Географический очерк Восточносибирской тайги

Географический очерк Восточносибирской тайги

Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Источник:  Луцкий С.Л. Географические очерки  русской тайги. Московский ордена Ленина государственный университет им. Ломоносова. Научно-исследовательский институт географии. ОГИЗ Государственное издательство географической литературы. Москва, 1947 г.   

Восточносибирская тайга

Общий характер природы и хозяйства 

В Восточной Сибири и Якутии таёжные ландшафты достигают наиболее полного развития. Они занимают там всё обширное пространство от южных границ страны до полярных тундр на её севере.

Между предгорьями Саян и Среднесибирским плоскогорьем таёжные леса прерываются полосой лесостепья и степей. Эта полоса достигает максимального развития на меридиане Енисея и постепенно суживавается к востоку, полностью выклиниваясь несколько западнее Байкала. К востоку от Байкала она вновь появляется в виде разобщённых и значительно меньших по размерам островов лесостепья и степей. Вдоль этой полосы проходят трассы старого, теперь заброшенного московского тракта и двухколейной транссибирской железнодорожной магистрали.

К лесостепной и степной полосам приурочено размещение почти всех городов Восточной Сибири и подавляющей части её сельского населения. В этой полосе сосредоточена почти вся её промышленность, исключая золотую, почти все её земледелие и большая часть животноводства.

Восточносибирские лесостепи и степи мало похожи на лесостепи и степи Западной Сибири. Находясь в центре таких больших степей, как ачинско-минусинские, или балаганские, всегда можно увидеть вдали синевато-тёмную полосу лесов и горы. Через эти степи и лесостепи протекают реки, в значительной степени сохранившие свой таёжный режим.

На полях, ближе к окраинам лесостепья, еще сохранились обгоревшие стволы и пни таёжных деревьев. По мере приближения к окраинам лесостепья, всё явственнее представляется картина извечной борьбы человека с таёжными лесами. Вначале видны лишь отдельные фрагменты таёжных ландшафтов, почему-либо сохранившихся среди лесостепья, далее леса и лесостепье поровну делят территорию между собою, а ещё далее видим лишь небольшие участки полей и лугов, робко вклинившихся в глубь тайги. Эту картину можно наблюдать всюду, двигаясь к югу или к северу от железной дороги.

Дорога от столицы восточносибирского Донбасса – г. Черемхово к с. Голумети идёт по густо заселённой и распаханной местности. Лишь изредка видны небольшие массивы хвойных лесов, как-то теряющиеся среди лиственных рощ.

К югу от Голумети поля и луга быстро редеют, лиственные рощи исчезают, всё гуще становятся хвойные леса. Наконец, они сливаются в сплошной массив, тайгу, среди которой разбросаны лишь небольшие охотничьи посёлки с огородами и сенокосами. Это – граница освоенной и дикой тайги, крайний предел обжитой полосы.

Более или менее значительный сгусток населения вне пределов этой полосы имеет место лишь в центральной Якутии, по среднему течению Лены, низовьям Вилюя и Амги. Там встречаются небольшие острова степей и лесостепья, возникшие под влиянием человеческой деятельности.

Вдоль долин Лены, Вилюя, Амги, Алдана и других рек вытянуты редкие цепочки населённых пунктов, вблизи которых леса значительно разрежены, а местами уничтожены и сменились лесостепью.

Ландшафты Восточной Сибири в большинстве случаев принадлежат к горно-таёжным. Мощные горные хребты, обширные плоскогорья и гольцовые области заполняют почти всё пространство Восточной Сибири и Якутии.

Предельно высокая континентальность климата, устойчивый антициклон, устанавливающийся над этой областью с осени до весны, и, наконец, сильные инверсии температур создают своеобразные климатические условия, не повторяющиеся в других районах страны. Благодаря инверсии температур, зимою в долинах Восточной Сибири и Якутии бывает значительно холоднее, чем на возвышенностях. Поэтому селения, поля и огороды часто лепятся по склонам гор, а удобные для земледелия равнинные участки заняты пастбищами. Лето обычно жаркое. Июльская изотерма + 20°, проходящая вдоль средиземноморских беретов Африки, в Сибири поднимается далеко к северу и без малого не доходит до Якутска. Но зимою устанавливаются температуры, гораздо более низкие, чем на ледяных просторах Арктики. Вся Восточная Сибирь входит в зону вечной мерзлоты. В некоторых районах вечная мерзлота более или менее интенсивно деградирует, но в то же время в отдельных местах возникает заново.

В толщах вечной мерзлоты в долине р. Иркута не так давно были обнаружены остатки старых крестьянских усадеб.

Пространства Восточной Сибири обширны, они занимают свыше четверти территории Советского Союза. Расстояния в Сибири исчисляются тысячами километров. Сибирские понятия о пространстве и расстояниях непривычны для жителя центральной части страны. В свободное время колхозник-бурят отправляется километров за 50 – 70, чтобы попить чайку и побеседовать с другом так же просто, как рязанский колхозник идёт в гости к соседу, который живёт через улицу от него.

Подстать этим просторам и сибирские реки – Енисей, Лена, Яна, Индигирка и другие, протяжением по нескольку тысяч километров каждая, достигающие в своём нижнем течении ширины в несколько километров. Морские суда могут подниматься по Енисею на 750 км от устья. На Нижней Тунгуске, вблизи её впадения в Енисей, есть водовороты глубиной более 100 м, способные мгновенно поглотить большой речной пароход. Лена уже в среднем течении так широка, что местами более похожа на озеро, чем на реку.

Реки богаты гидроресурсами. На некоторых из них возможно строительство гидростанций, мощностью по десять Днепрогэсов каждая.

Осуществление грандиозного проекта Ангарстроя превратит Восточную Сибирь в один из величайших энергетических центров мира.

Основная часть лесов таёжной зоны Союза приходится на Восточную Сибирь и Якутию. На Енисее, Ангаре, Лене и их притоках, в устьях многочисленных рек, впадающих в Байкал, всюду видны лесопильные заводы.

Озеро в тайге. Вид с самолета

Заводов за последние десятилетия построено много, но они могут переработать лишь самую незначительную часть годового прироста древесины.

Вдоль железной дороги разместилось множество горных, машиностроительных, химических и других предприятий, созданных в советский период. Количество их значительно увеличилось в годы Отечественной войны и продолжает увеличиваться в четвёртой пятилетке. Но они могут использовать только самую незначительную часть полезных ископаемых, имеющихся в недрах сибирской тайги. Железные руды, медь, марганец, молибден, свинец и олово, золото и серебро, редкие металлы, слюда, соль, графит, каменные угли и другие ископаемые встречаются там настолько часто, что один только список их месторождений составит несколько томов.

Большая часть поверхности Восточной Сибири и Якутии угленосна. Угли встречаются почти повсеместно. В ряде мест нет необходимости вести общие разведки на уголь. Необходимы лишь поиски месторождений, расположенных наиболее близко и удобно по отношению к городам и промышленным пунктам.

В четвёртой пятилетке строится южносибирская железнодорожная магистраль. Затем будет построена Байкало-Амурская магистраль.

Трудно переоценить значение этих дорог и промышленности, которая возникнет в зонах их тяготения. Через несколько десятилетий там сформируются новые индустриальные районы. Тогда более полно будут использованы разнообразные ресурсы природы Сибири, и тогда по достоинству будет оценена величественная красота Байкала, дремлющего в рамке гор, роскошные, ярко контрастные пейзажи Тункинской долины и вся прелесть сибирской природы. Поток туристов, оставивши в покое избитую Военно-Грузинскую дорогу, направится в новые увлекательные места, и новые песни о новой Сибири вытеснят без остатка старые сибирские песни времён каторги.

Характер, размещение, занятия и быт населения Восточной Сибири носят более или менее ясно выраженный отпечаток влияния тайги.

Периоды каторги и ссылки, периоды царской сельскохозяйственной колонизации и колониальной торговли, период социалистической реконструкции – все они в разной степени наложили свой отпечаток на состав населения. В Восточной Сибири встречаются селения староверов, ревниво сохраняющих некоторые уклады своей жизни и не терпящих табачного дыма; поселения бывших сектантов; поляки – потомки сосланных в Сибирь Екатериной II участников польского восстания; крестьяне-переселенцы из центральных районов России, украинцы, белорусы и другие, потомки ссыльных и каторжников, потомки колониальных купцов, застроивших такие города, как Иркутск, множеством церквей. В степных районах Восточной Сибири часто встречаются буряты в цветных халатах и буддийских шапках, в тайге – якуты, тунгусы и орочены. Подавляющее большинство населения – русские. Среди них много людей, приехавших в Сибирь совсем недавно, в связи с промышленным строительством. Всё это придаёт особое разнообразие составу местного населения. Население размещено вблизи дорог и судоходных рек. В нескольких десятках километров от дорог начинается безлюдная тайга.

Крупные города – Иркутск, Красноярск, Улан-Удэ, Чита, Черемхово и др., благодаря своим размерам, промышленности и специфике большого города, не испытывают влияния окружающей тайги, она не отражается ни на их внешнем облике, ни на особенностях жизни населения.

В мелких городах – Слюдянке, Баргузине, Усть-Куте, Тулуне, Киренске, Верхоянске и в сельских населённых пунктах явственно чувствуется близость тайги. Она сказывается на типах селений, занятиях и быте населения. Сельское население, почти как правило, участвует в таёжных промыслах, совмещая их с сельским хозяйством.

В Восточной Сибири наиболее полно развиты промысловые занятия населения, главным образом, пушная охота.

Природа Восточной Сибири и Якутии, условия жизни и деятельности населения в них очень различны.

 

На южном берегу Байкала 

От железнодорожной ст. Байкал, у истока Ангары, до ст. Мысовой транссибирская железная дорога, на протяжении около 250 км, вьётся по самому берегу Байкала. Она проходит у подножья скал Хамар-Дабана, цепи которого теснят озеро с юга, многочисленными туннелями прорезает недра гор, извивается, как змея, и лишь в долинах горных притоков Байкала выходит на открытые пространства. Тогда взору открывается картина лесистых гор, уходящая вдаль перспектива тайги и небольшие посёлки, расположенные в устьях речек.

Почти в каждом из этих посёлков дымят трубы лесопильных заводов. На южном берегу Байкала расположен г. Слюдянка, крупный центр слюдяной промышленности.

По горам, параллельно железной дороге, проходит полузаброшенный московский тракт. До создания железной дороги по нему шло всё сообщение с Сибирью и Дальним Востоком. Вдоль тракта кое-где сохранились старые, покосившиеся кресты, свидетели убийств и грабежей, обычных там в прошлые, каторжные времена. Тракт то спускается в глубокие долины, то поднимается на крутые горы. Эти чередующиеся подъёмы и спуски мешают движению. Вскоре после ст. Мысовой железная дорога отходит в сторону от Байкала.

