитиль из тряпки через пробку, плававшую на поверхности, но, проявив немножко изобретательности, скоро сделали лампу с тремя горелками и ручкой. Эту лампу Сандел соорудил из старого чайника, и, смотря по надобности, можно было зажигать одну, две или три горелки. На время приема пищи зажигались все три горелки, но так как жир чадил и издавал неприятный запах, две горелки гасили сразу же по окончании еды. Это была «общая» лампа, кроме нее каждый из нас имел по лампе собственного производства. Мою лампу презрительно называли «домашней лодкой», это была банка из-под варенья, которая наполнялась жиром и ставилась в банку из-под селедок, куда стекал лишний жир».
Одежда и обувь
«Я надел костюм из ветронепроницаемой ткани «барбери» и вышел наружу, чтобы укрепить палатку».
«Четверг, 28 марта. Сильный снегопад и метель с юго-восточным ветром. В полдень ветер стих, снегопад прекратился, поэтому мы надели ветронепроницаемую одежду и вылезли из палатки, чтобы отрыть сани».
«В обмундирование входили егерские костюмы с начесом. Это была прекрасная одежда для работы на Базе, но для санных походов слишком тяжела. Поэтому в походах мы носили егерское нижнее белье, а в качестве верхней одежды — непромокаемые костюмы из ткани барбери».
«Одежда вполне удовлетворяла нас, за исключением, может быть, обуви. В обмундирование входило по паре морских сапог, по паре сапог до колен из сыромятной кожи и по две пары охотничьих сапог из такой же кожи. Последние оказались недостаточно прочными, на них очень быстро отразились переходы с болотистой почвы на скалистую и наоборот. Фактически на Маккуори сухая обувь являлась большой редкостью».
«Мы располагали полным набором инструментов для починки обуви, которые здесь нам очень пригодились, так как подошвы быстро рвались о выветрившиеся скалы, часто выскакивали гвозди. Запаса сапожных гвоздей хватило ненадолго, и многим из нас пришлось набивать на каблуки кусочки обручного железа».
«Особенно умело Мак охотилась на кроликов и маорийских кур, и хотя в радиусе нескольких миль от лачуги кроликов было очень мало, ей всегда удавалось где-то откопать одного-двух. Из кроличьих шкурок мы сшили домашние туфли, которые оказались очень удобными, так как в них было тепло и можно было хоть некоторое время сидеть спокойно, не притопывая ногами».
Пища и вода. Сохранение и приготовление пищи
«На завтрак они сварили пеммикановый суп».
«Так как у нас есть свободное время, я намереваюсь прорыть в огромных сугробах, нанесенных вокруг дома, пещеры и сложить там все наши запасы; в пещерах можно будет хранить достаточный запас льда, чтобы обеспечить себя водой на время пурги».
«До конца апреля почти все время ушло на сооружение кладовых в снегу».
«Джонс проводил различные эксперименты с сухим молоком, которого у нас имелся обильный запас. Он задался целью сделать печенье, удобное для санного похода. После нескольких бесплодных попыток ему удалось с помощью стального штампа сделать твердое печенье из смеси сухого молока и масла; три унции этого печенья по своей питательной ценности равнялись четырем с половиной унциям галет «плэсмон». Новое печенье оказалось приятным разнообразием в нашем обычном рационе».
«Пайки установили почти такие же, что и в экспедиции Шеклтона, — 34 унции на человека в день. Вместо одной унции овсяной муки, полагавшейся по рациону Шеклтона, в рацион нашей партии входила одна унция размолотых галет — питательная ценность этих продуктов одинакова. Во втором походе, проводившемся с целью организации склада, а также в основных летних походах вместо 4,5 унции галет «плэсмон» мы брали 3 унции печенья из сухого молока. На завтраки вместо сыра и шоколада я взял в поход лишь шоколад, так как в южном походе Шеклтона выяснилось, что шоколад в походах лучше, чем сыр, хотя питательность этих продуктов практически одинакова».
