Постройка обсерватории на Новой Земле

Постройка обсерватории на Новой Земле

Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский

Источник: Н.Н. Матусевич и А.В. Соколов. Новая Земля. Издательство «Северный печатник». Вологда. 1927 г.

Современное положение Новой Земли. Постройка обсерватории.

Ближайшие задачи

Вскоре по окончании гражданской войны вопрос о Новой Земле стал во весь рост.

Годы гражданской войны не дали никаких новых сведений, которые сами по себе, в силу своей новизны, послужили бы толчком для соответствующих учреждений и отдельных лиц.

Сложившиеся в России в результате революции новые формы экономических отношений и экономической структуры государства весьма быстро обратили внимание центральных органов в сторону Новой Земли и заставили очень внимательно, вопреки прежнему положению вещей, отнестись к тому, что делается на этой далекой северной окраине.

Ставшие в порядок дня вопросы экономического развития, вопросы планомерного использования естественно-производительных сил страны, охватив территорию всего государства, неизбежно должны были остановить внимание центральных органов и на нашем севере, в частности, и на Новой Земле.

Не столько отдельным лицам пришлось говорить и писать о ней, сколько она сама, в силу естественного хода вещей, попала в поле зрения соответствующих органов, и в первую очередь Государственной Плановой Комиссии при Совете Труда и Обороны.

И, как только эта последняя остановилась на вопросе о Новой Земле, вся острота его, вся важность и вся своевременность обнаружились с полной очевидностью.

Когда подошли к этому вопросу, оказалось, что все уже имевшиеся сведения говорили о больших ресурсах этого края; что современное положение местного населения, т.е. в конечном итоге той же производительной силы, населения, оторванного от остальной страны, голодного и вымирающего, чрезвычайно плачевно; что Новая Земля находится под непосредственной угрозой явочного захвата со стороны иностранцев и, в первую очередь, норвежских промышленников.

Таким образом, помимо тех мер, которые постепенно стали проводиться в отношении улучшения положения самого населения, надо было установить определенный план в отношении Новой Земли и в первую очередь сделать что-то такое, что одновременно отвечало бы и этим целям и служило бы неоспоримым выражением нашего владения Новой Землей.

Подробно ознакомившись с этим вопросом и обсудив его в конце 1922, а затем в начале 1923 года, Президиум Государственной Плановой Комиссии установил, что из целого ряда намечаемых мероприятий, которые безусловно необходимы и должны выполняться в строго последовательном порядке, одно мероприятие в отношении Новой Земли имеет первоочередное значение и должно быть осуществлено немедленно, — это установка двух радиостанций: одной — в проливе Маточкин Шар на северном берегу его (следовательно, на северном острове Новой Земли), у выхода пролива в Карское море, и другой — на самом севере Новой Земли, на мысе Доходы (Желания).

Осуществлению этого дела было уделено исключительное внимание. 7-го марта 1923 года Совет Труда и Обороны утвердил установку этих радиостанций и поручил самое выполнение ее Главному Гидрографическому Управлению, а 24-го марта Совет Народных Комиссаров вынес постановление о предоставлении необходимых средств.

На первый взгляд, несомненно, может показаться странным, почему именно установка радиостанций, да еще в таких странных пунктах, могла изменить положение вещей на Новой Земле, и чем же такое мероприятие в выгодную сторону отличалось бы от установки спасательной станции Общества Спасания на водах в Малых Кармакулах в 70-х годах?

По этому поводу надо иметь в виду следующее.

Прежде всего, сооружение таких радиостанций отвечало требованиям установления нормальных условий плавания северным морским путем в устья Оби и Енисея. История исследований Новой Земли позволила нам убедиться в том, что Новая Земля неизбежно связана с идеей этого морского пути. Чтобы попасть к устьям сибирских рек, надо или пройти через один из трех проливов, ведущих из Баренцова моря в Карское (Югорский Шар, Карские ворота, Маточкин Шар), или обогнуть ее с севера и затем идти самим Карским морем.

Мы видели, как трудно бывало судам проходить через эти проливы и потом пробиваться во льдах Карского моря.

Очень часто, подходя к одному из проливов, суда убеждались в том, что этот пролив забит льдом, и не знали того, что какой-нибудь другой пролив или проход вокруг Новой Земли свободны от него.

С другой стороны, проникая с трудом в Карское море, суда не знали расположения льдов в нем, часто попадали в очень тяжелые условия, затирались льдом, уносились им и пропадали без вести в ледяной пустыне.

Таким образом, всякому мореплавателю, желающему пройти этим путем в устья сибирских рек, необходимо знать о состоянии льда в проливах и в самом Карском море.

И в годы, последовавшие за окончанием гражданской войны, эта необходимость стала особенно ощутительной в виду того значения, которое приобрела для Сибири возможность регулярных плаваний в устья Оби и Енисея и выполнения морским путем экспортно-импортных операций.

Наилучшим средством своевременного оповещения о состоянии льдов в проливах и отчасти в самом Карском море является установка в соответствующих пунктах радиостанций, которые могли бы надлежащим образом оповещать проходящие суда.

В 1913 году уже были установлены такие радиостанции в проливе Югорский Шар, в Карских Воротах (на острове Вайгач), а также на западном берегу полуострова Ямал (Маре-Сале). В 1916 году такая же радиостанция была установлена на острове Диксон, у восточного берега устья реки Енисея.

Но, помимо непосредственного оповещения проходящих судов, главная задача таких радиостанций заключается в регулярном выполнении метеорологических наблюдений, наблюдений над состоянием льдов и проч. и в сообщении этих данных по радио соответствующему центру. В результате накопления этих последних за известный период и сопоставления их с другим материалом, получается возможность заблаговременного суждения о предполагаемом состоянии льдов в более отдаленные сроки. Практически, следовательно, получается возможность не только непосредственного, но и заблаговременного оповещения заинтересованных учреждений. Таким образом, капитаны судов, идущих в Карское море, могут наперед знать предположительное состояние льда в проливах и в самом Карском море и соответственным образом располагать свои курсы.

Естественно, чем больше сеть таких станций, тем полнее и достовернее сведения, получаемые в результате обработки их наблюдений.

