Янская зоологическая экспедиция
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Верховья Адычи, Яно-Оймяконское нагорье с системой сравнительно небольших горных хребтов – труднодоступный и почти необитаемый край, край открытых и, видимо, в еще большей степени неоткрытых богатств.
Долгое время край оставался безлюдным. Лишь зимой оживал он, когда реки Адыча и Нельгесе сковывались льдом и по ним вереницей шли автомашины с грузами для трудящихся Верхоянья. В верховья же Адычи заглядывали лишь немногочисленные охотники. Летом сюда с большим трудом добирались редкие экспедиции.
С середины 30-х годов, после М. И. Ткаченко, здесь не ступала нога зоолога. Лишь в последние годы ученые Якутского филиала Академии наук СССР совершили сюда несколько экспедиций, о которых мы и хотим рассказать.
Край переживает сейчас свое второе рождение. На ключах и больших реках встречаются следы деятельности человека: избушки, полузасыпанные шурфы, тянущиеся по горным склонам канавы и другие следы геологоразведчиков. На высоких точках хребтов виднеются триангуляционные вышки, а местами красные столбики реперов. Здесь прошли геодезисты.
И вот сюда снова пришел человек, вооруженный мощной техникой. На берегах Адычи загудели автомашины и бульдозеры, заработали буровые установки, в небе появились трудолюбивые АН-2. Меняется облик края. До 1958 г. здесь редко можно было встретить человека, а ныне даже по бурной Адыче плывут моторные лодки.
Вот в этот еще только осваиваемый район и направилась наша экспедиция.
В один из последних дней апреля 1959 г. мы на аэродроме в Якутске. Вид у нашей группы весьма своеобразный. Даже для привыкших ко всему пассажиров якутского аэропорта картина несколько необычная. Горы экспедиционного снаряжения и шесть собак лаек. Собаки рвутся с привязи, лают и грызутся между собой. Вокруг много любопытных, находятся даже такие, кто интересуется, нельзя ли одну из собак купить. Но вот к вокзалу подруливает серебристый ИЛ-14, кончается суматоха, обычная при всяком отъезде, и уже через час далеко внизу видны бесконечные цепи Верхоянского хребта. В самолете, кроме нас, всего два пассажира – женщина и мужчина. Женщина первое время с опаской поглядывает на нашу собачью свору, но вскоре успокаивается: собаки ведут себя «мирно».
Еще немного – и внизу замелькала белая лента Яны, проплыли домики Верхоянска; самолет начинает снижаться. Мы садимся в районном центре Батагай. В 1926 г. М. И. Ткаченко на этот путь потратил 45 дней, а сегодня мы его преодолели за 2,5 часа. Дальше нам предстоит путь по земле.
Запасаемся продовольствием, бензином для подвесных лодочных моторов. Наконец прибывают из Якутска последние три участника экспедиции и еще две лайки. И вот ЗИЛ-151 – «краб», как его называют здесь шоферы, мчит нас на юго-восток.
Но этот путь не всегда гладок. Хотя мы в Заполярье, весеннее солнце исправно делает свое дело: дорога портится буквально на глазах. Лишь когда машина выходит на Адычу, на ее ровный ледяной панцирь, вздыхаем с облегчением.
Мы поднимаемся к верховьям. Река постепенно становится все уже, а берега круче и выше. Местами на перекатах машина идет по гальке – река промерзла до дна и сток прекратился. Порой, ломая тонкий ледок, преодолеваем наледи.
Ночуем на метеостанции Усть-Чаркы, рано утром снова в путь.
Вот и устье р. Нельгесе, и наезженная лента дороги уходит по ней вправо. Перед нами снежная целина Адычи, на которой едва угадываются заметенные следы прошедших автомашин геологоразведчиков. Часто встречаются «свистуны», где свирепствуют ветры, поэтому под колесами то чистый лед, то надувы снега. Ревет с натугой мотор, машина упорно пробивается вперед.
Минуем базу геологической экспедиции, еще один стан геологов – и вот мы у цели – у впадения Неньделге. Попытки пробиться вверх по реке не увенчались успехом, и мы останавливаемся у ее устья. Здесь небольшая заброшенная избушка. Быстро разгружена машина, избушка приспособлена для жилья, на огоньке уже закипает чайник – первый привал в поле, а предстоит их еще так много, работа рассчитана до осени.
