Психологические особенности одиночных путешествий
Источник: Библиотека экстремальных ситуаций
Справочно-методический сборник в 35 томах
Редактор и составитель Лучанский Григорий
Москва, ФГУНПП «Аэрогеология», 1995 г.
Цель работы - проиллюстрировать различные проявления воздействия окружающей среды на психику человека в условиях одиночного путешествия. Использованы выдержки из дневников и воспоминаний путешественников.
Психотравмирующие факторы
1. Одиночество.
«Одиночество!.. Полное одиночество невыносимо. Горе тому, кто одинок», - это свидетельство А.Бомбара, на резиновой лодке пересекшего Атлантический океан. Одиночество - главный психотравмирующий фактор в одиночных путешествиях. «Я должен признаться, что переносить одиночество очень трудно», - пишет спелеолог Мишель Сифр. Одиночество «постепенно, неумолимо» заполнило все дни плавания Алена Бомбара. «Мне кажется, что одиночество наваливается на меня со всех сторон непомерное, бескрайнее, как океан, словно сердце мое вдруг стало центром притяжения для этого «ничто», которое тогда казалось мне «всем»... Ты пришло само и овладело мной. Ничто не в силах разорвать кольцо одиночества; сделать это труднее, чем приблизиться к горизонту». Федор Конюхов во время кругосветного плавания на яхте «Караана» записывает в дневнике: «Беспредельный океан и его глубина вызывают чувство одиночества и щемящей тоски». Через три с половиной месяца появляются строчки: «Я снова ощутил свое одиночество. Так захотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, чтобы можно было о чем попало говорить или просто смотреть друг на друга». Александр Поникаров, в одиночку сплавляясь на плоту по реке Ка-Хем, чувствовал себя затерянным и ничтожным, «муравьем в огромном мире». Вот что испытывал Райнхольд Месснер во время восхождения на Нанга Парбат: «Это ощущение бессилия!.. Оторванность от людей, способная привести на грань безумия! Нет никого рядом, чтобы оценить твое состояние, ни одного человека, которого можно было бы потрогать рукой, найти в нем опору. Понимание этого не захватывает меня, но присутствует, а с ним вместе и неуверенность, - что ждет меня наверху?»
На человека, находящегося в экстремальных условиях, в том числе и на путешественника-одиночку, воздействуют и другие психотравмирующие факторы: монотонность, ограничение информации, угроза для жизни. Они действуют не изолированно, а в совокупности.
2. Монотонность.
По мнению исследователей, монотонность, то есть однообразие обстановки, - одна из главных причин астенизации (истощения) нервной системы и психических заболеваний. «Труднее всего, по-моему, под землей приспособиться к постоянной температуре при постоянной влажности. Никаких колебаний, это ужасно», - утверждает М.Сифр. «Часто испытываю не усталость, а просто желание ничего не делать, которое иногда трудно преодолеть. Мне ничего не хотелось, даже есть. Полное отсутствие всякого интереса и к умственной, и к физической деятельности. Думаю, что это - следствие жизни в монотонном, молчаливом мире, где ничто не возбуждает никаких желаний», - размышляет спелеолог. «Как бы мне хотелось ощутить дыхание свежего ветра или живительную влагу дождя на своем лице!» И.П. Павлов отмечает необходимость «известной минимальной суммы раздражений» для деятельного состояния высшего отдела больших полушарий головного мозга, а монотонность ограничивает поток раздражителей.
3. Ограничение информации.
По мере увеличения времени путешествия у человека возрастает потребность в информации. Согласно исследованиям, отсутствие и ограничение личностно-значимой информации может вызвать неврозо-подобные состояния и выраженные неврозы. Некоторые путешественники брали с собой радио; Чэй Блайт, совершая кругосветное путешествие на яхте, разговаривал с родственниками и друзьями по радиотелефону. Другие путешественники (Дж. Слокэм, Л. Телига, С. Каллахан) не имели при себе никаких источников информации. Для утоления информационного голода используются любые средства. М. Сифр нашел два обрывка старых газет: «Боже, до чего интересно читать «Происшествия»! Я никогда раньше не читал этого раздела, но теперь, как утопающий за соломинку, цепляюсь за самые незначительные события повседневной жизни на поверхности».
4. Угроза для жизни.
