Комплексная экспедиция в Читинскую область
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Читинская область расположена в пределах гористого Забайкалья – промежуточного звена между континентальной Сибирью и Дальним Востоком, находящимся под сильным влиянием Тихого океана.
Главная особенность описываемой территории в чрезвычайной пестроте природных условий; здесь есть районы, близкие по облику к тундре Крайнего Севера, и вместе с тем имеются обширные площади сухих степей, напоминающие своим видом полупустыни Монголии. Это обусловлено главным образом весьма пересеченным горным рельефом. На территории области многократно сменяют друг друга линейно вытянутые параллельные хребты, разделенные межгорными котловинами, в которых и сосредоточены основные населенные пункты и сельскохозяйственные угодья.
Климат области резко континентальный. Зима здесь продолжительная, холодная и на большой части территории малоснежная. Лето теплое, с четко выделяющимися сухим и влажным сезонами. Широко распространена многолетняя мерзлота.
В природном отношении область делится на три крупные резко различные части: северную, центральную и южную. Север характеризуется расчлененным рельефом, горные хребты поднимаются до 3 тыс. метров над уровнем моря. Здесь распространены гольцы и широко представлено предгольцовое редколесье. Горы центральной части менее высоки – до 1800 метров, тут господство лиственничной тайги. На юге области обширные пространства по дну и склонам межгорных котловин заняты степями и лесостепями.
В хозяйственном отношении территория Читинской области используется очень неравномерно. Южные равнины и низкогорные пространства густо заселены и хорошо освоены, что же касается горных районов центральной и северной частей, то они мало населены и освоены слабо. Поэтому при проведении своих исследований мы уделяли большое внимание изучению условий инженерного и сельскохозяйственного освоения различных по своему характеру природных районов.
В прошлом территория Читинской области была отсталой сибирской окраиной, местом ссылки царской России. Почти единственным используемым богатством этого края было золото. При этом добыча золота была развита в основном в южной, наиболее обжитой части, которую пересекала Транссибирская магистраль.
С установлением советской власти все дальше и дальше на север стали проникать исследователи, в первую очередь геологи и геодезисты. Теперь Читинская область считается одной из богатейших по запасам самых разнообразных полезных ископаемых.
Задача последних лет – всестороннее изучение природных условий и хозяйства Читинской области. Эту работу с 1957 г. выполняла крупная Забайкальская комплексная экспедиция Совета по изучению производительных сил Академии наук СССР. В работе экспедиции, кроме СОПСа, приняли участие коллективы нескольких институтов Академии наук: Геологического, Почвенного имени В. В. Докучаева, Географии. Экспедиция объединяла несколько десятков отрядов самых различных направлений: экономические, гидрологические, мерзлотоведения, сельскохозяйственные (почвенные, ботанические, животноводческие, водного хозяйства), физико-географические (в том числе климатические и геоморфологические) и т. д.
Участие в экспедиционных работах большого числа специалистов различных отраслей науки совершенно необходимо, так как только комплексные географические исследования могут дать правильную оценку всей совокупности природных условий того или иного района.
Авторы этой статьи входили в состав физико-географического отряда, задачей которого было изучение природных условий области и основных природных комплексов с точки зрения возможности их хозяйственного освоения. Конечным результатом этих исследований является природное районирование области.
Известно, что теперь географы имеют дело не с такими территориями, на которые еще не ступала нога исследователя, а изучают земли, уже закартированные и, как правило, в той или иной мере уже обследованные. Поэтому теперь от географа требуется не простое описание того или иного района, а подробные данные об условиях ведения хозяйства (сельскохозяйственного производства, дорожного строительства и т. д.).
Нам прежде всего предстояло ознакомиться со всем накопившимся литературным, фондовым и картографическим материалом.
До выезда в поле мы просмотрели топографические карты разных масштабов, специально-отраслевые карты, аэрофотоснимки и ознакомились с имеющимися климатическими и гидрологическими материалами справочного характера, с данными об урожайности различных культур на сортоиспытательных участках, с материалами стационаров и полустационаров по изучению почв и растительности.