«Ходжман, прежде чем приступить к приготовлению обеда, прибегал к помощи поваренной книги, но конечный продукт, который от него можно было ожидать на «сладкое», оказывался пудингом из крупы тапиока. Пингвиньему мясу всегда оказывалось предпочтение, а теперь особое внимание стали уделять тюленьему мясу. Спустя некоторое время никто не мог отличать тюленье мясо от пингвиньего, главным образом благодаря довольно обильному применению сухого толченого лука.
В первый год зимовки дрожжи успешно изготавливались из русского крепкого портера. Эта практика была продолжена, и все необходимые сведения собирались из поваренных книг и энциклопедии. Русский портер, ячменное вино, сушеные яблоки, сахар и картофельная плесень брались в различных пропорциях, и все это ставилось на брожение. Выпечка хлеба являлась трудным делом, и здесь мы последовательно пользовались различными инструкциями. Наконец, в результате накопленного опыта появилась первая пышная булка, и после этого каждый ночной дежурный изощрялся в этом искусстве, выпекая хлеб к следующему дню».
«Первое время мы испытывали большие трудности при выпечке хлеба - редко он получался у нас удачным. Однако скоро преодолели эти затруднения, и по прошествии первых нескольких месяцев качество хлеба стало хорошим. Плита наша была очень мала, в ней одновременно можно было выпекать только две буханки. Поэтому часто получалось, что тесто, подходившее в жестяных формах, перестаивало и вылезало из форм, но все это постепенно, по мере накопления опыта, было отрегулировано».
«Тем временем внутри лачуги сделали много усовершенствований. Всюду, где было удобно, прибили полки, на которых разложили многие скоропортящиеся продукты, хранившиеся до этого снаружи».
«Мы соорудили из ящиков с продуктами как бы пристройку к нашей лачуге. Каждый ящик имел свой номер и список содержимого. Эти списки были прибиты на стенке внутри домика, что было очень удобно для повара при отборе продуктов.
Что касается запасов угля, то за счет большого количества выброшенных на берег обломков кораблей потребление его на острове Маккуори было снижено наполовину. Повар обходился тремя брикетами угля в неделю, а в качестве дополнения использовались ворвань морских слонов и древесина, которую повар собирал и распиливал.
Каждый из нас начинал свое недельное дежурство по кухне в субботу утром и заканчивал вечером в пятницу на следующей неделе, обязательно сделав уборку, выстирав полотенца и вычистив плиту. Повар, заступавший на дежурство, в течение получаса внимательно выискивал «незамеченную» сдающим дежурство грязь, проявляя все признаки нетерпения, чтобы скорее приступить к делу. Он сразу ставил тесто, чтобы испечь хлеб в количестве, достаточном на неделю. Хлеб всегда выпекался в субботу утром. Надо было испечь 5 буханок, а так как одновременно в печи помещалось только две буханки, то, пока каждый из нас не овладел мастерством пекаря, шансы на получение по крайней мере одной непропеченной буханки были достаточно высокими».
«12-го впервые иссякли запасы воды в нашем баке. Последние две недели осадки выпадали в виде сухого, как порошок, снега и снежной крупы — все это ветер сдувал с крыши до того, как снег и крупа успевали растаять, лишая нас обычного источника снабжения водой. Некоторое время мы пользовались водой из болота, но в ней оказалось множество насекомых и, кроме того, она имела явно торфянистый привкус. Найдя на восточном берегу острова в 3/4 мили от лачуги хорошую воду, мы стали таскать ее для пищевых целей оттуда, а для мытья пользовались болотной водой».
«...Наступил конец месяца, а «Рахиль Коуэн», как мы узнали из ответа на наш запрос, еще не выходила из Хобарта. У нас оставался двухнедельный запас муки, на помощь тюленебоев мы больше не могли рассчитывать, так как у них оставался всего трехнедельный запас. Однако 8 июля к нам пришел Бауэр и предложил галеты из пшеничной муки, которых у них оставалось около 200 фунтов. Я охотно принял от него 20 фунтов. Теперь мы два раза в день ели довольно густой суп, добавляя в него понемногу саго и чечевицы. Из кукурузной муки, разведенной горячей водой с добавлением какао, делали нечто подобное бланманже, что вместе с саго и тапиокой заменяло нам десерт.
