Опасности в Альпах. Часть 4

Опасности в Альпах. Часть 4

Материал нашел, перевел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Источник: Опасности в Альпах. Опыт и советы Эмиля Цигмонди и Вильгельма Паульке. Издание девятое, улучшенное. Рассмотрены также характерные опасности высокогорных массивов, расположенных вне Европы. 

Перевод с немецкого

Сигнал о бедствии

Здесь необходимо также указать на то, что надо знать и понимать принятые альпинистскими объединениями зрительные и звуковые сигналы бедствия, информация о которых размещена в большинстве альпинистских домиков; их надо знать, чтобы правильно подать сигнал просьбы о помощи или вовремя оказать помощь,  а также вызвать спасателей.

Сигнал бедствия подается только в срочных случаях, когда действительно случилась беда и нужна помощь.

Сигналом бедствия являются видимые или слышимые сигналы, которые подаются с одинаковым интервалом 6 раз в течение одной минуты, затем выдерживается пауза, после которой снова подается сигнал с частотой 6 раз в минуту, и так далее, пока не последует ответ.

 Ответ следует после того, как сигнал будет подан в течение одной минуты 3 раза с одинаковыми интервалами.

 В качестве зрительных сигналов могут служить:

1. Флаги. Флаг изготавливается с помощью палки, ледоруба и платка, зимней куртки или другого предмета одежды. Чем больше и заметнее флаг, тем лучше и дальше он будет виден.

2. Поочередное поднимание и опускание какого-либо заметного предмета (лыжи, дверцы домика и т.д.).

3. Сигнал фонарем. Поочередное поднимание и опускание; включение и выключение (завешивание) фонаря, либо разжигание и тушение костра (сосновой ветки, соснового факела и т.д.). Чем ярче огонь, тем лучше.

4. Вспышки (мигание) с помощью карманного зеркала, фонаря (правильно выбрать направление рефлекса!).

Звуковые сигналы:

1. Крики. Короткие громкие крики, резкий свист с указанной периодичностью.

2. Периодически повторяемые сигналы с помощью рога (трубы, рупора или других имеющихся инструментов).

Чтобы соблюсти необходимые интервалы, время отсчитывается по часам или следующим образом: медленно считают от 21 до 30, потом подают сигнал, потом снова считают от 21 до 30 и так далее! После шестого раза считают от 21 до 80 и снова начинают подавать сигнал, пока не последует ответ.

При подаче ответа между сигналами считают от 1 до 40.

Естественно, долг каждого альпиниста – заметив сигнал бедствия, в зависимости от обстоятельств либо немедленно оказать помощь самостоятельно, либо изо всех сил постараться привести помощь.

Один из вопиющих случаев неоказания помощи произошел 21 августа 1921 г., когда двое альпинистов заблудились во внутреннем каре Глокнера и погибли, потому что проводники из Хайлигенблута не решились прийти им на помощь.

Из четырех альпинистов, оставшихся без проводников, двое заплатили своими жизнями, поскольку предприняли попытку спасения, не располагая достаточными для этого средствами. Это случилось 23 августа.

22 августа проводники из Хайлигенблута получили сообщение от хозяйки альпинистского домика в Обервальде. 23 августа они сообщили во Франц-Иосиф-Хаус, что с Глокнерванда доносятся крики о помощи и что необходима спасательная экспедиция – однако ничего на произошло, несмотря на то, что погода была хорошей. Проводники, вместо того чтобы самим оказать помощь, отправились в новые походы!

Тем достойнее было поведение проводников из Ральфа, которые, несмотря на плохую погоду и опасность схода лавин, по первому зову поднялись на нижнюю седловину Глокнера – однако было уже слишком поздно.

Подробное изложение этого случая можно найти в Австрийской Альпийской газете за 1921 г., с. 203.

Причиной большого числа несчастных случаев со смертельным исходом от усталости было то, что жертвы не смогли вынести большого напряжения. Однако не всегда лишь перенапряжение было виновником трагического окончания похода; в основном воздействие оказывали также внешние факторы, такие как холод, снег, буран, гроза и т.д. В большинстве случаев можно выявить совершенные ошибки (недостаточная тренировка тела и воли, слишком позднее отправление, недостаточное снаряжение, недостаточное количество продовольствия, потеря направления и.т.д.), и почти каждая из них подтверждает, что были оставлены без внимания старые правила, сформированные из опыта.

Не лучшие, а худшие возможные условия должны быть определяющими для того, чтобы мы решились отправиться в поход, и для подбора снаряжения. В долгих походах альпинист всегда должен иметь с собой достаточный запас теплых вещей, провианта, фонарей, свечей, специальных непромокаемых спичек и т.д.

Соответствующее питание, т.е. снабжение подходящими продуктами в достаточном количестве в нужное время, очень важно для хорошего физического и духовного самочувствия, а значит, для общего состояния альпиниста.

Хотя еда и напитки являются «делом вкуса», и взгляды на них у людей расходятся, здесь нужно сказать о том, какие продукты имеют наибольшую полезность, т.е. и в том, чтобы они минимально утяжеляли и без того тяжелый рюкзак и при этом были питательными.

Наибольшую питательную ценность (в калориях на грамм) имеют: швейцарский сыр – 4,0, жиры – 7,0-8,8, сахар – 4,0, какао – 4,8, рис – 3,5, лапша – 3,5, гороховая колбаса – 3-4, в то время как мясо с калорийностью 1,5, обычные мясные консервы – 2,0 и хлеб – 2,4 только отягощают рюкзак, не доставляя организму необходимого числа калорий.

Большинство альпинистов согласится со мной: нам очень важно насытиться, и мы ничего не имеем против того, чтобы еда была по возможности вкусной. Во время или после большой нагрузки, да и вообще, вкусная еда доставляет большое удовольствие, но если ничего иного не остается, то мы удовольствуемся и калорийной, но невкусной едой.

Для резервного запаса провианта на экстренный случай постоянное правило гласит: «Калорийность высокая – вес небольшой».

При упаковке рюкзака, как и в жизни, приходится идти на компромиссы. Но знатоки могут приготовить из высококалорийного продукта вкуснейшие блюда не только в альпинистском домике, но и в походе поддерживать мощное пламя в топке организма и одновременно наслаждаться вкусом еды. Итак, с собой нужно брать лучшее из возможного.

Лучшая жирная пища – это сливочное масло, смалец, сало, жирные колбасы; затем идут сахар (в достаточном количестве), какао, шоколад, рис, рисовая мука, гороховая колбаса. Конечно, надо взять хлеб, а именно питательные сорта с длительным сроком хранения. Большую пользу принес нам д-р Крафт, когда ввел в рацион северный «кнекеброт» – сухие ржаные хлебцы.

Эти сухари практически не содержат воды (огромная экономия в весе!) и необычайно долго хранятся; у меня оставался еще с первых военных лет такой «кнекеброт», который 10 лет спустя вполне годился в пищу. Этот хрустящий (зернистый, но не жесткий) хлеб очень вкусен и сам по себе, и с маслом и колбасой. Он особенно хорош для зимних походов, поскольку не замерзает, в отличие от наших влажных сортов хлеба.

Очень хороша следующая смесь: ½ какао, ½ рисовой муки (1 столовая ложка с верхом) смешать, затем вскипятить в ¼ литра воды, добавить сахар и, при наличии, молоко. – Напиток очень вкусен, питателен и сытен, его можно пить как горячим, так и холодным.

При наличии достаточного количества рисовой муки можно приготовить питательную шоколадную смесь – пудинг.

Рис весит мало, дает много готового продукта и в сочетании со всевозможными ингредиентами становится различными вкусными блюдами: супом, кашей, молочной кашей, рисом с изюмом и др. Сладости: сахар, изюм, чернослив, сушеные яблоки, слива-мирабель, джемы и засахаренные фрукты-цукаты очень приятны. Они питательны и возбуждают аппетит даже тогда, когда ничего другого не хочется, особенно при больших нагрузках, когда ничто другое «не лезет». Сахар оказывает живительное действие, так как в организме он особенно быстро доставляется к работающим мускулам.

Во время утомительных походов нужно соблюдать старое альпинистское правило: есть часто и понемногу, не переполнять желудок! Основной провиант должен находиться в рюкзаке, но в кармане куртки надо всегда иметь легкодоступный запас шоколада, сахара, сухарей и т.д. Цунц и его товарищи  также указывают на то, что при тяжелой работе сильная нагрузка на желудок опасна, поскольку при переваривании больших объемов пищи желудочно-кишечный тракт оттягивает от мышц слишком много необходимой для работы крови. Итак, в походе «держать наготове небольшие порции легко усваиваемой пищи» и потреблять ее в небольших количествах.

Теперь о напитках: мы употребляем в первую очередь лимонад из свежих лимонов или из кристаллизованной лимонной кислоты с сахаром. Затем рекомендуется холодный чай, который можно очень вкусно приготовить по старому альпинистскому обычаю: заварить и оставить на 12 – 24 часа.

Можно и нужно привыкнуть к тому, чтобы во время похода – и особенно восхождения – пить как можно меньше; постоянное питье из походной фляги или другого источника – плохая привычка.

На больших фирновых полях лимонад не выпивается полностью; в полупустую флягу набивается снег, пока она не заполнится. Через какое-то время снег растает, и во фляге снова будет находиться прохладный лимонад со льдом, в который можно добавить недостающие ингредиенты.

Очень важно (но мало кто знает об этом) добавлять перед питьем в практически дистиллированную снеговую воду, вредную для слизистых оболочек, одну маленькую щепотку поваренной соли на стакан. Цунц и его товарищи (с. 491) обоснованно указывают на то, что дыхание ртом настолько сушит слизистую оболочку ротовой полости и глотки, что все время мучает жажда; они рекомендуют привыкать дышать носом.

Очень освежают сгущенное молоко и холодный шоколад, которые можно купить в тюбиках. В альпинистских домиках можно приготовить напиток из сгущенного молока (холодный или горячий), который при большой жажде лучше предпочесть всем остальным напиткам, поскольку они (чай, кофе, вино, пиво), потребляемые в больших количествах, оказывают вредное воздействие.

Алкоголь в походе употреблять нельзя! Даже коньяк, который берут с собой как «лекарство» для экстренных случаев, может принести больше вреда, чем пользы. Лекарство может назначить только врач, и существует опасность, что любитель назначит алкогольное лекарство слишком рано и в слишком большом количестве. Только когда необходимо последнее усилие, чтобы достичь безопасного места, «алкогольный стимулятор» может иногда пригодиться (Цунц и др., с. 409).

То, что алкоголь в походе может привести к самым печальным последствиям, я могу даже не упоминать. По сообщениям, весьма вероятно, что причиной гибели проводника Г.Гедина, с которым случилось несчастье при открытии альпинистского домика «Заксенданкхютте» на Нуволау, было чрезмерное употребление вина. Проводник упал с плато перед домиком по понижающимся к востоку склонам, и его падение было подобно тому, как пьяный падает с шоссе в находящийся рядом ров. Достоверно неизвестно, какую роль сыграл алкоголь в других несчастных случаях в Альпах. Однако очень может быть, что эта роль значительно важнее, чем мы сейчас думаем. Алкоголь может быть причиной смерти людей, которых нашли замерзшими и которые умерли от истощения, так как повсюду распространено ошибочное мнение, что алкоголь якобы согревает и защищает от холода, тогда как на самом деле все как раз наоборот. Алкоголь оказывает моментальное возбуждающее действие на сосуды и нервную систему. Потом всегда следует понижение температуры тела и повышенная сонливость.

Есть проводники, чей единственный недостаток в том, что они слишком часто прикладываются к бутылке шнапса и таким образом снижают свою работоспособность. Все перечисленные необходимые моральные качества страдают от воздействия этого яда. Я знавал отличных проводников, которые, употребляя алкоголь в критические моменты или в течение долгого времени, стали профессионально абсолютно непригодными.