Принимая во внимание природные различия области, наш отряд был разбит на три самостоятельные рабочие группы. Север области исследовала группа, возглавляемая начальником всего отряда В. С. Преображенским, в центральной части работала группа под руководством Л. И. Мухиной, а на юге – группа Н. В. Фадеевой.
Полевые работы в северной и центральной частях области приходилось вести в условиях полного бездорожья, где единственными путями сообщения были вьючные тропы, а единственным видом транспорта – северный олень. По опыту прошлых лет мы знали, что выполнение работ в срок во многом зависит от того, сумеет ли экспедиция своевременно получить на месте оленей и опытных каюров-проводников. Поэтому еще ранней весной мы списались с колхозами Каларского и Тунгокоченского районов. К моменту выезда в поле вопрос об оленях и каюрах был разрешен: арендованные у колхозов олени с каюрами прибывали к месту начала наших работ в установленные сроки.
В южной части области, обладающей довольно густой сетью автогужевых дорог, группа пользовалась автомашиной ГАЗ-61. Но маршруты подчас приходилось вести по плохим дорогам, а то и вовсе по бездорожью, и мы продвигались с большим трудом.
Исследование южной группы
Исследования этой группы проводились на территории, расположенной к югу от железнодорожной магистрали Москва – Владивосток. Здесь наибольшая в области пестрота природных условий. Обширные равнины и мелкосопочные приаргунские и приононские степи, уходящие на юге в Монголию; горные лесостепи, как бы «подковой» огромных размеров обрамляющие степные территории; островные степи – Нерчинские, Агинские и другие, расположенные в межгорных понижениях, склоны которых носят лесостепной характер, и, наконец, горная тайга на склонах и вершинах самых высоких хребтов. Своеобразие орографических условий (частое чередование хребтов и межгорных понижений) определяет на большей части территории их сложную мозаичность.
В настоящее время работа географов, так же как и геологов, почвоведов и ботаников, тесно связана с картированием. Составление типологических карт требует от географов набора большого количества точек, необходимых для выявления природных территориальных комплексов и их картографирования в поле, а также сбора материала для составления текстовых характеристик. Проводя подобные работы, географ уже не может ограничиться редкими рекогносцировочными маршрутами, позволяющими ему выяснить самые общие природные закономерности. Сеть маршрутов становится густой, позволяющей производить площадное картирование территории. Как показал наш опыт, при работе на автомашине в каждый полевой сезон исследователь набирает по 250–350 рабочих точек и, помимо того, составляет столько же межточечных описаний. Длина рабочих автомаршрутов за полевой сезон достигает нескольких (от 3 до 6) тысяч километров. В течение рабочего дня, как правило, производилось от 4 до 6 ключевых описаний, причем на каждой точке работы продолжались от 70 до 100 минут.
За это время описывался рельеф, осматривались обнажения, отрывался и описывался почвенный разрез, давалась характеристика растительным группировкам; в случае надобности брали почвенные образцы и гербарии. В течение рабочего дня длина маршрута составляла обычно 80–100 километров.
Летом 1959 г. в нашей группе было 4 человека: руководитель работ Н. Ф. Фадеева, коллектор Т. К. Иванова, рабочий Ю. Попков и шофер Г. И. Алферов. Коллектив небольшой, но достаточный для нормальной и четкой работы. Необходимым условием для выполнения всех поставленных перед отрядом задач являются строго налаженный быт и крепкая дисциплина. Рабочий день начинался в 6 часов утра приготовлением дежурным пищи для всего коллектива. В 7 часов был общий подъем; один час давался на завтрак, снятие палаток, упаковку вещей в машину. В 8 часов утра отряд выезжал по заранее намеченному маршруту. В нужных местах брались рабочие точки. Среди дня делались кратковременные остановки на обед, а затем отряд направлялся дальше.