Вдоль низменного участка берега у ст. Мысовой тянутся остатки огромных, разрушенных временем деревянных причалов. Там разгружались большие ледокольные пароходы, перевозившие через озеро железнодорожные поезда в то время, когда еще не были готовы туннели. Один из этих пароходов – «Ангара» – и сейчас плавает по озеру. Второй ледокол – «Байкал» – был уничтожен интервентами в годы гражданской войны.

Рядом со станцией расположен небольшой городок. Лесистые отроги Хамар-Дабана вплотную подходят к его окраинам. Ближайшие горы покрыты берёзой и осиной, с примесью хвойного подроста. Среди этого леса видны полусгнившие стволы и пни таёжных деревьев. Тайга здесь была уничтожена пожарами, сопровождавшими первые годы работы железной дороги. Из-за этих пожаров по целым неделям не было видно солнца, скрытого густым дымом.

Таёжные леса, или, как их там называют, чернолесье, начинаются в 10 – 12 км от города. Они состоят из кедра, сосны, ели и пихты.

С гор спускаются в долины гигантские каменные реки, состоящие из огромных валунов. Глубоко под ними журчат невидимые ручейки. Между валунами зеленеют кусты смородины. Ширина этих каменных рек достигает ста и более метров, длина – нескольких километров. Издали они похожи на светлые шоссе, проложенные среди таёжных гор.

На южном берегу Байкала нет площадей, пригодных для крупного земледелия. Прибрежный климат также не способствует земледелию. Лето на побережье прохладнее, чем в близлежащих горных районах. Осень дождлива. Осенью над Байкалом, не зная преград, свирепствуют ветры и бури, поднимая огромные волны с белыми гребнями на них. Вой ветра и грохот волн бывают так сильны, что заглушают шум поезда, выстрелы и другие звуки. Величественная и мрачная красота таких бурь может быть передана только музыкой или кистью художника. Воды Байкала кипят в какой-то злобной ярости, порою кажется, что верхушки волн достигают самого края чёрных, низко опущенных туч. Скалы содрогаются от ударов волн и издают глухой гул.

 

Таежный лес в Прибайкалье

Ветры часто бывают и зимою. Тогда они ломают лёд на озере, нагромождают горы торосов и наметают на берегу огромные сугробы снега, занося до крыш низенькие домики и образуя большие холмы на месте заборов. Во время зимних бурь с Байкала часто слышится сильный гул, напоминающий раскаты грома или пушечную стрельбу.

Население Мысовой преимущественно русское, пришлое. Коренных сибиряков мало. Самодеятельное население занято на лесных и транспортных предприятиях и в учреждениях. Сельскохозяйственного и промыслового населения нет.

Почти все жители посёлка совмещают свою основную работу с огородничеством и различными таёжными промыслами. Почти все имеют огороды, на которых вызревают картофель и большинство овощей. В их хозяйстве часто встречаются молочный скот и свиньи. Лесные пастбища на гарях обильны. Травы иногда достигают высоты роста человека. На лесных полянах и по долинам рек – всюду имеются хорошие сенокосы. Скот всегда пасётся под наблюдением пастухов. Стоит животному отбиться от стада и уйти в чернолесье, как оно может стать жертвой медведя.

Как только сойдёт лёд, на поверхности Байкала появляется масса мёртвой голомянки. Голомянка принадлежит к глубоководным, живородящим рыбам, встречается только в Байкале и нигде больше. Длина голомянки не превышает 20 – 25 см. Кожица её имеет приятный, молочно-розовый цвет. Большая часть веса голомянки приходится на жир.

Все, кто может, отправляются в это время к озеру и с лодок, а то и прямо с берега специальными сачками вылавливают мёртвую рыбу, плавающую на волнах. Из неё вытапливают жир, используемый промышленностью для технических целей.

Одновременно со сбором голомянки начинается период охоты на боровую, копытную и водоплавающую дичь. В тайге промышляют рябчика, глухаря, косулю, лося и медведя. В окрестных горах много медведей. Встреча с ними в лесу представляет обычное явление. Косуль (гуранов) и лосей (сохатых) бьют обычно с лабаза на калтусах, обширных болотах, заросших травой и кустарниками, с небольшими островками хвойного леса. Лабаз – это лёгкий помост на ветвях густой ели, с которого на большое расстояние видно болото, куда животные приходят пастись на утренней и вечерней зорях.

Старый тракт вблизи ст.Мысовой на Байкале

С июня появляются лесные ягоды. Вначале созревает земляника, которая встречается на гарях и на горных полянах среди берёзово-осиновых лесов. Затем идёт черника, заросли которой среди тайги простираются на целые километры. Задолго до рассвета сборщики ягод небольшими группами выходят из посёлка и едва заметными тропами пробираются в глубь тайги. У каждого при себе совок, сетка от комаров, корзина и «горбовик», лёгкий ящик для ягод, приспособленный для ношения за спиной. Часто сборщики ягод проводят в тайге по нескольку суток подряд и возвращаются, сгибаясь под тяжестью тяжёлых корзин и ящиков.

После черники начинается «сезон» чёрной и красной смородины и, наконец, малины. На гарях целые горы часто одеты высоким малинником, в котором легко может скрыться всадник на лошади. Крупные сочные ягоды, густо висящие на ветвях, наполняют воздух приятным ароматом. Одно из обычных мест сбора малины – это местность «Кривой мост». Первые 10 – 12 км дорога к нему идёт вдоль узкой долины горной речки Мысовки, по старому, давно заброшенному Кяхтинскому чайному тракту. Долина реки узка. Справа и слева теснятся крутые горы, покрытые таёжным лесом с гарями и каменными реками. Глубина реки в среднем не превышает полуметра, ширина составляет всего 10 – 15 м, но перейти её вброд трудно. Она быстро, с шумом и рёвом несётся по своему каменному ложу, прыгая через камни, и ненадолго затихает лишь перед «заломами» – огромными скоплениями брёвен и валежника, образующими своеобразные мосты. В тени этих «заломов» держатся хариус и ленок, обычные обитатели таёжных притоков Байкала. Холодная вода этой речки удивительно прозрачна и вкусна.

Километрах в 10 – 12 от посёлка, от тракта начинается едва заметная тропа в глубь почти нехоженой тайги. Она вьётся то по склонам гор, то по узким, тёмным долинам, «падям», идёт в обход скоплений бурелома, глубоких ям или больших камней и извивается вдоль берегов быстрых речушек в поисках упавшего дерева, служащего естественным мостом через них. Идя по этой тропе, видишь, как с резким шумом взлетают стайки рябчиков, прыгает белка, мелькает чёрная спина глухаря, столь большого и тяжёлого, что он может взлетать только после длительного разбега. Часто можно видеть свежий след медведя, а иногда и он сам неожиданно окажется перед путником. Наконец, лес как бы разрывается огромной гарью. Обугленные стволы, пни и сучья, покрывающие целые горы, частично маскируются высокой травою и сплошными зарослями малинника.

Ночью там горят яркие костры, слышится смех и песни у шалашей, в которых располагаются сборщики ягод. Чуть свет, – они уже за работой и через день-два возвращаются домой с богатым сбором малины и дичью, попутно попавшейся под руку.

К осени созревает брусника, которую, как и чернику, собирают совками.

Затем наступает пора сбора клюквы, кедровых орехов, заготовки ягод черёмухи и рябины и осенней охоты.

К ягодному сезону на южный берег Байкала приезжает много народу из больших городов – Иркутска и Улан-Удэ. Плодозаготовительные организации открывают там свои приёмные пункты.

Охота, сбор ягод, орехов и грибов носят подсобный характер, но тем не менее играют большую роль в жизни местного населения. Всё лето идёт сушка ягод, приготовление соков, солений и варений. Тайга в изобилии снабжает местное население разнообразными дарами природы и позволяет ему иметь значительные дополнительные заработки. Значительная часть собранных продуктов поступает в распоряжение пищевой промышленности и через торговую сеть распространяется по разным районам страны.

Тайга накладывает особый отпечаток на местное население, делая его промышленно-таёжным, совмещающим работу в мелкой и средней промышленности или на транспорте с таёжными промыслами. Такое сочетание не встречается нигде, кроме таёжной области.

 

Баргузинская тайга 

В баргузинскую тайгу есть два пути – водный, на пароходе через Байкал, и сухопутный, по тракту, от железной дороги. Тракт начинается вблизи моста через р. Селенгу и тянется то по самому берегу Байкала, то по лесистым склонам хребта Улан-Бургасы. Когда автомобиль с трудом взбирается на очередную гору, открывается далёкая перспектива Байкала, его извилистые берега, с небольшими рыбачьими поселками и лесопильными заводами на них. Селений вдоль тракта мало. Среди них нужно упомянуть бальнеологический курорт Горячинск, расположенный на горячих сернистых источниках, какие часто встречаются вокруг Байкала.

В большинстве тракт идёт по безлюдной местности. Еще лет 20 назад движение по тракту было только на лошадях. Среди тайги тогда часто слышался звон бубенцов и песня ямщика, управляющего возком, запряженным в тройку.

Одним из своеобразных препятствий для движения были медведи, встречавшиеся очень часто. Ямщикам иногда приходилось подолгу ожидать, пока зверь освободит дорогу, а порою и поворачивать обратно, если он проявлял агрессивные намерения.

С появлением автомобилей медведи перестали показываться на дороге, а профессия ямщиков безвозвратно отмерла.

Конечным пунктом тракта является г. Баргузин.

Баргузин – это небольшой таёжный город, с посеревшими от времени деревянными строениями и широкими, немощёными улицами, расположенный на р. Баргузин, в 50 км от её устья. Почти над самым городом нависли каменистые вершины высоких гольцов.

Город Баргузин лежит на «большой дороге» в золотую тайгу Среднего Витима. Через него идут пути к Карге и Витиму, к обширному Икатскому плоскогорью, к горячим сернистым источникам, бьющим у подножья живописных известняковых скал, к степям по долине р. Баргузина, к безводным песчаным пустыням, затерянным среди тайги, и к высоким конусам потухших вулканов, поднимающихся над горными хребтами и гольцами.

На побережье Байкала между Горячинском и Усть-Баргузином летом значительно прохладнее, чем на южном берегу. Снег местами сохраняется до начала июня. Но в Баргузине, отстоящем далеко от озера, в июне всегда тепло, от снега не остаётся и следа.

Баргузинская тайга заметно отличается от южно-байкальской. Она светлее, просторнее и менее захламлена валежником и буреломом. Основное место в ней занимает даурская лиственница, ель отступает в долины, высокоствольный кедр сменяется кустарным.