Если у проводника утром начала похода изо рта пахнет алкоголем, его немедленно необходимо отослать домой: со мной был случай, когда мне пришлось взять на себя руководство группой, потому что пьяный проводник не мог выполнять свои обязанности.

 

Духовные и нравственные качества

В «духовных», «нравственных» качествах заключена определенная движущая сила, необходимая для альпинизма и для лыжного спорта, и отсутствие духовного, нравственного компонента отрицательно сказывается на физических способностях, особенно во время долгих, утомительных походов, а также в критических, ответственных ситуациях.

С другой стороны, здоровое, систематически тренированное тело представляет собой лучшую, более питательную и пригодную для роста и развития духовных и нравственных качеств почву, чем слабое и нетренированное.

Важнейшая основа для плодотворной деятельности в горах, плодотворной как внутренне, так и внешне, способствующей как воспитанию личности, так и альпинистским достижениям, – это ясное самосознание, а значит, правильная оценка собственных физических и психических способностей в отношении степени трудности запланированного похода.

Это самосознание, несомненно, и есть та основа, которая – при ее наличии – дает даже совсем молодым людям масштаб для вида и величины задачи, которую они решаются – или не решаются – поставить перед собой.

Опыт, зрелость у таких людей увеличивают ясность самосознания; они испытают намного меньше неудач в горах, да и в жизни, чем другие, потому что, как известно, есть люди, у которых сила желания – иначе говоря: «я хочу» - абсолютно не согласуется с недостаточностью их возможностей.

Этот вид «хотения» в корне отличается от твердой воли, сознающей свою цель и свои возможности; такая воля не исчезает после неудачных попыток, не уменьшается при бесплодном расходовании сил;  при такой воле ничего не расходуется даром, но служит концентрации на поставленной цели и на выдержке, необходимой для успеха.

Слова «Где есть воля, там будет и путь» нигде не являются более справедливыми, чем в горах.

Воля стоит в начале каждого самостоятельного начинания; она должна основываться на опыте, на правильной оценке собственных возможностей, вида и величины задачи, ожидаемых трудностей и возможностей их преодолеть и т.д. Успех обеспечит только воля, связанная с очень четким осознанием действительности. Альпинист должен быть реалистом. Высокогорные походы требуют четко продуманной тактики.

Сильная воля может творить чудеса в слабом теле: это касается и самого альпиниста, обладающего такой силой воли, и других, на кого он влияет. Ослабевание воли, психический отказ от борьбы во многих случаях приводили к катастрофе, в то время как несгибаемая воля к борьбе, к стойкости до последнего приносила успех – или хотя бы спасение.

Есть целый ряд блестящих примеров стойкости во время плановых и незапланированных биваков на больших высотах, проявления стойкости на узких карнизах отвесных скал, несмотря на снегопад, холод и бурю, при недостаточном количестве пищи, в течение нескольких дней и ночей, причем даже малейшая слабость привела бы к гибели.

Однако наряду с этими примерами успеха, приносимого железной волей, существует большое число примеров того, как недостаток силы воли приводил к катастрофе.

С волей должны быть связаны прежде всего чувство ответственности, готовность брать на себя ответственность и способность к самопожертвованию. Чувство товарищества, когда люди готовы стоять друг за друга до конца.

В истории альпинизма очень много примеров героического самопожертвования и верности до самой смерти, велико число спасательных экспедиций, проведенных без всякой шумихи, как нечто само собой разумеющееся, с целью спасения оказавшихся в бедственном положении и получивших травму, и неисчислимы случаи, когда товарищ при попытке удержать товарища от падения падал вместе с ним или, удерживая железной хваткой, спасал ему жизнь .

Одной и прекраснейших и славнейших страниц альпинизма является то, что этим подвигам безусловной готовности жертвовать собой и высочайшей моральной установки (с. 243) противостоят лишь несколько случаев слабости, при которых нехватка не физических, а прежде всего нравственных сил стоила жизни товарищам.

К счастью, такие «инородные тела» из-за своей незрелости и моральной неполноценности в основном очень быстро сами по себе отделяются от сообщества альпинистов и лыжников; они сами, своим поведением, показали себя с такой стороны, что никто больше не хочет идти с ними в горы.

Ни в каком другом виде спорта пригодность к нему не имеет такого значения для счастливого или трагического исхода, как в лыжном спорте и альпинизме, где, казалось бы, безопасные походы по самым легким горам могут из-за неблагоприятных погодных условий предъявить ко всем участникам, а особенно к лидеру, высочайшие требования.

Лидер, как правило, есть с самого начала; это самый опытный и добросовестный из товарищей; если же группа состоит из равноценных участников, то лидер меняется, либо для каждой стихии (лед – скала) выбирается тот, кто лучше с ней справляется.

Нередко также – как и в жизни или в бою – в моменты опасности место ответственного лидера благодаря своим качествам занимает самый рассудительный и энергичный из группы.

Такой лидер в трудной ситуации должен быть не только самой деятельной, контролирующей ситуацию личностью, но и хорошо разбираться в людях, уметь правильно оценивать не только физическое, но и душевное состояние и выносливость товарищей и быть в состоянии найти правильный подход к каждому.

Такие лидеры не всегда те, кто лучше всего знает технику передвижения по скалам или льду: такие люди характеризуются уверенностью в себе и несгибаемым мужеством, и несмотря на то, что ясно осознают серьезность ситуации со всеми возможными катастрофическими последствиями, они никогда не дадут возникнуть у товарищей чувству неуверенности или отчаяния.

Разнообразны физические и душевные недостатки, которые могут привести к угрозе жизни и самого альпиниста, и его товарищей.

Робость, потеря мужества, равнодушие, которое может развиться в полное отупение, обусловлены во многом нехваткой умений, недостаточной тренировкой, физической слабостью, усталостью, физическим и душевным утомлением, переходящим в истощение.

Дело лидера, при всей предрасположенности и условиях похода, по возможности вообще не допустить появления этих вредных явлений, а при первых их признаках эффективно побеждать их всеми способами. Правильный выбор темпа и включение перерывов на отдых, правильное питание в правильное время имеют огромное значение.

Юмор, не дающий унывать, веселая шутка, своевременно сказанная в час опасности, – это по отношению к слабым натурам часто очень эффективное лекарство.

На одного действуют разумные доводы, на другого – обещание скорого улучшения ситуации или воздействие на самолюбие; наконец, на некоторых действует грубое обращение, при необходимости использование угроз и физических методов: крепкой оплеухи!

Истоки душевной силы лидера, подкрепленные словом, делом, примером, могут и должны воздействовать на более слабого, захватывать и увлекать его за собой. То, на что энергичный и волевой человек может вдохновить даже слабаков, граничит с чудом!

До сих пор я говорил лишь о лидере и ведомом, а не о передвижении с профессиональным проводником или без такового.

Вопрос, который столь долго вызывал споры: «С проводником или без проводника» - давно решен. Мы, старики, в юности должны были бороться за признание походов без проводников, и сегодня сложно поверить, что были люди, которые добивались официального запрещения ходить в горы без проводника! На всю эту шумиху мы тогда мало обращали внимания, а действовали так, как считали нужным и полезным для здорового развития альпинизма.

Однако я всегда различал не туристов с проводником и туристов без проводника, а самостоятельных и несамостоятельных альпинистов.

Среди первых альпинистов, которые шли с проводниками, были гораздо более самостоятельные на скале и льду и гораздо более опытные люди, чем большинство сегодняшних альпинистов, идущих без проводника, а лишь с первоклассными товарищами. И хотя такие альпинисты идут без проводника, однако они «ведомы» в гораздо большей степени, чем прежние туристы с проводниками.

Сегодня в альпинизме, как и в других видах спорта, есть «специалисты» в какой-либо «технике», которые, однако, очень далеки от того, чтобы быть настоящими «альпийскими» натурами.

Идеалом для каждого молодого альпиниста останется идти первым по любой местности, самостоятельно вести товарищей.

Для большинства полезно пройти в начале своей альпинистской «карьеры» тщательное обучение под руководством опытных альпинистов. Будут ли наставники хорошими альпинистами, не нуждающимися в проводнике, или обладателями патента проводника – несущественно.

По многолетнему опыту мы сегодня знаем, что первоклассный альпинист физически равноценен первоклассному проводнику; большинство сложных и очень сложных маршрутов, прежде всего новые маршруты, сегодня проходятся без проводника.По знаниям и умениям хороший альпинист, не нуждающийся в проводнике, часто превосходит хорошего проводника. Ср. «Путешествия в горы за границей»!

В общем, я считаю, что они равно хороши, однако считаю, что первоклассный проводник, который постоянно в горах, физически находится в лучшей форме. Если же сравнить список маршрутов, пройденных первоклассным альпинистом без проводника, самостоятельно выступающим в роли ведущего, со списком маршрутов отличного проводника где-нибудь в известных высокогорьях Восточных или Западных Альп, можно увидеть, что названия гор, покоренных альпинистом без проводника, в сумме означают такие показатели тренировки и опыта, которые очень редко встречаются у «хорошего проводника». Проводник, идущий с туристом в незнакомом ему районе, на длительных маршрутах часто привлекает в качестве коллеги местного проводника, и таким образом его успехи уже не могут считаться полностью самостоятельными.

Есть большая разница между тем, чтобы сто раз вести туристов на Маттерхорн, и тем, чтобы самостоятельно покорить сто разных вершин!

В основном хороший проводник – это, как правило, местный проводник, который постоянно ходит по одному маршруту; и самостоятельный, хороший, опытный альпинист всегда будет превосходить его в общем знании гор и альпинистском мастерстве в широком смысле этого слова.

И только в стойкости и выдержке, особенно при вырубании ступеней, выносливость проводника в общем будет лучше.

Больше и легче всего не местный альпинист без проводника делает ошибки в лугах и лесах, или сразу после выхода из альпинистского домика, особенно ночью. Естественно, здесь любой местный проводник, который знает каждый шаг, будет превосходить его.

Средний альпинист, который раз в год поднимается на несколько гор с хорошим лидером, никогда не достигнет уровня хорошего среднего проводника. И, наконец, плохой турист и плохой проводник должны подать руку друг другу, но никогда не отправляться в поход вместе. Очень разными могут быть отношения между проводником и альпинистом, а также между лидером и ведомыми.

Пастух и охотник, который сопровождал первопроходцев в горах, превратился в «проводника с патентом», прошедшего практическое обучение в качестве носильщика и кандидата в проводники, а теоретическое – на курсах проводников. Товарищ, которого городской житель узнавал и оценивал, общаясь с ним длительное время, превратился в большинстве случаев в наемного профессионального проводника, совершающего поход за походом. В большинстве таких совместных походов проводника и альпиниста ни турист не может узнать проводника ближе, ни – что гораздо хуже – проводник своего подопечного. Турист может по документам проводника – свидетельствам (хотя и разным по качеству, в зависимости от выдавшего их) и патенту составить некоторое представление о способностях проводника, которому он доверяет свою жизнь, в то время как проводник полностью лишен такой возможности. Добросовестный проводник не отправится с абсолютно не известным ему туристом в трудный поход, пока не познакомится и не оценит его возможности на несложных маршрутах.

«Подстрекательство» простодушных туристов к сложным или просто утомительным маршрутам со стороны весьма посредственных проводников, как это, к сожалению, практикуется в некоторых местах, вызывает огромное возмущение. Люди попадают в ситуации, к которым они абсолютно не готовы, и результатом становится пополнение статистики несчастных случаев.