Ушла машина, надолго прервана связь с внешним миром. Нас здесь семь человек: двое – Олег Егоров и Иван Шитарев – займутся изучением копытных (снежного барана, лося, кабарги и северного оленя), трое – Володя Кривошеев, Нургустан Сивцев и я – сбором сведений о мышевидных грызунах и насекомоядных, один – Николай Губанов – будет вести гельминтологические исследования и один, точнее, одна – Галя Егорова... отдыхать. Не все едут на юг, в санаторий, есть и такие, кто проводит свой отпуск в Заполярье, в поле. Сюда она приехала с мужем, она геолог, и мы не сомневаемся, что ее участие в экспедиции принесет только пользу.
Первые дни уходят, как обычно, на различные подготовительные и хозяйственные дела, в том числе на попытки обеспечить себя мясом. А весна все больше вступает в свои права. Начинают токовать самцы белой куропатки, появились горные вьюрки и белая трясогузка. Наконец, кое-где нет-нет да и услышишь жужжанье мухи, появились и первые комары – значит, наступает для нас «веселая» пора, когда без накомарника или диметилфталата в лес не пойдешь.
Ежедневно ставим по 100–150 плашек (Самолов, применяемый для добычи мелких зверей), работа не трудная, но требующая аккуратности и системы: установка, два дня проверки, съемка и перестановка плашек на новое место. И так изо дня в день. Ловится плохо. Только 8 мая поймали первых двух красных полевок. Численность мышевидных очень низкая.
Неньделге впадает в Адычу почти под прямым углом, образуя большую галечную косу. Обе реки сравнительно неширокие и текут в глубоких каньонах. Древняя речная долина достигает местами десяти километров и отличается сильно пересеченным рельефом. Разбросанные то крупными, то более мелкими массивами горы достигают здесь 1200 метров над уровнем моря. Лесная растительность не доходит до их вершины. За верхней границей леса расположены альпийские луга, горные тундры и гольцы. По склонам часто встречаются остепненные участки.
На этих горных массивах и держатся снежные бараны. Изредка в бинокль удается с нашего бивака увидеть, как они ходят далеко наверху. Все склоны истоптаны их тропами. На выбитых тропах уплотненный снег долго не тает, и тогда тропы представляются белыми лентами, летом же они выделяются темными полосами, опоясывающими склоны горных вершин.
Много бараньих троп и внизу, около реки. Здесь они идут по самым краям цокольных террас, обрывающихся стометровыми обрывами к Адыче и Неньделге. По этим же тропам бегает и кабарожка – безрогий и самый мелкий из наших оленей.
Ходят по бараньим тропам и волк с росомахой.
Летом бараны спускаются с гор к реке. Их часто можно видеть рано утром на обрывах крутых речных берегов, а днем и вечером на отлогих берегах ключей.
9 мая – День Победы и день нашей первой удачи. Олег ходил вверх по Неньделге и на одном из отстоев убил снежного барана. Теперь на несколько дней и мы и собаки обеспечены мясом, а то на них уже жалко было смотреть, с такой неохотой ели они пустую пшенную кашу.
Снег тает все сильнее, и на Адыче появилась вода. На нашем береговом обрывчике пробиваются первые бутоны прострела желтеющего, называемого в Якутии подснежником, а вскоре они зацвели по всему склону.
На базе все постепенно благоустраивается. Выстроили пекарню, ледник, подобие лаборатории, где можно обрабатывать полевые сборы и производить гельминтологические вскрытия. На очереди большая работа – строительство двух лодок. На одну лодку тес есть, а на вторую доски нужно тесать из целых бревен. Большой специалист по этой части Коля Губанов. Во главе с ним отправляемся в распадочек на левом берегу Адычи, где стоят высокие и прямые лиственницы.
За два дня свалили, раскололи, грубо отесали и переправили частично по льду, частично по воде на базу восемь плах.
Теперь эти плахи нужно было вытесать, выстрогать, а потом сшивать из них лодку. На краю склона выросла целая верфь, первая лодка уже заложена.
