Климато-географическая характеристика тундры

Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Источник: Великая Россия. Географические, этнографические и культурно-бытовые очерки современной России. Под общим руководством профессора Д. Н. Анучина. Книгоиздательское Товарищество «Дело», Москва, 1912. Раздел Тундры. Приз. Доцента Московского Университета Б. М. Житкова. Северо-лесная область С. В. Покровского.

Общее описание тундры и ее протяжение. Положение границ лесной растительности. Смена времен года в тундре. Устройство поверхности и горные хребты. Реки и озера.

На крайнем севере нашей страны, вдоль берегов Ледовитого океана, на громадном пространстве от границ Норвегии до Берингова моря, тянется безлесная северная степь, известная и в географии и в общежитии под названием тундры. Местами гнетущая своим мертвым однообразием, суровая и неприветливая по климату, страшная для непривычного человека своей пустынностью, область эта имеет, однако, свою оригинальную живописность. Уже самое протяжение тундры, ее далеко открывающийся простор производят на душу человека впечатление, подобное тому, которое оставляют океан или обширные пустыни; и во многих местах, кроме того, пейзажи тундры не лишены своеобразной, хотя и суровой, чуждой ярких красок красоты.

Прокладывание Архангельско-Вологодской железной дороги

Люди, не видавшие тундры, часто представляют ее себе в виде болотистой низменности или пустынных, поросших почти исключительно мхами и лишаями равнин. Такое представление неправильно. Само собою разумеется, что на громадном протяжении арктических степей чередуются области с разнообразным устройством поверхности: горные хребты пересекают во многих местах и европейскую и азиатскую части тундры; идеально ровные, часто болотистые низменности сменяются то сильно пересеченными, холмистыми пространствами, то поднятыми довольно высоко, до нескольких сот футов над уровнем океана, равнинами.

В географии слову «тундра» придают обыкновенно общее значение. Тундры нового света очень похожи на европейско-азиатские, и под именем этим вообще разумеют безлесные в силу климатических и почвенных условий области, лежащие у берегов Ледовитого океана, к северу от границы высокоствольных хвойных лесов. Но северяне, обитатели тундры, употребляют это название еще и как более частный почвенно-ботанический термин. Тундрой на севере называются сравнительно более высокие, плоские или холмистые равнины, часто и каменистые хребты то с песчаной, очень бедной растительностью почвой, то поросшие ягелями и хвощами или густо покрытые мхом, зарослями полярной березки и ягодниками. В противоположность тундре под словом лайда разумеют болотистые речные долины и низменности вдоль берегов обширных озер или между озерами с наносной иловатой почвой и нередко с пышными зарослями высоких осок и густых ивовых кустарников, так называемой «ёры». Над такими лайдами тундра поднимается обыкновенно крутыми обрывами, иногда в несколько десятков футов вышиною. Более возвышенное местоположение не мешает, конечно, и тундре вследствие известных почвенных условий быть местами болотистой и обыкновенно богатой озерами и текучими водами. Но в общем со словом «тундра» у северян соединяется понятие о более возвышенной и сухой области, о «материке», и при этом характерно, что вместо слова «тундра» на севере часто употребляется слово «гора». «Идти горой» или «идти тундрой» — оба эти выражения одинаково можно противопоставить словам «идти лайдой».

Фангсбот (Белое море)

Южные границы типичной тундры, которые не везде на малоисследованном севере Сибири можно определить точно, не совпадают с постоянной географической широтой. Через каменистые возвышенности Лапландии безлесная область тянется только узкой полосой вдоль Мурманского берега. Далее, от горла Белого моря до Обской губы, южная граница тундры идет приблизительно по полярному кругу, вдаваясь языком к югу по гребню и склонам обнаженного в его северной части Уральского хребта. С другой стороны пространства высокоствольного леса выдвигаются к северу за полярный круг довольно широкими полосами по бассейну низовой Печоры, вдоль Усы и по речкам, текущим в самой южной части полуострова Ямала. К востоку от Оби граница тундры значительно спускается к югу, огибая Тазовскую губу, круто поднимается затем к северу до южных частей Енисейской губы и Пясинских озер (приблизительно 70° с. ш.), идя затем еще далее на северо-восток к устью Хатанги. Восточнее, до Чаунской губы, граница лесов идет то несколько севернее, то южнее семидесятой параллели, причем безлесные альпийские области вдаются глубоко к югу в леса по северным хребтам — Верхоянскому, Хаях-тах и другим. Тундры занимают также широкое пространство вдоль северо-восточного берега Сибири, от побережья Берингова моря до Чауна и среднего течения Анадыри, далее до Гижиги и в северной части Камчатки до 60° с. ш.; лесная область, занимающая почти всю Камчатку, отделена здесь широкой полосой тундр от лесов Охотского побережья и лесной площади, лежащей по верховьям Пенжины и Анадыри, к востоку от обнаженного Яблонового хребта.

Так можно определить приблизительно лишь общее протяжение северной границы высокоствольных лесов и криволесья. Более подробное знакомство с отдельными участками этой границы показывает, что она почти всюду очень сложна и извилиста.

Вдоль течения рек, а часто и небольших ручьев, иногда большими островами, иногда такими узкими полосами, что деревья оставляют впечатление как бы аллеи, насаженной вдоль русла реки, леса вдаются к северу в пределы типичной тундры. С другой стороны, далеко южнее лесной границы, в глубине бесконечных сибирских урманов, разбросаны большие болота — совсем безлесные или покрытые, кроме ягодников, ив и березовой стланки, также чахлым хвойным криволесьем. В западной Сибири население называет такие обширные, непроходимые летом пространства тоже «тундрами». В лесной части Лапландии тем же словом называются обнаженные возвышенности.

В чрезвычайно холодных, с низкими минимальными и средними температурами зимы, областях северной Сибири по бассейнам Хатанги, Лены и Индигирки лесная граница уходит далеко к северу за 70-ый градус; каменистая Лапландия, целиком лежащая за полярным кругом, даже в северных частях своих покрыта еще роскошными — во многих местах — лесами. Едва же восточнее — за Белым морем — южная часть полуострова Канина, к югу от полярного круга, занята областью типичной тундры, кое-где только пересеченной полосами криволесья. Южнее 65° опускается лесная граница в богатых болотами равнинах у Тазовской губы, а вдоль берегов Берингова моря типичная тундра тянется широкой полосой, уходя к югу даже за 60-ый градус. Такое положение лесной границы показывает, что не зимние холода, не суровость климата только делают тундру безлесной, а что на протяжение высокоствольных хвойных лесов и криволесья, ограничивающих с юга область тундры, влияет известная совокупность климатических и почвенных условий. Заболоченность почвы играет, по-видимому, при этом большую роль, мешая развитию лесной растительности. Почвенные условия влияют сильно и на глубину летнего залегания так называемой вечной мерзлоты. Почва тундры промерзла на большую глубину; в восточной Сибири известны места, где в берегах рек и обрывах оврагов под поверхностным наносным слоем почвы лежат толстые пласты чистого льда, быть может, остатки древних ледников. В мерзлой почве тундр уцелели местами в течение десятков тысяч лет не скелеты только, а целые туши мамонтов с мясом и шерстью — в полной сохранности. Читателям известно, вероятно, хотя бы по многочисленным описаниям и изображениям, чучело мамонта, которое стоит теперь в зоологическом музее Петербургской академии наук. Мамонт этот найден целиком в мерзлой земле на реке Березовке в бассейне Колымы.

Перегрузка трески на пристани в Архангельске

Летом тундра оттаивает с поверхности на различную, но небольшую в общем глубину и одевается — в особенности по ровным и низким местам — богатой травяной и кустарниковой растительностью. Иногда, подходя к необозримой площади болот, зеленеющих густыми зарослями трав и кустарников и блестящих полосами открытой воды, путешественник думает, что путь ему прегражден. Ни чуть не бывало. Он пойдет и дальше со своими оленями и нагруженными нартами, не встречая непреодолимых препятствий, — разве сплошная цепь озер, которые придется далеко обходить, пересечет ему дорогу. Ноги людей и животных будут вязнуть почти до колен в болотной трясине; с трудом будут проламывать олени непроглядные и непролазные, на первый взгляд, чащи густой ивовой ёры; невообразимые по количеству, неописуемые по злобности тучи комаров будут вздыматься из необозримого моря высокой сочнозеленой осоки; не раз в припадке понятной слабости проклянет путник тот день и час, в который решился он, хотя временно, связать свою судьбу с забытой Богом страной; но под водой и тиной он будет идти по ровному мерзлому дну, как по полу, и проведет благополучно животных и обозы, если инородцы, проводники его, хорошо знакомые с местными условиями, опытны и внимательны.

Если копать землю в сухой песчаной или глинистой тундре, то на глубине одного- двух футов топор или железная лопата начинают звенеть, точно ударяясь о камень, и тогда можно нащупать рукой слой холодной, как лед, и совершенно твердой промерзшей почвы. В глинистой почве — даже и в конце лета — мерзлота лежит обыкновенно не далеко от поверхности, под песком глубже; болота оттаивают иногда — в особенности к концу лета — на довольно значительную глубину.

Лес по Вологодско-Архангельской ж.д.

Зима тундры продолжительна и сурова, лето коротко. Но если середина зимы лишена вовсе света солнца, которое в областях тундры, лежащих к северу от 70 градуса, более двух месяцев не поднимается над горизонтом, зато весною и летом оно не сходит с неба. И в полночь висит оно большим багровым шаром низко над землей на северной стороне неба; и лучи его, освещая землю круглые сутки, с необыкновенной быстротой пробуждают к жизни весною и развивают роскошно в короткое лето растительность, покрывающую тундру. Весна вступает в свои права как-то сразу, быстрым переломом. Несмотря на яркие и уже сильно греющие лучи солнца, еще сегодня лежали, как зимою, мощные забои снега над руслами рек и оврагов и на склонах холмов и обрывов тундры; только немногие проталины показались на ровных местах да полосы вдоль берегов озер потемнели: там лед покрыт выступившей водой — заберегой. А на завтра скопившаяся в ручьях под снегом вода сразу прорвет пласты снега; весенние ручьи покатятся с берега в океан и на ледяную гладь озер, потопляя и постепенно поднимая лед; быстро зазеленеет трава на проталинах, покажутся барашки и первые листочки на ивах и полярной березке, завозятся в траве насекомые, и появится бич всего живого в тундре — комары. Гомон птиц в речных долинах и на озерах, с которых быстро исчезает последний лед, станет громче от количества и богаче от разнообразия голосов, и короткая, всего несколько дней продолжающаяся дружная весна сменится северным летом. По временам дни его ярки и утомительно-знойны для привычного к холоду жителя тундры; по временам же и июль угощает путешественника режущими ветрами и пасмурной непогодой, похожей на непогодь октября у нас в средней России.

Трудно описать словами красоту ясных, прозрачных и тихих дней, которые стоят нередко в тундре в разгар весны и в первый период лета. Незаходящее солнце греет мягко и ласково, и кажется, что видишь и слышишь, как растет трава и копошится кругом просыпающаяся жизнь. Однообразная, точно в бесконечность уходящая равнина тундры, в которой человек кажется себе затерянным, и величественный размах которой он чувствует так же, как простор моря, погружена в тишину. Тишины этой не нарушают и точно тонут в ней звуки свободной и первобытной, почти не тронутой влиянием человека животной жизни. Гоготанье переговаривающих стад гусей доносится с озер; свистят поднимающиеся с земли при приближении человека ржанки; завывают сторожкие и хитрые гагары; долетит резкий голос поморника, подравшегося из-за добычи с белой, далеко видной в тундре полярной совой, или петушок куропатки с задорным криком взмоет над густыми зарослями ив, — и опять на время все стихнет, и только шумит в стороне весенний, каскадом падающий с обрыва ручей.

В Архангельске

Дальше подвигается лето, и смолкает заметно жизнь птиц, занятых выводом потомства. Уж не дерутся на виду на озерах и не мечутся в глаза ярким блеском роскошного весеннего оперения самцы гаг и различных северных уток; скрытнее держатся в зарослях озер и тундры птицы со своими птенцами; большие стада линяющих, потерявших способность летать гусей и казарок пережидают это время на глухих, наименее посещаемых людьми озерах тундры и речных долин. Нет прежней пестроты и живости птичьей жизни, какой развертывается она перед глазами наблюдателя в брачный период раннего лета. Но зато все роскошнее развивается буйная травяная растительность речных долин и низкой моховой тундры. Богатейшими коврами цветов давно уж пестреют склоны и сухие луговины. Желтые, красные, лиловые пятна проступают среди зелени моховых и травянистых пространств. Чуть не в рост человека поднимаются заросли осок на болотах и по краям озер. Исчезают постепенно белые полосы и пятна там, где на низкой моховой тундре среди кустиков полярной березки во множестве засели, точно посаженные, гряды и куртины морошки, но вместо белых пятен цветов золотисто-желтыми коврами отливают сплошь усыпавшие стебли, крупные, формой похожие на малину, ягоды. Можно лечь на мягкий мох и есть, почти не двигаясь с места, если решиться только стоически относиться к уксусам комаров, которые живо облепят лицо и открытые руки.

В ясные и жаркие дни, которые бывают порою и в тундре, тусклая дымка, похожая на «мгу» сухих русских степей, затягивает иногда открытый горизонт равнины. Сильная рефракция изменяет очертания отдаленных холмов, а иногда и настоящий мираж показывает скрытые за горизонтом контуры местности и предметы. Согретый солнцем воздух неподвижной пеленой висит над землею. Но чаще ветер гуляет над простором тундры, на целые дни, а иногда и недели, заволакивая небо густой пеленой облаков, принесенных со стороны океана; холодный дождь моросит, закрывая даль, и толстый моховой покров сухой до дождя тундры делается похожим на пропитанную водой губку. Промокло и осклизло все: и платье людей, и покрытые брезентом воза анасов; и кажется, что бесконечный дождь промочил даже толстую шкуру оленей, и они бредут и шлепают широкими копытами, тоже осклизлые и потемневшие, понурив рогатые головы.

Промысловая избушка в Архангельской губернии

Чаще и холоднее делаются непогоды к концу августа, и так же быстро, как наступило короткое полярное лето, приходит и зима. Уже играют первые осенние сполохи, и ночи стали темными и длинными, и скоро свежая пелена снега покрывает увядшую траву. В последний раз на несколько минут выглянет солнце из-за южного горизонта, чтобы исчезнуть затем на много дней. И люди, и животные уже покинули северные области тундры. К границам лесов отходят кочевники со своими стадами, чтобы обеспечить себя топливом на зиму, а свои стада — не тронутыми еще пастбищами и защитой от зимних буранов. За настоящими перелетными — водяными и болотными—птицами, которые еще до наступления зимы стадами потянулись в далекий путь, к солнечным странам, где не падает снег и лед не сковывает воды, откочевывают в более южные области и постоянные жители тундры — северные олени, куропатки, белые совы и подорожники. Немногие звери и птицы остаются на зиму на севере вблизи берегов океана. Мертвая и темная зимою, тундра почти пуста. В течение целых недель и месяцев можно не встретить на снежном просторе ее ни одного живого существа. Тихое морозное время, когда в полном блеске и красоте одевает небо риза полярного сиянья, и луна светит на пустые снежные равнины, сменяется страшными по силе, по нескольку суток бушующими буранами.