Казалось бы, благодаря передвижению отряда на автомашине группа должна быть ограждена от каких-либо тягот пути, но это далеко не так. Дороги области коварны, и в дождливое время приходилось не раз за день вытаскивать машину из грязи. Весь отряд вооружался лопатами, бревнами и другими подручными средствами, и в конце концов машина оказывалась на сухом месте.
На ночлег отряд останавливается, как правило, с наступлением темноты. Обязанности между членами отряда строго распределены: один выполняет всю работу по приготовлению пищи на костре, остальные разгружают машину, ставят палатки. И какой же вкусной покажется традиционная полевая каша с мясными консервами после трудного, но интересного дня, а затем еще долго спорим у костра, обсуждая впечатления пройденного пути; когда же день нас не так утомлял, поем задушевные экспедиционные песни и немного грустим по дому.
Работа центральной группы
Центральная группа в составе руководителя Л. И. Мухиной, двух коллекторов – студенток IV курса географического факультета МГУ Л. В. Козловой и В. М. Чистяковой – и рабочего, учащегося одной из московских школ В. Лапшина должна была провести исследования в горно-таежной части области к северу от железнодорожной магистрали. Эта территория богата полезными ископаемыми, но ее природные условия еще очень плохо изучены.
Из Читы мы выехали несколько необычно – на автомашине. Нам важно было проследить переход нерчинских лесостепей в тайгу. Автомобиль доставил нас в пос. Усугли, который стоит на правом притоке Нерчи – Ульдурге. От Усуглей до Кыкера мы совершили пеший маршрут, а все наше снаряжение прекрасно разместилось на подводе, запряженной парой лошадей. Конечно, было бы неплохо так и продолжать свой путь, но дальше единственным видом транспорта могли служить северные олени. Они одинаково легко проходят и по болотам и по каменистым россыпям, очень неприхотливы к еде и довольствуются подножным кормом.
В Кыкере в состав нашей группы вошел оленевод А. В. Урпиулов. Итак, нас стало пятеро, и у нас было десять оленей. Такое соотношение людей и транспортных средств (1:2) минимально допустимое, и приходится ограничивать себя буквально во всем: брать строго рассчитанное количество продуктов и лишь самые необходимые вещи. Пришлось отказать себе в резиновой надувной лодке, а она очень помогла бы нам при некоторых переправах.
Все наше снаряжение было размещено во вьюках. В пути почти ежедневно приходилось заниматься сортировкой грузов, ведь постепенно расходуются продукты, но зато набираются образцы почв и гербарий, поэтому надо постоянно следить за грузом и равномерно распределять его по вьюкам. Каждый олень может везти не больше 25–30 килограммов, причем по весу вьюки с обеих сторон должны быть одинаковыми, иначе они все время будут сбиваться.
Распорядок дня в поле у нас такой. Утром после завтрака свертываем лагерь и делимся на две подгруппы: двое мужчин (оленевод и рабочий или коллектор, по очереди) направляются с караваном оленей к условленному месту следующей стоянки, остальные идут рабочим маршрутом. На маршруте даем полное описание заранее выбранных географических точек, ведем подробные межточечные описания. Всего за день мы успеваем обработать 4–6 точек и пройти 10–15 километров.
Основное направление маршрутов выбирается, как правило, по долинам рек, но вместе с тем мы делаем очень много поперечных пересечений: проходим от русла реки до самого водораздела и устанавливаем, как происходит смена типов местности, картируем их контуры, собираем материал для их текстовой характеристики.
Чаще всего мы идем или совсем без тропы или по едва заметной тропке, которой даже нет на карте. Лишь изредка нам посчастливится, и мы пройдем часть пути по тракторным дорогам, которые теперь все чаще встречаются на подходах к разведуемым месторождениям.
В первую половину лета работа идет беспрепятственно – погода стоит теплая и сухая, но примерно с середины июля начинается дождливый период, и нам все труднее передвигаться: массу времени и сил отнимают переправы через таежные реки. Во время дождей даже маленькие речки невозможно перейти вброд и приходится наводить переправы.
