Опыт Памирских экспедиций И.Г. Дорофеева
Материал нашел и подготовил к публикации Григорий Лучанский
Источник: Дорофеев И.Г. В сердце Памирских гор. Москва, Мысль, 1980 г.
Имя Ивана ГеоргиевичаДорофеева, участника знаменитых памирских экспедиций, широко известно читателям по книге «На заоблачных высотах», выпущенной издательством «Мысль» в 1976 году.
Проблемы с отечественным снаряжением
Без Крыленко в лагере тихо. Мои молодые помощники Арик и Стах (Арий Иосифович Поляков и Станислав Яковлевич Ганецкий) еще нежатся в спальных мешках, не желая вылезать на мороз,— он уже дает себя знать на этой высоте. Бархаш возится с ботинками, ворчит: «Как плохо работают наши фабрики: не прошло и трех дней, а уже десяти шипов недостает...»
С тревогой посматривали мы на крутой склон перевала, сплошь усеянный крупными камнями.
Пыль столбом стояла над нами. По склону валялись мешки, тюки, ящики, кожаные вьючные сумы. То тут, то там лежали между камнями кони.
Юрта зимой и экипировка Щербакова
- Не очень хвалите: в юрте хорошо и уютно летом в хорошую погоду, а пойдет дождь или подует ветер — ох как становится здесь плохо... Зимой снег забивается во все щели, ветер гуляет, а костер, разожженный на полу, не обогревает помещение. Нет, самую хорошую юрту нельзя сравнить с квартирой в каменном доме,— заключила молодая женщина. Она, видимо, знала и городскую жизнь в благоустроенных домах.
После ужина поочередно крутили динамомашину походной рации, чтобы связаться с Ошем. Но на связь не вышли.
Гляжу на Щербакова: он сидит на низкорослой лошади, и его длинные ноги не касаются земли. За плечами у него рюкзак, сбоку — видавшая многие походы сумка, из которой торчит геологический молоток.
Походная экипировка
Раннее морозное утро. Все группы готовы к выходу. У каждого члена моей группы тяжелые, килограммов по тридцать, рюкзаки. В них спальные мешки, теплые вещи, палатка, фототеодолитные пластинки, фототеодолит и теодолит со штативами, продовольствие на пять дней. Ежась от холода, мы слушаем Крыленко, уточняющего детали похода. Сбор групп назначен в долине реки Муксу.
Питание и снаряжение
Мы кропотливо подсчитали дневной паек на каждого человека. Решили, что он будет включать три лепешки, мясных консервов — 375 граммов, сахара— 150, манной крупы — 50, соли — 20 граммов. Все продовольствие в расчете на двадцать пять дней весит около 37 килограммов на человека, не считая другого груза. Унести все продовольствие сразу мы не сможем, придется организовать перевалочную базу, чтобы с нее доставлять продукты до передовых групп. Взвод охраны остается в Девсиаре.
Лев Львович Бархаш особо предупредил новых участников экспедиции о бережном отношении к альпинистскому снаряжению, в частности к горным ботинкам, которые могут быстро выйти из строя, если намокнут.
Дальше пошли осторожнее. Веревки и ледорубы то и дело пускались в ход, не раз пришлось пользоваться и кошками. Жара, крутизна пути, кислородная недостаточность, тяжелые ноши заставляли нас часто ложиться на спину и подолгу отдыхать.
В этой экспедиции у нас примус, но сегодня он плохо горит, наполняя палатку чадом. Однако кружка горячего чаю, лепешка и подогретые с грехом пополам мясные консервы, пахнущие керосином, после изнурительного рабочего дня показались очень вкусными.
Все выползли из своих палаток и устроились около импровизированного стола, освещенного тусклым светом «летучей мыши» и звездами южного неба.
Остатки продуктов
— Две лепешки, четверть головки сыра, две банки консервов мясных, шесть кусочков сахару и около ста граммов конфет. А завтра, возможно, появится с продуктами доктор,— доложил Стах.
Обувь
У нас же ботинки с триконями, они хорошо цепляются за бревна и скалы, разуваться нам не нужно.
Снаряжение
Итак, уходим на девять дней. Когда уложили все необходимое в рюкзаки, они стали неподъемными. Главная тяжесть — инструменты, продовольствие, но без них идти нельзя. Решили отказаться от дров и палатки.
Подошел Крыленко, попробовал наши рюкзаки.
— Тяжелые, но все-таки палатку одну возьмите,— тоном приказа сказал Николай Васильевич.
Смотрю на Щербакова: у него поверх рюкзака приторочены спальный мешок, полушубок, на боку брезентовая сумка, в руках вместо ледоруба геологический молоток на длинной ручке. Но Дмитрий Иванович и не думает облегчить свой груз, он уже весь устремлен вперед.
Костер и примус
Ночную остановку сделали на месте бывшего нашего Второго высокогорного лагеря, где базировались главным образом немецкие участники экспедиции 1928 года. Здесь нашли несколько поленьев дров, развели костер. Сидим пьем из обжигающих руки алюминиевых кружек чай.
— Разве у вас в экспедиции не было примусов? — спросил Алексеев.
— Как же, у немцев были и примусы, и сухой спирт.
— Зачем же тогда привозили вьюками за сотни километров дрова?
— Примус хорош, но костер лучше: возле него можно вот так уютно посидеть и посушить мокрую одежду.
Продукты
Мяса у нас давно не было: питались опротивевшими консервами и овощными концентратами.
Снаряжение из ГДР
Все они молодые, крепкие. Немецкие товарищи привезли из ГДР фототеодолиты и точные теодолиты, альпинистское снаряжение и высокогорное продовольствие.
Метеостанция «Ледник Федченко»
Немецкие геодезисты (слева направо): Г. Диттрих, В. Гедике, К. Регенсбургер, Р. Митшке
На высоком месте стоит длинный разборный алюминиевый домик станции зимовщиков «Ледник Федченко-2». Зимовщики встретили нас салютом из ракетниц, затем пригласили к себе, напоили чаем, угощали свежим белым хлебом, сливочным маслом и паюсной икрой.
Тяжелый труд фотографа
Смотрю я на топографическую карту и представляю ее создателя — топографа во время работы в поле. Вот он идет под проливным холодным дождем по топкому болоту, держа в руках планшет; пробирается по труднопроходимой тайге, отбиваясь от сонма жалящего гнуса; шагает под палящими лучами знойного азиатского солнца, обливаясь потом и изнемогая от жажды; захваченный пургой, при двадцатиградусном морозе упрямо пробивается вперед к намеченной цели; лезет на заоблачные высоты по отвесным скалам под градом падающих камней с риском попасть под снежную лавину; идет по незнакомому леднику, прощупывая ледорубом каждый шаг в глубоком снегу, чтобы не провалиться в бездонную трещину. Кончен тяжелый трудовой день — топограф устраивается на ночлег в шалаше или, в лучшем случае, в палатке, а то и просто в снегу, как куропатка зарываясь в нем; еда топографа зачастую состоит из холодного куска отварного мяса или давно приевшихся консервов и сухаря, который он запивает холодной водой или заедает снегом...