Сегодня днем ходил с Белкой, пятимесячным щенком лайкой, в ближайший распадок по Адыче. Хотели пройти в его вершину. День оказался очень удачным – не успели пройти по распадку и 200 метров, как на склоне подняли и убили кабарожку. Только прошли вверх по распадку еще около 200 метров, как на противоположном склоне подняли вторую кабарожку. Раненая, она свалилась на дно распадка. Белка, впервые видящая живого крупного зверя, долго не решалась к нему приблизиться и облаяла его издали. Трофеем оказался великолепный самец с клыками длиною в 7 сантиметров.
Не прошло и полутора часов – а два зверя лежат перед нами, и до дома всего около километра. Мы с Белкой возвращаемся героями, тем более что остальные вернулись ни с чем. Особенная досада написана на лице нашего «главного охотника» Ивана Шитарева.
С каждым днем забот все больше, и я успеваю делать в дневнике лишь короткие записи...
12 мая. Сегодня шел первый дождь. Белые куропатки начали линять. Летнее коричневое перо у них на шее и голове, отдельные перья – на спине и крестце. На Неньделге куропатки мало, и особенно редка здесь тундряная...
По всем признакам гон у зайцев прошел в конце апреля, то есть почти в те же сроки, что и в Центральной Якутии. Заяц еще полностью белый, но шерсть уже выпадает клочьями, а мездра на хребте и боках синяя.
17 мая. Поздно ночью вернулся Олег, он убил двух медведей. Убил далеко, за мясом приходится снаряжать целую экспедицию – четырех человек с резиновой лодкой. Возвращаются они на другой день, двое пешком, двое в резиновой лодке с мясом. По Неньделге идет масса воды, но льда почти нет. Он весь смерзся с дном реки и понемногу оттаивает и отрывается небольшими льдинами, так что ледохода фактически нет. На Адыче начался ледоход, но в этом году проходит он вяло, вода сравнительно небольшая, и много льдин остается на косах.
У нас своеобразный распорядок дня. Дни длинные, ночи светлые. Спать ложимся поздно, часто тогда, когда уже начинает всходить солнце. Некоторые из нас вообще предпочитают работать «ночью» – меньше комаров и не так жарко ходить.
26 мая. Вечером раза четыре слышали кукушку.
27 мая. Прилетели ласточки. Вода в Адыче понемногу начинает прибывать. Надо торопиться с постройкой лодок. Первая уже готова, вытесаны доски и на вторую, но с ней еще много работы.
25 июня. Вчера видели стайку черных казарок-немков, а сегодня стайку широконосок и трех турпанов. Рыба – ни таймень, ни ленок – на спиннинг не ловится. Очевидно, сказываются неблагоприятные гидрологические условия года – низкая весенняя вода, по-видимому, не позволила рыбе подняться в верховья рек.
26 июня. Пасмурный день, иногда накрапывает дождь.
Стороной прошла гроза, был слышен гром. Начали сшивать днище лодки. Работа спорится, и вот уже пришита первая доска нижнего обвода, за ней – вторая. Говорят: «Сделал нижний обвод – лодья почти готова». И это верно. Дальше дело идет быстрее и легче, с каждой новой доской все яснее вырисовываются контуры лодки.
Сегодня произошел интересный случай. Около четырех часов утра сидели все и «ужинали», как вдруг на галечной косе показалась бегущая кабарожка, которая остановилась прямо против нас в каких-нибудь 40 метрах. Пока бегали за ружьями, налетели собаки и загнали кабарожку в реку. Шум, крик, суматоха продолжались, наверное, с полчаса, но наконец великолепный экземпляр самца кабарги стал нашим трофеем...
27 июня был последним днем нашего пребывания в устье Неньделге. К вечеру спустились вниз по Адыче. Предстоит проделать более чем тысячекилометровый маршрут до устья Яны. Вода достаточно высокая, и мы легко преодолеваем непроходимый в межень Усть-Неньделгский перекат. Сильное течение позволяет быстро добраться до ключа Соревнование.