И когда уже минет полярная ночь и сменится постепенно сплошным днем; когда первые ранние птицы, вестники весны, куропатки, хищники, снежные подорожники покажутся в тундре, наступит май, и под широтами умеренных стран давно уже шумят одетые листвою леса, и пестреет цветами луг, — тундра все еще лежит под снегом и льдом и грозит кочевнику и путешественнику последними, но не менее жестокими, чем зимой, снежными бурями. Только к концу мая начинает незаходящее солнце одолевать пелену снега и растоплять скованные саженным льдом воды. Наступает снова весна.

Тундры Европейской России к востоку от Белого моря (здесь лежат Канинская на полуострове того же имени, Малоземельская к западу от Печоры и Большеземельская за Печорой — тундры) и западно-сибирские низменности. Едва на 200-300 футов поднимаются над уровнем моря холмистые части этой обширной приокеанской равнины. Только вблизи также незначительных по высоте горных хребтов, обрывающихся у самого океана, расположены более возвышенные площади — футов до 500 высотою. На пространствах типичной низменной тундры чередуются обыкновенно более высокие всхолмленные территории с песчаной или глинистой почвой и сравнительно бедной растительностью и низкие кочковатые моховые равнины, одетые толщами свежих мхов и пластами торфа под ними, с зарослями ягодников и стелющейся полярной березы. Внутренность Кольского полуострова занята сильно волнистым, каменистым плоскогорием, которое довольно круто поднимается от берега океана и покрыто хвойным лесом. Высшие точки полуострова (близь озера Имандры) поднимаются на версту и несколько более над уровнем моря. Пространства Кольского полуострова интересны в геологическом отношении тем, что области эти были, по-видимому, центром, откуда ледниковый покров распространился на все пространство северно-русской равнины; и многочисленные следы действия ледников легко наблюдать на выходах гранитов, гнейсов и иных кристаллических пород, из которых состоит подпочва Лапландии. Мало типичная, каменистая тундра занимает более низменную узкую полосу вдоль океана. Мурманский берег крутыми обрывами спускается в море, образуя многочисленные глубокие заливы, напоминающие фьорды соседней Норвегии.

Равнины восточно-европейских и западно-сибирских тундр покрыты отложениями северной морской трансгрессии. Невысокие каменистые хребты пересекают западную тундру в нескольких местах. Из них имеющий вид пологого вала Канинский камень, протянувшийся с С-З на Ю-В через северную часть полуострова Канина, поднимается не выше 100-120 сажен над уровнем океана. Приблизительно такую же высоту, с высшими точками до 150 сажен, имеет Тиманский хребет, идущий широкой полосой увалов к югу от восточного берега Чешской губы. Обнаженные, каменные, и летом белеющие пятнами снега хребты северного Урала несколько выше. Лежащий вблизи берега Карской губы Константинов камень, которым не доходя до моря обрывается хребет, имеет высоту в 210 сажен, южнее же Урал все более и более повышается. В северо-западном направлении от Константинова камня тянется хребет Пай-хой, достигающий высоты в 180 сажен и понижающийся к Югорскому шару, переходя потом на Вайгач.

Берега океана от Белого моря до Енисея однообразны и низменны. Не выше 8-10 сажен над морем поднимаются крутые глинистые и песчаные обрывы, а во многих местах, в особенности близ широких речных устьев, берег спускается широкими низменностями. Далеко от берегов идет отмелое море. К востоку от Енисея берега океана во многих местах гористы и высоки, выше и самые пространства каменистой тундры. Так, между Пясиной и Хетой лежит возвышенная Анамская тундра; части плоскогорья Сыверма между Пясиной и низовьем Енисея достигают высоты около 100 сажен. Таймырский полуостров покрыт еще вовсе не исследованными отрогами хребтов Бырранга с высотами, вероятно, значительно превышающими 100 сажен.

Один из этих отрогов образует обрывистый мыс Челюскин — самый северный пункт Азии, лежащий, по определению проф. Норденшельда, под 77° 36' 8" широты. Мыс этот впервые достигнут сухим путем и положен на карту штурманом Челюскиным во время Великой северной экспедиции в 1742 году. Позже — уже в конце прошлого и в нынешнем столетиях — обогнули этот мыс, пройдя к востоку, суда трех экспедиций: норденшельдовская «Вега», «Фрам» Нансена и «Заря», корабль последней русской полярной экспедиции.

Высокая тундра тянется и между Хатангой и Леной. Восточнее Лены малоизвестные отроги хребтов Верхоянского, Таз-хаях-тах, Индигирко-Колымского и других еще значительно выше. К востоку от Колымы местность продолжает сохранять гористый характер. Мыс Шелагский поднимается над океаном крутыми склонами до 400 сажен высотою. Близь Колючинской губы и далее до Берингова пролива к берегу океана подходят цепи, поднимающиеся до версты над уровнем моря.

Низовья громадных восточно-европейских и азиатских рек прорезывают тундру. Полноводная, текущая через дремучие леса Архангельской губернии река Мезень, впадающая на западной границе Канинской тундры, и громадная Печора с ее длинными и богатыми водой притоками кажутся, при взгляде на карту, ничтожными рядом с могучими сибирскими речными системами Оби, Енисея и Лены. Сравнительно второстепенные реки Сибири, нижние течения которых лежат в пределах тундры, как Хатанга, Оленек, Яна, Колыма, Анадырь, — могучие потоки, по длине, ширине, обилию воды и размерам бассейнов превосходящие многие большие реки Европы. Вливаясь в Ледовитый океан, реки эти образуют или большие, похожие на целые моря губы, или — как, например, Лена и Яна — обширные дельты. Неся из глубины Сибирских лесов, а отчасти даже из горных систем средней Азии, согревающуюся в течение лета воду и выбрасывая ее в океан в громадном количестве, они влияют на плотность воды в сибирской части Ледовитого океана, на направление морских течений, на льдистость моря и метеорологические условия в ближайших к устьям больших рек частях моря и побережья. Северные реки особенно богаты водой весною, когда подвигающаяся с юга на север из южных частей бассейнов полая вода получает непрерывное подкрепление от тающих позже на севере снегов. Весеннее половодье на Оби, Енисее и Лене отличается грандиозными размерами.

Размеры площадей, частью годных и для земледельческой культуры, занятых бассейнами великих сибирских рек (бассейны Лены, Енисея и Оби обнимают пространства от 2 до 2,5 миллионов кв. верст) вместе с большими глубинами широких русл большинства этих рек заставляют придавать им значение важных торговых путей, не только связывающих между собою различные области Сибири, но и открывающих в будущем возможность выхода для Сибирского сырья в Ледовитый океан, — из одних речных систем по направлению к Атлантическому океану, из других — к Тихому. Теперь пока большие реки Сибири, частью целиком, частью низовьями своими протекают по почти лишенным населения и незатронутым не только культурой, но и первыми шагами торговой предприимчивости областям. Судоходство существует только на Печоре, Оби, Енисее и Лене и то в небольших размерах, и только для Оби и Енисея из западно-сибирских рек и для Колымы на востоке можно считать решенным в положительном смысле вопрос о возможности морского судоходства к речным устьям.

Чукотский чум

Самоедский чум

Большие реки, текущие в широких, обильных водою и богатых растительностью и животной жизнью долинах, издавна служили путями, по которым проникало на суровый по условиям жизни, но богатый север оседлое русское население. Немногочисленные и бедные по числу жителей русские городки и села в пределах европейской и азиатской тундры расположены по низовьям рек. Богатые рыбные промысла обеспечивают здесь жизнь оседлого населения. Но тундра богата водой не только вблизи больших водяных артерий. Бесчисленное количество рек, речек и ручьев пересекают ее по всем направлениям. Почти каждый небольшой участок тундры, снятый в большом масштабе, заключал бы в себе весьма обильную и сложную сеть текучих и стоячих вод. Мерзлота не позволяет воде просачиваться глубоко в почву; в течение короткого, холодного лета испарение невелико. Болота тянутся местами на большие пространства. Множество озер разбросано и по широким долинам или лайдам рек, и по низкой моховой, и по высокой, сравнительно сухой, холмистой тундре. Часто бывает, что, стоя среди тундры на холме, видишь далеко кругом больше воды, чем земли. В пределах тундры есть и очень большие озера. Так озеро Таймыр, почти совершенно не исследованное и лежащее на Таймырском полуострове, на крайнем севере Сибири, куда не часто заходят и кочевники, занимает площадь приблизительно в 2000 кв. верст. Озер в 100-200 кв. верст площадью на пространстве тундры очень много. И прямо бесчисленны разбросанные по ее глади озера, в версту или несколько квадратных верст размерами. Более глубокие, не промерзающие зимою озера такого размера так же, как и значительные речные бассейны, богаты рыбой и служат местами летнего рыбного промысла для инородческого, а местами и русского населения крайнего севера.

II.

Климат тундры; температура, осадки, бураны. Общий характер растительности тундры. Травяная растительность. Область криволесья.

При громадном протяжении безлесной северной области старого света, которая на западе прилегает к никогда не замерзающим у Мурманского берега частям Баренцева моря, а на востоке граничит с самыми холодными областями высокой Сибири, климатические условия в различных частях тундры довольно разнообразны. На Мурманском берегу зимой для широты в 68-70° температура очень высока, море и у берегов почти никогда не замерзает, и влияние океана, а отчасти также Гольфстрима, сказывается очень сильно. Между тем несколько южнее, в глубине высокой Лапландии, бывают сильные зимние холода. И вообще на всем протяжении тундры вблизи побережья Ледовитого океана зимы теплее, лето же относительно холоднее, чем дальше в глубь материка. Еще резче выступает разница температур — в особенности температур зимних — если сравнивать лежащие близко от полярного круга части европейской тундры и соответствующие по широте области Сибири по бассейнам Лены, Яны и Индигирки. Здесь зимние морозы могут доходить до — 68° по Цельсию, и разница между самой высокой и самой низкой температурой в течение года приближается к 100°.

Вследствие сильных зимних холодов в континентальной восточной Сибири годовая изотерма температуры в —16° от широты Таймырского озера в западной Сибири спускается в бассейне Яны к югу за полярный круг; изотерма же в — 4°, проходящая через Колгуев и устье Печоры, в восточной Сибири идет через верховья Олекмы и к берегам Охотского моря, к Аяну, поднимаясь затем снова к области тундры в северной Камчатке. Изотермы июля в пределах крайнего севера европейско-азиатского материка тянутся приблизительно параллельно берегу Ледовитого океана. Изотермы же самого холодного месяца — января — показывают особенно резкое падение к юго-востоку. Средняя температура января в Канинской тундре вблизи побережья океана та же (—12°), что в Ярославле и у северного берега Аральского моря; а в Азиатской России изотерма января в —24° от низовья Оби идет к Благовещенску на Амуре. Вот средние температуры для четырех лежащих недалеко от полярного круга пунктов у Мурманского берега, в Западной и Восточной Сибири:

Место	Средняя годовая t	Средняя t января	Средняя t июля
Кола	- 0,5	- 11,2	+ 12,7
Обдорск	- 7,8	- 26,9	+ 13,6
Туруханск	- 8,2	- 28,2	+ 15,3
Верхоянск	- 16,9	- 50,8	+ 15,1
Устье Лены	-	- 37	-

Таким образом, зима в тундре, за исключением только отдаленных от океана частей ее в восточной Сибири, не отличается особой суровостью. Лето холодно, и в течение его выпадает немного сравнительно жарких, безоблачных и безветренных дней. Но не заходящее в летние месяцы круглые сутки за горизонт солнце все же дает достаточно тепла, чтобы растопить почти саженный пласт льда над пресными водами, оттаить верхние слои земли и развить с большой быстротой еще роскошную в южных частях тундры травяную растительность.

Количество годовых осадков — опять, конечно, различное на протяжении тундр — в общем невелико. Летом часто ненастье стоит по нескольку дней, дожди бывают иногда продолжительны, но необильны: чаще сеет, как сквозь сито, мелкая изморозь, или падают при резком ветре редкие холодные капли. Снеговой покров обыкновенно тоже не очень мощен. Ветра сдувают снег с холмов и ровных площадей и сносят его в овраги и русла рек. Склоны холмов поэтому и зимой часто обнажены, и олени находят на них непокрытый снегом ягель. На ровной тундре толщина снегового покрова обыкновенно не превышает 0,5-1 аршина. Зато мощные снеговые забои, через которые весной с трудом пробивается вода, заполняют ручьи и овраги. Когда в тундре давно уже наступило лето, кочевники пользуются еще не растаявшими грядами снега для удобной езды на нартах. Снег в открытой тундре слагается плотно и выдерживает тяжесть человека и оленей. Изрытая ветрами поверхность его образует часто ряды грядок, так называемые заструги, по направлению которых кочевники ночью и в метели ориентируются в тундре.

Слоем льда до сажени толщиною покрываются пресные воды. Мелкие озера и реки промерзают до дна. При этом на небольших реках не бывает ледохода. Прорвав, наконец, забои снега, весенняя вода широким и быстрым потоком наполняет русло. Отстающие от дна зимние льдины начинают с шумом выныривать на поверхность воды, покрытые илом и грязью, и вразброд уносятся полой водой.

Ветра на открытой тундре, граничащей на юге с обширными пространствами материка, а на севере с Ледовитым океаном, который никогда не замерзает и не затирается льдом сплошь, часты и временами сильны. В общем в летние месяцы господствуют ветра из северной половины горизонта, зимой — из южной. В морозное время и небольшой ветер начинает мести по тундре сухой снег, по временам же разыгрываются сильные и продолжительные бураны. Пока снег лежит в тундре и стоят морозы, человек там всегда должен быть осмотрителен, чтобы не попасть в буран далеко от спасительного чума, не надежно одетым и без провизии. Иногда снежная буря приходит почти внезапно. Сейчас только был ясен небосклон, тих воздух, и солнце сверкало миллионами искр на яркой пелене снега; а через минуту налетит порыв ветра — раз, другой, — и закурится снег на горизонте, крутящиеся снежные вихри добегут и окружат человека. Не помогает то, что вверху сквозь облака несущегося снега еще просвечивает солнце: оно поможет еще некоторое время сохранить общее направление пути, но кругом в молочной мгле бурана ничего нельзя рассмотреть и на близком расстоянии. Иногда к поднятому ветром с земли снегу примешивается и снег, падающий из облаков, и еще непрогляднее станет кругом. Медленно заносит чумы, которые с трудом еще удалось поставить при начале бурана, и ряды нарт вокруг; целый день придется их потом откапывать лопатами. Потерявшие под яростью ветра охоту пастись олени приходят в лагерь, ложатся у чумов и между рядами нарт, и их тоже постепенно заносит снегом — только ветвистые рога торчат кое-где наружу. Путешественник должен запастись тем невозмутимым терпением, которое присуще аборигенам северных стран, и день, и два, и шесть дней иной раз пролежит он в тесном и дымном чуму, слушая свист ветра, развлекаясь питьем чая, сказками самоедов да воспоминаниями бывалых спутников.