Большинство людей, время от времени отправляющихся в горы – «альпинистами» в узком смысле этого слова их назвать нельзя – а также некоторые туристы поопытнее считают проводников неким персонифицированным, патентированным альпинистскими клубами и властями провидением; они верят, что с таким человеком ничего плохого не случится. Однако каждый, отправляющийся в высокогорный поход, должен помнить, что более слабый подвергает ведущего опасности тем больше, чем хуже его физическая подготовка и альпинистские умения. Такие туристы являются для ведущего постоянной объективной опасностью, и часто требуются совершенно исключительные умения и постоянное внимание, чтобы доставить таких ненадежных товарищей в гору, а потом снова в долину. Профессиональный проводник в этом случае получает такую нагрузку, за которую и оплата его услуг, казалось бы, немаленькая, кажется недостаточной.

Есть целый ряд отличных гор, на которые хороший проводник спокойно может отправиться и с неопытными туристами. На каждый сложный маршрут, а также на каждый маршрут по ледникам, турист с посредственным уровнем подготовки должен взять двух проводников в расчете на одного туриста.

Тот же, кто хочет отправиться в очень сложные горы или предпринять особо опасное и трудное восхождение, должен, по моему мнению, делать это только без проводников.

Потому что либо альпинист физически и психически готов к опасностям и трудностям, и тогда проводник ему не нужен; либо он не готов к такому походу, и тогда, во-первых, турист не должен подвергать проводника опасности, а во-вторых, проводник не должен брать на себя ответственность за такого туриста; если же он это сделает сознательно, то это будет противоречить самой сути роли проводника.

Такие походы предпринимают в первую очередь из-за привлекательности трудностей, а не ради конечной цели, которую в основном можно достичь и более легким путем. Однако этот мотив исчезает, так как проводник или лидер делает всю работу впереди идущего, а ведомый следует за ним на более или менее натянутом тросе, надежно закрепленном.

Я не могу представить себе, как человек может находить радость в том, чтобы рядиться в чужие перья, и тем не менее часто можно прочесть гордые отчеты о таких походах, которые «совершил» тот или иной «известный альпинист»; на самом деле он-то их как раз и не совершал!

Вышесказанное относится в первую очередь к исключительно тяжелым или опасным походам по скалам или льдам.

Тот, кто хочет совершить восхождение на Гулию, Торре дель Диаволо, северную стену Лалидерер, гребень Монблан-Петерет, северо-западную часть Маттерхорна, а также различные другие северные и восточные стены, должен преодолевать возникающие при этом трудности собственными силами, собственными умениями; то, кто не способен на это самостоятельно, пусть остается внизу или довольствуется более легкими подъемами, где есть таковые, и это касается как альпинистов без проводников, ведомых хорошими товарищами, так и туристов с проводниками.

Когда равноценные по умению и опыту альпинисты идут без проводника, чаще всего они поочередно становятся ведущим группы. Нередко в долгих походах по высокогорью функцию лидера берет на себя тот, кто увереннее всех чувствует себя в данной стихии – на скале или на льду.

Обычная в прежние времена тактика, когда по выбранному маршруту перед восхождением всей группы сначала проходили проводники, сегодня практически не встречается.

Во всех, а особенно в трудных походах, по моему мнению, каждый в первую очередь должен спросить себя, сумеет ли он преодолеть трудности даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, если пойдет в качестве ведомого; далее каждый должен спросить себя, сможет ли он взять на себя ответственность за своих спутников, если пойдет ведущим.

Никогда альпинист не должен отправляться в поход, где его предадут, если с его товарищем произойдет несчастный случай.

Я считаю бесхарактерностью сулить проводнику большое вознаграждение за объективно опасный, или исключительно сложный маршрут, будь он старым или новым. Тот, кто намерен предпринять такой поход, должен рисковать только своей жизнью, а не жизнью других. Плата проводнику не является достаточной компенсацией за такие походы!

В такие походы не идут только из любопытства или любви к природе; в них отправляются только из спортивного интереса, а это достойно самого строгого осуждения!

Дело в том, что, как и в жизни, в горах высочайшие вершины и труднейшие переходы предназначены лишь немногим, и их заслуживают только те, кто справляется с ними сам. Трос в альпинизме подобен протекции в жизни. Многие с его помощью взбираются на определенные высоты и добиваются уважения; их тянут вверх, и они поднимаются, не прикладывая к этому больших усилий. Честолюбие, как и в жизни, играет в альпинизме большую роль; отрицать это было бы фарисейством. Но мы не должны позволить спортивному моменту заглушить этический, наша задача – бороться со страстью к сенсациям, проявляющейся самым отвратительным образом!

Сегодня в альпинизме некогда такой спорный вопрос: с проводником или без проводника? – больше не является основным. Не подлежит сомнению, что действительно хороший альпинист по меньшей мере равноценен хорошим проводникам. Основной вопрос сейчас звучит так: когда альпинист может идти самостоятельно, а когда он обязан идти с проводником?

Общий ответ прост. Каждый, у кого есть необходимый альпинистский опыт, кто тренирован и имеет соответствующие умения, имеет право самостоятельно отправляться в длительные походы. Все остальные должны сначала приобрести необходимые умения и опыт, переходя от легкого к трудному; никому не повредит, если он больше времени посвятит обучению. Даже отличный скалолаз – это все же далеко не «альпинист» в полном смысле этого слова.

Достойно всяческого осуждения поведение тех толп так называемых «альпинистов без проводника», которые наводняют расположенные рядом с Альпами города, особенно по выходным и праздникам; это люди, которые считают, что непромокаемая куртка из грубой шерсти и альпинистское снаряжение – сами по себе свидетельство о пригодности к альпинизму. И особенно, если такие люди соблазняют других доверчивых людей отправиться в горы под их «покровительством».

Этот сорт «альпинистов», встречающийся особенно часто в излюбленных скалолазами регионах Альп, постоянно совершает глупые мальчишеские выходки и создает негативную репутацию в глазах любителей походов  в горах без проводника. Нередко такие элементы забираются и дальше, в Альпы, где также вызывают своим поведением справедливое негодование. Строжайшая самодисциплина, знание и соблюдение границ собственных возможностей – вот то, что мы в первую очередь требуем от тех, кто хочет идти самостоятельно, без проводника! Альпинизм – это тот вид деятельности, которым нельзя заниматься легкомысленно; ставка здесь слишком велика. Хочется предостеречь в особенности начинающих, которые по соображениям экономии идут в сложный поход без проводника. Тот, кто впервые попадает в «настоящие» горы, например, приезжает в Церматт, не должен сразу же отправляться на Маттерхорн! Еще несколько лет обучения, и он сможет сдать «экзамен на звание подмастерья».

Самое тяжелое испытание в горах приходится на долю человека, когда он в одиночном походе или силой обстоятельств, одинокий и покинутый всеми, вынужден бороться за свою жизнь на изрезанном ущельями леднике, на крутом ледяном склоне, на трудной скале, в бурю и туман, иногда находясь в угнетенном душевном состоянии из-за случившегося несчастья.

Ему приходится иметь дело с неблагоприятнейшими обстоятельствами: отсутствием взаимной страховки, какой-либо помощи, невозможностью посоветоваться и поговорить со спутником. Природные явления воздействуют еще сильнее, склоны кажутся круче, пропасти глубже, и в тумане, кажется, невозможно найти путь. Кажется, что вокруг царит безразличие, и враждебность подстерегает на каждом шагу.

Все опасности, и субъективные, и объективные, для одиночки – особенно на леднике – увеличиваются до максимума. Здесь требуется настоящее мужество и сила!

Как разведчик может наступить на мину, так и лыжник-одиночка может вступить на коварный слой снега; он скатывается в пропасть, и никто не знает, где он лежит, никто не может его спасти.

Выступ в скале отламывается, но нет друга, который удержит на спасительном тросе. Перелом ноги или вывих может лишить альпиниста-одиночку возможности идти дальше; камнепад может тяжело ранить его: слабеющий зов о помощи никто не слышит, и он эхом отдается в безжалостных скалах; тихо и неумолимо приближается смерть.

Несомненно, что одиночные походы требуют высочайшего мастерства, всех физических и психических способностей человека, и понятно, что самые прилежные стремятся к тому, чтобы, предъявляя к себе строжайшие требования, выдержать испытания перед самим собой.

Конечно, одиночные походы приносят человеку периоды величайшего внутреннего удовлетворения, ощущение жизни, великолепные моменты. Пожалуй, каждый самостоятельный альпинист, каждый, кто в горах воспаряет душой и при этом не только поднимается к сияющим вершинам, но и проникает в глубины собственной личности, ищет и находит в одиночестве гор ценнейшие плоды познания. На людей исключительных, как и в жизни, в горах некоторые правила не распространяются; однако таких людей меньше, чем считают некоторые, и встречается множество случаев самообмана.

При оценке любых поступков должен возникать вопрос: кто их совершил и как, ибо, по словам Гете,

«Каждому – свой путь,

Пусть каждый идет туда, куда его влечет,

Пусть каждый идет туда, где останется,

А кто стоит, тот пусть не падает».

Новичок, неопытный, несамостоятельный альпинист ни в коем случае не должен отправляться в одиночный поход!

В выборе спутников нужно быть очень осторожным. С физической и альпинистской выносливостью должна сочетаться в первую очередь надежность. Трос связывает жизнь товарищей.

Высокогорье – это серьезный и строгий воспитатель; каждый проступок наказывается быстро и сурово; осторожность еще никогда не мешала, а малейшее легкомыслие часто имело горькие последствия. Но мы не вправе постоянно критиковать других и требовать запретов; в первую очередь мы обязаны уяснить, что должны кое в чем отказывать самим себе. Личная свобода превыше всего! Но каждый человек должен воспитывать в себе чувство ответственности; он должен осознавать свои обязанности; ибо каждый, кто является хоть сколько-то полезным членом человеческого общества, имеет обязательства по отношению к окружающим: в первую очередь к своим родным, Отечеству, государству, человечеству.

Жизнь каждого человека имеет определенную ценность для человечества, государства и т.д., и каждый человек сознательно или неосознанно участвует в деле дальнейшего развития. Но ни один человек не имеет права бессмысленно расходовать эти, пусть малые, ценности, принадлежащие целому. В этом, по моему убеждению, состоит большая моральная ответственность каждого за свою жизнь; никто не должен легкомысленно рисковать ею.

Честно и прямо надо сказать, что лук альпинистского честолюбия сегодня натянут уже настолько, что если порвется тетива, лук грозит сломаться!

В сегодняшнем альпинистском «соревновании» за честь принадлежать к первопроходцам тенденция отваживаться на новое и все более сложное приняла тяжелейшие формы, и нашу молодежь сжигает внутренний огонь, заставляющий быть всегда впереди.

По-человечески понятный культ личности у товарищей, клубов и не в последнюю очередь у прессы толкает энергичных молодых альпинистов на все более рискованные предприятия, где альпинист с самого начала должен учитывать – и учитывает – возможность гибели, если непостоянная богиня «удачи» отвернется от него. Мастерство само по себе здесь не является определяющим фактором успеха. Восхождение начинается без какой-либо уверенности в том, что закончится благополучно, или хотя бы – при вынужденном возвращении – что уже преодоленные трудности смогут быть легко преодолены снова. Постоянно речь идет о жизни и смерти!

Альпинист «надеется», что все получится, «надеется», что в последний момент найдется местечко для отдыха, или хорошая трещина для крюка, а также возможность вбить этот крюк; «надеется», что крюк в случае нужды выполнит свою задачу, а в крайнем случае поможет какой-нибудь рискованный маневр с тросом!

Преувеличенное значение «техники» стало серьезной опасностью, а в будущем грозит стать еще серьезнее!

Однако предостерегать – дело неблагодарное, и я смиряюсь с тем, что те, кто не хочет меня понять, назовут меня «филистером».

Это меня нисколько не волнует, потому что всю свою жизнь, на войне и в мирное время, я следовал принципу «радостно и смело идти на риск».

На войне рисковать надо было как в частностях, так и в общем; в мирное время рисковать приходится очень редко.

И потом: те, кого мы теряем, принадлежат к лучшим; это здоровые, веселые, энергичные люди, в которых наш народ нуждается, как никогда, и глубокая скорбь наполняет нас, когда мы теряем их. Почему? Во имя чего?

