Опыт автономной экспедиции на Северный полюс в 1994 г.
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Н.А. Рундквист - полярный путешественник, участник экпседиции на Северный полюс 1994 г. в составе группы «Мегион» из 8 человек.
Группа «Мегион» двинулась пешком в направлении Северного полюса 13 марта 1994 года. Группа располагает снаряжением и продуктами питания в объеме, позволяющем автономно существовать в течение 120 суток. Масса груза составляла 1100 кг. Грузоподъемность плавсредства - 1200 кг. Определение местонахождения осуществляется спутниковым навигатором системы GPS «Скаут». Группа имела нарезное оружие для самообороны, дымовые шашки, сигнальные ракетницы. Автономная экспедиция продолжалась 67 суток, после чего была завершена, при этом цель не была достигнута.
В комплект аппаратуры входили широкопленочный фотоаппарат «Bessa» 1947 года выпуска и отечественная 16-миллиметровая кинокамера «Красногорск».
Рацион питания включал в себя норму в 850 г сухих продуктов в день на одного человека. В Москве было закуплено необходимое количество сушеных овощей и мяса. Благодаря помощи сотрудников фирм «Синто», «Реверс», издательства «Дрофа» продукты вовремя прибыли в Екатеринбург, где располагался штаб экспедиции. Коммерческая фирма «Экология» предоставила уникальный препарат «Эраконд». Фирма «Конфи» предложила высококачественные мед, орехи, шоколад, печенье. По специальному заказу были изготовлены галеты и высокопитательные смеси-брикеты из меда, орехов, лимонов и изюма. Основу рациона составляли крупы, галеты, сублимированное мясо, сухие концентрированные соки, мед, шоколад. Все продукты были расфасованы в мешочки, рассчитанные на одноразовые приемы пищи. Ежедневно на восьмерых съедали 6 кг сухих продуктов и сжигали 1 л бензина.
В экспедиции использовалась двухслойная палатка без дна, форма которой напоминала ангар длиной 5 м и высотой 110 см, изготовленная по спецзаказу фирмой «Синто». Палатка устанавливалась прямо на снег, поверхность которого застилалась пенополиуретановыми ковриками, на них помещались спальные мешки из синтепона и крепилась ледорубами. «Ее конструкцию я считаю гениальной!... В последние дни, когда в ней работали примусы, а также 30 марта в мой день рождения, когда в палатке запалили 37 хозяйственных свечей, мы по пояс раздевались от жары. Если в шатре тепло концентрируется где-то под куполом, то в нашем ангаре высотой всего 110 см оно приходилось на уровне груди и головы сидящего путешественника».
Учитывая опыт предшествующих экспедиций, для сна использовался полог - «огромное общее одеяло из одного слоя синтепона. Им сразу укрывались все восемь экспедиционеров поверх спальных мешков. Когда мы пробовали им пренебрегать, сразу становилось заметно прохладнее».
Для обогрева помещения и приготовления пищи использовались примусы «Шмель». За работу примусов отвечал специальный человек, который освобождался от дежурства. В комплект снаряжения входил так называемый «солдат-мотор». «Это такая тяжеленная штуковина для выработки электричества: один участник ее придерживает, а другой интенсивно греется, вращая руками педали с определенной скоростью. При наличии небольшого опыта можно стабильно и долго вырабатывать электрический ток напряжением в необходимые 6 вольт. Солдат-мотор совершенно не боится холода. Альтернатива ему одна - аккумулятор, который надо хранить на себе, чтобы не замерз, и до предела сокращать продолжительность вещания. Это связано с одной его очень неприятной особенностью: если аккумулятор сел, то его остается только утопить в полынье или просто бросить в торосах».
