Немецкая экспедиция в Гренландию в 1970 году

Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Источник: журнал "Alpinismus" №3, Мюнхен, март 1971 г.

Перевод с немецкого

МЫ ШЛИ ВО ЛЬДЫ

Немецкая экспедиция в Гренландию в 1970 году

По следам Фритьофа Нансена

В середине прошлого столетия благодаря различным прорывам ученых и путешественников удалось узнать, что Гренландия покрыта огромной ледниковой массой. В то же время учеными было доказано, что Северная Европа в сравнительно недавнем прошлом – во время глобального ледникового периода – тоже была покрыта слоем льда. Вследствие этого Гренландия вызвала небывалый интерес у ученых: не только геологов, но и биологов, метеорологов и географов.

Юному Фритьофу Нансену эта тема была интересна как естествоиспытателю (он был зоологом) и спортсмену. Когда в то время, пожалуй, самый выдающийся полярный исследователь Норденшельд вернулся из своей экспедиции в самое сердце Гренландии, он сообщил, что двое его лапландцев на своих лыжах могли бы идти дальше, в то время как остальные участники больше не имели сил продолжать путешествие. Услышав об этом, Нансен пришел к мысли, что норвежские лыжники смогли бы провести исследование неизвестного центра острова. Но для решения проблемы необходимо было предложить другой путь следования, отличавшийся от всех предыдущих: не вдоль населенных берегов западного побережья, а через неприветливую и совершенно незнакомую, неимоверно тяжело проходимую линию восточного побережья. Так, все мосты были сожжены, и перед глазами стояла лишь одна цель: достичь западного побережья, чтобы выжить. Нансен полностью сознавал риск такого предприятия и приступил к подготовке экспедиции с образцовой основательностью.

На борту зверобойно-рыболовного судна «Ясон» Нансен шел от острова вместе с тремя норвежцами (Свердруп, Дитрихсен, Кристиансен) и двумя лапландцами (Балто и Равна) навстречу поясу многолетнего полярного льда на восточном побережье Гренландии. В середине июля 1888 года они высадились со всем своим снаряжением и двумя лодками на крупной льдине близ Ангмагссалика. В поле их зрения попадали горы. Спустя 42 дня нечеловеческих испытаний путешественники стояли на другом краю ледяной пустыни.

Экспедиция 1970 года

Меня не волнуют какие-либо проблемы науки. Мне было интересно показать на пленке, какое событие привело к распространению альпийского лыжного спорта.

Проблема: в первую очередь, проблема транспортировки и снаряжения. Но также это связано и с бюрократическими и финансовыми сложностями. Много времени ушло на создание наших двух салазок из полиэстера в форме лодок. Еще непросто было отыскать подходящих участников для такой нестандартной экспедиции. Но мне это удалось:

Михель Дэхер, 37, кандидат на место горного проводника из Пайтинга (Верхняя Бавария), основная профессия – электрик; один из лучших и стойких альпинистов (северная стена Эйгера, Маттерхорна, ребро Уолкера на Гранд-Жорасе), превосходный лыжник на дальние дистанции.

Франц Мартен, 32, из Штайнгадена /Альгой, горный и лыжный проводник, кроме того, фермер; наряду с крышами – покоритель «Трех последних проблем Альп» («Великие северные стены Альп» или «Классические северные стены»; к ним относятся северные стены Эйгера, Маттерхорна и Гранд-Жораса – прим. пер.).

Гюнтер Бок, 24, студент-химик из Гамбурга. Во время экспедиции он был ответственным за очень сложную навигацию; кроме того, он отвечал за радио и ведение метеорологического журнала.

Следующим участников был 25-летний Альбин Цейтлер из Имменштадта / Альгой, егерь и этолог. В первый день нашего пересечения он повредил колено; вынужден был отправиться домой.

13 мая 1970 года – по случайному стечению обстоятельств этот день был 40-летней годовщиной смерти Нансена – мы входим в Куксхафен на борту судна охраны рыболовства «Посейдон». Десятидневное путешествие в Годхоб, Западная Гренландия.

Годхоб – столица датской провинции Гренландии с населением – 6000 человек, 60 такси, одним автобусом и единственным светофором во всей Гренландии. Знакомство с юным датским капитаном, который проникся нашим путешествием и доставил нас на своем корабле «Адольф Йенсен» – датском рыбопромысловом исследовательском судне – в Амераликфьорд, преодолев 60 км. Там оказалось мелководье. Нам удается взять небольшой парусный бот. После следующих 20 км мы ступаем на берег. Расставание, потерянность: ближайший населенный пункт, Готхоб, находится в 80 км от нас, и добраться до него можно только на корабле. В противном случае остается только путь по материковому льду к восточному побережью: 600 км кратчайшей линии до Ангмассалика!