Главное Гидрографическое Управление, ведающее вопросами установления нормальных условий плавания в водах, омывающих берега нашей страны, уже давно имело в своей программе установку двух упомянутых радиостанций и не замедлило дать все свои соображения по этому поводу, как только возник вопрос о мероприятиях в отношении Новой Земли.

Необходимость радиостанции в Маточкином Шаре и на мысе Желания в силу этих соображений не может вызывать никаких сомнений.

Остается еще только сказать, что в Маточкином Шаре радиостанцию, конечно, надо было установить у восточного его выхода, а не у западного, потому что наблюдения надо льдами именно Карского моря имели наиболее существенное значение. Но, преследуя цели, связанные с эксплуатацией Северного морского пути, установка этих радиостанций (Маточкин Шар и мыс Доходы) неизбежно имела значение, как очень важное мероприятие и в отношении самой Новой Земли.

В самом деле, этой установкой нашим промышленникам облегчалась возможность плавания у берегов северного острова Новой Земли, возможность выхода именно на восточную сторону. На этом северном острове создавались определенные населенные пункты, и, наконец, наличие их, или даже хотя бы одного из них, в несравненно большей степени, чем установка простой спасательной станции, утверждало наше владение северным островом Новой Земли. Спасательная станция была учреждением, действующим не постоянно и очень редко, в зависимости от обстоятельств; радиостанция же — это очаг постоянной работы и постоянной связи с остальной территорией государства.

Таким образом, установка радиостанции именно на северном острове имела и определенное политическое значение.

Ко всему этому надо еще прибавить, что значение радиостанции, а именно в Маточкином Шаре, увеличивалось самими задачами, которые на нее возлагались по изучению Новой Земли.

Мы могли убедиться в том, что все предшествовавшее изучение ее выполнялось, в сущности говоря, довольно случайно, отдельными экспедициями, иногда даже не имевшими этого прямой задачей. Экспедиции эти были всегда связаны сроками, очень кратковременными. Иногда же изучение это выполнялось просто отдельными лицами в отдельных районах, по преимуществу, более доступных.

Короче, никакого планомерного и глубокого исследования Новой Земли почти вовсе не было.

Такое исследование неизбежно связано с созданием постоянной базы, обеспеченной кадром соответствующих специалистов, не связанной сроками и необходимостью возвращения через месяц — два к своему судну.

Вот именно такая задача и возлагалась на радиостанцию в Маточкином Шаре, которая, таким образом, должна была явиться базой постоянных научных исследований Новой Земли.

Если остановиться на самом содержании этих научных задач, то здесь пришлось бы, прежде всего, указать на необходимость соответствующих изысканий в целях определения действительных ресурсов Новой Земли, затем на выполнение непрерывной серии различного рода чисто научных наблюдений для этого пункта. Из этих последних наблюдения метеорологические имеют особое значение именно для этого района, в связи с нахождением в этой области так называемых центров действия атмосферы и в связи с общим значением этих наблюдений для так называемой «синоптической метеорологии».

Наконец, еще одно обстоятельство усиливало значение этих радиостанций, особенно радиостанции в Маточкином Шаре.

Дело в том, что эта радиостанция должна была явиться тем пунктом, к которому неизбежно тяготело бы промысловое население Новой Земли, т.е. она должна была явиться как бы новым центром колонизации этой последней.

В прошлом мы видели попытки колонизации Новой Земли путем постройки спасательной станции в Малых Кармакулах и искусственного поселения рядом с ней группы колонистов.

Постройка радиостанции, преследуя задачу колонизации Новой Земли, вовсе не имела в виду такой искусственной колонизации. Напротив, предполагалось, что существование радиостанции само по себе через некоторое время, в силу естественного хода вещей, должно будет вызвать некоторую группировку населения около нее.

В прошлом мы видели, что все колонизационные попытки были направлены исключительно на более доступный западный берег Новой Земли и притом, преимущественно, сосредоточивались скорее в юго-западной его части. Между тем, такое заселение в значительной мере не соответствовало действительным интересам промыслового населения.

Если не считать «птичьих базаров», все остальные промысла больше привлекали его именно к восточной стороне Новой Земли, к холодному и притом почти недоступному Карскому морю. В результате, неоднократно можно было видеть, как в известные периоды года промысловое население устремлялось именно на восточный берег и, подвергая себя риску всевозможных случайностей, рассчитывало возместить этот риск хорошей добычей.

При таких обстоятельствах совершенно естественно было предполагать, насколько отвечала бы интересам промыслового населения организация такого опорного пункта именно на восточной стороне Новой Земли.

Вот, в общем, те основные соображения, которые не только в полной мере оправдывали установку намеченных радиостанций, но и делали эту задачу первоочередной и неизбежно вытекающей из общей постановки новоземельского вопроса.

Как мы уже сказали, самое выполнение этой задачи было возложено на Главное Гидрографическое Управление.

В смысле порядка установки новых радиостанций, в силу всех приведенных соображений, прежде всего намечено было установить радиостанцию в Маточкином Шаре, т.е. выполнить задачу, более важную и скорее осуществимую.

Имея в виду необходимость не только установки простой радиостанции, но и создания научной базы, обеспеченной специалистами и ставящей себе совершенно определенную программу, Главное Гидрографическое Управление должно было прибегнуть к сотрудничеству с целым рядом научных учреждений и в первую очередь с Академией Наук. Сотрудничество это было необходимо как для разрешения указанных вопросов, так и вообще для установления программы всего дальнейшего исследования Новой Земли.

Самая установка ее была поручена Управлением специально сформированному Северному гидрографическому отряду, во главе которого был поставлен гидрограф-геодезист Н. Н. Матусевич, уже давно работавший на севере и знакомый с общими его условиями.

Нужно сказать, что отряду предстояло решить очень трудную задачу.

Всю установку надо было выполнить в навигацию одного лета 1923 г., привезя сразу все с собой, до последнего гвоздя, из Архангельска, не имея возможности возвращения в базу для пополнения запасов и, к сожалению, не имея в прошлом никакого положительного опыта работы в подобной обстановке.