Прибрежное население занято исключительно рыболовством и морскими зверобойными промыслами. Животноводство у прибрежных жителей имеет ограниченные размеры и носит подсобный характер. Огороды занимают лишь приусадебные участки. Зернового земледелия, как и на южном берегу, нет.

Главное в жизни прибрежного населения – это рыболовство. С весны, как только сойдёт лёд, и до осени в Байкале и в устьях впадающих в него рек идёт лов омуля, сига, окуня, сороги и других рыб.

Основная продукция рыболовства – омуль. Засоленный особым образом, омуль является любимым кушаньем сибиряка.

Как только лёд начинает таять под лучами весеннего солнца и кое-где появляются полыньи, промышленники отправляются по льду далеко от берегов озера, для охоты на нерпу.

Толкая перед собою лёгкие сани с белым полотнищем, натянутым в виде паруса, охотники подкрадываются к нерпам, лежащим на льду.

Убитых животных здесь же разделывают и вывозят на санях вручную или на лошадях. Лёд может неожиданно придти в движение, оторваться от берега, и это делает промысел нерпы довольно опасным занятием.

В тайге, на некотором удалении от побережья, преобладает охотничье население. Там можно встретить целые семьи и даже целые селения таёжных охотников.

Зерновое земледелие, молочное животноводство и огородничество среди охотничьего населения значительно более развиты, чем на побережье. Но главным занятием является охота. Весной и осенью население промышляет птиц, кабаргу, косулю, сохатого и кабана. Медведя бьют в любое время года, но к северо-востоку от Баргузина он становится всё более редок.

С осени до весны идёт охота на пушного зверя. В баргузинской тайге много соболей. Баргузинский соболь славится своей тёмной, чрезвычайно красивой шкуркой. Но добыть его становится всё труднее. Чем больше совершенствуется оружие, тем хитрее становится соболь. Без собаки на него не охотятся. Лохматая, невзрачная лайка, обладающая исключительным чутьём, понятливостью и чисто охотничьим азартом, может неделями вести охотника по запутанному следу соболя и обнаруживает его в дупле или кучах валежника.

Соболь встречается не так часто, чтобы стать единственным объектом охоты.

Основным промысловым зверьком, как и всюду в тайге, является белка. Если в поисках белки охотник наткнётся на соболя или на его следы, он начинает преследовать этого более ценного зверя. Горностай, рысь, росомаха, лисица, волк, медведь и другие пушные животные являются также «попутными» объектами охоты. Способы охоты очень разнообразны. Охотники на лошади объезжают значительные участки тайги, устанавливая в подходящих местах петли, ловушки и капканы. При этом они не расстаются с ружьём. Расставивши капканы, охотники располагаются на заранее подготовленной базе, откуда ежедневно уходят с собакой на поиски зверька. Двигаясь пешком, а при глубоком снеге – на широких и коротких лыжах, охотник делает за день 15 – 30 км. Он постоянно должен быть готов к любой неожиданности. В поле его зрения может появиться белка, медведь или сохатый. Для одного из них достаточно небольшой дробинки, для другого нужна хорошая пуля. Обычно охотник снабжён простым, одноствольным ружьём, реже двустволкой, один из стволов которой кустарным способом приспособлен для стрельбы пулями, как нарезное оружие, или магазинным ружьём – «фроловкой». Зарядивши ствол дробью для белки и магазин – пулями для крупного зверя, охотник подготовлен к встрече с любым зверем. Для охоты на белку часто используют мелкокалиберную винтовку, получившую в тайге широкое распространение.

Ещё далее от побережья, среди баргузинских степей, расселились буряты, хозяйство которых носит более разнообразный характер. Его основой является мясошерстное, пастбищное животноводство. Земледелие, охота и извоз имеют подсобное значение.

Зимою буряты живут в тёплых селениях с круглыми крытыми загонами для скота. Зимние селения располагаются в открытой местности, где ветер более или менее сносит снег и где скот может содержаться на подножном корму почти всю зиму.

Рогатый скот, экземпляр которого весит только чуть более центнера, и мелкие, но сильные и выносливые бурятские лошадки свободно переносят суровую зиму.

Часть населения зимою уходит на охоту за пушным зверем. Продукты охоты по ценности стоят на втором месте после животноводства.

Как и все животноводы, буряты потребляют много мяса и молочных продуктов. Их обычной пищей является молоко, свежее и кислое, творог, варёное мясо, хлебные лепёшки и чай, распиваемый из небольших деревянных мисочек. Буряты употребляют в пищу как говядину, так и лошадиное мясо, предпочитая, впрочем, последнее. На праздниках или при приезде почётных гостей обычно подаётся лошадиное мясо и арака – мутная водка собственного производства из кобыльего молока, имеющая цвет сыворотки и довольно неприятный запах.

Весною буряты покидают свои зимние селения и переходят на «летники», забирая с собою необходимое имущество и угоняя весь скот.

«Летники» располагаются в районах летних пастбищ и сенокосов. Вблизи них обычно распахиваются поля под зерновые и создаются небольшие огороды. Выпас скота, работа в поле и сенокос занимают летом основное время населения. Охота на степных дроф, лесных рябчиков и водоплавающую дичь носит попутный характер. Весною и осенью отдельные группы охотников уходят на солонцы, подстерегая копытных животных, приходящих туда по ночам.

В тайге между Баргузином и Витимом живут орочены, единственным занятием которых является охота.

Ближе к долине Витима преобладает золотопромышленное население. Оно связано с тайгою лишь золотом. Её пушные и растительные ресурсы не интересуют золотоискателей. Охота ведётся либо в виде спорта, либо при необходимости в продовольствии. Зерновое земледелие и овощеводство можно наблюдать лишь на подсобных хозяйствах государственных золотопромышленных предприятий. Старатели же, живущие вдали от промышленных пунктов, обычно не тратят времени на посторонние занятия и довольствуются продуктами, завозимыми извне. Летом к витимской тайге колёсных путей нет. Если нужно проехать со стороны Баргузина, то обычно пользуются верховыми лошадьми. Детей, больных и вообще лиц, не могущих держаться в седле, перевозят на «волокушах». Волокуша состоит из пары довольно больших берёз, стволы которых превращены в оглобли, а крона, волочащаяся по земле, играет роль полозьев и сиденья. Этот таёжный «вездеход» удобен в эксплуатации, не трясет и, по мере стирания ветвей, в любой момент может быть заменён новым. Но грузоподъёмность и скорость его ничтожны. Поэтому грузы из Баргузина перевозятся только зимою, по санному пути, на лошадях или оленях. Летом на средний Витим грузы сплавляются сверху, со стороны Читы, через с. Романовское.

Витим – большая река, с очень капризным течением. Оно то тихое, то стремительно быстрое, то равномерное, то изобилует перекатами и водоворотами. Сплав по Витиму далеко не безопасен.

Для переправ через Витим в тайге часто пользуются «ботиками», представляющими собою небольшие плоты из выдолбленных изнутри бревен. Такой «ботик» обладает большой грузоподъёмностью, подвижен и довольно безопасен на быстринах и водоворотах. Витим змейкой вьётся среди высоких гор. Они то вплотную подходят к его берегам, то отступают от них на значительные расстояния. Тогда в расширениях долины можно наблюдать многочисленные озёра – старицы, кишащие золотистыми гольянами. Почти на каждом шагу можно вспугнуть какую-либо дичь.

Населённых пунктов, отдельных строений и даже дыма нигде не видно. Тайга здесь безлюдна, и иногда целыми неделями не встретишь в ней даже и следов человека.

 

Среднесибирское плоскогорье 

Иркутск – крупный промышленный город на берегу Ангары, у впадения в неё мутноводного Иркута. В Иркутске много высших учебных заведений, университет, научно-исследовательские институты, заводы и фабрики.

Подъезжая с запада, уже задолго до Иркутска видишь большой, плотно заселённый район, со значительной промышленностью: Черемхово с его угольными шахтами и заводами; Хайта – центр фарфорофаянсовой промышленности; Усолье со спичечной фабрикой, солепромыслами и курортами и другие пункты.

Когда в окне вагона, за поворотом дороги, открывается вид на Иркутск, первое, что бросается в глаза, – это трубы его заводов и купола многочисленных храмов. Чуть в стороне от города виден Иннокентьевский монастырь, когда-то созданный в честь сибирского «угодника» Иннокентия, гробница которого расположена в этом монастыре. В честь этого святого добрая треть всех младенцев мужского пола нарекалась при рождении Иннокентием.

Наблюдая жизнь современного Иркутска, движение на его улицах, веселье в его парках, трудно представить себе, что всего лишь в нескольких десятках километров от него начинается тайга.

Иркутск – это главный транспортный узел Восточной Сибири. От него идут водные пути к берегам Байкала и Селенги, к Братским порогам на Ангаре, грунтовые пути на юг и на север, к Среднесибирскому плоскогорью и к Лене.

От Иркутска к Лене идут два пути. Один из них идёт через с. Оёк к г. Качугу в верховьях Лены. Лена у Качуга еще мелководна, поэтому сюда идут лишь грузы, подлежащие сплаву на плотах или на карбазах. Ленский карбаз – это плоскодонное пятиугольное судно из брёвен, с плоской, как бы срезанной кормой. Грузоподъёмность его колеблется в пределах от 50 до 150 – 200 т. Он способен проходить по мелководью, устойчив, прочен и довольно легко управляем.

Благодаря оригинальной форме карбаза, возможны самые разнообразные комбинации из нескольких судов. Они прочно связываются между собою и образуют как бы одно цельное судно.

Лес для строительства карбазов и плотов рубят где-либо поблизости от берегов Лены, поэтому местность у Качуга уже почти безлесна.

Другой путь к Лене более длинен, но более удобен. Пассажиры и грузы спускаются на пароходах по Ангаре от Иркутска до пристани Заярской вблизи Братских порогов. По пути трюмы пароходов пополняются грузами, идущими по железной дороге от Черемхово к пристани Макарьево.

Железная дорога от Черемхово к Ангаре и пристань Макарьево созданы недавно, но вблизи Ангары уже дымят трубы новых заводов, а грузы, следующие в Якутск, всё в большей степени идут к Ангаре через Черемхово – Макарьево, минуя Иркутск.

Левый берег Ангары – степной. Это – Балаганские степи, частично распаханные, а в основном используемые бурятами под выпас скота. Степи тянутся на юг до самой железной дороги. Ближе к берегу тянутся невысокие, почти безлесные холмы, в которых местами можно наблюдать довольно большие карстовые пещеры.

Правый берег Ангары лесист. Его рельеф и пейзаж принадлежат к Среднесибирскому плоскогорью. На правой стороне долины встречаются небольшие озёра, округлой формы, лежащие в воронкообразной ванне и по краям сильно обросшие камышом.