На следующее утро нас будит Михель, он в растерянности: залив шириной 8 км вплоть до палаточного лагеря Нансена высох – приливы и отливы стали для него настоящим откровением. Но вскоре вода вновь пришла в залив. Мы погрузили наше снаряжение на салазки, чтобы использовать их как байдарки для перехода через залив. При этом произошла неудача: Альбин Цейтлер, который нес большую бочку, оступился, желая при этом удержать бочку, и его ботинок угодил в щель в скале, что привело к вывиху колена. Он не мог продолжать путешествие. Но вдруг мы услышали знакомый шум двигателя парусного бота и вначале не поверили своим ушам. Не было бы счастья, да несчастье помогло!

Петер Лекхарт

Инициатор и руководитель «Немецкой экспедиции в Гренландию в 1970 году» – уроженец Оберсдорфа, 30 лет, в настоящий момент проживает в Гамбурге. У себя на родине в Альгой он известен как горный проводник и лыжный инструктор; он также стоял у истоков создания «Альгойской горной школы». Сегодня Петер Лекхарт посвящает себя документальному кино.

Немецкая экспедиция в Гренландию в 1970 году

Тяжелые времена: курсируя, мы тащили наш 600-киллограмовый багаж к «Аустманнадален», ведущей к материковому льду. Длина этой узкой долины приблизительно составляет 30 км.

Каждый день практически без остановок мы находились в пути по 14-16 часов с багажом весом 25 и 50 кг. Самым сложным является транспортировка салазок. Каждые из них весят по 40 кг. Там, где это хоть как-то было возможно, мы тянули их с помощью каната по ледниковой реке. Но там, где нам приходилось нести их, это походило на настоящий рабский труд. Однажды мы решили пройти так далеко, пока не сможем увидеть материковый лед. После почти бесконечных мучений нам это удалось: мы пересекли перевал и увидели в далекой перспективе за гигантскими моренами материковый лед. Нереальное зрелище.

Теперь мы понимаем, что Альфред Вегенер в 1929 году совершил собственную предварительную экспедицию, чтобы найти оптимальный вариант подъема на материковый лед для своей крупной экспедиции в 1930/31 гг.

В настоящем лунном ландшафте мы искали проходимый подъем к материковому льду и нашли один-единственный возможный вариант: он, должно быть, довольно сильно похож на маршрут спуска Нансена в 1888 году. Спустя 14 дней тяжелейших испытаний мы разбили наш первый лагерь на льду. По случаю празднования этого события мы ели бифштексы, а для меня это стало возможностью выкурить трубку впервые с тех пор, как мы покинули Готхоб.

Чем выше мы поднимались, тем величественнее становилась панорама. Слева от нас тянулся огромный ледник с внушительными разломами в Готхобфьорде, который был полностью заполнен ледяными горами. Длина разломов в материковом льде превышала 50 км, все больше расширяясь, так что еще три дня мы вынуждены были двигаться на юго-восток, хотя наш курс был на северо-восток. В этом нам помогал северо-восточный ветер, который теперь дул нам в спину, так что уже в некоторой степени мы могли хорошо идти. Однако ветер превратился в сильный снежный буран, который согнул нашу двусоставную мачту. Теперь мы могли использовать только ее нижнюю часть, натягивая наш треугольный парус в поперечном направлении. В воздухе была снежная пыль, наши лица были покрыты ледяной коркой толщиной 2 см. Эта снежная пыль проникала всюду. Особенно тяжело приходилось тому, кто готовил. С еще большей неприятностью пришлось столкнуться Гюнтеру во время его астрономических наблюдений. Практически невозможно установить искусственную линию горизонта: секстан обледенел, его чуть не опрокинуло бурей. И это не говоря уже о том, что солнца часто вообще не было видно.

Материковый лед безжалостен. Непрекращающийся снежный буран, бескрайняя территория, суровые подъемы. Территория простирается в форме длинных ступенчатых волн длиной 5 км вплоть до середины льда, которая на нашем маршруте достигает высоты 2850 м.