Если быстро разыгравшийся буран захватит далеко от чумов одну или несколько нарт, кочевники, с невероятным искусством ориентирующиеся в голой, совершенно лишенной на европейский глаз примет тундры, попытаются добраться до чума. Часто это удается. Но бывает и так, что путникам придется привязать оленей и лечь на нарты на сутки-другие, возлагая упование на двойное и действительно незаменимое по качеству меховое платье из оленьих шкур.

В северных областях тундры, за 69-м примерно градусом широты, весенние бураны большой силы и продолжительности разражаются в иные годы еще во второй половине мая. Когда начнутся сильные оттепели, слипающийся снег уже не поднимается легко от ветра, и только верховая метель еще может быть опасной.

Но если сердиты бураны на севере, то тем привлекательнее кажутся тихие дни, то с серым пасмурным небом, нависшим низко над снежной тундрой, то прозрачные и сияющие ярким летним солнцем, так что ясно видны кругом зеленые лайды и буроватые гребни далеких холмов. В тихие летние дни при сильной рефракции часто искажаются очертания видных вдали предметов, низкий обрывистый берег речки покажется вдруг отдаленным, высоко поднимающимся горным обрывом; иногда отдаленные холмы кажутся точно плавающими в воздухе. Еще сильнее бывают обманы зрения зимой при туманах или легкой морозной пасмурности, которая иногда заволакивает даль: близкие предметы начнут казаться отдаленными и потому непомерно большими, и сидящую на снегу в 50 шагах куропатку в тундре можно принять за оленя или белого медведя. Только три летних месяца — июнь, июль и август — тундра зеленеет растительностью, да и то во второй половине августа иногда под первыми морозами повянет зелень и северный ветер принесет первый снег. Пластами рыхлого торфа — остатками сплошного покрова из мхов и ягодников — покрыта низкая кочковатая торфяниковая тундра. В других местах на песчаной, глинистой или каменистой подпочве лежит только ничтожный слой перегноя, и бедный сравнительно растительный покров состоит здесь из ягелей, хвощей и немногих высших растений. В южной полосе тундры, на речных и озерных лайдах, образованных наносами, и на склонах, богатых перегноем и выставленных более сильному действию солнца, травяная и кустарниковая растительность бывает чрезвычайно роскошной. Высокие осоки по болотам лайды поднимаются к середине лета в рост человека. Непролазные чащи ивовых зарослей в 2-3 фута высотою покрывают местами болота речных долин. На сухих местах долин и склонах тундры образуются часто великолепные луговины, заросшие высокими злаками и разнообразными красивыми цветами.

В отдаленных северных областях тундры природа делается все суровее, и растительный покров все скуднее.

За 72-73° с. ш. начинают исчезать ягодные кустарники, травы редеют. На больших пространствах выступает покрытая лишь редкой и хилой растительностью глинистая или каменистая поверхность земли. Но еще и на далеком Таймыре и на покрытых черным сланцевым щебнем прибрежных низменностях Новой Земли в удобных местах увидишь зеленые лужайки и скопившиеся букетами или целыми коврами, с чрезвычайно короткими стеблями, но крупными венчиками, цветы незабудок, камнеломок, ромашки и многих других пород.

На низкой моховой кочковатой тундре нога ступает точно по пушистому ковру. Заросли стелющейся полярной березы путают ноги, торфяные кочки местами поднимаются большими буграми. В начале лета моховой покров во многих местах закрыт коврами сплошь цветущих ягодников; в конце лета он розовеет, краснеет и чернеет ягодами морошки, брусники, голубики и вороньей ягоды. Ближе к южным границам тундры все кустарниковые растения поднимаются еще на фут и больше над поверхностью почвы. Дальше к северу стволы их, изогнутые и корявые, начинают все теснее ложиться на землю, ползти по ней и прятаться во мху, выставляя только короткие ветви и листья. Вся жизнь сосредоточивается у самой поверхности земли, в верхнем слое почвы, который воспринимает и удерживает теплоту солнечных лучей.

Флора арктической области вообще состоит почти исключительно из многолетних трав и кустарников. При наступлении лета жизнь быстро пробуждается в спавших под снегом и мхом, но живых стеблях и корневищах; они пускают побеги и листья и приносят цветы и плоды. В тундре есть растения, которые в 3-4 недели успевают пройти свой вегетационный цикл и принести зрелые семена. Они торопятся, так как первые морозы в тундре иногда неожиданно рано полагают конец летней жизни растений.

Чем ближе к югу, к границам лесов, тем разнообразнее и роскошнее становится растительность. Прекрасные луговины — не по густоте и силе только, но и по составу растительности — встречаются часто на сухих частях плодородных лайд. Человек идет иногда, выше пояса закрытый, точно по полю поднявшегося хлеба, по зарослям злаков. Сплошное море высокой осоки покрывает болота. Густые чащи тальников окружают озера, на которых во множестве плавают, перелетают и ведут свою хлопотливую жизнь различные породы водяных и болотных птиц. Встречаются отдельно стоящие ивы и березы, уже с толстыми стволами, но еще искривленные, полуползучие, не поднимающиеся штамбом кверху, а, видимо, стремящиеся держать свои кроны близко к земле, где больше защита от резких ветров, и где слой воздуха прогрет сильнее летом. Появляются и хвойные деревья; но на северных границах лесов, вблизи тундры, где исчезает окончательно древесная растительность, ели, пихты, лиственницы и кедры не похожи на высокие и часто могучие деревья, слагающие северные леса России и Сибири. Здесь лежит переходная область так называемого криволесья. На большие пространства тянутся низкие, часто очень густые заросли хвойных деревьев, поднимающихся всего на 2-3 фута от поверхности земли. На первый взгляд кажется, что это молодая поросль. Но если пересчитать кольца нарастания на тонком, но чрезвычайно плотном стволе такого карликового дерева, то можно убедиться, что ему несколько десятков лет. Часто убитая теми или другими неблагоприятными влияниями — особенно суровой зимой, леденящими ветрами, которые к тому же пришлось вынести без достаточной снеговой защиты, увеличивающейся заболоченностью почвы и т. д. — такая поросль гибнет и стоит потом долго, серой массой покрывая тундру на большое пространство. Иногда довольно глубоко выдвигаются в тундру рощи сравнительно высокорослых и сильных хвойных деревьев. Но все же они достигают всего 3-4 сажен высоты, стволы их конусовидны, быстро утончаясь к вершине, ветвей очень мало, и деревья имеют поэтому чахлый вид. Эти выходцы тайги в тундру вообще развиты лучше и идут гораздо дальше к северу вдоль течения рек и ручьев, которые как бы дренируют почву, так что по песчаным берегам их хвойные деревья, по-видимому, чувствуют себя лучше. Иногда в голой уже, только зарослями тальников и березовой стланкой кое-где одетой тундре, видишь издали точно аллею елей или лиственниц: это узким бордюром, иногда в один ряд с каждой стороны, и довольно далеко отстоящие друг от друга, тянутся хвойные деревья вдоль небольшой речки или ручья.

И там, где более значительные рощи хвойных деревьев, находящиеся в лучших сравнительно почвенных или климатических условиях, выдвигаются в полосу кривоволесья или открытой тундры, деревья обыкновенно не стоят сплошь. В борьбе с неблагоприятными условиями многие из них погибают; мертвые, лишенные хвои остовы превышают обыкновенно числом живые деревья. И у живых немногие покрывающие стволы ветви коротки и искривлены, вершины часто согнуты по направлению господствующих ветров, и они стоят чахлые, покрытые висящими на ветвях и одевающими кору их мхами и лишайниками, точно изнемогая в непосильной борьбе с вьюгами, непогодами и морозами крайнего севера.

Граница между областью высокоствольных лесов и криволесьем так же извилиста и неопределенна, как и между этим последним и типичной тундрой. Далеко вдающиеся в глубь северорусской и сибирской тайги обширные моховые болота по растительности своей напоминают полосу криволесья и тундру.

Весной насекомые появляются так же быстро и почти внезапно, как развертывается и зелень трав и кустарников. Едва пригрело солнце в первый ясный, тихий и теплый настоящий весенний день; едва начали быстро расширяться проталины и прибывающая вода речки потоплять лайду, а уже, наклонившись к земле, заметишь среди сухой бурой растительности, кое-где только просвечивающей первой зеленью, проворно бегущего жука или усевшуюся на стебле муху. Всего богаче обыкновенно фауна насекомых по краям речных долин, на пологих обращенных к югу склонах, где на сухой, более рыхлой и плодородной почве, намытой бегущими по склонам дождевыми и весенними водами, пышно разрастаются высокие злаки, и яркие цветы отливают разными красками среди густой травы.

После нескольких настоящих летних дней, когда начнет подниматься травяная растительность и согреется вода болот, появляются и комары, эта гроза всего живого в тундре. У самого побережья океана и в протянувшихся далеко на север — за 73-74 градусы — областях тундры они уже не опасны ни для людей, ни для оленей. Но южнее 70-го градуса, в тихие и теплые летние дни, красота которых отравляется только этим бичом тундры, мучения и неудобства в пути, причиняемые комарами, тяжелы и разнообразны. Чрезвычайно труден делается надзор за оленями, которые пытаются спастись от комаров, убегая против ветра, и могут убежать совсем за десятки и сотни верст, оставив и кочевников, и случайного путешественника в критическом положении. Люди же тем более не имеют покоя ни днем ни ночью. Комары тучей поднимаются с болот и с сухого мохового покрова тундры и окружают человека точно пологом, который колышется и звенит раздражающим тягучим жужжаньем. Мало спасают и перчатки на руках, и сетка, спущенная на лицо. В малейшее отверстие, через которое можно добраться до тела, забираются жадные кровопийцы. Быстро распухают руки и шея, к которой ветерок изредка прижимает легкую сетку. Приходится закутывать голову, оставляя наружу только среднюю часть лица. Верхнее платье густо усажено комарами, ползающими и щупающими своими хоботами, нельзя ли и тут поживиться. Сплошь покрыта прицельная планка ружья, буссоль, стекла угломерного инструмента. Отовсюду нужно сгонять комаров. А как приготовить и съесть неизменную и привычную всем участникам пути порцию гусиного супа и выпить чайник кирпичного чая? Бесчисленное количество комаров погибает в горячем пару и сыплется в котел и кружки в виде даровой, но нежелательной приправы. Окончательно потеряв способность и охоту бороться, путник махает рукой и привыкает смотреть на плавающих в супе насекомых, как на сельдерей или укроп.

Ночью нужно закутаться с головой, чтобы заснуть. Но за многие месяцы привыкнув к свежему воздуху, трудно спать даже в комнате, не только с закрытым лицом. Едкий дым костра, на который положен торф, спасает только, пока сидишь в самом дыму, а долго дышать дымом торфа невозможно. После тяжелого и прерывистого ночного полусна начинаются с утра прежние мучения. И поневоле путешественник с радостью и надеждой видит, как горизонт со стороны океана начинает заволакиваться туманом, и слова «нынче хорошая погода» говорит о тех днях, когда дует режущий северный ветер, небо смотрит октябрем, и комары до времени стихают, опускаясь на землю и пропадая, как будто их и не было.

VII.

Скотоводство в тундрах. Рогатый скот и лошади. Оленеводство. Езда на оленях. Собаки на Севере.

Широко распространенное домашнее животное северных кочевников в тундре — это олень. Существуя благополучно почти без всякого ухода человека, не нуждаясь в запасах корма на зиму или во время переездов на самые значительные расстояния, вполне свыкшийся с суровыми климатическими условиями крайнего севера, домашний олень служит единственным достоянием и показателем зажиточности и имущественной независимости кочевого населения, а равно и важнейшим орудием для возможности экономического использования обширных пространств тундры. Во многих местностях севера, где отсутствуют хорошие зимние ягельные пастбища, пригодные для оленей, или где жизнь полукочевого или оседлого населения особенно тесно связана с рыболовством, например, на Новой Земле, местами на реках Восточной Сибири и по Ледовитому и Тихоокеанскому побережьям Чукотского полуострова, единственным домашним животным, употребляемым и для охоты, и для езды, и для перевозки грузов, служит собака. Собаки играют важную роль и в жизни оленеводов, и у охотников северной лесной полосы.

Время и история одомашнения северного оленя, как и других домашних животных — спутников человека уже в доисторические времена, неизвестны. В настоящее время олень распространен в тундре от Лапландии до берегов Тихого океана. Лучшие, коренные оленеводы тундры, владеющие иногда тысячными стадами, сосредоточенными в руках одного хозяина, — самоеды в западной тундре, чукчи и коряки в восточной. В качестве домашнего животного олень распространен широко и в сибирских лесах, небольшими сравнительно количествами домашних оленей владеют и остяки в глубине урманов (дремучих лесов) Обского бассейна, и родственные самоедам небольшие племена инородцев в Саянах и у озера Косогола.

В руках оседлого русского населения в тундре оленей немного, и русское оленеводство вообще как-то не клеится. В бассейне Печоры и на нижней Оби много оленей от самоедов перешло в руки практичных и оборотистых зырян, и зырянские стада в Большеземельской и Тобольской тундрах быстро увеличиваются в числе, давая хорошие доходы своим хозяевам.

Численность домашних оленей на всем пространстве тундры даже приблизительно определить трудно. Понятно, что точной регистрации не только домашних оленей, но и самого населения, здесь не существует, и официальной статистике доверять трудно. Сопоставляя существующие данные о размерах оленеводства в различных областях европейской и азиатской тундры, приходится сделать заключение, что в руках оленеводов находится около или свыше миллиона, быть может, до 2 миллионов голов оленей. Из этого числа тысяч 400 считается в Архангельской губернии. Стада отдельных хозяев зырян и самоедов в Архангельской и Тобольской губерниях достигают численностью 5-6 тысяч голов. Еще большие стада сосредоточены в руках немногих богачей из чукчей и коряков. У громадного большинства кочевников размеры стад много меньше, иногда даже до десятков оленей. Лесные инородцы обыкновенно имеют в среднем по нескольку голов оленей на хозяина. Часто ранее зажиточные оленеводы по каким-нибудь причинам теряют все стадо, делаются, так сказать, «пешими» и начинают жить исключительно рыболовством и охотой, нанимаются рабочими на русские рыбные промыслы или пастухами к богатым оленеводам.