На обоих берегах Ангары часто видны сёла, небольшие деревни, поля и сенокосы. На берегу у каждого села или деревни много лодок. Течение Ангары быстрое. Вниз по реке лодки плывут без вёсел. Вверх по течению они идут под парусом или вдоль берега на бечеве, с лошадиной или людской тягой. Мелкие лодки поднимаются вверх по течению при помощи шеста, которым отталкиваются от дна, держа лодку вблизи берега. Среди этих лодок часто можно видеть? небольшие рыбацкие «душегубки» – долблёные лодки. Большая глубина Ангары и её быстрое течение не позволяют при ловле рыбы пользоваться сетями и неводами. Рыбу, в том числе и такую крупную, как ленок и таймень, ловят особой, очень прочной удочкой с лодки. Поймавши рыбу, «выводят» её к берегу, где и достают при помощи остроги или багра. Основными объектами лова являются таймень, достигающая веса до 50 и более килограммов, ленок, достигающий 10 – 15 кг, и хариус, вес которого обычно не превышает 2 – 3 кг.

Рыболовство носит для местного населения вспомогательный характер и ведётся во время, свободное от других работ.

Острова, по мере движения вниз по реке, становятся всё более многочисленными и лесистыми.

Небольшой, уныло-серой окраски г. Балаганск, расположенный на левом берегу Ангары, и с. Малышевка на противоположном берегу являются как бы границей крупного земледелия. Здесь еще видны обширные поля и огороды. Ниже Балаганска поля становятся более редкими, хотя огороды по-прежнему обширны.

Всё шире и величественнее становится Ангара. У Заярска, несколько выше Братских порогов, она представляет собой огромную реку с множеством живописных островов и лесистыми берегами. Вдоль берегов ажурным кружевом вьются кустарники, над которыми плотной стеной стоит густой хвойный лес.

Заярск – пристань и село на правом берегу Ангары. Здесь берёт начало автомобильный тракт на Лену, здесь грузы переваливаются с воды на авто, здесь кипит оживление, свойственное большой пристани. Всюду железные бочки с жидким горючим, смазочным маслом и спиртом, ящики и мешки с продовольствием, одеждой и снаряжением, огромные ящики с оборудованием. Беспрерывно ревут моторы автомобилей, звук металла несётся из нескольких авторемонтных баз. Улицы посёлка разбиты тяжелыми машинами, местами даже в сухое время лета на них стоят большие лужи. Дома серые, деревянные, с большими огородами при каждом. Небольшие хлебные поля вокруг посёлка почти вплотную подступают к разреженным таёжным лесам.

Движение по тракту оживлённо. Беспрерывно взад и вперёд несутся тяжёлые запылённые машины. Тракт представляет собою благоустроенную дорогу, с множеством ограждений и необходимыми указателями. Эта автомобильная дорога проходима и в сухое время и при дождях. Осенью, с выпадением снега и ледоставом, движение автомашин за ненужностью прекращается.

Как только за поворотом дороги скрываются последние строения Заярска, местность резко изменяет свой вид. Холмы, идущие вдоль берега Ангары, сменяются горами высотою до 700 – 800 м, с глубокими и узкими долинами между ними. Машина, следуя мягким закруглениям дороги, то спускается вниз, то резко взмывает вверх по склонам гор, и взору открываются всё новые и новые картины. Вот долина р. Кежмы, одетая густою тайгою. Крутой спуск ведёт к зелёной долине р. Илима. Илим, ширина которого достигает здесь 100 м, серебристой лентой вьётся по узкой, сплошь занесенной долине.Горы, поднимающиеся по обе её стороны, закрывают горизонт и образуют живописную ванну с зелёным дном и бортами. Еще издали бросается в глаза большой трёхарочный мост через Илим, окрашенный в красный цвет. Он похож на любой металлический железнодорожный мост. Лишь подъехав вплотную, с удивлением видишь, что он целиком выполнен из дерева.

Типичный ландшафт тайги к востоку от Енисея. Вид с самолета

Село Илим расположено на правом берегу реки, на довольно крутом склоне горы. Оно деревянное, серое, с большими огородами, тянущимися позади почти каждого дома. Лес вплотную подступает к нему со всех сторон. Село узкой полосой вытянулось вдоль тракта. Многочисленные склады горючего и ремонтно-заправочные базы составляют основную специфику этого села. Это, в основном, промежуточный пункт на 350-километровой трассе между Ангарой и Леной. Поля занимают скромное место. Их маленькие пятна не создают фона вокруг селения, а лишь чуть-чуть разнообразят типично таёжный ландшафт.

Дорога идёт дальше. Леса, почти сплошь лиственничные, с обеих сторон обступили дорогу.

Деревья растут густо и тянутся вверх, стремятся к свету и солнцу.

Тонкие стволы молодых деревьев с трудом выдерживают собственную тяжесть, и кажется, что они могут стоять прямо, лишь опираясь друг на друга. Дорога широкой лентой разрезает таёжный лес, и ближайшие к дороге молодые деревья, лишившись опоры, зелёными арками нависают над нею, образуя местами почти сплошной зелёный свод и как бы кланяясь проезжающим машинам.

По обочинам дороги среди травы краснеют сочные ягоды. То и дело с шумом взлетают с дороги тяжёлые глухари. Вдали поднимается гора Мука. Высота её не более 850 – 900 м, но склоны довольно крутые, и машина с трудом, замедляя ход, берёт подъём. Справа в долине раскинулось маленькое селенье Мука, и сверкает небольшая речушка, называющаяся тоже Мука. Видно, нелегка была здесь жизнь первых поселенцев, давших всей местности и своему селу столь мрачное название, окраине селения косится старенькая деревянная церковь, внешний вид и архитектура которой напоминают давно прошедшие века.

Полей вокруг с. Муки не видно, лишь зеленеют огороды и луга, да виден пасущийся скот. Почти у каждого двора на заборах и кольях развешены для просушки шкуры лосей. Из тайги к селу движется охотник с ружьём за плечами. Он ведёт за собою тяжело навьюченную лошадь. Из вьюка иногда капает на землю кровь и торчат большие рога. Это промышленник возвращается из тайги домой с добычей – тушей убитого лося. Навстречу ему едут двое верховых. Они отправляются на охоту. В тайге Восточносибирского плоскогорья исключительно много лосей, и убой их местным населением производится в больших количествах. С осени до весны население занято пушной охотой.

Летом вблизи селений на дорогах часто встречаются сборщики ягод – преимущественно женщины и дети – все они идут с корзинами, мешками и ружьями. Ягоды, грибы, случайно подвернувшаяся дичь – всё находит себе место в этих корзинах и мешках.

Пологие лесистые горы сменяются явственно кустообразными формами рельефа. Четыре-пять таких гряд тянутся по направлению к Лене. Западные их склоны пологи, с мягкими формами, одеты высокой лиственницей с примесью кедра, сосны и ели. Восточные склоны очень круты и обрывисты. Километров за 70 до Лены дорога выходит в живописную долину р. Куты.

Исчезает широкая перспектива гор и лесов, которая открывалась взору, когда машина поднималась на очередную гору. Дорога вьётся теперь в узкой и глубокой долине, вплотную прижимаясь к крутому склону горы. Таёжные леса изредка расступаются, чтобы дать место небольшим, но крутым скалам, которые нависают над рекою. Каждый поворот дороги открывает всё новые картины, так непохожие одна на другую и так живо разнообразные, что глаз не успевает запечатлеть богатство форм, красок и сочетаний. Наконец, дорога выходит к Лене. Леса уступают место полям, сенокосам и берёзовым перелескам, обычным на этом участке долины Лены. Машина проходит по окраинам г. Усть-Кута и идёт дальше. В 8 км ниже Усть-Кута расположено село и пристань Осетрово, куда подходят большие ленские пароходы. Там кончается автомобильная дорога.

Осетрово – это грязное, но большое и бойкое село. Вернее, это не село, а промышленно-транспортный посёлок, с большими складами транзитных товаров, пароходной пристанью, лесопильным заводом и верфью деревянного судостроения. Население его, в основном, занято в промышленности и на транспорте, но в то же время почти все его жители имеют подсобное хозяйство – молочно-мясной скот, сенокосы и огороды; некоторые занимаются земледелием.

Один из новых поселков в тайге

Свободное время обычно отдаётся охоте, которая является неотъемлемым элементом жизни местного населения. Летом она даёт продовольствие, зимою – пушнину.

Ширина Лены в районе Осетрова составляет более 150 – 200 м. Долина здесь довольно узкая и извилистая, со всех сторон ограниченная сильно расчленёнными и лесистыми горами. В крутых береговых обнажениях видны слои красной глины, окрашивающей воду в мутный цвет. На узких террасах изредка видны деревни с хорошими, прочными избами, длинными полосами огородов и лугов. Поля занимают скромное место в ландшафте. Сообщение между селениями осуществляется больше всего на лодках. Ветры на реке обычны, но лодки движутся на вёслах, парусов нигде не видно.

Каждый поворот реки открывает новые панорамы. Самый взыскательный любитель природы будет в восторге от их величественной и простой красоты.

Поднявшись на гористый левый берег, можно видеть бесконечную перспективу мягких лесистых гор Среднесибирского плоскогорья, огромные болотно-лесные котловины и причудливую сеть глубоких эрозионных долин. Таёжная даль скрывается голубой дымкой, но и там, куда не достигает овал призматического бинокля, там продолжается всё та же картина. Бинокль приближает даль, увеличивает детали, но и в его стёклах на плоскогорье, вдали от берегов Лены, не видно ни селений, ни дыма труб, ни полей и дорог.

Пароход часто останавливается прямо у пустынного берега для погрузки дров. Штабеля их, заготовленные еще зимою, часто видны на высоких гористых берегах. Пока идёт погрузка, можно на несколько часов уйти в тайгу. С высокого берега далеко видна Лена и огромный комфортабельный пароход «Москва», так не гармонирующий с окружающей безлюдностью.

Таёжные леса почти не тронуты. На узкой звериной тропинке то и дело видны полуразрушенные плашки-ловушки для белки. Они остались с прошлой зимы. К осени их снова приведут в порядок.

Со ствола густой ели быстро и бесшумно метнулась чёрная тень – соболь. Почти из-под ног с криком шарахнулась белка, через несколько шагов другая, третья. Их много здесь. По крутым обрывам спускаемся к берегу, чтобы более удобным путём возвратиться к пароходу. Вдоль берега скользит лодка на шесте. В лодке – человек с ружьём и собака с острыми, торчащими ушами – лайка.

Лодка пристала к берегу. Человек оказался местным таёжным промышленником. Ездил на мелкие притоки Лены, осматривал места для капканов. В лодке лежит палатка, еда, несколько убитых рябчиков и несколько рыб – это попутная добыча. «Так и живём, – говорит охотник. – Весь год в тайге. Тайга кормит и поит и здоровье сохраняет».