В десяти километрах ниже Соревнования благополучно минуем столь памятную нам с Нургустаном скалу на левом берегу Адычи. Здесь в июне 1957 г. нас подстерегла беда. Нашу перегруженную лодку захлестнуло волной, и мы оказались в воде. Меня на перевернутой лодке понесло к скалам правого берега, а Нургустана на вьючном ящике по бурунам вдоль левого берега. Между нами вся река оказалась заполненной плывущим экспедиционным снаряжением. Стоявшие на скале у самой воды две самки снежных баранов с тремя ягнятами с удивлением взирали на эту картину и убежали вверх по склону, лишь услышав наши голоса. Нургустан выбрался к подножию почти отвесного левого берега, а я на косу правого. Лодку и большинство экспедиционного снаряжения унесло, ружья пошли ко дну. Работа, конечно, оказалась сорванной. К ближайшему населенному пункту – водомерному посту, расположенному в 25 километрах, пришлось идти пешком, мокрыми, без спичек, с одними ножами и порознь; Нургустан к тому же остался без сапог.
Сегодня на этом «историческом месте» большой поселок геологической экспедиции с почтой и аэродромом. Много народу, и ничто не напоминает той картины, которая была здесь два года назад. Вечером добираемся до устья Нельгесе. Олега, который вместе с Галей отплыл несколькими днями раньше, здесь нет, но стоит его палатка.
Около палатки обнаружили на песке след крупного медведя. Оказалось, что прошел он днем, когда Олег с Галей были на другом берегу Нельгесе на косе. Ни они, ни собаки медведя не заметили. На другой день все вместе выезжаем на двух лодках вниз, в Усть-Чаркы. И на Нельгесе рыбная ловля оказалась неудачной. На спиннинг поймали всего небольшого тайменя да пару ленков.
В Усть-Чаркы мы расстаемся. Галя уплывает дальше вниз на резиновой лодке, назад на Нельгесе ушел Олег. Мы втроем остаемся в Усть-Чарках почти на полмесяца. Погода стоит отвратительная, почти каждый день льет дождь, вода в Адыге стремительно поднимается. 16 июля она достигает такого уровня, какого не отмечали здесь за все предыдущие годы. На реку страшно смотреть. По ней гуляют большие валы, река бурлит и играет. По течению стремительно несется масса валежника и пустых бочек, которых порой можно насчитать до десятка одновременно. Позже на Адыче и Яне нам часто приходилось встречать их разбросанными по берегам.
23 июля расстаемся с гостеприимными Усть-Чарками. Выезжаем на лодке с подвесным мотором и тянем на буксире «резинку». Все снаряжение и мы в одну лодку не умещаемся. Мотор работает хорошо, идем быстро, делая около 20 километров в час. Вода большая, на перекатах глубоко, сравнительно небольшие буруны легко обходим стороной. Все идет хорошо, но для благодушия места быть не должно. Об этом напоминает небольшой деревянный памятник на пустом берегу погибшему на перекате путнику.
Через два часа, пройдя 45 километров, останавливаемся на большой косе у лога, носящего на карте поэтическое название Красная Долина. Действительно, образующие ее холмы имеют красноватый цвет. Однако жители обычно называют это место Рестораном. Здесь старое, довольно просторное зимовье с большой конюшней, где в 30–40-х годах останавливались возчики, доставлявшие грузы в верховья Адычи. Позднее тут отдыхали шофера идущих по автозимнику машин. Так и закрепилось за этим местом довольно странное для глухой тайги название Ресторан. Теперь в Ресторане остановилась наша группа и продолжала свою обычную работу.
Полевки ловились плохо, но для других исследований материала было достаточно. На заливаемых в полую воду «мочажинках» нашли несколько выводков чирков-клоктунов. Пока самка всеми силами пытается отвлечь нас от выводка, довольно крупные, но еще не летающие утята забиваются в густую траву. Окруженные со всех сторон, они выплывают на открытое место и «позволяют» себя сфотографировать.
Володя чуть не «раздавил» медведя. В конце косы мы встретили довольно свежие медвежьи следы и следы лосей. В обратную сторону Володя решил возвращаться верхом по цокольной террасе, достигающей здесь высоты около 70 метров. Стал он подниматься наверх по небольшому распадку, а медведь и выскочил у него «из-под ног». Наш «медвежатник» так растерялся, что и не выстрелил по нему.
