Медицинское обслуживание колхозной альпиниады
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Д-р Н.Ф. Томаревский. Участник похода на Эльбрус.Медицинское обслуживание колхозной альпиниады.
1. Подготовительная работа
Во дворе сборного пункта собралось около ста молодых колхозников из Балкарских районов. Каждый из них получил: обувь (две пары чебуров или ботинок)} теплые шерстяные носки (4—6 пар), две пары белья, две пары брюк, из которых одна пара — теплая (ватные стеганые), свитер теплый (один или два), стеганку на вате (телогрейка), бурку, теплую шапку или красноармейский шлем, кроме того по две—три пары рукавиц или теплых шерстяных варежек, рюкзак, альпеншток и дымчатые очки; у многих — башлыки.
Отдельно в сумках и мешках были заготовлены хлеб (из расчета по одному кило на человека в день), сахар — по 100 грамм в день, сыр, курдючное сало, сливочное масло, клюквенный экстракт, чай, лук, чеснок и пр. овощи.
С проверки снаряжения колхозных альпинистов и начал я свою работу врача в колхозной альпиниаде. После проверки колхозники разместились на грузовиках и мы быстро покатили к Эльбрусу, в лагерь Терскол —142 километра от г. Нальчика.
В пути я встретился с медицинским работником т. Пузенковым. Мы быстро дорогой сблизились.
В рюкзаке у него оказалось много полезных в дороге вещей: иголки с нитками, дорожный нож, кружка, шило, отвертка, ножницы и т.д. и даже фотоаппарат. Мы быстро заключили дружеский союз и объявили себя «коммуной»: все переносить и делить пополам (кстати, союз этот соблюдался до конца похода и не был нарушен ни на одну минуту).
Поздно вечером прибыли в Терскол. Лагерь спал. Нас разместили по палаткам. Я забрался в какую-то маленькую палаточку, завернулся в бурку и заснул как убитый, прямо на земле, под неугомонный шум горного ручья.
Лагерь проснулся, зашумел.
Вот построились стройные инструктора альпинизма под командой Виктора Вяльцева, молодого, но уже опытного альпиниста.
Вот первая колонна под командой комроты т. Чалого выстроилась и ожидает инструктора по физкультуре Жамурзова. Утренняя зарядка. Полностью прорабатывается весь комплекс физупражнений из ГТО. После зарядки умываются, чистят зубы.
Хороший, вкусный завтрак. Аппетит у всех волчий.
Прибыли врачи Поспелов, Капытин и расторопный дезинфектор т. Пречисленко. Привезли медикаменты, по списку установили быстро походный душ. Уже 14 июля к вечеру все было готово: развернут пункт первой медицинской помощи врачи на-лицо, парикмахерская работает, санитарный самолет на аэродроме — готов вылететь каждую минуту, походный душ закрытый с трех сторон фанерными стенами, может пропустить до 700 человек в день.
— Это не Томаревский, а золото! — кричит тов. Звонцов поворачиваясь под душем теплой воды.
Врачи приступили к работе.
Надо было еще раз проверить физическое состояние всех участников альпиниады. Надо было определить такую нагрузку для всех, чтобы этот поход явился средством для улучшения работоспособности каждого туриста-колхозника после похода. Правильно организованные и хорошо проведенные высокогорные восхождения своей конечной целью должны иметь повышение работоспособности, улучшение обмена веществ, улучшение состояния крови и. как следствие всего этого, — длительное улучшение общего самочувствия как физического так и морального.
Организация массовых высокогорных восхождений изучение влияния этих восхождений на большие коллективы для нас были новым методом.
Много нам помогли врачи из школы альпиниады РККА тт. Андринг, Вишняков, проф. Н.Н. Калиновский, врач Военно-Медицинской академии т. Михарев. Вместе с ними и под их руководствам исследуем снова всех колхозников-альпинистов: в подозрительных случаях измеряем кровяное давление. Всем проверяем пульс в покое и после нагрузки: 15-ти приседаний (функциональная проба). У громадного большинства пульс 60—70, после нагрузки доходит до 80—90 и в конце первой минуты возвращается к норме. Максимальное и минимальное кровяное давление в пределах нормы — в покое и после нагрузки, но несколько более повышенное, чем в Нальчике: 100—60—65; 110—65—70. Тоны сердца чисты, границы в норме, больных с какими-либо органическими поражениями внутренних органов нет.
Все благополучно. Больных легкими тоже нет. Сердечно-сосудистая система у громадного большинства в полном порядке У всех уши, нос, глаза в порядке.
Общее физическое и моральное состояние у колхозников-альпинистов хорошее.
Колхозы дали лучших проверенных ударников, крепких телом и здоровых духом. Лагерь собрался в мощный коллектив, спаянный не только своим родством по месту жительства и привязанности к горам, но и воодушевленный одним лозунгом, одним стремлением: вперед и выше! И не только «вперед и выше», на «отлично». Все в полном снаряжении, без единого отставшего и больного, стройными рядами должны взять вершину Эльбруса во что бы то ни стало.
14 июля после завтрака вся колонна в полном снаряжении отправляется в тренировочный поход. Врач Поспелов сопровождает их.
Тренировка проходит благополучно: нет ни больных, ни уставших. В два часа обед. Мертвый час. После отдыха теоретические занятия, сдача норм на значок ГТО, подготовка к походу. Ужин в 8. Отбой в 9 часов.
15 июля — заседание штаба колхозной альпиниады.