Угроза для жизни тоже воздействует на психическое состояние человека. Путешественнику-одиночке приходится рассчитывать только на себя, следствие этого - постоянное напряжение, истощающее нервную систему, приступы страха. О невозможности расслабиться пишет Ф.Конюхов: «Да здесь и сна нет, как такового. Все в каком-то полузабытьи. Куда-то проваливаешься, даже сны снятся, а сам чувствуешь как идет яхта, каким курсом, каждый стук, всплеск слышишь».
Страх за свою жизнь, как механизм психической защиты, - состояние естественное и вполне закономерное. Если поддаться ему, то, в конце концов, он окончательно подчинит себе все мысли и поступки человека. Страх любую проблему может превратить в сложную и даже сделать ее непреодолимой. Человек перестает контролировать свои решения и действия. Страх усиливает ощущение боли, воздействие холода и жары, голода и жажды. В то же время страх контролируемый и подавляемый обостряет чувства, мобилизует резервы организации, придает физическую силу, повышая шансы на спасение. Неуправляемый страх, по утверждению Бомбара, убивает за несколько часов. Он пишет: «Я почувствовал приближение страха, страшного врага, пытавшегося не раз сломить меня за последние семь месяцев ... Настоящий страх - это паника тела и души, обезумевших в схватке со стихией, когда кажется, что вся вселенная неумолимо ополчилась на тебя». Многократные приступы страха испытывал японский путешественик Наоми Уэмура во время экспедиции на Северный полюс: «Меня вновь охватывает страх. Что же мне сделать, чтобы вытравить его из сердца? Мне столько раз приходилось испытывать это чувство, но каждый раз, когда оно появлялось, я не знал, как с ним бороться, у меня не было средств против него...» «Панический ужас овладевает мной. Кажется, что все сейчас может обрушиться», - записывает в дневнике Сифр, находясь в подземном леднике пропасти Скарассон.
Во время восхождения на Эверест Месснер упал в трещину. «Ужас исходит из всех моих пор, пронизывает мое тело своим дыханием, таким же ледяным, как эти отсвечивающие сине-зеленым цветом стены трещины... Я покрываюсь гусиной кожей и дрожу всем телом. Однако реакции моего тела резко противоречат спокойствию рассудка: мозг не боится нового падения в бесконечную глубину, он хочет только окончания, освобождения от всего этого... Я впервые переживаю страх как физический рефлекс, без психического давления. Все мысли сосредоточились на одной проблеме: «выбраться наружу».
Страх может проецироваться вовне. Сифр пишет: «В пропасти я один, и мне нечего бояться встречи с человеком или каким-нибудь зверем. Тем не менее, необъяснимый, дикий страх порой охватывает меня. Он подобен живому существу, и я невольно его одухотворяю... Страх как бы обрел плоть».
Этапы психической адаптации
Важнейшая проблема экстремальных условий - адаптация. Психическая переадаптация в экстремальных условиях, дезадаптация и реадаптация к обычным условиям жизни подчиняются чередованию следующих этапов: 1-й - подготовительный, 2-й - стартового психического напряжения, 3-й - острых психических реакций входа, 4-й - преадаптации, 5-й - завершающего психического напряжения, 6-й - острых психических реакций выхода и 7-й - реадаптации. Этап переадаптации при определенных обстоятельствах может сменяться этапом глубогих психических изменений. Между этими двумя этапами имеется промежуточный - этап неустойчивой психической деятельности.
Этапы психической адаптации и дезадаптации в измененных условиях существования
(по В.И.Лебедеву)
Подготовительный
|
Стартового психического напряжения
|
Острых психических реакций входа
Реадаптации
|
Острых психических реакций выхода
|
Завершающего психического напряжения
Психической переадаптации
|
Неустойчивой психической деятельности
|
Глубоких психических изменений
Подготовительный этап заключается в физической, психической и технической подготовке путешественника. Человек собирает информацию о районе путешествия, изучает опыт предшественников, проводит исследования, приобретает необходимые навыки. Мореплавателям, например, необходимо знание навигации.
На этапе стартового психического напряжения усиливается психическая напряженность, выражающаяся в тягостных переживаниях, в субъективном замедлении течения времени, в нарушениях сна. Она вызвана «проигрыванием» в воображении предполагаемых ситуаций предстоящего путешествия. Месснер отмечает: «Мое стремление вперед безудержно. Душевное смятение, вызванное этим одиночным предприятием, столь велико, что я могу бороться с ним только в движении... Самообладание стоит мне много энергии. Я чувствую, как все во мне готово к старту. Даже ночью с трудом заставляю себя лежать спокойно». Джека Пальмера, спутника Бомбара, слишком длительная остановка в начале плавания лишила мужества и заставила отказаться от дальнейшего путешествия.