В качестве транспортных средств использовались сани и катамаран, от котороых пришлось отказаться. «От катамарана, взятого как средство для переправ, отказались и выбросили за ненадобностью, ни разу не использовав, так как подойти к открытой воде и спустить на нее судно практически невозможно - у края полыньи трепыхается шуга, за ней десяток метров дрожащего непроходимого льда, еще пара десятков - сомнительного. Вообще, рассуждения о переправе при трескучем морозе на катастрофически леденеющем катамаране хороши с друзьями за бутылочкой шампанского под сводами уютного ресторанчика, но никак не под открытым небом за 82-м градусом северной широты». Максимальный вес саней на старте составлял 140 кг. Сани очень часто ломались, после 42 дней путешествия многократно реставрированные сани были брошены. «Идея бросить сани - жест отчаяния, попытка выглядеть лучше в собственных глазах и в глазах спонсоров».
Следующий участок пути был проделан пешком. Вес рюкзаков участников перехода составлял 55 кг.
В качестве обуви применялись альпинистские ботинки «В современной пластиковой высокогорной обуви наши ноги мерзли довольно редко. (Меховые унты на войлочной подошве для похода непригодны, поскольку впитывают влагу изо льда, остающегося сыроватым даже при 25 градусах мороза)». Легкие верхние куртки анора- ки были снабжены удлиненным капюшоном-тубусом с оторочкой из лисьего меха по периметру. «Он защищал от ветра и удерживал непосредственно возле лица микроклимат более пригодный для жизнедеятельности, нежели арктический».
В день проходили по 12-15 км. Распорядок дня экспедиции был следующим:
Подъем - 7.00
Выход группы - 9.00, чистое ходовое время (за вычетом всех остановок) - 5-6 часов.
Продолжительность переходов составляла 30-40 минут, привалов - 10-15 минут. Обед с установкой палатки занимал не менее трех часов.
Остановка на ночлег - около 19.00. По четным числам в 20 часов были сеансы радиосвязи с базой на острове Среднем.
Отбой - 21-22 часа.
По завершении экспедиции Н.А. Рудквист проанализировал причины неудач: «Рыхлый снег? Объективная трудность - небывало (?) рыхлый снег. С другой стороны - редкостное безветрие. Вероятно, эти факторы тесно связаны между собой: если дует ветер, то образуется наст. Если холоднее, то легче идти?
Неопытность? Все перед стартом в один голос твердили о нашей неопытности в движении по дрейфующим льдам. Да, первые дней десять мы тыкались, как слепые котята, но потом привыкли, и льды уже не могли предъявить нам каких-то новых проблем. Поэтому так называемое «незнание ледовой специфики» нельзя отнести к фактору нашей неудачи.
Вот-вот будет лучше, не правда ли? Еще одно заблуждение, явившееся следствием неопытности и сформировавшееся, как это ни удивительно, после прочтения книг полярных исследователей, состоит в том, что никаких бескрайних ледовых полей нет ни после 82-го, ни после 83-го, ни после какого бы то ни было другого градуса. Действительно, в 100 км от мыса Арктического торосы перестали быть жуткими, но ни о каких полях не могло быть и речи. Наши постоянные ожидания, что вот еще чуть-чуть и станет легче - полная иллюзия.
Сани? Да, с ними вышел прокол. Конструкцию нельзя назвать удачной и проверенной. Неопытность сказалась и во взятии чрезмерного количества одежды. Число носков у некоторых доходило до 15-20 пар! Даже если бы было ветренее и холоднее, то и тогда часть шмоток оказалась бы невостребованной.
Позднее начало? Вот, пожалуй, главный просчет. Предположим, мы бы стартовали на 20 дней раньше. Тогда мы прибыли бы на 85° северной широты в двадцатых числах апреля. Это оставляло бы реальные шансы. Почему мы поздно начали? Конечно, из-за Чукова, которого ждали сначала десять дней в Екатеринбурге (вылет состоялся только 1 марта против планируемого 22 февраля), потом еще дольше на острове Среднем.
Поражение наше оформилось где-то посередине между 83 и 84 градусами. В те дни мы трагически плюхались по колено, а то и глубже в рыхлом снегу».
