Семнадцатого января 1934 г. было совершено первое зимнее восхождение на вершину Эльбруса. На восточную вершину Эльбруса поднялись два человека: В.Корзун и А. Гусев — зимовщики высокогорной метеорологической станции на «Приюте девяти».
До 1931 г. наши альпинисты появлялись в горах только в летнее время. Зимний альпинизм в нашей стране начинался лыжными походами различной протяженности и трудности. Затем советские альпинисты перешли к восхождениям на вершины зимой. Учитывая большую сложность таких восхождений, вначале в качестве объектов для восхождений выбирались вершины простые в техническом отношении. Естественно, что первый выбор пал на высочайшую вершину Кавказа — Эльбрус. При подъеме на него, как известно, не приходится преодолевать скальных препятствий, особенно трудных в условиях зимы; склоны его не очень круты. Но в то же время было очевидным, что подъем потребует от восходителей большой выдержки и выносливости.
Стремление совершить зимнее восхождение на Эльбрус обусловливалось не только спортивным, но и научным интересом.
В 1932 г. на склонах Эльбруса на высоте 3200 м над уровнем моря открылась метеорологическая станция, которую после годичного пребывания на этой высоте должны были перенести на высоту 4250 м в скалы «Приюта девяти». Понятно, что наблюдения, которые можно было произвести при зимнем восхождении на Эльбрус, были крайне необходимы для проведения намечаемого строительства и составления плана научно-исследовательских работ.
В это время восхождением зимой на Эльбрус заинтересовались и зарубежные альпинисты. Побывавшая летом 1932 г. на Кавказе группа итальянских альпинистов высказывала желание прибыть на Кавказ зимой 1933 г. и совершить это восхождение.
О намерении итальянцев знали альпинисты-зимовщики первой метеорологической станции на «Кругозоре» Эльбруса, сами мечтавшие об этом необычном восхождении. Но частая непогода и повседневные заботы о первой высокогорной зимовке мешали им осуществить свою мечту. Начальник метеорологической станции В. Корзун, еще на школьной скамье в Кисловодске мечтавший об этом восхождении, не мог смириться с мыслью, что честь первого восхождения зимой на Эльбрус может достаться иностранцам, и в своем дневнике записал строки, проникнутые глубокой заботой о чести советского альпинизма: «...Скорее побывать на вершине нас подгонял еще один факт. Осенью мы читали в газетах, что один итальянец, побывав летом в качестве интуриста у Эльбруса, решил обязательно приехать сюда зимой и совершить первое зимнее восхождение на Эльбрус...
...Как только заметим, что он с проводниками покажется на подъеме от поляны Азау (подножье «Кругозора»), так сунем в карман по куску хлеба и банке консервов и побежим на вершину. Будем карабкаться до последней возможности и, хотя на четвереньках, а влезем на вершину. Оставим там красный флаг, а на другой день пускай он идет по нашим следам. Пусть наши альпинисты в Москве не тревожатся — первое восхождение зимой на Эльбрус может быть только советским».
Все это, естественно, создавало повышенный интерес к первому зимнему восхождению на высочайшую точку Европы.
Первая серьезная попытка подняться на вершину Эльбруса зимой была предпринята группой московских альпинистов. Эту группу в составе девяти человек возглавлял председатель московской горной секции А. Гермогенов. В нее входили известные советские альпинисты: Е.Абалаков, Д. Гущин, А. Малеинов и другие. К этой группе, пришедшей в марте 1933 г. на метеорологическую станцию на «Кругозоре» Эльбруса, присоединился начальник станции В. Корзун.
Группа Гермогенова до прихода к Эльбрусу совершила лыжный переход через Кавказский хребет и по Сванетии. Они избрали обычный путь на вершину: через «Кругозор», «Приют одиннадцати» и «Приют Пастухова». Группа вышла с «Кругозора» 23 марта. Но альпинисты не достигли цели и их попытка кончилась трагически. На третий день восхождения на седловине Эльбруса, где альпинисты вынуждены были заночевать, застигнутые темнотой и бураном, от паралича сердца умер начальник экспедиции А. Гермогенов.
Неудачи, постигшие эту первую зимнюю экспедицию на Эльбрус, следует объяснить в основном ошибкой, которую совершила группа, не зная ничего о состоянии поверхности склонов Эльбруса зимой. Группа рассчитывала встретить глубокий снег на всем пути до вершины. Поэтому при выходе с «Кругозора» из снаряжения были взяты только лыжи и лыжные палки. На всю группу был лишь один ледоруб и три пары кошек.