Этап острых психических реакций входа у путешественников-одиночек мало заметен. У большинства из них после старта возникают положительные эмоциональные переживания.
Процесс психической переадаптации может длиться от 3 до 20 суток. Критерии переадаптации - устойчивая работоспособность, глубокий сон, устойчивое эмоциональное состояние.
Действие психотравмирующих факторов вызывает в организме человека состояние перенапряжения - стресс. Стресс - неотъемлемая часть жизни; опасен дистресс, когда организм не успевает восстанавливаться. Г.Селье назвал комплекс реакций организма в процессе приспособления к новым условиям общим синдромом адаптации и описал три этапа этого синдрома: реакцию тревоги, фазу сопротивления и фазу истощения. Во время фазы сопротивления организм продолжает расходовать имеющиеся резервы, чтобы оставаться в норме. Постепенно формируются более расширенные возможности индивидуального барьера психической адаптации. Адаптационный барьер как бы вбирает в себя все особенности психического склада и возможности реагирования человека. Он динамичен - при состоянии психического напряжения происходит приближение барьера адаптированного психического реагирования к индивидуальной критической величине. При этом человек использует все резервные возможности и может осуществлять особенно сложную деятельность, полностью предвидя и контролируя свои поступки и не испытывая тревоги, страха или растерянности. Вот как описывает Месснер падение на спуске с Эвереста: «Я пытался тормозить, но не мог задержать скольжения вниз. С нарастанием скорости во мне пробудились новые силы. Как это бывало и раньше, истинная опасность мобилизовала мои способности ровно настолько, насколько это нужно, чтобы победить. Я сам удивляюсь, откуда взялось столько энергии, выдержки и везения».
Но при жестком и длительном воздействии стрессоров происходит перенапряжение адаптивного барьера, этап психической переадаптации сменяется этапом неустойчивой психической деятельности. Появляются необычные психические состояния, характеризуемые эмоциональной неустойчивостью и нарушениями ритма сна и бодрствования. Их можно считать нормальными компенсаторными защитными реакциями в границах психологической нормы. Эти необычные психические состояния отличаются от патологических мотивированностью, то есть «понятностью» связи с окружающей средой, кратковременностью. Как правило, по отношению к ним сохраняется критичность. Убежденный же в реальности какого-либо представления, человек легко отказывается от него после попадания в обычные условия.
Если же давление на барьер психической адаптации усиливается, резервы организма катастрофически уменьшаются (фаза истощения). Когда они оказываются исчерпанными, происходит прорыв барьера психической адаптации, и наступает психическая дезадаптация или кризис.
Так, М.Сифр делит свое шестимесячное пребывание в пещере Миднайт на два больших периода. До шестидесятого цикла время проходило незаметно, после же эксперимент стал, вплоть до завершения, тяжелым испытанием. Исследователь отмечает, что за два первых месяца он прочитал только две книги, много времени уделял умственной работе (писал отчеты, изучал специальную литературу о сне и влиянии изоляции), а после «кризиса» - 70 книг за четыре месяца. После выхода из пещеры Сифр три года не мог избавиться от тяжелой депрессии.
Необычные психические состояния, возникающие на этапе неустойчивой психической деятельности, разнообразны. У многих путешественников, переживающих сенсорный и информационный голод, появляются яркие цветные сновидения. Иногда их трудно отличить от реальности. Чэй Блайт пишет: «Вот уже несколько ночей меня преследуют сны, сплошные фантасмагории. В одном сне на яхту вскарабкались какие-то люди, опутанные водорослями, но я закричал на них, и они вернулись в море. В другом сне я сидел и выпивал вместе с матерью, Морин и моей сестрой Исабел».