Установка радиостанций в южных проливах, о которых мы сказали выше, была выполнена в несколько навигаций, была выполнена очень неудачно, и при установке радиостанции в Маточкином Шаре надо было избежать именно всех этих недочетов.

После того, как был разработан самый тип установки, тип зданий, пришлось задуматься над решением вопроса, какими средствами доставить к месту установки сразу весь этот огромный груз: постройки в разобранном виде, мачты, необходимый материал, снабжение и проч., общим весом около 150 000 пудов.

Дома были в готовом виде приобретены в Архангельске. Это были: одноэтажный жилой дом в 15 комнат, дом для радиостанции, баня, две кладовых и дом для магнитных самописцев (приборов, регистрирующих ход элементов земного магнетизма), общей кубатурой около 250 куб. саж.

При всем том, как мы уже сказали, перед начальником отряда лежала необходимость выполнения всех работ по установке радиостанции и оборудованию помещений в возможно короткий срок и в такой степени, чтобы уже на первую зиму можно было оставить на радиостанции личный состав.

Следовательно, одновременно с грузом надо было доставить и необходимую, весьма значительную рабочую силу.

Трудность доставки и груза и рабочей силы увеличивалась как отсутствием на нашем севере вообще такого большого судна, которое сразу могло бы захватить все это, так и необходимостью наличия в составе отряда хорошего, крепкого корабля, который мог бы, в случае нужды, выдержать встречу со льдами и даже бороться с ними.

Для достижения последней цели выбор был остановлен на ледокольном пароходе «Малыгин», который и был зафрахтован у Северного государственного пароходства.

Что же касается доставки груза, вопрос разрешался тем, что почти все строительные материалы были погружены на баржу, которую и взял на буксир ледокол «Малыгин». Остальная же часть груза была размещена на самом «Малыгине» и на двух гидрографических судах («Купава» и «Мурман»), входивших в состав отряда. При этом все суда, конечно, оказались загруженными до пределов возможности.

В дальнейшем, вся команда их была использована, как рабочая сила, необходимая при разгрузке и подъеме на берег тяжестей.

Погода весьма благоприятствовала с самого начала плавания.

Выйдя 14 августа 1923 года из Архангельска, «Малыгин», с баржей на буксире, 19 августа подошел к западному входу в Маточкин Шар, опознал его и, под проводкой пришедшего раньше гидрографического судна «Мурман», 20 августа пришел к восточному выходу пролива, к предполагаемому и намеченному раньше Гидрографическим Управлением месту установки радиостанции.

Цепь черных сланцевых гор, образующих берега пролива и кое-где в разлогах, разделенных ледниками, в этом месте Маточкина Шара принимает несколько иной характер.

На северном берегу много отдельных вершин, уходящих грядами на север и на запад, перерезанных живописными ущельями и долиной ручья Ночуева (реки Гольцовой), впадающего в этом месте в самый пролив.

На восток от ручья Ночуева довольно высокое плато, как бы прикрывая это место, уходит к Карскому морю.

Южный берег представляет довольно ровное плато, поднимающееся резко выраженными характерными террасами (они имеются и на северном берегу, но не так резко выражены). Террасы эти изрезаны глубокими ущельями.

Самый пролив в этом месте значительно расширяется и образует большую воронку до 7 миль шириной, при чем изгиб береговой черты особенно чувствителен на северном берегу, где у мыса Поперечного образуется большая заводь, в которой почти не чувствуется даже никакого течения (за мысом Поворотным — Белушья губа, место зимовки Розмыслова).

Все это зимой слепит глаза снежным покровом. Летом голые черные горы представляют обычно довольно унылый вид, кое-где оживляемый пятнами снега, а на склонах гор и в лощинах — зеленью мха и редкими красками цветов. Кругом совершенная пустыня, дикая и молчаливая. Самоеды обычно появлялись здесь только летом, приходя сюда на летние промысла за рыбой и морским зверем.

Приходили с семьями, со скарбом, разбивали чумы на южном берегу и часто подолгу смотрели на рваные облака, на кипящую воду пролива и в полном смысле слова ждали у моря погоды, не рискуя уходить от берега на своих шлюпченках, и при первых холодах отправлялись назад в становища на западный берег. 20-го же августа выбрано было окончательно место для радиостанции на склоне северного берега, на правой стороне ручья Ночуева, примерно на высоте 10 саж. над уровнем моря, прикрытое с востока и северо-востока высоким плато, идущим до самого Карского моря (около 9 миль). На следующий день началась разгрузка материалов.

Баржа была подведена вплотную к берегу, и прежде всего с нее была выгружена узкоколейка с тремя вагонетками и проложена к намеченному месту постройки. Дальнейшая разгрузка и подъем к месту работ производились всем личным составом отряда и судов,

В этот первый день произошло маленькое событие, которое сразу подтвердило необычайность работ в новоземельских условиях. Неожиданно появился белый медведь, который и был потом убит общими усилиями.

Погода все время удивительно благоприятствовала работам. Было исключительно редкое лето, когда льда не было ни в море, ни в проливе, кроме отдельных, случайно заносившихся льдин.

Работа из-за погоды почти не прерывалась и шла полным ходом.

Нерабочих дней, т.е. таких, когда нельзя было работать на открытом воздухе, или по состоянию моря нельзя было высадиться на берег, было очень мало. Обыкновенно прекращать работу приходилось из-за сильных восточных или северо-восточных ветров, когда в Маточкин Шар заходила крупная зыбь, принуждавшая суда укрываться за мыс Дровяной.

Первая серьезная трудность встретилась при рытье ям для закладки фундаментов под моторный двигатель, под самые мачты и якоря для их штагов (оттяжек).

Самый грунт — шиферный сланец, пласты которого в районе работ стояли почти вертикально, притом вечно промерзлый, сильно затруднял земляные работы. Иногда он прямо не поддавался киркам и лопатам. Приходилось прибегать к взрыванию его, что давало, однако, очень слабый результат. Не оказывая никакого сопротивления, сланец разлетался трухой, оставляя небольшую воронку. Когда ее углубляли, грунт ближе к поверхности начинал оттаивать, и вся яма очень быстро наполнялась водой. Ее выкачивали. Вода набиралась снова. В общем приходилось работать иногда по пояс в холодной воде, так как даже в ясную, штилевую погоду температура воздуха была обычно около 5° Ц.