Еще и еще раз проверяется степень обеспечения участников альпиниады обувью, одеждой, продуктами, устанавливается высокогорный паек.
Подробно обсуждается план медико-санитарного обслуживания, предложенный мною. Он сводится к следующему:
1) В лагере каждая колонна проходит вторично тщательный медосмотр с целью окончательного отбора вполне здоровых во всех отношениях людей.
2) Санобработка всех участников: прохождение через парикмахерскую, душ со сменой белья накануне восхождения, тщательная проверка ног, обуви, одежды, обязательное мытье ног перед каждым восхождением, в особенности с «Приюта одиннадцати» на вершину.
3) Открывается амбулаторный пункт в лагере.
4) Санитарный самолет стоит на аэродроме в 25 километрах от нашего лагеря.
5) Первый медпункт с медосмотром должен быть на «Приюте одиннадцати»; туда забрасывается аптечка с самым необходимым (список).
6) Второй медпункт, — в палатке на «Приюте Пастухова», — с минимальным количеством медикаментов, 10 спальных мешков, примус с чайником.
7) Третий медпункт, — на седловине, — палатка со спальными мешками и необходимыми медикаментами.
Медработники и спасательный отряд под командой т. Рожновского идут по сторонам и замыкают колонну сзади. Таким образом ни один человек из колонны не сможет отстать или уйти в сторону и пропасть. Он будет сейчас же замечен, ему окажут помощь на месте или он будет спущен вниз.
Все члены спасательного отряда, всe командиры взводов и начальники отделений снабжаются необходимыми пакетами, флягами и флаконами с чаем, разведенным клюквенным экстрактом. Медпункты обслуживаются врачами, медработниками и спасательными отрядами. От седловины до вершины помощь оказывают члены спасательного отряда и самые выносливые медработники.
План медобслуживания во время похода был полностью выполнен и сыграл огромную роль.
II. В походе
Наступает 16 июля. Завтра выступаем. Колхозные альпинисты собираются в поход. Парикмахерская и душ работают по-ударному.
Обувь смазывается жирами (курдючным салом, особой сапожной мазью с рыбьим жиром).
Еще раз примеряется обувь на две—четыре пары теплых шерстяных носков или новые чабуры с турьей травой. Ребята без конца моют ноги и, вообще, купаются.
Укладывают самое необходимое в рюкзак.
Проверяют его вес. Груз должен быть не больше 14 килограммов для мужчин и 8 килограммов для женщин. Нагрузка в 20 килограммов уже недопустима.
17 июля рано утром отправляемся в поход.
Первые полчаса страшно тянуло хлебнуть чистой холодной воды, но помня основное правило похода — не пить, не присаживаться — мы всем участникам альпиниады старались привить эту простую истину, вполне подтвердившуюся впоследствии.
На больших привалах разрешалось всем лечь, положить под голову рюкзак, а ноги на камень или на какое-нибудь возвышение, и в таком положении отдохнуть 20—30 минут.
После первого 3-часового марша с двумя длительными отдыхами колонна прибыла на Кругозор.
Взводы разошлись по палаткам, часть разместилась в деревянном бараке — базе ОПТЭ.
Многие сняли ботинки и чабуры, надели легкие чувяки, многие гуляли просто босиком, давая ногам отдых.
Около 7 часов вечера 17 июля был дан строгий приказ: немедленно ложиться спать, обязательно раздевшись и в спальных мешках.
Перед большим подъемом на «Приют одиннадцати» (высоту 4200 метров) нужен был основательный отдых. Через несколько минут колхозники-туристы угомонились.
Около часу ночи раздался рев сирены.
Подъем.
— Почему так рано? — послышался голос колхозников. — Ведь до «Приюта одиннадцати» только 6—7 часов марша!
Дело объясняется просто. Если выйдем поздно с Кругозора, то как раз в 10—11 часов дня придется идти по фирновым полям, а солнце в это время в горах так сильно греет, что снег и лед тают, везде журчат ручьи и обувь быстро промокает насквозь, что, конечно, вредно отзывается не только на ногах, но и на общем самочувствии.
Миновали первую морену, лавовые отложения вулкана Эльбрус.
Через полчаса подошли к леднику Малый Азау.
Взошла луна, было светло. Повеяло холодом, морозом.
На ногах у всех колхозников-туристов были одеты чабуры. Они легко шли по льду, не скользя.
Я нагнал старого проводника Саида Хаджиева.
Впервые мы с ним встретились летом 1930 года, когда по долгу врача мне, совсем не туристу, пришлось вместе с ним проделать первый раз в жизни поход по льдам и снегам с Кругозора на «Приют одиннадцати». Помню как сейчас: шли по снегу днем. Солнце жгло. Рыхлый, мокрый снег проваливался на каждом шагу. Усталые, потные, промокшие, мы едва долезли до «Приюта одиннадцати». Вот тут то я раз навсегда запомнил совет Саида: никогда не ходить по снегу в жаркие дни, а лучше совершать переходы ранним утром, вечерами и в светлые ночи. Темной ночью также никогда не следует ходить.
Тогда мне пришлось выполнить печальную обязанность — осмотреть труп погибшего австрийского альпиниста Фукса и написать судебный медицинский акт с указанием причины гибели. Причина, обычная в горах: неосторожность самого туриста.
