По Терскому берегу Белого моря
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Состав отряда: М.А. Лаврова, практиканты-студенты Ленинградского государственного университета П.А. Шумский и Д.П. Березин и двое рабочих с Кировского рудника.
В 1934 г. наш отряд работал в районе интенсивного гидроэлектростроительства на Кольском полуострове — в районе бурной р. Нивы и вдоль Кандалакшского залива до р. Умбы. В 1935 г. нам предстояло продолжить наши работы еще дальше на восток, до р. Варзуги. Мы должны были тщательно исследовать район и составить карту четвертичных отложений на полосе шириной около 30 — 35 км вдоль берега Белого моря.
Выехали мы из Ленинграда уже в разгаре лета, и надо было спешить с работой. Из окна «Полярной стрелы» промелькнули ландшафты Карелии, гладкие Кандалакшские высоты и широкий простор оз. Имандры. Вот и празднично-красивые на солнце Хибинские горы. Захватив в Кольской им. С М. Кирова базе Академии Наук экспедиционное снаряжение, мы поспешили в Кандалакшу, где в это время ожидался пароход на Архангельск. Попасть на пароход здесь — большая удача. Всю северную часть Белого моря обслуживает только одно товаро-пассажирское судно, и, чтобы попасть на него, нередко приходится ждать по 10 — 12 дней. Особенно плохо бывает осенью, когда начинаются штормы и туманы.
В Кандалакшу пароход уже пришел, и нам всю ночь пришлось переупаковывать и собирать вещи. К утру мы были на пристани.
Судно двинулось только вечером. В белесоватой дымке полярной белой ночи перед нами поплыли высокие вершины Кандалакшского берега и мелкие низкие острова Карельского побережья.
Кандалакшский залив Белого моря — один из самых красивых фиордов на севере. Море спокойное, как озеро, отливает всеми цветами перламутра. Лишь изредка гладь моря нарушалась появлением любопытного тюленя да кувырканьем белуги, показывавшей белую спину с большим плавником.
К утру мы были в Умбе. Это — местный районный центр, развернувшийся в последние поды около Умбекого лесопильного завода. Здесь всюду видна интенсивная стройка. Строят целые кварталы домов. Построен ряд крупных сооружений — гидрометеорологическая станция, свиноводческий совхоз, развернуто опытное огородничество. Жизнь здесь бьет ключом.
Районный исполнительный комитет оказывает нам содействие. Снабженные письменными распоряжениями к местным органам, мы принимаемся за работу. Но не надолго. Со следующим пароходом спешим перебраться к р. Варзуге, чтобы оттуда двинуться к западу и закончить работу в Умбе. Это необходимо было сделать для того, чтобы гарантировать себе отъезд с Терского берега после окончания исследований. Дело в том, что Терский берег (так называется южный берег Кольского полуострова от р. Умбы до р. Поноя) не имеет защищенных бухт и заливов. Прибрежная же часть моря настолько мелководна, что пароходы принуждены держаться далеко от берега, особенно во время туманов и штормов. Ко многим становищам, как Куз-реке, Оленице, Сальнице, пароход не может подойти и идет прямо до Кузомени в устье р. Варзуги. Но и здесь он останавливается на рейде. Подует ветер, и судно бросает погрузку, спешит дальше от гибельных берегов. Осенью, когда свирепствуют штормы, становища отрезаны от моря... Запоздалому путешественнику нередко приходится ждать зимы, чтобы выбраться отсюда на оленях. Зная все это, мы поспешили добраться до Варзуги. Ночью пал туман. Наш пароход ушел вглубь моря и лег в дрейф. Когда прояснилось, оказалось, что нас унесло далеко от Варзуги... Пришлось возвращаться, так как море было спокойно и выгрузка возможна. Мы выбрались на берег и свободно вздохнули. Теперь мы не будем зависеть от капризного моря.
С Варзуги началась наша регулярная работа. Методика полевых работ всегда зависит от заданий экспедиции и от характера местности.
Нам предстояло составить карту четвертичных отложений, выяснить порядок залегания слоев и собрать материал для решения ряда научных вопросов. Для этого нужно было сделать большое количество экскурсий.
Район наших работ представляет слегка покатую к морю, сильно заболоченную и покрытую лесом равнину. Среди лесов, как зеркала, разбросаны озера. По направлению к западу местность постепенно повышается и, благодаря выходам коренных пород, становится более расчлененной. Селения – рыбацкие становища – расположены по берегам моря около речек и носят их названия; по берегу Валозера имеются два небольших погоста. Жители – рыбаки. Всю жизнь они проводят на море и озерах. Нет здесь проездных дорог. Только небольшие тропинки соединяют отдельные становища. Многие из жителей совсем не знают местности своего района. Никогда не приходилось им бывать далеко в лесу. Только охотники да оленеводы знали свой район, и обычно к ним мы обращались за советами.
По прибытии в Кузомень в устье р. Варзуги, оставив там наши запасы продовольствия и снаряжение, мы поспешили вверх по реке. В нижнем течении Варзуга – широкая и многоводная река. Выше начинаются пороги и перекаты, которые сменяются более спокойными расширенными участками реки – плёсами. Легкие речные лодки с багажом обычно поднимают здесь по порогам на шестах или тянут бечевой, причем местные жители делают это так ловко, что едва успеваешь идти за ними по берегу.