Вторая трудность была несколько неожиданного свойства и встретилась при самом сооружении бетонных оснований — фундаментов под двигатель, мачты и якоря для них. Оказалось, что в районе работ вовсе нет песку, на котором можно было бы ставить бетон. Никто этого не мог предполагать, а между тем это оказалось действительно так. Вернее говоря, там был песок, но это был тот же измельченный сланец, на котором бетон вовсе не становился.

Песок надо было найти во что бы то ни стало.

Пришлось организовать специальные поиски его на протяжении всего пролива. В конце концов, к общей радости, отличный песок был найден в губе Поморской, у западного устья пролива, в расстоянии 47 миль от места работ.

Много усилий пришлось употребить на подъем вручную маховика от двигателя весом в 120 пудов и других тяжелых частей.

Самой же трудной работой, потребовавшей поистине героических усилий, оказалось сооружение самих мачт радиостанции. Спроектировавши всю эту установку, радиозавод имени Коминтерна (бывший завод Морского ведомства) предполагал установить две деревянные мачты ажурного типа. Эти мачты представляли собой довольно сложную конструкцию, около 60 метров каждая.

Каждая из них имела в основании треугольное сечение. Поднимавшиеся из вершин этого сечения три вертикальных ребра каждой мачты соединялись между собою деревянными крестовинами. В законченном виде каждая из этих ажурных мачт должна была иметь три яруса тросовых оттяжек, закрепленных на бетонных якорях. Некоторые сомнения вызывали громоздкость и большая поверхность всего сооружения, параллельного в своих частях и дававшего большое сопротивление ветру. Однако, как показала практика минувших уже лет, вся конструкция оказалась весьма прочной и выдерживала самые сильные, самые ожесточенные натиски ветра. Каждая из вертикальных частей этих мачт состояла из отдельных массивных бревен, пудов по 30 весом. Первая трудность при установке мачт заключалась в самой разгрузке этих бревен и в подъеме их к месту установки. А затем необыкновенно тяжело было самое сооружение мачт, когда бревна нужно было ставить одно на другое, скреплять их у стыков, а потом отдельные вертикальные составляющие мачт скреплять крестовинами между собой. Подъем этих бревен, одно на другое, и закрепление их в вертикальном положении производились «выстреливанием» при помощи специально приспособленного бревна «стрелы». По мере увеличения высоты мачт, подъем бревен становился все сложнее, а на высоте 45 — 50 метров вся эта работа на сильном холодном ветре становилась уже неимоверно трудной. Труднейшая часть ее, на самом верху мачты, по укреплению «выстреливаемых» бревен, производилась составом гидрографических судов и под непосредственным руководством командира одного из них, проведшего много часов на верхушках этих мачт в самых невероятных положениях.

Подъем антенны и обтяжка самого такелажа также выполнялись всем личным составом гидрографических судов.

Остальные работы по сооружению строений и проч. подвигались очень быстро, благодаря действительно дружным усилиям всего отряда.

Станцию надо было поставить во что бы то ни стало этим же летом. Времени оставалось мало. Надо было торопиться.

Создавалось известное соревнование в работе, своего рода хороший, здоровый спорт.

Почти все время работы велись с восьми часов утра до десяти часов вечера, с короткими перерывами для обеда и ужина.

Вот пример того, как удивительно быстро шли эти работы.

22-го августа был заложен фундамент под большой жилой дом. Через две недели дом был уже подведен под крышу.

Во второй половине сентября стало ясно, что работы удастся выполнить все и оставить на первую зимовку личный состав.

4-го октября, через 6 недель после начала их, — в беспримерный срок такого рода работ, — уже была опробована новая радиостанция. Результат этой пробы оказался прекрасным: была установлена обоюдная связь с радиостанцией в Югорском Шаре.

Общий результат этих работ на месте, помимо самого действия новой радиостанции, выражался в следующем: был поставлен жилой дом в 15 комнат, дом для радиостанции, баня, две кладовых и дом для магнитных самописцев.

И, кроме того, из остатков строительных материалов был сооружен специальный (исключительно на медных гвоздях) павильон для абсолютных магнитных наблюдений.

Все постройки были деревянные. В жилом доме и в доме для радиостанции все внутренние стены были бревенчатые. Оба дома снаружи были крыты толем и обшиты досками, а дом радиостанции, кроме того, обшит внутри картоном и досками. Окна в жилом доме имели тройные рамы.

Станция была снабжена всеми необходимыми метеорологическими установками по программе станций второго разряда 1-го класса, а в части магнитного оборудования она была обеспечена приборами по программе магнитных обсерваторий и в этом смысле должна была считаться (таковой она остается и в настоящее время) самой северной магнитной обсерваторией на земном шаре (73° 15' сев. широты).

Заметим здесь, что установка такой обсерватории в Маточкином Шаре обеспечивала возможность планомерных магнитных исследований на всем севере Европейской части СССР, что уже само по себе являлось бесспорно крупным научным достижением.

Станция была снабжена продовольствием на два года. Теплая меховая одежда была оставлена в достаточном количестве. Запас топлива выражался в 15 кубах дров и 70 тоннах каменного угля, оставленного здесь отрядом. Имелись ружья, достаточный запас патронов и, кроме того, 18 прекрасных ездовых собак для санных экспедиций, для охот и проч.

Три человека, во главе с начальником радиостанции, должны были обслуживать техническую часть и обеспечивать нормальную работу самой радиостанции, два геофизика для магнитных наблюдений и наблюдений гидрометеорологических, затем геолог и ботаник, доктор и два человека обслуживающего персонала. Таков был первый состав этой радиостанции. Подбор научных сотрудников ее был сделан совместно с Академией Наук.

27-го сентября ледокол «Малыгин» с баржой, взяв часть личного состава, уже ушел назад в Архангельск.