18-го использовали последние остатки муки — испекли хлеб, надеясь, что его нам хватит до прибытия судна. На следующий день Бауэр одолжил нам 10 фунтов овсяной муки и показал, как из нее готовить овсяные лепешки. Проба имела полный успех, однако лепешки состояли в основном из тапиоки и должны были называться скорее тапиоковыми.
Наступило 22 июля… К этому времени у нас кончилось мясо, которое я расходовал очень экономно, применяя его лишь для того, чтобы как-то разнообразить наше меню, включавшее мясо морского слона и маорийских кур. Теперь мы должны были питаться тем, что удастся добыть. У нас оставалось еще 35 банок консервированного супа, мы брали только по две банки в день, и таким образом этого запаса должно было хватить еще на некоторое время. Но мы видели, как с каждым днем истощаются запасы продуктов: по нашим подсчетам, 23 июля у нас должны были кончиться хлеб и галеты.
При создавшемся положении нас к тому же донимали сильные ветры. 24 июля 50-мильный штормовой ветер, сопровождавшийся очень сильной прибойной волной, разрушил надежды на то, что «Рахиль Коуэн» сможет подойти к острову. Мы съели в этот день последнюю банку консервированных фруктов — с 31 марта мы израсходовали всего 12 банок. В тот же день я разделил на всех оставшиеся 10 галет. Теперь у нас не было ни хлеба, ни муки, ни галет, ни мяса, ни рыбы, ни варенья, ни сахару, ни молока, но оставалось еще 20 банок фасоли, 30 банок кукурузной муки, немного тапиоки и 30 банок супа; кроме этого, у нас было достаточное количество чаю, кофе и какао. На протяжении нескольких дней из-за штормовой погоды нам не удавалось поймать ни одной рыбешки: при очень холодной погоде рыба уходила от берегов.
Морские слоны встречались теперь очень редко, и, чтобы добыть хоть одного, нам приходилось долго искать их; мы по двое по очереди выходили на поиски и приносили домой достаточное количество мяса. Теперь мы с аппетитом ели мясо морского слона три раза в день (пингвины все ушли). Повседневная работа выполнялась своим чередом, хотя добыча пищи отнимала много времени».
Состояние здоровья
В целом за время экспедиции ее участники не болели. Во время одной из ночевок в снежной пещере произошел такой случай: «…не успел дежуривший у примуса Стиллуэлл подать еду на стол, как свалился в обмороке. Клоуз вскочил, схватил ледоруб и пробил его острым концом снег, забивший вход, и тут же упал сам. Одновременно потерял сознание и Лейзерон. Часа через полтора все трое очнулись и расчистили вход. Пробитое ледорубом отверстие спасло им жизнь. Весь этот день они чувствовали себя слишком слабыми и измученными и не в состоянии были отправиться дальше. Поэтому они поставили палатку и провели ночь вне пещеры».
Вынужденные перерывы в работе, связанные с неблагоприятной погодой, отрицательно влияли на работоспособность. «Неделя вынужденного заключения и безделья привела к тому, что мы ослабли и вначале могли работать только с передышками, хотя и короткими».
Особенности передвижения
«Пятница, 22 марта. Весь день идет сильный снег. Ветер восточный; идти невозможно, так как на расстоянии 10-12 ярдов ничего не видно. Температура высокая — от +7 до +18° F».
«Небо и барометр обещали на завтра хорошую погоду, но как тяжело будет тащить сани!»
«Утром 5-го остался позади последний участок пересеченной местности. Одни сани шли под полным парусом, а вторые — на буксире. У обеих собак кровоточили лапы, их снова пришлось освободить от упряжек, и они бежали рядом. Во время остановки для ленча подняли парус и на тех санях, которые обычно тащили собаки: шесты от палатки использовали в качестве мачты, покрышку для пола — как парус, ледоруб служил верхней реей, а бамбуковая палка — нижней реей. Во время движения мы увидели, что более легко загруженные сани идут быстрее, поэтому отдали буксир, и Гарриссон принял управление более легкими санями; парус действовал так хорошо, что Гарриссон почти все время ехал в санях, сидя на грузе. В конце дня ветер настолько усилился, что вполне достаточно оказалось паруса на передних санях, поэтому с более легких саней парус сняли и взяли их на буксир».
