Экспедиционный опыт и достижения В.Стефансона
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Вильямур Стефансон. Охотники Крайнего Севера. Москва-Ленинград. Молодая гвардия. 1929 г.
Экспедиционные достижения В.Стефансона. Из предисловия (проф. А.Некрасов)
В чем же заключались методы и достижения Стефансона?
Прежде всего он «облегчил» полярных путешественников, доказав на своем примере, что можно странствовать, не беря с собой огромных запасов топлива и пищи.
В защите от холода он пользовался методами, заимствованными от эскимосов: 1) он научился строить снежные хижины с особой вентиляцией в них, позволяющей регулировать температуру. Читатель познакомится из книги с устройством таких эскимосских хижин. В этих хижинах он проводил время наибольшей зимней темноты; 2)он пользовался удобной и теплой одеждой из оленьих шкур, тоже заимствованной им у эскимосов; 3) он употреблял на топливо траву cassiopa tetragona, которой умели пользоваться лишь некоторые племена эскимосов, и тюлений жир.
В питании он также следовал эскимосам, отказавшись, чтобы не обременять себя грузом, от соли и хлеба и питаясь исключительно мясом, сырым и вареным.
В добывании пищи он следовал методам охоты, заимствованным у эскимосов, при чем самой обычной пищей был тюлень. В предлагаемой книге читатель найдет описание этих методов охоты.
Из сказанного видно, что Стефансон первый догадался применить во всей полноте выработанные веками методы северной жизни эскимосов, изучив их в то время, когда он жил сам как эскимос с ними. Но оригинальность Стефансона сказалась в том, что он не поверил эскимосам именно там, где на них, на их мнения полагались прежние путешественники. Среди эскимосов было распространено убеждение, что тюлени и другие животные живут лишь у берегов материка и что их нет в полярном океане и на далеких от материка островах. Стефансон, считая это мнение не обоснованным, смело двинулся в океанские льды и доказал изобилие животной жизни всюду в полярном океане. Таким образом оказалось, что для полярного путешественника арктическое море может доставить при надлежащей подготовке путешественника достаточно пищи и топлива. На трех человек экспедиции Стефансона и на шесть его собак хватало двух тюленей на неделю.
Чрезвычайно важным моментом в организации экспедиции был способ передвижения Стефансона, тоже до известной степени заимствованный им у эскимосов. Он пользовался попеременно брезентовой лодкой и санями с собаками. Естественно, что, не беря с собой груза топлива и пищи, Стефансон мог легко передвигаться и летом. Здесь препятствием является обычно большое количество плавающих льдов, которые могут затереть судно и увлечь его в открытый океан, как это случилось в самый первый год большой экспедиции Стефансона с его судном «Карлюк»; судно это было унесено к западу от Аляски, где его затерло, и погибло недалеко от острова Врангеля, куда перебрался экипаж и ученый персонал экспедиции. Большая часть этих лиц была снята через год случайно зашедшим на остров Врангеля американским судном, часть умерла на этом острове, а четверо ученых пропали без вести, решившись по льдам переправиться на сибирский берег. Сам Стефансон с четырьмя спутниками, когда «Карлюк» был затерт льдами, перешел на берег Аляски, но уже не мог попасть обратно на судно. Дальнейшую экспедицию проделал со спутниками своими по льду и земле на собаках, везших сани. Когда путешественники подходили к полынье или проливу, то вынимали из саней брезент, делали из него легкую лодку, которая однако подымала их собак, сани и груз, и переправлялись на лодке. Далее они опять высаживались на лед, складывали брезент на сани и двигались дальше.
Стефансон не ограничился изданием книг, посвященных era путешествиям и странствованиям. Он выпустил также чрезвычайна интересную книгу под заглавием «Тяга на Север», где в оригинальной и популярной форме рассматривал проблему Севера вообще. Он здесь подчеркивал не столько те богатства (минеральные, рыбы, пушного зверя и тому подобное), которые можно извлечь из Севера, сколько задавался вопросами о неизбежной колонизации Севера, о его будущем экономическом значении.