Быстро спускаясь, Фукс зацепил кошкой за раздувающиеся ветром брюки (на ногах у него не было гетр), упал на крутом спуске, ушибся головой о камень, уже без сознания катился вниз, по пути еще больше разбился и умер от ушибов.
На рассвете брызнули яркие лучи летнего солнца. Снег ослепительно сверкал. Глазам больно.
Одевать дымчатые или темно-синие очки обязательно, иначе солнечные лучи обжигают слизистую оболочку глаз и человек может ослепнуть. Куриная слепота, как первая степень заболевания, и язва роговицы с рубцами и слепотой — наиболее тяжкое последствие солнечных ожогов в горах.
Пошли дальше. Вдруг видим, — знамя пошатнулось, вот-вот упадет. Саид подхватывает его. Знаменосец Зоя Малкарова, бледная, падает на снег. Сильная головная боль, тошнота, не обыкновенная слабость, частый пульс слабого наполнения, кровь носом. Идти дальше нельзя. Надо отдохнуть, надо спускаться вниз.
— Ни за что! — говорит Зоя. — Немного отдохну и пойду.
Отдохнула. Нашатырный спирт, фенацетин с кофеином и отдых помогли. Через несколько минут встала и, шатаясь, побрела. Но не назад, вниз, а дальше — вперед и выше.
И всех, кто побывал на Кругозоре, всех, у кого в груди бьется живое горячее сердце, старый, сверкающий Эльбрус властно тянет к себе.
Здесь вступает в силу вечный закон альпинизма: «вперед и выше!». Этому закону подчиняются все: и старый профессор Крестовников, и профессор Анисимов. Много людей в течение долгих лет не могут освободиться от влияния этого закона и при малейшей возможности снова и снова идут на ледники Эльбруса.
Подходим к последнему крутому подъему у самого «Приюта одиннадцати». Короткий отдых. Берем и этот последний подъем.
Вот и «Приют одиннадцати». Оживленная встреча с группой находящихся там туристов. Но... нужен отдых. У некоторых появились признаки горной болезни. От этой болезни никто не избавлен. Физически крепкие, выносливые мужчины, даже постоянные жители гор, и юноши, полные и худые, — все подвержены заболеваниям горной болезнью. Обычно она проявляется на высоте от 3000 метров и выше, достигая максимума своего развития у одних уже на высоте 3200 метров (т. Ханов), у других около 4000 (Зоя Малкарова), у третьих — на высоте 4200 (около 15—25 проц. всех наших туристов), но у громадного большинства признаки горной болезни появляются у «Приюта Пастухова» — 4800 метров; у самой седловины — 5320 метров — болезнь достигает своего наибольшего развития.
От седловины до вершины приступы горной болезни значительно реже.
Но это понятно: близость вершины, этой долгожданной цели, мобилизует все силы туристов.
Остается один бросок, одно усилие — и цель достигнута. Все забывается: усталость, голод, холод... Наиболее слабые физически, но сильные духом туристы не в силах подняться: часто на четвереньках, ползком, но все же цели достигают.
Как показал опыт восхождений на Эльбрус, при спуске горная болезнь проявляется почти у всех, начиная с седловины и вниз до «Приюта Пастухова». Громадное большинство (выше 60 проц) обязательно отдыхало 5-10-15 минут при спуске на «Приюте Пастухова», причем у многих наблюдались совершенно явные признаки горной болезни. И это понятно — усталость, 10—12-часовый непрерывный марш в разреженном воздухе с малым содержанием кислорода, меньше чем на половину нормы, холод, голод, так как в пути никакая пища на ум не идет, — все это сказывается на усталом организме.
Горною болезнь впервые описал Акоста — путешественник по горам Перу. Признаки горной болезни в легкой степени — мышечная усталость, головная боль, легкая тошнота, бессонница, отсутствие аппетита, температура не повышена. В дальнейшем появляется общая разбитость, упорная головная боль, тошнота, рвота, понос, кровь из носу, одышка, сердцебиение. Апатия ко всему, сонливость, потеря памяти; присоединяется раздражительность, теряется чувство товарищества, так необходимого в горах: уши, одно или оба, закладывает до полной глухоты. Затем кровь в носу засыхает в твердую корку, препятствующую дыханию. Далее человек теряет память: лежит без сознания в глубоком обмороке, со слабым, редким пульсом, с признаками расстройства сердечной деятельности, вплоть до отека в ногах.
Причина горной болезни по наиболее признанной теории — кислородное голодание. На самой вершине Эльбруса атмосферное давление равно 320 мм. ртутного столба, на «Приюте Пастухова» — около 420 мм. Соответственно этому и содержание кислорода в воздухе на «Приюте Пастухова» в полтора раза меньше, чем на плоскости. На самой вершине кислорода меньше в два с половиной раза.
Опыты подъема на вершины с кислородными мешками показали, что признаков горной болезни при этом не наступает.
Но существуют и другие наблюдения, доказывающие, что и при недостатке углекислоты СО2 также появляются признаки горной болезни. Балкарцы при первых ее признаках окутывают лицо, рот и нос башлыком, чтобы задержать в легких углекислоту, и явления горной болезни уменьшаются (от этого опыта туристов пока следует предостеречь).
Лечение горной болезни. Прежде всего нужно дать больному полный покой Отдыхать лежа. Обильное горячее питье, чай с клюквенным экстрактом, кофе, и, в крайнем случае — немедленный спуск больного вниз. При слабости в пути хорошо помогает нашатырный спирт (вдыхание), кофеин в порошке, кислое питье небольшими глотками, но самое главное — медленные темпы при восхождении и кратковременные отдыхи до полного восстановления пульса и дыхания.
