Стратиграфическая экспедиция на западном склоне Южного Урала
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
В состав экспедиции входили: начальник экспедиции – Д. В. Наливкин, три прораба: Е. Н. Чернышева – инженер-горняк, М. В. Куликов – геолог и один коллектор В. Д. Наливкин
Одной из главных задач стратиграфии – науки, изучающей слои земной коры, является изучение геологических разрезов, т. е. последовательности всех пластов, слагающих данный район. Число этих пластов различно – от нескольких десятков до сотен и даже тысяч. Очень различны также и мощности разрезов, колеблющиеся от нескольких метров до многих сотен и даже тысяч метров. Так, например, мощность разреза угленосной толщи Донбасса превышает 10–11 тыс. м.
Изучение геологических разрезов имеет большое значение. Дело в том, что многие слои полезных ископаемых (каменного угля, горючих сланцев, железной руды, нефти, соли, бокситов и др.) занимают определенное место в геологических разрезах. Изучая разрез, мы тем самым определяем положение пластов полезных ископаемых и даем научную базу для их поисков, разведки и эксплуатации.
Изучение это дает возможность предсказывать нахождение новых месторождений полезных ископаемых. Десятки и сотни подобных предсказаний блестяще себя оправдали.
Местом работ нашей экспедиции был избран Стерлитамакский район на западном склоне Южного Урала. Целью работ было детальное изучение стратиграфии девонских отложений: с этими отложениями связаны здесь месторождения горючих сланцев, так называемого доманика, считавшегося той породой, из которой образовалась нефть Ишимбаевского, наиболее крупного месторождения уральской нефти.
В работах принял участие ряд высококвалифицированных работников, специально подготовленных к данной работе. В ходе работ они проявили подлинный энтузиазм – выходными днями были лишь дни, когда «выходить» нельзя было вследствие проливных дождей. Работали с утра до темноты, раньше заката не приходили. В середине дня устраивался перерыв, разводился костер, кипятился чайник, варилась пища. Короткий отдых – и снова все лезли на скалы составлять разрез. Дружеская, товарищеская работа всех участников была основной причиной успеха экспедиции.
Работы экспедиции происходили в восточной, горной части района от долины р. Зигазы до долины р. Зилим. Длина района около 100 км, ширина 10–20 км. Таким образом, работы были сконцентрированы на небольшой сравнительно площади, чтобы дать возможно более детальные результаты.
Весь район представляет невысокую горную область, сложенную, главным образом, известняковыми массивами девонского и каменноугольного возраста. Высота отдельных массивов превышает 200–250 м над уровнем рек. Нередко они отвесными скалами обрываются в долину рек, как например утес Кук-таш в долине Зилима.
Многочисленные реки прорезают известняки поперек, образуя почти всегда вид узких ущелий – каньонов. Водоразделы же между реками имеют вид широких, плоских, слабо холмистых плоскогорий. Объясняется это тем, что в четвертичную эпоху Урал испытывал поднятия, продолжающиеся и в настоящее время. Благодаря этим чрезвычайно медленным и незаметным поднятиям наклон речных долин увеличивается, что вызывает увеличение скорости течения рек, и они начинают врезываться в известняковые массивы. Углубляясь все больше и больше, они пробивают себе современные узкие, глубокие, прямые, каньонообразные долины с крутыми, иногда отвесными берегами.
Крутизна склонов долин часто настолько велика, что почвенный и растительный покров на них не удерживается, и все склоны представляют выходы, по геологической терминологии, обнажения древних моренных пород. В районе работ такими коренными породами были девонские и каменноугольные известняки, реже сланцы и песчаники.
Все водоразделы, а иногда и склоны сплошь заросли лиственным и смешанным светлым лесом и кустарником. Обнажения встречаются только по берегам рек и основные геологические разрезы приходилось составлять по долинам. На водоразделах же, кроме непролазного леса и медведей, ничего нет.
В районе работ, кроме редких изб лесников, никаких постоянных поселений не было. Члены экспедиции все время жили в палатках. Палатки ставились на берегу реки у самого обнажения, что значительно экономило время и освобождало от лишнего передвижения. Вылезешь из палатки – прямо в реку, затем съешь миску супа – и в гору – на работу.