Конечно: жертвенность, полная самоотдача человека великому делу до последнего – это прекрасно! Но что из себя представляет то высокое, великое, что достойно такого самопожертвования? – Не собственное ли «Я»? – Здесь опять же нужно знать меру!

Много усилий и работы, любви и заботы было вложено в то, чтобы вырастить человека до того момента, когда он будет способен работать. И этот продукт заботы и ухода человек легкомысленно растрачивает? Время получать прошло, пришло время отдавать полученные блага. Об этом должен думать каждый молодой альпинист, который идет в горы, и на это он должен направлять самовоспитание!

Здесь мы хотим привести некоторые случаи, которые показывают особенно четко, как отсутствие важных физических и психических качеств привело к катастрофам.

Как пример недостаточного чувства ответственности, недостаточной энергичности и недостаточного чувства локтя можно привести несчастный случай на Пунта Гнифетти. «Г-да Н. Винья, Чезаре и Альфред Фиорио, Г. Пиццини, Г. Морасутти, лейтенанты Пероль, Джиани и Коллер из 8-го Альпийского полка и капитан де Ангелис из 29-го артиллерийского полка с проводниками Джиларди и Перотти и тремя носильщиками вышли из гостиницы на Колле д’Оллен (2865 м) 31 декабря 1893 г. утром после 6 утра при хорошей, тихой погоде (-13 градусов) и хорошем состоянии снега. На Штоленберге они разделились на три партии и вошли на ледник Индрен, чтобы около 11 часов сделать привал возле хижины Гнифетти. Через полчаса поход на перевал Лис был продолжен при наилучших погодных условиях, однако довольно медленно, и уже вблизи Лиса лейтенант Джиани, который был довольно тяжелым и совершенно нетренированным человеком, обнаружил признаки горной болезни, однако другие их не заметили. На пути от Лиса через пограничный ледник, под Пунта Парро и перевалом Сесия, до Колле Гнифетти ветер усилился и внезапно перешел в бурю. Джиани, который был совершенно измучен и выпил много спиртного, около 5 часов вечера совершенно не мог идти дальше, часть остальных, после того как партии распались из-за порвавшегося троса,  дошла до хижины Регина Маргерита, расположенной на 80 метров выше, где уже с вечера 30 декабря находились двоюродные братья Коррадино и Маурицио Челла с двумя проводниками или носильщиками. Альфр. Фиорио, который также очень устал, его брат Чезаре, Н. Винья и лейтенант Пероль, который вернулся, чтобы помочь товарищу по оружию, остались лежать на леднике, защищенные скалой от ветра, но при температуре 20 градусов мороза.

То, что, несмотря на их многократные просьбы, обращенные к тем их друзьям и проводникам, которые дошли до хижины, и носильщикам, которых Коррадино Челла послал им навстречу, принести хотя бы одеяла из альпинистского домика, никто к ним не пришел, к сожалению, не единственный непостижимый факт. В начале ночи, когда, вероятно, еще можно было перенести их, приложив к этому все усилия, – ничего не произошло; предпринятая позже Коррадино Челла (Маурицио был болен) и его двумя людьми попытка не удалась из-за бури. Лишь в 4 часа утра, когда ветер улегся, проводники и носильщики с К. Челла отправились на помощь. Н. Винья, Ч. Фиорио и Пероль смогли с их помощью взобраться наверх, Альфр. Фиорио пришлось тянуть, а Джиани, который умер сразу после прибытия помощи, был привязан к лестнице и с помощью 100-метрового троса, который лишь сейчас нашли в домике, втянут наверх. Спасательная операция длилась три часа. В тот же день оба Челла, Пиццини, Морасутти и де Ангелис с двумя людьми Челла и одним своим смогли спуститься до Аланьи и Грессони, откуда 2 января вышли спасательные колонны. Оставшиеся члены неудавшейся экспедиции, пытавшиеся 2 января одолеть подъем своими силами, встретились с людьми из Аланьи у Капанна Гнифетти и поднялись частично с их помощью до Грессони, куда прибыли ночью. Колонна из Грессони не встретилась с ними, но спустила труп Джиани, который был встречен отделением альпийских стрелков и похоронен ими в Грессони – Ла Трините. Впоследствии Альфреду Фиорио пришлось ампутировать обе ступни, Чезаре Фиорио – четыре пальца правой ноги, остальные не имели серьезных последствий для здоровья» (Ежегодник Швейцарского Альпийского клуба, 1893, с. 338).

Недостаток альпинистского опыта и нехватка снаряжения стали причиной следующего несчастного случая: «Сыновья профессора Эрнст и Курт Ирмер из Берлина 22 июля 1898 г. отправились без проводника в поход из альпинистского домика в долине Хелленталь, сказав, что намереваются пройти через перевал Риффель к озеру Айбзее. Однако они направились к подъему на Цугшпитце, перешли «Бретт» и ледник Хелленталя и около полудня подошли к ледяному желобу, ведущему на восточную вершину Цугшпитце. Там они, вырубая ступени во льду с помощью перочинного ножа, довольно высоко поднялись по правильному пути, ведущему на гребень между Хелленталь и Баварским каром. Когда наклон ледяной поверхности увеличился настолько, что продолжать восхождение по желобу без вспомогательных средств стало невозможно, они попытались достичь упомянутого выше гребня. Старшему брату это удалось, младший же (Курт) соскользнул вниз, съехал по ледяному желобу и упал с примыкавшей к желобу отвесной скалы высотой несколько сотен метров» (Ежегодник Швейцарского Альпийского клуба, 1898, с. 323).

Совершенно исключительный случай, иллюстрирующий недостаток какого-либо опыта, а также полный упадок духа и отсутствие силы воли, это следующий несчастный случай у Ортлера. «Два брата, 48-летний профессор на пенсии Бронислаус Котула и чиновник Андреас Котула, запланировали совместное восхождение на Гайстершпитце с высоты Францен (шоссе через перевал Штильфсер). У них был 15-метровый трос, который обвязал вокруг себя Андреас Котула. При этом он делал на тросе узлы. Но так как это им показалось слишком долгим, братья сложили трос вдвое и закрепили и второй конец троса вокруг туловища Андреаса. В образовавшуюся таким образом петлю проскользнул Бронислаус Котула, взяв ее под одну руку и пропустив через другое плечо. Так оба шли на расстоянии около пяти метров друг от друга. Скоро они дошли до ледника Эбен. Затем должен был начаться подъем на Ливриокопф. Чтобы обойти впадину, оба брата направились приблизительно к Наглершпитце. Андреас Котула рассказывает следующее: «Брат вступил в занесенную снегом трещину в леднике и мгновенно провалился, отбросив от себя альпеншток. Мне так сдавило туловище, что я вскрикнул от боли. Я подумал, что все пропало и меня утянет за ним. Тут я вспомнил про свой перочинный нож, достал его и перерезал им трос, при этом нож сломался. Я поспешил назад, чтобы привести помощь из домика Драйшпрахенхютте.» Тело Котула нашли погруженным на 1 метр в ледниковый ручей, во впадине глубиной 25 метров» (Сообщения Германского и Австрийского Союза альпинистов, 1898 г., с. 216).

Несчастный случай на Муверане – это яркий пример недостатка энергии и легкомыслия, с которым неопытные люди отправляются в «воскресные походы». Один из участников рассказывает о таком несчастливом походе, в котором причиной несчастного случая стало бездействие участников. «Мы отправились впятером, утром в воскресенье (1 января 1899 г.), в сопровождении носильщика из Лейтру, чтобы взойти на Кабан Рамбер (2500 м) на большом Муверане. Подъем был исключительно трудным, снег был рыхлым, и мы шли вперед очень медленно. Вечером, около 10 часов, мы почти дошли до альпинистского домика. И вдруг один из наших спутников, который шел немного впереди нас и до этого держался бодро, упал в снег. Он сказал, что не может идти дальше, и что он отморозил ступню. Я энергично растер его снегом, но все было напрасно. До домика оставалось около 150 метров, было 9 часов 45 минут. В то время как носильщик и мои товарищи остались с обессилевшим Ленорманом, я один поднялся до домика, до которого дошел в 10 часов.

Мы не могли донести нашего товарища до домика, потому что у нас самих не оставалось сил, и кроме того, поднялся буран; при каждом шаге мы исчезали в снежном облаке по грудь. Носильщик Орригони, который последовал за мной до домика, отправился с одеялами, продуктами и медикаментами, взятыми из домика, обратно на место трагедии, и около полуночи мы все, за исключением несчастного Ленормана, были уже в безопасности в альпинистском домике. Ветер бушевал со страшной силой, крутил снежные вихри в воздухе и покрыл протоптанную нами тропинку метровым слоем снега. На следующее утро, в понедельник, Орригони хотел спуститься в Лейтру. Мы были против, потому что буря бушевала по-прежнему. Один из наших товарищей, однако, решил сопровождать его, и они пошли. Они прошли мимо Ленормана, нашли его еще живым и сообщили нам об этом – как мы и договаривались, с помощью сигнала! Ленорман сказал им, что чувствует себя неплохо (?) и ожидает скорейшей помощи. Потом они продолжили свой путь!!! Немного позже я попытался проложить тропинку до нашего товарища, но не смог, и не пройдя и 100 метров, вынужден был вернуться в домик. Буря задержала нас до полуночи вторника. В среду утром погода была ясной, и в 9 часов 15 минут мы отправились в долину. Мы не нашли нашего товарища Ленормана, его занесло снегом. Спуск был очень опасным. Над альпинистским домиком Галле мы встретили спасательную колонну (под командой оберлейтенанта Риборди), которая вышла из Лейтру на наши поиски. Они вернулись с нами до домика Лейтру, от которого они хотели вечером подняться до Кабан Рамбер, чтобы найти Ленормана. Вечером мы прибыли в Лейтру». Труп Ленормана был найден лишь в июле 1899 г. (Сообщения Германского и Австрийского Союза альпинистов, 1899 г., с. 20).

Особенно печальный случай альпийского безрассудства и непостижимого поведения был описан в главе о лавинах, когда речь шла о гибели д-ра Блашке, которую можно, по всей вероятности, целиком и полностью приписать недостаточным качествам его спутников.

Несчастный случай в Кларидахютте дал повод к многочисленным дискуссиям. 17 января трое студентов Вальтер Шпор, Эрнст Косслау и ван Ромпай отправились к альпинистскому домику Кларидахютте, чтобы пройти в Мадеранерталь. У всех троих были лыжи. Ван Ромпай, которого подъем слишком утомил, остался на Альфтштаффель и 17 января снова спустился в долину. Когда 17-го от двух друзей не было никаких известий, ван Ромпай предпринял необходимые шаги для организации спасательной экспедиции.

Из-за плохой погоды и большой вероятности схода лавин лишь 25 января спасательная экспедиция, составленная из гларнерских проводников, добралась до домика Кларидахютте, в котором она нашла запись, что пропавшие ушли к домику Хюфихютте. Непостижимым образом эта спасательная колонна от домика Кларидахютте не пошла к Хюфихютте, а 26 января вернулась в долину Линтталь.

27 января спасательная экспедиция лыжного клуба Цюриха, шедшая без проводника, добралась до Кларидахютте. Более 10 часов спустя проводники, нанятые носильщиками для запасов продовольствия и т.д., вышедшие с ними одновременно, добрались до домика с лыжами на плечах. В 4 часа утра туристы вышли и через четыре часа добрались до Хюфихютте. Здесь пропавшие студенты оставили рюкзак и письма родным. Запись в книге домика показала, что двое разыскиваемых прибыли в домик 17 января; 18-го, 19-го и 20-го многочисленные попытки спуститься в Мадеранерталь окончились неудачей; 21-го кончилась провизия. (Примечание. В будущем в некоторых случаях помощь будет оказываться прочесыванием местности на самолетах и сбрасыванием провианта.) Занесенные снегом в домике, измученные голодом и холодом, они утратили надежду на спасение из долины и попытались  21 января вернуться в домик Кларидахютте – попытка, которая, по всей вероятности, не удалась из-за полного истощения сил, так что они остались лежать на снегу и замерзли. Тела их до сих пор не найдены.