В действительности оказалось, что склоны Эльбруса, начиная от «Приюта одиннадцати» почти до вершины, представляют собой отполированную ветром ледяную поверхность. Движение по такому льду возможно только на хороших острых кошках, а огромная протяженность склонов требует к тому же безукоризненного владения техникой ходьбы на них. В результате допущенной ошибки группа вынуждена была разделиться на три части. В каждой из них первый шел на кошках. Первый в головной группе имел кроме того ледоруб и, непрерывно вырубая ступеньки, обеспечивал продвижение остальных. Альпинисты продвигались крайне медленно. Например, на подъем от «Приюта одиннадцати» до «Приюта Пастухова» группа потратила 8 часов, в то время как при наличии кошек у всех этот путь можно было бы пройти за два часа.
Только поздно вечером альпинисты вышли на седловину, где они заночевали. При подъеме с «Приюта одиннадцати» до седловины было очень трудно организовать попеременную рубку ступеней и поэтому почти всю невероятную тяжесть этой работы принял на себя Гермогенов. Его удалось сменить лишь при подходе к седловине, когда он чувствовал себя уже совсем плохо. Возможно, что эта невероятно тяжелая работа и была для него роковой.
В 1933 г. Эльбрусскую метеорологическую станцию, проработавшую на «Кругозоре» в течение одного года, перенесли в скалы «Приюта девяти» (место ее постоянной работы, расположенное на высоте 4 250 м над уровнем моря).
Постройка дома, переброска оборудования, питания и топлива закончились лишь поздней осенью. Зимовщики метеорологической станции В.Корзун, А.Гусев и А.Горбачев подняли остатки груза и окончательно перебазировались на новое место в конце года, и с этого момента началась регулярная работа станции
В январе 1934 г. зимовщики станции решили подняться на вершину Эльбруса.
На восхождение решено было идти вдвоем. Выход на вершину всех троих был невозможен, так как нельзя было прерывать метеорологических наблюдений и передачи по радио метеорологических сводок. Кроме того, было необходимо, чтобы хоть один человек остался в качестве резерва на станции. Это требовалось и на случай аварии с группой восходителей, и для подачи сигналов возвращающимся с вершины, которые могли понадобиться при ухудшении погоды или наступлении темноты.
В. Корзун и А. Гусев вышли на восхождение в ночь с 16 на 17 января 1934 г. Предвидя, на основании опыта первой экспедиции и собственных (наблюдений, две основные трудности: очень низкую температуру, при возможном сильном ветре и бесконечные крутые склоны отполированного льда, зимовщики сверх теплой шерстяной одежды одели еще и меховые полушубки. Шапки-ушанки хорошо предохраняли голову и лицо от мороза и ветра. Ноги были обуты в «несколько пар шерстяных чулок и просторные валенки. Две пары рукавиц — шерстяные и меховые — предохраняли от мороза руки. К валенкам заранее были прикручены тесьмой остро отточенные кошки. Каждый имел ледоруб. Веревкой связались еще в хижине, чтобы не тратить на эту сложную в таком одеянии и на морозе операцию лишней энергии.
Ночь выдалась ясная и тихая, но зато и морозная. Лед гулко лопался и звуки эти напоминали пушечные выстрелы. Зимовщики пошли обычным летним путем: на «Приют Пастухова» и в обычном для летних восхождений темпе. Температура на уровне метеорологической станции была — 25°.
Острые кошки хорошо держали на склоне почти до самого «Приюта Пастухова», но при подходе к нему подъем осложнился. Это место было круче других и лед здесь был так отшлифован, а низкая температура придала ему такую твердость, что даже очень острые зубья кошек держались на его поверхности ненадежно. Срыв на этом склоне был очень опасен, так как в случае падения было мало вероятности задержаться с помощью клюва ледоруба. Скользить же пришлось бы очень далеко.
Впоследствии именно на этом склоне с несколькими группами происходили несчастные случаи и один из них имел очень тяжелые последствия — погибло несколько человек. Несмотря на эту трудность зимовщики дошли до скал «Приюта Пастухова» в обычное для летних восхождений время, то есть за два часа.
Отдых в скалах «Приюта Пастухова» был очень короткий, так как холод проникал даже под очень теплую одежду. Термометр, который они несли с собой, показывал —31°.
Перед альпинистами лежал теперь наиболее крутой и трудный из-за состояния поверхности участок пути. Лед на склонах от «Приюта Пастухова» до основания восточной вершины был отшлифован ветрами. На его темной поверхности только кое-где попадались более светлые островки менее твердого ноздреватого льда. Решено было идти короткими зигзагами, поднимаясь в направлении прямо на восточную вершину. Срыв при этом направлении подъема был все же менее опасен, поскольку по пути возможного падения нет трещин.