Заботы кочевников об оленьем стаде не велики. Олень всегда пасется на воле, на подножном корме, летом богато обеспеченный зеленым кормом из трав и побегов ивняков, зимой — откапывая из-под снегу и поедая главным образом белый и жирный лишайник — олений ягель. Присутствием ягельных пастбищ, достаточно обильных для данного стада, и определяется направление пути и стоянок во время зимних, весенних и осенних кочеваний. Летом в тундре везде открыт путь на оленях, зимой — только там, где можно по дороге встретить ягельные пастбища. Поэтому во многих местах в Сибири к самому берегу океана, где ягельных пастбищ мало, кочевники подходят только с полным наступлением весны и появлением зеленого корма. Летом жары и комары тяжелы для оленей; зимой — длинная ночь и сильные бураны затрудняют пастьбу стад. Потому-то большинство кочевников с наступлением осени и передвигается к границам лесов, а ранней весной обратно к северу в глубину тундры и к прохладным берегам Ледовитого океана. Это две больших ежегодных перекочевки оленеводов; в остальное время — в течение лета и зимы — они передвигаются мало, поскольку только необходимо сменить вытравленное пастбище, и каждый род, а часто и отдельные чумы, занимают привычные определенные места в криволесье, самой северной полосе лесов или тундре. Жары, комары и недостаток открытых удобных пастбищ не позволяют держать оленей в большом количестве инородцам, постоянно обитающим в лесной полосе.

Способность оленя зимой жить исключительно на подножном корме, добывая его даже из-под глубокого снега, делает его незаменимым животным для переездов и перевозки грузов на громадных и пустынных пространствах тундры. Без оленей многие внутренние области тундры и побережья Ледовитого океана были бы недоступны и зимою и летом для человека. Во многих местах дальнего севера, в Архангельской губернии и Сибири есть проторенные торговые пути, по которым товары севера: рыба, пушнина, оленье мясо и шкуры — вывозятся к городкам и селам, в которых существуют ярмарки, и происходит товарообмен между торговыми центрами страны и отдаленными пустынными окраинами. Многие торговые тракты в северной Сибири обслуживаются главным образом или исключительно оленями. В Архангельских тундрах и Западной Сибири олень употребляется для езды исключительно как упряжное животное; за Енисеем на нем ездят также верхом и перевозят вьюки.

В качестве упряжного животного олень имеет и большие и притом необходимые для тундры достоинства, и довольно большие недостатки. Для оленей, запряженных в очень низкие, вроде русских дровней формой, но гораздо более легкие и изящные и притом очень прочные санки, так называемые нарты, на которых в тундре ездят и зимой и летом, всюду дорога. По глубокому снегу и по кочкам летней моховой тундры, по сухим холмам и бесконечным болотам потащит оленья упряжка груз или пассажира, лишь бы жир был заблаговременно наеден, шкура не стерта, и тяжесть не чрезмерна по числу запряженных животных. Попав в зыбкую трясину или весенний зажор, где сразу увязнет и с покорным и безнадежным выражением на морде ляжет на бок лошадь, олени не теряются нисколько. Провалившись по уши, они точно гребут ногами, выгибают, как кошки, спину и вытаскивают нарту на крепкое место, не изменяя при этом нисколько своей обычной флегме. При этом олени превосходно плавают, и при переправах даже через широкие реки упряжки пустых нарт пускают вплавь. Летом для пастьбы на острове Вайгаче оленей плавят даже через Югорский шар. На легковой, т. е. пассажирской нарте, которая запрягается в западной тундре обыкновенно четверкой оленей, можно уезжать зимой верст по 15 и более в час, если олени хороши. (В северо-восточной Сибири при езде на оленях часто запрягают только пару оленей, и нарта и вся сбруя там несколько отличны от самоедских). Известны случаи, когда, не сменяя оленей, на них проезжали одной упряжкой по 100 верст и более. В тех областях тундры, где стоит много кочевников, можно быстро передвигаться на большие расстояния, меняя в попутных чумах оленей. В зимнюю грузовую нарту, на которую кладут 8-10 пудов, в европейской тундре и Западной Сибири обыкновенно запрягают двух оленей. Летом пара оленей везет только 2-3 пуда; кроме тяжести пути на полозьях без снега тут играет роль и то обстоятельство, что летом олени, не переносящие теплой погоды и часто измученные комарами и оводами, вообще слабее. При перекочевках и передвижении грузов на большие расстояния необходимы сменные олени, или же после каждых двух дней пути нужен дневной отдых, так как олени при продолжительной работе довольно быстро теряют силы.

Своеобразная прелесть заключается в продолжительной «легковой» езде на быстрых оленях по безграничной и однообразной зимней тундре. На многие сотни верст кругом тянется пустыня, в которой редко разбросанные, в десятках верст один от другого, в лощинах под защитой от ветра спрятались остроконечные чумы кочевников. Вереницей бегут несколько нарт по снежной равнине; резко выступают по снежной пелене и контуры оленей с ветвистыми рогами, и фигуры седоков, одетых в совики или гуси — длинные оленьи рубахи с капюшонами, мехом наружу; точно копья торчат вперед длинные хореи или тюры, по-самоедски — шесты, которыми колющими ударами погоняют оленей. Молчит пустынная зимняя тундра: ни птицы, ни следа зверя кругом на белой пелене. Скрипят полозья по мерзлому снегу, да иногда кашлянет олень на бегу. Легкой пасмурностью задернута даль. Изредка откроются в стороне крутые обрывы берегов над обширным озером или смутно помаячит на горизонте низкая гряда пологих холмов; и опять все ровно, однообразно и пустынно. Каждые полчаса останавливают оленей; тяжело дышат усталые звери и хватают снег; пять минут отдыху и — дальше. Проходит час другой, третий,..

— Далеко ли чум?

— Хупто, хупто (далеко, далеко)!

— Доедем ли скоро до чая и оленины?

— Нет, кажется.

Сгустилась белесоватая мгла на горизонте, в той стороне, где за далью снежной тундры и широкой полосой прибрежного льда катит свинцовые волны океан. Дернул порыв ветра раз, другой — и побежали по снегу снежные змейки, закурились гребни застругов и сугробов по краям лощин... Через минуту буран оденет тьмою пока еще видный кругом горизонт тундры. Труднее становится путь. Сам старый Лямби выезжает вперед как волк или песец, каким-то внутренним чутьем удерживает он верное направление и в непроглядной мгле метели. Несется ветер по ровному простору и сечет людей и оленей снегом. Подбирают ноги седоки и оправляют платье, чтобы не набило снегу под подолы и капюшоны гусей, чтобы не намокли под гусями малицы, а то дело будет плохо. И вперед, только теснее сдвинувшись, чтобы не потерялись отдельные нарты, несется сквозь снежную мглу поезд. Все сильнее крутятся вокруг белые вихри. Высунули языки, чаще кашляют усталые олени. Неуверенно меняет направление передняя нарта. Вот она встала, и ее нагнали остальные.

— В чем дело?

— Не видно ни зги, мимо чумов проедем. Обождать надо, не посветает ли.

Один за другим ложатся около нарт обрадованные отдыхом олени. Ложатся и люди на нарты, поджав ноги и укрывшись теплее; двойное оленье платье надежно, сало и мороженая рыба есть в запасе; теперь довольно времени для сна или размышлений — как кому угодно. Быстро растет сугроб с наветренной стороны нарт; заносит постепенно и низовой метелью и снегом, теперь обильно несущимся сверху из густых туч, и людей, и оленей.

И под равномерный тягучий шум ветра не замедлит на вас спуститься сон, крепкий, но необыкновенно чуткий, подобный сну зверя, каким человек спит только на свежем воздухе после долгой жизни в пустыне. И сновиденье, как почему-то бывает всего чаще, перенесет вас в совсем иной, далеко оставленный мир.

Жаркий летний день сияет кругом, и пахнет травой и зреющим хлебом. Зеленой чащей нависли кусты орешника, густо разросшегося по склону оврага; высокой стеной стоит опушка дубравы. Приятно дышать влажной прохладой, лежа в тени кустов. Мягки и пахучи кругом лесные травы, и молчит старый лес, только слышно, как вдали звенит коса за оврагом, да привязанный за кустом конь жует сочные стебли и звенит стременами...

Но дернул олень за вожжу, привязанную к нарте, и улетел летний сон. По-прежнему мечутся и играют кругом снежные вихри; почти засыпало снегом нарту; рядом с ней возвышается снеговой холмик, покрывший четверку быков; только один олень поднял голову и нюхает воздух, верно, чует дым далекого чума.

И снова путаются мысли и тускнет сознание. И кажется, что далеко, до края горизонта, волнуется теплое море. Белый город поднялся амфитеатром по склонам гор. Ряды пальм вытянулись вдоль гранитных плит, которыми прилежные человеческие руки одели дикий некогда берег моря. И веет над морем мягкий ветер южной осени, и солнце греет лицо так сильно, что хочется отвернуться... Но что-то мешает двинуться, и вдруг возвращается действительность: правда, очень тепло под двойным мехом и снегом, и поднявшийся олень наклонил равнодушную, мохнатую морду и дышит прямо в лицо. И вновь пропали и олени, и метель, и тундра, и нет уже сновидений, только чей-то голос говорит громко, а что — нельзя понять. И поднявшись из-под слоя снега, вижу я перед собой высокую одетую мохнатым гусем фигуру моего переводчика.

— Вставайте, — говорит он, — прояснело, и чум виден; в версте от него стояли, чтоб прах побрал эти бураны... Лямби и на свет не глядит — засмеяли его ребята.

Упряжь оленей чрезвычайно проста. На голову животного надевается узда без удил, на шею широкая лямка, от которой под брюхом между ног оленя проходит ремень, за который он тянет нарту. Ремни отдельных животных соединены между собой и пропущены через блочки, сделанные из дерева, оленьего рога, моржовой или мамонтовой кости, таким образом, что олени принуждены тянуть равномерно. Управляют четверкой с помощью только одной вожжи, привязанной к узде крайнего левого оленя, криком и ударами длинного шеста. Лопари запрягают по одному оленю в особый, похожий на корыто, экипаж, в котором удобно ездить в лесах. В западных тундрах при передвижении оленьих обозов или при перекочевках соединяют вместе пять-шесть нарт, привязывая каждую пару запряженных в нарту оленей к идущей впереди нарте. Такая цепь грузовых нарт в Западной Сибири называется «анас». Передняя пара привязана к заводной нарте, на которой едет впереди седок, управляющий всем анасом. Он следит, чтобы олени правильно проходили препятствия и неровности пути, чтобы упавший олень не удавился уздой, отпрягает и заменяет другим выбившегося из сил — присталого — оленя, поднимает опрокинувшиеся нарты и т. д.

В Восточной Сибири — главным образом в лесной полосе — оленем пользуются также как верховым и вьючным животным. Для езды на олене, на которого кладут очень примитивное седло без стремян, нужен навык. Маленькие и легкие тунгусы — мастера этого дела. Рослый европеец иногда оказывается слишком тяжелым для оленя. Садятся на седло особым и довольно хитрым способом, опираясь на палку, чтобы очень постепенно опускать тело на недостаточно крепкую спину некрупного животного. Под верхом олень незаменим при переездах по глухим горным лесам, по болотам и в особенности при переправах осенью или зимой через незамерзающие горные потоки.

Пастьба оленей иногда требует напряженной работы и достаточно опытности. Животные обыкновенно не отходят на слишком большое расстояние от чума, но многочисленное стадо все же пасется на довольно значительной площади. Сидящие на запряженных нартах пастухи должны следить, чтобы часть оленей не отбилась далеко прочь, не ушла или не осталась на месте при перекочевке. Летом, когда олени бегают, мучимые комарами, и когда на почве не остается ясных следов копыт, это особенно трудно. Волки часто нападают на стада; при этом охваченное паническим ужасом стадо может убежать на большое пространство, причем олени мало-помалу разбредутся по тундре и могут быть вовсе не отысканы. Опасность здесь несколько облегчается тем, что испуганные волком олени чаще всего бросаются к чуму, под защиту людей. В сильные многодневные бураны дежурство пастухов при стаде нелегко. Собаки много помогают им, охраняя стадо от волков, сгоняя его, когда нужно, к чуму, пригоняя отбившихся оленей и т. д. Умные и опытные собаки очень ценятся. У чукчей пастухи часто пасут стада пешком. Чтобы отобрать для перекочевки или езды упряжных оленей, все стадо пригоняют к чуму и загоняют в невод — круг, составленный из нарт и протянутых веревок. Прорывающихся из невода животных или одиночных, идущих, например, на убой, ловят длинным, сплетенным из тонких ремней арканом, который самоеды бросают мастерски на рога, шею или на ноги бегущему животному.

Оленевод - кочевник получает от оленей необходимейшие предметы своего обихода. Шкуры употребляют при устройстве жилища и на платье; мясо, молодые, не отвердевшие еще рога, иногда даже содержимое желудка оленя идут в пищу. Правильно убивают оленей на еду, конечно, только более богатые хозяева, имеющие многочисленные стада. Рога и кости употребляются на различные поделки, крепкие нитки сучатся из волокнистых связок. Не имеющие оленей северные инородцы добывают необходимые им продукты оленеводства у соседних кочевников путем обмена или покупки. В настоящее время значительное количество оленьих туш, шкур на меха и замшу и шерсти идет внутрь страны, а с Печоры и из Архангельска уходит также заграницу.

При благополучном течении дела оленеводство — занятие довольно прибыльное. Пастбища в тундре даровые. В стаде численностью в 1000 голов можно считать около 1/3 или 350 голов самок. На каждую сотню самок или важенок нужно держать 5-6 племенных самцов. Затем в стаде около 100 ездовых кастрированных оленей, которые называются быками; от 150 до 200 голов «быков», назначенных для закола и продажи; остальные —молодые животные. Приплод такого стада можно определить в среднем числе в 250 голов или 25%. Поэтому при поступлении в продажу 200 голов или 20%, стадо, давая 20% дохода, должно еще возрастать. В европейских и западно-сибирских тундрах стоимость оленя равняется приблизительно 10-15 рублям; хорошо выезженные ездовые быки ценятся дороже.

Конечно, в деле оленеводства, как и во всяком другом, для успеха нужен заботливый и зоркий глаз хозяина. В западной тундре кроме самоедских племен успешно ведут оленей также зыряне. Они и относятся к делу более коммерчески и практически, чем самоеды или чукчи. Богатый самоед обыкновенно не убивает правильно оленей в своем стаде на продажу, а часто даже отказывается продать 2-3 головы живьем. Стадо его беспрерывно растет, пока не придет повальная болезнь, истребляющая половину, а то и все стадо. Зыряне же правильно убивают известную часть своих стад на мясо и шкуры, полнее используют силы оленей, как упряжных животных, годных для перевозки товаров, и вообще стараются извлекать из стада всю возможную денежную выгоду и превращать излишний прирост в деньги.