Вопрос, могла ли помощь подойти своевременно, приходится оставить нерешенным, так как мнения по этому поводу разошлись, однако нужно признать, что при большой вероятности схода лавин ответственный начальник спасательной станции обязан был не подвергать опасности жизни своих людей. Возвращение спасательной колонны 26-го достойно порицания, поскольку без убедительных свидетельств никогда нельзя предполагать, что дальнейшие попытки оказать помощь бесполезны; во всяком случае, не исключена возможность, что тогда еще можно было найти пропавших студентов в Хюфихютте.

С другой стороны, можно сказать, что оба лыжника – Шпор и Косслау – не были подготовлены к сложным погодным условиям зимой в Альпах. Младший из них не был ни ловким альпинистом, ни умелым лыжником, а ведь успех или неудача лыжного похода во многом зависит именно от слабейшего, которого нельзя бросать в беде и которому невозможно оказать действенную помощь (в отличие от скалолазания).

Два человека, у которых нет достаточного альпинистского опыта и умения ходить на лыжах, никогда не должны отправляться в длительные лыжные походы по высокогорью!

При обсуждении этого трагического случая был поднят также вопрос о снабжении альпинистских домиков запасом провианта на экстренный случай.

Частые кражи, совершаемые бродягами, например, в домиках Германского и Австрийского Союза альпинистов, стали причиной того, что осенью весь провиант переносится в долину; однако эти меры – то же самое, что выплеснуть с водой и ребенка; во всех домиках, особенно в тех, куда зимой могут зайти лыжники, необходимо иметь самый простой запас провианта на экстренный случай.

Я понимаю под этим рис, гороховую колбасу и хлеб, пригодный для длительного хранения (например, кнекеброт, морские сухари), а также чай). С помощью таких продуктов питания туристы, задержанные в домике непогодой или несчастным случаем, могут остаться в живых, а взломщики вряд ли польстятся на домик с таким провиантом. И даже если какой-нибудь бродяга съест такой провиант в том или ином домике, материальный ущерб не будет настолько велик, чтобы говорить о нем; с другой стороны, есть возможность спасти человека от голодной смерти, или не допустить, чтобы в беду попала целая группа людей, вынужденных в лавиноопасную погоду пробиваться в долину с опасностью для жизни.

Я считаю, что намного важнее и более правильно с точки зрения понимания дела альпинизма, если альпинистские домики будут снабжаться необходимым провиантом и вязанками дров зимой, чем если они будут предлагать розливное пиво, шампанское и вина летом. Многие домики сегодня стали гостиницами для альпинистов, в которых с удобством располагается альпийский сноб, а менее состоятельный альпинист из-за высоких цен не может остановиться в таком домике, так что ему приходится ночевать в походном лагере или биваке недалеко от домика, если в последнем нет места для «самоснабженцев».

После того как лыжи начали новую эпоху альпинизма, общества альпинистов после всяческого сопротивления признали значимость этого нововведения и оборудовали домики для зимних посещений. В Альпах – а особенно в предгорьях Альп – сейчас много расположенных в хорошей местности лыжных домиков.

Но, к сожалению, распространению альпинизма и лыжного спорта не соответствует воспитание людей, которые идут в горы зимой и летом. Число альпинистов с отрицательными человеческими качествами увеличилось пугающим образом.

Конечно, все случаи грубого и беспардонного поведения туристов в домиках, да и вообще в горах, подлежат осуждению, и остается надеяться, что со временем, благодаря воспитанию людей в клубах и с помощью горноспасательной службы и т.п. организаций, положение улучшится.

Особенно много жалоб со стороны секций, имеющих домики, на повреждение домиков, инвентаря, избыточное расходование дров, на то, что зимними туристами не вносится плата за пользование домиком и дровами. Против такого неслыханного злоупотребления гостеприимством нужно бороться самыми жесткими средствами! Контроль посетителей домиков за предыдущими посетителями, внесение имен в черный список, исключение из клубов, возможно, взимание штрафа через суд помогут остановить действия этих элементов.

После размышлений на тему явлений очерствления в послевоенное время вернемся к нашей теме.

Тот, кто постоянно ходит с ведущим, не делает самостоятельных наблюдений и не соблюдает осторожность, становится прямо-таки по-детски беспомощным и несамостоятельным, что в серьезных случаях может привести, по меньшей мере, к неприятным последствиям.

Даже в простой местности нужно постоянно менять лидера и позволять в особенности новичкам под постоянным контролем находить правильный путь или правильную лыжню, потому что, по моему опыту, в большинстве случаев уже идущий вторым более или менее бездумно следует за лидером.

Тот, кто не очень наблюдателен, должен стремиться постоянно и последовательно развивать в себе наблюдательность, она ему в жизни пригодится: открыть глаза! – это первый долг альпиниста. Он должен научиться быстро определять правильный масштаб для пространства и времени; он должен развить в себе тонкое чувство расстояния, ландшафтных форм и т.д. Характерная окраска породы, вид ее залегания, форма зубцов хребта, отвесных скал, пластов, желобов, вид растительности, крутизна наклона и многие другие признаки должны постоянно быть предметом наблюдения и последовательно откладываться в памяти. Даже если путь, по которому идет подъем, не будет использоваться для спуска, альпинист должен зорко наблюдать за местностью вокруг себя и часто оборачиваться, чтобы запомнить местность для спуска, потому что никогда нельзя сказать наверняка, что это знание не пригодится. На ледниках и в зимнем снегу наблюдательность должна быть еще выше из-за невыраженности внешних отличительных признаков.

Лишь немногие люди могут правильно оценить, сколько примерно времени им потребуется на то, чтобы подняться или спуститься по осыпному склону, отвесной скале, пологому скату, покрытому снегом. Еще сложнее рассчитать время для партии со слабыми спутниками или для двух партий, которые, например, из-за камнепада должны внимательно следить друг за другом; здесь легко допустить ошибку, особенно если медлительность спутников больше обычного. Однако всегда надо помнить, что выступать в поход лучше слишком рано, чем слишком поздно, особенно когда поход на лыжах.

Никогда не хватает времени на непредвиденные обстоятельства. В первую очередь зимой надо выходить из-за краткости дня как можно раньше. С фонарем до наступления дня можно отлично подниматься в гору, однако при спуске темнота лишает лыжника удовольствия или даже становится для него опасной, так как в темноте почти невозможно определить крутизну склона и состояние снега. На марше нельзя бесполезно тратить драгоценное время, но и торопиться не стоит. Постоянно продвигаться вперед – вот первое основное правило альпиниста. Многочисленные краткие привалы утомляют. Но если можно позволить себе длительный отдых на красивой вершине, то это время всегда потрачено с пользой.

Наряду с чувством местности альпинисту необходимо научиться быстро и уверенно читать карты и верно соотносить друг с другом карту и местность. Листы швейцарской карты Зигфрида, частично выполненные очень тщательно, а также новые карты Германского и Австрийского Союза альпинистов очень облегчают альпинисту эту работу. Отдельные желоба и формы гребней, пласты и изменения, характерные очертания и складки гор изображены на картах, благодаря швейцарской топографической школе, часто прямо-таки мастерски. Такие ясные, легко читаемые карты, на которых по топографической карте можно определить строение гор и породы, их образующие, есть, однако, не для всех местностей, и нужно уметь правильно понимать как можно больше и по таким картам, на которых местность, а особенно скалы, изображены более схематично, и не опускать руки из-за возможных ошибок. В первую очередь речь всегда идет о том, чтобы правильно определить на карте точки отсчета; правильно определять горы, гребни, хребты, развилки, долины, ручьи, луга и т.д., читать расстояния и различия в высоте.

Кратко скажу о необходимости компаса (компас Безарда) и полезности барометра. В однообразной местности ночью или в туман часто лишь эти два инструмента могут помочь найти правильный путь. В подробности ориентирования, чтения карт и т.д. здесь я, конечно, входить не буду.

Для выполнения особо сложной задачи часто нужно качество, называемое жителями гор «удаль». Под этим понимается энергичность и желание взяться за сложную задачу, готовность немедленно выполнить задуманное предприятие. Недостаток такой предприимчивости часто встречается у хороших в других отношениях альпинистов и виноват в том, что они иногда прерывают такие свои походы, которые «удалой» альпинист довел бы до конца. Конечно, те кто возвращаются, обвиняют тех, кто идет дальше, в безрассудстве, но их успех часто доказывает, что последние были правы. С такими доказательствами бесполезно бороться.

«Удаль» может проявиться в том, чтобы пройти сложное место на скале, преодолеть ледяной гребень, проложить дорогу через трещину в леднике, вообще в преодолении особенного препятствия. И, напротив, нельзя назвать нехваткой «удали» случаи, когда альпинисты вовремя прерывают поход из-за ожидаемой или начинающейся смены погоды, из-за слишком большого опоздания по времени или из-за объективной опасности. Некоторым альпинистам, возможно, труднее вернуться, чем идти дальше.

Есть случаи, которые способны существенно уменьшить «удаль» альпиниста. Причиной могут стать неудача, негативный опыт, как, например, падение, и т.п.; зависит от личности и ее задатков, вернется ли былая энергия раньше или позже, или вообще не вернется.

Особенно тяжелые последствия могут иметь легкомыслие и невнимательность на «легких местах», «когда все трудности позади». Такое случается обычно в конце похода, когда человек либо становится слишком самоуверенным из-за чувства победы, либо вследствие переутомления, когда и физическая, и психическая внимательность уменьшаются. Самые страшные несчастные случаи были следствием именно этого (гибель Гвидо Рея, прыгнувшего на покрытую галькой плиту, Буркхардта и др. из-за ошибки на пути от домика Бовальхютте в гостиницу Мортерач).

Тот, кто хочет стать хорошим альпинистом, должен начинать, по возможности, в юности; только тогда ему удастся добиться большого успеха. Мне кажется невероятным, что кто-либо, начавший заниматься альпинизмом в тридцать лет, когда-либо станет первоклассным альпинистом, то есть хорошим туристом, которому не нужен проводник. Чтобы стать им, нужно разумно использовать свое время, совершать различные и многочисленные походы, быть очень наблюдательным. Если много лет проводишь в горах, но каждое лето совершаешь лишь несколько походов, то цели не достигнешь.

Альпинисты похожи на чемпионов по шахматам. Человек может когда-то победить всех и быть первым. Но если он больше не осмеливается вступать в борьбу, то его работоспособность быстро уменьшается. Скоро он становится совсем не тем, что раньше. Пожалуй, есть люди, которые сохраняют свою работоспособность долгие годы. Их можно найти среди проводников. Но и тут возраст в конце концов предъявляет свои права. И тогда глупо человеку вступать в соревнование с более молодыми и свежими силами.

Потом наступает время, когда пожилой человек без зависти, хотя и с грустью, наблюдает успехи молодого поколения, и тогда чудесные воспоминания о смелых поступках его молодости проходят перед его внутренним взором, и он радуется тому, что в горы идет здоровая и мужественная смена, полная энтузиазма!

Х.

Об особенностях и опасностях неевропейских гор

(Источники: личные сообщения руководителя обеих немецких экспедиций в Гималаи, г-на П. Бауэра, Наббург, и (о Южной Америке) проф. д-ра Херцога, Йена, которым я выражаю свою сердечную благодарность; П. Бауэр, В борьбе с Гималаями, Мюнхен, 1931; Г.О. Дюренфурт, Гималаи, Берлин, 1931; В.Р. Рикмерс, Улай! Улай!, Лейпциг, 1930; Ф. Янгхазбенд, Героическая песнь об Эвересте. Пер. на немецкий В.Р. Рикмерса, Базель, 1928).