В условиях сенсорного дефицита начинает усиленно работать воображение. Яркие красочные представления доходят до эйдетических - проецируются вовне с исключительной точностью и сопоставимы с непосредственно воспринимаемыми образами. Джошуа Слокэм, совершивший первое кругосветное путешествие на яхте, вспоминает: «В эти дни у меня все чаще появлялось какое-то жуткое ощущение. Память работала поразительно четко. Зловещее, незначительное, великое, удивительное и обыденное - все это странной чередой проходило перед умственным взором. Давно забытое, что, казалось, принадлежит кому-то иному, а не мне, вновь возникало передо мной. Голоса прошлого, смеясь, плача, рассказывали то, что я некогда слышал в разных уголках света». Ф.Конюхов пишет в дневнике: «И снова нахлынули лавиной воспоминания. Здесь живем только воспоминаниями и тем, что ночью приснится». Он отчетливо видел картины из своего детства, часто вспоминал жену и детей, особенно сына Оскара. Стивен Каллахан, совершивший вынужденный дрейф через Атлантику на спасательном плотике после крушения яхты, называет надежды и мечты единственным убежищем от невзгод. «Вся моя жизнь проходит у меня перед глазами, будто фильм, который прокручивается назад». Эйдетические представления возникают и у спелеологов. М.Сифр рассказывает: «Я видел перед собой море и синее небо, многолюдные пляжи, тысячи мужчин, женщин, детей... В глубине пропасти совсем рядом со мной возникало видение кораллового рифа».
Эйдетические образы, вначале управляемые и вызываемые по собственному желанию, могут перейти в галлюцинации. Галлюцинаторный образ возникает непроизвольно, человек не может его вызвать, от него избавиться, галлюцинации возникают помимо его желаний, волевых усилий. Дж.Слокэм, отравившись однажды брынзой со сливами, привязал штурвал и лег в каюте. Выйдя через некоторое время на корму, Слокэм увидел на руле рослого моряка, который крепко, словно в тисках сжимал ручки штурвала. «Он был похож на иностранца: большой красный берет, надвинут на левое ухо, лицо окаймляют лохматые черные баки. В любой части света его приняли бы за пирата. Разглядывая его свирепую физиономию, я забыл про шторм и думал лишь о том, как бы этот пришелец не перерезал мне глотку». Незнакомец сообщил, что он рулевой с «Пинты» (каравеллы Колумба) и пришел на подмогу. Потом гость съел сухарь и запел неистовую песню. Через день, когда Слокэм уже пришел в себя, лихой моряк «посетил» его еще раз, во сне. Галлюцинации появлялись у многих путешественников-одиночек. Ф.Конюхов рассказывает о слуховой галлюцинации без зрительных образов: ночью слышал, как кто-то мирно беседовал. Я вышел из каюты - никого... Два мужских голоса тихо о чем-то вели беседу. Но смысла я уловить не мог». «Часто меня здесь посещают галлюцинации, - пишет он в конце плавания. - Я вижу города или каких-нибудь зверей, слышу в шуме ветра голоса близких людей, веду долгие беседы, а порою видятся друзья, которые уже давно ушли из жизни».
Некоторые путешественники испытывали нарушения в восприятии в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном, возникавшие из-за постоянного напряжения и невыносимого недосыпания. Роберт Мэнри во время трансатлантического плавания на яхте «Тин-кербель» был вынужден принимать таблетки, чтобы бодрствовать. Однажды утром он «вдруг оказался в царстве дикой фантазии, в странном мире, где иллюзия и реальность замысловато переплетались. Галлюцинация продолжалась несколько часов... Я, фигурально выражаясь, очутился на ничейной земле, где действительность и воображение живут бок о бок, и границы между ними невозможно определить. Подобно человеку, охваченному гипнотическим трансом, я видел и слышал вещи, которых не существовало.
Я проникся убеждением, что я не один, что на «Тинкербель» присутствует еще кто-то. Я не помню ни лица, ни того, как был одет этот кто-то, хотя, кажется, одежда его смахивала на костюм яхтсмена... Выяснилось, что он очутился на «Тинкербель» как бы по «автостопу», и я должен подвезти непрошенного пассажира к его дому, который находится на небольшом острове где-то поблизости». Позже: «Румпель очутился в руках моего призрачного спутника, сам же я превратился в пассажира».
Врачу Ханнесу Линдеману, испытывавшему неодолимое желание спать, начало казаться, что защитное покрывало вдруг заговорило человеческим голосом.
У человека, находящегося в одиночестве, усиливается потребность в общении. Иногда он начинает разговаривать сам с собой. Слокэм по морскому обычаю ровно в полдень провозглашал: «Восемь склянок!» Или, обращаясь к воображаемому рулевому, кричал из каюты: «Как на румбе?» или «Какой держим курс?» Ален Бомбар пишет: «Время от времени я начинаю громко говорить, чтобы услышать хоть свой голос».