Профилактика горной болезни. Уберечься от горной болезни трудно, но все-таки можно, и это очень важно, так как обеспечивает успех восхождения.
1) Основательный отдых перед походом.
2) Нагрузка по силам туриста, так как чрезмерная физическая работа (нагрузка до 20 килограммов) непременно вызовет приступы горной болезни. Допустимая нагрузка 12—14 килограммов.
3) Быть сытым перед походом.
4) Тщательно очистить желудок непосредственно перед походом
5) Тепло и легко одеться.
6) В походе стараться не пить воды или пить как можно меньше, снег и лед не глотать.
7) На небольших привалах отдыхать стоя. В особенности беречь ноги от сырости и от мороза; как закон — мыть ноги перед походом холодной водой, насухо вытирать, смазывать животным жиром и тщательно лечить потертости, опрелости и т.д.
8) При восхождении соблюсти чрезвычайно медленные темпы с короткими отдыхами до полного восстановления пульса к норме.
9) Больным хронической малярией принимать хинин по одному грамму перед походом.
10) Обязательна акклиматизация, т.е. постепенное привыкание человеческого организма к новым непривычным для него условиям (перед восхождением на Эльбрус — день-два полного отдыха)
11) Фиксация внимания на чем-либо крайне интересном, важном отвлекает туриста от постоянных мыслей о головной боли.
12) При очень трудном, но интересном восхождении, горной болезни может и совсем не быть.
Итак, пришли на «Приют одиннадцати». Наиболее уставшие и с признаками горной болезни расположились в палатках и в деревянном бараке, а наиболее крепкие развели среди скал и камней костры, вскипятили воду и приготовили чай.
Практика горных переходов, в особенности высокогорных, во избежание горной болезни требует строгого соблюдения всех правил и законов восхождения, в том числе и акклиматизации.
— Надо пробыть на «Приюте одиннадцати» сутки-двое, — заявил тов. Калмыков.
19 и 20 июля первая колонна отдыхала на скалах «Приюта».
Утром поднимались по сигналу, убирали барак, палатки, готовили чай, завтракали, совершали легкие, недолгие прогулки, очищали территорию приюта от мусора, сушили обувь, носки, но больше отдыхали. Врачи Поспелов и Вишняков вместе со мной осматривали подозрительных, проверяли работу сердца, причем оказалось, что у громадного большинства в покое пульс несколько учащен по сравнению с лагерем, и после нагрузки приходит к норме только в конце второй минуты. Только у некоторых балкарцев, и в особенности у проводников, изменений в частоте пульса почти не наблюдалось.
Тов. Рожновский беседовал с туристами об Эльбрусе, о правилах восхождения, о пригонке альпинистского снаряжения. Я проводил беседы о режиме, о питании, об, отдыхе, а главное — об уходе за ногами и профилактике и лечении горной болезни.
Наконец — подъем. Наступил долгожданный момент — штурм восточной вершины Эльбруса.
Быстрые сборы. Наскоро закусили, тихо, бесшумно оделись, надели кошки, разобрали альпенштоки. В карманы набрали сахару, конфет, сушеных, кислых фруктов, изюм, фляжки, обшитые войлоком, чтобы не замерзли, или небольшие флаконы с чаем, разведенным клюквенным экстрактом. Ноги еще накануне вымыли холодной водой. Пальцы ног смазали курдючным жиром, обернули бумагой, надели по 2—3—4 пары теплых носков. Между кошкой и подошвой ботинок помещали толстую стельку из кошмы, предохраняющую ноги от замерзания. Лицо, в особенности губы, щеки, нос, лоб смазывали курдючным салом или глетчерной мазью следующего состава: ланолин 15,0, вазелин 15,0, висмут 12,0, бергамотовое масло 1,0, окись цинка 15,0.
При потении ног — присыпка: салициловой кислоты 3,0, крахмала 10,0, тальк 87,0. Промывать ноги 25-процентным раствором формалина.
Для предупреждения мозолей: — обувь на 2—3 номера больше, надевать ее на 2—3 пары теплых носков, но так, чтобы ногам не было тесно, в противном случае или отморозите ноги или наживете мозоли.
Для мозолей мазь: салициловой кислоты 1,0, зеленого мыла 2,0 или салициловой кислоты 1,0, коллодия 5,0.
Вот камни перед последним крутым подъемом на «Приют Пастухова».
Здесь ветер меньше. Разрешается присесть и отдохнуть подольше, так как на этом «Приюте» обыкновенно всегда сильный ветер и долго отдыхать нельзя, — замерзнешь.
Поднимаюсь на «Приют Пастухова» одним из последних.
На камнях стоит тов. Калмыков.
- Ну, доктор, оставайтесь здесь. Вот вам палатка, спальные мешки, кому надо — окажите помощь.
Тов. Пузенков и врач школы альпиниады РККА тов. Вишняков сопровождали колонну до вершины. Д-р Андринс шел с первой группой тов. Калмыкова.
Колонна еще отдыхала. Многие прилегли, подложив камень под голову. Некоторые отдыхали сидя. Кое-кто стоял, опершись руками и подбородком на альпеншток, но все — повернувшись спиной к западу.
— Оттуда ветер несет вредный серный запах гор, — объяснил Саид Хаджиев.