Неевропейским горам свойственно множество особенностей, отличных от альпийских и обусловливающих опасности, которые в Альпах не встречаются или не так значительны.

Климатические условия, огромные размеры и высоты – главные из этих особенностей, на важнейших из которых я коротко остановлюсь.

Реки и ручьи с ледников во время таяния увеличиваются быстро и необычайно интенсивно. Перейти их можно в основном только ранним утром (а иногда и вообще нельзя). Даже если уровень воды относительно невысок, необходима величайшая осторожность. Силу течения легко недооценить. На крупной, округлой, гладкой и скользкой, постоянно передвигаемой водой гальке очень легко поскользнуться, ноги могут застрять и защемиться среди камней; человек падает, и течение сносит его.

П. Борхерс при попытке перейти реку в горах Улай был унесен течением на 150 метров. Начав «путешествие в ад», лишь ценой величайших усилий он смог спастись, доплыв до берега. Он был совершенно измучен; у него было излияние крови в полость правого коленного сустава, две больших раны и большие синяки на правом бедре, поврежден тазобедренный сустав слева, поврежден большой палец руки и нанесено еще множество более мелких, скоро загноившихся ран.

Излияния больших водных масс, которые скапливаются в трещинах, пустотах и озерах ледников, в Гималаях обусловливают внезапное увеличение ледниковых ручьев; их вздутие настолько велико, что приводит к наводнениям далеко внизу, в долинах. Как пишет П. Бауэр, вследствие этого необходимо быть очень осторожным с выбором места для лагеря. Если знаешь или опасаешься, что над местом вынужденной стоянки находится ледниковое озеро, то положение, в котором оказываешься, ночуя в таком лагере, очень неприятно.

Грязевые потоки, сели, обрушения земли в Гималаях представляют непредсказуемые опасности в долинах. «Поскольку влажность, особенно в восточных Гималаях, очень велика на протяжении многих месяцев, всегда возможны обрушения земли и т.п. Предстоящее обрушение участка почвы, на котором находишься в настоящий момент, и который видишь, в большинстве случаев можно предсказать по наличию в почве скальных участков».

«Если же массы обрушиваются высоко над тобой и местность закрыта для обзора, нужно довериться своей удаче. В безопасности можно оказаться, быстро найдя высокий и прочный хребет».

П. Бауэр в своей прекрасной книге описывает такой случай схода сели следующим образом (с. 23-24):

«Вдруг начинается шум и треск высоко на склонах Ламгебо (разница между вершиной и долиной составляет 3500 метров), такой мощный, такой сокрушительный, какого я еще никогда не слыхал; он нарастает и приближается. Местные проводники стоят, дрожа от возбуждения, на выступе скалы и прислушиваются. Я понимаю: идет селевой поток! Весь склон дрожит, но вот сель прокатывается мимо. Несколько минут грязевой поток шипит, и скалы глухо гудят в ущелье. Потом мы исследуем это место; всё еще течет, но наконец почти останавливается; вот первый отваживается спуститься, за ним остальные. Горные склоны с этого момента ожили, и по дрожащим боковым склонам непрестанно с сокрушительным грохотом прокатываются селевые потоки. Еще раз мы стояли, согнувшись перед прыжком, на каком-то выступе, и потом, когда дикий грязевой поток прогрохотал вниз, перешли его взрытое ложе».

Опасность камнепада, так же как и селевых потоков, как замечает П. Бауэр, «в Альпах практически отсутствует по сравнению с Гималаями; об обрушении земли, о грязевом потоке у нас во всей долине говорят еще многие годы».

«Из альпийского опыта камнепад известен нам как явление, встречающееся время от времени. Места, где существует опасность камнепада, известны и проходятся в безопасные периоды с благоговейной опаской.

Камнепад в Гималаях отличается от этого природного явления в Альпах не по своей природе, но по интенсивности. У нас есть спокойные периоды. В Гималаях на это рассчитывать не приходится. На высотах до 6000 метров и выше температура при определенных условиях и без солнца настолько высока, что таяние и обрушение обломков скалы продолжается еще много часов после захода солнца. С другой стороны, наступление сильного холода настолько внезапно, что на большой высоте мороз разрывает скалы, в то время как внизу еще не так холодно, то есть царит относительно безопасная температура в несколько градусов ниже нуля».

«Большой высотой отвесных скал обусловлено то, что одновременное воздействие наверху холода, а внизу тепла может вызвать камнепад. Однако снизу очень трудно определить, каковы температурные условия на различных участках отвесной стены, поднимающейся вверх от пункта нашего наблюдения на несколько тысяч метров».

«Также легко ошибиться в оценке безопасности места, если взять за основу альпийские наблюдения за траекторией падения и радиусом разлетающихся после падения осколков. Поскольку камни в Гималаях падают с гораздо большей высоты, их падение намного быстрее, а после удара о землю осколки отскакивают намного дальше, чем в Альпах, так что очень тяжело судить о радиусе их разлетания».

Опасность камнепада в Гималаях очень велика, и тот, кто совершает восхождение на Гималаи, должен внимательно наблюдать за родом и величиной этой опасности, а также за временем начала и продолжительностью камнепада, если он хочет провести своих людей через участки, на которых случаются камнепады.

П. Бауэр писал мне об этом:

«В середине лета при благоприятной погоде разрыхление связанных льдом масс щебня происходит очень быстро, так как и ночью мороз их больше не связывает друг с другом.

При такой большой опасности камнепада для меня было триумфом над одной из самых коварных опасностей, которым я особенно горжусь, то, что два полных месяца мы день за днем отправляли колонны носильщиков по стене высотой 600 метров, и – не считая одного случая, закончившегося счастливо, – с ними ничего не случилось. Один из наших носильщиков упал со стены вместе с глыбой объемом несколько кубических метров, которая еще за день до этого держалась крепко; однако он смог удержаться на ней и лишь растянул сухожилия, так что до конца экспедиции работал в щадящем режиме».

«Камнепад до последнего дня, когда мы вернулись с вершины, был таким интенсивным, что в этот последний день я кричал наверх, чтобы они лучше подождали до следующего дня, потому что было уже слишком поздно».

«Мы счастливо одолели эту стену со всей экспедиционной колонной потому, что двигались в основном по утрам до 8 часов, на большей высоте до 10 часов. Нельзя было отправляться в путь до 5-6 часов, и нужно было очень тщательное планирование маршрута. Прежде чем мы вообще начали подъем на эту стену, мы выставили у подножия наблюдательный пост за два дня до этого. Каждый из нас стоял на этом посту по два часа и записывал с указанием точного времени, какие участки местности были затронуты камнепадом, а также подробности обрушения скал и льда. Потом мы всегда держались под защитой нависающих участков скалы; там, где это не получалось, мы по одному как можно быстрее проходили опасные места, в то время как посты выше на стене наблюдали, чтобы предупредить, если летел камень, потому что даже в «самое безопасное» время безопасно не было. Два или три раза бывало, что те, кто спускался сверху, немного опаздывали и попадали под настоящий обстрел камнями. Но сохраняя хладнокровие и держась настороже, они всегда благополучно выходили из-под камнепада. Отсюда я извлек урок: даже через такие опасные зоны можно пройти невредимым, если соблюдать правильную тактику».

Об уменьшении опасности камнепада в южноамериканских Кордильерах благодаря быстрому замерзанию тающей воды ср. замечания проф. д-ра Херцога об «Образовании ледопада».

Опасность морен грозит альпинисту на больших глетчерах долин неевропейских гор в гораздо большей степени, чем в Альпах.

Бауэр особенно указывает на ненадежность поверхностных морен на гималайских ледниках и пишет об этом: «Нижняя часть ледника Зему питается боковыми ледниками, и сдвиги во льду кажутся очень большими. Много раз за день внизу грохочет и гремит. Глыбы, на которых неделями можно было стоять совершенно безопасно, неожиданно рушатся. При проходе через зону щебня также нужно всегда быть настороже. Бреннер, например, фотографируясь, упал вместе с глыбой на территории лагеря, на которую мы все частенько наступали, и Энванг в отчете о своей экспедиции в Каракорум рассказывает, что генерал Брюс, который позже так прославился, а тогда уже был опытным гималайским альпинистом, похожим образом упал вместе с камнем».

О снеге и его диагенезе (изменениях, происходящих с ним) очень мало наблюдений, сделанных исследователями и альпинистами в неевропейских горах, как это до сих пор было и у нас, и наблюдения эти касаются в основном поверхностных явлений, которые сразу бросаются в глаза, как, например, формы таяния и т.д.

Я собрал свои наблюдения о циркуляции воды, «образовании плавающего снега» (явлениях сублимации) и их значении для образования горизонта скольжения и т.д. при ледяных  лавинах и т.д. в главе о снеге, и было бы желательно, чтобы в будущем экспедиции и за границей уделяли этим вопросам внимание, так как от их знания и оценки зависят важные вопросы о ледниках и тактические соображения при выборе маршрутов подъема в походах по высокогорью.

«Безграничное размягчение» фирна характерно для тропических Кордильер в Южной Америке; оно необычайно затрудняет продвижение вперед, и это необходимо особенно учитывать альпинисту при обдумывании тактики и планировании времени для прохождения горных маршрутов в этой местности.

И в Гималаях, и в других неевропейских горах, где солнечное излучение особенно сильно, часто большие трудности представляют «снежные трясины» – растаявшие в своей глубине снежные массы.

То, что в тропических Кордильерах, несмотря на размягчение снега, лавины редки – Т. Херцог не видал там ни лавин, ни их следа – он приписывает «зубчатому» снегу, который образуется поздним летом и создает очень рельефную поверхность, которая тут же «сцепляется» со свежевыпавшим снегом.

Настоящие образования «снега кающихся» (зубчатого фирна, «Penitentes», «Nieve penitente») – изолированных полей с зубцами и колоннами высотой от 1,5 до 4 метров – встречаются в местности ок. 35° южной широты (на «конских широтах»); наиболее типичны они для областей Аконкагуа и Тупунгато. Они, как и подобные образования, возникающие при таянии в других высоких горах мира, могут представлять серьезные препятствия для альпиниста, в особенности на ледниках в долине и старых фирновых пластах, с другой же стороны, облегчать ему подъем по отвесным склонам.

Т. Херцог, например, на одном склоне на Черро Парва, для которого требовалась долгая тяжелая работа по вырубанию ступеней, смог подняться без работы ледорубом, так как прочные «зубцы кающихся» позволили взбираться, как по скале.

Другой особенностью этих широт является образование «ледопада» на отвесных стенах. Стекающая с террас и вершин талая вода замерзает на отвесной стене, которая из-за очень острого угла падения солнечных лучей практически не нагревается, и сразу же образует сосульки, размер и толщина которых достигают необычайной величины.

Т. Херцог наблюдал ледяные органы высотой более 50 метров. В то время как эти образования, с одной стороны, представляют для альпинистов непреодолимые препятствия, с другой стороны, они способствуют уменьшению вероятности камнепада, так как скрепляют расшатавшиеся от выветривания камни.

«Снег кающихся» и зубчатый лед описываются и изображаются, кроме Кордильер, в различнейших частях света (например, Улай, Гималаи, Килиманджаро и т.д.).

И в Гималаях сильное размягчение снега вследствие процессов таяния может затруднить продвижение вперед, а намокание снега и фирновых масс очень неприятно.

 

Лавины и ледяные образования

Лавины из свежевыпавшего снега возникают в Гималаях, по сообщению П. Бауэра, «при тех же условиях и выказывают ту же природу, что и в Альпах, только здесь при такой высоте и крутизне скал они очень масштабны». Лишь когда первая большая лавина сойдет и обрушится на километры вниз, понимаешь весь размер и значение опасности.