ОТ АВТОРА
Первое путешествие в чужие страны оставляет обычно более яркие и живые впечатления, чем следующие посещения той же страны. Но книга, написанная под свежим впечатлением, пожалуй, будет не совсем достоверной, хотя и интересной. Автор, с точки прения истины, пожалеет о своей поспешности, ибо убедится в ошибочности своих наблюдений и заключений.
В первый раз я пробыл в полярной области полтора года и вернулся полный восхищения от страны и живущих в ней эскимосов. Свой восторг я, к счастью, не воплотил в книге, а занялся организацией новой экспедиции, которая отправилась на север семь месяцев спустя. Перечитывая- теперь свой дневник того времени, я невольно содрогаюсь при мысли, что мог бы усилить и без того ходячее невежественное представление большинства о северном полярном поясе, если бы опубликовал мои первоначальные о нем сведения. Лишь по окончании второй экспедиции, когда я прожил на дальнем севере семь лет и пять зим, я выпустил свою книгу: «Моя жизнь у эскимосов» (1913 г.) Благодаря критике и внимательному просмотру книги я заметил в ней с полдюжины ошибок. Некоторые из них были уничтожены при дальнейшем печатании. Когда я вернулся из моей третьей экспедиции, которая длилась десять полярных зим и тринадцать летних периодов, я в 1921 г. написал книгу: «Страна будущего» (2 тома, Лейпциг, 1923 г.)
В предлагаемой вниманию читателя книге я попытался изобразить все, что видел и слышал в течение первых лет моей жизни среди эскимосов. Знания, приобретенные мною в течение последующих десяти лет, помогли мне избегнуть ошибок, вкравшихся благодаря неправильности моих первоначальных наблюдений и умозаключений.
Цитата
… В студенческие годы я пришел к выводу, что существует не только поэзия слов, но и поэзия действий. Кругосветное путешествие Магеллана было таким же великим творением, как и любая драма Шекспира, а закон природы — это вечная поэзия.
Жилища
…В настоящее время мэкензийские эскимосы покупают себе у китоловов и торговцев обыкновенные палатки. Раньше их было два сорта. Эскимосы, живущие на реке Мэкензи, предпочитают конусообразные шалаши, похожие на индейские вигвамы, как мы их видим на картинках. Эскимосы же на Аляске употребляют, наоборот, полуконические. деревня, куда мы приехали, состояла из полуконических шалашей.
Шалаши эти сооружаются так: на ровной поверхности эскимосы прежде всего ставят остов из гнутой ивы около трех метров в диаметре. Он настолько высок, что человек может стоять выпрямившись, между более крепкими ивовыми сучьями вплетаются более тонкие, так что получается настоящая корзина. Промежутки между прутьями заполняются мхом и сверху тоже все обкладывается слоем мха. Все это довершается пластом мягкого снега. Получается теплый дом с приятной температурой, несмотря на хорошую вентиляцию через выходящую в крышу трубу, проведенную из маленькой железной печки, в которой постоянно поддерживается огонь. Меня беспокоил только дым при изготовлении пищи, эскимосам же дым этот совершенно не мешал.
В деревне было всего три настоящих дома, остальные две семьи жили в шалашах. Эти шалаши не имели печей, а только открытые очаги без труб. Очаг находится посредине пола и сделан из больших камней. Камни сохраняют тепло после того, как огонь потух. Во время приготовления пищи очаг наполняют сухой корой, смолистыми ветвями и т. п. В крыше, как раз над очагом, проделано четырехугольное отверстие, покрытое тонкой, прозрачной кожей. Это — единственное в доме окно.
Перед разведением огня кожа отдергивается в сторону и пламя сразу подымается чуть ли не до крыши, а образовавшаяся сильная тяга, препятствует образованию дыма. Я убедился в том, что большие камни очага накопляют так много тепла, что приятно согревают дом в течение шести часов даже в очень холодные дни. А так как эскимосы готовят три раза в день, то в доме бывает достаточно тепло еще в полночь, когда они ложатся спать.