Путешественники-одиночки нередко персонифицируют различные объекты. О персонификации живого существа рассказывает М.Сифр: «У меня нашелся приятель - маленький паучок... И я начал с ним разговаривать - странный это был диалог. Мы двое были единственными живыми существами в мертвом подземном царстве. Я говорил с паучком, беспокоился за его судьбу». Смерть паучка была ударом для исследователя.
Персонифицируются и неодушевленные предметы. Это описывает Бомбар: «Маленькая куколка, которую подарили мне друзья ... превратилась для меня почти в живую. Я смотрю на нее и уже заговариваю с ней, сначала односложно, а потом во весь голос, рассказывая ей обо всем, что собираюсь делать. Ответа я не жду: пока еще это не диалог. Отвечать она начнет мне позднее». Кристина Риттер, проведшая 60 суток в одиночестве в условиях полярной ночи на Шпицбергене, разговаривала вслух с Луной: кормила ее, поила, укладывала спать. Р.Месснер «общался» с рюкзаком и ледорубом: «Вскоре я уже жалею, что со мной нет рюкзака, моего верного друга. Мне недостает его. В течение двух предыдущих дней он был моим собеседником, вдохновлял меня, вел вперед, когда силы полностью покидали. Теперь я разговариваю с ледорубом. Однако в этом предмете я не чувствую друга».
В какой-то мере удовлетворить потребность в общении помогает ведение дневниковых записей. «Дневник становится моим единственным собеседником. В первое время я исписывал за день страницу, от силы полторы, а теперь покрываю каракулями от двух до трех с половиной страниц ежедневно. Я пишу помалу, но часто», - рассказывает Бомбар.
Создание силой воображения «собеседника» и персонификация объектов, являясь защитной реакцией организма, представляет собой своеобразную модель «раздвоения личности». Человек испытывает разделение «я» на «действующее» и «наблюдающее». Леонид Телига, совершая кругосветное путешествие в одиночку на яхте «Опти», записывает в дневкике: «Чувствовал себя странно, как будто рассматривал «Опти» и его экипаж со стороны». Подобное чувство часто испытывал и Ф.Конюхов. Перед М.Сифром, когда он посмотрел на себя в зеркало, предстал совсем другой человек. «Отныне, - пишет Сифр, - я смотрелся в него ежедневно... Подлинный Мишель Сифр наблюдал за подопытным Мишелем Сифром, который менялся день ото дня... Ощущение было неуловимое, непонятное и до какой-то степени ошеломляющее. Словно ты раздвоился и потерял контроль над своим «я»... Я что-то делал и одновременно видел как бы со стороны, что я, другой делаю. Два «я» в одном теле! Мне это казалось диким, бессмысленным...» Месснер рассказывает: «Физически я несу всю нагрузку один. Психически же я время от времени чувствую рядом с собой помощника. Вот снова кто-то идет за мной! Может быть, это часть моего собственного «я»? Или человеческая энергия другого «я» заменяет мне партнера?» Еще одно впечатление Месснера: «Я вижу себя извне, со стороны этого мира. «Я здесь» означает теперь «я там». Я прозрачен, я из стекла, а мир вокруг меня - это прозрачная основа моего я».
Спелеолог А.Сенни, находясь в пещере в одиночестве, стал воспринимать себя чрезвычайно маленьким («не более мухи»).
С.Каллахан заметил, что он начинает делиться «как бы на три сущности - физическую, эмоциональную и рациональную» - думать и рассуждать как другой человек с совершенно новым мировоззрением.