В селе Варзуге в 25 км от моря, мы организовали экскурсию к устью реки Ареньги. Двое проводников и наши рабочие поднимали лодки по порогам, а двое научных работников совершили в это время большую сухопутную экскурсию к оз. Ареньгскому и дальше до р. Мельги прослеживая и изучая конечно-моренную гряду. Вышли к лагерю только на третий день, собрав интересный материал по распространению северной гряды конечной морены. Во время нашего отсутствия один из товарищей исследовал прибрежные районы. Закончив работу мы спускались в лодке по порогам и высаживались на берег для работы. Среди бурных гребней и бурунов маленькая лодочка несется, как с горы, того и гляди — наскочит на камень и перевернется. Но опытная рука проводника почти всегда успевала избежать особенно опасные места, хотя все-таки мы попали один раз на камень и с большим трудом снялись с него.
Покрыв район Варзуги достаточно густой сетью маршрутов, мы поспешили в Кузомень. Отсюда на моторном боте наш багаж перевезли за 45 км в становище Кашкаранцы, а мы сами шли в это время по берегу и исследовали прибрежный район.
К западу от Кашкаранцев работать стало труднее. Реки здесь настолько мелководны и порожисты, что никакое сообщение на лодках невозможно. Оставив наши запасы на базах в становище мы совершали однодневные экскурсии, либо нагруженные снаряжением и продовольствием уходили на несколько дней вглубь берега. В этих малонаселенных местах нередко отсутствовали даже тропы. Приходилось брать проводника или ориентироваться по компасу. Частенько попадали в болота, переходили вброд ручьи и речки. Уставали под тяжестью багажа. На условленном ранее месте мы разбивали лагерь и, как от базы, совершали от него далекие экскурсии. Прослеживали конечные морены — следы древних остановок ледников, исследовали отложения и рельеф по их сторонам. Осматривали все обнажения по берегам речек и ручьев. Рыли шурфы, делали расчистки, фотографировали, брали образцы. Прослеживали и измеряли древние террасы моря, и шаг за шагом распутывали сложный клубок четвертичной истории района. Перевозя наш груз на лодке по морю, мы постепенно перебирались из становища в становище. Глухими лесами, под жужжанье комаров и мошек, ориентируясь по компасу и картам, мы исколесили весь край.
Наш день начинался в 5 — 6 часов утра, возвращались мы нередко ночью. Бывали случаи, когда мы не успевали выполнить положенное задание и принуждены были ночевать в лесу у костра или под елкой, нередко без куска хлеба.
К осени число ночевок в лесу увеличилось. Мы приспособились и изучили это дело. В любом месте, даже в морошковом болоте под дождем, можно хорошо устроиться на ночлег. Когда после целого дня работы оказывалось, что добраться до селения или рыбачьей избушки невозможно, мы выбирали наиболее сухое, защищенное от ветра место для ночлега. Леса здесь было везде достаточно. Мы заготовляли горючего на ночь, стаскивая не только сучки, но и целые стволы деревьев и вывороченные коряги. Костер устраивали на дне небольшой лощины. Когда огонь разгорался, клали друг на друга несколько (4 — 5) крупных стволов деревьев и покрывали все это корягой, чтобы все тепло шло в одну сторону. Такой костер горит медленно и ровно и даже во время дождя дает большое количество тепла.
Устраивались на кочке, на расстоянии 2 м от огня, во время дождя — под навесом брезента. Так можно хорошо отдохнуть и чувствовать себя неплохо. Огонь — спасение в такие ночевки, и становилось совершенно понятным, почему у древних народов существовал культ огня.
Самое главное — сохранить спички. Но не всегда это удавалось. Мои товарищи уже в начале октября, придя с запасом продовольствия на Турий мыс, где должны были работать в течение нескольких дней, и оставив все вещи у рыбаков, решили использовать остаток дня для рекогносцировочной экскурсии на скалы вблизи моря. К вечеру пошел сильный дождь. Быстро стемнело. Ничего не видно. Опуститься по скалам в темноте было невозможно. Неверный шаг грозил гибелью. У подошвы билось холодное море. Спички в кармане промокли. Пришлось мерзнуть всю ночь под елкой. Утром, когда рассвело, оказалось, что товарищи были всего в 2 км от рыбачьей избушки.
К осени работать стало хуже. Ручьи разлились, болота стали трудно проходимыми. Ночь спускалась быстро. Нам пришлось работать даже по снегу, словно в полярных странах. Обувь пришла в негодность. Запасы продовольствия кончались. Еще с большей энергией, несмотря на непогоду, мы спешим кончить работу.
Невзгоды путешествий не омрачали всегда бодрого, жизнерадостного настроения. Жили и работали дружно. Все знали, что нужно было сделать, и каждый отвечал за свою работу. Собравшись вместе после далеких экскурсий, делились своими впечатлениями и результатами работы за день. Переносили собранные данные на сводную карту, обсуждали и распределяли экскурсии на следующий день.
Покрыв карту сложной сеткой маршрутов, собрав материал для решения поставленных вопросов, мы 9 октября кончили работу.
Начинались дожди и туманы. Море штормовало.
Сделав сообщение о результатах наших работ в Умбинском рике, мы поспешили уехать. Море на прощанье сильно качнуло нас. Наконец мы прибыли в Кандалакшу, где поспешили упаковать и отослать наш багаж. После заезда в Кировск, где на Горной станции оставили: часть багажа, мы поспешили в Ленинград. Перед нами вновь замелькали скалы Карелии, теперь уже покрытые снегом. За окном бушевала вьюга. Мы поспешили на юг, — как называют на Кольском полуострове Ленинград.