Второй путь к Среднесибирскому плоскогорью идёт от Красноярска. В учебниках географии говорится, что Красноярск стоит на левом берегу Енисея. Учебники значительно отстали от жизни. На правом, таёжном, берегу Енисея за последние десятилетия построено столько промышленных предприятий и жилых домов, что большая часть города оказалась на правой стороне реки. Старая, левобережная, часть города по сравнению со своим промышленным пригородом выглядит, примерно, так же, как выглядит Дом Союзов в Москве по сравнению с построенным рядом гигантским Домом Совета министров СССР.

Енисей в верховьях

От Красноярска идут по Енисею пути на юг, к житнице Восточной Сибири – Минусинской котловине и далее к Тувинской области и на север – к Среднесибирскому плоскогорью. Промышленность наступает на него со стороны Енисея. Енисейский кряж, Курейка, Игарка, Норильск – все эти промышленные районы созданы при помощи транспорта по Енисею.

Во внутренних частях плоскогорья нет колёсных дорог, мало населения, почти не тронутыми стоят леса, не разрабатываются еще полезные ископаемые.

В своей северной части плоскогорье заметно повышается, образуя плоские, столовые горы Путорана, Анаонские и др.

Они довольно круто обрываются в сторону Пясино-Хатангской низменности.

На самом севере плоскогорья, в Норильских горах, создан большой никелевый комбинат, при котором есть угольные копи. От Норильска к порту Дудинка, что на Енисее, проведена железная дорога. Вокруг комбината вырос г. Норильск.

Пясино-Хатангская впадина, ограничивающая Среднесибирское плоскогорье с севера, простирается далее вплоть до крутых обрывов плато Быранга, заполняющего большую часть территории безлюдного Таймырского полуострова. В пределах этой впадины температуры выше 0° держатся не более 4 месяцев в году, а температуры свыше + 10° не свыше 30 – 35 дней, но в отдельные летние дни жара достигает +30, +31° С. Зимою температура иногда опускается до – 57,7° С. На открытых местах зимою свирепствуют метели и бураны, достигающие большой силы. Почти все реки зимой полностью промерзают до дна, течение в них прекращается. Тем не менее, за счёт более или менее тёплого, континентального лета, древесная растительность распространяется там так далеко к северу, как нигде в мире.

Граница сплошной древесной растительности в районе Енисея приходит под 69°40' с. ш., а в Хатангской впадине она поднимается до 72°12' с. ш. Леса, состоящие из даурской лиственницы, занимают всю южную половину впадины. Между деревьями встречаются значительно развитые заросли мхов и лишайников, заросли голубики, черники и брусники, отдельные кусты и небольшие заросли малины, княженика и дикий лён. Лесная растительность этого района обнаруживает тенденцию продвижения к северу. За это говорит наличие значительного количества молодого подроста и продвижение небольших лиственничных рощ далеко к северу от границы сплошной древесной растительности.

Строительные и деловые качества древесины этих лесов низки. Не более 5% всех лесов имеют промышленное значение, остальные пригодны лишь на топливо. Возобновление лесной растительности в местных климатических условиях требует больших сроков. Годовой прирост древесины очень незначителен.

Разреженные лиственничные леса позволяют широкий обзор местности и не создают того мрачного, гнетущего впечатления, которое остается от елово-пихтовых лесов.

В лесах Хатангской впадины соболь не встречается. Бурый медведь и белка имеют ограниченное распространение. Основными промысловыми животными этой тайги являются песец и горностай.

Население Хатангской впадины состоит преимущественно из якутов, ненцев, эвенков и русских. Русское население сосредоточено в сёлах – Хете, Хатангской, Волочанске и других – и связано преимущественно с промышленностью, возникающей в этом районе.

Занятия коренного населения состоят из оленеводства, охоты и рыболовства, представляющих собою своеобразный хозяйственный комплекс.

Зимою оленеводческое население, исключая жителей постоянных сёл, располагается на стойбищах вдоль тракта Дудинка – Хатангское. Там, под защитой леса, идёт зимний выпас оленей.

На тракте зимою царит большое оживление. Почти каждый день там можно наблюдать большие оленьи обозы, окутанные облаками пара от дыхания животных и людей.

Ранней весною оленеводы уходят со своими стадами на север, в тундры Таймыра. Пути этих миграций приурочены к охотничьим и рыболовным угодьям, на которых ведётся попутный промысел.

 

Центральная Якутия

 

По-якутски Лена называется Улахан-Ырях, что значит «большая река». Это очень верно. Якуты умеют давать точные и характерные географические названия, определяющие само существо явления.

День за днём пароход идёт вниз по Лене. Кажется, что у этой реки нет конца.

Крутые коренные берега то вплотную придвигаются к реке, образуя скалистые «щёки», нависающие над водою, то широко раздвигаются, открывая слегка холмистую местность, густо поросшую сосной и лиственницей. Селения встречаются всё реже. Размеры их постепенно уменьшаются, но зато Лена становится всё шире и величественнее. Со сменой времени суток меняется освещение ландшафта, цвета гор, скал и лесов, меняются тени, но всё так же величаво течёт Лена, золотисто-розовая утром и свинцово-тёмная вечером.

Формы береговых скал напоминают стены и башни средневековых замков, древние руины, неподвижные фигуры...

Всё чаще встречаются низкие намывные острова каплеобразной формы, покрытые лесами, кустарниками и лугами. По реке плывут лодки, высоко нагружённые сеном.

Дни, часы и минуты переполнены впечатлениями от этого величия природы, от этих огромных пространств. Глаз устаёт от ярких форм и красок, мозг не в состоянии запечатлеть их бесконечное разнообразие.

Дымят трубы предприятий Пеледуя. Затем – Олекминск. Вокруг него – мягкие округлые горы. Вблизи реки они круто срезаны, как бы ножом.

Состав древостоя всё тот же, но всё чаще встречаются безлесные участки долины или участки, заросшие молодым лесом. Становится заметно теплее. В районе Олекминска видны обширные огороды и сенокосы. Недаром Олекминский район считается одной из житниц центральной Якутии.

О центральной Якутии Аболин писал:

«Всё здесь полно противоречий, всё здесь парадоксально. Леденящая 60-градусная стужа зимою – и томящая 35-градусная жара летом. 62-й градус северной широты с сопровождающей его угрюмой таёжной обстановкой – и тут же бок-о-бок ковыльные и типчаково-разнотравные лугостепи, свойственные гораздо более южным широтам. Подзолистые и торфяно-болотные почвы на неглубоком, постоянно мёрзлом грунте, а через несколько шагов – уже хорошо выраженные структурные солонцы. Почти непрерывная ночь в январе с её мертвящим покоем – и поспевающие под ярким солнцем арбузы в августе».

Вот и столица восточной тайги – г. Якутск, большой, но почти весь деревянный, одноэтажный. Садов и бульваров, как и всюду в таёжных селениях, в нём почти нет. При первом знакомстве с городом сталкиваешься со своеобразными противоречиями якутской природы.

Якутск стоит на берегу Лены. Вокруг города обильно разбросаны различной величины озёра, но тем не менее проблема воды в Якутске стоит не менее остро, чем в знойном Ашхабаде, расположенном на краю безводной песчаной пустыни, у подножья сухого и безлесного Копетдага. На северной окраине Якутска летом можно наблюдать жителей, идущих с вёдрами, лопатами и ковшами за водою к крупным и совершенно сухим песчаным обрывам старых террас Ленской долины.

В песчаных обрывах Сергеляхской террасы, имеющих высоту в 8 – 12 м, наблюдаются большие, циркообразные ниши с песчаным дном, открытым в сторону второй террасы. Здесь население и собирает воду. Для этого в песчаном днище этих ниш вырывают яму глубиной до 0,75 м. Яма постепенно заполняется мутной водой, которая по мере отстаивания собирается ковшами в вёдра.

Вода в песчаных обрывах этой террасы накапливается в результате таяния вечной мерзлоты в коренном береге, имеющем высоту до 75 – 80 м. Талые воды, стекая вниз, подходят близко к поверхности у подошвы этой террасы. Количество воды бывает тем большим, чем теплее держится погода. Летом во дворах многих зданий Якутска можно видеть большие кучи льда, прикрытые соломой, опилками и другим термоизоляционным материалом. Это своеобразные «водные склады», в которых хранится запас воды на лето.

Зимою в Якутске жители собирают чистый снег, рубят или пилят лед, который и используют для получения воды.

Почему же в этом крае, где всюду блестит вода, так трудно её получить?

Якутск расположен на левом берегу Лены. За последнее время она значительно передвинулась к правому, коренному берегу и далеко «ушла» от города. Лишь маленькая «Городская» протока, почти полностью пересыхающая к осени, подходит близко к городу. Пароходную пристань вследствие этого пришлось перенести километров на 7 – 8 от Якутска, в Дурдыллах. Весною Лена разливается по своей долине и становится похожей на огромное озеро. Осенью она сильно мелеет, многие протоки пересыхают. Поэтому забор воды должен производиться далеко от города, и водопроводное устройство должно иметь большое протяжение. В условиях вечной мерзлоты и продолжительных низких температур это представляет большие трудности.

Вода в Лене мутная, а во время паводков грязная. Для питьевых нужд без очистки не пригодна. Вода в озёрах в большинстве случаев затхлая и к употреблению также не годится.

В Якутске пытаются разрешить проблему воды за счёт подмерзлотных водоносных горизонтов. Прямо среди улиц города стоят высокие буровые вышки. Их назначение – пробурить толщу вечной мерзлоты и добыть воду, находящуюся под нею. Бурением определена мощность вечной мерзлоты в 231 м, и в 1944 г. из-под этой толщи было начато извлечение воды. Проходя по улицам города, можно видеть новые каменные здания, стоящие на сваях, точно на ходулях, необычно высокие тротуары и разбитые трещинами старые каменные дома.

Всё это связано с вечной мерзлотой. Под отдельными зданиями верхний слой вечной мерзлоты растаял, они потеряли опору и дали трещины. Чтобы этого не случилось под другими зданиями, они окружены надёжной термоизоляционной прокладкой, расположенной под тротуарами, поэтому тротуары и выглядят иногда такими высокими. Теперь каменные дома строятся на сваях, на высоте 0, 75 – 1,2 м над поверхностью земли. Каменные сваи, врытые в землю, одеты цементными башмаками, наполненными солёным раствором.

На первой, пойменной террасе широкой полосой вдоль Лены раскинулось пригородное овощное хозяйство Якутска. От многочисленных озёр – стариц – во всех направлениях тянутся к огородам оросительные сооружения. Дожди выпадают там редко, и без искусственного орошения земледелие не всегда возможно.