Многие путешественники отмечают у себя симптомы астенического синдрома (истощения нервной системы): эмоциональную неустойчивость; снижение настроения (вялость, апатия, заторможенность), временами сменяющееся раздражительностью или эйфорией; нарушения сна; ослабление внимания; снижение работоспособности. «Черная меланхолия» охватывала Р.Мэнри, приступы хандры испытывали Ч.Блайт и Ф.Конюхов. В дневнике Наоми Уэмуры появляются слова: «Я смертельно устал». В.Хауэлзу, узнавшему в одиночном плавании на яхте через атлантический океан о кончине политического деятеля Бивена, стало «безумно грустно», он заплакал, хотя никогда Бивена не видел и во многом не соглашался с его политикой. М.Сифр обнаруживает у себя явные признаки утомления, нарастающую усталость. Он пишет о воздействии на психику различных цветов в условиях жизни под землей: «Темнота начинает действовать на нервы. Даже писать хочется красными чернилами - черноты кругом более чем достаточно... Красный цвет очень приятен. Синий и зеленый слишком близки к черному. Желтый цвет внутренней палатки мне не нравится, лучше было бы ее сделать из белого шелка. Под землей нужны светлые, теплые тона...» Сифр отмечает полное отсутствие всякого интереса к умственной и физической деятельность: «Вынужденное безделье порождает стремление бездельничать». О появлении пассивности пишет А.Бомбар: «Постепенно человек перестает управлять событиями; он только склоняется перед ними и спрашивает: «Что же со мной будет дальше?» Снижению настроения способствует усталость: «Двое суток без сна - и у меня хандра, любая неприятность начинает меня раздражать». Раздражение доводит Бомбара до отчаяния: «мало-помалу я начинаю верить во враждебность некоторых предметов. Например, я хочу заняться определением координат, измеряю искомый угол и произвожу вычисления. Карандаш кладу рядом с собой. Через десять секунд хочу его взять, но он уже ухитрился исчезнуть... Все сговорились против меня... Просто поразительно, до какой степени нами овладевает на море мания преследования! Кажется, что все против нас и ничто не ладится... Нет больше сил!» В середине плавания настроение у Бомбара было крайне подавленное, заметно изменился почерк: «В нем сказывается горечь одиночества, глухая тоска». Постепенно путешественником овладели суеверия: «Если я не нахожу свою трубку сразу же, когда хочу закурить, - это дурная примета... Не менее забавен другой предрассудок - со спичками. У меня еще есть несколько сигарет, и время от времени я курю. И вот я решил, что каждая спичка - это один день: сколько лишних спичек я истрачу для того, чтобы прикурить, столько дней мне и придется плыть сверх назначенного срока».
Суеверен был и Д.Слокэм. Он рассказывает, как задел край рифа «М» в проливе Большого Барьерного рифа «Спрей» (яхта Слокэма) ударился о риф и сразу соскочил с него. Слокэм отчетливо увидел внизу зловещие скалы, но тут вспомнил, что «М» - тринадцатая буква алфавита. Судно, мчавшееся на всех парусах, не получило повреждения, ударившись о выступающую часть рифа. Это убедило моряка, что тринадцать - счастливое для него число.
В конце путешествия усиливается эмоциональная напряженность, течение времени субъективно замедляется (этап завершающего психического напряжения). Причины этого - недостаток информации, предвосхищение встреч с близкими, включения в привычную жизнь и т.д. Когда Сифру сообщили по телефону, что он завтра выходит на поверхность, он почувствовал замедление времени. В его дневнике появляется запись: «Никогда я не думал, что время может тянуться так медленно - словно вот-вот вообще остановится». Ч.Блайта незадолго до финиша даже самый короткий штиль вдвойне раздражал. Эта психическая напряженность обусловлена предвосхищением встреч с родственниками и друзьями, включения в привычную жизнь и, кроме того, опасениями за успех путешествия. Бомбара мучило беспокойство, что «какая-нибудь глупость» случиться с ним у самой цели и дни жестоких испытаний потеряют всякую цену. М.Сифра небольшая заминка на выходе из подземного ледника пропасти Скарассон привела в отчаяние. Исследователю показалось, что выбраться на свет ему никогда не удастся. Его с трудом вытащили наружу.
После завершения путешествия некоторые путешественники находятся в состоянии возбуждения или, наоборот, депрессии. Месснер после спуска с Эвереста чувствовал «бесконечную тяжесть на душе»: «Хотя внутренний кризис прошел, но и сейчас я угнетен, как эти долины под муссонными тучами. Постепенно тяжесть проходит, вместе с внутренним освобождением возвращается хорошее настроение, появляется бодрость, даже ощущение телесного здоровья. Уже то, что можно расслабиться, - счастье».
Сроки реадаптации путешественников после возвращения в обычные условия различны и зависят от степени воздействия на человека психотравмирующих факторов, длительности путешествия, индивидуольных особенностей личности. Чаще переход к обычному ритму работы и жизни занимает несколько дней. Иногда процесс реадаптации требует длительного времени. Так, после выхода из пещеры Миднайт М.Сифр три года не мог избавиться от тяжелой депрессии.
Защита от психотравмирующих факторов
Для защиты от психотравмирующих факторов путешественники использовали различные средства. Одно из них - творчество. «Когда хоть немного поработаю творчески, чувствую себя окрыленным, настроение поднимается», - пишет Ф.Конюхов. Для спелеолога Ж.Мерете, у которого в пещере развилась депрессия, яркие красочные акварели, рисунки, глиняные фигурки были своеобразной разрядкой и способствовали успеху эксперимента.