Действительно, по временам от горы Кюкю-Тлю ветер доносил легкий серный запах.
Но долго отдыхать на приюте Пастухова нельзя: сильный холодный ветер сбивал с ног.
Тов. Калмыков медленно, но твердо ступая пошел вперед. Колонна двинулась за ним.
Колонна ушла. Забравшись в палатку, я нашел там примус, иголки для него, керосин, чайник. Попытался развести огонь. Через 15—20 минут примус запыхтел, но на 2—3 секунды: сильные порывы ветра задували огонь.
Многочисленные попытки разжечь примус не привели ни к чему. Вылезаю из палатки.
Прошел час-другой. Колонны подошли к конусу восточной вершины, остановились у скал. Повернули на северо-запад, идут до подошвы конуса наискось, вверх к седловине. Подвигаются медленно, но верно. Вот они уже у поворотных камней, у самой седловины. Вдруг подул ветер. Поднялся легкий буран. Небо заволокло тучами. Колонны скрылись в тумане.
Через несколько часов показалась группа людей, медленно спускающихся с вершины. Ближе и ближе к «Приюту Пастухова».
Группа девушек, уставших и иззябших, медленно шатаясь дошла до палатки. Их сопровождал один из членов спасательного отряда.
Прилегли отдохнуть на спальных мешках. Все жаловались на сильную головную боль, тошноту, необыкновенную слабость и усталость. Всех клонило ко сну. У многих пульс был учащен — около 140, слабого наполнения. Нашатырный спирт, фенацетин с кофеином, чистый кофеин, глоток чаю с клюквенным экстрактом, а главное отдых — помогли. Минут через 15—20 все отдохнули настолько, что хотя и с трудом, но смогли подняться и, обнявшись друг с другом, в сопровождении членов спасательного отряда начали спуск к «Приюту одиннадцати». Спустилось еще несколько человек.
Прошел час. Показались отдельные, маленькие группки по три, пять человек. Все спускались медленно, обнявшись друг с другом и шатаясь как пьяные.
Наконец, около 2—3 часов дня, показались у седловины большие группы возвращающихся с вершины.
Подходят ближе. Больных, слабых, шатающихся значительно меньше.
Спускаются медленно, уставшие, но бодрые, с довольными, сияющими лицами. Кое-кого притащили по снегу в спальных мешках. Делается это очень просто. Больного помещают в мешок, закутывают его, к обоим концам, у головы и у ног, привязывают веревки, и один из проводников тащит мешок по снегу вниз, ногами вперед, а другой тормозит головной конец.
При подъеме наверх головной конец тащат вперед несколько человек.
Притащили на «Приют Пастухова». Бледно-зелено-желтый цвет лица, слабый, редкий пульс, глубокий обморок. Обычно уже на «Приюте Пастухова» сознание возвращается: лицо оживает, пульс, — если редкий, — учащается, а если частый, 160—180 в минуту, — доходит до 120. В некоторых случаях пульс 50—60. Отеки, глубокий обморок — грозные признаки переутомления и упадка сердечной деятельности. Кофеин под кожу и обильное горячее питье с коньяком помогают.
Всех отдохнувших и окрепших спускают вниз к «Приюту одиннадцати».
На Кругозоре еще раз подхожу к могилам похороненных там альпинистов, погибших на Эльбрусе. Здесь погребены три жертвы Эльбруса. Австрийский рабочий Фукс и доктор Кольб были в числе участников первой иностранной рабочей альпиниады на Эльбрус в 1930 году. Они оба отбились от своей группы при спуске с западной вершины. Фукс погиб раньше и похоронен на Кругозоре. Доктор Кольб заблудился, перешел на северный склон Эльбруса и уже через Кисловодск, поездом, вернулся в Нальчик и дальше, автомашиной, на Кругозор, где мы с ним и встретились. На Кругозоре же, около могилы Фукса, еще две могилы: молодого советского инженера Гермогенова и тов. Зельгейм.
Гермогенов отправился на Эльбрус, не вполне выздоровев от стептококконовой ангины, и умер на седловине, по-видимому от осложнений на сердце.
Тов. Зельгейм был типичный индивидуалист-альпинист. О нем рассказывают легенды. Он не обращал внимания на яростные бури, на чрезвычайно частые смены погод на Эльбрусе, что является характерной особенностью этой вершины и что мы особенно почувствовали за целый месяц пребывания на нем. Зельгейм ходил всюду один, что является нарушением основного закона гор: не ходить в одиночку. Рассказывают, что летом 1928 года он даже ночевал на западной вершине Эльбруса один. В одну, из бурь он и погиб: замерз под камнем на ночлеге.
Первая колонна располагается на отдых. Вторая колонна собирается в поход на Эльбрус.
Во второй колонне нет врачей. Оба врача из лагеря убыли по болезни. Что делать? До Нальчика 136 километров. Вторая колонна выступает на «Приют одиннадцати» через несколько часов в эту же ночь. Давать какие-нибудь распоряжения поздно и бесполезно. Все равно в Нальчике врачей, выносливых к горным переходам, не найти.
— Тов. Пузенко! Вы сами теперь хорошо знаете, как опасен Эльбрус.
Оставить вторую колонну без медицинской помощи нельзя.
— Идем снова наверх со второй колонной, — обратился я к тов. Пузенко.
Пузенко без малейших колебаний согласился идти вторично.
