На Южном Устюрте
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Южно-Устюртский отряд Туркменской комплексной экспедиции.
Состав отряда: нач. отряда геолог В. П. Колесников, геоботаник В. Н. Минервин, зоолог Н. М. Михель, пом. геолога по гидрогеологии Л. Н. Андреев, коллектор Г. В. Лебедев, зоолог-препаратор А. П. Морозов и 2 шофера – И. И. Букинский и П. В. Ракшерский. В качестве проводника работал местный казак Тур-Мухамбед.
Хозяйственное освоение Устюрта, этого пустынного района, требует его всестороннего знания, поэтому в комплекс работ нашего отряда входило изучение северного Прикарабугазья и в геологическом, и в геоботаническом, и в зоологическом отношениях.
Район исследования, несмотря на трудности передвижения вьючным путем из-за редкости колодцев, весьма удобен для автотранспорта вследствие ровной поверхности глинистой пустыни. Отряду было предоставлено два автомобиля грузоподъемностью по 1.5 т конструкции ГАЗ, на которых и предполагалось, выйдя из Красноводска в обход Карабугазского залива с юго-востока, сделать серию маршрутов в районе обследования с тем, чтобы вернуться с севера, через Карабугазский пролив. Таким образом предполагалось изучить весьма значительную территорию, около 20000 м2, ограниченную Карабугазским заливом, Каспийским морем, границей между Туркменской ССР и Казакской АССР и южным чинком Устюрта.
Обычный распорядок работы и жизни отряда был таков: утренняя прохлада использовалась для зоологических и ботанических пешеходных экскурсий. Затем, с наступлением жары, отряд выступал в путь. Обычно впереди шла «геологическая» машина, которая делала короткие остановки у выхода коренных пород. Машина биологов шла сзади. Шоферы прекрасно приспособились к запросам научного персонала. Нередко бывали курьезы. Так, например, однажды, при длинном томительном переходе, геолог В. П. Колесников, увлекшись просмотром своих записей, не заметил, как шофер круто свернул с намеченного направления, подъехал к останцу и, остановив машину, вежливо напомнил: «Приехали». Обычно же, когда геолог возвращался с молотком и взятыми образцами горных пород, другой шофер; еще издали кричал: «Ну что, сармат?». Неоднократно останавливалась по инициативе шофера и «биологическая» машина: то шофер заметил «новую птичку», то к общему веселью всех сотрудников находил «границу полыни».
Передвижение днем в жаркое время нисколько не отражалось на работоспособности сотрудников, так как обычно автомашины шли со скоростью до 30 км в час. К тому же спецодежда была до минимума облегчена. Часов с четырех дня, а иногда позднее, делали выбор места для ночевки. Палатки не пользовались почетом, все спали под открытым небом. Дожди здесь редки, зато по ночам страдали от сильных ветров, имеющих выраженный характер бризов: днем ветры дуют от Карабугазского залива, ночью в обратном направлении.
Направление маршрута определялось первоначально по компасу, а затем на ходу по солнцу. Шли по пустыне, придерживаясь заданного основного направления и, периодически делая круги в сторону, выходили на свой след. Делалось это с целью уточнения местоположения боковых заходов для увязки с основной линией маршрута, которая шла от Чагала вдоль побережья Карабугазского залива до Туаркыра и назад вдоль линии колодцев (Демпе, Курк-сагыз, Кош-аджи и др.).
Основная база, где постоянно находилась большая часть снаряжения, в то время как автомашины днем уходили на экскурсии, была нами организована в Сартасе.
Сартас, небольшой поселок с несколькими сотнями жителей, преимущественно казаков и русских, расположен на берегу Карабугазского залива. Здесь работает ряд мелких учреждений: гидрометеорологическая станция, химическая лаборатория, контора Карабугазхимтреста и др., связанные преимущественно с добычей сульфата. Окрестности Сартаса – типичная картина пустынного Южно-Мангышлакского плато: ровная степь, покрытая скудным растительным покровом из полыни и различных солянок, с обильной примесью лишайников. Нередки совершенно голые глинистые участки степи. Плато резко обрывается к Карабугазекому заливу сплошной стеной, где хорошо видно геологическое строение берегов и плато. Подобный характер берега имеют к востоку от Сартаса, к западу же высокий коренной берег далеко отступает от залива и имеет размытый характер, вплоть до Каспийского побережья. Вода Карабугазского залива, как известно, чрезвычайно насыщена различными солями, вследствие чего имеет настолько большой удельный вес, что человек в ней не тонет.