Многие путешественники брали с собой книги. Ф.Конюхов читал Библию. А.Бомбар, чтобы у него были все жанры, взял том Мольера, полное издание Рабле в одном томе, Сервантеса, том Ницше, драмы Эсхила на двух языках, Спинозу, избранные произведения Монтеня, а из музыкальных партитур - «Страсти» Баха и квартеты Бетховена. Он пишет: «После полудня наступает самое трудное время... Эти тяжкие часы я посвящаю медицинским наблюдениям и умственной работе. В два часа полное медицинское самоосвидетельствование: кровяное давление, температура, состояние слизистых кожных покровов, волосяных покровов, ногтей. Затем - метеорологические наблюдения: я отмечаю температуру воздуха, температуру воды, состояние атмосферы. Потом приступаю к «субъективному исследованию» моей психики и умственных способностей. Делаю упражнения для тренировки памяти. И лишь после всего этого наступает очередь развлечений: музыки, чтения, переводов». Позже Бомбар проводил вечерний медосмотр, подводил итог дневным наблюдениям: как клевало, сколько и какой рыбы он выловил, как использовал улов, сколько собрал планктона, каков был его вкус и состав, каких птиц видел. После ужина он позволял себе послушать часок-другой радио.
Ч.Блайт считает работу лучшим лекарством от одиночества. Этого мнения придерживается и Д.Слокэм.
С.Каллахану облегчение приносили мечты: «Они не только помогают мне уйти от трагической действительности, но и придают силы, обозначают цель, дают стимул выжить».
Влияние цвета на психику, отмеченное М.Сифром, подтверждается исследованиями. Так, красный цвет стимулирует нервные центры, заряжает энергией печень, мышцы и применяется при лечении, например, меланхолии и апатии. Желтый и лимонный цвета активизируют двигательные центры, вызывают радостное настроение, но противопоказаны при зрительных галлюцинациях. Зеленый снимает боли, может использоваться для лечения переутомления, психопатических расстройств. Синий цвет при длительном воздействии на человека может вызвать усталость, депрессию, ощущение холода.
По мнению М.Сифра, одним из важнейших психологичеких факторов, предрешивших успех эксперимента, было питание, «не только потому, что пища была высокого качества, но и благодаря легкости ее приготовления, а также разнообразию блюд и их виду, возбуждавшему аппетит». Это отмечает и Ч.Блайт: «Замечаю, каким важным фактором станавится пища. Только управлюсь с едой, как уже думаю, что приготовить в следующий раз. Это не голод и не жадность - просто мне нужно отвлечься».
Одним из стрессоров в одиночном путешествии - угроза для жизни, рождающая страх. Для борьбы со страхом Я.Палкевич рекомендует следующие способы:
найти удобное положение, которое позволит расслабиться и обрести спокойствие;
дышать глубоко;
спокойно размышлять, сосредоточившись только на ближайших делах;
смотреть на все, что вас окружает;
говорить с самим собой, чтобы обрести уверенность;
планировать последующие действия.
Одной из предпосылок успеха одиночного путешествия Х.Линдеман называет веру, веру в двух смыслах: «Во-первых, это твердое убеждение в успехе начинания - первый шаг к достижению цели. Вера в свои силы и конечную победу необходима для всякого начинания, связанного с риском. Во-вторых, веру в свою способность управлять собственной психикой - настраивать свои мысли на позитивный лад, уметь по желанию расслабиться и сосредоточиться. Такая вера - внутренний резерв сил». Ф.Конюхов, совершивший в одиночку не одно путешествие, говорит, что он поднялся на Эверест благодаря силе духа. Евгений Смургис, первым совершивший одиночный проход вокруг Таймыра на гребной лодке, называет веру в победу очень сильным союзником: «Очень часто в жизни человека, в его борьбе за жизнь вера играет главную роль».
