Б.Г.Чухновский о поисковой экспедиции на севере
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Шпанов Николай. Во льды за «Италией». Молодая Гвардия, М.-Л., 1929 г.
Б.Г.Чухновский
Вступительная статья Б.Г.Чухновского
В чем заключался залог успеха нашей экспедиции?
Мне кажется, прежде всего — в правильном построении этой экспедиции. Правда, почему параллельно с целым рядом иностранных экспедиций, окончившихся так неудачно, чтобы не сказать бесславно, единственная советская экспедиция добилась поставленной ей цели и спасла в 9 раз больше людей, чем все остальные экспедиции, вместе взятые? Да просто потому, что все действовавшие на Севере иностранные спасательные экспедиции были — каждая в отдельности — посылаемы, или государственным аппаратом, или общественными организациями, или наконец за счет частных лиц. Естественно, что ни одна из них и не могла обладать той полнотой сил, какую приобрела советская экспедиция на «Красине», созданная волею правительства, объединенной с волей всей советской общественности, при самой деятельной поддержке всех отдельных деятелей, которым не были чужды цели экспедиции.
Я говорю не только о том, что именно наша экспедиция могла обладать максимумом средств, недоступных в отдельности ни одной из иностранных экспедиций, но и главным образом о том, что именно воля советского правительства, действовавшая при полной и сознательной поддержке широчайших слоев советской общественности, единственно могла дать этим техническим средствам толчок к достижению цели, достаточный для того, чтобы у экспедиции хватило запаса энергии от этого толчка до конца ее длинной и подчас сомнительной, в смысле успешности, работы.
И наконец самая структура экспедиции была выбрана правильно - ледокол и самолет. Опыт подтвердил, что это именно так.
Полеты в районе Шпицбергена не были первыми полетами советских летчиков на далеком Севере. Задолго до этого мне довелось летать на Новой Земле; мой товарищ по работе на ледоколе «Малыгин» — Бабушкин — долго и успешно работал над льдами Белого моря. Но теперь, когда я испробовал работу в комбинации, в какую меня поставила правильная организационная предпосылка, я могу уже с уверенностью сказать, что данные условия являются несомненно наиболее благоприятными для работы летчика в условиях далекого Севера.
Иметь у себя за спиной подвижную базу, способную в любой момент двинуться по твоему указанию в любом направлении, не взирая на ледяные преграды, — это значит иметь вдвое больше уверенности в том, что не только плоды твоей летной работы, сводящейся в большинстве случаев к разведке, будут действительно пожаты, но и в том, что в случае твоей собственной вынужденной посадки тебе обеспечена реальная помощь в ближайшее же время.
Еще вывод — для того, чтобы полностью взять от летной работы все, что она может дать в данных условиях, необходимо использовать самолеты большой мощности, в большинстве многомоторные, требующие базирования на берег, но с тем, что подвижная база должна быть всегда в непосредственном рабочем контакте с самолетом.
Здесь не место приводить все соображения и выводы, которые мне хотелось бы сделать на основании опыта, извлеченного из красинской экспедиции, и сопоставления этого опыта с моей прежней работой. Об этих выводах мне быть может удастся поговорить отдельно и более подробно, но здесь все же нужно заметить, что то обстоятельство, которое отмечает в своей книжке Ник. Шпанов — самолет, работающий изолированно в условиях полярного моря, не может рассчитывать на успех — нельзя не считать правильным. Именно то обстоятельство, что поисковые экспедиции иностранцев, работавшие на Севере, не могли быть увязаны в одно организационное целое, которое дало бы единую систему — корабль и самолет, труд кочегара и ученого — обрекало их на неудачу. Но в этом и был секрет нашей экспедиции — в том, что наша экспедиция была именно советской,— экспедицией, созданной коллективом и проводимой коллективом.
Кроме того, иностранные экспедиции не могли добиться увязки действий своих летных средств с морскими средствами уже в силу того простого обстоятельства, что их суда не были в состоянии активно бороться со льдами, как это делал наш «Красин». Это ставило их в необходимость проводить самостоятельную работу отдельных частей целого: самолеты сами по себе, суда сами по себе, работники отдельных специальностей тоже сами по себе,— в противоположность нашей экспедиции, где единый план осуществлялся единой летно-морской организацией, единым коллективом работников всех специальностей, нужных для дела спасания в данных условиях.