Обувь
…Рокси провалился первый. Я видел, как он выпрыгнул из воды, вскочил в снежный сугроб и начал вытирать снегом мокрые ноги. При сильном морозе снег является лучшим средством для осушения. Если заранее знаешь, что все равно промокнешь, то лучше всего намочить ноги и окунуть их в снежный сугроб. Тогда снаружи на чулках образуется непроницаемая ледяная корка, которая, как галоша, мешает дальнейшему проникновению воды.
Эскимосы изготовляют из тюленьей кожи великолепные непромокаемые сапоги. Их носят обычно летом. Зимою в них слишком холодно, а потому их одевают лишь в тех случаях, когда надо ходить по воде. В тот день я не надел непромокаемых сапог и раздеваясь уже дома заметил, что у меня слегка отморожена пятка. Это был единственный раз, что мои ноги пострадали от холода, хотя я прожил много зим в северном полярном поясе. К тому же мы тогда еще носили осеннюю одежду и были менее защищены от холода, чем при путешествии, последовавшем через месяц.
… в южных странах., и тогда приходится надевать непромокаемые сапоги, чтобы защитить ноги от сырости. Мы надевали эскимосские сапоги из тюленьей кожи, которые были легче и целесообразнее, чем все другие, знакомые миг виды сапог. Такие сапоги все же пригодны только летом, для весны они слишком холодны, несмотря на их непромокаемость. Ноги все-таки бывают в них мокры, как и в резиновых сапогах, ибо скопляющиеся испарения тела в них задерживаются. В течение шести зимних месяцев можно сохранять свои ноги постоянно сухими, расхаживая по снегу в сапогах из кожи северного оленя, но в мае можно за шесть часов промочить ноги в непромокаемых сапогах.
… Эскимосские сапоги из тюленьей кожи следует носить только два дня под ряд, затем их надо снять и основательна просушить. При таком бережном отношении они могут прослужить пять месяцев, в противном случае они изнашиваются в несколько дней. При переходе через горы я каждый вечер снимал свои сапоги и хорошо их просушивал, но на плоту было холодно спать, и я потому их не снимал. Скоро выяснилось, что они порваны, и что я недолго сумею их носить.
Одежда
…Идеальный костюм для зимы состоит исключительно из оленьей кожи. Мы называем ее «дубленой», потому что не имеем более подходящего слова. Но в сущности она подвергается не дублению, а соскабливанию.
Индейцы с Большого Медвежьего озера, называемые «Собачьими ребрами» и «Желтыми ножами», с которыми я познакомился в 1910—1911 гг., знают хорошо продуманный способ дубления кожи. Прежде всего они основательно высушивают кожу и натирают всю ее поверхность мазью, составленной из гнилой печенки и мозга оленя. Затем кожи свертывают в трубку и оставляют лежать один или два дня. Но это лишь одна из многих процедур, которым подвергается кожа при обработке. В конце концов она становится мягкой, приобретает со стороны мяса желтый цвет и имеет острый запах. Вся обработка продолжается свыше недели.
Рокси со своей женой
На Мэкензи эскимосские женщины достигают лучших результатов, затрачивая при обработке кожи в пять раз меньше энергии и в десять раз меньше времени, нежели индийские женщины. Тупым скоблильным ножом они очищают кожу дочиста. Затем они ее мочат, сушат и снова скребут. Благодаря этому кожа делается мягче, чем у индейцев, становится с мясистой стороны чисто белой и не имеет уже никакого запаха. Кроме того, при индейском способе обработки, поры в коже наполняются веществом, твердеющим при замерзании, что делает кожу гораздо более жесткой, чем при эскимосском способе. Эскимосская обработка делает кожу такой легковесной, что полный зимний костюм из кожи менее тяжел, чем костюм, купленный в Нью-Йорке. Мой лучший костюм, покрывавший меня целиком с головы до пят, весил всего только четыре с половиной кило.
Нижняя одежда шьется шерстью внутрь, а верхняя — шерстью наружу. Нижняя рубашка и верхнее платье имеют капюшон для защиты ушей, но щеки и лоб остаются непокрытыми.