6-го октября от радиостанции ушел «Мурман», последнее судно отряда, и 10 человек, оставшиеся на первую зимовку, увидев опустевший пролив, сразу почувствовали себя оторванными от всего остального мира.

Зимовка началась и потребовала от оставшихся большого напряжения.

Первая зимовка в полярных условиях всегда бывает тяжелой и притом в необжитом еще доме, а тут многое оставалось недоделанным, главным образом, в самом устройстве помещений. Надо было, помимо специальных работ, думать о том, чтобы все это закончить до наступления зимы.

На первую зимовку радиостанция была снабжена только самой примитивной обстановкой. Койки, простые некрашеные столы, табуреты и скамьи не могли создать особого уюта в комнатах сотрудников. Только одну кают-компанию удалось обставить комфортабельней. Там было даже пианино.

В доме было сухо, тепло, вдоволь керосина, и жизнь протекала в общем легко.

В половине ноября скрылось совсем солнце. Жизнь проходила в наблюдениях, приготовлении к весенним работам, в постоянном физическом труде, в охоте, прогулках и в общем шла своим чередом.

Радиостанция работала исправно, аккуратно, в установленные сроки, посылая в центр телеграммы с данными о состоянии различных метеорологических элементов, о состоянии льда, снегового покрова и проч.

Эта непрерывная работа требовала иногда нечеловеческих усилий от технического персонала. Не раз техникам приходилось исправлять антенну, сидя на верхушке мачты, на высоте 60 метров, среди деревянных крестовин, в полумраке полярной ночи, на сильном морозе и ледяном ветру, когда под ними и вокруг все было скрыто пеленой снежной вьюги, и руки коченели.

В начале февраля солнце показалось снова. Явилась возможность более продолжительного пребывания на воздухе.

Ранней весной, когда поднимавшееся все выше и выше солнце стало заметно пригревать, жизнь станции омрачилась большим горем: заболел и умер доктор радиостанции М. В. Шорохов. Он скончался от цинги, осложненной хроническим сердечным заболеванием и уремией. Вернее, цинга пришла как неизбежный исход, когда он уже принужден был меньше двигаться и не выходить на воздух.

С полным наступлением весны у зимовщиков обнаружились обычный упадок сил и вялость после зимовки, усугублявшиеся заметным однообразием пищи и необходимостью тяжелых физических работ, вызванных большими снежными заносами.

В августе 1924 г. пришла новая смена. 9 человек, оставившие теперь Новую Землю, были здоровы и благополучно выдержали зимовку, сделали много интересных работ и достигли определенных практических результатов в течение этой зимовки.

Прежде всего, как мы уже говорили, сама радиостанция действовала исправно. Метеорологические данные сообщались в установленные сроки, значительно уточняя материал синоптической метеорологии. Самые же наблюдения впервые для этого пункта земного шара велись непрерывно в течение целого года.

Нельзя, конечно, делать выводов из одной и даже из двух зимовок, но вот некоторые данные, которые мы получили в отношении этой части восточной стороны Новой Земли.

Прежде всего, был отмечен сравнительно мягкий характер зимы в Маточкином Шаре.

Самая низкая температура была в феврале и равнялась — 37,5°. В среднем температура не падала ниже — 16°, колеблясь от нее в пределах 20° в обоих направлениях.

Но, при сравнительной мягкости, зима продолжалась очень долго: девять месяцев, с октября по июль.

Ледяной покров образовался в проливе во второй половине ноября почти целиком из льда местного происхождения.

Очистился он лишь 21-го июля 1924 г., но с ноября по март не раз сильные западные штормы разламывали лед, отрывали целые поля и уносили лед за горизонт. С марта же по июль открытой воды вовсе не замечалось.

Заметное потепление и таяние снега начались в июне, а потом с гор понеслись бесчисленные ручьи, и началось разъедание ледяного покрова.

В апреле, мае и даже в начале июня много хлопот причиняли необыкновенные снежные заносы. Достаточно сказать, что жилой дом занесло по самую крышу, а продуктовый сарай, лежавший ниже, был целиком завален снегом, и в него приходилось прорывать ход сверху.

Летом 1923 г., как мы видели, у радиостанции вовсе не было льдов. Летом же 1924 г. лед был виден все время. Густые массы льда наблюдались сравнительно недалеко от берега, а отдельные льдины постоянно заносило в пролив.

Преобладающими по числу ветрами были холодные северо-восточные ветры, но по силе им ничем не уступали ветры северо-западные, теплые, которые именно и могут быть названы по своему характеру «борой», имеющей юго-восточное направление для западного побережья.

В качестве результатов постоянных наблюдений необходимо отметить полученную в течение года непрерывную запись магнитных самописцев для отдельных элементов земного магнетизма.

Затем, говоря о научных результатах зимовки, необходимо упомянуть о работах, выполненных отдельными специалистами.

За время первой зимовки удалось произвести очень интересные геологические обследования всего района, прилегающего к радиостанции, а также сделать ряд экскурсий в различных направлениях. Летом 1924 г. геолог радиостанции Шенкман направился по восточному берегу к северу и пересек Новую Землю с востока на запад из залива Незнаемого в Крестовую губу.

А. И. Толмачевым были собраны обширные ботанические коллекции, в значительной мере пополнившие наши сведения о флоре Новой Земли.

Таков был научный результат первой зимовки.

Говоря о результатах чисто практических, пожалуй, интереснее всего коснуться двух вопросов: того, как же обстояло дело с промыслами в этой части Новой Земли, и насколько подтвердилось значение радиостанции, как некоторого пункта колонизации?

В отношении промыслов надо помнить, что в первую зимовку о правильных промыслах не могло быть и речи. Самое важное для промыслов время — сентябрь и октябрь — зимовщики были заняты работами по станции, а потом наступила полярная ночь, почему очень трудно было бы говорить о промыслах в этом районе в результате одной только зимовки.