Прежде всего надо помнить, что наверху, на высоте 8000 метров, может лежать рыхлый снег, в то время как под ним на высоте 6000 метров склоны, по которым идут альпинисты, абсолютно безопасны». Угроза схода лавины заставила Бауэра и его спутников на Канченджанге повернуть назад, лишь немного не дойдя до заветной цели. Ледяные лавины, по сообщениям гималайских альпинистов, представляют собой самую характерную и частую опасность в ледниковых регионах Гималаев. Бауэр пишет: «Этот вид лавин  удивляет своей частотой и учит держаться на почтительном расстоянии от свисающих на высоте 1000 метров ледяных пластов, но и здесь узнаешь только по опыту, как далеко может долететь кусок льда или ледяная глыба».

Главная причина частоты такого вида ледяных лавин, очевидно, заключается в резком проталкивании вперед этих ледяных масс, которое, в свою очередь, основывается на обильном питании снегопадами. Воздействие «плавающего снега» и т.д.?

Вся тактика восхождения на Гималаи в сильнейшей степени обусловлена правильной оценкой этой угрозы. Крутые, обрывистые фирновые области там всегда являются особенно опасными зонами, так что такие поверхности изначально исключаются из маршрута подъема.

Описание схода двух таких ледяных лавин, зафиксированных на фото- и кинопленку, дает У. Виланд (Дюренфурт, с. 66-68, рис. с. 145). Во время схода одной из этих лавин густая ледяная пыль окутала лагерь, удаленный от места схода на 2 километра, и покрыла находившиеся там ящики и палатки слоем толщиной 5 см (см. иллюстрацию).

Особенностью, характерной для высокогорных регионов Гималаев, являются желобчатые фирновые и ледяные стены, встречающиеся, например, на обеих сторонах северо-восточного отрога Канченджанги, на северной стороне Симву, на Синиолчу, в общем, на большинстве отвесных скал на высоте до 7000 метров. Также и причудливые образования на основных хребтах, согласно Бауэру, есть не что иное, как такие «фирновые гребни».

П. Бауэр описывает эти образования следующим образом:

«Эти фирновые формы образовались на стенах такой крутизны, которые у нас бы не покрывались снегом или бы были покрыты сползающим льдом. По линиям падения идут желобки и фирновые гребни, которые выдаются на два метра и больше и теснятся друг к другу. Желобки не отличаются от альпийских, они лишь в большей степени состоят из снега и выказывают меньше чистого льда, так как через них сравнительно мало что проходит; они не имеют водосбора, и по обеим сторонам доверху стеснены высокими фирновыми гребнями; там, где стена обнаруживает излом, от боковых хребтов отходят другие, более короткие гребни по боковым стенам, и более мелкие желобки, образующиеся между ними, впадают в более крупные. В них собирается немного больше соскальзывающего и падающего материала, так что внизу они становятся настоящими ледяными лавинами. Своеобразные фирновые гребни и фирновое покрытие вершин – это особенность высокогорных регионов Гималаев».

П. Бауэр указывает на то, «что наблюдение, которое у нас можно сделать в очень маленьком масштабе, может дать объяснение для возникновения этих образований. Когда выпал новый снег и царит сильный холод, рыхлый снег на участках стены высотой всего несколько метров соскальзывает вниз и образует миниатюрные желобки, между которыми остаются гребешки из рыхлого снега. Эти образования в нашем климате держатся недолго; однако в Гималаях этот процесс скольжения по отвесным скалам в сочетании с частыми снегопадами постоянно играет большую роль. Общего таяния не возникает, но солнечные лучи постоянно образуют на поверхности рыхлого снега талую воду, которая просачивается внутрь и в зависимости от интенсивности солнечных лучей проникает более или менее глубоко, потом снова замерзает внутри снега и таким образом дает образующейся фирновой массе каркас со многими пустотами». (Я называю это образование «ячеистый лед».)

«Во время процесса таяния очень часто снова идет снег (с 13 июля до 24 сентября в верхней части долины Зему не было ни одного дня, когда бы не было по меньшей мере легкого снегопада). Свежевыпавший снег пристает к подтаявшей поверхности, оседает со всех сторон, благодаря чему образуются типичные, свисающие со всех сторон грибообразные формы. На этих нависающих частях из-за талой воды образуются – как и на обычных снежных карнизах – сосульки и единые массы сосулек, которые достают до земли и за которыми под нависающими частями образуются достаточно большие пустоты, благодаря чему воздушная архитектура этих «ребер» становится еще легче и воздушнее». Кроме того, свою лепту вносит, должно быть, иней.

«Совершенно фантастические фирновые «ребра» надежнее, чем может показаться; пока было холодно, в целом не оторвалось ни одно; однако с ними надо обращаться с осторожностью, потому что часто они так же воздушны, как зефир, и нужно постоянно думать о том, как проникнуть в пустоту внутри такого фирнового купола. Если не проявить достаточно внимания, можно потерять равновесие, и потом будет практически невозможно удержаться, потому что боковые поверхности очень круты и хребты фирновых гребней через короткие промежутки вертикальны. Однако эти образования становятся особенно коварны, когда начинают подтаивать. Тогда разом с высоты обрушиваются фирновые купола, и все это проваливается в пустоты. Когда же поднимаешься на фирновые гребни, никогда не знаешь, провалится слева или справа. Иногда может обрушиться целая башня высотой 8 метров, как та, которую мы назвали «кривая смерть»». Образование фирновых гребней ограничено, очевидно, определенными высотами, выше и ниже которых они не могут сформироваться. Ср. с. 393.

Опасность лавин на этих стенах не очень высока, поскольку – как показали новейшие исследования снега и лавин – отвесные скалы с наветренной стороны практически не задерживают снег, который мог бы быть сметен ветром, а с подветренной стороны крутизна склона также не позволяет накапливаться рыхлому снегу, который тут же сыплется вниз.

Крутизна скал, по наблюдениям международной гималайской экспедиции, часто оценивалась неправильно, и при оценке участники экспедиции часто заблуждались. У. Виланд считает, что эта неуверенность возникала из-за привычки к другому расположению тени при гораздо более высоком, чем в Центральной Европе, положении солнца, и дает подробно обоснованное описание точек зрения, которые подходят для оценки крутизны горных склонов (У. Виланд в Дюренфурте, с. 178).

 

Погода

Погода в большинстве неевропейских гор является решающим фактором для возможности предпринимать альпинистские походы. В то время как в Альпах походы по высокогорью можно совершать в любое время года, в других горах мира альпинист в основном – а частично абсолютно – зависит от погодных условий, резко меняющихся в зависимости от времени года, и должен приспосабливать весь план экспедиции к ним.

В Гималаях (ср. П. Бауэр, с. 162 – 164) погоду летом (в разгар лета) определяет «муссон», юго-западный ветер, приносящий дождь. Во время муссонов в южных предгорьях Гималаев и долинах день за днем льют ливни. Сезон дождей непригоден для путешествия по Гималаям.

Тот, кто движется через долину (подступая к высокогорью), выбирает зиму. Для альпинистских походов по высокогорью, однако, зима не подходит, как из-за сильных холодов, так и из-за резкого ветра (смертельных врагов альпиниста), которые делают зимний поход по высокогорью невозможным. Остаются всего два коротких периода, подходящих для альпинизма:

1. С первой недели мая по вторую неделю июня – период, предшествующий муссонам.

2. С первой недели сентября до второй недели октября – период, следующий за сезоном муссонов.

Раньше все без исключения путешественники предпринимали свои походы в период после муссонов; обе последние экспедиции на Эверест состоялись до начала сезона муссонов.

Международная гималайская экспедиция, однако, состоялась (ср. У. Виланд в Дюренфурте, с. 125) в период с апреля по июнь, «на протяжении шести недель в основном хорошей, приятной погоды с краткими ненастьями». Кажется, что это был особенно благоприятный период перед муссонами.

П. Бауэр в основном считает период перед муссонами менее благоприятным, «поскольку зимний снег еще не весь растаял, его еще много. Высоко в горах перевалы поэтому практически непроходимы. Гораздо холоднее, чем в период после муссонов. Периоды плохой погоды сопровождаются обжигающе холодными ветрами, и холод вообще сильнее, чем в период после муссонов. К тому же к концу постоянно боишься, что начнется муссон, наступающий неожиданно и со всей силой».

Период после муссонов в основном теплее, снег отступает больше. Можно использовать так называемый «сезон дождей», в котором изо дня в день идет дождь, для разведки местности и подхода к пункту начала похода. Погода в октябре всегда стабильнее, так что приходится иметь дело только с холодом; резкие ветра начинаются позже.

Из сказанного следует – по Бауэру, – что для гималайских экспедиций «подходящим» можно назвать только одно определенное время года, так как в этом регионе друг над другом расположены три климатические зоны.

На равнине, у подножия горы и в глубоких долинах зима – лучшее время для путешествий, в то время как на средних высотах и у вершин царят холод и штормовой ветер, «смертельные враги» гималайского альпиниста.

На средних высотах лето пасмурное и дождливое; здесь лучшим временем для путешествий является переходный период (до и после муссонов).

На больших высотах (выше 7000 метров), как считает Бауэр, лучшее время – это «середина лета (конец июля, август, начало сентября), так как тогда наверху ветра и холод не так свирепствуют. По сравнению с опасностями, которые несут эти две природные силы, небольшие летние бураны незначительны».

Итак, в Гималаях каждая из трех основных зон имеет свое наиболее благоприятное для походов время, рациональное использование которого является одной из важнейших задач руководителя экспедиции.

Фр. Смит из международной гималайской экспедиции также считает, что предпочтительное время – период после муссонов. Примечательно замечание Бауэра, что они не наблюдали гроз; только далекие зарницы.

Для Гималаев на больших высотах характерны низкие температуры, нестабильная погода с частыми снегопадами, т.е. частая смена солнечного света и легкого снега продолжительными (по 2-3 дня) снегопадами. 

 

Илл. 69. Башенковидные высоко-кучевые облака, образующиеся в большом количестве. Предвестники бури на утреннем небосклоне (по снимку А. де Квервайна).

 

 

Илл. 70. Башенковидные высоко-кучевые облака, предвестники бури. Над слоем облаков расположены характерные «головки» светлого цвета, по снимку А. де Квервайна.

 

Бури, снег и холод

«Другую опасность представляют – пишет Бауэр – бури, с которыми мы не встретились, поскольку шли в спокойный период, длящийся, по всей вероятности, в июле, августе, сентябре и начале октября, и кроме того, находились в защищенном от ветра углу. Лишь начиная с высоты 7000 метров мы столкнулись с легкими ветрами, по которым можно судить об огромной опасности настоящей бури. По своему опыту мы, однако, должны указать на опасность холода.

Основным принципом на больших высотах в сентябре было не задерживаться на скале до ночи. На высоте 7000 метров ночной холод вынести было бы невозможно. Неизвестно, смогло ли бы тело произвести достаточно тепла, чтобы перенести холод там наверху, если даже ветер был слабым. И без того нам приходилось каждый вечер после возвращения с работ около 6 часов сначала в течение часа и дольше растирать ступни, чтобы избежать обморожений.

Покорители Эвереста считали ветер жесточайшим врагом и подчеркивают необходимость выбора для одежды самых плотных материалов. Условия на снегу и на фирне на Эвересте отличаются от условий на Канченджанге. В самых высокогорных регионах мы больше не встречаем «фирновых ребер» и «фирновых покрытий вершин», так как здесь не образуется талая вода. На самых больших высотах снег исчезает исключительно вследствие испарения; на Эвересте выше 7000 метров не увидишь текущей воды, а в регионе, расположенном выше 8000 метров, скалы бесснежны. Там велика опасность лавин в более низких регионах.

Бивак. Об экспедиционном снаряжении в этой книге, конечно, речь не пойдет (ср. список литературы).