Рассвет застал зимовщиков на половине пути от скал Пастухова к вершине. Перед рассветом с вершин начал с силой дуть резкий ледяной ветер. Он затруднял дыхание, руки и ноги сильно мерзли. Надежно прикрученные к валенкам еще на станции кошки, от непрерывных сильных ударов прочный лед начали все же разбалтываться и переползать на бок валенка. Движение очень осложнилось. Идти приходилось с максимальной осторожностью. Но ни мороз, ни резкий предутренний ветер, ни трудности движения не могли отвлечь альпинистов от открывавшейся кругом необычайной картины, непрерывно меняющейся по мере наступления дня. Рассвет на Эльбрусе и летом незабываем, но то, что можно увидеть при восхождении на эту вершину в тихий и ясный зимний день, несравненно по красоте и необычайности.
Необычайная тишина, какой никогда не бывает в летний день, поражала восходителей. Снежные исполины, подножья которых теряются в густой мгле ночи, окружают такую же призрачную, как и они, громаду Эльбруса. Перед рассветом, когда еще даже не посерела восточная часть горизонта, вершины их становятся похожими на глыбы голубого мрамора, освещенные загадочным внутренним светом. Морозная дымка словно тонким серебристым покрывалом окутывает вершины. С восходом солнца сквозь нее видно, как вершины загораются разноцветными огнями. В погожее зимнее утро, когда солнце не поднялось еще высоко, на западе на дымке, возникшей над теплым Черным морем, как на экране возникает фантастически огромная тень Эльбруса. Это явление лишь очень редко удается наблюдать летом. Когда по мере подъема солнца дымка в горах и на западе исчезает, чистый зимний воздух позволяет видеть с Эльбруса—на очень—большое расстояние.
Синяя полоса Черного моря и тянущаяся за ней, уже в Турции, гряда гор с вершинами, покрытыми снегом, отчетливо видны в зимний день с Эльбруса. Вечером в лучах заходящего солнца море блестит как полоса расплавленного металла. В таких случаях море с Эльбруса можно видеть даже с меньших высот и в частности с «Приюта девяти».
Поднявшись, не меняя направления, выбранного на «Приюте Пастухова», почти до выходов скал у основания восточной вершины, зимовщики повернули на запад и вскоре вышли на юго-западное ребро вершины примерно на высоте 150—200 м над седловиной. До вершины оставалось еще около двухсот метров. Ветер стих, но, несмотря на то, что солнце поднялось уже довольно высоко, было очень холодно...
В час дня В. Корзун и А. Гусев вышли на вершину. Подъем продолжался 9 часов.
Это восхождение было первым зимним восхождением советских альпинистов. Оно положило начало многочисленным, уже в ближайшее за ним время, зимним восхождениям как на Эльбрус, так и на другие вершины.
Во время первого зимнего восхождения на вершину Эльбруса, имевшего чисто спортивное значение и в основном ради этого и предпринятого, удалось все же провести и некоторые весьма ценные наблюдения. Так, например, было проведено наблюдение за изменением температуры по мере увеличения высоты, начиная от «Приюта девяти» до вершины. Эти наблюдения были тем более ценны, что в течение всего подъема на метеорологической станции на «Приюте девяти» производилась непрерывная регистрация суточного изменения температуры воздуха с помощью самописца. Во время восхождения удалось наблюдать одно чрезвычайно интересное явление, а именно: были обнаружены признаки вулканической деятельности Эльбруса в виде фумарол — небольших углублений на западном склоне восточной вершины, из которых поднимались клубы пара. Это явление удается наблюдать на Эльбрусе только зимой, да и то очень редко.
Особенности зимнего восхождения на Эльбрус, которые в некоторой мере относятся вообще к зимним восхождениям, определяются следующими обстоятельствами: очень низкой температурой воздуха, особенностями распределения снежного покрова по высоте на вершинах и характером погоды зимой в горах. Эти обстоятельства, в свою очередь, определяют и особенности техники, применяемой при этих восхождениях, и тактики зимних восхождений.
Очень низкая температура воздуха зимой на Эльбрусе, даже при безветреной погоде в штормовые дни, резко падает. Так, например, в начале февраля на «Приюте девяти» при ветре, превышавшем 40 м/сек., температура воздуха была ниже —40°. Вот почему при восхождении на Эльбрус зимой необходимо одеваться возможно теплее даже в ущерб подвижности. Низкая температура исключает возможность использования при восхождении ботинок и заставляет обувать ноги в валенки (и именно валенки), так как шекльтоны все же значительно менее надежны для предохранения ног от обмораживания, чем валенки.
Погода зимой в горах не меняется так резко и так часто, как летом. Периоды непогоды обычно бывают продолжительными и сопровождаются, на больших высотах, жестокими штормами. Следует отметить, что даже и в ясные дни на больших высотах в торах наблюдается сильный ветер.
Все эти особенности погоды в горах заставляют при планировании зимних восхождений исключать ночевки без мало-мальски хорошего укрытия и по возможности ночевки вообще.