Обычно мы выбираем на берегу речки дерево и валим его так, чтобы вершина легла на противоположной стороне. Тогда-то можно перейти самим и перенести вьюки, олени же переправляются вплавь. Иногда за день приходится преодолевать три-четыре такие преграды. Гораздо сложнее форсировать крупные реки; приходится или строить плот, а это возможно лишь там, где поблизости есть сосна (лиственница в воде тонет), или ждать, когда спадет вода, и тогда уже переходить вброд. Но и на плоту переправа не всегда удается – течение во время паводка становится настолько быстрым, что управлять плотом невозможно.
Нередко нас и наших оленей одолевает гнус: комары, мошки и оводы. Временами оводов становится так много, что олени совершенно не могут идти под вьюками, в такие дни мы вынуждены менять режим дня: вставать в 3 часа утра с тем чтобы олени могли дойти до следующей стоянки до 9 часов, когда солнце уже начинает сильно греть и оводов становится несметное множество.
На севере
Небольшой самолет, на борту которого находились почти все участники северной группы отряда: руководитель группы В.С. Преображенский и коллекторы – студенты географического факультета Московского государственного университета Т. Д. Александрова и И. Е. Тимашев, – поднялся с Читинского аэродрома и взял курс на Чару. Очень быстро промелькнули городские кварталы, и вот уже под крылом самолета безбрежная тайга, прорезанная множеством извивающихся голубых лент.
Больше двух часов мы летим над тайгой. Кое-где на вершинах хребтов – скалистые останцы и каменистые россыпи. Вот преодолен и последний горный барьер, отделяющий от нас Чарскую котловину, – гольцовый хребет Удокан. Перед нами днище огромной впадины с обширными заболоченными лугами, с множеством озер среди моренных холмов. А вот и чудо природы, с которым мы были знакомы по прошлогодним маршрутам, – «Чарская пустыня», или, как ее называют «урочище Пески». Это огромный массив флювиогляциальных песков с прекрасно выраженными в рельефе огромными барханами. Через несколько минут самолет приземлится, а пока мы любуемся припорошенными снегом кодарскими вершинами, которые поднимаются до высоты 3000 метров. Вот наконец и Чара. Здесь нас должны ждать олени, отсюда мы начнем свой путь к ледникам.
Изучение ледников – одна из основных задач северной группы на 1959 г. Весьма любопытны исследования этих ледников. Ледники Кодара издавна были известны местным оленеводам – эвенкам. Первые же упоминания о них в литературе появились в сообщениях французского путешественника, члена-сотрудника Русского географического общества Ж. Мартена. В 1883 г. он совершил путешествие от приисков олекминской системы к верховьям Амура и перевалил через хребет Кодар на пути от озера Ничатка к Чарской котловине. Ж. Мартен отмечал, что перевал был весьма труден из-за трещин ледников, покрывающих северный склон хребта. В трещине ледника погиб один из оленеводов, сопровождавших Ж. Мартена.
Позднейшие исследователи (В. А. Обручев, Е. В. Павловский) поставили под сомнение сведения о здешнем оледенении, сообщенные Ж. Мартеном. И только в последние десятилетия в отчетах геологов вновь появились бесспорные известия о существовании небольших ледников на Кодаре.
Сотрудники Института географии Академии наук СССР, изучая аэрофотоматериалы по Кодару, выяснили, что в осевой части хребта расположено довольно значительное число разнообразных по размерам и по форме ледников.
Итак, наличие ледников в Кодаре было установлено. Но какие они? В каких условиях «живут», и не являются ли они всего лишь реликтами древнего оледенения? Вот вопросы, которые интересовали нас. Мы поставили себе целью изучить физико-географические условия этого своеобразного, удаленного на сотни километров от Тихого и Северного Ледовитого океанов ледникового района и исследовать морфологию поверхности ледников.