В торговлю от оленей идет мех трех сортов. В стадах тундры в течение второй половины апреля и мая телятся важенки. Новорожденный олень, который очень быстро после рождения может следовать за матерью, называется пыжик или пешка. Темно-коричневый, редко белый, довольно нежный и слабый мех пыжиков идет на изготовление самоедских чулок и известных пыжиковых шапок, которые теперь в ходу и в больших городах России. Во время весенних буранов значительное количество новорожденных пыжиков в стадах тундры погибает (а частью, особенно в зырянских стадах, они и закалываются), и мех их, стоимостью в 2-3 рубля, идет в продажу. В 4-5 месячном возрасте, к осени, выросший пыжик меняет шерсть на более плотную и называется неблюй. Шкура такого животного употребляется на изготовление мехов для малиц, совиков, дох и дамских шуб шерстью наружу и стоит на месте 3-4 рубля. К глубокой зиме олень вырастает, шерсть его грубеет, и шкура (так называемая «постель») идет на покрышки и постилку в чумах и выделку замши. Шерсть оленя чрезвычайно плотна, и одна шкура, положенная на землю, дерево или даже камень, дает усталому человеку мягкое ложе.

Оленеводству тундры очень сильно вредят эпизоотии, в особенности сибирская язва. Появляясь внезапно в различных частях тундры, язва истребляет иногда до последнего оленя многочисленные стада, обращая сегодня в нищих людей, вчера еще богатых. В 1907 году в Печорской тундре пало от сибирской язвы более 100000 голов оленей. Болезнь эта опасна и для людей, так как человек, поевший сырого мяса больного оленя (а самоеды очень любят сырую оленину, и местные русские также привыкают есть сырое мясо), или заразившийся при снимании шкур с павших животных, также умирает. В Архангельской губернии в последнее время сделаны удачные опыты предохранительной прививки оленям сибирки. Но ветеринарный персонал, которому могли бы быть поручены прививки стадам в широких размерах, и в Архангельской губернии недостаточен, в глухих же сибирских тундрах всякая помощь оленеводству пока еще совершенно отсутствует.

Я упоминал уже выше о том значении, которое имеют в жизни оленеводов собаки, необходимые для охраны и пастьбы оленьих стад. У самоедов теперь пастушьи собаки при стадах очень разнотипны, сохранившиеся же еще кое-где чистокровные белые оленные лайки очень красивы. Во многих местностях крайнего севера собаки служат и единственным упряжным животным. Северные ездовые собаки — это в большинстве случаев похожие на волков остроухие лайки, отличные несколько от охотничьих лаек лесной области России и Сибири. Но тип этих собак далеко не везде сохранился чистым.

Управление собаками, которые запрягаются в низкие, более легкие, чем оленьи, нарты, требует значительного искусства и навыка. Передвижение на собаках возможно и там, где нельзя ехать на оленях за неимением корма, например, в отдаленнейших северных областях Таймыра, у побережья океана и по морскому льду. Но для пути на собаках для них необходимо запасать корм (обыкновенно в виде вяленой рыбы — юколы), так как в зимней тундре никогда нельзя рассчитывать наверное встретить зверей и прокормить собак охотой. Привычные собаки бегут быстро и могут без отдыха проходить большие пространства.

В северо-восточной Сибири, где особенно развита езда на собаках, собачью нарту делают длиною в 12, шириною в 2, а высотою в 1 фут; она легка и гибка, части ее связаны ремнями. В дальние поездки впрягают 10-14 собак гусем, попарно. Вожаком служит опытная передовая собака, которой управляют голосом. Кроме того управляющий нартой каюр имеет в руках оштол — палку с острием на конце, которая втыкается в снег перед нартой, когда ее нужно затормозить. Так как узкая нарта тянется одним длинным ремнем, к которому припряжены собаки, то она сильно раскатывается и легко опрокидывается, чему должен мешать каюр, сидящий впереди пассажира и беспрерывно балансирующий на нарте. Обязанность его утомительна и требует много силы и ловкости.

Собаки употребляются для возки тяжестей и быстрой «легковой» езды. По хорошему (нерыхлому) снегу на нарту, запряженную 14 собаками, можно грузить до 60 пудов и двигаться со скоростью 4-6 верст в час. Если упряжка везет только каюра и седока с небольшим количеством багажа, то можно ехать в дальнее путешествие по 10 верст в час, проезжая верст 60-70 в день. На короткие расстояния, если, например, нужно сделать один перегон верст в 60, пускают упряжку со скоростью верст 15 в час, можно ехать и быстрее. Выносливость собак также значительна. Барон Майдель рассказывает, что в результате состязания между двумя собственниками собак, упряжка сделала 250 верст в течение 15 часов с двумя остановками для передышки и корма. Для такой езды нужны тренированные животные. Для езды употребляются обыкновенно кастрированные самцы.

От передовой собаки требуют, чтобы она умела хорошо держаться данного ей с места направления и слушаться голоса. Она должна также выучится не обращать внимания на встречные следы животных и мешать остальным собакам отвлекаться от прямой их обязанности. Но последнее качество встречается редко. Обыкновенно, завидя животное или наткнувшись на свежий след, упряжка гонит зверя, так что собак трудно бывает остановить. При встречах с домашними оленями, даже запряженными в нарты, собачья упряжка может броситься душить животных. Нападения собак на оленей во многих местах севера мешают хозяевам держать одновременно и оленей и собак.

Ездовые собаки в северо-восточной Сибири играют также большую роль и при промыслах на побережье океана и на морском льду — за тюленями и белыми медведями. Неизбежный спутник лесного охотника — также собака, находящая и преследующая зверя и в то же время помогающая при передвижениях и перевозке грузов в тайге.

VIII.

Северное побережье и Ледовитый океан. Его физические условия. Плавания по Ледовитому океану с древнейших времен. Торговое мореплавание из Европы в Сибирь. Рейсы в Колыму.

Берега тундры омываются с севера Ледовитым океаном. От берегов Норвегии до проливов Югорского шара и Карских ворот простираются воды Баренцева моря; между Новой Землей и западным берегом Ямала лежит часть льдистого Карского моря, далее в устьях некоторых сибирских рек океан вдается в сушу длинными, вытянутыми с севера на юг заливами. Наибольший из них — величиною с целое море — Обская губа. В восточной Сибири, под 170-м меридианом от Гринвича, в материк вдалась обширная Чаунская губа; еще восточнее, близь самого Берингова пролива, губа Колючинская. За мысом Дежнева берег Азии поворачивает к югу, и область тундры тянется здесь вдоль побережья Берингова моря.

От Белого моря и до Енисея берега материка почти всюду низки и отмелы на большое пространство; бухт, вполне удобных для стоянки больших судов, здесь нет. К тому же берега этих частей Канинской, Тиманской, Большеземельской и Западно-Сибирской тундр очень пустынны. Промышленники с Мезени, Печоры и из маленьких селений, расположенных по берегу Чешской губы, останавливаются и укрываются в бурю со своими карбасами в более глубоких сравнительно устьях небольших рек тундры. Устья рек Мезени и Печоры доступны и для больших морских судов.

Обская губа достаточно удобна для плавания морских судов летом; но в самом устье глубокой Оби находится мелководный бар, так что большие океанские пароходы не могут входить в реку. Через Енисейскую губу большие суда могут плавать свободно в широкий и многоводный Енисей и проходить далеко к югу. Восточнее Енисея побережье Сибири недостаточно исследовано. В некоторых местах части его нанесены на карты очень не точно, и вообще на северных берегах Сибири есть пространства, карты которых составлены еще на основании работ Великой северной экспедиции, во время которой — в царствование императрицы Анны Иоанновны — несколько партий морских офицеров обошли на судах и описали сибирский берег Ледовитого океана. В общем менее всего известны очертания побережья, состояние льда около него и условия плавания на пространстве от Енисея до Лены. Но, например, и обширная Тазовская губа, впадающая в Обскую, очень богатая рыбой, и изучение которой могло бы иметь большое значение для развития нижнеобских промыслов, наносится на карты на основании древних съемок. Такое плохое знание вод, важных в промысловом отношении, тормозит, конечно, и частную предприимчивость рыбопромышленников, которые, отыскивая новые удобные места для рыбной ловли, принуждены бывают рисковать своими пароходами. В последнее сравнительно время, в 90-х годах прошлого столетия и в начале текущего, вновь сделаны были съемки части побережья Карского моря и Обской губы, Енисейской губы и берегов от Лены до Берингова пролива. Несколько экспедиций посетили также различные области Архангельских, Западно-Сибирских и Восточно-Сибирских тундр.

Влияние Атлантического океана и Гольфстрима еще сильно в самых западных частях северного побережья России. Как я уже упоминал выше, море у Мурманского берега, даже в гаванях, почти никогда не замерзает. В Белом море и в водах Баренцева моря от Канина до Новой Земли льда гораздо больше. У западных берегов южного острова Новой Земли лед часто стоит еще в июне; точно также иногда и летом приносит лед с севера к Колгуеву и к побережью материка от Чешской губы до Югорского шара. Но плавание в Баренцевом море не только вполне возможно в течение позднего лета, но с некоторыми затруднениями даже в периоды ранней весны и поздних осенних месяцев. Карское море и Ледовитый океан вдоль побережья Сибири имеют больше льда. Судоходство здесь в большей или меньшей мере свободно обыкновенно только в августе и сентябре. Однако часто и зимою в Карском море и у Сибирских берегов подолгу стоят открытыми большие пространства воды. Такие пространства свободного моря с большого расстояния видны по «водяному» небу — над ними стоит синий туман, между тем как над областями, покрытыми льдом, небо кажется светлым.

В сибирских морях губы, далеко вдающиеся в материк, например, Обская губа, и проливы между материком и островами, — например, между Ямалом и островом Белым или от побережья между Леной и Индигиркой и до Ново-Сибирских островов, — крепко замерзают на всю зиму. Вдоль берегов материка стоит обыкновенно зимой припай —полоса неподвижного берегового льда от нескольких верст до многих десятков верст шириною. Далее в океане лед подвижен и зимой. Его носит ветрами и течениями, причем иногда лед идет сравнительно мелкими льдинами, иногда громадными ледяными полями. Когда ветер нажимает плавучий лед на береговой припай, льдины взлезают друг на друга, громоздясь в высокие груды, так называемые торосы, которые могут достигать высоты 4-5 сажен. Такие торосы образуются часто и на отмелях у берегов, и на ледяных полях в открытом море. Редко сравнительно в Баренцевом и Карском морях можно видеть настоящие ледяные горы или айсберги: так называются громадные глыбы чистого синего льда, высоко поднимающиеся над поверхностью воды и еще гораздо глубже сидящие в воде. Льдины эти отламываются от спускающихся в море ледников северного острова Новой Земли. Гораздо больше бывает этих айсбергов в западной половине Ледовитого океана, где они происходят с обширных ледников Гренландии.

У северо-западных берегов Новой Земли, в различных частях Карского моря и в Сибирском море много льда бывает годами и летом. Теплые пресные воды, выносимые летом в большом количестве из больших рек Сибири, влияют на количество и состояние льдов вблизи устьев. Особенно рано, насколько это пока известно, очищается море и долго стоит открытым осенью на долготе Обской и Енисейской губ.

Даже и в средине лета в океане бывает холодно. Когда задует крепкий ветер с северо-востока, из заполненных вечным льдом приполярных пространств океана; когда навстречу идущему кораблю катятся высокие гряды свинцовых волн и брызги холодного дождя несутся над палубой, и человеку, одетому в толстую шерстяную фуфайку и непроницаемую для воды рыбачью куртку, может иногда придти в голову мечта о шубе. Но бывают — чаще всего в конце июня и июле — дни ясные и тихие, когда светло-голубое небо поднимается ясным куполом над лазурными водами моря, которое цветом и видом своим напомнит путешественнику южно-европейские моря. Тишина в воздухе бывает тогда полная, синей неподвижной пеленой простирается кругом гладь океана, и нередкие миражи, во время которых видны висящими над горизонтом в опрокинутом виде отдаленные берега или гряды островков, развлекают пассажиров, а капитану судна приходится смотреть зорко, где настоящий берег и где призрачный.

Холодная поверхность моря остужает прилегающий к ней слой воздуха, плотность слоев которого делается неравномерной. Холодные воды Ледовитого океана и на дне, на небольших глубинах уже температура и летом близка к 0° или ниже 0°. К востоку от Новой Земли и в Сибирском Ледовитом море на глубине 50 метров термометр обыкновенно показывает —1° или —2°. Отношение плотностей и точка замерзания у морской богатой солями воды иные, чем у пресной. Наиболее плотна и тяжела морская вода при температурах, близких к 0°; замерзание воды на поверхности начинается при нескольких градусах ниже 0°, во время же волнения море замерзает с трудом и при довольно низких температурах.

Высота приливов очень различна в разных частях северного побережья и вдающихся в сушу морях и заливах. Очень высока и бурна приливная волна в Мезенской губе Белого моря, близь устьев рек Кулоя и Мезени. Здесь в высокие приливы вода поднимается на высоту 3 сажен. Обширные песчаные отмели, лежащие у западных берегов Канина, в это время покрываются водой, так что в прилив можно плыть на довольно большом судне по тому самому месту, по которому за несколько часов до того прошел по сухому песку человек. Морская вода наполняет устья рек и с большой быстротой и силой несется далеко, при малом падении реки верст на 15 внутрь страны, чтобы с началом отлива скатиться обратно. Таким образом, реки в низовьях своих текут во время отлива в море, во время же прилива назад из моря на сушу и от устья к верховьям.

Холодные и бурные, часто заполненные льдом воды Ледовитого океана и его морей в глубинах своих и на дне скрывают богатую флору водорослей и еще более богатую фауну морских животных. Вблизи берега и островов Белого моря или у Мурмана во многих местах, если смотреть через борт лодки, видны глубоко на дне через прозрачную воду целые густые леса красных и бурых водорослей. Спущенная драга (мешок в железной раме, которым ловят морских животных, живущих на дне) или сеть приносят натуралисту разнообразную и богатую добычу. Крупные и красивые морские ежи и морские звезды ползают между водорослями, точно призраки — студенистые, прозрачные и почти не видные в толще воды, иногда окрашенные в нежные цвета — мелькают вблизи поверхности медузы и ктенофоры. Во многих местах слои воды кишат неисчислимыми количествами мелких рачков и крылоногих моллюсков, которыми питаются громадные киты. Обеспеченные богатыми запасами пищи гуляют большими стадами в море и входят в устья рек разнообразные промысловые рыбы, которых в виде консервов, солеными или свежими поставляет к нашему столу богатый Север.

О рыбных промыслах и охотах на морских млекопитающих — белух, моржей и различных тюленей — я говорил уже выше. В открытом океане чаще всего попадаются на глаза человеку, плывущему на корабле, стада белух. Когда небо пасмурно и ветер гонит темные волны с белыми гребнями, а крупные белые звери бегут вдали целым стадом, выныривая поминутно на поверхность, не разберешь сразу, где пена волн и где белые спины играющих в воде белух.

Если не вспоминать времена норманнов, то можно сказать, что воды, омывающие северные берега Европейской России, стали хорошо знакомы западноевропейцам только в XVI столетии. В течение второй половины этого века несколько английских и голландских экспедиций посетили берега русского Севера, причем одно судно — под начальством знаменитого Баренца — обогнуло даже северный конец Новой Земли и зимовало на острове, а одна флотилия проникала в Карское море. Экспедиции эти пытались через Северный Ледовитый океан найти морской путь в Китай. Протяжения северных берегов Сибири тогда и приблизительно еще не знали. Один из кораблей первой английской экспедиции 1553 года попал в Белое море к устью Двины, откуда командир его, известный всем школьникам Ченслер, ездил ко двору Иоанна Грозного. С этого времени началась морская торговля России с Англией.