Тем не менее, с достаточной очевидностью выяснилось, что, не говоря о более отдаленных районах, вблизи самой станции, при организованном и серьезном подходе к делу, можно уловить солидное количество первосортных белых песцов, а еще более набивать тюленей. Весной тюлени сотнями выползали на лед и грелись на солнце. Летом, кроме того, обнаружилось много гольца в одном из озер у залива Тюленьего. Эта вкусная рыба сильно разнообразила стол зимовщиков. Ее было вообще так много, что правильно налаженный промысел мог бы несомненно с избытком окупиться.

Новая радиостанция, как мы уже говорили, представляла собой единственный населенный пункт на восточном берегу Новой Земли.

В ближайшем расстоянии от нее, в 47 милях на западном берегу, в губе Поморской и теперь постоянно живет несколько семейств самоедов, а также два русских промышленника (один из них — старожил, известный всем на Новой Земле, Иван Князев).

Несомненно, очень быстро после установки новой радиостанции слух о ней и об образовании нового населенного пункта разнесся среди самоедского населения Новой Земли.

В начале декабря, когда установился санный путь по проливу, на станцию приехали первые гости-самоеды. После этого до конца июля редко проходило несколько дней подряд без того, чтобы не наведались гости из какого-либо становища.

Завязались даже переписка и некоторый товарообмен, преимущественно продуктов зимовщиков на обувь.

Из зимовщиков никому за весь год не удалось попасть в гости к промышленникам, зато последние, отправляясь вдоль восточного берега на промысла, всегда заезжали на станцию поесть и отдохнуть.

А сколько раз, застигнутые штормом и метелью на Карском берегу, они добирались до радиостанции и здесь в тепле, всегда радушно принятые сотрудниками радиостанции, пережидали скверную погоду.

Не будь радиостанции, самоедам не одни сутки пришлось бы лежать под снегом, выжидая бурю, без чая, без пищи, с голодными и замерзающими собаками.

На Новой Земле часты случаи, когда, по окончании метели, промышленник возвращается домой пешком, а какой же промысел без собак!

В этом отношении станция, где можно укрыться от непогоды и накормить себя и собак, скоро получила огромное значение в жизни промышленников.

Помимо этого, на самой радиостанции они видели много любопытных вещей, расспрашивали обо всем, с ними постоянно велись разные беседы, и самоеды как бы постепенно начали, если так можно выразиться, приобщаться к культурной жизни.

Станция во многих отношениях оказывала им большую поддержку, видимо, они это вполне понимали и в свою очередь старались отплатить, чем могли, иногда даже очень трогательным способом. В марте, узнав о болезни доктора Шорохова, они стали привозить все, что могло принести ему пользу. За сто верст они везли за пазухой (чтобы не замерз) свежий лук и дарили самое ценное для самоеда лекарство — мороженую оленью кровь.

Научные результаты, пополнение практических наших сведений об этом районе Новой Земли и, наконец, живая, неказенная связь с населением, — вот итоги первого года существования радиостанции в Маточкином Шаре.

К этому надо прибавить еще определенный практический результат и в политическом отношении. Норвежские промышленники, по словам самоедов, вовсе не показывались на Новой Земле. Да это и не могло бы быть. Если бы они попытались повторять свои посещения, это было бы прямым неоспоримым вторжением в территорию Союза, связанную живыми нитями с остальным государством.

В 1924 году Северная гидрографическая экспедиция, под руководством того же Н. Н. Матусевича, закончила все работы по дооборудованию радиостанции. В отношении своего научного значения она была развернута в постоянную полярную геофизическую обсерваторию.

Для личного состава были сделаны значительные улучшения. Дом был обставлен в некоторых отношениях прямо комфортабельно. На всей территории станции проведено электрическое освещение. На вторую зиму уже был оставлен живой скот (которого, кстати сказать, до сих пор не видели многие жители Новой Земли). Вообще с 1924 года зимовка на ней не представляет почти никаких лишений и дает возможность планомерного, сосредоточенного труда.

Полтораста лет тому назад в этом почти месте зимовал Розмыслов со своими спутниками, терпя, как мы видели, всяческие лишения, страдая от цинги и голода, а теперь здесь горит электричество, и люди в нормальных условиях ведут упорную работу по завоеванию этой полярной пустыни и использованию ее ресурсов.

Кроме работ по самой обсерватории, Северная гидрографическая экспедиция в 1924 году произвела съемку и промер в районе западного входа в Маточкин Шар, чтобы обеспечить этот вход вполне точной и современной морской картой и установить на берегу приметные знаки.

Мы ведь видели, как трудно иногда было мореплавателям заметить с моря вход в Маточкин Шар. В силу этого, все работы по сооружению обсерватории были неизбежно связаны с гидрографическими работами, обеспечивающими свободный проход судов по этому проливу.

Результаты дальнейшего существования обсерватории только подтвердили правильность самой идеи установки радиостанции так энергично проводимой Государственной Плановой Комиссией.

В частности, помимо накопления новых данных, практически интересны следующие два момента.

Во-первых, за второй и за третий годы еще более окрепли связи радиостанции с местным населением. Самоеды уже не только посещали обсерваторию, но летом 1925 года построили себе дом на мысе Дровяном, на южном берегу пролива почти против радиостанции. И, кроме того, выражали совершенно определенные намерения в ближайшее время построить еще дом на восточной стороне Новой Земли, южнее радиостанции, в заливе Клокова, где, опираясь на станцию, они могли бы постоянно заниматься промыслами. Этим самым как раз осуществляется естественная колонизация восточного берега, богатого морским зверем и другими промыслами.

Другой же интересный момент заключается как раз в том, что в 1925 году, благодаря наличию радиостанции, часть судов карской товарообменной экспедиции, возвращаясь из устьев сибирских рек, могла пройти совершенно свободно Маточкиным Шаром, сократив на 200 миль свой обычный путь.

В 1926 г. состояние льдов в Карском море можно было назвать очень тяжелым. Южные проливы были забиты льдом. Вокруг Новой Земли также не удалось пройти. Наличие обсерватории в Маточкином Шаре позволило судам карской экспедиции и в этом году воспользоваться этим проливом.

Мы потому так долго задержались на радиостанции в Маточкином Шаре, что, действительно, как можно было видеть, установка ее являлась первоочередной задачей, наиболее полно разрешающей целый ряд вопросов в отношении Новой Земли.