Ночью только легли спать, как по осыпи около избушки со страшным грохотом посыпались камни. Выскочили с ружьями, но густой туман, повисший над рекой, помешал что-либо рассмотреть, по-видимому, прошли переплывшие реку лоси. Почуяв человека, они поднялись в гору по крутой осыпи, минуя обитаемую избушку.
Следующая ночевка в устье Борулаха – спокойной, неширокой реки, по которой даже с буксиром мы сумели подняться почти на два километра. Берега реки низкие, залитые полыми водами, и найти сносное место для установки палатки стоило большого труда. Здесь же поблизости обнаружили утонувшую в паводок зайчиху. При вскрытии обнаруживаем пять эмбрионов второй беременности и ясные следы первой, в виде шести темных послеплодных пятен. Зайчата, по всей видимости, тоже погибли в паводок.
На устье Борулаха видели два выводка гусей-пискулек. В одном выводке – пара старых с четырьмя молодыми, величиной почти со взрослых, но еще не летными. В другом – восемь маленьких гусят.
Следующая остановка в поселке Оюн-Хомото. Здесь нас ждало горькое разочарование – оставленная весной бочка бензина унесена паводком. Теперь горючее придется строго экономить.
Ниже Оюн-Хомото Адыча сильно петляет, будто стремится, вырвавшись из гор, израсходовать накопившуюся в ней энергию. Трудно даже определить, в каком направлении едем: солнце то спереди, то сзади, то сбоку. Река широкая и спокойная, но воды еще мутные, а на поверхности плывет много валежника.
К вечеру достигаем Туостаха – одного из самых крупных притоков Адычи. Его чистые воды резко выделяются четкой полосой вдоль правого берега Адычи. Туостах течет по равнине, называемой Туостахской впадиной, но ниже его устья снова начинаются горы. Адыча пересекает здесь северо-западные отроги хребта Черского. Прямо против устья Туостаха вершины гор усеяны массой останцов, впечатление такое, будто там расположился целый город с причудливыми строениями.
В устье Туостаха работаем пять дней. Место интересное: большие луга, на которых обитает множество длиннохвостых сусликов, значительны участки, поросшие диким хреном. Встречаются и засоленные места, где травянистая растительность чахлая, почти вся поеденная кобылкой. На гривах между лугами, занятых листвягом, колонии пищух. Нет ни каменистых осыпей, ни гор, а пищухи живут и образуют большие колонии. Из мышевидных поймали только трех красных полевок.
В густом кустарнике держится заяц-беляк. Поймали пять зайчат, судя по их размерам и весу, им по 1–1,5 месяца, а следовательно, появились они в конце первой декады июня.
Близ нашей палатки небольшая избушка, в ней живут охотники, промышляющие здесь зимой. По берегам туостахской протоки встречаются их плашки на горностая.
Начало августа, погода установилась теплая. После обильных дождей появилась масса грибов – маслят. За час-полтора легко наберешь большое ведро. Наконец-то в изобилии на нашем стане и рыба. В сеть попадают довольно крупные окуни, а на удочку хорошо клюет елец.
4 августа расстаемся с Адычей и выходим на Яну. Сразу становится веселее, по берегам то и дело встречаются навигационные знаки. Первый из них на устье Адычи – «648», столько километров осталось нам плыть до океана.
Проехали поселок Янский. С начала мая мы не бывали в таких крупных населенных пунктах. Здесь судоремонтные мастерские, большая автобаза. В поселке пополнили запасы бензина и двинулись дальше. Следующую остановку сделали примерно в 50 километрах ниже Янского, на небольшом правом притоке Яны – Мухтае. Найти эту речушку можно только на крупномасштабных картах. Вокруг палатки целые «заросли» маслят. Здесь они весьма оригинальной окраски – светло-желтые, совершенно непохожие на темноголовых, коричневых европейских сородичей. Часто среди здешних маслят попадаются и темно-красные с коричневато-желтыми точками. По виду это типичные «мухоморы», но вкус их от этого подобия нисколько не ухудшается.
Поймали 18 красных полевок и плоскочерепную землеройку. Чирки-клоктуны и шилохвосты кормятся в лесу, зобы их набиты в основном ягодами голубики. У рябчика в зобу одна брусника.