Во второй колонне — жители долин. Они более серьезно и недоверчиво относятся к горам. Дисциплинированность, подтянутость, осторожность. Много призывников. Военный строй. Другая выправка, поведение. У многих за плечами винтовки. Идет военизированная колонна. Ведет их комиссар области тов. Кандауров. Это чувствуется на каждом шагу.
На другой день по прибытии второй колонны на «Приют одиннадцати» ночью пришли снизу медсестры Ускова В. и Кучинская М. Кучинская плохо переносила поход и высоту, страдала головными болями и была вынуждена вскоре отправиться в Нальчик. Сестра Ускова чувствовала себя как рыба в воде: сейчас же навела порядок в аптечках, завела список более слабых туристов, регулярно измеряла им температуру и проверяла пульс, возилась с мелкими перевязками, ухаживала за всеми, оказывала массу мелких услуг и в конце концов твердо заявила:
— Я с колонной иду на самый верх!..
Поход второй колонны был значительно труднее. Дошли до конуса — начало самого трудного участка пути. Резкий поворот на северо-запад, прямо против ветра. В этот момент разыгралась буря. В 10—15 шагах ничего не видно, а моментами за два-три шага не различить соседа.
И вот тут-то, впервые за свою жизнь, мне пришлось пережить и увидеть много нового, необыкновенного и прекрасного.
Вот сильным порывом ветра засыпало снегом всю колонну. Люди на миг остановились. Отряхнули снег, двинулись дальше.
Вот несколько человек упало на снег, лежат в глубоком обмороке. Идти дальше не могут. Члены спасательного отряда поднимают их, оказывают помощь.
Сильным порывом ветра сбита с ног девушка Фица Тежиева. Глубокий обморок; кровь носом, подняться не может.
Быстро укутали ее в спальный мешок и отправили вниз.
Но колонна упорно идет вперед и выше!
Буря усиливается с каждой минутой.
Колонна начала спускаться. Дороги не видно. Спуск вниз небольшой группкой, втроем, в яростную бурю, как будто рискованное предприятие.
— Османов, дорогу вниз хорошо знаешь? — спрашиваем мы.
— Валлаги-биллаги, с закрытыми глазами найду.
— Ну, ладно, идем вниз.
Пошли. Прошли первые камни у подножья приюта. Идем дальше. Вдруг замечаем: ветер, дувший справа, с запада, дует нам в спину.
— Эй, Османов, мы идем неверно. — Чего ты, это ветер переменился!
Молчим, идем дальше, но что-то не так. Вдруг на всем ходу проваливаюсь в трещину. К счастью, трещина небольшая.
— Ну, теперь тащите, — прошу я.
Вытащили. Обошли трещину. Опять перед нами громадная трещина — без конца. (Это, как потом выяснилось, большая подгорная трещина у ледников Терскола).
На несколько секунд тускло промелькнуло солнце. Оказалось, что мы идем от «Приюта Пастухова» вниз на восток, прямо к коварным трещинам ледника Терскол.
Обычно, спускаясь вниз, большинство неопытных туристов, вроде нас, заходят именно на трещины ледника Терскола. Ветер дует в спину, идти вниз по ветру легко, хорошо, ну и гонит ветер неопытных туристов прямо на ледник Терскола. где они или погибают или бродят по 2—3 суток.
Через полчаса натолкнулись как будто на верную дорогу. Принялись на-авось кричать. На наши крики отозвался тов. Звонцов. Он возвращался с «Приюта Пастухова», куда пришел после нашего ухода, и вместе с зимовщиком Николаем Гусак устанавливал сирену.
Много помогла эта сирена.
Вторая колонна возвращалась с вершины в свирепую, снежную бурю. Шли ощупью, в двух-трех шагах ничего не было видно, и ревущая сирена на «Приюте Пастухова» служила хорошим проводником. Наконец вся колонна стянулась к «Приюту одиннадцати». Пришли. Несмотря на яростную бурю, сильнейший ветер, доходивший до 70 метров в секунду, колонна взяла восточную вершину Эльбруса (5697 метров).
Нашлись добровольцы: развели костры, вскипятили чай. Горячий, сладкий чай с клюквенным экстрактом уничтожался в громадных количествах.
Наступила ночь.
Рано утром всех разбудил довольный, громкий, привычный возглас т. Кандаурова:
— Подъем, спускаюсь на Кругозор!
Перед отходом первой колонны наверх, в лагерь Терскол прибыл санотряд ЦК РОККа, в составе врача Гурилевой и дезинфектора Гурьева.
Молодой врач Гурилева помогла при медосмотре колхозников-туристов всех четырех колонн, добросовестно выполняла свои обязанности врача в лагере и вместе с четвертой колонной поднялась до «Приюта одиннадцати», а потом до конуса, оказывая в пути существенную помощь туристам.
Перед выступлением третьей колонны из лагеря Терскол ко мне подходит несколько колхозников-туристов:
— Ваши помощники-врачи не пускают нас идти вверх, говорят, что мы больны.
Разбираюсь, в чем дело.
У одного эндемический зоб, у других хроническая малярия.
Загорелся спор. Наши врачи категорически запрещали таким колхозникам-туристам подниматься в гору.
— Хорошо. Вы крепко хотите идти? — спросил я колхозников.
— Где был наш Бетал Калмыков, мы тоже там будем, хоть умрем! — заявили они. — Если ты нам запретишь идти со всеми, мы убежим и сами пойдем наверх.
Что делать?