Летом жарко. Воздух напитан сухой пылью, солнце палит, как в Крыму, тепла и света достаточно не только для овощей, но и для дынь и арбузов. Из-за жары люди предпочитают работать на полях и огородах по ночам.

Человек, впервые попавший в Якутск и изнывающий летом от жары, с удивлением смотрит на тройное остекление окон, двойные или тройные двери, на большое количество печей и на чудовищно большие запасы смолистых лиственничных дров, лежащие у каждого дома.

Не менее разительны и ландшафтные контрасты.

На высоком левом берегу раскинулись сосново-лиственничные таёжные леса, а рядом, на крутом обрыве берега, зеленеет типичная степь.

На речных террасах можно видеть довольно широкие, но невысокие продольные песчаные гряды, занятые низкорослой сосной и лиственницей. Эти гряды разделены между собою также продольными понижениями, пологие днища которых заняты либо узкими озёрами, либо пересыхающими болотами с выпотами соли и большими зарослями солянок по окраинам. Средние склоны гряд покрыты степной растительностью.

На расстоянии каких-либо 100 м там можно наблюдать ландшафты тайги, степи и полупустыни. Степная саранча носится над хвойным лесом, таёжная белка забегает в полупустыню, заяц и евражка – якутский суслик – по многу раз в день пересекают самые различные ландшафты.

В Якутии поражает чрезвычайно быстрый переход от лета к зиме. С 1 по 12 сентября 1944 г. погода в Якутске была тёплая, температура достигала днём 30 – 35°. Вечером 12 сентября разразилась гроза с проливным дождём. Температура после грозы упала до 15 – 20°, но погода оставалась тёплой. В ночь на 16 сентября неожиданно ударил первый мороз. К 8 час. утра всё было покрыто белым инеем. С этого времени ночные заморозки стали обычным явлением. Утром 20 сентября начался снегопад, сопровождаемый холодным и резким северным ветром. Начался перелёт гусей. Они летели огромными стаями, непрерывно, торопливо, как бы спасаясь от какого-то бедствия. Крики их слышались днём и ночью в течение нескольких суток.

К 29 сентября от тепла не осталось и следа. Стало совсем холодно. Лиственничные леса оделись в жёлтый цвет, начали терять хвою и стали издали походить на огромные поля спелой пшеницы. Прибрежные кустарники приобрели жёлтые и красные цвета. Уровень воды в Лене резко понизился. Обнажённые песчаные днища пересохших проток напоминали песчаную пустыню. Ещё несколько дней – и зима полностью вступила в свои права.

Население оделось в меховые шапки, рукавицы, тяжелые шубы, ватные или меховые брюки, валенки или торбаза, с шерстяными или меховыми чулками. Из кладовых вынуты мягкие одеяла из тёплых заячьих шкурок. Дома, недостаточно тёплые сами по себе, для утепления обложены снегом.

Началась длинная якутская зима, про которую Серошевский писал: «Звуковые эффекты приобретают в студёном густом воздухе необыкновенную силу. Малейший шорох слышен на далёкое расстояние, скрип саней можно явственно различить за 2 – 3 версты, гул трескающихся от мороза земли и льда превращается в орудийную пальбу. В особенно холодные ночи путнику часто слышится слабый непрерывный, странный шелест, который якуты (на Колыме) называют «шепотом звёзд».

Но, как это ни странно, растения, свободно переносящие предельно низкие температуры якутской зимы, страдают от заморозков при более высоких температурах в более тёплых районах. Якутская смородина-дикуша, якутский виноград и якутская пшеница, будучи перенесены на юг Сибири и даже к берегам Невы, гибнут от заморозков. Жители Якутии, легко переносящие её суровую зиму, страдают от прохладной сырости зимних месяцев в центральных районах страны.

Суточные и годовые температурные колебания и прочие климатические явления не оказывают влияния на работу промышленных предприятий – угольных шахт, электростанций и т. п. Но сельское хозяйство, транспорт и отчасти связь самым существенным образом связаны с особенностями местной природы.

Якуты, в основном, животноводы. Овец в Якутии нет, они, в отличие от крупного рогатого скота и лошадей, не выносят этой суровой зимы. Якутский скот мелкий, но выносливый. Он может утолять жажду снегом, когда замерзают озёра и реки, может удовлетворяться мёрзлой сухой травой, легко переносит морозы, не боится огромных расстояний и поэтому наиболее продуктивен в Якутии. В центральной Якутии развито и зерновое земледелие, а овощеводство достигло высокого уровня развития.

Основная масса сельскохозяйственного населения Якутии размещена либо вокруг аласов, либо в долинах крупных рек. Аласы – это типичное якутское явление. Они представляют собою более или менее значительные котловины, образовавшиеся в местах деградации вечной мерзлоты или ископаемых льдов. Эти котловины вначале заполняются озером, которое впоследствии либо стекает, либо высыхает, а иногда спускается самим населением. Склоны таких котловин зарастают степной, а пониженные части днищ – лугово-болотной растительностью. Из-за понижения уровня вечной мерзлоты таёжная растительность в районах аласов не восстанавливается.

Аласы представляют собою прекрасные пахотные и сенокосные угодья.

Иногда в аласной котловине вдруг снова появляется вода. Объясняется это таянием линз ископаемого льда, расположенных где-либо выше по склону. Вода по подземным каналам, проделанным ею в мёрзлой толще, стекает вниз и, встретив на своём пути пустую котловину, быстро её заполняет. Иногда образуется целая цепь аласов, расположенных один ниже другого. С течением времени они соединяются между собою и образуют аласную долину, по которой протекает ручеёк или небольшая речка. Учитывая возможность вторичного заполнения обсохшей котловины, якуты располагают свои селения лишь у её берегов. Селения, расположенные на берегах аласов, в центре которых сохранились небольшие озёра, постоянно испытывают недостаток воды. Вода в недавно образовавшихся аласных озёрах хорошая. По мере состаривания и усыхания озера она насыщается продуктами разложения органических веществ, приобретает гнилостный запах и становится непригодной для людей, а часто и для скота. Населению приходится даже летом получать воду из льда.

Животноводство – основа хозяйства якутов. С ним связаны большие сенокосы и масса заготавливаемого на зиму сена. Сенокос, уборка и вывоз сена представляют основные летние работы. Поля, по сравнению с сенокосами, занимают очень скромное место. В этой стране воды и льда главным врагом земледелия является засуха. Годовое количество осадков в центральной Якутии едва превышает норму, которую природа отпускает для песчаных пустынь Средней Азии. В районах аласов уровень вечной мерзлоты понижен, и она не принимает участия в питании растений. Таёжные леса, окружающие безлесные аласы, действуют подобно гигантскому насосу, отсасывая почвенную влагу, поэтому земледелие часто невозможно без искусственного орошения.

Деградации мерзлоты в районах аласов способствует и само население. Вытаптывание скотом растительности и распашка почвы понижают уровень мерзлоты. Каждое хозяйство имеет погреб, врытый в вечномёрзлые горизонты или в ископаемый лёд. В этих погребах, в течение жаркого лета, прекрасно сохраняются мясо, молоко, рыба и другие продукты. Через несколько лет погреб подтаивает и обрушивается. На его месте образуется яма или котловина. Тогда вырывается другой погреб, который в своё время постигает та же судьба.

Зима для якута время самых разнообразных работ. Якуты – охотники. Охота – это любимое развлечение и доходный промысел якута. С наступлением зимы часть населения уходит в тайгу за пушным зверем.

Другая часть идёт в извоз. Через горы и долины в морозной мгле движутся обозы, завозя продовольствие и промтовары в самые отдалённые уголки Якутии, доступные только зимою.

Иногда на пути обоза встаёт огромная речная наледь, столь обычная в Якутии. Река где-либо перемёрзла, а подземный источник, питающий её, продолжает действовать. Вода идёт тогда поверх льда. Нужно провести лошадей или оленей через этот поток, выбирая более удобное место. Промочить обувь при шестидесятиградусном морозе равносильно смерти. Якут снимает обувь и на мгновенье погружает её в воду. Выждав, пока вода на ней замерзнет и образует тонкую плёнку, он снова погружает её в воду и проделывает так несколько раз, пока она не оденется плотной ледяной «калошей». В таких «калошах» можно бродить по воде, причём обувь остаётся совершенно сухой.

В свободное время якуты любят повеселиться. В зимние вечера в якутских селениях можно слышать хоровое пение и сильное, ритмическое притопывание. Это йохарь, или йохарик, любимый якутский танец. Его танцуют по нескольку часов подряд. Мерно двигаясь по кругу, танцующие, держа друг друга под руки, то сужают, то расширяют круг. Музыки нет. Её заменяет песня танцующих.

Зимою идёт заготовка льда на лето. Там, где вблизи селения есть линзы ископаемого льда, обнажающегося в обрывах или залегающего неглубоко от поверхности, население пользуется в течение лета этими природными запасами льда.

С наступлением лета занятия и весь уклад жизни меняются. Весенний и осенний перелёт водоплавающей птицы ненадолго отвлекает население от всех других работ. Это не только необходимость, но прежде всего любовь к охоте. С берегов озёр и рек круглые сутки слышится непрерывная стрельба.

Весенние работы в поле часто идут круглосуточно, благо весенние ночи очень светлы. Стремительные темпы весны и быстрое наступление лета заставляет дорожить каждым часом времени. Летом много труда занимают работы по орошению полей и огородов. Нужно часто ремонтировать оросительную систему, расширять её, своевременно подавать воду на поля и огороды.

Вода для орошения берётся из аласных озёр и стариц. Большие деревянные колёса, приводимые в движение лошадиной тягой, поднимают воду, идущую вначале по деревянным желобам, а затем растекающуюся по оросительным канавкам.

Уборка урожая также требует быстрых темпов. Морозы осенью могут наступить совсем неожиданно и полностью погубить урожай. В зависимости от микрорельефа одни площади могут быть сильно повреждены морозом, а другие, расположенные рядом, но выше, остаются нетронутыми. Серошевский по этому поводу пишет: «Под осень, вблизи Якутска, с наступлением затишья и при совершенно ясном небе, можно наблюдать нечто в роде пятнистого инея, или, вернее, пятнистого мороза, не знаю, как иначе назвать эти полосы позноблённых злаков, рядом с совершенно не тронутыми».

Большую часть летнего времени занимают сенокос, сушка и копнование сена и вывоз его. Запасы трав на прибрежных лугах и многочисленных речных островах, а также в аласах очень значительны.

В молодых озёрах, где вода еще не испорчена, встречается много рыбы, преимущественно гольянов, употребляемой и в пищу и для откорма свиней.

