Геологическая экспедиция у истоков Лены
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Ленско-Байкальская партия Геологического института Академии Наук: начальник партии — аспирант ГИН И. И. Катушенок, производитель работ — экстернат ЛГУ М. П. Бархатова.
Шум и движение нарастали с каждым часом. Люди суетились, бегали, спешили...
На деревянном помосте мола, далеко вдающегося в оз. Байкал, толпилось много народа: баргузинские рыбаки и верхнеангарские охотники, буряты-скотоводы и тунгусы-оленеводы, золотоискатели и туристы, колхозники, рабочие, женщины и дети и, наконец, мы — небольшая группа работников Академии Наук, направлявшаяся для проведения геологических исследований в неизведанные районы истоков Лены.
Прозвучали последние гудки, и от пристани в открытое море тихо отвалил мощный пассажирский ледокол «Ангара».
Садилось за горы вечернее солнце, и в его золотистых лучах все дальше и дальше уходила от нас маленькая, приютившаяся под высокой скалой станция. Транссибирский экспресс «Байкал» с громким гулом пролетел, ныряя в тоннелях прибрежных скал, и скрылся вдали за изгибом байкальского берега.
Задернутые дымкой тумана и вечерней мглы возвышались на восточном берету Байкала высокие снежные вершины Хамардабана. На западе медленно уходили вдаль широкие «ворота» Байкала. Многоводная красавица Ангара, перекатываясь через легендарный Шиманский камень, уносит сквозь эти ворота кристально прозрачные байкальские воды.
Легко и просто, как это бывает в далеких путешествиях, завязалась беседа. Пассажиры из местного населения охотно делились своими знаниями условий передвижения и работы в различных местах побережья, внимательно вникали в задачи и смысл работы нашей экспедиции и особенно интересовались практическим ее значением для края.
Один из пассажиров, онгуренский колхозник — бурят Мангут настолько увлекся предстоящей работой экспедиции, что решил включиться в нее проводником.
После 30-часовой поездки по величественному и, к счастью, на редкость спокойному Байкалу мы выгрузились на берег, недалеко от большого бурятского селения — улуса Онгурены.
Нам предстояла сложная операция: добраться с грузом и лошадьми по берегу Байкала до улуса Покойники.
Местный улусский совет и колхоз встретили нас приветливо и предложили содействие, но заверили, что невозможно добраться с грузом до Покойников, в виду обрывистости скалистых берегов. Нужно отправить груз на лодке, а лошадей вести через хребет по западному его склону и затем через ущелье «Сомсэ» спускаться к Байкалу около Покойников.
Поездка на лодке здесь весьма опасна, так как море часто «шалит»: если поднимается буря, не везде можно пристать к берегу, и люди вместе со своим грузом и лодками могут стать жертвой прибрежных скал.
Однако задерживаться не приходилось: надо 1было выехать без колебаний. Получив от колхоза большую лодку, а в колхозе улуса Кочериново проводника-лоцмана, мы отправили рабочих с грузом водным путем. Сами же отправились с лошадьми через хребет, решив попутно хотя бы бегло обследовать этот район.
Схема района работ Лено-Байкальской экспедиции
Путешествие оказалось не из легких: перевалы через хребет узкие, крутые долинки на его склоне оказались разрушенными наводнением предыдущего года: не только на лошадях, но и пешком проход был крайне затруднен. Огромные баррикады вырванных с корнем деревьев, перемешанных в массе глыб, валунов, песка и глины, местами совершенно преграждали путь и заставляли брать приступом каждую пядь.
В узких местах оба борта долины представляли собой отвесные скалистые стены с бушующим между ними потоком, по которому нужно было продвигаться против течения; мы преодолевали затруднения только благодаря искусству проводника Мангута.
Миновав гостеприимный улус Крестовое — летник Онгуренского колхоза, мы направились в дальнейший путь в сопровождении кочериновского колхозника Уланова.
Обливаясь потом, заедаемые мошкой, люди и лошади карабкались по обрывистым стенам узкого ущелья; даже находя небольшую площадку для отдыха, кони не могли ею пользоваться под бешеной атакой назойливой таежной мошкары.
Измученные и изъеденные до крови лошади рвались обратно вниз. Взойдя на вершину хребта, они устроили «бунт»: сбросили седла и вьюки, вырвались из поводьев и скрылись в густой чаще. Лишь охотничья прозорливость Уланова помогла отыскать лошадей к концу второго дня. Чтобы предугадать исход поисков, Уланов ночью спустился тайком с хребта в улус, разжег костер и «сворожил на лопату». Пламя поворачивалось в сторону лопаты, и он успокоился: значит, лошади будут найдены.
После нескольких ночевок под скалистыми обрывами долины р. Ваная и ее притоков мы прошли в последний день 20 км по широчайшей корытообразной долине реки Лены от ее истоков до ущелья Сомса. По нему предстояло спуститься к оз. Байкалу в улус Покойники, куда должен был прибыть наш груз на лодке. Спуск оказался чрезвычайно трудным.
Узкие ступеньки над головокружительными пропастями, бесконечные поиски мало-мальски сносного спуска, постоянная расчистка завалов на более пологих склонах, скатывание лошадей на задних ногах по неустойчивым каменным россыпям, спуск лошадей на поводьях, — все это до крайности тормозило наше продвижение.
Лодка должна была прибыть в улус Покойники на два дня раньше нас. Однако она еле добралась к месту одновременно с нами — разбитая, с промокшим грузом. Часть продуктов была утеряна.
