Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Болдырев Сергей. Мужество, здоровье. Профессор-альпинист. Журнал «На суше и на море» №10, ОГИЗ Физкультура и туризм, 1937 г.
Часто после лекций студенты обступали Михаила Николаевича Попова, не давая выйти из аудитории. Седой, худощавый старик, краснея и смеясь, вертелся в кругу юношей и девушек, молодецки откинув назад корпус и крепко потирая руки.
Молодежь настойчиво хотела узнать, отчего профессор по химии выглядит так молодо, несмотря на свой возраст.
— Горы, ребятки, горы, — отвечал старик.
Но когда профессор возвращался домой из университета, его охватывало бессознательное чувство страха. С приближением ночи это чувство возрастало. Ожидание ночных сердечных припадков было мучительно, вызывало какое-то ни с чем несообразное тоскливое томление.
Двадцать семь лет Михаил Николаевич ходил в горы и читал лекции с университетской кафедры. Никогда ничем не болел. И вот теперь, когда жизнь становилась изумительно интересной, и каждый день приносил стране великие победы, — стало сдавать сердце. Все началось с колита, повлекшего острое нервное расстройство. Затем невроз сердца.
Постоянное чувство страха выбило Михаила Николаевича из привычной жизненной колеи.
Давно обжитая комната, в которой каждая вещь прежде казалась знакомой и необходимой, теперь пугала старика, напоминая о ночных припадках. Дома пропадали бодрость и жизнерадостность, которыми он жил в университете.
Жена профессора Надежда Ивановна, замечая неладное, не выдавала своего беспокойства и при муже старалась держаться просто и непринужденно. Так она всегда держала себя в трудные минуты их совместной двадцатисемилетней жизни.
Упрямое нежелание сдаваться перед болезнью и особенное свойство Михаила Николаевича становиться центром веселья в обществе заставляли его долгое время скрывать от людей свое недомогание. Наконец старик не выдержал и рассказал все жене. Надежда Ивановна не удивилась, не испугалась, но предложила посоветоваться со стариками.
Две семьи были близки Поповым. Это были семьи врачей, старых знакомых, почти друзей детства.
Михаил Николаевич советовался с обоими стариками. Приговор был жестокий — в санаторий. Попов отказался наотрез, заткнул уши и объявил, что он не желает слушать «ереси».
— Пора,— говорили старики, утешая,— в пятьдесят пять лет давно пора. Полазил по горам, а теперь в санаторий. Остепенись.
Старики не отступились от Михаила Николаевича, пока тот не согласился. Потом, с подозрительно блестевшими глазами, вспоминали студенческие годы.
Перед Михаилом Николаевичем встала вся его огромная жизнь. Хорошая жизнь...
...Московский университет. Студенческая сходка, как всегда в актовом зале. Потом неровная линия штыков, упирающихся в людей. Отступление в манеж. Трехдневная осада. Три дня без сна. И, наконец, свирепая полицейская расправа с падающими от усталости и бессонницы юношами и девушками.
Двадцатое столетие для студента Попова началось в камере Таганской тюрьмы. Первые звуки, услышанные в камере, были настойчивые постукивания в стену. Кто-то терпеливо и упорно выстукал всю азбуку.
Наконец, секрет тюремной азбуки был раскрыт. Первый волнующий вопрос:
— Кто ты?
Пауза. Томительно-долгая, страшная пауза. Что там — радостное ликование или жестокая расправа? Наконец, медленно застучали в стену. И вот:
—Ульянова, Мария Ильинична...
Через несколько дней царские жандармы выслали Попова на Урал. Тогда-то впервые в его жизнь вошли горы...
...Прошло десять дней с тех пор, как старик уехал в санаторий. Надежда Ивановна работала в кабинете, готовясь к лекции в Педагогическом институте. Она читала методику преподавания географии и сейчас подбирала образцы минералов и полированные куски дорогих пород дерева, вывезенные из многочисленных путешествий вместе с мужем. Вдруг послышался скрип двери. Надежда Ивановна оглянулась и обмерла. На пороге стоял Михаил Николаевич, придерживаясь за косяк двери. Седые космы волос падали на посеревшие виски старика. Надежда Ивановна всплеснула руками:
— Батюшки, что с тобой?