 

Горная тайга Якутии 

К востоку от среднего и нижнего течения Лены простирается обширная горная страна, занятая цепями хребтов Верхоянского, Черского и др. Вершины их безлесны и часто скалисты. Растительность и вся жизнь сосредоточены в горных котловинах и по речным долинам.

Между цепями хребтов Верхоянского, Черского, Кулар и Кюн-Тас расположена обширная Янская котловина. Она лежит на высоте 150 – 250 м над уровнем моря, тогда как хребты, окружающие её, имеют высоту до 1 500 – 2 000 м. В Янской котловине, замкнутой со всех сторон, зимою бывают морозы до 70°, а летом жара до 34°.

Годовые колебания температур достигают 104°. По суровости морозов она уступает лишь Оймяконскому плоскогорью, расположенному неподалеку.

Почва скована мерзлотой. Осадков мало. Леса состоят из даурской лиственницы и кедрового стланца на склонах гор. Остальные хвойные не выдерживают этих морозов. Редко показываются в них соболь и медведь. Белка, лисица, горностай и заяц распространены широко. Заяц в Якутии стоит на первом месте по размерам промыслов. Мясо его служит населению важным продуктом питания. Мех даёт большую часть зимней одежды и одеял. В Янской котловине количество зайцев так велико, что охотник легко добывает их по 40 – 50 штук в день.

Дома и юрты на Яне на зиму обкладывают снегом и поливают водою. Снежно-ледяная корка надёжно утепляет жилище. Тёплая одежда на заячьем, собачьем или оленьем меху, меховые одеяла и обувь позволяют сравнительно легко переносить низкие зимние температуры.

Несмотря на продолжительные и предельно-холодные зимы, Янская котловина издавна заселена. Её население составляет около 10 000 чел., из которых 1500 чел. приходится на г. Верхоянск, который внешне представляет собою небольшое деревянное село.

Тракт, идущий через Верхоянский хребет, связывает Верхоянск с Якутском. Яна даёт возможность водного сообщения с морем Лаптевых и с бухтой Тикси.

Открытие в бассейне Яны крупных месторождений олова и возникновение промышленности способствовали созданию там промышленного населения, авиатрассы, судоходства по Яне и общему хозяйственному оживлению территории.

Животноводство якутов и русских и оленеводство эвенков получили местный рынок сбыта и возросшую загрузку гужевыми перевозками. Появился и местный рынок для продуктов охотничьего промысла.

Оймяконское и Нерское плоскогорья, разделённые между собою скалистым хребтом Тас-Кыстабыт, похожи на гигантское блюдце, края которого подняты до 1 500 м над уровнем моря, а центральные части имеют высоту 800 – 1 000 м. Эти высокие плоскогорья представляют собою сложный орографический узел, в котором сходятся мощные хребты: Верхоянский, Черского, Гыдан и Джугджур. Оймяконское и Нерское плоскогорья расположены вблизи Охотского моря, но горные цепи, протянувшиеся вдоль морского побережья, и значительная высота плоскогорий исключают климатические влияния моря. Средняя температура года в с. Оймякон составляет – 16,2°, средняя температура января – 50,5° и  июля +16,5° С. Среднегодовое количество осадков в Оймяконе составляет лишь 134 мм. Область этих плоскогорий изолирована и в транспортном отношении. Река Индигирка, протекающая через неё, выйдя за пределы плоскогорий, на протяжении 89 км прорезает скалистую и мрачную Порожную цепь хр. Черского. Индигирка протекает там в глубоком ущелье, отвесные стены которого достигают высоты 50 м. Ширина ущелья не превышает 200 – 250 м. Крутые изгибы ущелья, обилие крупных валунов и скал, загромождающих русло, многочисленные пороги и водовороты делают этот участок реки абсолютно недоступным.

Водных путей из этой области нет. Лишь оленьи тропы позволяли проникнуть вглубь плоскогорий, где до последнего времени население жило изолированно, как на далёком острове. С организацией воздушного сообщения через Оймякон и созданием грунтовой дороги от Сеймчана его изолированность стала не столь резкой. Трудная доступность этих плоскогорий обусловила их слабую заселённость. На обширной территории плоскогорий, занимающих около 70 000 кв. км, насчитывается на более 4 000 жителей. Самый крупный населённый пункт этого района – Оймякон – имеет только 400 жителей.

Область Оймяконского и Нерского плоскогорий полностью входит в зону тайги. Древесные насаждения тайги представлены там исключительно даурской лиственницей, к которой в долинах рек примешиваются тополь и берёза.

Запасы древесины значительны, но разработка её из-за отсутствия транспортных выходов, ограничивается лишь небольшими местными потребностями. Как и в центральной Якутии, леса местами прерываются небольшими пятнами степей.

Скалы в тайге Восточной Сибири

Земледелие развито слабо. Ячмень, который местное население пробовало высевать, вымерзает, и лишь в редкие годы удаётся собрать урожай. Только некоторые овощи более или менее свободно вызревают в открытом грунте.

Население этой области занимается, главным образом, пушной охотой и животноводством. Русские и якуты разводят крупный рогатый скот и лошадей якутской породы, не боящихся холодов. Короткое лето занято заготовкой сена, дров, ремонтом жилищ и инвентаря. С зимы большая часть населения уходит либо в извоз, либо на пушную охоту. Эвены, частью еще не перешедшие на оседлость, занимаются преимущественно охотой и оленеводством.

Объектом пушной охоты является, главным образом, белка, горностай, лисица и заяц. Пушнина служит основной товарной продукцией этой области.

Далеко к северу от Оймякона Индигирка выходит из области скалистых цепей хр. Черского на обширную Индигирскую низменности и принимает один из её правых притоков – р. Мому. Обе реки в районе их влияния протекают по днищу огромной межгорной ванны, ограниченной по бортам Чималчийской горной цепью, хребтами Андрей-Тас и Момским.

Средняя температура июля в районе слияния этих рек составляет + 19,3°, т. е. почти достигает средних температур июля в Северной Африке. Температура поверхности почвы в этом районе достигает в летние дни + 50°.

Основная часть этой территории занята высокоствольной лиственничной тайгою. В речных долинах кроме лиственницы, часто встречаются тополь, берёза и чозения, с богато развитым подлеском из шиповника, малины, смородины и других кустарников. Лесная растительность бассейна Индигирки достигает в районе низовья Момы своего наиболее полного развития. «Высокие, мощные деревья, обильная зелёная листва, пышные кустарники и высокие травы, часто в рост человека, создают впечатление пейзажей, совершенно не свойственных Северу», – пишет ботаник Шелудякова, изучавшая растительность этой территории.

Довольно широкого развития достигают там мятликовые и мятликово-разнотравные степи, пятна которых местами прерывают тайгу. Эти степи обнаруживают тенденции к росту, в связи с ростом земледелия и животноводства.

Население этой небольшой котловины в 5 – б раз превышает население Оймяконского и Нерского плоскогорий. Якуты и русские занимаются там не только животноводством, но и земледелием. Жаркое, хотя и короткое, лето позволяет выращивать овощи, картофель и серые хлеба. Момский «оазис» является своего рода житницей бассейна Индигирки.

Наличие больших лесных массивов и судоходной Индигирки делает эту область и основной базой древесины бассейна Индигирки.

Якуты, русские и эвены, живущие в Момской котловине, также занимаются охотой на пушного зверя, но, кроме пушнины, этот район в качестве товарной продукции даёт продовольствие и древесину.

 

Алданская золотоносная тайга

Так было еще 25 – 30 лет назад. Но с этого времени быт и нравы алданской тайги в корне изменились.

Первенство по золоту от Алдана за эти годы перешло к Колыме. Алданская тайга стала горнопромышленным районом страны, где на крупных предприятиях разрабатываются не только золото, но и другие ископаемые. Появились электростанции, шахты, заводы, дороги и пароходы.

Раньше человек шёл в тайгу, чтобы любой ценой добыть золото и поскорее навсегда уйти от её лишений и опасностей. Теперь человек приходит туда надолго, навсегда, вместе с семьёй и устраивается в ней, по возможности, со всеми удобствами, для того, чтобы обжить и освоить её.

Среди тайги возникли новые города и рабочие посёлки. Вокруг них расположились мясомолочные и овощные совхозы и колхозы. По автомобильным дорогам, пароходам и катерам, на автомобилях по зимнему речному льду идёт оживленное сообщение золотоносной тайги с внешним миром. От железнодорожной ст. Б. Невер, в глубь тайги, почти на 700 км протянулась автомобильная дорога, соединившая ст. Томмот на Алдане с транссибирской железнодорожной магистралью.

Дорога прошла по тем местам, где когда-то была едва приметная тропа. Она идёт через горы и долины, через леса и топкие болота. Ни гигантские наледи зимою, ни морозы, ни глубокие снега не прекращают движения по этому алданскому «окну в мир».

Далеко в тайге, на берегах небольших речушек и ручьёв выросли золотопромышленные посёлки, в которых старатели живут вместе со своими семьями.

Золото блестит по-прежнему, но этот блеск уже не вызывает золотую лихорадку в крови, не толкает людей на безумства и преступления. Золото стало просто объектом труда.

Золотопромышленное население составляет основную массу населения алданской тайги. По долинам Алдана, Аллах-Юня, Майи и других рек редкими цепочками протянулись сельские поселения якутов, русских старожилов и эвенков, в основе сохранивших свои исторически сложившиеся занятия. Главное в хозяйстве якутов – это животноводство, у русских – земледелие, у эвенков – оленеводство. Общим для всех их является полное равнодушие к золотым недрам тайги и большая роль в их занятиях зимнего извоза и пушных промыслов.

Золотая промышленность изменяет тайгу в меньшей мере, чем другие отрасли промышленности, поэтому условия пушной охоты в алданской тайге, за время её освоения, изменились сравнительно немного. Соболь и белка, лисица и горностай ежегодно добываются там в больших количествах. Внешний вид природных ландшафтов алданской тайги очень своеобразен. Это – классическая страна гольцов. Среди обширного, сильно расчленённого мелкогорья с абсолютными высотами до 600 – 1 000 м беспорядочно поднимаются отдельные гольцы высотою до 1 000 – 1 800 м над уровнем моря, целые группы гольцов, короткие хребты и горные цепи Олега-Итабыт, Тык-Оттук, Сетте-Дабан и др. Куда ни бросишь взгляд – всюду горы, горы и горы, одна выше другой, с голыми каменными вершинами, разбросанными беспорядочно, как волны при мёртвой зыби на море. Скалистые вершины гольцов, среди которых находит себе надёжный приют быстроногая кабарга, точно необитаемые острова, вздымаются над зелёным морем лесов, раскинувшихся на тысячи километров.