Регулирование тепла достигается ношением пояса. Рубашка и верхнее платье висят свободно над штанами и не доходят до колен. При 20 или 30 градусах мороза эскимосы носят только рубашку свободно, как плащ. Если им недостаточно тепло, то одевается пояс, который несколько задерживает теплоту тела. Если эскимос начинает потеть, то он опять снимает пояс. И в моменты, когда ему еще слишком тепло, он расстегивает немного ворот рубашки, что дает возможность холодному ветру обвеять горячее тело.
Когда рубашка с поясом все-таки обогревают тело недостаточно, то одевают верхнее платье, лежащее под рукою на санях. В лютый мороз застегивают пояс на верхнем платье, так что обе части костюма плотно прилегают одна к другой.
Со штанами поступают таким же образом. Но я не надевал двух пар меховых штанов, заменяя вторую пару кальсонами из тонкой материи, которых я имел с собой три-четыре пары. Они лучше регулируют теплоту, чем вторая пара меховых штанов.
Кожа северного оленя очень к теплу чувствительна. От сырости она сильно съеживается и твердеет, но снова становится мягкой после соскабливания. Существует несколько способов приведения в порядок одежды из оленьей кожи, когда она намокнет или попадет в другую переделку.
Прежде всего надо стараться, чтобы одежда не промокала. До своего отъезда я прочел много книг о северных странах и узнал из них, как сильно страдали исследователи от мокрой одежды. Нельзя совсем избежать образования инея на одежде, потому что даже, при отсутствии пота, тело бывает окружено невидимым слоем пара. Лишь при температуре в 35-40 градусов ниже нуля это пар слушается подобно туману. Этот невидимый обыкновенно пар осаждается на одежде северных исследователей и пропитывает их насквозь влагой.
Исследователи в своих отчетах пишут, что когда они вечером возвращались в лагерь, то швы и другие части их одежды бывали слегка покрыты инеем. В тепле на стоянке их платье становилось мокрым и не высыхало за ночь.
На другой день повторялась та же история. Некоторые исследователи рассказывают, что первые две недели путешествия их платье бывало насквозь мокро. В своих спальных мешках они спали одетые и таким образом лежали всю ночь как в холодной ванне. На утро рукава оказывались замерзшими и твердыми, как доска. Рубцы платья натирали раны, следы которых видны были долгие годы.
С головой, переполненной этой книжной премудростью, я оказался в большом затруднении при первой же поездке с Рокси. Но он объяснил мне, каким образом можно легко избегнуть всех этих затруднений. У нас была с собой печка, в которой каждую ночь зажигали сильный огонь и высушивали мокрое платье. Главное было в том, чтобы снять заиндевевшую одежду до прихода в лагерь. Если носить одно платье, то от теплоты тела иней осаждается снаружи на гладкой поверхности мехового одеяния, откуда его можно соскрести ножом. При двух платьях иней образуется между ними. Тогда надо снять верхнее платье, перевернуть его и соскоблить иней до прихода в лагерь. Часто вешают платье на открытом воздухе, так что иней не оттаивает. На другое утро иней больше не мешает, так как превращается в тонкий порошок.
Иней становится неприятным при оттаивании платья в доме или когда оно оттаивает на теле при наступлении более теплой погоды. Изменение температуры наступает иногда очень быстро, и этого следует остерегаться. Случается, что при отправлении в путь температура равна 40 градусам ниже нуля, и иней выступает на внутренней поверхности верхнего платья. После обеда небо покрывается тучами и температура подымается. Тогда необходимо сейчас же снять верхнее платье и положить его в сани или перевернуть его и счистить иней.
Дом
…У хорошо защищенного ивами русла ручья мы нашли стоянку одной семьи, занимающейся расстановкой ловушек. Вообще эскимосы не пользуются естественной защитой от бурных ветров. Если они действительно хотят защитить свой дом, то в течение часа или двух они выстраивают из снежных плит идеальную защиту от ветра в виде вала полуокружной формы.
Четверо эскимосов могут построить в течение одного - двух дней большой дом, для чего стольким же белым вероятно понадобятся недели две, при чем эскимосское жилье будет более теплым.
Основная причина легкости такого строительства заключается в покатости стен, которые перекладываются кусками дерна и потому могут лучше сохранить тепли, чем вертикальные стены, пользующиеся таким доверием белых.