Уже после восхождения второй колонны на вершину Эльбруса, на большом числе примеров я глубоко убедился в том, что самое главное условие для успеха восхождения, — это морально-психическое состояние туристов.
Утверждаю, что физически слабые люди, даже с болезнями сердца, но без явлений декомпенсации (т. е. без резких явлений расстройства сердечной деятельности) и с большой силой воли, — могут брать вершины Эльбруса.
Я отправился и с третьей колонной.
На пути к седловине ко мне подходит Бепаев Ибрагим и говорит:
— Доктор, Юсуф сказал — тебе надо идти вниз на «Приют». Там докторов нет. Иди. пожалуйста. Когда скажешь, мы донесем тебя на руках до вершины.
Бепаев Ибрагим — один из лучших помощников Юсуфа Ти-лова. Вечно в движении. Для него ничего не стоило подняться с колонной до «Приюта Пастухова», спуститься с больными вниз до «Приюта одиннадцати», и снова догнать колонну.
Необыкновенный человек!
Ничего не поделаешь, — спускаюсь к «Приюту Пастухова». И что же вижу? Ветер разорвал палатку, мокрые спальные мешки замерзли и приросли ко льду. Ни палатки, ни спальных мешков! Альпенштоками и ледорубом мы с Жапуевым Исмаилом отодрали спальные мешки от льда, из палатки и мешков соорудили подобие стенки, защиту от ветра. Напрасная попытка! Ветер опрокидывал не только нашу защиту, но валил и нас с ног. Сидеть нельзя, лежать еще хуже: во-первых замерзли, а во-вторых заносило снегом. Пришлось ходить, пританцовывать, сооружать стенку из камней. Это на вершине 4800 метров, где каждое лишнее движение вызывает сильнейшую одышку! Я окоченел от холода, но не уходил. Подходили сверху все новые и новые группки больных, уставших. Сказывался быстрый темп восхождения, взятый третьей колонной.
Дело в том, что с самого «Приюта одиннадцати» Тилов Юсуф заторопился и вел колонну очень быстро. Не отдохнувши как следует на «Приюте Пастухова» из-за холода, колонна таким же быстрым темпом продолжала восхождение.
Ошибка, большая ошибка!
Колонна, не дошедшая до седловины, потеряла около десятка заболевших горной болезнью.
С третьей колонной взошел на вершину Эльбруса симпатичнейший дед Купоев Алексей Тимофеевич, 73-летний колхозник Прималкинского района. Безусловно забракованный врачами по старости, он с такой детской радостью, с таким энтузиазмом готовился к походу, что ни у одного из нас не повернулся язык запретить непосильный для него поход.
И дед Купоев дошел до вершины. Хотя его, беднягу, и стащили оттуда в спальном мешке до «Приюта Пастухова», где мы и привели его в чувство, но все же он был бесконечно счастлив своим геройством.
С этой же колонной легко взяли вершину Эльбруса многие девушки Кабардино-Балкарии во главе с лучшей из них — Маховой Дадушей — зам. пред. облисполкома.
Эта же колонна заставила меня, уже немолодого человека, под несложную музыку на гребешках танцевать на вершине 4200 метров гопака вместе с молодежью. На «Приюте одиннадцати» тов. Желоков, командир 2-го взвода, заболел горной болезнью.
Я положил его в барак рядом с собой и всячески помогал ему, видя его глубокое отчаяние.
Состояние его здоровья было так плохо, что мы думали спустить его вниз. Но за два дня тов. Желоков отдохнул, акклиматизировался и смело взошел на вершину.
И таких много!
В ночь на 12 сентября на вершину Эльбруса под руководством тов. Звонцова взошла последняя, четвертая колонна.
У конуса, на повороте к вершине, у некоторых появились признаки горной болезни. У одного рабочего, туриста Алиева Николая, кроме того пошла кровь носом. Бледный, зелено-желтый, он едва шел.
Наши медикаменты (нашатырный спирт, кофеин) немного помогли ему, но все-же мы предложили ему спуститься вниз. Все наши уговоры никакого действия на него не оказали.
— Ни за что! — твердил Алиев. — Поймите, доктор, что я скажу своим товарищам по заводу? Осенью я призываюсь в ряды Красной армии. Разве можно трусу идти в ряды красноармейцев, защитников родины? Нет, я иду.
И он дошел.
На одном из коротких привалов, почти у вершины, на высоте свыше 5350 метров, пять человек свалились совершенно. Отдохнувши, все поднялись, чтобы идти... Но не назад, а вверх.
Мы глубоко убедились в следующем.
При формировании больших отрядов для высокогорных восхождений следует сначала определить маршрут восхождений, хорошо его теоретически изучить, произвести ряд вылазок и предварительных экскурсий по этому маршруту. Все тщательно предусмотреть, хорошо организовать тыл, и вести строгую дисциплину в походе.
Состав отряда должен быть однородным, т. е. надо соединять большие самостоятельные группы людей, равноценных по своим физическим качествам.
Показания к высокогорным восхождениям вплоть до седловины необходимо расширить, допускать к восхождениям пожилых людей, до 55 лет и выше, и даже неврастеников.
Предварительную тренировку проводить лучше в горах и на ближайших ледниках и систематически заниматься всеми видами физкультуры, но только не снарядной и не тяжелой атлетикой.
Постепенная, возможно длительная акклиматизация на Кругозоре и «Приюте одиннадцати» способствует успеху восхождения. Хорошо бы организовать более длительный отдых на «Приюте Пастухова», устроив здесь защиту от ветра и холода.