Книжка Ник. Шпанова не претендует на то, чтобы быть техническим отчетом о действиях нашей экспедиции. Это прежде всего впечатления журналиста, корреспондента газеты, напитавшего свой дневник всем наиболее типичным и сочным, что ему попадалось на глаза на самом корабле, и тем, что ему задавалось извлечь из случайных персонажей, приходивших в соприкосновение с «Красиным», вроде целого ряда иностранцев, так или иначе приходивших в соприкосновение с нашей экспедицией. Одни из них были спасенными, другие такими же спасателями, как мы сами, но, к их сожалению менее удачливыми.
Много интересного должны они были дать для предлагаемых здесь очерков корреспондента. Восприятие этой части субъективно, у каждого из нас, участников, она оставляла свой след и каждый из нас по-своему на нее реагировал: в одной части переживания автора созвучны с тем, что мог бы сказать я сам, в другой мы с ним естественно расходимся.
На мой взгляд, большим преимуществом книги Шпанова является то, что автор как техник, причастный к воздушному делу, редактор специального авиационного журнала, смог отразить в своих записках некоторые черты специальной нашей летной работы, не представлявшиеся имеющими значение для непосвященного наблюдателя, но в действительности игравшие огромную роль в нашей работе. Таковы, например, условия аэродромные, в которых нам пришлось очутиться, таковы те мелочи моего первого незадачливого взлета, которые для моряков просто казались незаслуживающими никакого внимания и на которых совершенно основательно так заостряет внимание читателя автор. Обойти эти мелкие трудности мне стоило немалого труда; от этих мелочей зависело не меньше, чем от всей кропотливой и трудной работы по подготовке наших полетов. В самом деле, у нас имеют очень мало представления о том, с чем может столкнуться летчик в полярном бассейне с точки зрения возможности совершения взлета и посадки. У нас не имеют никакого представления о тех трудностях, которые встают перед летчиком именно в этом вопросе. А ведь этот вопрос далеко не последний; от него прежде всего зависит самая возможность старта, т. е. возможность благополучного завершения работы. А туманы? Кто отдает себе отчет в истинном значении этого бича летчиков? А вынужденные посадки? Кто имеет представление о том, какие условия открываются перед летчиком, стартовавшим на лыжах со льда и через час очутившимся перед необходимостью садиться на чистую воду? Или наоборот.
Всем этим, как специальным вопросом, Шпанов не занимается в своем дневнике. Здесь конечно не место для пространных технических рассуждений, но отметить в той форме живого рассказа, как это делает автор, такие обстоятельства можно и нужно. А заметить их мог только специалист.
Нельзя не отметить того обстоятельства, что, имея самолет, способный взлетать и садиться только на льду, я смело шел в открытое море, зная, что окажусь над чистой водой именно потому, что опять-таки заранее были правильно оценены обстоятельства будущей работы и правильно выбрано оборудование летной части.
Именно в правильно предусмотренных технических особенностях работы и всего предприятия и следует искать объяснения успеха летной работы и работы всей сложной экспедиции. Правильно был выбран корабль, правильно выбран самолет, правильно были выбраны люди и правильно были они спаяны в одно организованное целое. С этой задачей успешно справились Осоавиахим и комитет помощи Нобиле, на которых пала вся тяжесть неблагодарной подготовительной работы.
Монолит — корабль, самолет, радио, люди — вот истинная база нашего успеха.
Ник. Шпанов говорит, что в его дневнике нет эпопеи, в нем не следует искать героев, там есть только будни и обыкновенные люди, составные звенья одной мощной рабочей цепи, двигавшей механизм всей экспедиции. Это верно именно в том, что у нас не было героев, а были только обыкновенные люди, исправно делавшие свое обыкновенное, очень тяжелое будничное дело, без позы, без выкриков. Именно в том и заключался залог нашей победы над льдами, захватившими в свои тесные сверкающие объятия несчастных членов экипажа злополучной «Италии».
По-моему и залог успеха книжки именно в том, что у автора ее нет ни героев, ни эпоса. Это рядовой дневник рядового участника экспедиции, в котором отражается жизнь корабля так, как она должна отображаться у тех, кто не стремится предрешить судеб экспедиции своей волей. Не сбиваясь на роман, Шпанов сумел напитать дневник достаточно интересными эпизодами, которые, несомненно, с интересом будут читаться.
Б. Чухновский 4 ноября 1928 г.