У подножья хребта, на небольшой полого наклонной площадке, у самого берега Байкала приютился маленький бурятский улус Покойники. Немногочисленные обитатели его — колхозники, скотоводы и рыбаки.
К юго-западу от Покойников глубокое ущелье, окруженное по бортам многочисленными крупными цирками, прорезывает хребет в продольном направлении.
Мы предложили покойницким старожилам пройти с нами это ущелье в качестве проводников, но получили решительный отказ: никто из них не хотел идти безоружным, боясь медведей, которые наполняют все ущелье.
Пришлось идти одним. До позднего вечера мы поднимались по острому, скалистому гребню вдоль хребта. Вправо от нас, на большую глубину уходило длинное живописнейшее ущелье, с величественными вертикальными стенами и башнями из розовых порфиров, темно-серых диабазов, диоритов, раздробленных движениями земной коры гранитов и сланцевых осадочных пород, подобных онгуренским.
Настала ночь. На маленькой ступеньке под скалой, где могло уместиться несколько человек, мы соорудили шалаш из кедрового стланика и укрепили его крупными глыбами против сильных порывов байкальского ветра. Ужин состоял из разогретых консервов и строго, ограниченной нормы чая: в нашем распоряжении была только одна фляжка воды.
С утра мы продолжали обход ущелья по гребню. К вечеру убедились, что за четыре дня не закончим обхода. Решили спуститься вглубь ущелья.
Тут мы имели случай проверить рассказы старожилов о медвежьем царстве в ущелье. Мы полюбовались вдоволь путешествовавшим по склонам ущелья царем тайги. Застигнутые ночью, мы вынуждены были ночевать в его еще теплом логовище. Одному из ваших рабочих пришлось спасаться бегством при встрече с медведями.
В этом ущелье, названном нами впоследствии «медвежьей падью», пришлось защищаться ночью от бродивших вокруг медведей пылающими кострами и частыми выстрелами из универсальной трехстволки.
Последние силы напрягали мы, когда карабкались на следующий день по почти отвесным стенам противоположного борта ущелья. Но все трудности пути были оправданы геологическими наблюдениями. Перед нами развертывалась картина геологического прошлого; кругом возвышались скалистые уступы, сложенные из мощных грубых конгломератов; порою в зеленую рассланцованную породу были вкраплены хорошо окатанные водой крупные, иногда свыше двух метров в диаметре, валуны совершенно других пород, чаще всего кварцитов.
Тут же расположенные высокие стены порфиров приоткрывают картину изменений земли, когда уже сложившиеся плотные конгломераты подвергались разломам и передвижкам, а по трещинам изливались и застывали порфиры...
Третья ночь застигла нас в пути, когда мы выбрались на новый гребень, высоко красовавшийся над истоками Лены.
Серые тучи поползли по вершинам и обволокли нас, подул холодный, северный ветер, повалил густой снег, превратившийся в пронзительный буран (28 августа).
Отсутствие продуктов было восполнено обилием кедровых орехов, голубики и брусники.
Поздно ночью мы отыскали свой лагерь.
Длинная, узкая, скалистая щель. Это — ворота Лены, куда она прорвалась когда-то под влиянием наступавшего хребта. На 30 км — сплошное ущелье. Ни пройти, ни проехать — ни на лошадях, ни на лодке. Зато этот район — лакомый кусочек для геолога.
Движение по Лене затруднялось: лошади с грузом должны были делать далекие обходы кружным путем на несколько десятков километров, и участники пешего маршрута порой долго оставались без продуктов, палаток и спальных принадлежностей. Сон между тремя кострами в накаленной зольной яме от четвертого костра помогал преодолевать холод суровых горных ночей. Потепление при спуске с хребта сменялось наступившими сентябрьскими холодами.
Необходимо было ускорить передвижение во избежание зимовки в тайге.
Попытка плыть на первобытных плотах оказалась сначала безуспешной, в виду непроходимости реки. Но этот вид транспорта был здесь единственно возможным, и через 20 км мы снова повторили попытку. Соорудили плот из небольших бревен. Трое поплыли на нем от речки Юхты 2-й с частью нашего груза. После 200 м пути плот уже стоял вертикально под корягами, а пассажиры по пояс в воде ловили продукты и спальные принадлежности.
Напряженная работа от зари до зари позволила преодолеть все многочисленные преграды, завалы, коряги, перекаты, пройти через самые опасные места на протяжении 150 км. Через две недели мы выбрались в населенный пункт — пос. Чангер.
И опять трудный для передвижения участок дал обильный материал для изучения теологии местности; несмотря на опасности, это было одно из самых увлекательных путешествий по интереснейшей реке, которая в этом месте еще редко видела человека. Лишь стадо маститых сохатых вынырнет иногда на береговую поляну и с глухим ревом разбредется по опушке, да испуганная пара легких, быстроходных изюбров промелькнет перед глазами.
Обильная добыча ждет и ленского рыбака в тихих нетронутых плёсах реки, наполненных лучшими сортами рыбы.
Чангерские дудовские колхозники занимаются охотой и рыбной ловлей, но в верховьях Лены их не видно. Пора подумать об использовании этого прекрасного и обильного уголка. Превосходные участки для селений, сенокосов и пашни пустуют. Близость Байкала и судоходной Лены создает все условия для их заселения.
После небольшого маршрута в верховья р. Чангера мы продолжали путь на лодке, легко проскальзывавшей сквозь бурные потоки.
12 октября мы пробились сквозь шугу к берегу у села Качуга, накопив огромное количество материалов по геологии одного из наиболее интересных участков Прибайкалья, впервые пройдя верхнюю часть долины Лены.
Поставленная перед экспедицией задача была выполнена.