Намечая ряд мероприятий в отношении этой последней, Государственная Плановая Комиссия имела все основания уделить этому вопросу возможно больше внимания, и сама действительность очень быстро подтвердила справедливость такого подхода к нему.

Но установка радиостанции в Маточкином Шаре, как бы она ни была своевременна, сама по себе еще не разрешает, конечно, всего новоземельского вопроса, стоящего в наши дни. Она только открывает начало целого ряда других мероприятий, которые планомерно в течение нескольких лет должны быть осуществлены в отношении Новой Земли.

Говоря об этих мероприятиях, прежде всего следует помнить, что перед нами осталась еще одна задача подобного же рода, принципиально одобренная уже Советом Труда и Обороны и подлежащая выполнению в ближайшие годы, — это установка радиостанции на северной оконечности Новой Земли.

Но если четыре года тому назад можно было называть именно мыс Доходы (Желания), как пункт, наиболее отвечающий этой цели, то теперь опыт последних работ, опыт установки и трехлетнего существования радиостанции в Маточкином Шаре определенно говорит нам, что при всей необходимости установки такой станции на севере Новой Земли, нельзя утверждать, что это должно быть именно на мысе Доходы.

Вряд ли этот пункт является вполне подходящим по самим заданиям, которые будут возлагаться на радиостанцию в смысле определения свойств ледяного режима в этой области. С другой стороны, приходится учитывать всю трудность доступа в этот район, всю сложность работ по установке, которую, конечно, нельзя будет выполнить так быстро, как в Маточкином Шаре, и всю тяжесть положения личного состава, уже в полном смысле слова обреченного здесь на оторванность от остального мира и сидение где-то на краю света, — для того, чтобы отнестись к этой установке со всей тщательностью и наиболее продуманно.

Весьма вероятно, что, отвечая всем поставленным ей целям, эта радиостанция будет находиться где-нибудь южнее, на западном берегу Новой Земли, в более доступных местах.

Как бы то ни было, это задача еще продолжительных рекогносцировок и во всяком случае не текущего года.

Дальнейшие специальные мероприятия в отношении Новой Земли должны заключаться в завершении той работы, которая в значительной степени уже выполнена в предшествующие годы, — это опись берегов Новой Земли и составление точных морских карт у них, так как наличие этих последних сильно улучшает возможность самого посещения Новой Земли промышленниками.

Как мы знаем, в этом отношении много уже сделано. В результате работ последних трех лет снят весь западный берег Новой Земли от Сухого носа до Северного Гусиного носа. Однако, много еще осталось сделать. Почти весь восточный берег северного острова и многие районы западного и южного берегов Новой Земли требуют самых тщательных работ.

Эти специальные работы и должны составить задачу нашего Гидрографического Управления в отношении Новой Земли на ближайшие годы.

Затем, в полном объеме встает задача дальнейшего всестороннего изучения Новой Земли как в смысле разрешения многих чисто научных вопросов, так и, главным образом, определения ее действительных экономических ресурсов.

Наличие обсерватории в Маточкином Шаре в известной мере облегчает задачу научного изучения Новой Земли. Но, конечно, этого далеко недостаточно. В ряду различных государственных учреждений имеется одно, которое ставит себе задачей именно это последнее: Научный Институт по изучению Севера, созданный из научно-промысловой экспедиции, имеет целью всестороннее изучение Новой Земли и ставит при этом чисто практические задачи по изучению ее промысловых и иных экономических возможностей. Планомерное изучение промысловых богатств Новой Земли, конечно, составляет одну из важнейших задач центральных государственных органов.

При поддержке этих последних, Научный Институт по изучению Севера получил в 1925 году необходимые средства и приобрел за границей небольшое специальное судно, наличие которого даст возможность выполнения регулярных, последовательных посещений различных районов Новой Земли и их исследования.

В 1925 году мы уже были свидетелями весьма удачного плавания этого судна, под руководством проф. Р. Л. Самойловича, не только у самых берегов Новой Земли, но даже вокруг ее северной оконечности, плавания, насчитывающего, как мы видели, лишь единичные примеры в истории Новой Земли. Правда, плавание это могло быть осуществлено не столько благодаря свойствам самого судна и его снаряжения, сколько благодаря общим хорошим условиям лета 1925 г. и, в частности, отсутствию льдов в северных водах у Новой Земли.

Но, как бы то ни было, результаты его дали много нового и интересного материала в отношении северной части Новой Земли и некоторых других ее районов.

Из отдельных последних работ на Новой Земле следует упомянуть о работе И. А. Перфильева по флоре Новой Земли, собравшего в 1926 г. гербарий, в количестве около 1000 листов.

Конечно, в дальнейшем изучение Новой Земли не может ограничиться изучением одной только береговой полосы и требует последовательного проникновения в ее внутренние области. Мы не можем не указать в данном случае, что существование Научного Института по изучению севера представляет собою наличие того центрального органа, отсутствие которого так остро чувствовалось в прошлом и который, несомненно, в ближайшие же годы должен привести в ясность наши сведения о Новой Земле и указать пути правильного использования ее ресурсов.

Но, кроме этих мер, направленных к изучению Новой Земли, естественно должны намечаться определенные мероприятия по самому использованию этих ресурсов и, в частности, в отношении населения Новой Земли.

Что касается промыслов, здесь прежде всего представляется необходимым немедленно же принять меры по охране «птичьих базаров», а также установить некоторые правила, регулирующие гольцовый промысел на Новой Земле.

Хищнический способ эксплуатации птичьих базаров, наблюдавшийся в последние годы и явившийся результатом как хищнического отношения к этому делу иностранных промышленников, так и отсутствия должного руководства с нашей стороны, привел к определенной угрозе постепенного и довольно быстрого уничтожения этого богатого промысла.

В виду этого, помимо самого изучения вопроса о правильной эксплуатации птичьих базаров, в качестве практических мероприятий, намеченных местными органами и требующих безусловной поддержки центральной власти, надо упомянуть о необходимости полного запрещения на определенное время избиения некоторых видов птиц на Новой Земле, установления мер особой охраны птичьих базаров (добыча яиц и пуха) и, в частности, объявления заповедником Пухового острова и его птичьих базаров.