Переход по льдам и снегам от Кругозора до «Приюта Пастухова» следует совершать светлыми ночами, ранним утром и вечером, избегая ярких солнечных дней. Выше «Приюта Пастухова» лучшее время с 4-5 часов утра до 3-4 часов дня. т. е. время, совершенно достаточное до поднятия на вершину и спуска обратно до этого же приюта.
Исключительно благотворное влияние оказывают все вообще горные переходы, в том числе и высокогорные, на неврастеников.
Люди города, уставшие, нервные, с больными легкими, в походе получают хороший отдых и вентиляцию легких, укрепление нервной системы, сон, аппетит и прекрасное самочувствие.
Режим питания в горах чрезвычайно важен. Высокогорный паек должен как можно меньше включать объемистых продуктов питания: количество хлеба надо уменьшить, а при восхождении на Эльбрус с «Приюта одиннадцати» совершенно исключить его из пайка. На «Приюте одиннадцати» следует увеличить порцию галет, сухарей и печенья за счет хлеба. Рыбные и мясные консервы употреблять с осторожностью.
Сливочное масло, курдючный бараний жир, осторожно — свиное сало, мясо во всех видах, хорошо бы в порошке для приготовления мясных горячих бульонов.
Сахар, конфеты, шоколад, сушеные фрукты, сгущенное молоко, какао, кофе — непременный спутник туриста в снегу, во льдах.
Овощи, свежие фрукты во всех видах, в особенности при длительных походах с большими привалами.
Клюквенный экстракт с сладким чаем, лимоны, побольше кислого вообще — обязательна.
Можно употреблять немного красного вина с чаем и коньяк, но только в очень ограниченных количествах и, как лечебное средство, по назначению врача.
На «Приюте одиннадцати» обязательны: суп, борщ, какао. Опыт показал, что туристу нужно в сутки до 4600 калорий, а девушкам до 3500 (ориентировочно).
При восхождении аппетита почти нет: хорошо — копченая колбаса, сливы, яблоки, кислые сушеные фрукты, глоток чаю с клюквенным экстрактом, шоколад, галетка с маслом и сыром и через каждые 15—20 минут 1—2 кусочка сахара, пропитанного клюквенным экстрактом.
При восхождении с «Приюта одиннадцати» на вершину, туристы при медленных темпах почти не потеют, но теряют много жидкости через мочеиспускание. Поэтому при возвращении потребность в обильном питье очень велика, и эту потребность следует полностью удовлетворять лучше всего горячим чаем с большим количеством сахара и клюквенного экстракта.
На «Приюте одиннадцати» и выше количество сахара следует доводить до 200—250 граммов в сутки.
Громадную часть багажа, доставленного на ишаках в гору, занимало колоссальное количество хлеба, и этот хлеб полностью во второй, третьей и четвертой колонне не съедался.
Следует значительно сокращать количество белковой пищи (мясо, сыр), увеличивая углеводистую (сахар, крупы, галеты, молоко).
Как казус могу отметить появление геморроя у людей, никогда им не страдавших, но от белковой пищи без овощей и каш и от сухоядения наживших его в результате длительного пребывания на Эльбрусе. Причина ясна: большая потеря жидкости через почки, малообъемистая пища, запоры, а отсюда геморрой.
Кстати, от этого страдания внизу быстро все избавились.
Как правило кровяное давление незначительно повышается у всех здоровых участников альпиниады, также повышается частота пульса.
В покое пульс на Кругозоре равен в среднем 68—70, на «Приюте одиннадцати» 72—80, и до 100 на седловине, причем после функциональной пробы пульс повышается: на Кругозоре на 10—20 ударов в минуту, на «Приюте одиннадцати» на 20—30 ударов в минуту, а на седловине и в походе доходит на 40—60 в минуту.
На Кругозоре пульс приходит к норме после функциональной пробы в конце первой или в начале второй минуты, на «Приюте одиннадцати» — в конце второй или начале третьей минуты, а на седловине или на пути к седловине в походе — пульс восстанавливается не раньше 3—4 минут. Соответственно высоте повышается частота пульса и удлиняется срок возвращения пульса к норме, но процент возбудимости пульса никогда иг доходил до 50 ни у кого.
У некоторых туристов после спуска с вершины пульс резко замедлялся, становился слабым, вялым и даже аритмичным (признак недостаточности сердечной деятельности), но после незначительного отдыха восстанавливался.
Непосредственно после похода у многих участников в первые дни являлась сонливость, хороший аппетит — признак усталости, но никаких признаков переутомления, как-то раздражительности, бессонницы, вялости, падения сердечной деятельности — не было.
После возвращения же в Нальчик через месяц у многих туристов находили, исчезновение ранее бывшей одышки и чувства стеснения в груди, хороший сон и улучшение аппетита. Незначительное падение веса непосредственно после похода у громадного большинства туристов сменилось избыточным восстановлением веса: участники значительно пополнели и мускулатура ног заметно окрепла.
В результате этого — резкое улучшение общего самочувствия. Горная болезнь поражает всех, но в первую очередь — лиц физически слабых, утомленных, не выспавшихся, голодных, не тренированных.
Воспитательное значение таких коллективных восхождений громадно. Все хорошие человеческие качества — товарищество, взаимопомощь, тесные дружеские узы, крепко связывают большие группы людей в один мощный коллектив, способный на проявления исключительного героизма.