Далеко в Сибирские моря иностранцы на кораблях проникнуть не могли, и мало-помалу иностранные экспедиции в восточную часть Баренцева моря прекратились. Русские нашли дорогу дальше. Когда первые иностранные корабли появились у русских берегов, промысловое и торговое мореплавание русских северян из Холмогор, Слободы (Мезени) и Пустозерского края было в полном развитии: известно, что по северным морям плавали еще новгородцы в период торговой и политической славы Великого Новгорода.

В самом начале XVII века, когда русские уже утвердились на Оби и Иртыгае, на далеком севере на устье реки Таза, впадающего в Тазовскую губу, для надзора за северными инородцами и торговли с ними был основан и быстро вырос город Мангазея, о котором вкратце я говорил уже выше. Во втором десятилетии XVII века это был город с острогом (деревянной крепостью), церквами, гостиным двором, воеводами и отрядом войска. Пушная торговля с инородцами, которая велась меновым способом к полной выгоде русских, в те времена была очень прибыльна. И северяне из Поморья и с Печоры стали ходить на судах в Мангазею через Карское море путем, быть может, с отдаленных уже времен известным северным промышленникам. Флотилии пинежан, мезенцев и пустозеров на кочах — тогдашних небольших судах, обыкновенно груженых хлебом — плыли вдоль берега Карского моря и затем по рекам Мутной и Зеленой (теперешние реки Морды и Сеяга) с их системой озер, разделенных коротким волоком, проходили полуостров Ямал и направлялись затем в Обскую и Тазовскую губу.

К сожалению, эти морские предприятия, представлявшие собою, быть может, зародыш будущей широкой морской торговли с Сибирью, рано окончились. Московское правительство усмотрело в морской торговле только одно, что торговцы, проходя морским путем, ускользают от таможенных застав, поставленных на торговых дорогах через Урал. Тобольские воеводы, в свою очередь, боялись, чтобы «немцы», придя по следам русских промышленников в устье Оби, не повоевали Сибири. В 1620 году путь торговым людям морем был запрещен под страхом смертной казни. Вскоре затем, после большого пожара, запустела и Мангазея. Население ее частью переселилось на Енисей в теперешний Туруханск.

Мало-помалу путь через Карское море в Сибирь был забыт. Отряды Великой Северной экспедиции при плаваниях по Ледовитому океану в тогдашних несовершенных парусных судах встречали значительные препятствия от льдов. Позднее, в XVIII и начале XIX столетий, было сделано русскими мореплавателями несколько неудачных попыток проникнуть в воды океана к востоку от Новой Земли и Югорского шара. Установился мало-помалу взгляд на Карское море и Сибирский океан, как на воды, всегда заполненные льдом и потому для судов не проходимые. Отдельные лица, впрочем, относились скептически к такому выводу. В 1862 году русский моряк лейтенант П. П. Крузенштерн на парусной шхуне попытался пройти из Печоры в Енисей. Но судно его было затерто льдом в Карском море, и он с трудом вышел с командой на берег Ямала. В конце 60-х годов несколько норвежских промышленников, всегда искавших не тронутых еще областей океана для лучшего промысла морских зверей, пересекли в июле и августе в нескольких направлениях Карское море, почти не встретив льда. Плавания эти стали известны и заставили некоторых географов прийти к заключению, что бывают годы, когда Карское море не заполнено льдами. В половине 70-х годов английский капитан Виггинс и затем знаменитый шведский путешественник барон Норденшельд благополучно провели суда из Европы в Енисей. А немного лет спустя тот же Норденшельд на пароходе «Вега» прошел мимо берегов Сибири в Берингов пролив и вокруг Азии, разрешив таким образом несколько сот лет занимавшую географов и моряков задачу открытия северо-восточного прохода т. е. пути через восточную часть Ледовитого океана в южные моря. Весь путь от Баренцева моря до Берингова до наших дней сделало только одно это судно — «Вега».

Путь через Карское море в Обь и Енисей с их громадными, охватывающими большую часть Сибири бассейнами, суливший значительные выгоды торговле, привлек внимание русских и еще в большей мере иностранных купцов. Со времени первых поездок Виггинса и Норденшельда до последнего времени через Карское море в Сибирь и из Сибири в Европу ходило более 100 судов, из них половина с торговыми целями. Около 80% всех судов прошло благополучно. Часть судов вынуждены были из-за препятствий от льдов, встреченных главным образом в Югорском шаре, вернуться с пути обратно в Европу, и несколько судов погибло в Обской губе, устье Енисея и Карском море, большинство не от встреч со льдами, а от случайных причин. Плохое знакомство капитанов торговых кораблей с условиями плавания и льдами Карского моря, недостатки карт и слишком большие расходы по страхованию судов всегда тормозили развитие морской торговли с Сибирью. Но вопрос о самой возможности широкого развития судоходства через Карское море до устья Енисея не может быть, по всему накопившемуся уже опыту, разрешен иначе, как в положительном смысле. Последний раз торговое английское судно прошло в Енисей не далее, как истекшим летом 1911 года.

Труднее ответить на вопрос, возможно ли ежегодное плавание кораблей вдоль Сибирских берегов до самого Тихого океана. Здесь слишком мало еще и теоретических данных, и опыта. Береговая полоса океана от Берингова моря до устья Колымы обыкновенно бывает свободна летом, и, вероятно, плавание этим путем в конце лета не встретит особых препятствий. Менее известно побережье и океан от Енисея до Лены, в особенности берега далеко выдвинувшегося на север полуострова Таймыра.

Возможно, что у берегов его лед может в иные годы застаиваться непроходимыми массами даже и поздним летом и осенью. Однако мы знаем, что здесь, и вообще весь путь от Югорского шара до Новосибирских островов, и после «Веги» Норденшельда благополучно прошли два судна: «Фрам» Нансена, отправлявшегося в свое знаменитое путешествие к полюсу, и корабль русской полярной экспедиции 1900-1903 гг. «Заря».

В настоящее время вопрос о торговом плавании к устьям Оби и Енисея можно считать решенным. Нынешним летом на ассигнованные правительством средства сделаны были первые работы по установке станций беспроволочного телеграфа по пути следования судов из европейских морей к Сибирским берегам: на Югорском шару, в Карских воротах и на берегу Ямала. Назначение этих станций — давать своевременно в течение лета извещения в Архангельск о состоянии льдов в наиболее трудной части пути — области Карского моря к востоку от проливов, ведущих в Баренцево. Летом 1911 года был послан также пароход добровольного флота из Владивостока в Колыму с административными грузами для селений Колымского бассейна, которые ранее перевозились сухим путем из Якутска или с Охотского моря. Плавание этого парохода было успешно, и он благополучно, хотя и встретив на пути некоторые затруднения от льдов, возвратился обратно во Владивосток, сдав грузы в Нижне-Колымске. Второй пароход благополучно прошел тем же путем в текущем 1912 году. Таким образом, сделаны решительные шаги для развития мореплавания вдоль северных берегов Сибири.

IX.

Острова Ледовитого океана. Колгуев. Новая Земля. Вайгач. Остров Белый. Ново-Сибирский архипелаг. Острова Беннета и Врангеля.

Большое количество островов лежит в русских водах Ледовитого океана вблизи материка; значительнейшие из островов следующие. В Баренцевом море милях в 50 от Тиманского берега едва поднимается над поверхностью моря низменный, туманный и даже летом нередко льдами окруженный Колгуев; на границе Карского моря длинной дугой вытянулись к северу, защищая Баренцево море от льдов Сибирского океана, острова Вайгач и Новая Земля; остров Белый узким проливом отделен от выдвинувшегося в Карское море полуострова Ямала. Восточнее Лены лежит группа Ново-Сибирских островов, еще ближе к Берингову проливу остров Врангеля. Из островов этих постоянное население есть только на Колгуеве и Новой Земле.

Остров Колгуев, имеющий верст 100 в длину и верст 60 в ширину с запада на восток, почти сплошь образован низменной ровной тундрой. Небольшие песчаные холмы есть в центральных частях его; обрывистые берега поднимаются на несколько футов над уровнем океана, песчаные отмели — особенно в юго-восточной части острова — выдаются далеко в море. В этой именно части, в становищах Бугрино и Шарок, отмелых бухтах, образованных отошедшими от берега песчаными косами («кошками»), но открытых со стороны моря, останавливаются пароходы и мелкие суда промышленников.

Растительность Колгуевской тундры похожа на таковую ближайших частей материка. Цветы ягодников пестрят моховой покров, фута на два над почвой поднимаются кое-где кусты ив. Хорошие ягельные пастбища есть во многих частях острова. Из более крупных наземных млекопитающих на Колгуеве постоянно живут только песцы. Но тюлени и даже моржи держатся у берегов, а иногда зимою на льдах заносит сюда и белого медведя. Богата и довольно разнообразна фауна птиц. Красивые гаги перелетают стаями по морю вблизи берегов и белеют, качаясь на гребнях волн; множество чаек, различных куликов, гусей и уток гнездится по берегам, на озерах и на самой тундре.

Постоянное население острова состоит из нескольких десятков самоедов. Они пасут на острове тысяч 7-8 оленей, большинство которых принадлежит не им, а крестьянам с нижней Печоры. На маленьких парусных судах, формой и оснасткой похожих на те древние «кочи», на которых плавали по морю предки теперешних пустозеров при Борисе Годунове, собственники оленей приходят ежегодно на Колгуев с Печоры, привозят товары в обмен на самоедские промыслы и увозят шкуры оленей. Вся торговля складывается, конечно, в формы, не слишком выгодные для самоедов. В последние годы Колгуев начали посещать пароходы Мурманского общества, поддерживающие сообщение Архангельска с Югорским шаром и с самоедскими колониями Новой Земли.

Узкий гористый остров Новая Земля северной оконечностью своей доходит почти до 77° с. ш. и имеет в длину около 1000 верст. Довольно широкий пролив Карские ворота отделяет его от острова Вайгача; последний от материка отделен узким, но глубоким Югорским шаром. Новоземельский остров разделен на две части — южную меньшую и северную большую — проливом Маточкин шар, который узкой щелью, местами уже версты, прорезывает гористую страну с запада на восток. Длина этого пролива — 95 верст.

Время открытия Новой Земли, задолго до первых посещений ее западно-европейскими экспедициями знакомой русским промышленникам, неизвестно. В августе 1553 года берега Новой Земли видел Виллоби, начальник первой экспедиции, посланной англичанами для открытия северо-восточного пути в Китай. Первым исследовал часть берегов громадного острова голландский путешественник Баренц, по имени которого называется море, лежащее к западу от Новой Земли. Он участвовал в трех экспедициях, ходивших для отыскания северо-восточного прохода, и в 1596 году, обойдя Новую Землю с запада, зимовал с экипажем своего судна в Ледяной гавани у северо-восточного конца острова. На возвратном пути в июне 1597 года Баренц умер в лодке у северных берегов Новой Земли.

Русские исследования Новой Земли начались во второй половине ХѴШ столетия. В 1768-69 годах морской офицер Розмыслов, зимовавший у восточного конца пролива Маточкин шар и пытавшийся, хотя неудачно, пробраться на своем очень плохом судне от берегов Новой Земли к устью Оби, положил на карту Маточкин шар и часть западных берегов острова. Ряд дальнейших русских экспедиций с целью изучения Новой Земли посетил остров в первой половине XIX века. Особенно много для ознакомления с берегами Новой Земли дали плавания морских офицеров: известного Е. П. Литке, бывшего позже президентом Императорского Географического Общества и скончавшегося в глубокой старости в 1882 году, и штурмана П. К. Пахтусова. Последний дважды зимовал на Новой Земле, описал неизвестный ранее восточный берег южного острова и через месяц по возвращении из второй экспедиции умер от последствий перенесенных лишений. Этому замечательному во многих отношениях русскому полярному исследователю поставлен памятник в Кронштадте. Один из спутников Пахтусова, лейтенант Циволька, предпринявший после смерти последнего самостоятельное путешествие на Новую Землю, умер на острове от цинги. Остров с целью ознакомления с его растениями и животными посетил также знаменитый русский ученый академик Бэр.

И в последнее столетие на Новой Земле несколько раз бывали ученые экспедиции, иностранные и русские. Между прочим в Малых Кармакулах на Новой Земле в 1882 году вела наблюдения русская полярная станция, одна из числа 14, устроенных по проекту Вайпрехта европейскими государствами и Соединенными Штатами в различных пунктах крайнего севера для одновременных годичных наблюдений. Здесь зимовала экспедиция под начальством лейтенанта Андреева. Другая русская станция, работавшая в составе международной полярной экспедиции, устроена была в то же время на устьях Лены под руководством штурмана Н. Д. Юргенса.

Для познания геологического строения внутренних областей южного острова сделала много экспедиция академика Е. Н. Чернышова 1895 года; некоторые ледники северного острова изучены и описаны были англичанами Пирсоном и Фейльденом, плававшим в 1897 г. на Новую Землю на яхте «Лаура». Норвежские промышленники несколько раз огибали остров с севера. Но до настоящего времени еще не только внутренние области обширного острова, но и часть побережий его, например, восточный берег северной части, почти не исследованы. В течение полуторасотлетних исследований Новой Земли, со времен Розмыслова, много раз рассчитывали найти там полезные ископаемые, сначала серебро, после залежи каменного угля. Пробовали искать их и в последнее время. Ожидания эти пока не вполне оправдались, хотя, впрочем, на юге острова недавно вновь найдены залежи медной руды. Богатства Новой Земля пока заключаются не в драгоценных металлах или минералах, а в запасах (еще довольно значительных) морских зверей и ценной рыбы у берегов острова.

Открытия на Новой Земле стоили жизни нескольким смелым и энергичным исследователям, стоявшим во главе посещавших остров экспедиций, и многим людям из состава их команд. Еще больше погибло на негостеприимном острове промышленников, отправлявшихся туда для охоты за медведями, песцами и морским зверем. В первой половине прошлого столетия русские поморы вели промыслы в отдаленных частях Ледовитого океана гораздо шире, чем теперь. В тридцатых и сороковых годах были годы, когда число русских промысловых судов, посещавших на лето остров, доходило до ста. Известно, что в прошедшие времена русские промышленники ходили и на Грумант (Шпицберген). На Новой Земле промысловые партии иногда оставались зимовать для возможности позднего осеннего и раннего весеннего промысла. При этом они проводили продолжительную зимнюю ночь в тесных и дымных промысловых избах, в бездействии и сне. Поэтому, при недостатке к тому же свежего мяса и овощей, часто цинга производила страшные опустошения среди зимовавших партий, которые, случалось, вымирали до последнего человека. Постоянная деятельность в течение зимы — лучшее средство борьбы с этой полярной болезнью. Пахтусов, хорошо знакомый со всеми условиями жизни на крайнем севере, заставлял своих людей в течение всей зимы ежедневно, за исключением разве дней с сильными буранами, делать большие прогулки, собирая плавник на дрова и осматривая поставленные на песцов ловушки. И во время его экспедиций люди почти не болели цингой.