Положение гольцового промысла также требует особого внимания и установления правил для его регулирования.

Наконец, определенный практический интерес представляет вопрос о разведении оленей на Новой Земле. Внешние обстоятельства создают для этого промысла в некоторых районах Новой Земли весьма благоприятные условия. Самые же мероприятия в ближайшие годы должны, видимо, состоять в завозе оленей с материка и дальнейшем разведении их, при чем предварительно особое внимание должно быть обращено на обследование и изучение ягельных запасов южного острова Новой Земли.

Что же касается самого населения Новой Земли, то здесь, конечно, встает вопрос о дальнейшей ее колонизации.

При оценке ближайших мероприятий в этой области безусловно необходимо учесть уроки и опыт прошлого.

Колонизация Новой Земли отнюдь не должна ограничиваться искусственным привлечением населения к определенным пунктам. Наоборот, как можно было видеть на примере Маточкина Шара, колонизация должна использовать те районы, куда население само привлекается, в силу естественных причин, интересами промыслов и проч.

Кроме того, в дальнейшем намечается как-будто не создание больших становищ или селений, а устройство отдельных промысловых изб в небольшом числе в различных промысловых районах, по одному — два дома, не ограничиваясь одним только южным островом.

Подбор таких колонистов должен быть произведен из числа опытных промышленников-поморов, а также и самоедов, причем особенно тщательно должен быть разработан вопрос об оказании им помощи при самом поселении и в дальнейшем.

Организация снабжения новоземельского населения всем необходимым и нормальный обмен продуктов их промысла на все необходимое для их существования также должен составить одну из практических задач в ближайшие годы.

Но независимо от мероприятий в этой области, обеспечивающих самое существование новоземельского населения и нуждающихся, конечно, в скорейшем осуществлении, планомерное использование ресурсов Новой Земли требует и другой помощи населению, а именно — помощи ему в смысле возможности проникновения в соответствующие периоды в районы, богатые промыслами, но удаленные от постоянных поселений.

В этом смысле вполне целесообразным является снабжение промышленников моторными ботами, сетями и пр., при условии, конечно, возможно больших льгот по приобретению их со стороны хозяйственных органов.

Одной из радикальных мер в этом же направлении нам представляется создание, по крайней мере, двух постоянных баз: одной — на западном, другой — на восточном берегу (у обсерватории), где промысловое население всегда, независимо- от данного только года, могло бы получать необходимое снабжение как для своего существования, так и для промыслов в море.

И, наконец, как одна из существенных мер по поднятию благосостояния всего новоземельского населения, нам представляется самая организация его, объединение в соответствующих формах, обучение правильному ведению промыслового дела и общее поднятие его культурного уровня.

Надо думать, что существование такого авторитетного органа, как Комитет по содействию народностям северных окраин при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете, позволит действительно объединить всю деятельность отдельных органов в отношении населения Новой Земли и осуществить все эти необходимые мероприятия.

Вот, что именно было сделано в этом отношении за последние два года, при ближайшем участии органов Комитета.

В 1925 году, летом, в южной части Новой Земли устроено новое становище Красино в Черной губе. В этом становище поселены одна самоедская семья и три семьи русских промышленников.

В том же году в Малых Кармакулах была открыта постоянная школа с интернатом.

В следующем 1926 году эта школа была перенесена в становище в Белушьей губе, которое вообще начинает, по-видимому, в силу своего естественного положения, приобретать значение новоземельского центра, лишая Малые Кармакулы их прежнего значения новоземельской «столицы».

В обоих этих становищах сейчас существуют фельдшерские пункты.

В том же 1926 году открыто новое становище Братское в Петуховой губе, в южной части Новой Земли, где и поселены две семьи русских промышленников.

Все это осуществляется на средства Арх. Губ. Исп. Комитета органами Госторга, который пользуется для этого двумя ежегодными рейсами пароходов, обходящих западное побережье Новой Земли.

Этим летом намечается открытие еще одного становища в северной Сульменевой губе, т.е. севернее становища в Крестовой губе.

На очереди стоит вопрос о колонизации и восточного берега.

Местным органом управления является образованный в 1924 г. островной совет, который находится в становище в Белушьей губе и председателем которого является небезызвестный художник-самоед Илья Вылка.

Самое снабжение населения, обмен того, что дают ему промысла на все необходимое для его существования, принимает все более организованную форму, устраняя возможности его эксплуатации.

Такова история Новой Земли, таковы те экономические возможности, которыми объясняется самый интерес, возбуждаемый ею, и таковы те мероприятия, которые намечаются в отношении ее на ближайшее время и отчасти уже проводятся.

История Новой Земли поучительна и говорит нам о том, с каким трудом мы получили сведения о ней, и какие задачи еще лежат перед нами.

Положение Новой Земли, связанное с возможностью пользования Северным морским путем, отчасти уже объясняет интерес, вызываемый ею.

Но такой интерес, помимо самого положения Новой Земли и помимо вопросов чисто научного свойства, объясняется также ее экономическим значением.

Что же касается самых мероприятий в отношении Новой Земли, то в прошлом мы видели или отдельные попытки, или мероприятия, не связанные между собою единым планом, непоследовательные и часто противоречивые.

В настоящем же мы определенно стоим перед новой страницей в ее истории.

Мы только что открыли эту страницу.

Государство начало ее, руководимое определенным планом последовательных мероприятий, вытекающих из самой природы вещей и вызываемых самой жизнью.

«Хорошее начало — половина дела».

И тем, кто знает Новую Землю, кто ощущает все ее значение для общего подъема хозяйственной жизни, надо только пожелать, чтобы это хорошее начало не увенчалось плохим концом, и чтобы интерес к Новой Земле не погас, но действительно дал возможность осуществить все, намечаемое в отношении этого края.

Промышленники из Мезени

Изба прапорщика Циволько в губе Мелкой

Один из ледников в Маточкином шаре

Гидрографическое судно "Мурман"

Работы по постройке радиостанции

Дом промышленника Князева в губе Поморской (Маточкин шар)