В Карабугазском заливе животная и растительная жизнь почти отсутствует, за исключением бактерий. Тем более интересно было видеть у Сартаса стаи летающих или сидящих на воде фламинго. Что же касается сухопутных животных окрестностей Сартаса, то местная фауна чрезвычайно бедна. Правда, первая зоологическая экскурсия была 19 июля в разгаре лета, когда многие млекопитающие уже залегли в летнюю спячку. Сусликов, например, уже не было, хотя из данных пушных заготовок видно, что они имеют довольно большое промысловое значение. Огромные пространства полынно-солянковой степи, занимающие большую часть территории у Сартаса, безжизненны, и из животных здесь в дневное время наблюдались лишь небольшие группы джейранов и различные ящерицы, из птиц же в большом количестве встречался лишь пустынный чекан. Зато на ночных экскурсиях на автомобиле с зажженными фарами добывалось не мало различных тушканчиков, среди которых интересно отметить крупного тушканчика Северцова. Ночные экскурсии чрезвычайно оригинальны. Автомобиль идет по пустыне со скоростью 6–8 км в час, ориентируясь лишь по звездам или луне, и тушканчик, попав в полосу света, теряется и несколько секунд топчется на месте. Этим-то моментом и пользуются стрелки, сидящие в кузове машины. Таким образом была собрана коллекция тушканчиков.
В сравнении с пустынными пространствами плато, пески в районе Сартаса менее распространены и имеют свой характерный облик флоры и фауны. Так, пески у основания северной Карабугазской косы закреплены растительностью, среди которой из кустарников следует назвать песчаную акацию, белый саксаул и различные кустарниковые солянки, а из травянистого покрова – полынь, песчаную осоку и особенно пырей. Пески более богаты животными. В большом количестве встречаются птицы (пустынная славка, козодой, пустынный сорокопут), а из млекопитающих обычна небольшая полуденная песчанка и особенно зайцы (так называемый заяц Лемана), которые в очень в большом количестве встречались по северной Каргаугазской косе у песчаной возвышенности Дюль-дюль-ата и служили большим подспорьем в питании экспедиции. Наконец, здесь же в песках, в значительном количестве водится лисица.
Особо следует отметить побережье Каспийского моря. К северу образуется сплошной обрыв Южно-Мангышлакского плато в 100 – 150 м и более над уровнем Каспийского моря. Местами этот обрыв так крут, что даже пешеход не везде может спуститься. Южнее побережье Каспийского моря имеет характер до некоторой степени сходный с северной Карабугазской косой: высокий коренной берег, постепенно понижаясь, далеко отходит от моря. Повсюду сильно развиты ракушечные пески – продукт новейших береговых отложений Каспийского моря, появляются кое-где колодцы с пресной водой. В Бекташе имеется даже опытный бахчево-огородный участок (арбузы, дыни, огурцы) карабугазского пригородного хозяйства.
Работа в районе Сартаса продолжалась до конца июля, когда геологи направились в пос. Чагала, к востоку от Сартаса. В промысловом пос. Чагала, расположенном на северном берегу Карабугазского залива, снова была создана база, где экспедиции было предоставлено помещение местного клуба. Чагала является крупным пунктом по добыче сульфата и имеет до 2 000 жителей. Поселок расположен у самого берега залива, под грандиозным обрывом плато. Все население целиком живет на привозной питьевой воде из г. Кара-бугаза, поэтому у пристани имеется ряд огромных цистерн-водохранилищ. Окрестности здесь не такие, как у Сартаса, так как наличие гипсов обусловливает проявление карстовых процессов. К северу от Чагала простирается впадина Карын-ярык, частично заполненная бугристыми песками, закрепленными растительностью. Пески Карын-ярык имеют в основном растительность песков у Дюль-дюль-ата; из животных здесь, кроме полуденной песчанки, была в большом количестве встречена так называемая большая песчанка.