В давно прошедшие времена Новая Земля видела и переселенцев, собиравшихся основаться прочно на острове. Раза два на южные берега полярного острова переселялись раскольники, спасавшиеся от религиозных гонений. Все они быстро вымирали от цинги.

Богатый в промысловом отношении остров всегда привлекал к себе промышленников надеждой на обильную добычу. Но, грозя кораблям бурями и опасностями неизвестных, часто окутанных туманом берегов, а людям — тьмою, скукой и лишениями тяжелых зимовок, он притягивал и многочисленных исследователей, и это не удивительно. Человек, посетивший Новую Землю, вероятно, никогда не забудет суровую красоту ее мрачных пейзажей, ее черные, как уголь, сланцевые горы, блестящие и летом полями снега; высокие, обрывистые берега, окаймленные внизу белой пеной бушующего прибоя, и даль полярного моря, то волнующегося свинцово-серыми волнами под низко ползущими тучами и медленно несущего ледяные поля, то спокойного, лазурно-синего, залитого блеском незаходящего солнца.

Холодный по средней температуре года климат Новой Земли носит, однако, явственный океанический характер. Мороз очень редко превышает —30°. Зато лето очень холодно: средняя температура его всего около +3°, в июле термометр только в немногие дни поднимается до +10°. Небо обыкновенно покрыто облаками, туманы бывают продолжительны и иногда окутывают окрестности пеленой, не проницаемой для глаза и на очень близком расстоянии. Но в то же время в середине лета на Новой Земле выпадают дни, прекрасные ярким сиянием солнца, прозрачностью воздуха и какой-то особенной величественной тишиной. Академик Бэр писал, что в чувстве, которое возбуждает в человеке в тихие летние дни природа этого полярного острова, есть что-то торжественное и возвышенное, и чувство это можно сравнить с тем впечатлением, которое оставляют горные области Альп. «Я не мог отделаться от мысли, — прибавляет он, — что вокруг меня утро творения, за которым лишь позже последует жизнь».

И берега, и внутренние части Новой Земли почти на всем протяжении острова гористы. На южном острове сложенные из черных глинистых сланцев цепи невысоки, достигая всего 150-200 метров. Гористые местности эти почти совершенно лишены растительности. Хаотически разбросаны кругом черные обрывы, щели и крутые осыпи, состоящие из крупных и мелких обломков. Пласты сланцев то лежат параллельно горизонту, то, поставленные вертикально, образуют бесформенные нагромождения, карнизы и острые шпицы. Полосы фирнового снега лежат все лето на склонах и в щелях между обрывами, и шум потоков, бегущих из-под снежных полей, один нарушает тишину безжизненной равнины.

По долинам речек, а местами и вдоль западных и восточных берегов южного острова, есть и низменные места. Значительная по протяжению низменность, Гусиная Земля, расположена на западном берегу между 71° и 72,5°, протянувшись верст на полтораста в длину с севера на юг и верст на 20-30 в ширину. Покрытая сравнительно довольно богатым травяным покровом Гусиная Земля богата пресными озерами и прорезана небольшими речками, в долинах которых держится много птиц, в особенности гусей.

Ближе к Маточкину шару горные цепи становятся выше, пейзажи диче и величественнее. У западного устья пролива вершины достигают 1000 метров высотою. Глетчеры спускаются в некоторых местах к воде пролива и океана. Они делаются многочисленнее и имеют большую мощность далее к северу, по берегам северной части Новой Земли; мало исследованный северный остров — так называемая Земля Литке — по-видимому, покрыт льдом на значительных протяжениях. Сползая в море, края ледников обламываются, и таким образом родятся большие ледяные горы, которые ветрами и течениями выносятся иногда в Карское море и в океан к западу от Новой Земли.

Западные берега и южного и северного островов очень сильно изрезаны морем. С давнишних времен промышленники имели здесь удобные и привычные стоянки для судов в глубоких бухтах, называемых становищами. У таких бухт партиями охотников часто выстраивались избы для жизни летом, а иногда и для зимовок. Развалины и остатки таких изб сохранились еще местами на западных берегах. Восточные берега южного острова, описанные некогда Пахтусовым, но почти не посещаемые промышленниками и мало известные, ниже и меньше изрезаны. На восточных берегах Земли Литке, к северу от Маточкина шара, заливы Чекина, Незнаемый, Медвежий и др. вдаются глубоко внутрь острова; в глубине их ледяные обрывы глетчеров нависли над морем.

Почти всюду поверхность Новой Земли состоит из черного сланцевого щебня. Склоны гор обнажены; глаз видит только черные каменистые обрывы и пятна снега по ним, и пейзажи острова напоминают поэтому виды высоких горных областей. Мхи и лишаи, всползающие довольно высоко по склонам, окрашены тускло, мало выделяются на поверхности темных скал и не влияют на общий характер пейзажа.

Только по низким местам, у берегов и в долинах ручьев и речек, каменистая почва покрыта тонким слоем наносов, и здесь развивается своеобразная по внешнему виду и местами довольно богатая растительность. В течение короткого лета, под действием незаходящего солнца, успевают расцвести разнообразные яркие цветы. Они расстилаются целыми коврами и радуют глаз путешественника, утомленный печальным видом каменистой пустыни. Цветы эти — крупные синие незабудки, камнеломки, лютики ромашки и иные — почти лишены листьев и имеют такие короткие стебли, что на первый взгляд кажется, будто сорванный цветок положен на землю. Вся растительность вообще жмется здесь к прогреваемому солнцем верхнему слою почвы. Полярные ивы не поднимаются вовсе над землей, а стелются по земле под слоями мхов, выставляя на поверхность только листочки. Ползучий ствол деревца, который можно вытащить из мха рукой, достигает иногда длины в 2-3 аршина и толщины в мизинец. Злаки и иные травянистые растения также развиваются местами довольно пышно, образуя в речных долинах и на прибрежных низменностях обширные зеленые луговины. Около 100 видов цветковых растений найдено на Новой Земле, и приблизительно столько же тайнобрачных форм. Последние видны всюду: на бесплодных каменистых местах, взбираются по выветрившимся склонам, обрастают даже местами гладкие поверхности скал и камней.

Если растительность острова для таких высоких широт еще богата и разнообразна, то еще в большей мере то же самое можно сказать о животной жизни. Норвежцы и русские промышляют у берегов Новой Земли белух, моржей и тюленей, а в реках и озерах острова ловят крупных лососей из породы так называемых «гольцов». Белый медведь появляется зимой даже на южном острове еще в довольно большом числе и также служит предметом промысла, служа ценной добычей самоедам. Большие стада диких северных оленей пасутся на прибрежных низменностях и в горных долинах, песцы также еще многочисленны, несмотря на усиленное преследование. Волки и красные лисицы только очень редко забегают с материка на остров. Маленькие лемминги то появляются во множестве, копая норы в покрытых наносами травянистых частях низменностей, то снова исчезают из ранее населенных ими областей, вероятно, перекочевывая в другие, более богатые пищей части острова.

На берегах южного острова летует довольно богатая фауна птиц. Мелких певчих птиц здесь живет немного пород, вероятно, только 4 вида, и два или три хищника, между которыми белая сова — самый обыкновенный. Но водяные птицы: гуси, утки, кайры, гагары и чайки, а также различные кулики — разнообразны по числу пород и довольно многочисленны. Особый характер берегам Новой Земли во многих местах придают так называемые «птичьи базары» — бесчисленные скопления гнездящихся полярных гагарок, которых орнитологи называют кайрами. Не строя никаких гнезд, морские птицы эти, которые плавают и ныряют лучше чем летают, откладывают свои яйца на карнизах и неровностях высоких скал и обрывов, поднимающихся отвесно над морем. Такой птичий базар виден издалека. Отвесная черная скала берега или прибрежного островка сплошь унизана рядами птиц, сидящих здесь в неисчислимом количестве.

Иногда к такому базару можно подобраться близко только в лодке, подъехав, если нет прибоя, к подошве скалы. Иногда подойдя на край обрыва с суши и улегшись на землю, чтобы случайно не оборваться, увидишь под собою на сланцевых карнизах ряды сидящих довольно крупных птиц с белым брюхом, черной спиной и крыльями и довольно длинным и острым клювом. Они смирны, как самые ручные домашние птицы, подпускают человека на два-три шага, и, если прикрыться камнем или просто сделать быстрое движение, удается часто поймать гагарку рукой. Множество птиц слетает с карнизов или бросается иногда прямо вертикально в море, которое на далекое пространство кругом покрыто плавающими и ныряющими за пищей гагарками. Шум крыльев наполняет воздух. Если, находясь под скалой в лодке, выстрелить из ружья, то покажется, будто ураган зашумел над головою. Тысячи птиц бросятся в море, но еще большее число останется сидеть неподвижно. Срываясь с карнизов, гагарки часто сбрасывают в море свои лежащие тут же яйца. Крупные морские чайки гнездятся часто на этих же базарах, вперемешку с гагарками, но обыкновенно в меньшем числе.

Самоеды ловят гагарок на корм собакам с помощью особых арканчиков в виде веревки с петлей, привязанной к шесту. Сверху обрыва петлю спускают вниз и надевают ее осторожно на шею птице, вытягивая их наверх одну за другой. С наступлением зимы гагарки не улетают на юг, а уходят на полыньи и в незамерзающие части океана. Это северные океанические птицы — такие же, как гаги, чистики, люрики и оригинальные тупики, которые за свой странный высокий клюв называются иногда морскими попугайчиками. Все эти породы также встречаются у Новой Земли.

Остальные птицы: гуси, казарки, кулики, хищники и воробьиные — с наступлением зимы улетают к югу. Песцы и олени остаются на острове, и белые медведи приходят со льдами с далекого севера, показываясь не только на южном острове Новой Земли, но и на Вайгаче и у Югорского шара.

В тех местах, где развивается на Новой Земле более богатая травяная растительность, живет и довольно много насекомых. Различные бескрылые, жуки, перепончатокрылые, мухи и даже бабочки представлены здесь очень многими видами. Комары также есть на Новой Земле, но их очень мало, и они не мучают путешественника так, как в тундре. Довольно богато жизнью и море у берегов острова: моллюски, иглокожие, черви, ракообразные и кишечнополостные животные населяют местами дно моря и толщи воды. Встречаются и разнообразные рыбы, из которых в наибольшем количестве ловятся омули и гольцы.

До 70-х годов прошлого столетия Новая Земля не имела постоянного оседлого населения. Партии промышленников с древнейших времен посещали ее берега, зимовали на острове и нередко претерпевали разнообразные злоключения при крушении судов или во время тяжелых зимовок, в особенности потому, что люди на Новой Земле при плохом питании и недостаточном движении легко заболевают цингой. Помощь на пустынном острове можно было получить только случайно.

В 1877 году в Мало-Кармакульском становище в заливе Моллера на западном берегу южного острова построена была обществом спасания на водах изба и при ней амбар для склада припасов. В то же время для охраны построек и для зимнего промысла на остров согласились переселиться из Малоземельской тундры 5 чумов (24 человека) самоедов, которые прочно обосновались на Новой Земле. Отдельные семьи самоедов, переходившие с Югорского шара или перевезенные на Новую Землю печорскими торговцами, которые снабжали таких временных поселенцев припасами, выменивая таковые на пушнину и иные продукты промысла, живали там по нескольку лет и ранее. Новые поселенцы были снабжены всем необходимым, и первую зиму вместе с ними провел на Новой Земле штурманский офицер Тягин. Позже количество новоземельских колонистов самоедов увеличилось, и они перешли в ведение Архангельской администрации. Образовалось три постоянных поселка: один в Мало-Кармакульском становище, где построена была небольшая часовня, другой южнее, в Белушьей губе, и третий — у западного устья Маточкина шара. Число живущих в них самоедов доходило почти до 100 человек. Некоторые из поселенцев возвращаются обратно в тундру, другие вновь прочно устроились на суровом по условиям жизни, но богатом зверем и рыбой острове. Отдельные русские промышленники также по нескольку лет жили и промышляли в самоедских колониях. В 1910 году самоедов на Новой Земле числилось 86 душ, русских — 17 душ.

С основанием поселков на Новую Землю стали правильно ходить пароходы Мурманского общества, делающие из Архангельска в лето два рейса: один в июле, другой в конце августа или сентябре. Пароход посещает все 3 становища (а в последние годы посещал также и новую русскую колонию в Крестовой губе, севернее Маточкина шара), пароход в первый рейс принимает промыслы колонистов для продажи их в Архангельске, а во второй — доставляет самоедам все необходимое для жизни, не исключая и дров, а также и всякие вещи, которые заказывают для себя отдельные колонисты. Материальное положение последних, если сравнивать таковое с положением большинства самоедов в европейской тундре, довольно удовлетворительно. Домашних оленей на Новой Земле самоеды не держат, главным образом, из-за недостатка сплошных, удобных для надзора за оленями пастбищ. Ездят и перевозят грузы они исключительно на собаках. Большая часть поселенцев живет в избах (русского типа) становищ. Но некоторые зимуют и в чумах и уходят для более успешного промысла в другие части Новой Земли, даже на Карскую сторону и на северный остров за Маточкин шар. В зиму убивают на Новой Земле обыкновенно несколько десятков медведей и добывают значительное количество оленьих шкур, песцов, ремней из кожи ластоногих, сала и рыбы. (Летом 1910 года колонисты Новой Земли отправили на продажу в Архангельск —промысла продаются с аукциона Архангельской администрацией — живых медвежат 10, медвежьих шкур 39, нерпы 1296, сала 1900 пудов, моржевых шкур 2, оленьих 210, песцов 258, лисиц 4, белух 5, морских зайцев 15. Медвежьи шкуры проданы по 118 руб., песцы почти по 22 руб. Всего выручено 19.000 руб.)

Так как самоеды выносливы по отношению к климатическим условиям и кроме того питаются часто свежим мясом убитых оленей, а из Архангельска им привозят в достаточном количестве овощи, то они в общем мало страдают от цинги и хорошо переносят темную новоземельскую зиму. Большинство из них довольно своей жизнью на острове. Дети выживают там благополучно и отличаются обычной для маленьких самоедов смышленостью и крепостью. Отсутствие домашних оленей, с которыми так свыклись самоеды, составляет некоторое неудобство их жизни. Зато обыкновенно они обеспечены богатыми промыслами и нищета не угрожает им в той мере, как безоленным самоедам на материке.