Дом Кунака был первым эскимосским жильем с окнами в стенах. Каждое окно было образовано из ледяного стекла, толщиной в 2,5 см., 60 см. в ширину и 120— в вышину. Хотя температура в доме редко падала ниже 20 градусов тепла, оконные стекла все-таки не таяли, ибо внешний холод, достигавший 35 градусов ниже нуля, крепко их спаивал.
…Наш дом был срублен из плову чего леса и имел земляные стены более 1,5м метра толщины. Крыша имела пирамидальную форму и заканчивалась горизонтальной квадратной площадкой, 180 сантиметров в поперечнике. В центре ее было вырублено окно, затянутое прозрачной кожей из кишок белого медведя. В ясный день зимою приникало света настолько, что в течение четырех часов можно было обходиться без ламп.
Однако последние не тушились тепла ради. Обычно горели три или четыре лампы. Это были большие чаши в форме полумесяца, сделанные из жировика. Хорошее горение такой лампы обуславливается постоянным наполнением чаши, что регулируется простым самодействующим способом. Кусок медвежьего или тюленьего сала подвешивается просто над пламенем. Если уровень масла в лампе низок, то светильня больше выглядывает наружу и пламя горит ярче. На ряду с этим вследствие сильной жары полоски сала растапливаются сильнее, масло больше стекает вниз и уровень содержимого в сосуде подымается. При этом пламя уменьшается; вместе с тем уменьшается и приток масла, стекающего с подвешенного сала. Хорошо заправленная лампа горит при нормальном колебании 6-8 часов сряду.
Обычно лампы заправляются перед отходом ко сну и горят до самого утра ярким светом. Случайно одна из женщин может забыть приготовить достаточно сала над лампой. Тогда появляется копоть. Эскимосы, которые я думаю, видят и слышат не лучше белых, обладают исключительно острым обонянием. Как только в доме запахнет дымом, кто-нибудь из них уже просыпается и обращает внимание нерадивой женщины на это явление.
Толстые земляные стены отлично сохраняют тепло, и если иногда бывает холодно, то это вина свежего воздуха, проникшего в дом. Пол жилища находится на одном уровне с землей. Вход имеет вид туннеля, 9 метров в длину. При входе в дом этот туннель имеет 1,5 метра в вышину, так что входящий должен наклониться.
Температура в этом проходе — такая же, как под открытым небом, но внутри жилье насыщено теплотой, так как холодный воздух не проникает внутрь. В крыше имеется отдушина для вентиляции. Горящие лампы поддерживают тепло в доме между 24 и 30 градусами. От времени до времени еще используется железная печка; тогда температура внутри помещения подымается до 38 градусов, и вы чувствуете себя уже как в бане. Вследствие резкой разницы между теплотой жилища и царящим снаружи 40-градусным холодом получается такое сильное давление воздуха, что оно стремительно гонит теплую струю к вентилирующей отдушине.
По плану дом был почти квадратным, около 3,5 метров в длину. С трех сторон примыкали помещения, в которых находились площадки для спанья, лежащие на 20 сантиметров выше уровня поля. Из одного из смежных помещений вела дверь в особое маленькое жилье, где жил дядя Овайюака со своей семьей. В обоих жилищах находилось, не считая многочисленных кочующих посетителей, 23 обитателя. Все, за исключением меня, спали на площадках. Я спал на полу, около выходной двери, где было несколько холоднее.
В эскимосском доме мало мебели. Обитатели довольствуются очень немногим, многим пользуются только при случае, сохраняя все под открытым небом. То. что постоянно употребляется, прячут обыкновенно в чулане коридора, остальное находится вне дома на особой площадке, на которой лежат также и съестные припасы. 15 самом жилище остаются только кухонная утварь и маленькие передвижные столики, на которых приготовляются и съедаются кушанья.
Снежная хижина
И все-таки 1 февраля мы выехали из Туктуяктока, изрядно нагруженные рыбой. На четвертый день мы принялись на стоянке за постройку снежной хижины. Тут я впервые познакомился с настоящим эскимосским жилищем.