Вода на Яне понемногу начинает спадать, но все такая же мутная. Плывем дальше, на реке большая волна, нос лодки часто захлестывает. Холодно и сыро. Особенно трудно плыть на плесах, идущих с юга на север, здесь встречный ветер местами поднимает метровые волны, и нам приходится идти около самого берега и сбавлять скорость.
По дороге на косе видели четыре-пять выводков пискулек, но подъехать к ним не удалось. Довольно много шилохвости и особенно клоктунов. Изредка встречаются чирки-свистунки.
15 августа остановились у небольшого левого притока Яны Курунг-Юрях, что в переводе означает «горелая река».
Курунг-Юрях впадает в одну из проток Яны. На ней много отмелей, где приходится выключать мотор и идти на веслах. Курунг-Юрях действительно, во всяком случае на устье, соответствует своему названию – кругом гари. Вода в реке исключительно прозрачная. Такой не было даже в Туостахе, где нам впервые пришлось пить чистую воду, не ощущая песка на зубах. Несмотря на значительную ширину и мощь янской протоки, ее мутные воды долго не в состоянии преодолеть чистую струю впадающей реки. Почти на полкилометра ниже устья видна довольно четкая граница между мутной янской и прозрачной курунг-юряхской водой.
Берега реки, хотя и высокие, все же заливались июльскими полыми водами. Но довольно скоро мы находим подходящее место для установки палатки. Правда, приходится срубить несколько деревьев, но зато место действительно прекрасное, такого, пожалуй, до сих пор у нас еще не было.
Вечером ловили на спиннинг и поймали небольшого ленка и огромного тайменя. Он весил 25 килограммов, длина его оказалась равной 148 сантиметрам.
На Курунг-Юряхе впервые за поездку поймали полевок Миддендорфа. Обитают они по заболоченным кочкарниковым осоковым лугам поймы и на низких террасах. Здесь же нашли двух лесных леммингов, погибших от наводнения. Кроме того, поймали две арктические землеройки. На островках много гусиных следов и кала, самих же гусей не видели.
Спустились еще на 80 километров вниз по Яне. Остановились в устье небольшого левого притока Кемюстях-Юряха. Яна здесь снова зажата между гор и прорезает хребет Кулар.
Кончается вторая декада августа. Гуси небольшими табунками летят на север даже днем. До сих пор гусиные табуны летели только по ночам. Убили двух пискулек. В желудках у них хвощи и осока.
На прибрежном песке встретили ясный и крупный волчий след, а на островах многочисленные следы зайцев.
Вода снова немного прибыла. Погода теплая, но пасмурная. Новую остановку делаем в устье Чёрчи, левого притока Яны. Снова здесь резко отличная от янской, чистая вода. По берегам луговые заболоченные участки – прекрасные места для серых полевок. В устье очень хорошее место для тайменей и ленков. По вечерам на противоположном берегу Яны слышны крики гагар – видимо, там их несколько выводков.
...Погода испортилась, идет дождь, холодно. За ночь на невысоком хребте Мунду, примерно в десяти километрах к западу от Яны, выпал снег, и все склоны побелели. Вода в Яне немного убыла, а в Черче, наоборот, сильно прибыла. Времени остается в обрез, а двигаться дальше нельзя, сильный встречный ветер, и на реке большая волна. Наконец, через два дня ветер стихает – и мы отправляемся дальше. Выезжаем в 11 часов, но сегодня нам не везет. Капризничает мотор, пристаем к берегу, чиним. Но неудачи на этом не кончаются. К месту предполагаемой остановки подъезжаем только в 7 часов вечера. Сворачиваем в протоку, где наметили стоянку. Протока эта, длиною около 12 километров, оказалась такой мелкой, что лодки буквально пришлось протаскивать волоком. Страшно устали. На ночлег остановились лишь в 10 часов вечера. На другой день снова больше трех часов мучений по мелководью, и только после этого выбираемся на простор Яны. В конце протоки на острове видели свежие следы зайца, а мы уже на 70°20' северной широты. На скале кричат пищухи. Горы кончаются, дальше идет невысокая холмистая равнина. Сильный ветер, и на реке волна, но место для остановки неподходящее, едем дальше.