В ближайшие деревни ездили только раз в неделю на базар, да отдавать печь хлеб из привезенной с собой из Уфы муки.
Жизнь в палатке имеет свои прелести и удобства, но к концу работ, в сентябре, начались заморозки и довольно изрядные, и нам в палатках было довольно прохладно. Тогда приходилось утром из спального мешка идти уже не в реку, а к костру.
Главным неудобством была исключительная сырость, вернее, мокрота, связанная с густым и высоким травяным покровом. Утром вся трава облита росой, ноги промокают выше колен; днем небольшой дождь и снова вся трава и кусты, в воде, а вечером опять роса и приходишь снова с мокрыми ногами. Благодаря этому, осенью среди членов экспедиции были заболевания, но сравнительно легкие, и на успехе работ не отразились.
С коренным населением – башкирами, целиком объединенными в колхозы, отношения были простые и товарищеские. Со стороны колхозов была оказана вся необходимая помощь и в отношении транспорта, и в отношении продовольствия, и рабочей силы. Со своей стороны работники экспедиции старались оказать помощь, разъяснить вопросы, возникавшие у колхозников. Наиболее трудным было объяснение задач экспедиции. Бывало сидишь где-нибудь на камнях, на обнажении проезжает башкир с охоты на барсуков или со сбору меда из лесу и неизменно спрашивает:
«Ну что, золото нашел?»
Ответ, что золота не нашли, встречается с недоверием.
«Что же ты тогда так долго сидишь на этом месте. Наверно нашел, да только не говоришь».
Приходилось в деревнях в правлениях колхозов вести продолжительные беседы-лекции на тему о том, что такое геология, что такое окаменелости, откуда взялись остатки морских животных, во сколько времени образовались горы, когда возникла земля и т. п. Подобные беседы пользовались большим успехом.
Основной особенностью методики работ была концентрация внимания на сравнительно немногочисленных, но наиболее важных разрезах. Число изученных разрезов было невелико – восемь, но зато каждый разрез был разработан с расчетом, чтобы «догнать и перегнать» Западную Европу и Америку. На обнажениях, где геолог обычно сидит 3–4 часа, мы работали 5–6 дней, а иногда и все десять. Зато был собран исключительный по своему обилию и детальности материал.
Каждый разрез сначала осматривался всеми вместе под руководством автора или в его отсутствие под руководством Б. П. Марковского с целью выяснения общей картины его строения, значения и условий залегания. Затем все работники распределялись по горизонтам. Реже, в наиболее важных случаях, объявлялся «аврал» – и все занимались изучением какого-нибудь одного пласта.
Изучение состояло в самом тщательном замере всех прослойков с точностью до десятка, а иногда и до одного сантиметра, затем записывались их состав, толщина, слоистость, цвет, распределение в массе породы остатков ископаемых животных и состав последних. На сбор фауны, т. е. остатков животных, было обращено главное внимание. Для этого приходилось выворачивать из обнажения и разбивать большое количество плит, глыб и обломков. В тех случаях, когда фауна представляла особенный интерес, мы все вместе сидели на одном пласту по три-четыре дня. Для геологических работ подобная деталь является исключительной, но зато и материал был собран также исключительный. Мы всегда помнили, что «догнать и перегнать» не так легко.
Для каждой речной долины детально изучался наиболее полный и большой разрез, а иногда и два и три. Затем вся экспедиция перебиралась в следующую долину к северу, со всеми палатками, чемоданами и мешками, располагалась у нового обнажения и снова начинала медленно и упорно лезть кверху, изучая, записывая и коллектируя каждый пласт, каждый прослоек. По окончании разреза устраивалось производственное совещание, и новый разрез сравнивался со старым. Отмечались все сходства и различия, намечались нерешенные вопросы и задачи, требующие дальнейшего выяснения.
Затем лагерь снова свертывался, грузился на прочные башкирские телеги и перевозился в следующую долину. Геологи же шли пешком, прослеживая пласты до новых выходов. К сожалению, сплошной лес нередко мешал этому прослеживанию.