По мере приближения к стоянке, Овайюак с женой высматривали подходящий снег. Последний должен быть глубиною в метр и равномерной плотности. Вначале испытываются твердость поверхности снега, при чем определяется глубина следа ноги. Мягкая эскимосская обувь делает след долго заметным. Если это так, то в слой снега втыкают, с равномерным давлением, шест, длиной более метра. Если шест через первые слои снега проходит легко, а в дальнейшем встречает препятствие, то такой снег бракуется.
Найдя подходящий снежный покров, начинают вырезать ножом отдельные куски-глыбы для стройки жилья, длиною в 70 см. и шириною до 45 см. Эти глыбы потом разрезаются на подходящие отрезки.
Вначале ставят первую снежную глыбу, как косточку от домино с наклоном во внутрь хижины. Так заполняется по окружности первый ряд, за ним — второй и следующие три ряда, все также с вышеуказанным наклоном. На прилагаемой схеме ясно видна укладка рядов.
До начала стройки Овайюак нарезал добрых 20 снежных глыб, которые я ему подавал, в то время как жена его продолжала вырезать еще глыбы. Последних требовалось около 50. Глыбы повсюду были изборождены трещинами; жена Овайюака легко их натирала мягким снегом, чтобы заполнить скважины.
Когда первые три ряда хижины были готовы, мне стало уже труднее подавать глыбы через стену. Поэтому Овайюак вырезал дыру у основания стены, через которую я ему впихивал глыбы. Наконец укладка была закончена. Жена Овайюака стала сгребать лопатой снег к дому так, что он скопился вокруг стены дома у основания его. Толщина стены в этом месте была около 90 см., в то время когда выше она была только 25, а около крыши— 10 см.
Овайюак был теперь замкнут в хижине, ибо дыра, через которую я впихивал глыбы, была им потом закрыта. Между тем жена его вырыла ров шириною в 90 см.; у верхнего конца рва она вырыла дыру в стене дома, в то время как муж работал изнутри.
Как только ров был соединен с внутренностью хижины, я пролез в нее. чтобы наблюдать окончание работы. Из негодных к употреблению сломанных глыб Овайюак соорудил площадку в 30 см. вышиной. Жена его покрыла площадку слоем длинношерстной оленьей кожи, волосом вниз; сверху накинула еще одну кожаную покрышку, которую затем уже прикрыла спальными одеялами.
Для утепления снежной хижины достаточно одной эскимосской лампы или еще лучше керосиновой или спиртовой печурки. Но вследствие обилия плавучего леса в нашей местности, мы взяли с собой маленькую железную печку. В крыше хижины была вырезана дыра для печной трубы.
Я думал, что отверстие это будет увеличиваться, вследствие жара в печной трубе. Но это было лишь в ограниченной мере. Глыбы подтаивали только на слой в 5 сантиметров, ибо мокрая крыша быстро замерзала вследствие царящего снаружи холода, и снежные глыбы превращались в лед. И только в теплую погоду крыша могла целиком растаять.
Наш снежный дом был таким же теплым, как земляной или деревянный в Туктуяктоке. Овайюак разъяснил мне, что если бы в крыше не было отверстия для печной трубы, то в хижине всю ночь царила бы приятная теплота. Наши постели были теплы и проникающий сверху ночной холод мне совершенно не мешал. К утру растапливалась печь и становилось снова тепло.
На мой вопрос, не грозит ли нам ночью опасность обвала хижины, Овайюак рассмеялся в ответ и предложил мне в виде опыта влезть на крышу, чтобы испытать ее прочность. А так как я медлил это сделать, он сам влез на крышу. Свод мог бы без ущерба выдержать на себе десяток людей. Если постройка с вечеру была еще не совсем прочна, то за ночь она окрепла, ибо снежные глыбы превратились в лед.
Лодки
… лодками, которые они закупили на судах. Такая лодка, длиною около девяти метров, подымает одну тонну груза и идет очень хорошо; но она хрупка, с трудом сохраняется в надлежащем виде и при полной нагрузке не особенно пригодна к плаванию. Большая эскимосская лодка, так называемый «умиак», во всех отношениях лучше.