Летом, при полёте над Алданом, вся тайга кажется однообразно зелёной. Но осенью картина резко меняется. Лиственница желтеет, и лиственничные леса издали напоминают огромные поля спелых хлебов. Тогда с самолёта ясно видно, что основные пространства алданской тайги покрыты разреженными насаждениями даурской лиственницы, занимающими все более высокие части территории и поднимающиеся по склонам гольцов до 1000 – 1200 м абсолютной высоты. В лиственничной тайге широко развит мохово-лишайниковый покров, и эвенки со своими оленями проводят там большую часть года, то поднимаясь выше по склонам, то чуть спускаясь вниз, в зависимости от условий выпаса.

В области лиственничной тайги не заходят ни золоторазработки, ни разведчики-старатели, ни лесозаготовки. Дикие животные там еще не стеснены человеческой деятельностью, поэтому в этой части тайги располагаются наиболее удобные и богатые охотничьи угодья.

В широких долинах рек и многочисленных горных котловинах, в большинстве довольно глубоких, характер лесного покрова меняется. Лиственница отступает на второй план. Основное место занимают ель, сосна и берёза. Ближе к речным руслам тянутся леса из тополей и заросли ивняка. В долинных лесах обычен пышный подлесок с участием черёмухи и шиповника и высокий травяной покров с массой полевых цветов, над которыми постоянно кружатся целые рои насекомых.

Сырьём для золотой промышленности является золотоносный песок в современных и древних речных долинах. Для промывки песков требуется большое количество воды, поэтому золотопромышленные города и посёлки расположены в долинах рек, речек и ручьёв.

Для обнаружения старых речных долин существуют научные, геоморфологические приёмы, но таёжные старатели, часто и не слыхавшие о существовании геоморфологии, довольно легко находят заросшие лесом долины давно исчезнувших рек. Одним из применяемых ими способов являемся наблюдение над маршрутами весенне-осенних перелётов водоплавающих птиц. Они всегда стараются лететь над водою, но иногда сворачивают в сторону и долго летят над безводными участками тайги. Возможно, что нечто вроде биологической памяти заставляет птиц лететь по пути, где некогда была река и где когда-то летали их отдалённые предки. В большинстве случаев эта примета оправдывается, и вдоль сухопутных птичьих путей обнаруживаются старые речные долины с золотоносным песком.

В речных долинах сосредоточены и лесозаготовки, ограничивающиеся удовлетворением местных нужд в строительной древесине и топливе для промышленности и коммунального хозяйства. Вывоза древесины и самостоятельной лесной промышленности в алданской тайге нет. Даурская лиственница еще не имеет широкого промышленного применения. Сосна и ель находят широкий спрос на месте, растут близко к сплавным путям и удобны для сплава, поэтому эти леса больше всего и разрабатываются.

Зимою реки системы Алдана покрываются толстым слоем льда и в большинстве являются прекрасными автогужевыми дорогами, не требующими никаких затрат на строительство и ремонт. По речному льду с осени до весны тянутся вереницы грузовых автомобилей и автобусов, санные обозы на лошадях и оленях. Зима – лучшее время для транспорта в алданской тайге. Движение по рекам зимою более оживлённо, чем летом, когда пароходы ходят только по Алдану от Томмота до устья и в большую воду на небольшие расстояния поднимаются вверх от устья Майи.

Алданская золотоносная тайга. Вид зимой

Достаточно провести несколько дней на этих дорогах, чтобы составить себе представление о жизни и людях алданской тайги. Грузы идут лишь в одну сторону – от железной дороги и судоходных рек вглубь тайги. В кузовах машин и на санях можно видеть мешки с мукой и сахаром, ящики с фруктами, книги и мебель, инструменты и машины, горючее и кухонную посуду – всё, что может потребоваться человеку. Обратно машины идут пустыми. Из тайги нет для них обратных грузов. Золото и пушнину удобнее вывозить на самолетах.

Много народу можно встретить на дорогах алданской тайги. Едут партии геологов-разведчиков, работающих и зимой и летом. Едут повара и парикмахеры, административные работники, хозяйственники, артисты, репортёры, лесорубы, столяры, механики, инженеры, агрономы и золотоискатели. Жизнь в тайге стала разнообразной. Тайга требует людей самых различных профессий.

На приисках центральной фигурой является золотоискатель, только выглядит он совсем не так, как прежде. Современный золотоискатель – это сменный инженер, начальник шахты, машинист, электрик, механик, квалифицированный рабочий, обслуживающий механизмы и машины, добывающие и промывающие золотоносный песок, геолог и химик, сидящий в своей лаборатории.

Труд в золотодобывающих предприятиях стал таким же обычным, как на расположенных рядом лесопильных и ремонтно-механических заводах.

Только старатели, работающие на таёжных ключах, вдали от крупных промышленных центров, сохранили еще некоторые черты сходства с прежними золотоискателями, их труд менее механизирован, они ближе стоят к дикой тайге, теснее общаются с нею, их лица коричневы от таёжного загара, их одежда – типичная одежда старателей, широка и удобна, весь облик носит следы долгого пребывания в тайге.

Сельские посёлки якутов и русских старожилов также приурочены к речным долинам. Там есть луга и пастбища для скота, там есть участки, пригодные для земледелия, там проходят пути к золотым приискам, куда сбывается продукция сельского хозяйства.

Тайга вообще богата болотами, алданская тайга в особенности богата ими. Конечно, в бассейне Алдана нет огромных болотных массивов, как в бассейне Оби, но тем не менее, болота встречаются почти на каждом шагу. Плоские водоразделы нагорий, междугорные котловины и речные долины в значительной степени заболочены.

Болота, поросшие редким, в большинстве загнившим лесом, травянистой растительностью или мхами, являются летом любимыми местами обитания диких копытных животных и водоплавающей дичи, вследствие плохой доступности болот чувствующих себя в полной безопасности. Проникнуть летом в эти болотные области почти невозможно. Дороги и тропы далеко обходят их зыбкие пучины. Они не одинаковы, эти болота. То зеленеет мягкий мох, в который глубоко погружается нога и где-то там, в глубине, хлюпает вода, то тянется кочкарник с осокой и блёстками воды между кочек, то высится редкий заболоченный лес, с ржавыми пятнами воды.

Летом, если нужно на небольшое расстояние проехать вглубь болота, строят специальную таежную «мостовую». Вдоль намеченной трассы укладываются в два ряда длинные жерди, на них кладётся поперечный настил, – и мостовая готова. При движении по ней она колышется и подпрыгивает, как живая, между жердей хлюпает вода, иногда под нажимом колёс кверху взлетают целые фонтаны воды и жидкой грязи. Описав дугу в воздухе, они крупным дождём попадают на головы сидящих в машине. Зимою болотные области легко проходимы, и по ним тянется большинство алданских гужевых зимников.

Осадков в алданской тайге мало. Причин заболачивания территории, в основном, две – деградация вечной мерзлоты и речные разливы.

Сплошной вечной мерзлоты в алданской тайге нет, она имеет там лишь островное распространение и залегает в виде линз мощностью в несколько десятков метров Деградация её в прошлом и в настоящее время обусловливает постоянный подток мерзлотных вод в углубления рельефа и заболачивание их, образование на плоских водоразделах термокарстовых, заболоченных впадин. Для золотопромышленности вечная мерзлота не имеет значения, так как разработка песков ведется в долинах, где она, как правило, отсутствует. В древних долинах, где толща речных отложений иногда скована мерзлотой, приходится прибегать к растаиванию – чаще всего это имеет место на небольших старательских разработках.

Что касается речных долин, то их заболачивание, кроме сезонного подтока мерзлотных вод из более высоких коренных берегов, объясняется работой самих рек. Блуждая по широким долинам, реки образуют огромное количество стариц и пересыхающих проток. Весною, протекающей почти всегда очень быстро и стремительно, реки широко разливаются, каждый раз оставляя после себя новые озёра и болота.

Вследствие этого селения в долине Алдана располагаются ближе к реке, на сухих прибрежных полосах или наоборот, вдали от неё, на более высоких, старых террасах, не заливаемых весенними водами.

На размещение населённых пунктов и сельского хозяйства оказывают влияние и климатические условия алданской тайги. Её положение на климатической карте Союза напоминает холодные сени, в которых свободно накапливается холодный воздух для того, чтобы, как только откроется дверь в дом, ворваться в жилые комнаты в виде холодного морозного облака.

К востоку алданская тайга ограничена довольно высокими поднятиями Джугджура, защищающего её летом от холодных ветров с Охотского моря. С осени до весны, в область алданской тайги непрерывно стекаются массы холодного воздуха из центров Сибирского антициклона. Они заполняют речные долины, горные котловины и все впадины рельефа, высоко поднимаются по склонам гольцов и, достигнув определённой высоты, в виде холодных штормов и бурь обрушиваются через Джугджур на Охотское море.

Местное охлаждение и постоянный подток холодного воздуха с запада обусловливают устойчивые низкие температуры в алданской тайге зимою и делают алданскую зиму очень похожей на якутскую. Зимою воздух стоит почти неподвижно, и кажется, что в морозной мгле навеки застыли скалистые вершины гольцов и сиротливые голые стволы лиственниц; кажется, что ничто не в силах растопить мощный покров льда на реках и вдохнуть жизнь в усыплённую морозом природу. В речных долинах слышен гул – это где-то трещит и ломается речной лёд или, подобно мыльным пузырям, лопаются огромные наледи.

На верхних склонах гор зимою теплее, чем внизу. Это знают глухари и рябчики, проводящие большую часть времени, зарывшись глубоко в снег на склонах гор. Ровная поверхность снега иногда как бы взрывается, и из снежного облака, как подброшенные катапультой, взлетают птицы. Они летят на кормёжку в долины и, подкрепившись, возвращаются к старым местам, с размаху ныряя в снег, подобно тому, как чайка ныряет в воду. В снегу укрываются от мороза и зайцы, делающие себе постоянные тропинки к местам кормёжек. Без благодетельной толщи снега жизнь многих животных и птиц зимою была бы здесь невозможна.

В тайге сухо щёлкают выстрелы. Идёт отстрел пушного зверя. Охотник и его собака сравнительно легко выносят мороз. Они всегда в движении, и движение согревает их. Отдых и сон возможны только у костра или под толстым снежным «одеялом». Металл плохо переносит мороз. Бывает, что курки и пружины охотничьих ружей на морозе становятся хрупкими и ломаются, как сучок, поэтому охотники предпочитают самые простые и надёжные ружья. Дорогого и сложного ружья у таёжного охотника не встретишь.

Зима – наиболее удобное время для разведок полезных ископаемых. Тайга по зимним путям проходима во всех направлениях. Бурение грунта не осложняется болотами, грунтовыми водами и плывунами. Лето в алданской тайге тёплое, иногда жаркое. Наиболее теплы летом речные долины и глубокие горные котловины, на склонах которых сосредоточено земледелие.