Важный источник силы для человека - вера в Бога. Это древнейшее средство психической саморегуляции. Мистика отключает рациональное мышление и вызывает погружение сознания в неведомое, вытесняя, таким образом, все другие личностные проблемы. Вера в чудо облегчает страдания, защищает психику в безвыходных ситуациях. Верующий имеет возможность снимать стрессы во время молитвы. Об этом пишет Р.Мэнри: «Изо всех сил стараюсь удержаться на борту моего бешено подпрыгивающего, раскачивающегося суденышка, я начал молиться христианскому богу, Нептуну, Посейдону и всем духам, которые можно привлекать к действию в таких случаях. Потом, чтобы не упустить ни одного шанса, я помолился тому, «кто имеет к сему непосредственное отношение». В дневнике Ф.Конюхова есть следующие строки: «Это плавание изменило мою внутренюю веру в Бога. Она стала чище, теперь она менее рациональна и исходит больше от сердца, чем от ума. Здесь, в одиночестве вера и Бог... скорее являются неотъемлемой частью жизни». Месснер пишет: «Не помню, когда я освободился от религиозного чувства, знаю только одно: с тех пор мне стало труднее убеждать себя в том, что я на свете не одинок, не брошен». Одна испанская пословица говорит: «Достаточно одной ночи, проведенной на маленькой лодке в бушующем море, чтобы сделать из атеиста верующего».
Главной задачей Ханнеса Линдемана в плавании через Атлантику было научиться управлять психикой, превратить ее в своего союзнника. Он знал: часто дух сдается быстрее тела. В качестве инструмента для решения проблемы Линдеман использовал аутотренинг или систему психологического саморегулирования (СПС), основанную врачом - психиатром И.Г.Шульцем. СПС способна формировать настроения, осуществление планов посредством формул намерения и цели. Формулу СПС следует повторять при всяком удобном и неудобном случае, пока она не закрепится в самых глубоких слоях подсознания.
Линдеман начал с формулы, которую считал главной: «Я справлюсь!» Примерно через три недели тренировок по этой формуле самовнушения он был абсолютно уверен, что выдержит и вернется из плавания живым и невредимым. Во время плавания формула автоматически помогала ему во всех угрожающих ситуациях. Линдеман пишет: «Особенно ясно я почувствовал ее власть, когда моя лодка перевернулась в первый раз. Это было ночью во время шторма. Словно сильный электрический разряд прошел через мой мозг: «Я справлюсь!..» формула самовнушения взбудоражила меня, наполнила энергией все органы моего тела».
Вторая формула намерения, освоенная Линдеманом, - «Курс вест!». Благодаря ей путешественник развил в себе такую восприимчивость, что немедленно приходил в себя и становился сверхбдительным, как только наступали галлюцинаторные явления. Линдеман подробно описывает действие этой формулы: «Окруженный ревущей стихией, я часто слышал, как огромная волна, поднимая лодку, шипела только: «Вест! Вест!», повторяя закрепившуюся в подсознании формулу жизни: «Курс вест!». Часто вспыхивали галлюцинации, одна из которых хорошо запомнилась. В бреду я разговариваю с африканцем:
Куда мы едем?
К моему хозяину.
Где живет твой хозяин?
В направлении вест!
Слово «вест» сразу пробудило меня, я взглянул на компас и уточнил курс. Этот пример показывает, что формула намерения может пробиться даже через галлюцинации, - факт неизвестный тогда в психиатрии».
Опыт подтвердил полезную, часто спасительную роль СПС. Линдеман считает, что в экспериментах, цель которых состоит в том, чтобы выжить в тяжелейших условиях, СПС должна стать обязательным компонентом подготовки, профилактическим средством на случай смертельной опасности. Кроме аутотренинга существуют и другие методы саморегуляции: нервно-мышечная релаксация, самогипноз, идеомоторная тренировка и др. Они позволяют повысить работоспособность, уменьшить эмоциональную напряженность, предотвратить последствия стресса.
Заключение
Человек, совершающий путешествие в одиночестве, адаптируется к условиям путешествия поэтапно. Под воздействием стрессоров (одиночество, монотонность, ограничение информации, угроза для жизни) появляются необычные психические состояния, характеризуемые эмоциональной неустойчивостью, нарушениями ритма сна и бодрствования. Их можно считать нормальными компенсаторными психофизиологическими реакциями. При длительном воздействии психотравмиру-ющих факторов не исключено развитие неврозов и депрессий.
Для зашиты от стрессоров путешественниками используются различные средства: методы саморегуляции, творчество, любая умственная и физическая работа (исследования, чтение, музыка, уборка, ремонт и др.). Обязательна жесткая долгая подготовка к путешествию, необходимо знать границы своих возможностей, уметь управлять собственной психикой. Многим помогает вера в Бога.
Самое главное - никогда не отчаиваться, в любых ситуациях верить в свои силы, опираясь на надежду. Spe fretus!
span style= style=span style=span style=