Снежный покров вершин и особенно таких великанов, как Эльбрус, зимой весьма своеобразен. Здесь имеются в виду только снежные вершины, так как о закономерностях снежного покрова на скалистых вершинах вообще говорить затруднительно. Приводимые ниже особенности снежного покрова вершин будут относиться так же лишь к вершинам Кавказа или других горных районов, расположенных примерно на такой же широте и имеющих примерно такие же высоты.
Казалось бы естественным, чтобы склоны Эльбруса были покрыты наиболее глубоким снегом зимой. Но в действительности это не так, распределение толщины снежного покрова в зависимости от высоты оказывается очень неравномерным и своеобразным. В зимние месяцы, несмотря на обильные снегопады, глубокий снег лежит только до высоты 3 500— 3 800 м. Благодаря очень низкой температуре и сильному ветру, всегда сопутствующему снегопадам зимой, снег не задерживается на склонах Эльбруса выше этой высоты. Мало того, ветер уносит и сбрасывает в ущелья к подножью Эльбруса и тот снег, который выпал в течение весны и лета. В результате склоны его, начиная от 3 800—4 200 м зимой покрыты застругами очень плотного снега, перемежающимися с участками оголенного льда. Выше 4 200 м зимой лед на склонах оголяется. Он отполирован ветрами как зеркальная поверхность. Это характерно для склонов, обращенных в стороны горизонта от юго-востока через юг до северо-запада, так как преобладающие зимой ветры имеют западо-юго-западное направление. Склоны Эльбруса, обращенные к другим странам света, менее подвержены действию ветра, а, следовательно, и менее оголены.
Склоны конусов вершин, в силу особенностей ветрового режима, обусловленного отвесной стеной западной вершины и расположением двух вершин по линии запад—восток, а также многочисленными выходами скал, зимой покрыты тонким слоем твердого фирна с участками обнаженного льда.
Летом снег в большом количестве на Эльбрусе, как правило, не выпадает, но склоны его выше 3 800—4 000 м покрыты довольно глубоким слоем снега. Это в основном апрельский и майский снег. В апреле и мае ветер на Эльбрусе бывает менее частым и скорость его значительно меньше зимней. Снегопады в эти месяцы обильны и снег часто выпадает при полном штиле. Таким образом летом на Эльбрусе наблюдается следующая закономерность распределения снега по высоте: склоны оголяются до льда, начиная от языков ледников до высоты 4 000—4 300 м; выше этого уровня до вершин лежит значительный слой снега, сильно размягчающийся к середине дня. Максимальная толщина снегового покрова при этом наблюдается под вершинами, на высоте примерно 5 000 м.
Благодаря этим особенностям состояния склонов Эльбруса на вершину его зимой удается подняться только на острых, надежных кошках. Но первую часть пути к вершинам, от поляны Азау до «Приюта одиннадцати», удается преодолеть зимой только на лыжах, так как у подножья в ущельях, на травянистых склонах, ледниках и моренах накапливается очень много снега. Это явление, общее для горных районов, перемещает зимой область наиболее опасную в смысле лавин в зону альпийских лугов, на травянистые склоны и осыпи.
При зимних восхождениях на технически сложные скальные вершины к прочим особенностям и трудностям прибавляется еще одна. Большая роль в работе скалолаза принадлежит пальцам рук, а также работе с крюками, молотком, карабинами. Работать в перчатках на скалах крайне трудно, а зачастую просто невозможно. Вот почему в настоящее время не совершено еще ни одного восхождения на скальную вершину значительной технической сложности. Для таких восхождений существующая техника еще мало пригодна.
После первого зимнего восхождения на Эльбрус в 1934 г. подобные восхождения совершались ежегодно. В 1935 г. Н. Гусак и другие поднимаются зимой на западную вершину Эльбруса. Вскоре на Эльбрус были совершены и первые зимние массовые восхождения: группы командиров Советской Армии под руководством В. Абалакова и комсомольцев Бауманского района г. Москвы под руководством А. Гусева.
После 1934 г. советские альпинисты совершают зимой восхождения и на другие вершины Кавказа и Тянь-шаня, Лекзыр-тау, Семенов-баши, пик Талгар, Софруджу и другие. Отдавая преимущество при зимних восхождениях снежным вершинам, советские альпинисты поднимались и на некоторые скальные пики.
Советские альпинисты зимой на лыжах прошли много трудных перевалов. Опыт зимних походов в горах, приобретенный в мирное время, был с успехом использован альпинистами во время Великой Отечественной войны в боях за перевалы Главного Кавказского хребта. Нет сомнения, что труднейший вид альпинизма — зимний альпинизм, — будет и впредь развиваться в нашей стране, будет совершенствоваться техника зимних восхождений и среди покоренных зимой вершин будут все более и более трудные. Нет сомнения и в том, что Эльбрус останется наиболее популярной и одной из интереснейших вершин для зимних восхождений.