Первые китоловы, прибывшие на северный берег Аляски, не обращали внимания на приносимый течением лес и употребляли для постройки деревянного остова «умиака» строительный лес. Вначале им удалось склонить и эскимосов к этому, но последние скоро пришли к заключению, что остов из елового дерева легче и крепче, чем из какого-нибудь другого, обычно предлагаемого торговцами строевого леса. Эскимосы, стало быть, уже давно знали то, чему белые научились только во время мировой войны, когда стали употреблять еловый лес для постройки воздушных кораблей.
«Умиак» так велик, что для покрытия его требуется семь шкур бородатых тюленей. Длина его достигает около 10 метров. Бородатый тюлень (Erignathus barbatus), шкура которого употребляется для обтягивания лодки, весит от 270 до 360 кило. За месяц до употребления шкура кладется в мешок и сохраняется в теплом месте до тех пор, пока сгниют все волосы на ней. Сгнивший волос соскребается с одной стороны, а с другой очищают жир. Затем женщины сшивают кожи нитками из крученых оленьих жил; нитка эта набухает, если она мокрая. Поэтому и еще потому, что эскимосские женщины очень старательно шьют, получается единственный в своем роде непропускающий воду шов.
В обыкновенных охотничьих сапогах швы смазывают жиром, чтобы они не пропускали воду. Эскимосская женщина будет обижена, если сделанный ею шов на сапогах будет еще покрываться жиром. После того как «умиаки» высохли, их предварительно смазывают жиром перед тем, как спустить на воду. Если такое судно пропиталось водой, оно уже никогда не дает течи.
«Умиак», в котором может уместиться 20 человек, весит максимум 225 кило. Его могут нести двое крепких мужчин. Весною эскимос часто укладывает свой «умиак» на низкие санки, кладет в лодку все нужное для езды и таким образом начинает свою весеннюю поездку до того, как вскроется лед на реках и на море. Они ездят в таком виде до тех пор, пока вода прибрежных рек не зальет лед. Вначале эта вода делает езду невозможной, ибо превращает снег на льду в крепкий слой снежной грязи толщиной в 60 см. Еще недели через две по льду образуются дыры, в которые течет вода, но еще можно две—три недели ездить на санях, пока лед не растрескается окончательно под влиянием солнечного тепла, ветра и морских течений. Тогда наступает уже настоящее время езды на лодках. Езда на лодках бывает здесь трех родов.
При плавании вверх по течению реки обычно употребляется способ бечевы (судно тянется бечевой). К мачте лодки прикрепляется длинный канат, на другом конце которого впрягается упряжка собак. Один человек идет с собаками по берегу, другие остаются в лодке, выделив одного в качестве рулевого. Так можно плыть вверх по реке, против сильного течения со скоростью около трех километров в час. При плавании вниз по течению, но озеру или в тихую погоду на море употребляют или весла о широкими лопастями или тянут лодку ремнями, а иногда, то и другое употребляется вместе.
Помимо своего незначительного веса и легкости, с которой «умиак» при прекращении судоходности какой-нибудь реки может быть перенесен на землю или увезен собаками на санях, он имеет еще другие преимущества. Например, шкуры, из которых от сделан, так крепки, что при быстроте от 7 до 8 километров в час «умиак» может двигаться по твердому льду без всякого для себя вреда. Разве что лопнет ребро его остова, но это легко исправимо. Всякую дыру в лодке очень быстро чинят эскимосские женщины. Большое удобство заключается еще в том, что «умиак» легко пристает к любому берегу в любую погоду, исключая скалистых берегов, потому что глубина хода лодки незначительна, а киль его плоский. Китоловная шлюпка сидит 45 сантиметров в глубину, в то время как «умиак» погружается только на 25 сантиметров в воду.
Во многих отношениях «каяк» еще лучше «умиака». Остов его состоит из легкого дерева и костей кита. Пловец замкнут в тесном круглом отверстии лодки и когда волны заливают ее, вода не может проникнуть во внутрь. Раньше эскимосы носили непромокаемую рубашку, которая плотно прилегала к шее и вплотную же касалась отверстия «каяка», так что даже при переворачивании лодки в нее не попадала вода. Поэтому эскимосы выезжают на тюленью охоту в своих каяках даже в такую погоду, когда никакое другое судно не может держаться на воде.