Русские промысловые суда в последние десятилетия почти не посещали северный остров Новой Земли. В начале и половине прошлого столетия наши поморы плавали за промыслами до самой северной оконечности острова: северный мыс его издавна известен был у промышленников под именем мыса Доходьи, и многие другие становища и острова на крайнем севере издавна носят русские названия. В то же время норвежцы усиленно развивали свои промыслы у берегов острова, лежащих к северу от Маточкина шара, и построили даже на берегах этих дома и станции для заготовки рыбы и для зимовки охотников. Обстоятельство это заставило наше правительство обратить внимание на возможность эксплуатации северных частей Новой Земли. В последние годы северный остров посетили несколько русских экспедиций, а в губе Крестовой севернее Маточкина шара основана колония, в которой поселены русские поморы. В настоящее время нельзя еще решить вопрос, удастся ли русским поселенцам обосноваться прочно на берегах острова. Что на Новой Земле можно без особых опасений зимовать русским, так же как и самоедам, в этом не может быть сомнений. Но обычная у русских промышленников привычка проводить длинную полярную ночь, когда нельзя промышлять, в праздности и сне, почти без всякого движения на открытом воздухе, делает их малоприспобленными к перенесению Новоземельской зимы с ее продолжительной темнотой. По последним известиям в русской колонии Крестовой губы в истекшую зиму было много заболеваний цингой. Вымерла также партия промышленников, зимовавшая в Мелкой губе по найму одного из Архангельских купцов.

Русский север переживает в настоящее время некоторое оживление по отношению к промыслам и судоходству. Нужно надеяться, что довольно богатый в промысловом отношении остров, мимо берегов которого пролегают пути от Европейских стран к устьям сибирских рек, будет тщательно исследован в картографическом, судоходном и промысловом отношении, и что у берегов его найдет себе приложение не иностранная только, как теперь, но и русская предприимчивость.

Между южной оконечностью Новой Земли и материком, отделенный от последнего узким, но глубоким проливом Югорский шар, остров Вайгач протянулся с С-З на Ю-В на 100 верст, имея около 40 верст в ширину. На большей части протяжения своего остров горист, и пейзажи его напоминают виды южного острова Новой Земли; утесистые обрывы восточных берегов поднимаются футов на 200 и больше над уровнем моря. Внутренние области острова не исследованы. Вблизи южных берегов есть хорошие ягельные пастбища, и флора острова несколько богаче, чем на Новой Земле. Фауна та же, только белые медведи встречаются реже, волк и красная лисица чаще забегают с материка, а некоторые более южные тундровые формы птиц можно встретить легче, чем за Карскими воротами. Домашние стада оленей, принадлежащие большеземельским самоедам и печорским зырянам и русским, пасутся летом в южной половине острова. Отдельные чумы самоедов, переходящих с материка, зимуют иногда на берегах Вайгача, промышляя зверя на острове и на льдах проливов и Карского моря.

Среди самоедов тундр, расположенных к западу от Уральского хребта, Вайгач издавна слывет святым островом. Многочисленны здесь жертвенные места с массою деревянных идолов. Много таких идолов сожжено было миссионерами в начале и средине прошлого столетия. Но «шайтанов» на берегах острова видели и Норденшельд и позднейшие путешественники. «Жертвенный холм, — пишет Норденшельд в отчете о путешествии «Веги» вокруг Азии, — лежал на самом высоком месте юго-западного мыса острова Вайгача и представлял собою естественный холм, возвышающийся на два метра над окружающею равниною, которая оканчивалась к морю крутыми обрывами. Поверхность была ровна, но подымалась постепенно до высоты в 18 метров над уровнем моря. Почва состояла из силурийского известняка в круто падающих пластах с простиранием от востока на запад, а найденные в некоторых местах окаменелости сходны с готландскими. По местам на равнине находились небольшие впадины, покрытые очень богатою, ровнозеленою травяною растительностью. Возвышенные сухие части равнины были покрыты роскошным цветочным ковром из желтых и белых солянок, голубых эритрихий, полемоний, паррий, желтых хризосплений и др. Эти последние, обыкновенно невзрачные цветы, здесь особенно роскошны и образуют важную часть цветочного ковра. Леса нет совсем. Даже кустарники едва достигают в вышину 1 аршина и то лишь на защищенных местах, как например, в долинах и у подножия склонов, обращенных на юг. Жертвенник состоял из кучи камней, в несколько метров в квадрате, расположенных на отдельно стоящей возвышенности среди равнины... Идолы состояли из нескольких сот деревянных палок с уродливо вырезанными человеческими лицами на верхнем конце каждой. Длина палочек обыкновенно от 15 до 20 сантиметров, некоторые длиною до 5 аршин. Все были воткнуты в землю на юго-восточной стороне холма. Вблизи жертвенника видны были головешки и остатки очага, на котором была изготовляема трапеза».

Берега Вайгача с востока мало изрезаны морем. Но на западных берегах есть бухты, достаточно удобные для стоянки судов. Таковы, например, бухта Варнека близ западного устья Югорского шара и губа Долгая на северо-западном конце острова. Широкий пролив Карские ворота, отделяющий Вайгач от Новой Земли, и Югорский шар иногда и поздним летом бывают наполнены плавучим льдом.

В холодном и льдистом Карском море, узким проливом Малыгина отделенный от северного берега Самоедского полуострова или Ямала, лежит другой святой остров самоедов — Белый, или по-самоедски «Сэрьо». Составляя продолжение северной очень низменной части Ямала, Белый тянется в виде обширной и ровной, едва поднимающейся над морем площади наносов. Зимой одетая снегом ровная поверхность его кажется гладью покрытого льдом моря или большого озера. Обрывы берегов его едва на несколько футов подняты над морским уровнем. Почва острова песчаная, растительность бедна, и ягельных пастбищ очень мало. Мелкие озера и небольшие ручьи разнообразят кое-где летом его однообразную равнину.

Дикие олени переходят в большом числе на остров с соседнего Ямала по льду пролива, который замерзает поздней осенью и остается подо льдом до июня. На нем живут также волки, песцы и горностаи, гнездятся черные гуси, другие водяные птицы, кулики, совы и снежные подорожники. Но птиц здесь, на крайнем севере Ямала и Белом, уже далеко не так много, как южнее, внутри тундры и по берегам Обской губы и Карского моря.

Самоеды ранней весной и осенью стреляют на острове белых медведей и оленей. Промышленников, которые отправляются туда через пролив Малыгина, их оленей, нарты и оружие окуривают обыкновенно бобровой струей в предупреждение злых влияний. Два почитаемых жертвенных места лежат на южном берегу острова. Возможно, что какое-нибудь святилище особой славы и ценности лежит в глубине Белого, так как самоеды Ямала обыкновенно пытались путем различных хитростей помешать немногим путешественникам, посещавшим Белый, проникнуть далеко в глубину острова.

Много мелких малоизвестных островов разбросано вблизи берегов Сибири от устья Енисея до северной оконечности Таймыра. Вблизи Енисейской губы лежит описанный Норденшельдом остров Сибирякова с гаванью, очень удобной для стоянки судов. Много восточнее, между меридианами устья Яны и Индигирки, довольно далеко к северу раскинулся Ново-Сибирский архипелаг, состоящий из островов Малых, Ближних или Ляховских и сближенных между собою больших островов Котельного, Фадеевского и Новой Сибири. Около трех последних лежит еще несколько мелких островов, и вся северная группа объединяется часто под названием Дальних островов или архипелага Анжу по имени исследовавшего их в двадцатых годах прошлого столетия морского офицера, который путешествовал одновременно с бароном Врангелем.

Острова эти, открытые промышленниками во второй половине XVIII столетия, разделены неширокими, отмелыми проливами. Ляховский остров виден в ясную погоду с материка. Проливы плотно замерзают на зиму; но далее к северу, недалеко за архипелагом Анжу, море и зимой бывает свободно и покрыто разбитым, движущимся льдом, и близость обширных пространств открытой воды смягчает несколько климат этих северных островов. В первой половине июля ломает обыкновенно лед у берегов Котельного, Фадеева и Новой Сибири; но массы плавучего льда часто окружают берега в течение всего лета. Прочный ледяной припай начинает вновь образовываться между материком и островами с конца августа или начала сентября, а в конце октября партии промышленников уже переходят с материка на остров Котельный по сплошному льду.

Геологически Ново-Сибирские острова сходны с соседними областями материка, образуя отделившиеся, размытые морем части северного берега Сибири. Во многих местах основные каменные породы выходят на поверхность; слагая отдельные горные массивы островов. Но большая часть их протяжения состоит из пропитанных водой глин, песка и ила, причем под верхними наносными слоями почвы лежат местами мощные пласты чистого льда. Древние напластования почвенного льда занимают вообще на островах и в соседних областях материка значительные пространства. Вот что говорит, например, о Фадеевском острове один из путешественников, недавно посетивший архипелаг лейтенант А. Колчак: «Остров этот, так сказать, в схематическом виде представляет собою глыбу льда, прикрытую сравнительно тонким слоем наносов. Весь SO-й берег острова имеет вид ледяной стены, кое-где замаскированной обвалами этих наносов. Эта мощная масса льда, прорезанная повсюду трещинами, заполненными рыхлыми отложениями, более или менее глубокими оврагами и руслами тундренных ручьев и речек... весьма типична для всех Ново-Сибирских островов и, быть может, для многих частей противолежащего сибирского побережья и встречается повсюду, где только не выступают на поверхность твердые породы. Особенно интересными являются указания на пребывание этого почвенного льда под уровнем моря... Есть указания на то, что эти древние ледники, пережившие трансгрессию моря, и в настоящее время простираются под уровнем моря, образуя вблизи берегов Фадеевского острова и Новой Сибири настоящее ледяное дно, прикрытое только местами тонким слоем илистых отложений».

Характерные черты пейзажам островов придают так называемые «байджараки» - глиняные пирамидальные и конусовидные холмы до трех и более сажен высотою, которые образуются на обрывах долин и берегов вследствие размывания плавучей в теплое время, не покрытой сплошным дерновым покровом почвы. Остров Новая Сибирь, имеющий в длину до 140 и ширину до 60 верст и образующий на северо-западе мыс Высокий, замечателен присутствием так называемых «деревянных гор». Они тянутся верст на 20 между устьями рек Решетниковой и Обуховой и состоят из слоев песчаника с прослойками бурого угля и стволами полуобуглившихся деревьев. В обнажениях массы древесных стволов то оказываются лежащими горизонтально, то стоят вертикально, высовываясь из вершин гряды. Вероятно, это скопления древнего плавника.

Реки на островах довольно многочисленны. Ближайшие сибирские реки: Лена, Яна, Индигирка — выносят в океан много плавника, и поэтому он обилен на Ново-Сибирских островах. Древесной растительности на них нет. Цветковые растения разбросаны отдельными дерновинами и разделены пространствами оголенной почвы, местами подернутой мхами и лишаями. Фауна млекопитающих состоит из белого медведя, оленя, песца, горностая и двух видов леммингов. Фауна птиц, подробно изученная в последнее время участником русской полярной экспедиции 1900-03 годов А. А. Бялыницким-Бирулей, довольно богата. Рыба из лососевых пород водится только в реках, так как озера мелководны и промерзают до дна зимою.

Почва Ново-Сибирских островов богата костями ископаемых четвертичных млекопитающих. Там много также мамонтовых бивней, которые добываются и в некоторых местностях материковой тундры. Для добычи этой ценной кости на Ново-Сибирские острова ежегодно отправляются партии промышленников с материка. Больше всего бивней добывают на Большом Ляховском острове, но промысловые партии посещают и северные острова, оставаясь там все лето и часть осени, до сентября, когда становится лед в проливах. На островах добывают также медведей, песцов, оленей, которые большими стадами перекочевывают весною с материка, и линялых гусей. Постоянного населения на Ново-Сибирских островах в настоящее время нет; но на них находили не раз следы пребывания, быть может, более или менее продолжительного, инородцев, вероятно, юкагиров.

Прямо к северу от острова Новой Сибири, отделенный от него проливом верст в 100 шириною, лежит остров Беннета, имя которого связано с воспоминанием о трагической судьбе двух выдающихся полярных путешественников. В июне 1881 года судно «Жаннета» полярной американской экспедиции, снаряженной на средства издателя «Нью-йорк-герольда» г. Беннета и бывшей под начальством лейтенанта Де-Лонга, было раздавлено льдом в океане далеко к северо-востоку от Ново-Сибирского архипелага. Оставя судно и двигаясь на шлюпках к берегам Сибири, экспедиция открыла остров, объявленный Де-Лонгом владением Соединенных Штатов и названный по имени лица, снарядившего экспедицию. Вместе с восточнее его лежащими маленькими островами Генриэты и Жаннеты, открытыми той же экспедицией, остров составляет архипелаг Де-Лонга. Значительное большинство участников этой несчастной экспедиции, как известно, погибло: одни в море, другие на суше, в устьях Лены, от голода и истощения. В числе последних был и Де-Лонг.

Начальник русской полярной экспедиции 1900-1903 года барон Э. В. Толль во время пребывания судна экспедиции «Заря» у Ново-Сибирских островов в мае 1902 года с астрономом Ф. И. Зеебергом и двумя якутами на нартах и с двумя легкими байдарками ушел на остров Беннета для его исследования. Льды не позволили «Заре» летом подойти к острову, и до лета 1903 года о путешественниках не было никаких известий. В августе этого года посланный на поиски пропавшей партии лейтенант А. Колчак на шлюпке достиг берегов острова Беннета, где нашел записку барона Толя с известием, что путешественники в октябре 1902 г. покинули остров, направившись по льдам к Ново-Сибирскому архипелагу. Несомненно, что барон Толль и его спутники погибли на возвратном пути.

Остров Беннета имеет, при почти треугольной форме, в окружности около 50 верст и представляет плоскогорье в 1000 футов высотою с отдельными возвышенностями до 1500 футов. Берега его обрываются к морю высокими отвесными скалами. Внутренние части острова покрыты сплошным фирновым покровом. На южном берегу спускаются к морю два ледника. Местами под крутыми берегами выступают низкие песчаные прибрежья, покрытые кое-где плавником. На острове живут олени, песцы, лемминги и различные птицы.

На долготе устья Колымы и несколько южнее 71° пять маленьких возвышенных островков образуют группу островов Медвежьих. Далее к востоку, между Чаунской губой и Беринговым проливом, под той же приблизительно широтой лежит остров Врангеля. Он открыт американскими китобоями во второй половине прошлого века; но еще Врангель в отчете об известных исследованиях своих северо-восточного побережья Сибири в 1820-28 гг. указывал, что к северу от мыса Якана, лежащего восточнее Чаунской губы, летом на большом расстоянии от берега видны бывают вершины гор.

Названная в честь Врангеля полярная земля простирается верст на 60 в длину. Сложенные из гранитов и глинистых сланцев горы поднимаются на высоту 2 тысяч футов. В юго-восточной части острова есть бухта, удобная для стоянки кораблей. До берегов этого острова доходят иногда американские китобойные суда.

1) Помещенные в этой книге снимки частью взяты, с разрешения профессора Д. Н. Анучина, из коллекции фотографий географического музея Московского университета, частью сделаны мною лично или моими спутниками во время нескольких поездок на крайний север Европейской России и Сибири. Некоторые из фотографий получены мною от моих друзей С. А. Бутурлина (снимки, сделанные в Колымском крае), В. Р. Алеева и Э.Е. Беккера.