Но случаются и радостные моменты. Чаще всего мы двигаемся в ночное время. При хорошей погоде волочение салазок, несмотря на огромное напряжение, доставляет удовольствие при виде такой красочной полярной ночи. Солнце прячется за горизонт только на 1 час. Собственно говоря, погода вносит единственное разнообразие. Вскоре солнце засияет над бескрайней, однообразной заснеженной местностью, которая простирается перед нами словно белый ковер, усеянный бриллиантами. Спустя несколько часов режущий ветер превращает всю картину в единое снежное облако.

При плохой погоде разворачивается настоящая борьба со временем. После 2 часов уже чувствуется усталость. Я постоянно пытаюсь задумываться о чем-то захватывающем, проворачивать пережитую историю или поездку в памяти или выдумывать что-то новое. При этом каждая история, по возможности, сильно развивается. Не позднее, чем через 5 часов, думается уже только о еде, воде и сне. Затем каждая минута тянется невероятно медленно. К примеру, если после 9 часов волочения салазок я восстановлю в памяти 14-дневное путешествие во всех подробностях и затем снова посмотрю на часы, то выяснится, что прошло всего пару минут!

Как правило, наш день проходит по такому расписанию: 21-00 – подъем, приготовление пищи, завтрак, сбор палаток. 00-00 – выход на маршрут. 4-00 – перекус и метеорологическое наблюдение. 6-00 – обед. 10-00 – организация палаточного лагеря. 14-00 – сон.

Немецкая экспедиция в Гренландию в 1970 году столкнулась, главным образом, с проблемой транспортировки и снаряжения. Много времени ушло на создание салазок из полиэстера в форме лодок.

Вверху: лагерь посреди пустыни материкового льда. В центре слева: снежный буран превратил Гюнтера Бока в обледенелую мумию.

В центре справа: с благодарностью едят горячий суп: Гюнтер Бок, Франц Мартен и Михаэль Дэхер (слева-направо). Все фото: Петер Лекхарт.

Повар каждый день менялся. Только Гюнтер Бок был освобожден от этой обязанности, т.к. он должен был заниматься своими метеорологическими и астрономическими наблюдениями и каждый день высчитывать наше местонахождение. Каждый радовался окончанию дня, когда он был поваром, потому что это всегда оказывалось весьма неприятной задачей.

Ежедневный завтрак на 1 человека: 1 витаминизированная таблетка, 1-2 чашки мюсли или овсяной каши, 4-6 ломтиков сухих ржаных хлебцов или кексы, 30 г масла, 2-3 чашки какао, напиток Ovomaltine или кофе.

В качестве дневной нормы еды, припасаемой в поход, каждый участник экспедиции носил в кармане брюк: 100 г шоколада, орехи или лещину, кусочки фруктов, Vitareal. В обед мы, как правило, съедали по 4 ломтика сухих ржаных хлебцов с 30 г масла, нижнебаварский черно-копченый окорок и альгойский горный сыр или паштет из печени трески.

По вечерам (т.е. в первой половине дня) сначала готовился суп (3 чашки на человека), затем чаще всего картофельное пюре с луком и черно-копченым окороком или бифштексом (сублимационной сушки), после чего пили чай (как правило, 3 чашки на человека) с кексами. Часто мы наедали себе такие животы, что, несмотря на усталость, не могли заснуть.

Вплоть до того момента, когда снег приобретал необходимую твердость, мы вынуждены были всюду идти на лыжах. У нас были короткие лыжи длиной 170 см со вставленными полосками из тюленьей шкуры на скользящей поверхности. Они показывали себя хорошо. Так как мы неделями не имели никаких других естественных отправных точек для нашего ориентирования, кроме солнца, мы были абсолютно не уверены в том, верны ли измерения Гюнтера с помощью секстана и его расчеты. После 14 дней на льду в 3 часа утра мы увидели крошечную точку на горизонте. Посмотрев в бинокль, мы убедились, что это была радиолокационная станция DYE 3. Мнения об удаленности этой станции немного разделились. Позднее мы определили точное расстояние – нам нужно было пройти еще 30 км.

Эта станция, возникшая из одиночества материкового льда, казалась миражом. Разумеется, для находящихся в тот момент на станции американцев и датчан мы были настоящей сенсацией, потому что они ничего не знали о нашем приходе. Естественно, радар нас не засек. Они обрадовались такой перемене в их жизни и сразу пригласили нас к себе, от чего мы не могли отказаться. Там мы провели одну ночь и один день, в течение которого мы преимущественно ели, мылись, ремонтировали крепления и вели беседы. После прощального пира мы снова отправились в путь.