В «ячеистом снегу» «фирновых вершинных гребней» П. Бауэр размещал биваки в пустотах. Для вырубки и выкапывания такого бивака на 6 человек на этих высотах была необходима трех-четырехчасовая работа двух человек, вынимавших 12-15 кубических метров льда и фирна. Один вход был очень маленьким, а внутри были различные ниши и дополнительные помещения. Температура внутри редко опускалась ниже -2-3°С при температуре снаружи днем -10°С, ночью -20-30°С.

 

Пригодность к альпинистским походам за границей

Здоровье, выносливость и крепость (физическая и психическая), богатые опыт и практика в больших альпийских походах по скалам и льду и альпинистское мастерство – необходимые предпосылки для участников горных походов за границей, так же как и неконфликтность и готовность к самопожертвованию за товарища до последнего вздоха.

Молодые люди, находящиеся в лучшей альпинистской форме, являются подходящими для участия в «больших походах» и восхождения на вершину. Опытные, по возможности путешествовавшие в данной местности люди постарше, обладающие организаторским талантом, подходят для руководства экспедицией. Янгхазбенд считает, что возраст около 30 лет является наилучшим; однако человек не должен быть старше 40 лет. Конечно, всегда возможны исключения.

О медицинском, особенно физиологическом опыте пребывания на больших высотах последних гималайских экспедиций говорится в следующих изданиях:

Хингстон, Р.В.А., Физиологические трудности при восхождении на Эверест («Географический журнал» LXV, с.4)

Краус, К. фон, Медицинские сведения в книге П. Бауэра «В борьбе за Гималаи», с. 157-162, и «Вокруг Канча».

Рихтер Х., Врачебные наблюдения в Дюренфурте, Гималаи. С. 243-286.

Дюренфурт Г.О., и У. Виланд, К вопросу о кислородном дыхании.

Я коротко суммирую основные пункты:

Дыхание. Фон Краус сообщает, что при тяжелой работе (копание дерна, откатывание и переноска тяжелых камней) на высоте 4370 метров у европейцев дыхание значительно учащалось и становилось поверхностным, и из-за одышки приходилось приостанавливать работу. На такой высоте у всех европейцев отмечалось дыхание типа Чейн-Стокса, т.е. «глубокие вздохи», когда «через относительно регулярные интервалы отмечается более или менее длительная пауза, за которой каждый раз следует глубокий вдох или постепенное углубление дыхания, и которая завершается рядом все более поверхностных вдохов с завершающей паузой».

На высоте 6000-7000 метров у членов экспедиции Бауэра отмечалось облегчение дыхания по сравнению с оставшейся в лагере III (4370 метров) частью альпинистов – но только после долгой трехнедельной акклиматизации.

По наблюдениям Рихтера, в основном дыхание ускорялось лишь на высоте более 5000 метров во время тяжелой работы; он думает, что рано отмечавшаяся неравномерность дыхания может быть сигналом для распознавания начинающейся позже горной болезни.

Согласно фон Краусу, после достаточной акклиматизации хорошо тренированные альпинисты могут выдержать на высоте от 5660 до 7400 метров подъем на высоту 100-200 метров в течение нескольких часов, имея при себе 30-40 фунтов груза и не страдая одышкой. Во сне на высоте 7000 метров у всех 6 европейцев отмечалось дыхание типа Чейн-Стокса.

По Х.Рихтеру, при переходе на бóльшие высоты наблюдалось увеличение частоты дыхания. Сильная одышка всех альпинистов, страдающих горной болезнью, которая изначально была заметна при простейших физических усилиях, в период от 10 дней до 3 недель все более ослабевала. Благодаря специальной технике дыхания, т.е. вдыханию и выдыханию как можно большего объема воздуха энергичными и глубокими вдохами, состояние улучшалось (благодаря улучшению снабжения кислородом): глубокое дыхание.

О сильном пересыхании дыхательных путей сообщают фон Краус и Рихтер. Следствия: хрипота, жажда, кашель, раздраженный кашель. Симптомы смягчались благодаря ингаляциям водяным паром.

Единственным средством, хоть на время смягчавшим мучительный высотный кашель, которым страдали почти все члены второй немецкой гималайской экспедиции, был «Дикодид» (по д-ру Алльвайну).

Прием препаратов печени  гепатратных пилюль – гамбургского производства, с целью повышения количества кровяных телец и улучшения усвоения кислорода, улучшил общее состояние и физическую форму альпинистов.

В названных отчетах экспедиций я пропустил (просмотрел?), добавлялась ли, как я советую уже несколько десятилетий, в талую воду, использовавшуюся для питья, поваренная соль в соответствующем количестве (щепотка на одну восьмую литра), чтобы избежать повреждений слизистой практически дистиллированной талой водой. Чувство жажды, изжога, сухость во рту и глотке – это следствия употребления для питья талой воды без добавления поваренной соли.

Дыхание через нос уменьшает сухость, способствует прогреванию и увлажнению воздуха.

Сильный ветер затрудняет дыхание.

Кровообращение. Фон Краус и Рихтер сообщают, что даже при кратковременном воздействии холода руки и ступни быстро замерзали и теряли чувствительность и что необходимо было несколько часов растирать их, чтобы вернуть нормальную температуру; и здесь сопротивляемость также увеличивалась благодаря акклиматизации.

При подъеме от лагеря Х (7200 метров) до лагеря XI (7600 метров) один участник второй немецкой гималайской экспедиции перенес серьезное нарушение сердечной деятельности. Экспедиционный врач, д-р Алльвайн, дал ему «Кардиазол», и состояние альпиниста быстро улучшилось. В отчете о перуанской экспедиции д-р Фрейд пишет: «На высотах более 4000 метров нам приходилось прибегать к стимулирующим кровообращение средствам. Наилучшие результаты дало применение больших доз колы (Астир) в сочетании с «Кардиазолом».  Примечательно, что все составители отчетов сообщают, будто у всех участников экспедиции значительно ухудшался слух (особенно начиная с высоты 5660 метров). Даже громкий крик с расстояния дальше 100 метров был очень плохо слышен.

Это явление, известное нам по школьным опытам, – естественное следствие разреженности воздуха. Малая плотность воздуха обусловливает изменения в силе звука. Сила звука должна уменьшаться в разреженном воздухе, потому что в движение приходят меньшие массы воздуха. Барабанная перепонка поэтому воспринимает колебания не в такой же степени, как в более низких регионах с большей плотностью воздуха. Значит, слух на больших высотах не ухудшается, а уменьшается лишь сила воздействия звуковых волн.

Важно знать, что на таких высотах на далекие расстояния крик не доносится, и поэтому необходимы оптические сигналы.

Снежная слепота поразила одного участника экспедиции, после того как он на восходе пробыл 10 минут без снежных очков. Лечение снежной слепоты повязкой на глаза, абсолютно не пропускающей света, т.е. воздействием темноты, принесло результаты через один-два дня; потом последовало медленное привыкание к свету.

Д-р Рихтер успешно применял для защиты от ультрафиолетовых лучей, а также для восстановительного лечения пораженных снежной слепотой глазные капли «Короденин» (длительность защиты – 2-3 часа).

Головные боли и сотрясения мозга, тошноту, нарушения равновесия быстро излечивали таблетки «Базано».

Психические качества – сильнее всего у участников экспедиции, страдающих горной болезнью, – на больших высотах (лагерь Дюренфурта на высоте 5050 метров) также подвергались негативному влиянию.

Почти всегда проявлялось нежелание писать и читать; любая умственная деятельность требовала больше энергии; частично наблюдались нерешительность и недостаток концентрации; также отмечалась повышенная раздражительность.

Так называемая ледниковая усталость, которая наблюдается также и в Альпах, особенно в походах по однообразным фирновым лощинам при недостаточном движении воздуха или его отсутствии (например, на Монте Роза в лощине, находящейся на седловине, на Монблане и т.д.), отмечалась даже у местных носильщиков в снежных лощинах и при пересечении ледников на ярком солнце; это явление, кажется, обусловлено недостаточным притоком кислорода; кроме разреженного воздуха, здесь могут играть роль солнечное излучение и электрические явления.

Кислород. Вопрос, можно ли подняться на высочайшие вершины мира, не беря с собой кислород, решился после последней экспедиции на Эверест. Янгхазбенд формулирует ответ очень кратко: во время второй и третьей экспедиций «газ был жизненно необходим»

Вес имеющихся сегодня кислородных аппаратов (аппаратура Дрегера, рассчитанная на 8-10 часов, весит 24 килограмма, аппараты «Инхабад», рассчитанные на 9 часов, весят 18 килограммов, участники экспедиции на Эверест имели аппараты весом 9 килограммов) слишком велик, так что их польза становится сомнительной, если учесть, что к весу снаряжения добавляется такая большая тяжесть. Кроме того, они не полностью надежны в эксплуатации и всегда могут выйти из строя. «А без доверия даже лучшее средство теряет свою ценность!» (Янгхазбенд).

Врач Оделль поднялся на Эверест на высоту 8200 метров без кислорода.

При употреблении кислорода акклиматизация прекращается, и не исключено, что выход из строя аппарата, израсходование запаса и т.д. могут вызвать внезапный срыв (смерть от шока) – возможность, которая стала, возможно, роковой для Меллори и Ирвина.

Исходя из сегодняшнего опыта, можно рекомендовать акклиматизироваться, а не пользоваться кислородом. Кислород может в будущем при попытке покорения высочайших вершин играть в лучшем случае роль лекарства при необходимости. Согласно Зоммерфеллю (врачу), даже на высоте Эвереста наши возможности акклиматизации безграничны. Важным для расчета расхода сил является опыт Оделля: подъем в горной местности на Эвересте не более утомителен, чем на меньших высотах.

 

Питание

В общем, питание должно быть нормальным, сбалансированным. Овощи, фрукты (свежие и консервированные) предпочтительнее. Сладости, особенно сахар, у европейцев и местных жителей очень популярны! Потребность в витаминах покрывалась препаратами дрожжей, препаратом «Айтрамин» и сырым луком. К талой воде можно добавлять поваренную соль.

Перед тем, как брать с собой рис, необходимо очистить его от вредителей, см. метод Тропического института в Калькутте (Рихтер).

Алкоголь терпим, особенно на больших высотах.

Никотин вызывает жалобы только при горной болезни. Его действие очень индивидуально; у некоторых он после одной затяжки вызывал раздраженный кашель и одышку.

Раны – даже царапины на коже – в общем заживают плохо; такое же наблюдение сделала экспедиция в Улай (велика вероятность нагноения): нужна обработка йодом и «Дерматолом»!

Пиявки – настоящее мучение в долинах влажных местностей на подступах к Гималаям; они живут в зарослях и т.д. Защита: заворачивание в одежду табачных листьев. Впившихся пиявок легко удалить смачиванием «Электрохлорином». Курильщиков кусали меньше, чем некурящих.

Бороды – хорошая защита от холода и солнечных ожогов.

Несомненно, что, основываясь на достижениях сегодняшних первопроходцев и их опыте, скоро мы сможем покорить высочайшие вершины мира.

Я завершаю этот раздел об особенностях и опасностях неевропейских гор и мерах, которые там необходимо принимать, словами Янгхазбенда о возможности окончательного покорения Эвереста.

Он пишет: «Мы еще недостаточно прошли по этой планете, чтобы знать, что мы можем», и: «Если есть что-либо выдающееся среди результатов восхождения на Эверест – а мы, немцы, можем гордо добавить: и на Канченджангу, и Нанга-Парбат – то это тот факт, что способности человека постоянно растут и что они увеличиваются, когда он их тренирует. Это укрепляет нашу веру в нас самих».

Башни из "сотового" льда на северо-восточном отроге Канченджанги. Из книги П.Бауэра "Гималаи"

Образование снежных надувов с обеих сторон хребта Вайс Фрау - Моргенхорн

Клубящаяся фирново-ледяная лавина на Канченджанге. Фото: Смит

Из книги Дюренфурта "Гималаи"