Ночуем, немного не доехав до поселка Казачье. И здесь не приходится задержаться для работы. Кончился хлеб, пополнить его запасы можно только в Казачьем.
С утра немного сыпала снежная крупа, но погода тихая, хотя и пасмурная. В Казачьем вынуждены провести почти целый день, снова пришлось перебирать мотор. Помпа перестала качать воду. Разборка мотора не помогла, вроде все в порядке, а вода не поступает. Видимо, наших познаний в технике недостаточно. Пристраиваем трубочку и переходим на принудительное охлаждение мотора от винта. Выезжаем дальше только в 8 часов вечера. Через два с половиной часа останавливаемся на острове ниже Усть-Янска. Здесь будем работать. Все яснее и яснее чувствуется тундра. Лиственничные леса заболоченные и редкие, деревья низкорослые (не более 6–7 м высотой) и корявые. Ольха хотя и густая, но не превышает в высоту двух метров. Место ровное, раздолье для ветров, и они исправно дуют целую неделю, мешая работать и не позволяя двигаться дальше.
Ставим плашки, капканы и другие ловушки. Много красных полевок, хорошо попадают полевки Миддендорфа. Володина Тайга принесла обского лемминга. Поймали несколько средних бурозубок. На острове встречаются старые лосиные следы. В ольховнике много заячьего кала.
Неподалеку от нас живет рыбак и ловит сетями ряпушку-кондевку. У него пять ездовых собак, всегда встречающих нас оглушительным лаем.
6 сентября ветер стих, но идет дождь, тем не менее решаем ехать дальше. Сегодня предстоит последний, но весьма длинный переход. До Нижнеянска, конечного пункта нашего маршрута, около 100 километров.
Лес по Яне доходит примерно до 71°10' северной широты, до места, где Яна разветвляется на две большие протоки, идущие на северо-запад и северо-восток. Плывем по правой протоке, называемой Главное русло. Отдельные деревья встречаются до 71°20' северной широты. Дальше даже кустарники становятся редкостью. Кругом голая тундра, плоская и ровная. На плесах реки рыбаки ловят неводами кондевку. Изредка попадаются баржи рыбоприемных пунктов.
Едем долго, течение сравнительно слабое. Еще издалека видим ажурные мачты портовых кранов, а несколько позднее и огоньки Нижнеянска. К поселку подходим в полной темноте. Нижнеянск – морские ворота Верхоянья. Основная масса грузов идет сюда Северным морским путем. В Нижнеянск, правда, морские суда не заходят. Поселок расположен примерно в 20 километрах от устья Яны, и к нему могут подойти лишь лихтера. Их приводят винтовые речные буксиры. Иногда лихтера приходится частично разгружать, чтобы провести через бар Яны.
Выехать из Нижнеянска самолетом не удается. В июльскую высокую воду здешний аэродром был затоплен и до сих пор не принимает большие самолеты. Пассажиров скопилось много, и рассчитывать быстро улететь на АН-2 с нашей грудой экспедиционного снаряжения не приходится. Надо выбираться морским путем. Грузимся на лихтер, который буксир выводит на бар Яны. Здесь много лихтеров, ждущих провода в Нижнеянск. Кругом бескрайние просторы Ледовитого океана и низкие плоские берега, настолько низкие, что с трудом угадываешь границу между материком и океаном.
Наконец, пришел с караваном мощный теплоход, и вот наш лихтер с тремя другими следует за ним на буксире в Тикси. Темно-серые, свинцовые воды океана волнуются, по ним гуляют двухметровые волны, и пустые, идущие на буксире лихтера плавно ныряют по ним, как утки. Небо хмурое и серое, прохладно. Льдов не видно, но шкипер лихтера говорит, что здесь их встретить не редкость, особенно при северном ветре. На другой день впереди показывается полоска земли. Огибаем мыс Буорхая, отделяющий Янский залив от губы Буорхая. И снова беспредельный океан. Только спустя сутки, ночью, показались огоньки Тикси. Отсюда несколько часов на самолете – и мы в Якутске.
Маршрут экспедиции и зоологические сборы в бассейне Яны