Выдержки из моего дневника

26.06. Местность состоит из волнообразных вытянутых хребтов и мульд. В 4-00 начинает идти снег. В 6-00 мы должны переворачивать салазки, очищать лед со скользящей поверхности и лыж, покрывать воском. Мы должны пройти еще около 200 км и рассчитать свой путь так, чтобы через 8 дней мы оказались в Исертоке.

29.06. Невероятное настроение. Иногда не знаешь, увидишь ли перед собой горизонт, волну или гряду облаков. Сегодня видели первую птицу – обыкновенную моевку. Сколько радости!

3.07. В 22-00 выход на маршрут. Весь день шел сверхвлажный снег. Для начала нам необходимо было удалить воду из салазок. Салазки снова обледенели после нескольких метров, и тащить их стало настолько тяжело, насколько только возможно. Мы очень расстроены.

5.07. В 19-00 – подъем, 22-00 – выход на маршрут. Пороша, туманно. Безрадостно идем на ощупь, как вдруг моя лыжня попадает в заснеженную щель в леднике. Вскоре также выяснилось, что мы впервые видим побережье и море, скрытое под многолетним полярным льдом. Несмотря на то, что местность очень неприветливая и пустынная, нам она кажется раем.

Мы обвязались веревкой и пересекли около 100 трещин. Теперь мы оказались в зоне таяния и должны продвигаться дальше с чертовской осторожностью, чтобы не попасть в печально известную трясину ледника. Она намного опаснее трещин. Мы регулярно останавливаемся и пьем талую ледниковую воду.

Местность постоянно становится все более неровной и забирает последние силы. После 17-часового похода мы достигли вершины морены и радовались первым камням, словно дети. Вид из нашего лагеря на море, покрытое паком, просто поражает.

Участники экспедиции тянут свои салазки по материковому льду, как упряжные собаки.

Тулипак – дух эскимосов. Фото: Петер Лекхарт

6.07. Мы пересекаем язык глетчерного льда вплоть до Исертокфьорда. Теплый ветер, в воздухе слышно щебетанье пуночек. Лед твердый и совершенно негладкий, салазкам предстоит еще одно испытание. В 8-00 мы достигли моря. Сегодня наступил 42-й день с тех пор, как мы покинули западное побережье. Радости нет предела. Гюнтер должен приниматься за работу: добраться до фьорда на байдарке и организовать катер, чтобы перевезти нас и наш багаж к Ангмагссалик. Хочу взять с собой камеру. Море спокойное. Раздается звук катера: ярко-красный правительственный катер скользил между ледяными горами к этому отрешенному от всего мира фьорду. Мы машем, кричим – люди замечают нас. Они подходят. Шумиха.

Датчане помогают нам, где могут, предоставляют нам катер, способный проходить по льдам, который после 22-часовой необычайной поездки по полярному льду доставит нас в Ангмагссалик – главный населенный пункт на восточном побережье Гренландии.

Уроки ледяной пустыни

Когда Нансен в 1888 году после своего аналогичного лыжного тура по Гренландии, богатого на испытания, достиг западного побережья, он сделал следующую запись в своем дневнике: «Мы взяли курс нашего маленького корыта к берегу, где уже столпилась целая группа эскимосов, вышедших из своих домов и ринувшихся к берегу. Как только мы причалили, они обступили нас, помогли достать вещи и пришвартовать лодку к берегу. Наше путешествие подошло к концу. Оно было наполнено множеством неудач и неожиданных препятствий, поджидавших нас на своем пути. Но, к счастью, мы сумели пройти через все испытания. И что теперь мы чувствуем? Радость от победы? Мой ответ – нет». А руководитель второго пересечения Гренландии, Альфред-де-Кервен, оставил такую пометку в своем дневнике в 1912 году после продолжительного путешествия: «Для нас Гренландия стала откровением. Одним из таких открытий для нас, или, как минимум, для меня, стало понимание того, что мы с нашим принципом «все быстрее и все больше» превратились в глупцов. Из-за того, что жизнь идет в десять раз быстрее, что за один день можно услышать, увидеть и сделать в десять раз больше, мы считаем, что жизнь наполняется большим смыслом. Но если ощущения одинаково скудны, как и поверхностны, то какой в них смысл?

Когда эмоции, которые овладевают нами, совершают свой штурм в 10 раз быстрее, то и эффект от них в 100 раз меньше, и как результат: чем быстрее мы живем, тем беднее мы становимся. Эта истина, которой меня научил материковый лед, полуночное солнце. Она есть главный результат экспедиции и не может оставаться без внимания!»