Буря
… Я решил двинуться вперед и впервые познакомился с арктической снежной бурей под открытым небом.
Мне приходилось неоднократно переживать снежные метели в Дакоте, где они были так же жестоки, как и в полярной области. Но там повсюду были жилища и случайные прикрытия. Здесь, одетые в скверное дакотское платье, мы замерзли бы очень быстро. Эскимосская же одежда нас защищала. Но у нас были два затруднения. Одним из них были собаки. Вихри снега постоянно попадали им в глаза и замерзшие снежные хлопья мешали им видеть. Собака, если она не видит, всегда отказывается бежать дальше; ей хочется лечь и уснуть.
Другим затруднением была моя борода. До жизни у эскимосов я был уверен, что борода служит предохранением против замерзания лица. Эскимосы говорили мне, правда, обратное, и только из недомыслия я не обратил на это внимания. Итак, я был с бородой. Было только около 20 градусов холода, но ветер дул нам навстречу с быстротой 64 километров в час. Снег на моем лице чуть таял, и вода стекала по моим щекам вниз и отчасти замерзала. Я пробовал с помощью перчаток освобождать лицо, но тщетно. Я подвергался только опасности отморозить руки, а на дальнем севере руки нужны больше лица. Иногда я пытался освободить мои оба глаза от слоя льда, но мне удалось освободить только один из них. Когда мы прибыли после такого 8-часового пути к мысу Стока, мне было скорее тепло, нежели холодно. Лицо мое было покрыто настоящей ледяной маской весом и хороших 5 кило, которая в тепле эскимосского жилья сразу отпала. Кожа на моем лице была, к счастью, только легко отморожена, но я принял этот опыт к сведению и никогда больше не носил бороды в холодную погоду. Если быть внимательным к этому вопросу, то отмораживание обычно не идет дальше кожи, которая через день — другой слезает и только по вечерам, когда в помещении становится прохладнее, чувствуется легкое жжение.
Снеговая слепота
… так называемого снежного ослепления. Можно быть пораженным слепотой также на борту корабля, если смотреть на озаренную солнечным блеском водяную поверхность. Сильно освещенное солнцем поде в горах может тоже быть причиной слепоты. Но все это и в половину не так серьезно как влияние весеннего рассеянного света в арктических снежных равнинах. Кто однажды бывал уже поражен снежной слепотой, легко заболевает вторично. Поэтому снежная слепота поражает эскимосов, которые с детства имеют дело с рассеянным светом, в то время как белые или негры чувствуют от него только легкое покалывание в глазах.
Когда мы, сделав 150 километров на запад, думали, что приближаемся к острову Бартера, Кап-Норка поразила снеговая слепота. Она проявилась вечером, когда я на стоянке пек блины. При этом эскимос спросил меня, не слишком ли пригорает сало. Я сказал, что этого нет и заинтересовался его вопросом. Эскимос ответил, что он видит дым в палатке, который ему ест глаза. Но когда он убедился, что блины плавают в сале и никакого дыма нет, он понял, что его поразила слепота и что завтра утром мы не сможем из-за него двинуться дальше.
Это был тяжелый случай. Сейчас же после ужина из глаз его потекли прозрачные слезы, а вместо дыма Кап-Иорк почувствовал в глазах ощущение песчинок. Боль была настолько сильна, что он стал стонать. Я впервые познакомился с этим явлением и меня поразила его болезненность. Неоднократно будил он меня в эту ночь своими стонами и когда я спросил, чем можно ему помочь, он ответил, что никаких средств нет.
Наконец только через день ему стало лучше. Когда я проснулся, Кап-Иорк готовил наш завтрак, защитив свои глаза цветными очками. Слезы все еще лились из его глаз и веки вспухли. К вечеру второго дня он мог, находясь в палатке, снять очки, но в глазах, у него все двоилось.
Постройка эскимосской летней хижины