На третий день нашего пребывания в Чаре оленеводы В. И. Трынкин и И. А. Трынкина из колхоза «Заря» пригнали пятнадцать оленей. В ожидании оленей мы занимались распределением на вьюки грузов и отбором снаряжения, которое нам будет необходимо в первую очередь, ибо хотя путь предстоял и недалекий, но трудный, и наши пятнадцать оленей не могли увезти все сразу. Поэтому было решено, что, как только мы разобьем свой базовый лагерь, наш оленевод снова вернется в Чару, чтобы забрать весь остальной груз.
И вот мы снова в пути. Сравнительно легко и быстро прошли по днищу Чарской котловины и начали подъем на Кодар. Шли вверх по Верхнему Сакукану; путь был нелегок. Сначала пробирались по тайге, которая на высоте около 1300 метров сменилась подгольцовым редколесьем и зарослями кедрового стланика. Стланик часто образовывал непроходимые заросли, которые приходилось прорубать, гораздо круче стали подъемы, то и дело приходилось идти по голым каменистым россыпям. Но мы упорно продвигались вперед и наконец вышли на водораздел. Перед нами – величественная панорама Кодарского хребта, который по красоте вряд ли уступает Кавказу и Памиру. Дикие горные цепи, сильно расчлененные скалистые гребни, вершины-небоскребы с многосотметровыми, почти отвесными скальными стенами, ледниковые поля и пятна снежников. Близ одного из ледников мы выбрали место для лагеря и начали основательно устраиваться, так как здесь, около ледников, нам предстояло провести немало времени.
Наши работы носили полустационарный характер. Мы должны были изучить рельеф ледникового района, климатическую обстановку и главным образом те ее стороны, которые имеют наибольшее значение для питания и таяния ледника. Для этого мы оборудовали небольшую метеоплощадку, где велись наблюдения за температурой и влажностью воздуха, за облачностью, направлением ветра, минимальной температурой на поверхности почвы и снежным покровом. К сожалению, вследствие малочисленности группы, наблюдения велись нерегулярно, в частности, как правило, исключались наблюдения в ночные часы. Для изучения свойств снежного покрова, запасов воды в снеге – количества выпадающих в виде снега осадков – мы копали в снежной толще в пределах фирновых бассейнов шурфы, глубина которых иногда превышала четыре метра. Шурфами удалось пройти толщу, отложенную не только за зиму 1958/59 г., но и за несколько предшествующих лет.
Наши наблюдения дали интереснейший материал, который позволил существенно изменить представление о климате района. (О результатах исследования ледникового района см. работу В. С. Преображенского «Кодарский ледниковый район». М., 1960).
Оказалось, что в отличие от большей части малоснежного Забайкалья здесь за год выпадает около 1000 миллиметров осадков и большая часть их в виде снега.
Практически снег может выпадать здесь в любой из летних месяцев. Вообще лето на Кодаре короткое, прохладное, с преобладанием пасмурной, дождливой погоды, нередко с ветрами. Если к этому добавить, что в приледниковой зоне нет ни деревьев, ни кустарников, которые могли бы служить топливом, то можно себе представить, в каких условиях приходится работать исследователям в высокогорье.
Быт наш был довольно суров. Ранний подъем, приготовление нехитрого завтрака на небольшом альпинистском примусе и дальше напряженный трудовой день: метеорологические наблюдения, подробное описание рельефа, маршруты к ледникам и изучение их морфологии, копка шурфов и описание снежной толщи и т. д. В конце дня возвращаемся к своим палаткам и невольно вспоминаем тайгу, где в любую погоду можно было разжечь хороший костер, на котором так быстро варится ужин и около которого можно как следует высушить одежду и обувь или просто посидеть перед сном. Мы были лишены всего этого, но не унывали и, придя вечером в лагерь, разжигали вместо костра свой примус, приводили в порядок дневные записки, записывали в «вечерний» дневник общие впечатления дня, готовились к завтрашним маршрутам – словом, вели обычный полевой образ жизни. Но высокогорье имеет одно существенное преимущество перед таежными районами: здесь почти нет ни мошки, ни комаров, ни оводов, которые в тайге доставляют немало неприятностей не только людям, но и оленям.