Старик исподлобья посмотрел на жену. Сурово сказал:
— Достань палатку и вытряхни хорошенько...
— Это зачем? — подозрительно спросила жена.
— В горы еду.
— С неврозом-то сердца? Да тебя ветром повалит.
— Сердце? — старик дрожащей, морщинистой рукой хлопнул себя по груди. – Звенит! — сказал он уверенно.
В середине июня, организовав группу туристов в семь человек, Поповы выехали на Кавказ.
В горах произошло, казалось бы, чудо: Михаил Николаевич почувствовал себя совершенно здоровым, окрепшим человеком. Невроз сердца исчез бесследно.
***
Спустя три года, во время летних каникул, непоседливый Михаил Николаевич руководил одним из отрядов экспедиции Второго международного полярного года на Кавказе. Экспедиция должна была выяснить мощность ледникового покрова Эльбруса. Начальником одной из групп отряда был сын Михаила Николаевича, архитектор и альпинист Николай Попов.
Старик работал у истоков Кубани; сын — на высоте 3500 м в районе Укю-Тау.
Впервые Николай попал в горы шестнадцатилетним мальчиком. В горах у Николая обнаружился талант художника. Это и решило его судьбу — он стал архитектором.
В течение всего лета отец и сын не видели друг друга. Закончив программу работ экспедиции, Михаил Николаевич поднялся в верхний лагерь и поставил свою палатку рядом с палаткой сына.
Из лагеря открывался прекрасный вид на западное плечо и вершину Эльбруса.
— Пойдем? — немного вызывающе спросил старик, колючим взглядом окидывая мягкие контуры вершины. Сын согласился.
Восхождение было назначено на следующий день. Шли трое: Николай, его старый друг биолог Борис Иванович Руковичников и старик.
С вечера Николай и Руковичников ушли рубить ступеньки. Старик остался в лагере готовить ужин. Хотя все западное плечо было на виду, но людей скрывала гряда скал и старик не мог видеть, как они работают на ледяном склоне. С наступлением сумерек Михаил Николаевич стал беспокоиться. Примус, на котором варился ужин, шипел у подножья большого камня. Михаил Николаевич то и дело взбирался на камень и, сдвинув брови и пошевеливая усами, напряженно всматривался в темнеющую даль.
Спускаясь с камня, Михаил Николаевич в волнении опрокинул примус. В это время о скалы звякнул ледоруб возвращавшихся людей. Старик молча присел у примуса и, скрывая волнение, принялся приготовлять новый ужин.
Утром, когда люди проснулись, воздух был необыкновенно прозрачен. Косые лучи солнца скользили по снежному склону западного плеча. Глубокие фиолетовые тени обозначали на снегу неровности.
Часов в десять утра двинулись в путь. У бергшрунда связались веревкой. Впереди пошел Борис Иванович Руковичников. У Николая болели зубы, и старик настоял, чтобы он шел в середине. Николай двигался без всякого напряжения. Зубная боль была пустяковой. Он шел на втором месте в связке, чтобы успокоить отца. Всю дорогу старик не спускал глаз с Николая, не обращая внимания на собственную усталость.
В 1935 г. Николай Попов и молодой альпинист Леонид Гутман совершили советское первовосхождение на одну из труднейших вершин Кавказа — Тихтенген. В отвесные скалы пришлось забить несколько десятков крючьев. Весной следующего года альпинист и архитектор Николай Попов спроектировал первый в мире большой отель на высоте 4200 м на «приюте 11» (Эльбрус).
Этим летом Николай участвовал в экспедиции альпинистской секции ВЦСПС в горы Центрального Тянь-Шаня. Вместе с группой товарищей он поднялся на пик Конституции (4-я категория), на Коракольский пик и на ряд зачетных вершин.
Остается только сказать, что свое шестидесятилетие три года назад Михаил Николаевич праздновал на вершине Суфруджу (в районе Теберды) высотою около 4000 м.
Летом этого года Михаил Николаевич и Надежда Ивановна вместе с туристской группой из лагеря Дома Ученых поднялись на перевал Морде (3100 м). Шести участникам восхождения в общей сложности было свыше 350 лет.
text-align:justify;text-indent:1.0cm;background:white; mso-layout-grid-align:none;text-autospace:none/spanspan style= style=