В Чагала был произведен своими силами ремонт автомашин, и по окончании его отряд выступил на восток. Пройдя гипсоносный участок восточной окраины впадины Карын-ярык, машины подошли к западному чинку плато Устюрта. Пологий здесь чинк обычно представляет собой отвесную стену, окружающую плато Устюрт со всех сторон естественной границей. Само плато Устюрт по внешнему облику сильно напоминает Южно-Мангышлакское плато: та же равнина с редкими останцами, кое-где следы слабо развитых водотоков. Растительный покров скуден и однообразен. Основной фон дают полынь и биургун, но в отличие от Южно-Мангышлакского плато здесь встречается черный саксаул. Обильны такырообразные участки, совершенно лишенные растительности. В посещенной части Устюрта и Мангышлакского плато настоящие солончаки редки вследствие слабой водоносности подстилающих поверхность плато пород; встречаются они лишь под чинками, где иногда бывают выходы вод, обычно сильно минерализованных.
Устюрт чрезвычайно беден водою. В посещенном районе колодцы имеются лишь в восточной части. Располагаются они группами в одну линию, вдоль которой идет караванная дорога в Туар-кыр и дальше в Красноводск. Водоносный горизонт расположен на глубине до 30 м. Почти все колодцы запущены и вода в них часто сильно насыщена сероводородом.
В такырообразных понижениях, где расположены упомянутые колодцы, растительность приобретает более оживленный характер и уже издали заметна своей зеленой окраской. В основном здесь различные крупные травянистые многолетники, из которых особенно характерна верблюжья колючка, остающаяся зеленой большую часть лета.
Подобные «травяные оазисы» богаты животными. Особенно часто можно видеть на кустах ящериц-агам. Обычны и зайцы. На рыхлых суглинках встречаются колонии больших песчанок, а в травянистых зарослях водятся мелкие грызуны: серый хомячок и так называемая Вагнерова мышь. Более разнообразна, чем на плато, и орнитофауна, которая в основном та же, что и в бугристых закрепленных песках (пустынная славка, пустынный сорокопут и др.).
В «травяных оазисах» обычны джейраны. Держатся они здесь небольшими группами, до 10 особей вместе. В обследованном районе они, за исключением отдельных особей, встречались преимущественно лишь у «травяных оазисов» и реже близ побережья Каспийского моря. Анализы их желудков показали, что питаются джейраны главным образом лишайниками, чрезвычайно похожими на ягель (так называемый олений мох) и различными солянками. Нахождение остатков панциря рака в желудке у джейрана, убитого на побережье Каспийского моря, с несомненностью показывает, что джейраны поедают морские водоросли и, по-видимому, пьют морскую воду. Последнее обстоятельство не удивительно, принимая во внимание, что морскую воду пьют даже некоторые домашние животные, как, например, верблюды, овцы и даже крупный рогатый скот.
Джейраны чрезвычайно выносливы и быстры: опыты преследования их при помощи автомашин показывают, что они могут бежать со скоростью до 70 км в час, но, правда, непродолжительное время, всего 5–7 минут. То, что джейраны в наибольшем количестве встречались именно в безводных районах на расстоянии около 200 км от ближайшего водопоя, показывает, что они очень продолжительное время могут обходиться без воды, пользуясь ею, по-видимому, из различных растений.
Учитывая такую исключительную приспособленность джейрана к окружающим условиям, нельзя не пожалеть о том, что это животное до сих пор не одомашнено!
Предпринятый 8 августа поход из Чагала на восток и к югу до колодца Туар продолжался 9 суток. Так как маршрут должен был пройти через безводные места, был взят запас воды по 4 шестиведерных бочки на каждую машину. Позднее запас воды был возобновлен лишь в Туаркыре.
12 августа отряд пришел к Туарскому колодцу, 17-го вернулся к Чагалу, а затем, совершив в окрестностях Сартаса ряд коротких дополнительных маршрутов, закончил полевые работы.
